355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Пугачев » Зеркало для слепого » Текст книги (страница 19)
Зеркало для слепого
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:36

Текст книги "Зеркало для слепого"


Автор книги: Борис Пугачев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– Не изводись. Пойдем, хоть чай попьешь.

Родик наскоро выпил чай и, расположившись в кресле, стал листать записную книжку. У него было несколько знакомых милиционеров, один из которых работал следователем в ГАИ Свердловского района. Родик набрал номер, но трубку никто не поднимал. Тогда он, полистав записную книжку, последовательно набрал телефоны всех знакомых, способных хоть как-то помочь. Результат оказался тем же. Родик понял, что все отдыхают. Впереди было еще три дня выходных.

За окном ярко светило солнце, продолжала играть музыка, но это никак не поднимало настроение. Наоборот, от бессилия становилось еще хуже. Надо было с кем-то поговорить, посоветоваться, но с кем – Родик не знал и поэтому принялся за поиски новых вариантов.

«Абдужаллол с женой вечерним поездом уехали в Воронеж. Дома они еще никак не могут появиться, – думал Родик. – От Султона проку мало. Ему как всегда развлечений подавай, а у меня кошки на душе скребут. Надо Серафиме позвонить. Она всю жизнь в транспорте. Может, чего посоветует».

Родик набрал номер домашнего телефона Серафимы. Услышав его приветствие, Серафима посетовала:

– Ну ты нас вчера накачал. Я до сих пор отойти не могу. Все здорово было. Спасибо. Сейчас очухаюсь и к подруге на дачу двину. Погода – блеск. Как ты?

– Я… Я вчера учудил. Человека сбил.

– Ну-у-у… Насмерть?

– Слава богу, нет. Перелом бедра.

– Понятно. Не сходи с ума. Все бывает. Жив – уже хорошо.

– Не знаю, что предпринять.

– Ты не переживай, все решится. У меня есть человек. Он все устроит. Сейчас с ним связываться рано. Во-первых, праздники, во-вторых, материалы твои еще никому не расписаны. Не дергайся. Отдыхай.

– Тебе легко говорить. Какой тут отдых…

– Понимаю, но все же. Хочешь, приеду?

– Не надо. Еще и тебе праздник ломать. Счастливо!

Родик понял бессмысленность своих действий и решил их прекратить. Сделав над собой усилие, он направил мысли в другом направлении.

Нужна машина, а его стоит в гараже без лобового стекла. Достать стекло в праздничный день и пытаться бесполезно. Родик позвонил Михаилу Абрамовичу.

– Привет! С праздником. Выспался?

– Все нормально. Тебя тоже поздравляю. Оксу поздравь.

– Ты куда-нибудь сегодня собираешься?

– Дома буду. Мама и без того ругается, что я ее все время бросаю одну.

– Галину Моисеевну от меня поздравь. Инну тоже. Она у тебя?

– Нет. Она сегодня дочку к своей маме повезла. Завтра приедет.

– Дай мне свою машину, пожалуйста. Доверенность у меня еще действует. Мне и в больницу надо съездить, и Султон пристает…

– Мне машина не нужна. Ты уверен, что после случившегося сможешь сам водить?

– А почему нет?

– Я слышал, что в результате таких происшествий у людей наступает психологический ступор. Они начинают бояться водить.

– Как-то об этом не думал. Других тем хватает. Практика покажет.

– Коль так, то бери, конечно.

– Спасибо. Я через часик заеду… Окса, – позвал Родик, положив телефонную трубку на аппарат. – Сделай одолжение, позвони Султону. Скажи, что меня срочно вызвали на работу. Пусть пока погуляют, а мы к ним часов в пять-шесть заедем и пойдем смотреть иллюминацию.

– Они обидятся.

– Поэтому я и прошу тебя позвонить. Нам надо в больницу съездить. Я хочу поговорить с пострадавшим. Хоть и выходные, но его могут опросить. Да и по-человечески… Сегодня праздник, а он в больнице.

– Это не пойдет тебе во вред? Скажут, что ты на него давишь.

– Пусть говорят. Давить я на него особо не стану. Обстановку только разведаю. От него сейчас не так много зависит. Схема происшествия составлена. Как сказал Сергей, он пересекал улицу в неположенном месте. Может быть, он это и сам знает, а нет – я ему поясню. Позвони и собирайся. Возьмем у Миши машину. Я пошел умываться.

