Текст книги "Писатели и советские вожди"
Автор книги: Борис Фрезинский
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)
6. Резолюция Сталина действует
Поскольку свой довоенный архив Эренбург уничтожил в Париже при вступлении туда гитлеровских войск, нет никакой информации о том, что и когда ему ответил Бухарин о тексте, переданном Сталину. 9 августа 1935 г. Эренбург написал письмо Кольцову, и в нем отставка Эренбурга из секретариата даже не упоминается.
9 августа <1935 г.>.Дорогой Михаил Ефимович,
Мальро вернулся уже в Париж, на несколько дней приезжал Блок и, воспользовавшись этим, мы устроили собрание секретариата.
Одобрили устав – посылаю.
Решили обратиться к секциям национальным с письмом. Посылаю.
Касательно списка советских членов международной организации. Достаточно, если мы дадим сто имен, чтобы соблюсти пропорцию.
Решено обратиться к членам президиума и предложить подписать протест против нападения фашистов на болгарскую делегацию [824]824
Речь идет о болгарских участниках Парижского конгресса, среди которых был и член Бюро Ассоциации Л. Стоянов.
[Закрыть].Решено для пополнения средств и пропаганды с октября утроить ряд докладов во французской провинции, в Бельгии и Швейцарии. Решено к 70-летию Ромена Роллана устроить вечер и выпустить книгу, посвященную Ромену Роллану. Необходимы статьи Горького и другие, о сборнике сообщу в сентябре дополнительно.
Все более или менее бодры. Сняли помещение. Денег нет.
Вот, кажется, и все новости.
Жид собирается в середине сентября в Союз. Я еду, примерно, в то же время и, может быть, поеду с ним, чтобы доставить его в сохранности до Белорусского вокзала [825]825
В «Записках маленькой дамы» секретаря и приятельницы А. Жида Марии ван Риссельберг есть запись 14 октября 1935 г.: «Жид рассказывает, что видел Мальро, который беседовал длительно с Эренбургом по поводу внезапного решения Жида не ехать в Россию. Эренбург отнесся очень серьезно к этому. Он считает, что не надо ссылаться на здоровье, что со всех точек зрения надо поехать – иначе отказ Жида нанесет ущерб и как раз в то время, когда надо укреплять франко-советский союз интеллектуалов; это очень пагубно скажется. Насколько Эренбург говорит в своих интересах, насколько поездка Жида зачтется ему лично? – это трудно выяснить. Жид в большом затруднении. С одной стороны, идея о том, что в СССР его примут за представителя Франции, хотя он будет играть пассивную роль – эта идея укоренила в нем желание отказаться от поездки. „Нет, нет; – я не создан для этой роли…“» ( Rysselberghe М. van.«Les Cahiers de petite Dame» – в книге «Cahiers Andre Gide». V. 5 (1919–1937). Paris, 1975. P. 478–479. Здесь и далее перевод И. И. Эренбург; архив автора). Далее; Риссельберг М. ван,с указанием страницы.
[Закрыть].По дороге хочу остановиться на день в Праге, чтобы ликвидировать отсутствие чехов, а в Варшаве – попытаюсь поговорить еще раз с Тувимом и др. о положении. Завтра еду до конца месяца в Бретань. Адрес мой прежний: письма мне будут аккуратно пересылать.
Привет Марии [826]826
Имеется в виду Мария Грессхенер (Остен) – немецкая журналистка и писательница, близкая подруга Кольцова; узнав о его аресте, она приехала из Парижа в Москву, надеясь спасти любимого человека; 23 июня 1941 г. была арестована и 16 сентября 1942-го расстреляна.
[Закрыть].
Как всегда, корректный, деловой, не кляузный тон письма Эренбурга сам по себе не повлиял бы на содержание и тон ответа Москвы Арагону – решающим тут, разумеется, была резолюция Сталина – приказ, не подлежащий обсуждению. Сказалась она, понятно, и на ответе самому Эренбургу. Письмо Арагону, надо полагать, долго обсуждалось, а возможно, и переписывалось, прежде чем 16 августа было направлено адресату. Характерно, что в этот день в Париж отправили дваписьма: одно, сочувственное, но твердое – Арагону (его написал Кольцов), и другое, суховатое, но с гарантиями, – Эренбургу (подписанное Щербаковым).
Москва. 16/8–35 г.Дорогой друг и товарищ Арагон!
Письмо твое получили, за информацию спасибо.
Есть к тебе одна большая и настойчивая просьба – чаще информировать нас и по возможности подробнее.
Пользуясь оказией, считаю необходимым сообщить тебе следующее: я считал бы вредным для дела, если бы Эренбург отошел от работы в организации. Эренбург, крупный советский писатель, сделал немало и принес пользу международному литературному движению. Его деятельность укладывалась в ту линию, какую проводили мы, в том числе и ты, дорогой друг.
Отдельные недочеты или разногласия по второстепенным вопросам – в счет идти не могут.
Надо избегать всякой предвзятости в отношении к Эренбургу.
Секретарем организации Эренбурга выдвинула советская делегация, выбран он конгрессом, и надо сделать все для того, чтобы он мог плодотворно работать [828]828
Эренбург вспоминал, как после завершения конгресса, где они с Кольцовым были избраны в секретариат Ассоциации, Михаил Ефимович сказал ему: «„Поскольку секретариат будет находиться в Париже, работать придется вам“. Ласково, но и насмешливо хмыкнув, он добавил: „Ругать будут тоже вас…“» (2, 73).
[Закрыть].Относительно того, что он отказывается от этой работы – предоставь нам урегулировать этот вопрос.
Моя твердая просьба к тебе и ко всем коммунистам – обеспечить нормальные отношения с ним [829]829
В этой фразе напрямую прочитывается указание Сталина «не дать нашим коммунистам доконать Эренбурга».
