Текст книги "Зеркало для слепого"

Автор книги: Борис Пугачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Наше предложение как раз в этом ключе. Хотим втянуть вас в организацию клуба, – сообщила Лена. – Мы уже и место подобрали.

– Что, клуб йоги? Будем охватывать мир во всей его целостности, постигать Жизнь и Душу Вселенной, медитировать и двигаться по сферам Творения? Станем просветленными и придем к Безымянному Абсолюту. Как я овладел вашей терминологией?

– Терминология – это еще не йога. Йогу тоже не забудем, но нам есть, где встречаться, а вот таким, как вы, – негде. На работе вы одиноки. Домашние брошены на произвол судьбы. Клуб должен создать круг общения, занять досуг, – продолжила Лена.

– Это здорово. Однако давайте обсудим это не сегодня. Я как-то не так настроен. Пойдемте лучше камни резать. Обещаю не уходить, пока все не обработаю. Кстати, Игорь Николаевич здесь?

– Уже уехал. Мы его предупредили, что вы появитесь, но у него что-то очень срочное, связанное с домашними делами, – ответила Лена.

– Так вы здесь с утра?

– Мы как раз с Игорем Николаевичем в дверях столкнулись. В офис звонили, никто трубку не брал. Решили вас подождать… – пояснил Сергей.

Камней действительно накопилось очень много, и Родик задержался допоздна.

В съемную химкинскую квартиру он попал во втором часу ночи. Окса уже спала. Родик зашел на кухню и начал рыться в холодильнике. Окса проснулась, сонная появилась на кухне и приготовила ужин.

Заснул Родик очень быстро, а проснулся сам до звонка будильника. Тело немного ныло от вчерашней чрезмерной физической нагрузки, но в целом он чувствовал себя бодро. О событиях предыдущего дня он подумал только в связи с необходимостью взять с собой телефонный аппарат, который как-то привез, чтобы установить на кухне. За привычными утренними процедурами и потом за рулем по дороге в офис Родик не переставал удивляться тому, что Окса никак не обсуждает произошедшее накануне. Родик тоже не стал инициировать такой разговор, полагая, что спокойствие Оксы объясняется просто, – на фоне перенесенных душанбинских невзгод вчерашний инцидент показался ей не столь существенным.

Около входа в офис его ожидал Игорь – правая рука Алексея. Неподалеку стояла знакомая «девятка», но был ли в ней кто-то еще, Родик определить не мог.

– Доброе утро! – поздоровался первым Игорь. – Мы побудем здесь. Мешать вам работать не хочется. Да и обзор лучше.

– Надеюсь, что утро доброе, – пожимая руку, вместо приветствия сказал Родик. – Можете посидеть у нас в переговорной. Вы никому не помешаете.

– Обстановка боевая. Лучше тут.

– Как знаете.

Офис после погрома выглядел вполне обыденно. В нем уже успели убраться. Внешне ничто не напоминало о вчерашнем. Поздоровавшись, Родик сразу направился к телефонной розетке и подключил принесенный с собой аппарат. При этом он обратил внимание, что Михаил Абрамович внешне полностью пришел в себя. О случившемся напоминал только синяк, проявившийся за ночь с правой стороны его лица и расплывшийся желтым пятном по щеке.

Бухгалтер тоже вслух ничего не прокомментировала, а появившуюся ее помощницу, похоже, пока не ввели в курс событий. Они спокойно выполняли свою работу.

Дела, которыми Родик собирался заняться вчера, пришлось опять отложить, поскольку предстояло принимать отчеты подразделений за последний месяц и квартал в целом. Для этого надо было иметь четкую картину финансового состояния. Родик вместе с Оксой, обложившись бумагами, принялись сводить общий дебет-кредит, иногда отвлекая Михаила Абрамовича для пояснения тех или иных статей расходов.

Родик понял, что рабочий день подошел к концу, только когда потребовалось зажечь свет.

Его удивило, что ни от Алексея, ни от Игоря не поступило никаких сведений.

Он выглянул в окно. «Девятка» стояла на том же месте, но Игоря видно не было. Родик спустился во двор и подошел к «девятке». Дверь тут же открылась, и вышел Игорь. Родик успел заметить, что в «девятке» есть еще кто-то.