Пока добирались до дома Михаила Абрамовича, Родик раздумывал, будет ли ему трудно или невозможно управлять автомобилем. «Лучше бы Миша мне об этом не говорил. Может, я теперь от каждого пешехода стану шарахаться?»

Однако, сев за руль и выехав со двора на проезжую часть, он не ощутил никакого дискомфорта. Добравшись до Марьинского мосторга, он совсем выкинул из головы Мишины предположения и спокойно перечислял Оксе, что надо купить для пострадавшего.

В больницу они попали к полудню. В палате кроме пострадавшего и скромно сидящей рядом с ним на стуле невзрачной женщины никого не было. На тумбочке стояли сложенные в стопку грязные тарелки. Родик догадался, что сейчас в отделении обед.

– Поздравляем вас с праздником! – сказал Родик, ставя пакеты на кровать. Поняв, что сморозил глупость, он поправился: – Это для всех праздник, а для нас сплошное горе. Вы, наверное, догадались, что я был за рулем… Очень соболезную, но ничего не мог поделать. Даже не видел, откуда вы появились. Меня зовут Родион Иванович. А вы, вероятно, его жена? Даже не знаю, какие слова подобрать…

Родик замолчал и мысленно приготовился выслушать любые проклятия в свой адрес. Однако ничего такого не произошло.

– Почему же… Все равно сегодня праздник, – тихо проговорила женщина. – Спасибо за поздравления. Вас тоже с праздником. С моим недотепой все праздники вверх ногами. Это не мужик, а горе луковое. Как праздник, так напивается, и с ним что-то происходит. Ведь сколько раз я ему говорила… Я, конечно, не видела, как все было, но думаю, что сам залез, куда не надо. Вы уж извините. Бедовый он у меня. А как выпьет… Понимаю, что ему сейчас не до того, но ругаю его…

– Ну что вы. В жизни все бывает.

– Теперь его опять с работы выгонят.

– Не имеют права. Он на больничном. Если уволят, то я его к себе возьму. Он кем работает?

– Кем он, горе мое, не работал. Сейчас грузчик на складе электролампового завода. А вообще-то он токарь. Если бы вы взяли его к себе, это было бы большим счастьем.

– Возьмите мою визитку. Как бы ни складывалась ситуация, я от своих обещаний никогда не отказываюсь. Давайте я ваш домашний телефончик запишу?

– Вот, Коля, видишь, какой приличный человек. Записывайте… Лучше все со мной обсуждать.

– Я это понял. Николай, как вы себя чувствуете?

– Нормально. Вот только сам никуда пойти не могу, – ответил мужчина осипшим голосом. – Мне бы здоровье поправить. Грамм сто. Праздник сегодня.

– Лежи, горе луковое! Тебе нельзя. Вчера все свое выпил.

В палату зашла санитарка, чтобы забрать с тумбочки грязные тарелки. Родик поздравил ее с праздником и, запустив руку в пакет, угостил кистью бананов. Санитарка доброжелательно улыбнулась и предложила помыть фрукты.

Родик отдал ей один из пакетов и сказал:

– Заговорились. Сегодня праздник. Окса, сооруди закуску. Выпивку мы не взяли, но сок и разные воды есть. Кстати, познакомьтесь: это моя жена. Ее зовут Окса.

– Лида, – представилась женщина. – Очень приятно. Ой, сколько же вы всего принесли! Тут и холодильника нет. Да и кормят хорошо.

– Это немного. Вашему мужу надо сейчас есть побольше мяса и фруктов. Кости лучше срастаются. А кормят здесь неизвестно чем. Холодильник, думаю, где-то имеется. Сейчас санитарка придет – спросим.

В палату начали заходить ее обитатели, пестро одетые и по-разному перебинтованные и загипсованные. Она наполнилась шумом разговоров, хлопаньем дверок тумбочек, шуршанием и другими больничными звуками. Родик сразу почувствовал себя неуютно.

Не стараясь быть услышанным, он поздравил всех с праздником, пожелал выздоравливать и, пообещав, что завтра придет, увлек Оксу в коридор.

