Текст книги "Герман Геринг. Железный маршал"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

В тот момент Геринг не хотел затяжной войны, зная, что к ней не готовы ни армия, ни промышленность. Он рассчитывал, что, если удастся договориться с англичанами, те надавят на поляков и заставят их пойти на уступки. Геринг предостерегал:

«Современная война – это война тотальная, и никто не может даже приблизительно знать, когда она закончится!»

19 августа Геринг виделся с Гитлером и получил от него разрешение полететь в Лондон для переговоров с Чемберленом, если тот согласится на это. Утром 21 августа Геринг позвонил Далерусу в Стокгольм и заявил:

«Я попробую нечто иное – единственный способ, как я думаю, пробить глухую стену».

В тот же день английский посол в Берлине Гендерсон отправил телеграмму в Лондон, извещавшую о том, что Геринг собирается лететь туда утром 23-го. Визит должен был проходить в обстановке повышенной секретности.

Англичане готовы были принять Геринга. Но подтверждения из Берлина так и не последовало. Вместо этого вечером 21-го берлинское радио объявило о предстоявшем 23 августа визите Риббентропа в Москву для подписания пакта о ненападении.

Практически так и не состоявшиеся переговоры Геринга и Чемберлена в Лондоне, так же как состоявшиеся, но окончившиеся ничем переговоры военных делегаций СССР, Англии и Франции в Москве, преследовали одну и ту же цель: оказать давление на будущего партнера по пакту Молотова – Риббентропа и сделать его сговорчивее. И Сталин, и Гитлер к тому времени уже решили по-братски разделить Польшу между собой. По всей вероятности, Геринг знал о принятом решении и в глубине души понимал, что переговоры с Англией не принесут результата.

22 августа, сразу после объявления о предстоящем визите Риббентропа в Москву, Гитлер выступил с речью перед высшим командным составом вермахта, заявив, что войну против Польши опасно откладывать на 4–5 лет, а необходимо начать сейчас же.

В самый канун войны Германию покинул видный промышленник Фридрих Тиссен, разочаровавшийся в национал-социализме и считавший надвигавшуюся войну гибельной для страны. Он направил Гитлеру послание, в котором упрекал его в терроре против оппозиции, в преследовании евреев, в провоцировании войны и заключении договора со Сталиным.

Геринг попытался вернуть Тиссена в Германию, объясняя его письмо нервным срывом, явившимся следствием переутомления. Он позвонил Тиссену в Париж (номер раздобыли сотрудники его секретной службы), но Тиссен от разговора со старым знакомым отказался. 31 августа беглый промышленник прислал Герингу телеграмму с просьбой устроить публикацию в германской печати его письма Гитлеру. В другое время Геринг воспринял бы такую просьбу как издевательство, чем она в действительности и являлась. Появление чего-либо подобного в подцензурной Геббельсу прессе невозможно было себе даже представить. Но Геринг все еще тешил себя иллюзией о временном помешательстве Тиссена и направил ему письмо, в котором заверял, что если тот вернется и покается, то Гитлер его простит.

Тиссен не без ехидства ответил:

«Предпочитаю дождаться конца национал-социализма здесь, во Франции».

В Париже, однако, сделать ему это не удалось. В 1940 году после оккупации Франции он вместе с женой был отправлен в концлагерь, где и дожидался краха Третьего рейха. Не исключено, что от казни Тиссена спас старый друг Герман.

30 августа 1939 года, по словам фон Белова, «вокруг Гитлера собралось довольно много народу. Среди окружавших его были и Геринг с Риббентропом. Геринг сказал, что все еще не верит в возможность объявления англичанами войны Германии. Гитлер похлопал его по плечу и произнес: «Дорогой мой Геринг, если англичане однажды ратифицируют соглашение, они не рвут его через сутки!» Ему было Ясно: британцы от своего пакта о взаимопомощи с поляками не отступят».