– Слушайте, мы заработались. Вернее, я. Вы, наверное, даже не обедали, – начал он. – Может, чаю попьете?

– Все нормалек. Ситуация проясняется. Я сам хотел к вам подняться. Если возможно, то отпустите женщин по домам, а сами с Михаилом Абрамовичем не уходите.

– Хорошо, сделаю.

Возвратившись в офис, Родик, ничего не объясняя, предложил сотрудницам закончить на сегодня работу. Те обрадованно засобирались.

Михаил Абрамович, оторвавшись от бумаг, вопросительно взглянул на Родика. Тот знаком показал ему, что все в порядке, и пошел в переговорную комнату. Вскоре он услышал, как несколько раз хлопнула входная дверь, а появившийся после этого Михаил Абрамович поинтересовался:

– Родик, что-то прояснилось?

– Пока не уверен, но вскоре выясним. Поживем – увидим.

– Ты знаешь, я после нашего вчерашнего разговора много думал. Может, мы напрасно занялись коммерцией? Уж очень много несвойственных для нас проблем. Может, прекратить это, пока не поздно?

– Поздно, Миша. Во всяком случае, для меня. Ты дергаешься зря. Тебя, на счастье, воспринимают как моего сотрудника. К тебе претензий нет. Всюду мои подписи и обязательства. Я начал для многих нести золотые яйца. Банкирам – от кредитов, бандитам – от всего, сотрудникам – от зарплаты. Представь себе, что я сегодня все брошу. Меня растерзают.

– Я не говорю о том, чтобы бросить. Можно же все свернуть.

– Как? В Польше автомобили, на складе товары, в банке долги. Ты уверен, что, даже если все реализовать, ситуация занулится? Я сегодня целый день этой задачей занимался. Что-то дебет с кредитом не шибко сходятся. Идет достаточно сложный процесс. Раньше, когда мы не брали кредиты, все было просто. Есть деньги – хорошо. Можно было действительно все закрыть в одночасье. Ну потеряли ранее заработанное – бог с ним. Сейчас же имеем шанс оказаться в положении Сергея. Я бы этого не пережил…

В дверь позвонили. Родик пошел открывать. Первым в офис зашел Алексей. За ним проследовали человек шесть-семь молодых людей, которых Родик видел впервые. Потом – Игорь, Павел, Миша и еще кто-то, кого разглядеть не представлялось возможности из-за недостатка места. Родику показалось, что на лестничной клетке также толпятся люди, поскольку дверь в офис осталась открытой.

Он предложил всем пройти в переговорную. Однако Алексей, как бы не услышав его, обратился к Михаилу Абрамовичу:

– Это те, что вчера у вас были?

Михаил Абрамович замешкался, но потом с видимым усилием произнес:

– Всех я не помню, но вот этот точно был.

– Этот? – уточнил Алексей, показав рукой на крупного молодого человека, стоящего напротив него.

Михаил Абрамович, болезненно побледнев, кивнул.

Алексей смерил разъяренным взглядом здоровяка и неожиданно ударил его в живот, а потом по лицу. Тот отшатнулся, но, наткнувшись на сзади стоящих, выпрямился и, как показалось Родику, приготовился дать отпор. Вероятно, и Алексей подумал так же, поскольку в следующий момент он сжался, как пружина, и в прыжке ударил ногой. Куда он попал, Родик не успел увидеть. Люди расступились, и парень, влетев в стену, сначала осел, а затем двинулся вперед, но получил еще несколько ударов по лицу и упал на пол.

– Осознали? – спросил Алексей, обведя устрашающим взглядом толпу.

Все молчали. Молодой человек поднялся. По лицу у него струилась кровь, но он ее не пытался вытирать. Красные капли начали падать на пол.

– В следующий раз со своей шоблой чужое хавать будешь или какой другой косяк заложишь – отоварю по полной… Осознал? Не слышу.

Молодой человек кивнул. При этом кровь обильно оросила его светлую куртку. Родика передернуло. Он посмотрел на Михаила Абрамовича. Тот впал в похожее на вчерашнее состояние. Взгляд его уперся в пятна от крови на полу.

