Текст книги "Писатели и советские вожди"
Автор книги: Борис Фрезинский
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)
Приговор был зачитан 30 января, и Радек получил 10 лет. Писатели, требовавшие его казни, возможно, удивились, но, понятно, не протестовали (не из гуманизма, а сугубо из осторожности). Они не знали, что вместо 120 месяцев Радек отсидит 32, после чего будет казнен подосланными в камеру уголовниками. Это произойдет в мае 1939 г., когда сговор Сталина с Гитлером начнет приобретать вполне осязаемые черты – сговор, к которому, по некоторым оценкам, Радек имел прямое отношение [326]326
Первым на это обратил внимание Е. А. Гнедин.
[Закрыть].
30 января 1937 г. состоялось общемосковское собрание писателей, посвященное итогам процесса. Председательствовал А. Лахути, в президиуме сидели Ставский, Кирпотин, Фадеев, Вс. Иванов, Серафимович, Новиков-Прибой, Маркиш, Леонов [327]327
Привожу по: РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 574. Л. 8.
[Закрыть]. Доклад сделал Фадеев; о Радеке он говорил так: «Что представляет собой Радек? Радек это человек без роду, без племени, без корня. Это порождение задворок второго интернационала, заграничных кафе, вечный фланер, перелетчик и туда и сюда. Русский рабочий класс, пришедший к власти, пытался его переделать, но Радек предпочел гнить заживо и пошел в троцкистское подполье». Затем выступили К. Федин, Вс. Иванов, В. Ставский, Л. Никулин, А. Новиков-Прибой, В. Герасимова, В. Киршон, А. Безыменский, Ф. Березовский, В. Инбер [328]328
Несчастная двоюродная племянница Троцкого боялась пропустить хоть один митинг 1937 г. и всюду выступала.
[Закрыть], Вс. Вишневский, а также иностранные коллеги товарищи Иоганнес Бехер и Мартин Андерсен Нексе. Непосредственно о Радеке вспоминали Вс. Иванов («Радек, этот наиболее болтливый бандит всей шайки, постоянно выпячивающий себя на первое место – приемами ли, гримом ли бездарного клоуна, многоглагольствованием ли…»), Л. Никулин («Я видел еще одну встречу у покойного А. М. Горького, когда тот же Радек паясничал, кривлялся и обличал наших французских друзей в том, что они неправильно понимают революцию. Вышинский имел перед собой блестящего болтуна, такого мастера анекдотов с антисоветским душком, как Радек. Он дал Радеку высказаться. Но в конце концов он сразил его беспощадными репликами и Радек поник и замолчал…») и А. Безыменский, который воспользовался случаем, чтобы свести личные счеты с политическими покойниками, не мог он им простить убийственной иронии по адресу своей музы, и, хотя Бухарин еще был на свободе, Безыменский о нем и об осужденном Радеке говорил, как о равновеликих диверсантах: «Они разделили между собой роли: Бухарин уничтожал пролетарских писателей у нас в стране, Радек это делал по отношению к Западу» [329]329
Литературная газета. 1937. 1 февр.
[Закрыть].
Аналогичное собрание прошло и в Ленинграде, на нем выступили Зощенко, Лавренев, Марвич, Чумандрин, Либединский, Козаков.
1 февраля 1937 г. «Литературная газета» напечатала статьи о закончившемся процессе – Тренева, Лидина, Соболева, Тынянова, Бергельсона (по телефону из Биробиджана), стихи Д. Бедного, Маркиша, Исаковского… пяти страниц оказалось мало, чтобы удовлетворить всех – в архиве газеты сохранились правленые материалы, не попавшие в номер: статья Бруно Ясенского «Кузнецы войны» (в ней был такой пассаж о Радеке: «В своем последнем слове Радек, все еще пытаясь выкарабкаться из грязи и мрази на ходулях высокой политики, назвал троцкизм – кузницей войны. Правдивости этого показания мы не имеем основания не доверять. Это было для нас ясно – без высокоавторитетного признания троцкистского „министра иностранных дел“» [330]330
РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 574. Л. 5.
[Закрыть]), статьи Е. Зозули «Убийцам нет места в советской стране», П. Антокольского «Безжалостные уроки», П. Яшвили «Презрение родины» (в ней были и такие слова: «С именем Берии связан небывалый, сталинский расцвет нашей страны» [331]331
Там же.Л. 71.
[Закрыть]). Агния Барто в статье, продиктованной по телефону, говорила: «Особенно меня возмущает Радек. Писать статьи против фашизма и „параллельно“ договариваться с фашистами о том, чтобы „в той или иной форме“ удовлетворить их хищнические аппетиты. Это самая страшная степень человеческого падения» [332]332
Там же.Л. 49.
[Закрыть]. Ленинградский поэт Вольф Эрлих писал о подсудимых: «Одного из этих людей мы знаем и как журналиста. Книга Радека о товарище Сталине вышла не так уж и давно. Это мелочь в сравнении с остальным, но каким же нужно быть подлецом, чтобы написать эту книгу! Бедный Азеф! Он выглядит эгоистичным ребенком рядом с этими людьми» [333]333
Там же.Л. 43.
[Закрыть]. (Эти «бестактные» строки, разумеется, были вымараны – бедный Эрлих! [334]334
Напомню, что среди названных здесь имен Пильняк, Бабель, Огнев, Мирский, Маркиш, Киршон, Бергельсон, Ясенский, Яшвили, Эрлих были физически уничтожены сталинским режимом.