[Закрыть].У нас в СССР – к конгрессу интерес исключительный, провели массу докладов. Однако удовлетворить все запросы не можем. «Правда» усилила освещение вопросов мировой литературы, удачны «литературные портреты», которые она систематически стала печатать.
Книжка твоя «Базельские колокола» пользуется большой любовью у читателя и в прессе получила хорошие отзывы.
Привет Эльзе.
Привет Поль Низану, Муссинаку и Блоку.
Дружески жму твою руку [830]830
Копия – РГАСПИ. Ф. 88. Оп. 1. Ед. хр. 508. Л. 1, 2.; впервые: Фрезинский Б.Великая иллюзия. Париж // Минувшее. № 24. СПб., 1998. С. 225–226.
[Закрыть].
Письмо Эренбургу Щербакова начиналось выражением недовольства:
Уважаемый Илья Григорьевич!
Прошло более 1 ½ месяцев со времени окончания конгресса. За это время вновь созданная международная организация к активной деятельности не приступала. Очень прошу не понять это как упрек к кому-либо. Я прекрасно учитываю, что срок 1 ½ месяца не велик; что после такой напряженной работы, какую проделали Вы и наши французские товарищи – надо отдохнуть. Я допускаю, что может пройти еще несколько недель, прежде чем организация развернет работу. Я думаю, что Вы согласитесь со мной, что с осени организация должна начать жить полноправной жизнью. Весь вопрос, с чего начать и как начать. И вот, памятуя наш с Вами разговор, я прошу Вас…
Это начало, похоже, сочли излишне суровым – его забраковали; окончательный текст послания стал таким:
Москва 16/8 35 г.Уважаемый Илья Григорьевич!
Памятуя наш с Вами разговор, я прошу Вас, представляющего в вновь созданной организации интересы советской литературы – наметить и прислать свои предложения (по возможности подробнее) о ближайших мероприятиях и о том, что необходимо для осуществления этих мероприятий.
Очень прошу также информировать о внутреннем состоянии организации, о направлениях наших друзей, в частности о том, когда приедут в Москву Жид и Мальро, кто еще собирается приехать и когда.
До меня дошли сведения, что Вы еще раз высказали опасения о возможности Вашей плодотворной работы в организации.
Со своей стороны я должен еще раз повторить то, о чем я Вам уже говорил в Париже, а именно – Ваша работа по подготовке конгресса и во время конгресса была высоко полезна; Ваше активное участие в дальнейшей работе крайне необходимо. Мы сделаем все для того, чтобы обстановка Вашей деятельности была нормальная, об этом я буду писать Арагону. Надеюсь так же, что Вы сделаете все для того, чтобы обеспечить должную работу организации. Всякое Ваше полезное предложение или мероприятие – найдет с моей стороны поддержку.
У нас гостят Дюртен и Вильдрак. Встретили их очень хорошо. В данное время они выехали в большое путешествие по СССР [831]831
В связи с этим уместно привести фрагмент из воспоминаний Эренбурга: «К попыткам некоторых левых писателей Запада покритиковать хотя бы робко порядки сталинского времени Кольцов относился пренебрежительно, говорил: „X. что-то топорщится, я ему сказал, что у нас переводят его роман, наверно, успокоится“ или „Y. меня спрашивал, почему Буденный ополчился на Бабеля, я не стал спорить, просто сказал, чтобы он приехал к нам отдохнуть в Крым. Поживет месяц хорошо – и забудет про „бабизм Бабеля““. Однажды он с усмешкой добавил: „Z. получил гонорар во франках. Вы увидите, он теперь поймет даже то, что мы с вами не понимаем“» (2, 135).
[Закрыть].Интерес к конгрессу исключительный в самых широких кругах советской интеллигенции и рабочих.
В Москве состоялось несколько собраний с докладами о конгрессе. Запросы из областей и краев таковы, что удовлетворить их полностью невозможно.
Следите ли Вы за дискуссией, которая развернулась вокруг «Не переводя дыхания»? Появилось большое количество статей, в основном оценка романа весьма положительная [832]832
Первые рецензии на повесть Эренбурга «Не переводя дыхания» появились в архангельской прессе (см. корреспонденцию «Комсомольцы Архангельска обсуждают» в «Комсомольской правде» 6 апреля 1935 г.), затем восторженные рецензии пошли валом («Литературный Ленинград» 1 мая; «Вечерняя Москва» 1 июня; «Литературная газета» 20 июня, 4 и 15 августа; «Комсомольская правда» 29 июня; «Правда» 5 июля; «Известия» 8 июля). Статья К. Зелинского в «Правде» называлась «Роман бодрости и оптимизма»; Эренбург относился к этому с внутренней иронией (своему другу О. Г. Савичу он так и надписал книгу: «Саве „роман бодрости и оптимизма“ 24 XII 36»).
[Закрыть].Прошу не задержать ответ.
Жму Вашу руку
А. Щербаков.
Однако Эренбург на это письмо не ответил. Собираясь в Москву, он предпочел обсудить всё при личной встрече со Щербаковым.
7. Вокруг Ильи Эренбурга (Фрагмент общей хроники)
Утром 2 ноября 1935 г. Эренбург приехал в Москву; сотрудник «Вечерней Москвы» встретил его поезд в Можайске и по дороге записал рассказ писателя: «Незадолго до моего отъезда я встретился с Андре Жидом, собравшимся приехать на октябрьские торжества в Москву. Однако болезнь не дала возможности писателю осуществить такое желание. Андре Жид передал мне обращение к молодежи Советского Союза и послал также свою последнюю книгу „Новая пища“ [834]834
Послание А. Жида и отрывок из «Новой пищи», переведенные Эренбургом, появились в «Известиях» 7 ноября 1935 г.
[Закрыть]. В Москву я еду на месяц. В начале декабря должен возвратиться в Париж. Мое большое желание встретиться с читателями, которые помогают мне писать мои произведения» [835]835
Вечерняя Москва. 1935. 2 нояб.