– Чего башкой крутишь? Слово скажи, фраер. Еще перед старшими ответишь. Никак догнать не можешь?

– Давно догнал, – ответил молодой человек. – Зачем при коммерсах…

– Игоряша, уведи этих беспределыциков. Пусть хиляют до хаты. Про завтра не забыли, фраера сраные? А учить будете своих баб. Это мои люди.

Офис постепенно опустел. Из пришедших остался только Алексей.

– Разобрались, Родион Иванович. Больше проблем у вас с ними не возникнет. Путаница вышла. Потом расскажу. Устал сегодня очень. Поеду. На звонках.

Родик и Михаил Абрамович промолчали. Алексей поднялся, пожал им руки и, не оборачиваясь, удалился.

Родик прошелся по офису и, приобняв Михаила Абрамовича, спросил:

– Миша, ты понял, что это было?

Тот, разглядывая пол, продолжал безмолвствовать. Родик усадил его на стул так, чтобы пятна крови были ему не видны, и, дружески хлопнув по спине, предложил:

– Миша, выбрось все из головы. Будь мужиком. Я понимаю, что тебе очень неприятно, но возьми себя в руки.

– Все нормально, Родик.

– Тогда давай обсудим. Я думаю, что это спектакль. Не могу только понять, зачем? Что Алексей хотел этим продемонстрировать? Мол, тебя физически задели, и мы им морду разбили? Вроде как квиты. Мне это напоминает детство. Что-то похожее было, но тогда мне предложили ударить обидчика. Я не стал, считая, что он в таких обстоятельствах беззащитный, а бить беззащитного у нас считалось недостойным. Сейчас такое недостойное нам зачем-то продемонстрировали. В тюрьме, как мне рассказывали, нечто подобное делают. Опустить называется, но там насилуют. Это унижение. А здесь…

– Какая тебе разница? Мы присутствовали при мерзопакостничестве. Мне противно. Причем мы не только присутствовали, но и участвовали. Это терпеть нельзя.

– Придется, Миша. Мы на это пошли добровольно. Можно только надеяться, что это будет повторяться не так часто или в менее мерзкой форме.

– Не могу сейчас полемизировать. Извини. Я должен прийти в себя. Поеду домой.

24 глава

Наказание входит в сердце человека в минуту совершения им преступления.

Гесиод

Существует Бог или нет? Это вопрос современного человечества, ответ на который делит всех нас на две части, имеющие разные базисы мироощущения и мышления. Однако обе эти части уверены: есть что-то, поддерживающее все сущее в равновесии. Одни считают, что это вполне управляемые нами физические поля, другие – что правит всем нечто, недоступное для понимания, называемое Богом. При этом все согласны, что управление существует. Оснований для подобного утверждения у той и у другой стороны достаточно. Возможно, если бы представители этих сторон не тратили времени на противоборство, а суммировали свои усилия, они уже нашли бы способ обеспечить не только стабильность существования, но и то, что тысячи лет понимается под словом «рай».

Как бы то ни было, но негативные события первых трех месяцев года по необъяснимым причинам компенсировались в жизни Родика в апреле.

Все, что было задумано, беспрепятственно свершилось, а то, что могло как-то осложнить жизнь, благополучно разрешилось. Дело с авизо без его вмешательства закончилось на удивление положительным заключением, с которым Родика в предупредительно вежливой форме ознакомили в прокуратуре. Уладились и проблемы с разводом. Родик изыскал средства, оплатил ремонт квартиры и покупку мебели. Дочь и жена благополучно переехали на новое место жительства, а Родик вернулся к себе на Башиловку, где Окса, разделавшись с квартальными отчетами, обустроила, в ее понимании, уют. Родик этим уютом был вполне удовлетворен. Он добавил к обстановке лишь несколько картин, повесив их вместо увезенных женой, и строго запретил Оксе при уборке дотрагиваться до коллекций и инструмента.

Шумиха, связанная с Сергеем, затихла. Он на условиях Родика получил кредит и начал спокойно заниматься коммерцией с одеждой, которая вполне успешно продавалась.