Посещение пострадавшего несколько успокоило Родика. Он понял, что имеет дело с простыми, не скандальными и реалистично мыслящими людьми, адекватно оценивающими ситуацию.

Однако поселившийся в нем страх продолжал порождать гложущую тревогу, не позволяя ни расслабиться, ни сосредоточиться при выполнении обязанностей гостеприимства, которым был вынужден посвятить остаток дня.

Даже вечером, сидя с семьей Султона в ресторане гостиницы «Пекин», где он их поселил, Родик выслушивал витиеватые восточные тосты, слегка пригубливал рюмку и с нетерпением ожидал момента, когда можно будет распрощаться.

Дома он опять засел за телефон, умом понимая, что сейчас ему никто не поможет, но интуитивно надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, дабы избавить себя от всепоглощающей тревоги.

Московские телефоны продолжали отзываться длинными гудками, а междугородняя связь, вероятно, была из-за праздника перегружена. Наконец удалось дозвониться до Абдужаллола. Выслушав Родика, он сказал:

– Молодец. Тебе уже сорок, а ведешь себя, как мальчишка. Небось, гложет по самое не могу? Успокойся. Виноват ты или нет – дело десятое. Решим. Твоя задача сейчас – предпринять все возможное для пострадавшего.

– Завтра пойду опять с врачом общаться. Он, кстати, кровь достать просил. Говорит – дефицит.

– Я тебе ее достану, не проблема. Если хочешь, могу на руководство больницы выйти.

– Извини, я все о своем… Как вы доехали?

– Прекрасно. Даже успели к праздничному столу.

– Надо было остаться, как я предлагал. Может, беды не произошло бы.

– Ты же понимаешь, что я не мог. Завтра я ответственный, ничего поделать нельзя. Да и, думаю, остановить тебя все равно не удалось бы. Я тебя хорошо знаю. Радуйся, что человека не убил, и, пожалуйста, сделай выводы. Прекрати пить за рулем. Я не читаю тебе нотации. Это совет друга. Вообще ты много пьешь. Хотя попасть в такое можно и без выпивки… Дело в другом: ты, когда много выпиваешь, начинаешь выпендриваться. Надо понять, с чем это у тебя связано. Раньше подобного не бывало. Может, какая-то неудовлетворенность? В чем-то ты не можешь реализоваться?

– Психолог хренов. У меня масса неудовлетворенностей. Однако копаться в себе сейчас не хочу. Обещаю подумать. Спасибо за поддержку. Знаешь… Я у тебя в долгу. Ты столько раз мне помогал, а я тебе ни разу.

– Сплюнь. Мне еще не хватало во что-нибудь вляпаться, чтобы ты мне помог и почувствовал удовлетворение.

– Я не об этом. Ведь помогать можно, не только когда что-то плохое происходит. У каждого человека есть мечты. Можно помочь, например, в реализации мечты.

– Можно, но для этого надо быть чародеем.

– Не обязательно. Было бы желание. Мне кажется, что я стал черствым. Никому радости не приношу.

– Прекрати пустые копания. Все проще.

– Спасибо тебе! Оленьку целуй.

– Хоп. Оксе привет передавай. Она, по-моему, вполне адаптировалась в твоем коллективе. Коллектив у тебя не простой. Очень разные люди. По всем параметрам – разные. Ты их как бы надергал из разных миров.

– Это так. Меня не будет – они разбегутся. Все дело развалится. Взял, дурак, и одним махом все разрушил.

– Опять свою шарманку завел. Я о другом. Никуда ты не денешься. Даже в самом худшем раскладе условно получишь. Мне просто не ясно, как ты умудряешься ими руководить.

– Без проблем. Просто много различных направлений. Они друг с другом мало пересекаются.

– Хоп. Давай заканчивать. Мне завтра рано вставать. Оля уже спать пошла. Звони.

– Хоп. Счастливо тебе!

Посмотрев на часы, Родик решил больше никого не беспокоить, и пошел в спальню.