По свидетельству Кессельринга, в то время командовавшего 1-м воздушным флотом, он присутствовал при телефонном разговоре Геринга с Риббентропом в геринговском спецпоезде в день, когда стало известно, что нападение на Польшу начнется 1 сентября. Геринг пришел в крайнее возбуждение, немедленно позвонил Риббентропу и буквально проревел: «Ну, ты добился своего – войны. Это все твоих рук дело!» – и в бешенстве бросил трубку.

В своей речи в рейхстаге 1 сентября 1939 года Гитлер объявил:

«Если в этой борьбе со мной что-нибудь случится, моим первым преемником станет наш товарищ по партии Геринг. Вы будете обязаны подчиняться ему, как фюреру, и повиноваться ему с такой же слепой верой и повиновением, как и мне самому. Если же что-нибудь случится и с Герингом, следующий по очереди мой преемник – соратник по партии Гесс. Ну а если и с ним что-нибудь случится, то я, согласно закону, созову сенат, который изберет достойнейшего, то есть храбрейшего».

На тот момент Гитлер считал Геринга достойнейшим и храбрейшим из своих соратников.

Блицкриг в действии

Люфтваффе в Польше нейтрализовали неприятельскую авиацию за два-три дня, хотя и сами понесли значительные потери. После этого пикирующие бомбардировщики оказали активную поддержку сухопутным войскам. Немцы безвозвратно потеряли 285 самолетов. Еще 279 машин были повреждены более чем на десять процентов. Поляки потеряли в боях 333 машины. Еще 116 самолетов перелетели в Румынию, а 296 разбились в авариях или были захвачены наступавшими немецкими и советскими войсками на аэродромах.

Прибыв в Польшу после окончания боев, Геринг сразу же организовал вывоз оттуда в рейх сырья и занялся мобилизацией рабочей силы.

8 ноября 1939 года в пивном зале «Бюргербройкеллер», где отмечалась годовщина мюнхенского путча, взорвалась бомба, подложенная террористом-одиночкой столяром Эльснером. Гитлер покинул зал незадолго до взрыва и не пострадал. Геринг на собрании в «Бюргербройкеллер» не присутствовал, так как был очень занят в связи с начавшейся войной и не горел желанием пить пиво вместе со старыми товарищами по партии. Кстати, именно из-за войны Гитлер не остался, как обычно, после выступления в пивной пропустить кружечку, так как торопился вернуться в Берлин, и это спасло ему жизнь.

Когда Геринг узнал о покушении, он сказал Эмме в присутствии Боденшатца, что если бы фюрер погиб, то он как преемник сразу же остановил бы боевые действия и вывел немецкие войска со всех негерманских территорий, начав мирные переговоры. Об этом эпизоде нам известно со слов Боденшатца, который, конечно, хотел максимально обелить своего командира и друга. Но Геринг действительно, мог говорить что-то подобное. Ведь столь раннего начала войны он и в самом деле опасался и с удовольствием прекратил бы ее на приемлемых для Германии условиях. Но эти условия в любом случае включали аннексию Данцигского коридора и некоторых других польских земель, что было неприемлемо для Англии и Франции.

После ноябрьского покушения Гитлер и Геринг перестали ездить в одном автомобиле, что они раньше часто делали. Эта мера предосторожности была предпринята с тем, чтобы террористы не могли в результате одного покушения уничтожить сразу и фюрера, и его преемника. Но иногда Гитлер и Геринг все-таки отступали от этого правила.