Единственным, что волновало Родика, была телефония. Научно-исследовательская часть, как и договаривались, практически завершилась, а денег для полномасштабного внедрения добыть пока не удалось. Более того, у Родика по этому поводу даже не имелось продуктивных идей. Банки, с которыми он работал, просто не имели возможности для такого комплексного и масштабного финансирования. Претерпев унижение от бывшего компаньона, руководившего одним из трех крутых банков, где можно было надеяться получить необходимый кредит, он в другие обращаться не стал – считал это бессмысленным и вел переговоры с частными инвесторами. На этом пути тоже были положительные сдвиги. Впервые за годы занятия бизнесом, несмотря на царящую в стране политическую неразбериху, Родик чувствовал некоторую стабильность. Когда все обсуждали результаты референдума о доверии Президенту, он даже не пытался вступать в полемику. Единственное, что он сделал, – это оставил в Варшавском банке часть долларовой выручки от продажи ГАЗов. И не потому, что ожидал революцию и планировал бегство. Он был уверен в очень длительной стабильности такого нестабильного состояния в стране и просто защищал бизнес от последствий появления при смене президента и правительства новых таможенных правил и банковских ограничений.

Так все обстояло до последнего дня месяца, когда Родик, не послушав суеверных советов, отметил свое сорокалетие.

В отличие от прошлых лет, когда он растягивал отмечание дня рождения больше чем на неделю, приглашая отдельно родственников, друзей, сотрудников, в этот раз он собрал всех вместе и объединил с первомайскими праздниками.

Гостей набралось очень много. Помимо московского окружения, из Воронежа приехали Абдужаллол с женой, а из Душанбе – Султон с женой и внуком. Поэтому застолье, которое из-за праздничного дня началось в обед, приобрело наряду с обычным тостованием специфический восточный колорит.

Родик, облаченный в подаренный Султаном расшитый золотом таджикский халат, опоясанный платком, на котором красовался богато украшенный национальный нож, активно «тамадил», не пропуская ни одного тоста без осушения рюмки до дна. Когда же настал момент резать двух традиционных черных петухов, устроил из этого небывалое зрелище. Поскольку многие присутствовали при таком ритуале впервые, Родику пришлось с каждым из них выпить отдельно.

Часам к шести, последовав примеру Абдужаллола, который спешил на поезд в Воронеж, гости начали расходиться.

Родик, находясь в приподнято-пьяном состоянии, старался всех удержать посошками, что частично ему удавалось. Выпито при этом было чуть ли не больше, чем за столом. Родик, обычно почти не пьянеющий, на этот раз явно перебрал, что выразилось во все нарастающем с каждой выпитой рюмкой кураже.

Домой его, на его же машине, должен был отвезти Сергей, которому сестра Родика по этому поводу почти не давала пить. Когда настал момент ехать, Родик вдруг захотел выпить и с Сергеем. Ему объяснили, почему этого делать не надо. Родик настаивал. Ему возражали. От этого кураж сменился пьяным упрямством и бравадой. Он почти насильно заставил Сергея выпить с ним, а за руль сел сам.

Переубедить его никому не удалось. Окса, поняв, что сейчас он уедет один, заняла место рядом. Родик резко сорвал машину с места и принялся, как ему казалось, демонстрировать класс вождения. Сергей и Надя поехали следом на такси.

Машин из-за предпраздничного дня было много, и Родику приходилось часто перестраиваться. Он мчался по крайнему правому ряду, когда неожиданно услышал звук удара, а в следующий момент тело человека выдавило лобовое стекло. Родик резко затормозил, остановился и вышел на дорогу. Перед капотом, стараясь подняться, корчился мужчина. Окса, обсыпанная битым стеклом, подпрыгивала на сиденье и истерически кричала. Подъехали Сергей и Надя. Начала собираться толпа зевак… Дальнейшие события Родик вспомнить не мог и знал только со слов Оксы, других очевидцев и из домыслов.

Непонятно, чем руководствуясь, он попросил Сергея вызвать «скорую помощь», а сам, сев за руль, объехал сбитого мужчину и помчался по встречной полосе в сторону Центра.