Окса спала. Он залез под одеяло, обнял ее и постарался уснуть, но это ему не удавалось. Он включил ночник и, пошарив рукой в тумбочке, достал недочитанный детектив. Однако, как он ни старался, вникнуть в суть не получалось. Несколько раз возвратившись к началу, он положил книгу на место. Тихо, чтобы не разбудить Оксу, встал, закрыл за собой дверь и, постояв в раздумье, пошел в столовую. Покопался среди кассет с видеофильмами и выбрал диснеевские мультфильмы – в надежде отвлечься, следя за проделками мышей. Это обычно успокаивало его. Однако сегодня разрушительные проделки мышей навевали дополнительные ассоциации. Родик выключил видеомагнитофон и отправился на кухню. Открыл холодильник и долго размышлял о том, что бы съесть. Перебрав все продукты и не найдя желаемого, закрыл холодильник, потом зачем-то сходил в туалет, помыл руки и стал слоняться по квартире.

Так он маялся, пока не начало светать. Еще не видимое солнце нежной голубизной окрасило безоблачное небо. Раньше Родика очаровал бы такой восход, пророчащий в праздничный день праздничную погоду. Сейчас же никаких положительных эмоций столь радужная картина не вызывала. Наоборот, ему была бы приятнее осенняя пасмурность. Он злился на то, что не может насладиться, в отличие от очень многих людей, первыми солнечными весенними днями, и причина тому – он сам. Пришло осознание того, что пока все не разрешится, он не способен будет жить привычной жизнью. Это открытие неприятно поразило. Он уже не боялся последствий, а только хотел, чтобы кончилась неопределенность. Пусть по самому худшему сценарию, но кончилась. Однако обеспечить это было не в его силах. Безысходность, смешанная с бессонной усталостью, навалились на него. Ища выход, Родик залез под душ и, то включая, то выключая горячую воду, пытался прийти в себя. Действительно, наступило облегчение. Он побрился, почистил зубы, уложил феном волосы.

Выйдя из ванной комнаты, прошел в спальню и разбудил Оксу. Она сонно поворчала, но встала и пошла умываться. Родик открыл платяной шкаф и долго выбирал одежду. Наконец остановился на джинсах, рубашке в сине-белую клетку и черном пиджаке из упругой хлопчатобумажной ткани.

Позавтракав, поехал в больницу. Оксу он с собой брать не стал, а поручил ей созвониться с Султоном и чем-нибудь занять гостей в первой половине дня, а к обеду ожидать его в их гостиничном номере.

Сергей Николаевич оказался в ординаторской. Увидев Родика, вышел из-за стола, протянул руку для приветствия и, улыбнувшись, пригласил присаживаться. Родик ответил рукопожатием и, устроившись напротив на стуле, посочувствовал:

– В праздник приходится работать. Говорили, что будете отдыхать. С прошедшим вас…

Сергей Николаевич устало помассировал пальцами левой руки глаза и заметил:

– Я не переживаю. Наоборот, в последнее время люблю. Дачи у меня нет, а праздник можно устроить в любой день. Это раньше нас на демонстрации гоняли, торжественные собрания и вечера организовывали. Сегодня всего этого нет. А работать лучше, хотя по скорой привозят чаще. Но это работа, а не конференция, на которой в будни обсуждают все, кроме медицины.

– Вы правы. Старые праздники уходят, а новых пока нет. Исключение – Новый год. Да и то…

– Смотрю, вы несколько успокоились. Правильно.

– Скорее не успокоился, а попытался свыкнуться. Психологически я попал в тяжелую ситуацию. Считал себя подготовленным к разному, но ошибался.

– Я вас понимаю. Вы интеллигентный человек…

– Хочу, чтобы в вашей епархии все было на пятерку. Не обижайтесь. Я реалистично мыслю и понимаю, что за это надо заплатить. Скажите – сколько. Кстати, по поводу крови я практически договорился.

– Родион Иванович, у нас сейчас много что делается за деньги. Я не возражаю против такого подхода, но сумму озвучить затрудняюсь…

– Хорошо. Давайте так: вот вам двадцать тысяч, если не хватит, то вы скажите, и в течение часа я привезу нужную сумму. Мне только надо, чтобы ему поскорее сделали операцию по самому высокому классу. Задача как можно быстрее его вылечить и выписать.

– Сделаем. Противопоказаний не вижу. Договорюсь с профессором, будет лучший анестезиолог, зарубежные препараты. Завтра я вам сообщу, когда состоится операция. Однако имейте в виду, что срок болезни не полностью определяет степень ее тяжести.