[Закрыть]) Масса купюр и в статье Ю. Юзовского (политическая неумелость будущего космополита, неадекватность его лексики 37-му году заставила редакцию забраковать следующие фразы: «Народ доверял этим людям. Народ поручал им ведать центрами, от которых зависела жизнь, здоровье, будущее», «Пуще всего они клялись в любви к тем двум человекам, имена которых – имена Ленина и Сталина – являются священными для народа. Это был ловкий ход. Они хотели польстить народу, глубже войти в его доверие, завоевать к себе доброе его отношение. Поэтому их фамилии звучали довольно импозантно: Зиновьев, Каменев, Пятаков, Радек, Сокольников», «Троцкий не может простить, что в этом великом „споре“ перед мировым ареопагом оказался прав не он – шумный и гениальнейший Троцкий, а вот этот скромный человек в солдатской шинели» [335]335
Так в советской печати 1930-х гг. было принято изображать Сталина; РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 574. Л. 38–39.
[Закрыть]).
Наконец, два сочинения посвящены персонально Карлу Радеку – в прозе и стихах.
Прозаический памфлет «Предатель Радек» создал живший в Москве немецкий писатель-антифашист Фридрих Вольф; он страдал теми же комплексами, что и Безыменский:
«За неделю до открытия Первого всесоюзного съезда советских писателей все делегаты съезда получили текст доклада Максима Горького… Несколько раз мы обращались с просьбой и к Радеку дать нам возможность ознакомиться с его докладом о международной литературе. Радек обещал сделать это, но всячески отвиливал от исполнения обещанного. За два дня до его выступления на съезде в печати появилась его статья, где он много места уделил теоретическому методу Джойса, но совершенно обошел молчанием творчество молодых революционных писателей Германии и Франции [336]336
Об этой статье в марте 1936 г. А. Мальро говорил с Горьким. Со слов Бабеля, это выглядело так: «…когда Мальро спросил, читал ли Горький прошлогоднюю статью Радека о Джойсе, в которой книги этого писателя оценивались как антигуманный апофеоз общественному и человеческому гниению, беседа приняла странный характер. Горький сказал, что не читал статью Радека, однако если Радек так написал, то он, Горький, с ним согласен» (см.: Поварцов С.Причина смерти – расстрел. С. 126–127).
[Закрыть]. Через день после открытия съезда я случайно встретил Радека(разумеется, только случайно! – Б.Ф.)и сказал ему: „Я прочел вашу статью. И это все, что вы сумели сказать о международной литературе? Не нужно обладать премудростью, чтобы доказать, что Гомер, Шекспир, Уолт Уитмен, Ромен Роллан и Томас Манн – великие художники. Но, может быть, вы скажете также свое суждение и о таких молодых одаренных революционных писателях, как Людвиг Ренн, Иоганнес Бехер, Вилли Бредель, Берт Брехт, Адам Шарер, Густав Реглер, – если вам, конечно, эти имена знакомы?“(так якобы говорил с высокопоставленным советским деятелем состоявший на советском иждивении эмигрант, да еще законопослушный немец! – Б.Ф.).„А разве необходимо всю эту братию знать?“ – развязно спросил Радек. – „Если вы не знаете немецкой революционной литературы, тогда ваш доклад будет дилетантским“. – „Успокойтесь! Я всю революционную немецкую литературу изучу до утра, я умею прочитывать за ночь целую библиотечку!“ На циничный, издевательский тон Радека, на его грубое подчеркнутое замалчивание революционной литературы Германии и Франции обратил внимание не только я» [337]337
РГАЛИ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 574. Л. 44–45. Отмечу, что в речи на Первом съезде советских писателей Ф. Вольф резко полемизировал с Радеком.
[Закрыть].
Стихотворный памфлет «Радек» создал Илья Сельвинский; его текст сохранился в архиве К. Зелинского [338]338
РГАЛИ. Ф. 1604. Оп. 1. Ед. хр. 1073.
[Закрыть]. Памфлет имеет эпиграф – строки из «последнего слова» Радека на суде: «Когда я входил в организацию, Троцкий в своем письме не заикнулся о захвате власти. Он чувствовал, что эта затея покажется мне чересчур авантюристичной».
Строфы Сельвинского – последнее «прости» Радеку:
Которые «слева», которые «справа» —
Одна уголовная радуга,
Но даже бандита можно исправить,
Ну, а попробуй Радека.
Вот он, игравший ни мало, ни много
Идеями, жизнями, пушками,
В черных бакенах – не без намека —
Загримированный Пушкиным.
В отблеске пафоса дутые стекла;
Сколько претензии – гляньте-ка:
От вдохновенья ворот расстегнут —
Словно – сама романтика!
И это не проза. О, нет, совершенно!
Мы с вами еще и не слушали
Такой классически-совершенный
Поэзии двоедушия…
…Карл Радек был реабилитирован в 1988 г.
Илья Эренбург и Николай Бухарин
(История длиною в жизнь)
Сюжет «Эренбург и Бухарин», разумеется, напрямую относится к теме «Писатели и советские вожди», но в то же самое время глубоко специфичен, ибо будущий писатель Илья Эренбург познакомился с будущим членом Политбюро партии большевиков Николаем Бухариным, когда оба они были учениками одной и той же московской гимназии. Это обстоятельство придает их взаимоотношениям особый характер, фактически не лишая их тех атрибутов, что характерны и даже типологичны для взаимоотношений советских писателей с советскими вождями вообще. Начнем, однако, с начала.