[Закрыть].
На 1935 г. приходится пик политического оптимизма Ильи Эренбурга. Впрочем, это ощущал не он один. «Чем дальше, тем больше, несмотря на все, полон я веры во все, что у нас делается. Многое поражает дикостью, а нет-нет удивишься. Все-таки при расейских ресурсах, в первооснове оставшихся без перемен, никогда не смотрели так далеко, и достойно, и из таких живых, некосных оснований. Временами, и притом труднейшими, очень всё глядит тонко и умно», – писал близкому человеку Борис Пастернак в том же 1935 г. [836]836
Пастернак Б.Т. 5. С. 356.
[Закрыть]
В том же 1935-м в Москве напечатали одну из самых слабых книг Эренбурга («Не переводя дыхания»); у советских критиков она пользовалась огромным успехом; правду о ней сказал один только М. Осоргин в «Парижских новостях» [837]837
См. главу «Илья Эренбург и Николай Бухарин» (В файле – глава «Илья Эренбург и Николай Бухарин. История длиною в жизнь» – прим. верст.).
[Закрыть].
В ноябре у Эренбурга в Москве действительно было много встреч с восторженными читателями, он был попросту нарасхват. Случались и события экстраординарные, нарушавшие обычный ход жизни. Одним из них стала публикация «Известиями» статьи Эренбурга «Письмо Дусе Виноградовой» [838]838
Подробнее об этом см. в главе «Илья Эренбург и Николай Бухарин» (В файле – глава «Илья Эренбург и Николай Бухарин. История длиною в жизнь» – прим. верст.).
[Закрыть]. По поводу этой статьи Эренбургу пришлось в письме объясняться со Сталиным. Обращаясь к нему с письмом 28 ноября 1935 г., Эренбург посчитал невозможным, хотя бы вкратце не коснуться темы Парижского конгресса и работы Международной антифашистской ассоциации писателей. Написав в связи со своим участием в московских диспутах: «Я думал, что вне творческих дискуссий нет в искусстве движения», он продолжал:
То же самое я могу сказать о критике отдельных выступлений нашей делегации на парижском писательском конгрессе, о критике, которую я позволил себе в беседах с тесным кругом более или менее ответственных товарищей. Разумеется, я никогда бы не допустил подобной критики на собрании или в печати. Я яростно защищал всю линию нашей делегации на Западе – на собраниях и в печати. Если я позволил себе в отмеченных беседах критику (вернее самокритику – я ведь входил в состав нашей делегации), то только потому, что вижу ежедневно все трудности нашей работы на Западе. Многое пришлось выправлять уже в дни конгресса, и здесь я действовал в контакте и часто по прямым советам т. Потемкина [839]839
В. П. Потемкин – полпред СССР во Франции.
[Закрыть]. Мне дорог престиж нашего государства среди интеллигенции Запада, и я хочу одного: поднять его еще выше и при следующем выступлении на международной арене избежать многих ошибок, может быть, и не столь больших, но досадных. Опять-таки скажу, что, может быть, и здесь я ошибаюсь, что, может быть, я вовсе не пригоден для этой работы. Если я работал над созывом конгресса, если теперь я продолжаю работать над организацией писателей, то только потому, что в свое время мне предложил делать это Цека партии [840]840
Эренбург.Письма. Т. 2. С. 184.
[Закрыть].
Что касается дел Международной Ассоциации писателей, то обсуждать их Эренбург намеревался со Щербаковым, повидать которого в Москве не удалось, пришлось ограничится беседами с заместителем Щербакова Ангаровым и с Кольцовым.
Кольцов смог оценить тревожность парижской ситуации. В начале декабря 1935 г. он обратился по этому вопросу лично к Сталину, фактически напоминая ему свои и Щербакова июльские предложения:
Тов. Сталин!
Я просил бы Вас принять меня, по возможности срочно, хоть на четверть часа, по международным писательским делам.
Международная Ассоциация Писателей, созданная по Вашему указанию на Парижском конгрессе защиты культуры, находится в очень трудном положении, ей угрожает тихий развал – после громкого успеха Парижского конгресса. Причины – пассивность руководства и полное отсутствие средств – в том числе и тех, которые мы как советские делегаты обещали в качестве своего взноса.
Для книги «День мира», составляемой по инициативе Горького как первое общее начинание советских писателей с иностранцами – поступило немало рукописей, но нет средств оплатить авторам хотя бы скромный гонорар, на который они рассчитывают. Они не протестуют (пока), но, мне кажется, неудобно сейчас для редакции, возглавляемой Горьким, ничего не платить авторам.
Если Вы никак не смогли бы сейчас принять меня – просил бы провести решение, которое я прилагаю.
К письму был приложен следующий проект решения «О Международной ассоциации писателей», практически представлявший Кольцову (так как упомянутый в проекте Горький был фигурой номинальной) со стороны советской делегации всю полноту инициатив в секретариате.
1. Предложить руководству советской делегации в Международной ассоциации писателей (тт. А. М. Горький, М. Кольцов) вести постоянную активную работу по консолидации широких писательских кругов всех стран для борьбы с фашизмом, войной, защиты культурных ценностей и активной защиты Советского Союза, для чего принимать деятельное ведущее участие в работе президиума, секретариата и бюро ассоциации, а также путем приглашения иностранных писателей в СССР и посещения их стран.
2. Считать целесообразным ликвидацию находящегося в Москве Международного Объединения Революционных писателей (МОРП) и его секций, за исключением тех стран, где они являются самостоятельными жизнеспособными организациями (Франция, США).
3. Разрешить приглашение Союзом СП ежегодно 10–12 иностранных писателей для ознакомления с СССР. Предложить Интуристу взять на себя материально-бытовое обслуживание писателей и их проезд.
4. Поручить Журнально-газетному объединению регулярный и быстрый выпуск на русском языке новинок иностранной художественной литературы в общедоступном массовом издании, по типу прежней «Универсальной библиотечки».