– Спасибо. Это вам с праздничком, – доставая бутылку коньяка «Наполеон», поблагодарил Родик. – Это, конечно, польский «Наполеон», но пить можно. К выздоровлению мною покалеченного достану что-нибудь получше, а до установления степени тяжести, надеюсь, не дойдет. Хотя… Кто знает. Это предмет будущих просьб.

– Вы меня задарили. Я пью в основном водку и спирт, но от коньяка не отказываюсь. В меру все работает на здоровье. Спасибо. Мой совет: не изводите себя. Если бы вы с мое насмотрелись, то поняли бы, что ваш случай пустячный, а нервные клетки не восстанавливаются. Вернее, мы не умеем их восстанавливать.

– Кто доказал, что они гибнут от стресса и волнения? Я за свою жизнь столько переволновался… Вот бы пересчитать… Совет ваш очень правильный, но трудно реализуемый. Я сегодня всю ночь не спал.

– Плохо. Вечерком примите седуксенчика, а лучше немного выпейте.

– Постараюсь последовать вашему совету. На мою голову тут еще гости свалились. Я им ничего не стал рассказывать. Развлекать их надо, а настроения нет. Еще раз спасибо. Не буду вас больше отвлекать. Как мне можно с вами связываться?

– Сейчас я вам номера телефонов напишу… Этот домашний, не стесняйтесь. Звоните в любое время. Если вдруг меня не будет, попросите передать. Я свяжусь. Счастливо! Все будет хорошо.

Родик вышел в коридор и, проходя мимо палаты, где лежал пострадавший, решил зайти.

– Добрый день, – поздоровался там со всеми Родик и обратился к Николаю: – Как ваше самочувствие?

– Сегодня лучше. Ребята помогли… Сто грамм поднесли.

– Вам же нельзя.

– Нам в травме не только можно, но и нужно, – вмешался в разговор молодой человек на костылях, – быстрее заживает. Вы вон человека изувечили – и никакого раскаянья. Сами-то небось праздник отметили.

Родик промолчал, почувствовав по тону, каким это было сказано, что если он начнет возражать, то может возникнуть скандал. Чтобы перевести разговор в другое русло, он взял стул и, присев рядом с кроватью, спросил:

– Николай, а что, Лида уже приходила?

– Нет. Она к матери в деревню поехала. Землю копать надо. Погода-то какая. Я не могу, а трактор нанять – денег нет.

– Вот, возьмите, – засунув руку в карман и вынув, не считая, пачку купюр, сказал Родик. – Этого на первое время хватит. Я или кто-то от меня будем вас каждый день навещать. Вот моя визитная карточка. Что-то потребуется – звоните.

– Да мне ничего не надо. Даже неудобно деньги-то брать.

– А что ты, Колян, стесняешься! Сам себя, что ли, переломал? – услышав разговор, снова вмешался тот же молодой человек. – Пусть платит. За преступление отвечать надо. Накупили машин. Думаете, если богатые, то вам все с рук сойдет?

Родик опять промолчал. Парень, не получив ответа, продолжил:

– Разворовали всю страну! Рабочему человеку жизни нет. Сначала меченный пришел, водку пить запретил. Теперь наоборот – алкаш. Народ спаивает. Отдай этому благодетелю, Колян, деньги. Пересажать их всех надо. Сталин правильно делал. Интеллигенция сраная. Хапуги.

Парень замолчал, вероятно обдумывая следующую тираду. Родик воспользовался паузой и, наскоро попрощавшись, вышел из палаты, в которой, судя по доносящимся звукам, завязался спор.

Из больницы Родик поехал в гостиницу «Пекин», намереваясь встретить там семейство Султона и Оксу. Четкого плана, куда потом везти гостей, у Родика не было, как и не было уверенности в том, что он застанет всю компанию в гостинице. Позвонить Родик не мог, поскольку утром впопыхах забыл взять с собой листок с номером телефона, а напрягать Сергея Николаевича справочными звонками постеснялся.

В гостинице его хорошо знали, и он беспрепятственно поднялся на второй этаж. Там располагался двухкомнатный люкс, который Родик, благодаря своим связям, забронировал для Султона.

Дверь номера была распахнута, а по этажу распространялся едкий запах, характерный для таджикских домашних заготовок из мяса.

Вся компания во главе с Султоном сидела за заваленным продуктами столом. Султон был уже изрядно пьян.