1. Начало было так далеко…
Николай Иванович Бухарин родился 27 сентября (9 октября) 1888 г. в Москве в семье учителя гимназии, математика; в 1893–1897 гг. семья Бухариных жила в Бессарабии, затем вернулась в Москву. В августе 1900 г. Николай Бухарин был зачислен во 2-й параллельный класс Первой московской мужской гимназии.
Илья Григорьевич Эренбург родился 14 (26) января 1891 г. в Киеве, в 1895 г. его семья переехала в Москву, где отец получил место директора Хамовнического медопивоваренного завода. Летом 1901 г. Илья Эренбург сдал вступительные экзамены и был зачислен в 1-й параллельный класс той же Первой московской мужской гимназии.
Разница в два класса в детстве и юности – значительна, и, учась в одной гимназии, где, кстати сказать, старшие (5–8-й) и младшие (1–4-й) классы располагались на разных этажах и практически не общались, Эренбург и Бухарин познакомились лишь в 1906 г. Их различал не только возраст, но и качество учебы: Бухарин учился исключительно на пять и переводился из класса в класс с наградой первой степени, а Эренбург, выложившись на вступительных экзаменах (чтобы преодолеть процентную норму, существовавшую для поступления евреев), быстро стал троечником, в 4-м классе его оставили на второй год из-за большого числа пропусков занятий и несдачи экзаменов по трем предметам (русский язык, латынь, математика). У Бухарина были универсальные способности, и учился он играючи. Эренбург мог заниматься только тем, что ему было интересно, проявляя к остальному полное безразличие. У обоих был несомненный общественный темперамент. Бухарин руководил гимназическим кружком, который, начав с изучения Писарева, довольно быстро перешел от изящной словесности к куда более радикальным мэтрам политической мысли. Эренбург в ту же пору (осень 1904 г.) вместе с учениками 4-го класса выпускал машинописный литературный (политически вполне невинный) журнал «Первый луч» [339]339
Экземпляр журнала хранится в РГАЛИ. Ф. 1204. Оп. 2. Ед. хр. 371.
[Закрыть].
В январе-феврале 1905 г. в гимназии прошли «беспорядки» (Эренбург тогда учился в 4-м классе, Бухарин – в 7-м); а в октябре 1905-ш начались новые: они захватили все московские учебные заведения. Как докладывал своему начальству директор гимназии И. О. Гобза, 14 октября после первого урока учащиеся четырех старших классов собрались в помещении 8-го параллельного класса (где учился Бухарин), затем двинулись в актовой зал и провели там митинг, на который пришли и учащиеся других учебных заведений Москвы [340]340
ЦГИА г. Москвы. Ф. 459. Оп. 3. Ед. хр. 4475. Л. 14–16.
[Закрыть]. Занятия в гимназии отменили до 8 ноября. Затем в Москве началось вооруженное восстание, и занятия отменили уже до 13 января. И Бухарин, и Эренбург, оставаясь лично незнакомыми, участвовали в декабрьском вооруженном восстании (Эренбург помогал строить баррикады). Знакомство с Бухариным Эренбург датирует осенью 1906 г. [341]341
Эренбург И.Люди, годы, жизнь: В 3 т. М., 2005. Т. 2. С. 197. (Далее при ссылках на это издание указываются номер тома и страницы).
[Закрыть], когда, перейдя наконец в 5-й класс, он оказался на втором этаже гимназии и тут же познакомился со старшеклассниками Бухариным, Астафьевым, Циресом, Ярхо. (Борис Ярхо стал известным литературоведом и переводчиком; судя по КЛЭ, в 1930-е гг. он был репрессирован и в 1940–1941 гг. оказался в Курске; умер он своей смертью; Николай Астафьев в 1907 г. за участие в революционном движении был арестован, сослан и вскоре умер; о дальнейшей судьбе Алексея Циреса ничего не известно.) Возможно, знакомство с Бухариным состоялось и чуть раньше. Во всяком случае, в сентябре 1906 г. Эренбург уже действовал совместно с Григорием Брильянтом (Сокольниковым) [342]342
Григорий Яковлевич Сокольников (Бриллиант;) – деятель большевистской партии, участник Гражданской войны; в 1922–1926 гг. – выдающийся нарком финансов, в 1924–1925 гг. – кандидат в члены Политбюро ЦК РКП(б), по 1936 г. – член ЦК ВКП(б); в 1929–1933 гг. полпред в Великобритании, затем заместитель наркома иностранных дел. В 1936 г. арестован по сфабрикованному делу о «Параллельном антисоветском троцкистском центре» и осужден на 10 лет; убит в тюрьме.
[Закрыть], который учился в Пятой гимназии и был признанным лидером социал-демократически ориентированной учащейся молодежи Москвы (с Бухариным Сокольников был к тому времени знаком по работе в марксистском кружке). Воспоминания А. Выдриной-Рубинской [343]343
См.: Комсомольская летопись. 1927. № 5–6. С. 67–84.