5. Поручить Жургазу (т. Кольцов) организацию небольшого ежемесячного литературно-художественного журнала на немецком языке.
6. Разрешить отпуск 1500 р. золотом ежемесячно на покрытие членских взносов советских членов ассоциации.
7. Отпустить 4000 руб. золотом на оплату гонорара иностранным авторам по сборнику «День мира», выпускаемому по инициативе М. Горького при участии членов международной Ассоциации писателей [842]842
Большая цензура. С. 401–408.
[Закрыть].
Неизвестно, принял ли Сталин Кольцова [843]843
Опубликованный в книге «Власть и художественная интеллигенция…» список «Деятели литературы и искусства у И. В. Сталина. 1925–1949» упоминает прием Кольцова лишь в 1928 г.; то есть все последующие приемы Кольцова по политическим вопросам в нем отсутствуют.
[Закрыть], но 10 декабря 1935 г. с подачи Сталина на основе проекта Кольцова Политбюро (опросом) единогласно приняло резолюцию, состоявшую из четырех пунктов – первый, шестой и седьмой пункты проекта Кольцова проигнорировали [844]844
Власть и художественная интеллигенция. С. 279.
[Закрыть]. Таким образом, вопрос о деньгах для Ассоциации так и остался нерешенным…
Дальше приведу краткую хронику событий, связанных с Ассоциацией писателей на основе переписки Эренбурга [845]845
См.: Эренбург.Письма. Т. 2.
[Закрыть].
В середине декабря Эренбург отправился в Чехословакию по делам Ассоциации. В двух его письмах – отчет о проделанной там работе.
Эренбург – Кольцову; 25 декабря 1935 г.Только что вернулся в Париж, и сразу сообщаю Вам о результатах поездки. В Чехословакии удалось все наладить. Чапек согласился войти в президиум организации. Гора – секретарь. В Словакии войдет весь союз писателей. В Польше тоже удалось кое-что сделать. Левые писатели готовят конференцию [846]846
Она состоялась во Львове в мае 1936 г.
[Закрыть]. Они опубликовали о своем присоединении к Парижской конференции.Удастся присоединить бывших левых пилсудчиков, во всяком случае Витлина [847]847
Политическая репутация «пилсудчиков» (то есть политических сторонников маршала Польши Ю. Пилсудского, установившего в Польше фактическую диктатуру) была у литераторов из группы «Скамандр» (Ю. Тувим, А. Слонимский, Я. Лехонь, Я. Ивашкевич), но поэт И. Витлин к ней не принадлежал.
[Закрыть]. Здесь в Париже все обстоит плохо. Денег у них нет и организация прозябает. Все разговоры о том, что надо сделать то или это, разбиваются о материальные препятствия. С другой стороны, по-прежнему никто всем этим не занимается. Повторяю: если не предпринять в самое ближайшее время энергичных шагов, все это предприятие пойдет насмарку, но и тогда для нас пристойней сказать об этом нашим ближайшим друзьям <…> [848]848
В тот же день Эренбург сообщал В. А. Мильман: «Я пишу М. Е. <Кольцову> о всех делах, связанных с организацией писателей. Позвоните Ангарову и скажите, что 25-го диппочтой я сообщаю о делах М. Е. Если он хочет, чтобы я сообщил непосредственно ему, пусть сообщит мне об этом» ( Эренбург.Письма. Т. 2. С. 188).
[Закрыть].
Эренбург – Щербакову; 23 января 1936 г.Очень жалею, что нам не удалось повидаться с Вами и поговорить про все заграничные дела. Будучи в Москве, я говорил с тт. Ангаровым и Кольцовым. Вероятно, они передали Вам все наиболее существенное.
Во Франции дела обстоят плохо. После приезда я настоял на оживлении работы писательской организации. Устраиваем 31 большое чествование Ромена Роллана. Занят этим главным образом Блок. Он говорит, что расклеился и болен, больше работать не может, выступал 50 раз и пр. <…> Мне удалось кое-что сделать в Польше и довольно много в Чехословакии. Там Чапек согласился войти в президиум, а союз писателей с секретарем Горой войти целиком в организацию. То же самое и в Словакии.
Однако это не приведет ни к чему, если не будет налажена работа в парижском центральном секретариате, а без денег и без людей это невозможно.
Я только что читал ряд лекций в Гренобле о роли писателя в СССР. Убедился, во-первых, в огромном интересе франц. интеллигенции в провинции к нам, во-вторых, в отвратительной работе местного филиала МОРПа. Хорошо работает только «Комите де вижиланс» [849]849
Комитет Бдительности (фр.).Имеется в виду Комитет бдительности и антифашистского действия, основанный в 1934 г. этнографом П. Риве, физиком П. Ланжевеном и философом Аленом.
[Закрыть], как и повсюду в провинции.Пришла телеграмма, что Леонов не приедет [850]850
Речь идет об участии прозаика Л. М. Леонова в вечере, посвященном 70-летию Р. Роллана. Сохранилось три телеграммы Кольцова Эренбургу на сей счет: 17 января 1936 г. – «Приедет вероятно Леонов Привет Кольцов»; 23 января – «Как выяснилось никто из писателей приехать двадцать девятого не может Кольцов»; 27 января – «Надеюсь Леонов успеет приехать Празднование Роллана очень желательно провести под маркой ассоциации Остальное пишу Привет Кольцов». (РГАЛИ. Ф. 1204. Оп. 2. Ед. хр. 1701. Л. 1–4).
[Закрыть]. Это очень обидно, так как мы хотели придать чествованию Р. Р<оллана> большой размах. Примерно все. <…> Вам я пишу в первый раз, но Кольцову писал уже дважды, также Ангарову. Ответа не получил. При таком отношении моя роль становится окончательно невразумительной: с одной стороны, французы меня ругают, так как я в организации представляю советских писателей, с другой, я методично и бесплодно информирую различных товарищей. То и другое мне изрядно надоело. Надеюсь, что на это письмо получу ответ…..