– О-о-о, Родион Иванович, наконец-то! Ассалому алайкум, – встав из-за стола и обнимая Родика, зашелся он. – Мы вот соскучились по родной пище.

– Салом, – отозвался Родик, принимая объятия и двоекратно касаясь щеками небритых щек Султона. – Где вы все это добыли?

– С собой привезли. Вы думаете, почему у нас так много вещей было? Вот казы, соленое мясо. Фрукты не все вам на стол поставили, кое-что и для себя припасли. А водку здесь купили. Она несравненно лучше нашей. Я уже без вас тут себе позволил. Присоединяйтесь.

– Я за рулем. Мне нельзя.

– Все мы за рулем. Неужели ГАИ такого уважаемого человека… э-э-э… не уважает. У нас в Душанбе я от вас ничего подобного не слышал.

– Там у меня водитель был.

– Никаких оправданий не принимаю. Обидите.

– Хорошо. Но тогда сегодня на машине не поедем, а пешком сходим в зоопарк. Малышу вашему это понравится, да и мы по солнышку погуляем, а потом где-нибудь поужинаем. Машину я здесь оставлю. Договорюсь – посмотрят.

– Мы ваши гости. Как скажете, так и будет…

Домой Родик и Окса вернулись затемно. Отпирая входную дверь, Родик услышал телефонный звонок. Поторопившись, он успел поднять трубку. Звонил Сергей Николаевич.

– Добрый вечер, Родион Иванович. Звоню вам уже давно по всем телефонам. Не могу дозвониться. У нас чэпэ.

– Господи, что еще?

– Ваш пострадавший добыл выпивку и напился до такого состояния… В общем, не стану вам живописать. Санитарки еле палату убрали. Бандаж содрал, с кровати упал. Сейчас ему опять капельницу поставили. Рентген сделали. В таком состоянии его к операции готовить нельзя. Да дело даже не в этом… Боюсь повторения. Мы же не сможем его оперировать в пьяном виде. Мы в таких случаях больного от себя выписываем. У него, вероятно, запой…

– Как это? А кто его будет оперировать?

– Есть специалисты…

– Этого еще не хватало! Сергей Николаевич, любые деньги, но оставьте его у себя и выведите из этого состояния. Вызовите к себе этих специалистов.

– Руководство узнает – нарвемся на скандал.

– Сейчас праздники… Собака не гавкнет, волк не завоет.

– Вызов специалистов обойдется в четыре-пять тысяч…

– О деньгах не думайте. Надо к нему сиделку приставить – приставляйте. Оплачу. Завтра… Нет, сейчас деньги привезу!

– Деньги пока есть. Я ничего на сто процентов не обещаю. Сейчас попробую дозвониться одному своему знакомому. Он специализируется на таких случаях. Кстати, палата вся напилась. Завтра я двоих досрочно выпишу… Вы случайно денег не давали?

– Дал. Не подумал. Виноват.

– Больше так не делайте. Пока он у нас – ни копейки. Не знаете, у него жена такая же?

– Я ее видел. Она произвела на меня хорошее впечатление.

– Ну вот. Имейте дело с ней. Мы ее пытались вызвать, но не удалось. Я сегодня опять дежурю, но завтра меня не будет. Желательно, чтобы она с утра приехала. Попробуйте ее найти.

– Сделаю все возможное. Я вам еще перезвоню, или, может быть, все же приехать?

– Ехать не стоит. Что-то изменить вы не сумеете. Отдыхайте. Завтра утром звоните.

– Заранее огромное спасибо!

Окончив разговор, Родик впервые с момента аварии вдруг почувствовал, что у него самопроизвольно закрываются глаза, а отяжелевший затылок, требуя опоры, заставляет хрустеть шейные позвонки. Ноги стали ватными, и куда-то подевались силы даже на то, чтобы подняться из кресла, раздеться и дойти до кровати.

С этими воспоминаниями Родик проснулся, когда уже рассвело. Солнечные лучи, отражаясь и преломляясь в зеркалах и хрустале серванта, создавали в комнате неприятную световую рябь. Родик встал и задернул тюлевые шторы. Освещение стало спокойным и приятным. Осмотрев свои измятые брюки и рубашку, он разделся и бросил одежду на стул.