[Закрыть]повествуют, в частности, о визите к автору – тогда социал-демократической активистке женской гимназии в Замоскворечье – в самом начале учебного года Брильянта и Эренбурга с целью договориться о восстановлении прерванной летними каникулами работы.
В конце 1906 г. Бухарин и Эренбург вступили в большевистскую организацию. Еще осенью 1906 г. Бухарин и Сокольников объединили разрозненные гимназические кружки в единую социал-демократическую организацию учащихся; Эренбург активно в ней работал. По свидетельству А. Выдриной-Рубинской, он вместе с Сокольниковым, Бухариным и Членовым [344]344
С. Б. Членов – юрисконсульт Советского посольства в Париже, арестован в 1936 г., из обвинительного заключения по делу Пятакова – Радека – Сокольникова вычеркнут лично Сталиным, после чего расстрелян без судебного спектакля.
[Закрыть]вошел в организационную комиссию и участвовал в формировании комитета социал-демократической организации учащихся Москвы [345]345
Комсомольская летопись. 1927. № 5–6. С. 75.
[Закрыть]. К 1907 г. эта организация окончательно оформилась. Вот важное свидетельство мемуаристки: «Душой нашей организации несомненно являлись Брильянт и Бухарин. Первый пользовался среди учащихся исключительным авторитетом благодаря своей серьезности, знаниям и вдумчивому подходу к работе. Второй был всеобщим любимцем, заражая всех своей бесконечной жизнерадостностью, бодростью и верой в дело. Пользовался большой популярностью среди учащихся и Семен Членов, блестящий оратор, прозванный Эренбургом за свое остроумие „Язвительным“» [346]346
Комсомольская летопись. 1927. № 5–6. с. 75.
[Закрыть]. В 1936 г., вспоминая гимназические годы, Эренбург напишет в «Книге для взрослых» о своих еще не казненных товарищах: «Сокольников был старше меня. Он казался мне стратегом: мало разговаривал, почти никогда не улыбался, любил шахматы. Бухарин был весел и шумен. Когда он приходил в квартиру моих родителей, от его хохота дрожали стекла, а мопс Бобка неизменно кидался на него, желая покарать нарушителя порядка» [347]347
Эренбург И.Собр. соч.: В 8 т. М., 1991. Т. 3. С. 462.
[Закрыть]. И в 1960-е гг. Эренбург будет вспоминать о заразительном смехе Бухарина: «…с тех пор прошло почти шестьдесят лет. Я помню только озорные глаза Николая и слышу его задорный смех. Он часто говорил нецензурные слова, им придуманные, – в словотворчестве ему мог позавидовать Хлебников» [348]348
Эренбург(2, 198).
[Закрыть]. Вдова Бухарина А. М. Ларина рассказывала мне о своем разговоре с Эренбургом в 1960-е гг.:
«– Вы не знаете, какой он был веселый!
– Ну, это я хорошо знаю.
– Нет! В зрелые годы это было уже не то, а в юности я больше полутора часов выдержать его не мог» [349]349
Запись беседы с А. М. Лариной 20 октября 1984 г.
[Закрыть].
Эренбург, бывший на два с половиной года моложе и Сокольникова, и Бухарина, тем не менее тоже стал заметной фигурой гимназической организации, впрочем, та же мемуаристка (иными свидетельствами мы не располагаем) пишет о нем так: «Сам же Эренбург, несмотря на свои исключительные способности, ладил далеко не со всеми благодаря своим эксцентрическим выходкам, составлявшим отличительную черту его характера» [350]350
Комсомольская летопись. 1927. № 5–6. С. 75–76.
[Закрыть]. О своих эксцентрических выходках той поры Эренбург в мемуарах не вспоминает (след этой эксцентричности, впрочем, остался в заявлении, которое направил семнадцатилетний Эренбург 1 июня 1908 г. в Московское губернское жандармское управление, требуя освобождения из тюрьмы по болезни: «Жандармское Управление осведомлено из официального медицинского освидетельствования о моей болезни, и ему должно быть ясно, что содержание меня при таких условиях неминуемо приведет к сумасшествию или к смерти. Полагая, что моя вина не настолько велика, чтобы я заслуживал смертной казни, покорнейше прошу Жандармское Управление немедленно освободить меня из-под стражи. Если же меня хотят заморить или свести с ума до суда, то пусть мне заявят об этом» [351]351
ЦГИА г. Москвы. Ф. 131. Оп. 74. Д. 458. Л. 193.
[Закрыть]).
В краткой автобиографии Бухарина есть свидетельство, относящееся к 1907 г.: «Во время выпускных экзаменов вел стачку на обойной фабрике Сладкова вместе с Ильей Эренбургом» [352]352
Энциклопедический словарь бр. Гранат, Т. 41. Ч. 1. К. 54.
[Закрыть]; Эренбург тоже вспоминал фабрику Сладкова – в мемуарах [353]353
Эренбург(1, 44).
[Закрыть]; в ГАРФ сохранилось дело о забастовке на обойной фабрике [354]354
ГАРФ. Ф. 63 (1907 г.). Д. 2988.
[Закрыть], из него ясно, что допросили многих рабочих, зачинщиков из рабочих арестовали, но Бухарина и Эренбурга никто не выдал.