В архиве Щербакова копия его ответа Эренбургу не сохранилась.
Эренбург – Кольцову; 26 февраля 1936 г.Письмо Ваше получил. А. М<альро> наконец-то решил вопрос о поездке, едет 28-го через Вену.
Денег А<ссоциация> П<исателей> не получила. Поясните это дело: народ ропщет.
Как Вы знаете, вечер Роллана прошел очень удачно. Удалось расплатиться с частью долгов. На 10 марта назначен большой диспут о социалистическом реализме. А. М<альро> должен быть к этому сроку здесь, не то получится скандал. Жид в Сенегале потом едет в Москву. Вот все новости.
Эренбург – Щербакову; 26 февраля 1936 г.…Мальро едет через два-три дня. Я не отвечал Вам – ждал его окончательного решения. Вы знаете его характер и норов, поэтому легко сможете смягчить те трения, которые всегда могут возникнуть между ним и кем-то третьим [851]851
Наверное, намек на Кольцова.
[Закрыть]. Он только что приехал из Гренобля, где делал доклад об СССР в пользу кассы забастовщиков-шахтеров. <…> Жид теперь в Сенегале. Собирается в Москву в конце марта. Ассоциация прекрасно провела вечер о Роллане. <…> Денег в Ассоц<иации> нет. На выручку с вечера Роллана расплатились с частью долгов. Обо всем остальном Вам расскажет Мальро <…> Когда я был в Москве я говорил с т. Ангаровым касательно моих очерков о парижском конгрессе [852]852
Печатались в 1935 г. в «Известиях», полностью – «Литературный критик». 1935. № 8.
[Закрыть]. На столе т. Ангарова лежала выписка из одной моей телеграммы, касающаяся Пастернака. Т. Ангаров сказал мне, что он проверял, правильно ли утверждение, будто я говорю, что совесть поэта только у Пастернака. <…>. Это либо злостное искажение, либо недоразумение. Вы были на конгрессе и знаете, что я никакими словами ни Пастернака, ни других писателей не «приветствовал». Тон статьи в «Комсомолке» [853]853
«Откровенный разговор (о творчестве Б. Пастернака)» (Комсомольская правда. 1936. 23 февр); в этой статье утверждалось., что «Илья Эренбург в Париже приветствовал Пастернака как поэта, который доказал, что высокое мастерство и высокая честь отнюдь не враги», и этот «комплимент» был назван сомнительным.
[Закрыть], которая дана как редакционная, заставляет меня задуматься над словами т. Ангарова и над отношением ко мне руководящих литературной политикой товарищей. Если она совпадает с «К<омсомольской> П<равдой>», то я с величайшей охотой буду впредь воздерживаться от каких-либо литературно-общественных выступлений и в Союзе, и на Западе. Очень прошу Вас ответить мне на этот вопрос <…>.
Ответ последовал не сразу, в архиве Щербакова сохранилась копия лишь его начала; дошло до Эренбурга оно не скоро (еще 5 апреля он писал Щербакову, что тот не ответил на последнее письмо); однако и сохранившееся начало письма – информативно:
Щербаков – Эренбургу; 23 марта 1936 г.Я на 12 дней выбыл из строя (болел), поэтому отвечаю на Ваше письмо с опозданием, за что прошу извинения.<…> Вы зря ставите так вопрос: «с величайшей охотой буду впредь воздерживаться от каких-либо литературно-общественных выступлений и в Союзе, и на Западе».
Известно, что Ваши литературно-общественные выступления никем не навязаны, что они являются результатом внутреннего Вашего убеждения. Почему же отказываться от выступлений, которые продиктованы внутренним убеждением.
Вообще метод «отставки», как Вы знаете, сочувствия обычно не встречает.
Что касается главного – отношения к Вам, я могу только повторить то, о чем я Вам неоднократно писал и говорил.
Вы имеете свою оценку творчества Пастернака, с которой иные могут соглашаться или не соглашаться. Разрешите этим людям о несогласии с Вами писать и говорить. Делать же отсюда какие-либо выводы об отношении к Вам товарищей – не основательно.
В Москве у писателей началась дискуссия о статьях «Правды» [854]854
В январе-марте 1936 г. «Правда» напечатала серию погромных статей о «формализме» в советском искусстве: редакционные статьи «Сумбур вместо музыки (об опере „леди Макбет Мценского уезда“ Шостаковича)» – 28 января; «О художниках-пачкунах» – 1 марта; статью В. Кеменова «Формалистические кривлянья в живописи» – 6 марта; после этого на собраниях в различных творческих союзах были произнесены разгромные доклады Ставского, Кирпотина, Алабяна, Керженцева.
[Закрыть]. Первые собрания прошли плохо, уровень обсуждений не высокий, думаю, на следующих собраниях выправим.Мальро Вам, вероятно, расскажет о его пребывании в СССР. Я его видел на другой день приезда, вторично видеть не удалось, т. к. я заболел и только сегодня приступил к работе [855]855
Почта Эренбурга. С. 67–68.
[Закрыть].
Эренбург – Кольцову; 5 апреля 1936 г.Немцы ропщут, что им оказывают мало внимания. 10 мая проектируется митинг – годовщина аутодафе [856]856
Имеется в виду публичное сожжение «неарийских» книг в Берлине (в том числе всех книг советских авторов) вечером 10 мая 1933 г.
[Закрыть]– с французами, Томасом Манном и, возможно, Ренном.Геенно продолжает метаться. Я его уговариваю съездить к нам летом, это, бесспорно, на него хорошо подействует. Он сейчас значительная фигура. Шамсон слегка «подозрителен» по крайнему пацифизму. Журнал «Европа» очищен от троцкистов [857]857
В 1935 г. редактируемый Ж. Геенно журнал «Europe» печатал сочинения В. Сержа и П. Истрати; в № 160 (15 апреля 1936 г.) журнала было объявлено, что вместо главного редактора Ж. Геенно журналом будет руководить Совет из 12 литераторов, близких к ФКП.