Снимая часы, отметил, что уже почти восемь утра, и тут же подумал, что Сергея Николаевича может теперь не застать в больнице.

Он опять уселся в кресло, быстро набрал номер и с облегчением услышал голос Сергея Николаевича.

– Доброе утро, Сергей Николаевич! Это Жмакин. Как дела?

– Намучились мы с вашим крестничком. Полночи его откачивали. Сейчас он чист, как Адам до первородного греха. Вы до его жены дозвонились?

– Нет, но я через час сам подъеду. Буду с ним сидеть, пока жена не появится.

– Подъезжайте. Я вас дождусь. Есть несколько вопросов.

– Лечу! До встречи, – согласился Родик и, кладя трубку, позвал: – Окса! Окса!

Ответа не последовало. Родик, чертыхнувшись, быстро прошел в спальню. Окса крепко спала. Потряся ее за плечо и дождавшись, когда она окончательно проснется, сказал:

– Мне надо срочно выезжать в больницу, а машина около «Пекина». Времени в обрез. Поеду на такси. Приготовь мне, пока я умываюсь, одежду и что-нибудь перекусить. Ключи и документы на Мишину машину у меня во вчерашнем пиджаке. Найди, позвони Мише. Если машина ему нужна, пусть сделает одолжение и возьмет ее сам. Если не очень нужна, то я к вечеру ему ее пригоню.

Садись на телефон и разыскивай жену пострадавшего. Вот ее домашний номер. Звони до победного. Скажешь ей, чтобы бежала в больницу. Там с ее мужем неприятность произошла. Потом – поезжай в гостиницу. Оля просила ее на рынки свозить. Вероятно, они сегодня уже работают. Возьми такси и повози их. Рынки ты лучше всех знаешь. Объясни, что меня срочно на работу вызвали. Там чэпэ. Это почти правда. Все поняла? Давай шустрее.

– А если я до этой женщины не дозвонюсь, что делать? Я же должна к таджикам…

– Не будем думать о худшем. Если так случится, то придется сидеть кому-то в больнице до ее появления. Организуем. Буду с тобой по мере возможности связываться. Может, сиделку какую-нибудь найду. Сообразим…

– А ты ей звонил?

– Конечно нет. Не тупи. До десяти не дозвонишься, двигай в «Пекин». Кстати, почему ты меня в кресле оставила? Я всю одежду измял.

– Ты не будился, а тащить тебя я не могу… Надеюсь, эта Лида дома.

– Заладила. Она поехала к матери в деревню что-то копать или сажать. Вероятно, приедет утренней электричкой. Пока я умываюсь, делай, что сказал. В том числе и позвони. Вдруг повезет. Давай, шевелись.

Сергей Николаевич, как и обещал, ожидал Родика в ординаторской. Они поздоровались, почти как старые друзья.

– Родион Иванович, хочу дать отчет. На реанимацию по праздничным расценкам ушло семь тысяч. Зато он теперь много хлопот не доставит. Не сочтите меня за хапугу, но надо еще денег. Операцию, если ничего не изменится, проведем послезавтра. Анестезиолог просит пятнадцать тысяч. Ну и хирургической бригаде надо тысяч сорок-сорок пять дать. Ей богу, мне очень неудобно…

– Неудобно брюки через голову… Вот вам еще пятьдесят…

– Спасибо. Извините за наглость, но и с кровью придется помочь. Желательно, чтобы ее доставили завтра.

– Это я помню. Будет. Жену нашего пациента сейчас разыскивают. Мне бы хотелось, чтобы, когда она здесь появится, с ней кто-то ответственно поговорил. Я со своей стороны, конечно, тоже все скажу, но лучше, если…

– Понятно, понятно. Я вас сейчас познакомлю с дежурным врачом. Он в курсе. Как только она придет, сестра его позовет. Кстати, вам совершенно не обязательно здесь находиться. Выпивать он, даже если захочет, не сможет. Он спит… и будет спать. Кормить его не станем. Побудет на физрастворе. Да и сестры за ним приглядят, я распорядился.

– Все же попробую дождаться прихода его жены, хотя уверенности, что она появится, нет.

– Дело ваше. Пойдемте… Кстати, в продолжение нашего разговора о праздниках… Как вам вчерашние первомайские события на Ленинском?