В 1907 г. Бухарин поступил на экономическое отделение юридического факультета Московского университета. Он продолжал работу в большевистской организации и в 1908 г. стал членом Московского комитета партии; в 1907-м он уже не работал в организации учащихся и потому не привлекался по ее делу. Эренбург же продолжал заниматься и ученическими делами, и другими поручениями (в частности, контактами с военными казармами; печать военной организации большевиков, обнаруженная у него при обыске, стала серьезной уликой, грозившей каторгой). В октябре 1907 г. Эренбург был впервые задержан полицией, но отпущен. Еще в феврале задержали Членова, в сентябре арестовали Сокольникова. Опасаясь исключения сына из гимназии с «волчьим билетом», родители Эренбурга сочли за благо подать заявление о его выходе из состава учащихся гимназии. В январе 1908 г. Эренбурга арестовывают, полгода держат в тюрьме, потом выпускают под залог, высылают на Украину, а затем отпускают за границу. Бухарина впервые арестовывают в 1909 г.; в 1911-м он бежит за границу.
Сокольникова Эренбург увидел один раз в тюрьме, а затем через несколько лет – в Париже; с Бухариным он встретился только после революции. Раздумывая на склоне лет о прожитой жизни, Эренбург напишет в мемуарах: «Конечно, молоденький Гриша когда-то помог мне разобраться в том, что, перефразируя стих Мандельштама, я назову „странностями политики“, но я недостаточно знал его, и в моей памяти он остался скорее образцовым большевиком, чем живым человеком. Героем моего отрочества был Николай Иванович Бухарин <…> Сокольников был создан для политики – я говорю не только о манере держаться, но о человеческом материале. А Николай Иванович был мне куда ближе и понятнее: веселый, порывистый, с любовью к живописи и поэзии, с юмором, не покидавшим его в самое трудное время, он был человеком той стихии, в которой я жил, хотя жили мы разным и по-разному. О нем я вспоминаю с волнением, с нежностью, с благодарностью – он помог мне не в понимании того или иного труднейшего вопроса, он мне помог стать самим собой» [355]355
Эренбург(2, 197).
[Закрыть].
2. От «Хуренито» к «Лазику» и «Веселому Паоло»
Пути Эренбурга и Бухарина снова пересеклись только осенью 1920 г. в Москве. Не приходится сомневаться, что в 1918–1919 гг. они знали о работе друг друга, хотя и находились в идеологически враждебных станах (Бухарин был в Москве одним из лидеров большевистской партии, редактором «Правды»; Эренбург до своего бегства из Москвы в сентябре 1918 г. систематически выступал в левоэсеровских газетах с откровенно антибольшевистскими статьями, в которых бранил не только политику большевиков, но и персонально их верхушку, хорошо знакомую ему по парижской эмиграции, – Ленина, Каменева, Зиновьева, Троцкого, Луначарского, Антонова-Овсеенко; имя Бухарина в этих статьях не встречается; в Киеве Эренбург приветствовал белых и продолжал печатать статьи против красных [356]356
См.: Фрезинский Б.Илья Эренбург в Киеве (1918–1919) // Минувшее. Ист. альманах. Вып. 22. СПб., 1997. С. 248–335.
[Закрыть]. За 1917–1920 гг. и Бухарин, и Эренбург политически эволюционировали: Бухарин – слева направо в пределах коммунистической части политического спектра, а Эренбург радикально – от белых к красным. Приняв победу советского режима, Эренбург в середине октября 1920 г. вернулся в Москву, где уже 25 октября был арестован ВЧК в Доме печати как агент Врангеля. Неизвестно, успел ли он до того повидаться с Бухариным, но когда жена Эренбурга художница Л. М. Козинцева бросилась к Бухарину за помощью, тот, по словам Эренбурга, «всполошился» [357]357
Эренбург(2, 199).
[Закрыть], и, поскольку он еще в 1919 г. был направлен Лениным курировать ВЧК с правом вето, освобождение Эренбурга состоялось уже 27 октября. В декабре 1920 г. Эренбург, оказавшийся в Москве без каких-либо теплых вещей, в разваливающихся брюках, по записке Бухарина попадает на прием к председателю Моссовета, своему давнему парижскому знакомому Л. Б. Каменеву, и получает от него наряд на одежду (магазинов не было – только распределитель). В начале 1921 г. Эренбург беседует с Бухариным о своих творческих планах, делится замыслом большого сатирического романа и получает «добро» на заграничную командировку; в марте 1921 г. он выезжает в Европу. Полученный им тогда по бухаринской протекции зарубежный паспорт действовал почти двадцать лет и в значительной степени определил и характер литературной работы Эренбурга, и его политическую и человеческую судьбу.
Роман «Похождения Хулио Хуренито и его учеников» был написан в Бельгии летом 1921 г., а в начале января 1922-го вышел из печати в берлинском издательстве «Геликон» (на титульном листе было обозначено: Берлин – Москва); Эренбург пересылал книгу друзьям в Советскую Россию; получил ее, естественно, и Бухарин.
В апреле 1922 г. в Берлине Эренбург встретился с Бухариным, приехавшим (вместе с Радеком) на конференцию трех Интернационалов; в книге «Люди, годы, жизнь» об этом сказано кратко: «В 1922 году он (Бухарин. – Б.Ф.) приезжал а Берлин, и мы с ним просидели часа три в маленькой пустой кондитерской. Помню, я сказал, что многое происходит не так, как нам мерещилось на Новинском бульваре. Он ответил: „Вы – известный путаник“, потом рассмеялся и добавил: „Меня тоже называют путаником. Но вам легче – вы путаете в романах или в частных разговорах…“» [358]358
Эренбург(2, 199).