Он уже ничего не соображал, а тем более не слышал криков Оксы. Встречные машины с трудом увертывались от лобового столкновения. У Преображенской площади он, проехав по трамвайным путям, с невероятной скоростью пересек перекресток на красный свет. В этот момент его заметил инспектор ГАИ. Началась погоня. Чуть-чуть не доезжая пожарной каланчи около метро «Сокольники», его заблокировали четыре машины ГАИ. Что удержало Родика от тарана одной из них, осталось тайной. Он затормозил и достаточно уверенно вышел из автомобиля.

Дальше все развивалось по стандартному сценарию. Машину Родика поставили на тротуар около каланчи. Окса, по требованию Родика, осталась ее сторожить. Его же повезли на экспертизу.

По дороге он пришел в себя и осознал ситуацию. Первое, что пришло в голову – дать денег сопровождающим его гаишникам, но те категорически отказались. Эксперт определил у Родика степень опьянения выше средней, составил протокол. Родик от подписи отказался. Никто уговаривать не стал. Ему спокойно предложили сесть в машину и снова куда-то повезли.

Родик подчинился обстоятельствам и безропотно сидел в милицейском «уазике» между двумя милиционерами. Им овладела апатия. Наконец «уазик» остановился, и Родика сначала вывели в огражденный высокой решеткой двор, а потом проводили на второй этаж здания, где усадили в коридоре в одно из стоящих там откидных кресел.

Сколько времени прошло, Родик не знал. Он тупо наблюдал за проходящими мимо него людьми в форме и в штатском, пока его не пригласили куда-то пройти. В кабинете, имеющем второй выход, через который просматривалось стеклянное ограждение с надписью «дежурный», Родику предложили сесть на стул около письменного стола. Там он просидел еще достаточно долго. К нему пришло, наконец, понимание возможных последствий случившегося. Они его ужаснули. Все рушилось. Появилось чувство вины. Поэтому когда мужчина с погонами майора показал ему схему происшествия, Родик спросил:

– Что с пострадавшим?

– Жив, – коротко ответил майор и добавил: – Напишите объяснение.

Родик, подумав, написал всего две фразы: «Ехал по Щелковскому шоссе. Почувствовал удар. Затормозил и остановился».

– Не густо, – сказал майор. – Убегали зачем?

– Не знаю. Это обязательно указывать?

– Дело ваше. В рапорте все есть.

– Что дальше? – растерянно спросил Родик.

– Могу сказать одно: пешеход там не должен был быть. На этом перекрестке подземный переход. А вот где и как остановилась ваша машина – вопрос. Вы уехали с места ДТП. Виноваты вы или нет, скажет дознание. Это другое подразделение. Они располагаются около Измайловского комплекса. С пьянкой же за рулем будем разбираться мы. После праздников вас вызовут.

– А может, что-то предпримем сейчас? – вынимая бумажник, спросил Родик.

– Сейчас – ничего. Вы все, что могли, уже сделали. Сильно не волнуйтесь. Глядя на вас, я уверен: вы найдете какого-нибудь полковника… Возьмите корешок об изъятии прав. Он действует месяц. Вы свободны.

Родик понял, что дальнейшая беседа не имеет смысла, и только попросил:

– Можно я позвоню? Мои, наверное, волнуются.

– Позвоните.

Он набрал номер домашнего телефона сестры. Ответил Сергей:

– Родик, я только что зашел в квартиру. Человека этого увезла «скорая». Я запомнил куда. Окса находится около машины, а я подождал тебя и решил отвезти своих на такси домой. Ты где?

– Я в ГАИ. Меня сейчас отпускают. Ты двигайся к моей машине, я сейчас туда подъеду.

Родик вышел на слабоосвещенную улицу и попытался поймать такси или частника, но ни одного свободного автомобиля не проезжало. Так он простоял достаточно долго. Его начал бить озноб. То ли к ночи похолодало, то ли он так трезвел. Легкий пиджак не согревал, хотя Родик и застегнул его на все пуговицы и поднял воротник. Из ворот ГАИ выехала патрульная машина и остановилась рядом. Боковое стекло опустили, и Родик увидел одного из тех милиционеров, которые возили его на освидетельствование.