Несмотря на начавшиеся боевые действия, Геринг продолжал зондаж через Далеруса. 10 сентября 1939 году к нему в Стокгольм отправился Томас фон Кантцов. Он вез письма на родину от двух пленных британских летчиков. Геринг гарантировал, что с ними будут обращаться в полном соответствии с Женевской конвенцией. Далерус тут же передал привезенные письма британскому послу в Швеции сэру Эдмонду Монсону, а от себя прибавил, что популярность Гитлера в Германии падает, тогда как Геринг – единственный из политиков, пользующийся всеобщим доверием, и если он начнет переговоры о перемирии, то наверняка будет соблюдать взятые на себя обязательства. Разумеется, все это было чистой воды фантазией. После успехов вермахта в Польше популярность Гитлера только возросла и никто не собирался менять его на Геринга. Такие мысли не посещали основную массу немцев даже тогда, когда после неудач на фронте они уже не верили в победу.

«Железный Герман» вовсе не был настроен вести с англичанами переговоры за спиной Гитлера. Он лишь надеялся убедить фюрера заключить компромиссный мир на гребне успехов, да и то лишь тогда, когда станет ясно, что к такому миру готова Англия.

26 сентября Далерус прилетел в Берлин. Они с Герингом отправились к Гитлеру. Фюрер сказал шведскому бизнесмену, что англичане могут добиться мира, но только если поторопятся, а идею о заключении мира на основе довоенных границ им следует выбросить из головы. В случае заключения соглашения Гитлер обещал соблюдать нейтралитет Бельгии и Голландии, а также отказаться от каких-либо территориальных претензий на Западе. Германии при этом досталась бы уже завоеванная Польша.

С этими предложениями Далерус отбыл через Голландию в Лондон. Он встретился с заместителем английского министра иностранных дел сэром Александром Кадоганом и передал ему соображения Гитлера по поводу мирного урегулирования и предложение Геринга самому приехать в любую нейтральную страну, чтобы встретиться с кем-либо из высокопоставленных британских представителей, например с начальником Генштаба генералом Айронсайдом. Но ответ Кадогана разочаровал его:

«Многое из того, о чем вы говорите, весьма привлекательно, но мы не можем верить ни единому слову сегодняшних правителей Германии».

Когда предложения Геринга поступили в правительство Чемберлена, мнения по их поводу разделились. Чемберлен полагал, что Геринг собирается свергнуть Гитлера и в случае, если он это сделает, предложения можно принять, пожертвовав частью польской территории в пользу Германии. Другая часть кабинета, возглавляемая Черчиллем, стояла за полное восстановление Польши и отвергала предложения Геринга. В этих условиях миссия Далеруса теряла смысл, поскольку свергать Гитлера Геринг не собирался. В ноябре его визиты в Лондон Прекратились. А Томас фон Кантцов вскоре отправился в составе шведских добровольцев воевать на стороне Финляндии против вторгшейся в страну Красной армии.

Тем временем Геринг 24 октября 1939 года выступил с речью перед инспекторами по комплектованию вермахта, в которой, в частности, утверждал:

«Каждая страна, вступающая в современную войну, должна понимать, что она может отдать фронту только часть своего мужского населения и что она должна в качестве первоочередной предпосылки для всего остального обеспечить работу военной промышленности и продовольственного сектора. Каждая страна, участвующая в современной войне, должна суметь установить определенное равновесие между потребностями фронта и тыла. Было бы величайшей ошибкой с нашей стороны, если бы мы направили все свои усилия на выполнение требований фронта, не учитывая важность тыла».

10 января 1940 года из-за вынужденной посадки германского связного самолета в Бельгии в руки союзников попали планы вторжения вермахта во Францию, первоначально запланированного на ноябрь 39-го, но потом неоднократно переносившегося. В это время Геринг находился в Фельден-штейне, и Гитлер срочно вызвал его в Берлин. Фюрер был разъярен. Геринг отстранил от должности генерала Фельми – командующего 2-м воздушным флотом, в состав которого входил злосчастный самолет.

Нужно было решить принципиальный вопрос: предпринимать ли вторжение немедленно, зная, что его план наверняка известен противнику, или еще раз отложить его, изменив основные положения. Геринг высказался за то, чтобы отложить вторжение и изменить план.