[Закрыть]. Теперь его редактировать будет Кассу.Предполагаем в мае устроить в Париже большой писательский митинг. «Народный фронт» – французы и испанцы. Я вернусь из Испании 20-го и тогда напишу Вам об испанских делах.
Напишите, чью поездку в Союз Вы считаете желательной. Жид возвращается из Сенегала 10 апреля. Наша дискуссия здесь слегка помешала работе. Люрса и др. очень волновались. Хорошо будет, если в «Журналь де Моску» в дипломатичной форме будет дано объяснение, эквивалентное Вашей статье, но рассчитанное на иностранцев.
Эренбург – Щербакову; 9 мая 1936 г.…Ваше письмо обидно для меня, и я не знаю, чем заслужил подобные упреки.
Я Вам писал, что, не пользуясь доверием Союза Писателей и руководящих органов нашей литературной политики, я не могу работать в секретариате ассоциации, где я должен «представлять» нашу литературу. Вы мне пишете, что мои общественные выступления продиктованы моими чувствами, а не делаются по принуждению. Вы правы, поскольку речь идет о моих книгах, статьях, докладах и пр. Я не об этом Вас спрашивал. Ясно, что я не перестану, скажем, разоблачать литературных фашистов оттого, что меня упрекают товарищи в пристрастии к Пастернаку и пр. Я не об этом говорил, я говорил о точной общественной работе: секретариат ассоциации. Эту работу я могу выполнять успешно только, если мне С<оюз> П<исателей> и руководящие товарищи доверяют. Я метод отставок не одобряю, как Вы. Но я считаю, что каждая работа должна быть выполнена хорошо и разумно. Поэтому я считаю, что в секретариате нашу литературу должен представлять человек, который пользуется доверием товарищей.
Насчет Пастернака Вы меня снова не так поняли. Конечно, каждый волен ценить или не ценить Пастернака. Дело не в этом. Я настаиваю на одном: поскольку я выполняю общественные поручения, я оставляю в стороне вопрос о моих личных вкусах. Дело не в том, что мне нравится Пастернак, дело в том, что на конгрессе в Париже Пастернак был полезен и полезнее некоторых других. Это справка не о моих вкусах, но о вкусах и настроениях западных писателей. Меня могут ругать сколько угодно, как писателя или критика. Но мне нельзя приписывать неверных общественных поступков. Я не говорил, например, на парижском конгрессе того, что мне приписывали товарищи с цитатой о «совести поэта» и т. д.
Вот все, что я должен ответить на Ваше письмо.
В Испании все молодые писатели с нами. Мне удалось привлечь частично даже Рамона Гомеса де ла Серну [858]858
С прозаиком и публицистом Р. Гомес де ла Серной Эренбург познакомился в Париже еще до своих поездок в Испанию.
[Закрыть]. Стариков пробовал, но безрезультатно, как напр<имер> Пио Бароху [859]859
Испанский романист Пио Бароха отнесся отрицательно к революции 1931 г. и тем более к победе Народного фронта, однако он не поддерживал публично и режим Франко.
[Закрыть]. Альберти [860]860
С поэтом Р. Альберти Эренбург поддерживал дружеские отношения до конца дней; в 1954 г. Альберти написал стихотворение «Илье Эренбургу в Буэнос-Айресе».
[Закрыть]работает хорошо. Скоро устраиваем собрание в Мадриде с Мальро и др. Когда будет пленум <Бюро Ассоциации писателей>, неизвестно. Будет он или в Лондоне, или в Праге – точно тоже неизвестно. Андре Жид 15 июня едет в Москву, сказал, что теперь – твердо. Вот наиболее существенные новости. Напишите, что Вас интересует и что надо сделать.
Эренбург – Кольцову; 9 мая 1936 г.Пленум – не ранее 15 июня. В Лондоне или Париже. Как только выяснится дата, сообщу по телефону: «Премьера фильма»… Мальро много работает, выступал на предвыборном собрании [861]861
Речь идет о втором туре парламентских выборов во Франции.
[Закрыть]и т. д. В Испании писатели здорово митингуют.
8. Пленум в Лондоне
Здесь мы сделаем в эренбурговской хронике перерыв. Письмо, которое сейчас приведем, не датировано, написано оно, видимо, в конце мая – начале июня 1936 г. Его адресовали А. Щербаков и М. Кольцов своему верховному начальству, как только вопрос о пленуме Бюро Ассоциации писателей для защиты культуры утрясся:
Секретарю ЦК ВКП(б) – тов. Сталину И. В.
тов. Андрееву А. А. тов. Ежову Н. И.Руководство «Международной ассоциации Писателей для защиты культуры» намерено созвать
20 июня с.г. в Лондоне пленум своего бюро. Повестка следующая:
1. Выработка декларации – платформы о культурном наследстве и освоение его пролетариатом, в противовес реакционным теориям фашизма о культуре.
2. Выработка и утверждение плана Международной Энциклопедии культуры, в которой будут собраны новые идеи во всех отраслях науки.
3. Выработка рекомендательного списка для издательств всех стран лучших антифашистских книг.
4. Создание международного центра обмена информации (факты культурного строительства и факты преследования культуры в фашистских странах).
Организационные вопросы.
5. В пленуме будут участвовать 7–8 человек высоко-квалифицированных писателей и критиков. Заседания будут носить строго деловой характер. Решения пленума должны быть переданы на широкое обсуждение литературной и научной интеллигенции всех стран для подготовки в следующем году 2-го всемирного конгресса защиты культуры.