[Закрыть]. Эренбург не пишет о реакции Бухарина на роман, но, судя по знаменитому предисловию Бухарина, с которым роман вышел в Москве, она была доброжелательной: «„Хулио Хуренито“ – прежде всего интересная книга… Автор – бывший большевик, знает кулисы социалистических партий, человек с большим горизонтом, прекрасным знанием западноевропейского быта, острым глазом и метким языком. Книга поэтому получилась веселая, интересная, увлекательная и умная…» [359]359
Бухарин Н.Революция и культура. Статьи и выступления 1923–1936 годов / Сост., вступ. статья и коммент. Б. Я. Фрезинского. М., 1993. С. 30.
[Закрыть].
5 мая 1922 г. Эренбург написал в Петроград М. М. Шкапской, что «Хуренито» «при всей своей остроте и актуальности очень понравился Ленину и Гессену» [360]360
Эмигрировавший из России известный деятель кадетской партии И. В. Гессен находился тогда в Берлине. Все письма Эренбурга, кроме оговоренных случаев, приводятся здесь по двухтомнику, подготовленному нами: т. 1 – Эренбург И.Дай оглянуться… Письма 1908–1930. М., 2004, и т. 2 – Эренбург И.На цоколе историй… Письма 1931–1967. М., 2004.
[Закрыть]– высказывание Ленина о «Хуренито» Крупская обнародовала в 1926-м, следовательно, об этом Эренбург мог узнать только от Бухарина. 1 апреля 1922 г. в Берлине вышел первый номер международного конструктивистского журнала литературы и искусств «Вещь», который Эренбург редактировал вместе с художником Эль Лисицким. Судя по первому приводимому здесь письму Эренбурга Бухарину, при их встрече речь шла об этом журнале, который Эренбург предполагал распространять в России [361]361
Несмотря на обещание, советские власти «Вещь», как и выходившую в Берлине горьковскую «Беседу», в Россию не пропустили.
[Закрыть]; тогда же Бухарин заказал Эренбургу ряд статей, как его самого, так и зарубежных авторов. Понять из письма Эренбурга, для какого издания заказаны статьи, нельзя; для «Правды» – кажется неправдоподобным, а иллюстрированный журнал «Прожектор» начал под редакцией Бухарина и Воронского выходить в Москве лишь в 1923 г.
К моменту встречи с Бухариным у Эренбурга застопорилась работа над романом «Жизнь и гибель Николая Курбова», но летом она возобновилась, и исполнить обещанное Бухарину он вовремя не смог, потому письмо начинается с объяснений:
Haus Trautenau.
Trautenau Str. 9 Berlin 19/10 <1922>.Дорогой Николай Иванович,
чую, что Вы пробуете на меня сердиться, и эти попытки хочу пресечь в корне. Я чист(как всегда!). Я не написал Вам до сих пор статьи об искусстве, потому что работаю исступленнонад своим новым романом. Нахожусь ныне в главе 23-ей и кончу его через месяц. Тогда тотчас же напишу статью.
Что касается статей иных, то они будут вскоре пересланы Вам,а именно – из немцев Карла Эйнштейна [362]362
С поэтом К. Эйнштейном Эренбург подружился в Берлине осенью 1921 г. – см.: Эренбург(2, 414).
[Закрыть](очень забавный отрок, его недавно судили за богохульство [363]363
Точнее, за пьесу об Иисусе.
[Закрыть], и на суде был неслыханный будёж [364]364
Это слово Эренбург наверняка услышал от Бухарина.
[Закрыть], – хотел описать это, но Пастернак пишет в «Известия» [365]365
О каком тексте Пастернака идет речь, неизвестно; в «Известиях» Пастернак тогда не печатался.
[Закрыть], и потом роман, роман!..) и Франка [366]366
С немецким прозаиком Л. Франком Эренбург встречался в Берлине, а потом в Париже – см.: (2, 416–417).
[Закрыть]. Из французов статьи архитектора Корбюзье-Сонье,художника Глезаи писателя Блеза Сандрара [367]367
Французский архитектор, редактор журнала «Esprit Nouveau» Шарль Эдуар Жаннере известен под именем Ле Корбюзье; Эренбург познакомился с ним в 1924 г. в Париже; его имя не раз упоминается в мемуарах «Люди, годы, жизнь». Теоретик кубизма Альбер Глез печатался в журнале Эренбурга «Вещь». Французский поэт Блез Сандрар был дружен с Эренбургом в Париже еще в 1910-е гг. – см.: (1, 172); участие Сандрара было объявлено в журнале «Вещь»; перевод Эренбурга из Сандрара напечатан в бухаринском «Прожекторе» (1924. № 8).
[Закрыть]. Статьи будут верно крепкие.Умоляю – напишите предисловиек жизнеописанию незабвенного Учителя! [368]368
Первое московское издание «Хулио Хуренито» (Госиздат, 1923), как и издания 1927 и 1928 гг., выходило с предисловием Бухарина. В ноябре 1922 г. Эренбург узнал, что в Петрограде ГПУ конфискует берлинское издание романа, как книги «опасной», потому поддержка Бухарина была важна для выхода книги в России.