Гитлер выбрал прежде отвергнутый им план генерала Манштейна и реализовал его в мае 1940 года. Главный удар в Арденнах оказался неожиданным для союзников (Арденны считались непроходимыми для танков). В результате Франция была побеждена за 45 дней. А до майского наступления во Франций немцы в апреле оккупировали Данию и Норвегию. Геринг был проинформирован об этой операции в последнюю очередь из-за болезни (у него опухли суставы). Главком люфтваффе возмутился, но затем пообещал договориться о транзите немецких войск в Норвегию через территорию Швеции.

Дания сопротивления германскому вторжению не оказала, а вот норвежская армия сражалась мужественно, и ей на помощь в Нарвик был переброшен англо-французский экспедиционный корпус. Положение затруднялось тем, что флот Германии был слаб. Выручили люфтваффе, обеспечившие снабжение высадившихся частей и нанесшие значительные потери британскому флоту.

Незадолго до вторжения вермахта в Скандинавские страны, 16 февраля 1940 года, Гитлер сделал хороший подарок Герингу. Со своего поста был снят гауляйтер Нюрнберга Юлиус Штрейхер. Геринг справедливо обвинял Штрейхера во взяточничестве, а также в том, что гауляйтер допустил публичные оскорбления в его адрес. Штрейхер усомнился в мужской состоятельности Геринга, утверждая, что вследствие ранения и злоупотребления наркотиками тот стал импотентом и поэтому настоящим отцом его дочери Эдды является Карл Боденшатц.

13 мая 1940 года, вскоре после начала генерального наступления вермахта на Западе, 100 германских самолетов бомбардировали голландский город Роттердам, после того как его гарнизон отказался капитулировать. Газеты союзников писали о 30 тысячах погибших в ходе налетов, хотя истинное число жертв составило 814 человек. Бомбардировка Роттердама стала одним из пунктов обвинения против Геринга в Нюрнберге.

Во Франции люфтваффе вместе с танками внесли решающий вклад в победу, завоевав господство в воздухе и одержав верх над французскими и британскими истребителями. Германские самолеты постоянно атаковали наземные войска союзников, способствуя деморализации французской армии.

За победу во Франции Герингу было присвоено звание рейхсмаршала. Кроме того, Гитлер наградил его, единственного за всю Вторую мировую войну, Большим крестом ордена Железного креста. Указ об этом, вышедший 19 июля, гласил:

«В качестве награды за его огромный вклад в победу я возвожу создателя люфтваффе в ранг рейхсмаршала и награждаю его Большим Железным крестом».

Муссолини за победу над Францией наградил Геринга высшим итальянским орденом «Аннунццата».

Звание рейхсмаршала не носил более никто. Тем самым Геринг стал первым по старшинству среди всех фельдмаршалов и гросс-адмиралов. Согласно статуту, рейхсмаршалу полагался следующий мундир:

«На погонах – два скрещенных маршальских жезла, шитые золотом, и шитый золотом орел рейха, все это – на шитой золотом основе из трех плетений. На воротничке – две разные петлицы, на левой – два перекрещенных маршальских жезла, вышитые золотом, на вышитой серебром основе, на правой – вышитые золотом орел рейха и гирлянда лавровых листьев, также на вышитой серебром основе. Воротник обшит толстой золотой тесьмой. Цвет мундира и форменной рубашки – небесно-голубой».

Однако этот цвет Герингу не понравился, и он попросил сшить еще один комплект формы – белого цвета. А в сентябре 1940 года орел на правой петлице был заменен двумя скрещенными маршальскими жезлами, такими же, как на левой петлице.

Коллекционер на крови

Во Франции Геринг существенно пополнил свою коллекцию живописи, прежде всего за счет эмигрировавших или пытавшихся выехать евреев. Они продавали свои собрания за бесценок, лишь бы спастись. Геринг ничего не брал даром, за все платил, рассчитывая на то, что после победоносного для Германии окончания войны никто из бывших владельцев не сможет предъявить ему претензий.