– Отпустили? – спросил милиционер.

– Отпустили. Хочу добраться до своей машины, но даже толком не знаю, где нахожусь, а такси никак не появляется.

– Садитесь, подвезем, – предложил милиционер.

– Спасибо, – удивленно поблагодарил Родик. – Буду очень обязан.

Он забрался на заднее сиденье. В голове у него слегка гудело, и он никак не мог придумать, что сказать милиционерам. Не найдя слов, обратил свое внимание на дорогу. Вскоре машина выехала на Преображенскую площадь, и Родик сориентировался.

– Вон ваша машина, – вскоре нарушил тишину один из милиционеров. – Мы не будем разворачиваться. Нам к трем вокзалам надо.

– Конечно, конечно! Огромное спасибо, – поблагодарил Родик и протянул милиционеру несколько купюр.

– А вот это лишнее. Вы за сегодня второй раз взятку предлагаете. С виду приличный человек. Хотите еще и за взятку должностному лицу пострадать?

– Это от души. Возьмите, пожалуйста, вы меня так выручили. – С этими словами Родик положил деньги на сиденье и быстро вышел из автомобиля.

Окса сидела в его машине, зябко кутаясь в куртку. Как могла, она убрала из салона битое стекло. Родик сел за руль. Ключи торчали в замке зажигания. Он повернул ключ, и машина завелась. Повернул ручку заслонки печки в крайнее положение и включил вентилятор. Вскоре по салону пошел теплый воздух, но согреться из-за отсутствия лобового стекла Родику никак не удавалось. Он приобнял Оксу, пытаясь согреться и согреть ее.

Подъехал на такси Сергей. Вдвоем они осмотрели машину. Если не считать разбитое лобовое стекло и несколько вмятин на капоте, все было цело. Сергей предложил поставить машину в гараж его родителей, который находился недалеко от квартиры Родика.

За руль сел он, а Родик с Оксой устроились на заднем сиденье. Пока доехали до места, Родик промерз так, что начал стучать зубами.

Наспех поставив машину в гараж, они почти бегом направились домой к Родику. По дороге Родик думал только о том, как бы побыстрее залезть в горячую ванну. Пока она наполнялась, он попросил Оксу растереть его спиртом. Стало тепло и уютно, но обострилось переживание случившегося и, как следствие, желание действовать.

– Расскажи, что там было после того, как я уехал, – попросил он Сергея.

– «Скорую» я вызвал. Может, еще и милиционеры вызвали. Точно не знаю, но приехала она быстро. Мне кажется, что мужик это пострадал не сильно. Говорил внятно. Водярой от него разило… Пока его осматривали, я с людьми пообщался. Сам-то всего не видел. Люди говорят, что он ограждение перелез, и его на твою машину качнуло.

– Похоже на правду. Во всяком случае, я его не видел. Он сразу на капоте оказался. Да и по повреждениям капота не заметно, чтобы я его ударил. Что дальше?

– Как обычно. Гаишники замеряли, зарисовывали. Да… важно. Там один мужчина был. Он мне свой телефон оставил. Сказал, что все видел, но спешит. Может, понадобится.

– Может быть. Хотя схему уже составили. Мне ее в ГАИ показывали. Надо узнать, что с пострадавшим. Куда его повезли?

– В больницу номер… Черт, забыл номер! Не важно. Я там лежал, когда в институте на практике палец сломал. Это от той каланчи, где машина стояла, вниз. Карта Москвы есть?

– Конечно.

– Давай. Я сейчас название улицы посмотрю, а потом в «09» позвоню.

– Фамилию ты его знаешь?

– В этой суете не спросил. Думаю, что это не важно. Надо спросить травматологию. Их же не миллион туда сегодня привезли.

– Черт! Я тоже у милиционеров не спросил. Давай так. Я сейчас приму ванну, а вы звоните Мише. Он, наверное, уже дома. Пусть срочно едет сюда. В двух словах расскажите ему, что произошло. Сильно не пугайте, он стал впечатлительным в последнее время. Пока он едет, попробуйте все же выяснить что-нибудь в больнице. Скажите, что вы родственники этого мужчины.