[Закрыть]Если руку приложит Мещеряков [369]369
Н. Л. Мещеряков – в 1918–1924 гг. член редколлегии «Правды»; с 1920 г. – заведующий Госиздатом РСФСР; предполагал писать предисловие к «Хулио Хуренито»; потом воспротивился изданию романа «Жизнь и гибель Николая Курбова».
[Закрыть]– беда!Получили ли мои «6 повестей»? [370]370
Книга Эренбурга «Шесть повестей о легких концах» вышла в берлинском издательстве «Геликон» в августе 1922 г. с иллюстрациями Эль Лисицкого.
[Закрыть]Очень прошу Вас сказать в конторе, чтобы мне выслали газету [371]371
«Правду», главным редактором которой тогда был Бухарин.
[Закрыть].Здесь теперь Маяковский и, следовательно, идет будёж, но уже веселого порядка.
Крепко жму руку.
В романе «Жизнь и гибель Николая Курбова» (1923) Эренбург дал беглые, но выразительные портреты нескольких большевистских лидеров, уподобив их определенным геометрическим фигурам (Троцкий – треугольник, Каменев – трапеция и т. д.). Портрет Бухарина был, пожалуй самым привлекательным: «Молоденький, веселый. Идеальная прямая. Грызун – не попадись (впрочем, это только хороший аппетит, – вместе со смехом всем передается). „Enfant terrible“, – говорят обиженные в разных реквизированных и уплотненных, здесь же очевидно – просто-напросто живой, не мощи: человек» [373]373
Эренбург И.Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. С. 164.
[Закрыть].
В январе 1924 г. Эренбург приехал в Россию. Он уезжал поэтом, известным достаточно узкому кругу читателей, и публицистом, которого мало кто помнил, а вернулся одним из самых популярных писателей, автором нескольких романов (последний из них – «Любовь Жанны Ней» – с начала года печатался в московском журнале «Россия»), сборников рассказов и повестей, книг об искусстве и поэтах, сборников лирики. В январе Эренбург встретился с Бухариным во 2-м Доме Советов, это было в дни прощания с Лениным («После сообщения о кончине В. И. Ленина я сразу пошел в „Метрополь“. Бухарин сидел на кровати, обняв руками колени, и плакал. Я не сразу решился поздороваться» [374]374
Эренбург(2, 199).
[Закрыть]).
Эренбург совершил поездку по преобразившейся за годы нэпа стране, по-журналистски набирался новых впечатлений – у него был острый глаз, и схватывал он все новое быстро. Из этой поездки Эренбург возвращался на Запад с массой планов и договоров – издательских и киношных; его ждала большая работа. Киносценарий «Любовь Жанны Ней» был написан для студии «Киносевер»; затем написан роман «Рвач». Конец 1924-го и начало 1925 г. показали Эренбургу, что идеологическая политика советской власти начинает ужесточаться. Сценарий пришлось переделывать, от романа Ленгиз отказался. Литературное, да и финансовое положение Эренбурга резко ухудшилось (ему наконец удалось обосноваться в Париже, но деньги из Москвы текли очень тоненьким, пересыхающим ручейком). 16 апреля 1925 г., жалуясь в письме писателю В. Г. Лидину на все ухудшающиеся условия работы, Эренбург сообщал: «Я написал Бухарину и Каменеву, прося их вступиться. Запрет „Жанны“, например, можно понимать только как запрет меня, но не книги. Очень надеюсь на вмешательство первого». Письма Эренбурга в доступной исследователям эпистолярной части архива Л. Б. Каменева нет, а письмо Бухарину сохранилось:
Париж 15 апреля <1925>.Дорогой Николай Иванович,
не сердитесь прежде всего за мою «мертвую хватку». Монотонность моих писем диктуется монотонностью жизни. Я знаю, что я далеко не Пушкин, а вы – далеко-далеко не Николай Павлович (не судите за каламбур!). И все же обстоятельства заставляют меня повторять исторические жесты.
Вам ли говорить, что Эренбург не эмигрант, не белый, не «пророк нэпа» и пр. и пр.? Если я живу в Париже и посещаю кафэ, то от этого не становлюсь ни Алексинским, ни Зинаидой Гиппиус. Местожительство не определяет, надеюсь, убеждений. Я работаю для Советской России, живу с ней, не в ней. И вот…
И вот… Слушайте. Нет в С.С.С.Р. собаки, которую бы не повесили <на> меня. – Факты: {1} )
1) Главлит запретилпереиздание «Курбова»,который вышел в 1923 г.
2) Главлит запретилпереиздание «Жанны»,которая вышла в 1924 г.
3) Главлит не пропускает «Рвача»(это мой новый роман).
Таким образом, меня не печатают, механически ликвидируют.Судите сами – справедливо ли это? Плоха ли, хороша ли «Жанна», другой вопрос – я пытался создать детективно-сентиментальный роман революции, один опыт из десяти других, но ведь в ней контрреволюции даже Лелевич [375]375
Один из вождей напостовцев Г. Лелевич неоднократно выступал с нападками на Эренбурга.
[Закрыть]не отыщет.Значит, это мера, направленная не против книги,а обще – против меня.