В отличие от Гитлера, который попадавшие к нему картины сразу же складировал для будущего музея в Линце, Геринг развешивал живопись в Каринхалле и других резиденциях, часто и подолгу любовался своими художественными трофеями. Особенно он ценил' итальянских художников эпохи Возрождения, голландских мастеров XVI–XVII веков, а из немцев – Лукаса Кранаха. Кроме Каринхалле картины размещались в Маутерндорфе, Фельденштейне и в берлинской резиденции на Лейпцигерплац. Геринг собирался открыть свою галерею для широкой публики в 1953 году ко дню своего 60-летия и издал альбом с фотографиями всех экспонатов.

Смотрителем геринговской коллекции был искусствовед Андреас Гофер. Он руководил агентами, покупавшими произведения искусства в оккупированных странах Европы. Иной раз картину приходилось выменивать, если ее владелец не желал ее продавать, а вынудить его сделать это по ряду причин не представлялось возможным. Гофер знал всех крупных торговцев антиквариатом в Европе. При штабе Геринга находился и молодой-искусствовед Бруно Лозе. Он числился офицером люфтваффе и имел возможность беспрепятственно путешествовать по оккупированным странам в поисках художественных сокровищ. Лозе вспоминал:

«Рейхсмаршал объяснил мне, что многие торговцы, особенно в Голландии, – евреи, но это не должно служить препятствием для наших с ними контактов. Он сам свел меня с перекупщиком из Амстердама – евреем Кацем. Именно он вывел нас на коллекцию Гудстикера».

Голландец Жак Гудстикер умер в 1940 году. В его собрании было много картин эпохи Ренессанса и произведения искусства Востока. Все экспонаты коллекции вскоре пополнили собрание Геринга. Во Франции же Герингу удалось относительно дешево приобрести многие экспонаты из коллекции банкира Анри де Ротшильда.

Эксперты оценивали стоимость коллекции Гудстикера в 8 миллионов гульденов, но досталась она Герингу вчетверо дешевле, и Кац получил хорошие комиссионные. Практически Геринг действовал как рэкетир, поскольку в оккупированных странах он делал владельцам коллекций предложения, от которых те не могли отказаться. Держателями коллекции Гудстикера были голландские власти, находившиеся под контролем германской оккупационной администрации.

Вся коллекция Геринга в наше время наверняка потянула бы на несколько миллиардов долларов. Понятно, что даже по заниженной цене эти сокровища невозможно было приобрести на жалованье главнокомандующего люфтваффе, председателя рейхстага и рейхсминистра, даже если прибавить к ней выплаты по другим многочисленным должностям Геринга. Для покупки картин Геринг использовал прежде всего доходы от своей доли акций концерна собственного имени, некоторых фирм военной промышленности и газеты. В начале 1940-х годов Геринг оценивал свой совокупный доход в миллион марок в год. Кроме того, он учредил Фонд искусства, средства в который вносили его друзья-бизнесмены. На эти деньги также приобретались художественные ценности. К тому же многие картины ему дарили местные власти и те же бизнесмены, рассчитывая завоевать расположение второго лица в рейхе. По сути, Фонд искусства был средством сбора дани с бизнеса в пользу самого высокопоставленного, после фюрера, чиновника Германии, подарки же зачастую являлись скрытой формой взяток. Так, в 1941 году на день рождения Геринга Фридрих Фрик, магнат Рура, подарил ему картину Рюисдаля стоимостью в 100 тысяч марок, а магистрат Берлина – полотно Ван Дейка за 250 тысяч. В 1942 году берлинские власти пополнили коллекцию рейхсмаршала картиной Тинторетто.

Еще в 1934 году Муссолини подарил Герингу «в знак дружбы» статую Мадонны, которой тот восхищался в Риме. Магистрат Дрездена преподнес три полотна Лукаса Кранаха Старшего и большую картину Клауса Бергена «Истребитель Геринга «Яста-27» в бою с английскими истребителями».