Горячая ванна приятно расслабила и, казалось, окончательно протрезвила, что привело к еще большему осознанию ужаса произошедшего, усугубляемого все нарастающим чувством вины. Родик стал интенсивно думать, как уменьшить последствия и для себя, и для пострадавшего. Очевидно, что для этого надо срочно привлекать врачей и милиционеров. Иными словами – нужны деньги.

Выходя из ванной комнаты, Родик уже хорошо представлял, что следует делать.

В столовой, помимо Сергея и Оксы, уже находился приехавший Михаил Абрамович. Родик сказал:

– Срочно едем в больницу. Сережа, ты сядешь за руль. Мне с Михаилом Абрамовичем надо будет поговорить. Да и водишь ты лучше. Кстати, дозвониться туда удалось?

– Удалось. Он во второй травматологии, в пятой палате. Фамилия его – Кротов. Состояние, как сказали, средней тяжести.

– Плохо. Сейчас праздники. Все врачи разъехались. Упустят время – и человек инвалидом останется. Погнали.

– Уже поздно, – усомнился Михаил Абрамович, – в больницу нас не пустят. Да и какие там сейчас врачи?

– Пустят. Дам денег– пустят. Я хочу сам посмотреть на пострадавшего и поговорить с врачом. Дежурный врач – тоже врач. Без философии. Ты, Миша, что, не понимаешь возможных последствий? Кстати, и для тебя. Меня, не дай бог, посадят – все дело рухнет. А кара зависит от степени ущерба здоровью.

– Может, ты и не виноват, – заметил Сергей. – Я же тебе рассказал. Там проезжая часть, и тротуар разделен ограждением. Подземный переход. Он сбоку упал. Думаю, что был пьяный.

– Я тоже пьяный был, убегал… Думать надо всегда о худшем, – сказал Родик. – Да и по-человечески следует сделать все возможное в части медицины. Как бы то ни было, но моя машина его изувечила, а я не предотвратил. Мог или не мог – второй вопрос.

– Я знаю по Душанбе, что если пьян, то виноват, – вмешалась Окса.

– Ты-то хоть не лезь, – огрызнулся Родик. – Лучше найди какую-нибудь бутылку. Я врачу дам.

– Мне с вами ехать? – открывая бар, спросила Окса.

– Лучше дома сиди. Конфет каких-нибудь у нас нет?

– Такой коньяк подойдет? – Окса показала бутылку пятизвездочного армянского коньяка. – Есть еще зефир в шоколаде.

– Давай. Положи во что-нибудь.

Когда Родик, преодолев с помощью денег все больничные заслоны, попал в палату, пострадавший уже спал. Это был тщедушный с изможденным лицом мужчина. Родик постоял несколько минут рядом и, решив не будить его, отправился искать врача.

На посту медсестра, получив коробку с зефиром, сообщила, что дежурный врач сейчас в другом отделении, но вскоре должен вернуться. Родик попросил разрешения подождать и, по реакции поняв, что можно, устроился в кресле, откуда хорошо просматривалась дверь с надписью «Ординаторская».

Ждать пришлось долго, Родика начало клонить ко сну. Вероятно, он задремал, потому что пропустил приход врача, о котором его известила медсестра.

– Товарищ, доктор пришел, – громко сообщила она.

– Спасибо, а как его зовут?

– Сергей Николаевич.

Родик постучался в дверь и, не дождавшись ответа, вошел в ординаторскую.

– Добрый вечер, Сергей Николаевич, – приветствовал он стоявшего к нему спиной мужчину в белом халате.

– Уже ночь, – повернувшись, отозвался мужчина. – Кто вас сюда пустил?

– Я давно вас жду. Хотел узнать о здоровье Кротова из пятой палаты, – ставя бутылку коньяка на стол, ответил Родик.

– Это которого сегодня после дэтэпэ привезли?

– Да-да.

– А что о его здоровье говорить? Он еще до сих пор от пьянки не отошел. Вы, вероятно, его и сбили?

– Да. Так получилось.