Учитывая характер пленума, место его созыва и обстановку – необходимо послать на пленум численно малую делегацию высоко-квалифицированную писателей и критиков, могущих с весом выступить по теоретическим вопросам повестки и произвести хорошее впечатление в среде английской интеллигенции. Важно знание английского языка, хотя бы частью делегатов.
Поэтому делегацию предлагаем в следующем составе:
a) От Союза писателей:
1. М. Горький
2. А. Щербаков
3. М. Кольцов
4. М. Шолохов
5. К. Чуковский
6. А. Афиногенов
7. Сейфулин (Казахстан)
b) по вопросам энциклопедии:
8. Л. Мехлис (социально-политический раздел)
9. И. Луппол (философия и история искусств)
Работа «Международной ассоциации писателей
для защиты культуры» принимает все более активный характер. Сколачивается широкий писательский фронт против фашизма и в защиту Советского Союза, который признается антифашистскими писателями основным оплотом мировой культуры и гуманизма.
В апреле к ассоциации примкнули американские лево-буржуазные писательские объединения.
В середине мая состоялся в Львове антифашистский съезд польских писателей, имевший большое политическое значение [862]862
Любопытно, что об этом «имеющем большое политическое значение» съезде «Литературная газета» не напечатала ни строчки; лишь 20 мая было опубликовано письмо Ромена Роллана польским интеллигентам, посмевшим выступить против антисемитизма в Польше, да еще через год в большой статье М. Аплетина «Между двумя съездами» (Литературная газета. 1937. 10 июля) упоминался антифашистский съезд польских писателей во Львове 16–17 мая 1936 г., которым руководила будущая советская писательница Ванда Василевская.
[Закрыть]. Сейчас происходит аналогичный съезд в Словакии.На работу руководства ассоциации очень благотворно повлияла поездка Андрэ Мальро в СССР и его беседы с т.т. Андреевым, Горьким, Косаревым. Мальро уехал с большой зарядкой. В конце июня в Москву едет Андрэ Жид, осенью – Фейхтвангер и Томас Манн.
А. Щербаков, М. Кольцов.
Машинописную копию этого письма я обнаружил в личном архиве В. М. Молотова [863]863
РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Ед. хр. 1016. Л. 12–13.
[Закрыть]. К ней приложена карандашная записка: «т. Молотову: Как твое мнение по этому делу. Кого послать на пленум в Лондон? Андреев» [864]864
Там же.Л. 11.
[Закрыть]. Ни копии ответа Молотова товарищу по Политбюро, ни каких-либо иных, относящихся к этому сюжету, бумаг в фонде Молотова не имеется, так что какие советы он дал А. А. Андрееву – неизвестно. Правда, на письме имеется помета красным карандашом: «Денег 65 000 руб. в валюте и 10 000 сов. рублей» – возможно, председатель Совнаркома Молотов отметил утвержденные Политбюро суммарные советские затраты на предстоящий лондонский пленум…
Не имея иной информации из ЦК ВКП(б) по части этого пленума, продолжим эренбурговскую хронику. Напомним, что в приведенном письме имя Эренбурга, как человека, практически не говорившего по-английски и не имевшего сколько-нибудь заметных корней в Англии, не упоминается (похоже, что из перечисленных в письме девяти кандидатур лишь К. Чуковский и А. Афиногенов говорили по-английски, может быть, еще Кольцов и Луппол – не знаю точно).
Эренбург – Кольцову; 9 июня 1936 г.Я был в Тр<епчанске> Теплицах на съезде словацких писателей. Съезд прошел хорошо, дискуссии были интересные. Присутствовали представители всех политических направлений, включая крайне-правые. Резолюция была принята единогласно.
Единогласно постановили вступить в Международную ассоциацию защиты культуры и приветствовать союз <советских> писателей. Когда были зачитаны две телеграммы, один из правых писателей предложил послать третью, «чуть уравновесить политический эффект». Его спросили: «Куда?», он не смог ответить. Тогда конгресс разразился хохотом и дальнейших прений не было. Все, о чем Вы мне писали в Прагу, улажено.
Я не знаю, должен ли я ехать в Лондон. Если это необходимо, сообщите. Пока не предпринимаю в этом отношении никаких шагов.
До начала лондонского пленума оставалось 10 дней; Щербаков и Кольцов отправлять Эренбурга в Лондон не рекомендовали. Но 18 июня в Москве умер Горький, а сроки лондонского пленума, который должен был открыться на следующий день, перенести на более позднее время западные члены бюро Ассоциации, естественно, не пожелали. В итоге СССР в Лондоне представлял один Эренбург, приехавший туда из Парижа. Пленум продлился до 22 июня. 26 июня 1936 г. «Литературная газета», назвавшая Пленум Бюро Пленумом Секретариата [865]865
Так как в Бюро от СССР входило двенадцать человек, а в Секретариат – только два, причем на пленуме Бюро присутствовал от СССР один Эренбург.
[Закрыть], дала о нем пространную информацию.
Сначала были изложены высказывания участников Пленума о великом пролетарском писателе, скончавшемся накануне Пленума. Затем высказаны возмущения пренебрежительным тоном Герберта Уэллса, в котором он говорил о писателях Чехословакии. Далее перечислялись выступавшие на Пленуме Мальро, Эренбург, Ж. Бенда, Б. Брехт, английская писательница Вест, чешская писательница Праспилова, а также упоминалось, что говорили также представители Шотландии, Испании, Индии, Ирландии и Португалии. Сообщалось, что пленум принял резолюцию об ускорении работы по изданию Энциклопедии и о создании международного комитета по координации работы национальных секций. Принято так же предложение т. Эренбурга о создании международного жюри, которое ежегодно будет отбирать двенадцать лучших произведений антифашистских писателей. В заключении сообщалось: Пленум постановил созвать следующий международный съезд писателей в феврале 1937 г. в Мадриде.