Геринг вообще любил подарки, причем не обязательно картины или скульптуры. Он был по-детски рад, когда одна фирма подарила ему маленькую железную дорогу – точную копию настоящей.

Сам рейхсмаршал воспринимал подарки, часто представлявшие собой просто крупные денежные суммы, не как банальные взятки и попытку купить его благосклонность, а как дань уважения к великому государственному мужу, работающему на благо Германии.

В то же время Геринг проявлял заботу о сохранности некоторых музеев мирового значения. Например, он добился строительства специальных бомбоубежищ для укрытия там экспонатов Лувра и других парижских галерей. Наверное, в этом сыграло роль и то, что он рассматривал их как достояние будущего Великогерманского рейха.

Но и за счет Лувра Геринг не преминул пополнить свою коллекцию. Он выменял луврскую деревянную статуэтку Грегора Эрхардта «Прекрасная германка» и одно полотно на две картины и две статуи, существенно уступавшие им по стоимости. По свидетельству Шпеера, в 1943 году представитель марионеточного правительства Виши известил его, что Геринг настойчиво добивается обмена одного очень известного полотна на несколько картин из его коллекции, значительно менее значимых. Шпеер сослался на заявление Гитлера о неприкосновенности луврского собрания и посоветовал дирекции музея не поддаваться давлению. В итоге Геринг отказался от своего плана.

Ценности, реквизированные у евреев, находились в ведении специальной комиссии Альфреда Розенберга, и через нее Геринг тс^же смог заполучить немало шедевров.

Рейхсмаршал как-то заявил, что принадлежащие ему произведения искусства – самая дорогая частная коллекция в мире. Основную ее часть составили поступления из оккупированных стран. Так, из музея Львова Геринг получил 31 рисунок Дюрера. Правда, обожавший Дюрера Гитлер позже настоял на том, чтобы эти рисунки были переданы в его коллекцию.

Из Голландии Герингу удалось вывезти такие шедевры мирового значения, как «Мужчина с бородой» и «Человек в тюрбане» Рембрандта, «Инфанту» Веласкеса, рубенсовское «Воскрешение Лазаря», полотна Франца Хальса, Ван Дейка, Рюисдаля, Яна Стена, Гойи и 30 картин фламандских художников XV века. Такая «мелочь», как старинное оружие и вазы, здесь уже не в счет…

Италия пополнила геринговскую коллекцию полотнами Тициана, Рафаэля, Ван Дейка, античными статуями Пом-пеев и Геркуланума, а также алтарем из Штерцинга, который Герингу подарил сам Муссолини. Часть картин и статуй позаимствовали из музея Неаполя бойцы дивизии «Герман Геринг» перед тем, как уйти из города в октябре 1943 года.

Франция лишилась в пользу Геринга «Портрета Жойеза де Волана» Шардена, «Девушки с китайской фигуркой» Фрагонара, «Мистического брака святой Катерины» Давида, а также четырех «ню» обоих Лукасов Кранахов – Старшего и Младшего, полотен Буше, Рубенса, многих гобеленов и уникальной мебели XVII–XVIII веков, включая, например, письменный стол кардинала Мазарини.

Из уже упоминавшейся коллекции Гудстикера Геринг особенно гордился картиной Вермера «Христос и женщина, уличенная в неверности». Впоследствии, уже после войны, выяснилось, что это. была искусная подделка, выполненная голландским художником Ван Мегереном, который и продал ее в 1943 году Герингу. Оказалось, что многие другие шедевры старых мастеров, вывезенные из Голландии для пополнения германских музейных фондов и коллекций Гитлера и Геринга, в действительности были подделками, выполненными Ван Мегереном еще до войны. Когда после освобождения Голландии художнику, помогавшему немцам искать и приобретать картины, было предъявлено обвинение в коллаборационизме, Ван Мегерен признался, что все картины, которые он предоставил немцам, были написаны им самим, равно как и многие другие из хранившихся в голландских музеях. Тогда от него потребовали возместить убытки коллекционерам, которым он когда-то продал фальшивые полотна того же Яна Вермера, Франца Хальса или Питера де Хоха. Ван Мегерен оказался разорен. В итоге в 1947 году он получил год тюрьмы за мошенничество и через месяц после суда умер в тюрьме. Геринг, кажется, так и не узнал, что многие шедевры в его коллекции были подделками.