– С пьянью всегда так. Что вы беспокоитесь? На них все, как на собаках, заживает. У меня в этой же палате чудик лежит. Так он две недели назад с пятого этажа пьяный вывалился. Все переломал. И ничего. Завтра выписывать будем. Вашего привезли в больницу вдрызг пьяным. Как он вообще ходить мог? Мы его прокапали. До утра будет спать. Что-то можно с ним делать в лучшем случае завтра. Даже обезболивающее без толку колоть.

– Я волнуюсь по понятной причине. Что с ним? Какие прогнозы?

– Окончательно сказать не могу. Полностью его обследовать было невозможно. По рентгену– перелом бедра, без смещения, есть осколочки. Что с головой – не знаю, реакции с учетом степени опьянения – в пределах нормы. Полагаю, сотрясения мозга нет, если, конечно, там было, что сотрясать, хотя ссадина на лице имеется. Специалист его завтра осмотрит. В любом случае ему предстоит операция.

– Как это ускорить? Вы же понимаете, степень тяжести зависит от того, как быстро его выпишут из больницы.

– Это не совсем так. Тянуть не будем. Где-то после праздников, если сотрясения нет, прооперируем.

– Я хотел бы ускорить. Что надо – оплачу.

– Сейчас я вам ничего сказать не могу. Приходите завтра… Нет, лучше послезавтра. Это моя палата. Поговорим.

– Спасибо. Вот моя визитная карточка. Когда удобнее подойти?

– Часов в одиннадцать. Да, кстати, если у вас есть возможность, помогите кровью. Дефицит, а операции при отсутствии крови не производятся. У него группа… Вот, нашел. Третья. Тем более – дефицит.

– Никогда с этим не имел дела, но постараюсь найти. Сколько ее надо?

– Чем больше, тем лучше… Много вам не дадут.

– Спасибо. Еще раз извините. Удачного вам дежурства.

– Вам того же. Вы себя особо не изводите. Починим вашего крестничка.

Миша и Сергей ожидали прихода Родика в машине.

– Ну что там? – спросил Михаил Абрамович, когда тот уселся рядом.

– Врач производит очень хорошее впечатление. Сейчас, естественно, что-то решить невозможно. Отложили все на послезавтра. Пострадал мужик относительно не сильно – перелом бедра. В общем, Миша, готовься, в ближайшее время рулить в фирме без меня. Я займусь этой проблемой. Давайте поедем по домам. Я вас уже замучил. Никогда, даже в кашмарном сне, мне не могло привидеться, что такое со мной случится. Я в совершенно растрепанных чувствах. Утро вечера мудренее.

Разбудила Родика громкая музыка. Он с трудом сообразил, что сегодня первое мая. Им овладела тревога, усугубляемая тем, что во рту пересохло, язык словно распух и прилип к небу. Хотелось пить.

Родик пошарил около тумбочки, надеясь нащупать кружку с водой, которую поставил, ложась спать. Найдя, поднес ее к губам и почувствовал облегчение. Однако воды оказалось слишком мало, чтобы утолить жажду.

Вставать и идти за ней не хотелось. Он посмотрел на картину Постовалова «Прогулка по июлю», стараясь среди нагромождения штрихов разглядеть профиль девушки. Это не удалось. Профиль в кажущемся хаосе мазков никак не складывался. И тут на Родика накатила волна страха, заставившая его сначала вскочить, а потом сесть на край кровати и бездумно уставиться в стену.

В столовой зазвонил телефон. Это отвлекло. Через закрытую дверь спальни он слышал, как Окса с кем-то говорит, но слов разобрать не мог. Потом все смолкло, а еще через мгновенье дверь открылась, и в спальню заглянула Окса.

– Проснулся? Пойдем завтракать, – предложила она. – Звонил Султон Салимович, поздравлял. Он ждет твоего звонка. Ты обещал идти с ним гулять по Москве.

– Про вчерашнее ты им ничего не говорила?

– Нет. Пойдем, завтрак остынет.

– Есть не хочется. Надо что-то предпринимать. Ты что, не понимаешь….

– Все понимаю, но ведь жизнь не остановилась. Наоборот. Сил понадобится больше…

– Может и остановиться. Вот посадят меня… Какая жизнь будет?..