Я много думал и работал над «Рвачом». Это оборотная сторона нэпа. Не раз в книге я подчеркиваю, что это лишь оборотная сторона. Если я даю ее, а не лицевую, то потому, что я сатирик, а не одописец. Каждому свое. Но вся книга исходит от октябрякак зачина. Объективизм изложения не скрывает пристрастий автора. Я дал книгу в Госиздат. Ионов [376]376
Глава Ленгиза и шурин Зиновьева поэт Илья Ионов заключил в октябре-ноябре 1924 г. с Эренбургом договор на издание романа «Рвач»; Эренбург высылал издательству партиями рукопись романа; 23 декабря он писал Ионову: «Окончил „Рвача“, выслал на Ваше имя. Очень прошу Вас сделать все возможное, чтобы роман был напечатан без купюр. <…> Очень прошу Вас также распорядиться о незамедлительной высылке мне денег. Крайне в оных нуждаюсь». На этом письме резолюция Ионова: «Денег больше не высылать. Печатать не будем» (ЦГАЛИ СПб. Ф. 2913. Оп. 1. Д. 237. Л. 38). Только 29 января 1925 г. издательство сообщило Эренбургу: «Тов. Ионов, ознакомившись с содержанием Вашего романа, пришел к заключению, что выпуск его в пределах СССР невозможен!» ( там же.Л. 34).
[Закрыть]ее оплевал и прислал мне 2 строки: «Книга в пределах СССР выйти не может» (храню записку!). Теперь ее зарезал Главлит. Я не хотел давать книг частным и<здательст>вам. Но Госиздат меня не издает. А Главлит не разрешает частным и<здательст>вам печатать меня.Я не имел никакого отношения к эмиграции. Меня хают здесь на каждом перекрестке. Это естественно. Но почему же меня хают в России? Я печатаю здесь 1000 штук «Рвача» на одолженные деньги с тем, чтобы послать книгу руководителям Эркапе <РКП> и спросить – «почему вы это запрещаете?».
Зачем мне в таком случае писать? Для кого?
Я боюсь походить на одесскую хипесницу, которая клянется, что у нее умирает на руках ангелочек, и поэтому не говорю о материальной отдаче подобной политики. Кратко – приходится бросать литературу и идти в канцелярию.
Я пишу все это для Вас, п<отому> ч<то>
1) Вы – Бухарин, человек, которому я верю и которого люблю.
2) Читал Вашу речь на литературной дискуссии [377]377
Видимо, речь идет о выступлении Н. И. Бухарина в Колонном зале Дома союзов 13 марта 1925 года на диспуте о формальном методе в искусстве, напечатанном в № 3 «Красной нови» за 1925 г.
[Закрыть].3) Предисловием к «Хуренито» Вы как бы узаконили меня.
Я очень прошу Вас сделать все возможное для снятия запрета на меня. Вы, кажется, читали «Жанну» и «Курбова» – Вы знаете, что это не «контрреволюция». Возьмите (скажите по телефону) в Главлите «Рвача» и вы убедитесь, как и почему это написано.
Вся моя надежда теперь на Вас.
Ответьте мне,дорогой Николай Иванович, обязательно, хоть два слова по адресу парижского полпредства.Если мои литдела устроятся, возможно, скоро увидимся, т. к. собираюсь летом или осенью в Сибирь. Продолжаю (хоть и натощак, хоть и зря) работать. Пишу рассказы о фашистах франц<узских> и итальянских [378]378
Такие сюжеты были в книге «Условные страдания завсегдатая кафе».
[Закрыть].Крепко жму Вашу руку.
Илья Эренбург.
В большом блоке эренбурговских деловых писем В. Г. Лидину 1925 г. об ответе Бухарина нет ни слова, но в письме от 1 июня сообщается: «Я месяца два тому назад послал письмо Каменеву с жалобой на гонения. Сейчас пришел (в представительство) ответ. Я еще не читал его, но знаю содержание – Каменев утверждает, что запрет относится к издательству, а не ко мне. Сегодня письмо получу и тогда пошлю Вам копию». Копия действительно была послана и сохранилась у В. Г. Лидина:
Совет Труда и Обороны. Секретариат председателя.
т. Эренбургу.По наведенным справкам установлено:
1) Что книги «Жизнь и гибель Николая Курбова» и «Любовь Жанны Ней» Главлитом не запрещались. Не разрешены они к печати только в новом издательстве только потому, что были представлены в Главлит от издательства артели писателей «Новая жизнь», в программу которого входит издание произведений лишь членов артели.
Если названные книги примет издательство, программа которого включает этого вида литературу, то препятствий к печатанию их со стороны Главлита не встретится.
2) «Рвач» в Главлит на просмотр не поступал и поэтому запрещен не был.
3) Сценарий «Любовь Жанны Ней» запрещен не Главлитом, а Худ. Советом Главполитпросвета.
4) Переизданная в Рязани книга «Акционерное обществ Меркюр де Рюсси» конфискована, потому что в нее была включена не разрешенная к печати повесть «Сутки».
Из указанных справок нельзя усмотреть «общей меры», принимаемой против Вас Главлитом.
Секретарь завсекретариатом Музыка.
(Отметим, что романы «Жизнь и гибель Николая Курбова» и «Любовь Жанны Ней» были переизданы в 1928 г. в составе тогдашнего собрания сочинений, после чего не переиздавались до 1990-х гг.; роман «Рвач» к изданию в собрании сочинений в 1928 г. был запрещен и опубликован лишь в собрании сочинений Эренбурга в 1964-м.)