Другому антиквару-перекупщику, Лозе, еврею по национальности, Геринг устроил выезд в Швейцарию, чем спас его от преследований и вероятной гибели в ходе позднейшего «окончательного решения».

На допросах в плену у союзников и на Нюрнбергском процессе Геринг утверждал, что все картины и скульптуры своей коллекции он приобретал или выменивал только законным путем. В пример он приводил случай, когда за картину Рубенса «Атланта и Мелеагр» отдал сразу 175 картин других художников. Однако следует признать, что чаше всего Геринг покупал произведения искусства по многократно заниженной цене или выменивал их за значительно более дешевые вещи. Особенно это касалось экспонатов из коллекций, которыми владели евреи. Для них было важно и то, что, согласившись продать картины по дешевке, они не только получали хоть какую-то сумму денег, но и возможность покинуть оккупированную Европу и спасти тем самым свою жизнь.

Иногда Геринг картины продавал. В частности, некоторые голландские полотна позднее перешли к нескольким гауляйтерам, причем за сумму, превышавшую ту, за которую их купил рейхсмаршал. Вся выручка от продаж поступала в фонд музея Германа Геринга для новых закупок произведений искусства.

Геринг не раз повторял: «Все-таки я человек ренессансного типа». Когда он любовался своими сокровищами в Ка-ринхалле, то одевался в соответствующем стиле: в бархатные бриджи, туфли с золотыми пряжками, рубашку с кружевным жабо и яркую бархатную куртку.

У Геринга была богатейшая коллекция бриллиантов и специальные придворные ювелиры, за ней присматривавшие. Однажды он продемонстрировал ее Галланду. Все началось с того, что рейхсмаршал попросил командующего истребительной авиацией показать ему бриллианты к Рыцарскому кресту, которые тому вручил Гитлер, и тут же принялся сокрушаться:

«Нет, это не бриллианты. Это обыкновенные камешки. Фюрера обвели вокруг пальца. Он знает все о линкорах, танках и пушках, но совсем не разбирается в бриллиантах».

Геринг попросил камни у Галланда на экспертизу. Некоторое время спустя рейхсмаршал пригласил его в Каринхалле. В одной руке Геринг держал бриллиантовую булавку Галланда, а в другой – свою собственную. Он с гордостью сказал:

«Вот бриллианты фюрера, а вот – рейхсмаршала. Почувствовали разницу? Теперь понятно, кто из нас лучше разбирается в бриллиантах?»

Галланд был вынужден признать правоту Геринга: все бриллианты в его коллекции были крупными и отличались необыкновенной чистотой. Геринг отдал Галланду свой набор бриллиантов к Рыцарскому кресту в дополнение к тем, что вручил ему Гитлер.

После этого Геринг просветил Гитлера насчет бриллиантов, указав, что негоже фюреру Великогерманского рейха награждать героев какой-то дешевкой. Через некоторое время Гитлер вызвал Галланда и сказал, что хочет вручить ему настоящие бриллианты к Рыцарскому кресту, заявив, что прежние были лишь временной наградой. На беду, Галланд как раз надел бриллианты рейхсмаршала, но Гитлер, повертев их в руках, ничего не заметил. Геринг был прав: в бриллиантах фюрер действительно ничего не смыслил. Так у Галланда оказались три комплекта одной награды.