В тот же день вернувшийся из Лондона в Париж Эренбург отправил в Москву Кольцову подробное письмо-отчет:
Эренбург – Кольцову; 26 июня 1936 г.Только что приехал из Лондона и в дополнение к предыдущему письму хочу написать Вам следующее:
Пленум был на месте отвратительно приготовлен. Эллис думала об одном: о приеме у нее с фраками и пр. Собственно, для этого приема было сделано все – т. е. поэтому «английская секция» и протестовала против того, чтобы отложить пленум. У нас в Англии нет базы. Я разговаривал с товарищами из полпредства. Они советовали опереться на Честертоншу [866]866
Вдова писателя Гилберта Честертона, скончавшегося 14 июня 1936 г.
[Закрыть](та, что была в Москве), но не думаю, чтобы это было исходом. Хекслей(т. е. Хаксли. – Б.Ф.)и Форстер не хотят ничего делать, имя дают, но не больше. Это объясняется политическим положением в Англии, и здесь ничего не поделаешь. С другой стороны – они чистоплюи, т. е. отказываются состоять в организации, если в нее войдут журналисты или писатели нечистые, т. е. те, у которых дурной стиль и высокие тиражи. Мне очень трудно было наладить что-либо в Англии, т. к. я из всех стран Европы наименее известен в Англии и т. к. я не знаю английского языка. Все же я со многими людьми беседовал и пришел к выводу, что, в отличие от других стран, в Англии нам надо опереться исключительно на литературную молодежь и на полу-писателей, полу-журналистов.Все надо начинать сызнова. Выступление Уэллса [867]867
Впоследствии Эренбург вспоминал о лондонском пленуме: «Неожиданно на наше собрание пришел Герберт Уэллс <…> и тотчас вылил на нас ушат холодной воды: трезво разъяснил, что мы не Дидро и не Вольтеры, что у нас нет денег и что мы вообще живем утопиями <…>. Конечно, в своем скептицизме он был прав…» (2, 74).
[Закрыть]провело демаркационную линию и дало возможность объединить всех, которые действительно хотят с нами работать.Ребекку Вест в итоге мы усмирили, причем я даже наговорил ей публично комплиментов, но полагаться на нее не следует.
Выходка Уэллса была строго обдуманной и по-моему она связана с вопросом о Пэн-клубе.
Я вышлю Вам через два дня обыкновенной почтой то, что называется «отчетами». Это безграмотные стенограммы английских речей и короткие искажающие резюме французских. Например, от моей – остались объедки. Речь Уэллса сознательно смягчена. Стенографисток выставила Эллис.
Мы решили пленума осенью не созывать. Писатели не любят выступать без публики. Поэтому из французов не приехали ни Шамсон, ни Кассу, ни Низан (обещали, но не приехали). Съезд назначили, согласно Вашим пожеланиям, в феврале. Надеюсь, против Мадрида возражений не будет. Там мы будем в дружеской обстановке.
Касательно отдельных стран. Очень хорошо все с испанцами. Я с ними наметил такую программу. В конце октября они устраивают конференцию испанских писателей «для подготовки к съезду». Из теоретических проблем – вопрос о роли писателя в революции и проблема национальных культур (каталонская и пр.). Мы их объединяем с португальцами, кстати.
Из практических – создание государственного издательства, связь с рабочими клубами, организация домов отдыха для писателей, библиотеки и пр.
Хорошо все с чехами. Там, наконец, создана настоящая организация.
Ничего серьезного нет в Скандинавии (за исключением Исландии). Как прежде, разрыв между левобуржуазными и пролетарскими писателями.
Бенда сильно полевел. Мальро нервничал из-за неудачи с Уэллсом, но в конце отошел. Хорошо выступали Реглер и Толлер. Предложение о библиотеке Ассоциации очень понравилось всем. Этим мы привлечем к себе малые народы. В энциклопедию я лично не очень-то верю.
Итак, в Лондоне в мае 1936-го было принято решение провести Второй писательский антифашистский конгресс в Испании. Однако в июле 1936 г. в Испании вспыхнул фашистский мятеж и следом началась гражданская война. Кольцов, Мальро и Эренбург стали ее активными участниками. Произошли перемены и в партийной карьере Щербакова, и больше он не занимался делами литературными. Летопись дел, связанных с Ассоциацией писателей, перестала пополняться…
9. Вокруг Андре Мальро (Фрагмент общей хроники)
Ромен Роллан – М. Горькому; 28 декабря 1934 г.Наиболее блестящими (похожими на блеск стали) данными духовного вождя обладает Мальро: у него, пожалуй не только самый мужественный талант, но и больше всего опыта отважной борьбы! Я опасаюсь только вспышек его лихорадочного темперамента «конквистадора» [868]868
М. Горький и Р. Роллан.Переписка (1916–1936). М., 1996. С. 301.
[Закрыть].
Еще в мае 1935 г. а Ромен Роллан после встречи с Ж. Р Блоком записал в дневнике: «Получается, что советская философская и художественная доктрина вовсе не притягательна для французских – просоветских – писателей. Мальро как будто был на этот счет достаточно резок в Москве. Но похоже, что вернувшись в Париж, он хочет показаться более просоветским, чем был там. Мотивация – в самолюбии и в условиях борьбы. <Ж. Р.> Блок, восхищаясь им, зовет его Кондотьером. У Мальро остались горестные воспоминания о жестоких испытаниях, которым он подвергся в Индокитае…. Тогда он, кажется, жаждал любой ценой богатства, теперь – власти. А поскольку Мальро интеллигентен, остроумен, проницателен, он выбрал тот лагерь, которому принадлежит будущее. Блок, ценя в Мальро скорее интеллигента высшего класса, чем писателя, говорит, что лицо его прекрасно, как лицо падшего ангела…» [869]869
Неизвестные страницы дневника Роллана (май 1935) // Диалог писателей. Из истории русско-французских культурных связей XX века. 1920–1970. М., 2002. С. 275.
[Закрыть]