– Не в курсе. По правде, мне сейчас не до того. Голова совсем другим занята.

– Понятно. Просвещу. Там настоящий бой разразился. Законодательная и исполнительная власти никак не поймут, кто и чем должен управлять. Такое впечатление, что они мировую практику не знают. Не страна, а республика «ШКИД».

– Я с некоторого времени перестал интересоваться тем, что у нас называют «политикой». Ваше сравнение с экспериментами Макаренко очень мягкое. Я был в компании людей, называющих себя политиками правого толка. У них в голове полная каша. Считаю, что идти в политику с таким базисом как минимум безответственно. Я, будучи доктором технических наук, опасаюсь, не разобравшись, ставить новое производство, а здесь – судьбы людей, судьба страны. Никому же не приходит в голову посылать мясника вырезать даже тривиальный аппендицит, хотя он умеет резать мясо. А наши вновь испеченные политики даже не знают, что такое нож.

– Полностью с вами согласен. Надеюсь, что мы как-нибудь за рюмкой чая, когда наш пациент выпишется, поговорим об этом. Вон идет моя смена. Пойдемте знакомиться…

В палате, помимо спящего Николая, находились еще двое мужчин. Родик поздоровался и, поудобнее устроившись на стуле, спросил:

– Извините, у вас почитать чего-нибудь нет?

– У нас тут целая библиотека. Посмотрите, – отозвался пожилой мужчина с загипсованной правой рукой. – Вот только доставать книги вам придется самому. Они лежат в нижнем ящике вон того стола.

Родик подошел к столу, открыл ящик и выложил стопку потрепанных книжек в пестрых мягких обложках.

– Что-то вас сегодня мало. Где остальные больные? – спросил Родик, присев на край стула и листая книжонки.

– Вы не знаете? У нас вчера неприятность случилась. Решили отметить праздник. Вы Николаю денег оставили… Мы за водочкой и послали. Не рассчитали… Двоих за нарушение режима выписали. Теперь у них неприятности на работе будут. Бюллетени могут не оплатить.

– А почему только двоих наказали?

– Они подрались. Помните, тот на костылях… С вами еще спорить хотел. К вечеру доспорился. Ему Миша гипсом по темечку съездил. Тот ему костылем. В общем, потасовка началась. Все тут перевернули, и Колю вместе с кроватью… Санитаров из морга вызывали. Они их усмирили. А сегодня с вещичками на выход. Мол, если драться способны, то уже выздоровели. Сергей Николаевич грозился, что в выписке все отметит, и в поликлинике, соответственно, с бюллетенем возникнут проблемы. Он, правда, человек добрый, может, и не стал писать. Не знаю…

– Николаю вообще пить нельзя. Ему операция показана. Вы уж последите, чтобы такое не повторилось.

– Это само собой.

Выбрав детектив Агаты Кристи и аккуратно сложив книги обратно в ящик, Родик вернулся к кровати Николая и углубился в чтение.

От этого занятия его отвлекло появление Лиды.

– Родион Иванович, здравствуйте! – взволнованно поздоровалась она. – Мне ваша жена звонила. Сказала, что-то стряслось. Я все бросила и сюда. Даже котлеты Коле дожарить не успела.

– Коле котлеты сегодня не понадобятся. Вчера я, дурак, оставил ему немного денег. В результате вся палата ужралась. Передрались, Колю чуть не убили. Пришлось алкогольную реанимацию для него вызывать. Половину палаты домой выписали за нарушение режима. Вот сижу и сторожу его, чтобы опять чего не учудил. Послезавтра у него операция.

– Ох. Горе мое… Стыд-то какой…

– Сейчас я дежурного врача позову. Он все объяснит лучше. В том числе и как его кормить. Операция будет под общим наркозом. Там целая система подготовки. Не дай бог, если он снова напьется, когда проснется. Я уж из-за него стихами заговорил…

Родик прошел на пост и попросил медсестру найти дежурного врача, напомнив ей о распоряжении Сергея Николаевича, а сам вышел на лестничную клетку, где еще при первом посещении больницы заметил телефон-автомат.

Подождав, пока подойдет его очередь, он позвонил домой. Трубку никто не брал. Родик порылся в карманах и нашел номер телефона гостиницы. Вскоре услышал голос Султона:

– Салом. Это кто?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю