Текст книги "Их было трое (сборник)"

Автор книги: Борис Шелепов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

ми, просто с прохожими. Бывал в окружкоме партии, о

чем-то подолгу беседовал с секретарями и рядовыми

партийными работниками. Иные сотрудники областной

ЧК удивленно говорили друг другу: «Работа строго конс-

* Ч о н ы – части особого назначения из комсомольцев и ком*

мунистов, созданные в 20-х годах для ликвидации бандитизма.

139

пиративная, под тремя замками сидишь и то оглядыва-

ешься, а наш начальник во все дыры лезет, со всеми

разговаривает. Странно!..» Подобные речи быстро об-

рывались, потому что особый уполномоченный часто

приходил с операций не с пустыми руками. И с каждым

днем контуры дела о существовании вооруженных групп

«возрожденцев» и их центра все больше прояснялись.

В облчека стали заходить простые, люди – рабочие,

служащие, красноармейцы. Они сообщали о подозри-

тельных элементах, о тех, кто произносил враждебные

тосты в кабаках и ресторанах. Иногда жители города

приносили найденные на улице листовки с текстом зе-

мельного «декрета» барона Врангеля. Изучая все это,

Северин и его помощники Тембол Саламов и Аршавель

Гогоберидзе нередко нападали на верный след.

Как-то патрули принесли сверток с листовками, в ко-

тором оказалась фотография машинистки ЧК, Зои Фе-

доровны, сделанная лет шесть-семь назад. Патрульные

доложили, что сверток кто-то бросил им прямо под ноги

возле городского парка...

Иногда случалось, что «на ловца зверь бежал». Так

однажды вечером Северин один, без бойцов-чекистов,

прогуливался по городу; забрел на маленькую улочку,

тянущуюся мимо фруктового сада. Вдруг до его слуха

донесся тихий взволнованный женский голос. Его пе-

ребивал мужской «деревянный» баритон. Григорий Ива-

нович замедлил шаг. Говоривших не было видно, но ка-

залось, что они стоят по ту сторону стены или в какой-то

нише. Ночь была звездная, но темная.

– Я и так стараюсь каждый день заходить к ней, но

она очень замкнута и молчалива,– говорила женщина.—

Вчера она просила меня сшить ей кофточку. Говорит,

начальник приехал из Москвы – особый уполномочен-

ный.

– Кто он? На какой квартире остановился? – спро-

сил мужской голос.

– Я не спрашивала,– тихо ответила женщина.

– Мы должны знать все. От этого зависит судьба

вашего отца, его жизнь. И не только – мы спасем Рос-

сию, помните...

– Я не могу... Мне противно... Не могу...

Где-то скрипнула дверь, голоса замолкли.

Григорий Иванович спрятался за угол и стал ждать.

140

•– Ну, идите,– продолжал мужчина.– В следующий

раз узнайте побольше о ее начальстве. И главное, о чем

она там печатает на машинке, какие новости есть в че-

ка... Все. Прощайте.

«Кто эта женщина? Вероятно, домохозяйка, у кото-

рой квартирует наша машинистка Зоя Федоровна... Свер-

ток... Фотография...»—подумал Северин.

Из-за угла показался высокий мужчина и, озираясь,

пошел по направлению к центру города. Григорий Ива-

нович шел за ним на расстоянии шагов двадцати.

Неизвестный «спаситель» России вышел на людную

улицу. Прежде чем он скрылся в толпе, Северин успел

заметить на его лице черную креповую повязку, при-

крывающую левый глаз.

– Через два дня в ЧК пришел вольнонаемный служа-

щий миссии международной организации Красного

Креста и Полумесяца.

– Богдан Богданович Злыдень,– представился он

Северину.

– Слушаю вас.

И старый чиновник рассказал о появлении подозри-

тельного жильца во флигеле керакозовской усадьбы.

Этот странный жилец выходит из дому тайком и только

ночью, возвращается под утро. Особые приметы? Пожа-

луйста: черная повязка на левом глазу...

– Северин пожал посетителю руку, попросил его о

своем визите в облчека никому не говорить.

– Слово бывшего дворянина! – горячо сказал

Богдан Богданович, кланяясь по-военному, одной го-

ловой.

В тот же вечер Григорий Иванович пригласил к се-

бе помощников – Тембола и Аршавеля. Оба они выска-

зали мысль, что за одноглазым нужно установить дли-

тельное наблюдение и не брать его, пока не раскроются

все его явки.

– У нас нет времени для длительных наблюдений...

И особый уполномоченный решил арестовать одногла-

зого, но таким образом, чтобы не знала ни одна живая

душа.

– Тогда мы никого не «спугнем»,—заключил Севе-

рин.—Он будто бы заболел. С помощью этого человека

попытаемся установить связи, будем посылать своих

людей с его рекомендательными письмами и заданиями

141

к исполнителям. Ясно, что это—не рядовой «возрожде-

нец», а один из главарей...

– Разве есть такие данные?– спросил Тем бол.

– Есть. Простой смертный заговорщик не стал бы

интересоваться мной и тем, что печатается на машинке

в облчека.»

– Я ничего не понимаю, Григорий Иванович,– воз-

разил Саламов.

– Потом поймете. Меньше надо сидеть в кабинетах.

– Вы нам с Темболом и так не даете сидеть – ни

днем, ни ночью...– усмехнулся Гогоберидзе.

– Вот и отлично. Итак, сегодня идем в гости к не-

знакомцу с черной повязкой.

...Выслушав до конца рассказ Знаура обо всех его

приключениях, Григорий Иванович минуты две-три о

чем-то напряженно думал. »

– Так, джигит,– сказал он наконец,– значит, ты

нас дважды выручил. Первый раз, когда стащил у графа

Шувалова оружие и лишил его возможности оборонять-

ся, а второй раз сегодня ночью, когда Клява прицелился

в меня из нагана. Чекистское спасибо тебе.

Северин постукал ладонью по настольному звонку.

Вошел красноармеец.

– Пригласите Саламова и Гогоберидзе.

Явились помощники. Северин сказал коротко:

– Товарищ Тембол, найдите начканца военкомата

Половинку и немедленно арестуйте его. Установите на-

блюдение за квартирой доктора Мачабели. Смотрите,

чтобы не «уплыл»...

– Есть,

– А вы, Аршавель Ноевич, послушайте наш разго-

вор с юным героем и сами сделайте выводы.

– Есть.

Северин закурил самокрутку от плоской медной за-

жигалки. V

– За то, что вместе с дедом Габо Фидаровым до

сих пор не рассказали о чемодане иностранца и хотели

что-то сделать сами, за всю эту «дипломатию» – пори-

цание. Мистер Стрэнкл ускользнул от нас – уехал «со-

бирать травы». Куда? Неизвестно. Пока неиз-

вестно...

142

– Я сам пошел к комиссару...– начал было оправ-

дываться Знаур.

– И попал в лапы к предателю Половинке. Разве

ты не знал о существовании чека?

Знаур смутился, покраснел.

– Знал немного. Дядя Саладдин говорил, что в чека

страшно, там расстреливают потому что...

– А тебе разве страшно у нас?

– Нет, нет. Если б не вы, меня бы убили, может

быть...

– Ну, ладно, будем друзьями,– и Григорий Ивано-

вич протянул свою сильную матросскую руку.– Завтра

мы поможем тебе найти твоих пропавших друзей...

Как их?

– Костя и Ахметка-ингуш.

– Найдем. И учиться устроим.

Гогоберидзе был готов к докладу.

– Нужно немедленно послать кодограмму всем отде-

лам и уполномоченным об аресте Билла Стрэнкла,– ска-

зал Аршавель.

– О задержании,– поправил Григорий Иванович.—

Не забывайте, что «сборщик полезных трав» пользуется

дипломатическим иммунитетом, как и все члены иност-

ранной миссии. Мы не имеем разрешения свыше на

его арест. Но задержать можем. Разумеется, в вежли-

вой форме. Да... еще вот что: вызовите к десяти вечера

на допрос машинистку Зою Федоровну.

Северин с улыбкой посмотрел на Знаура.

– Как по-вашему слово «вперед»?

– Ражма,– ответил Знаур.

– Итак, начинаются поиски заморского гостя. Тайна

индийского корня «тха» должна быть разгадана.

Ражма!

УХОДИЛИ

КОМСОМОЛЬЦЫ

Свежий ветер

в «Бристоле»

Сутра в Пятигорске моросил колючий осенний дождь.

Горы заволокла серо-водянистая муть. Из окон го-

стиницы «Бристоль», обращенных в сторону Машу-

ка, был виден белый обелиск на пригорке – одино-

кая могила казненного белогвардейцами большевика Ан-

джиевского. Выше и дальше только клубились темные

тучи.

Где-то там, за Ессентуками, мерзли в окопах полу-

раздетые и полуголодные бойцы Южно-Осетинской крас-

ной бригады. Оттуда тянулась ниточка телефонного ка-

144

беля п отель «Бристоль», где расположился штаб брига-

ды. В теплых комфортабельных номерах разместились

начальники отделов штаба, их помощники, охрана, ин-

тендантство. У главного подъезда стояли часовые в чер-

ных бурках. К гостинице то и дело подъезжали пулемет-

ные тачанки, фаэтоны, конные нарочные. У дверей

красовалась новая вывеска – «Штаб гарнизона. Воен-

ный комендант города».

Командир бригады Янышевский и комиссар Поддуб-

иый редко наведывались сюда, днями и ночами пропа-

дая на передовых позициях.

Во главе солидного штаба, мало влиявшего на ход

боевых действий и жизнь полков и батальонов, стоял

Родзиевский, выдвинувшийся из военспецов.

Комбриг Янышевский не любил начальника штаба,

прилизанного военного чиновника, но пока не находил

предлога, чтобы избавиться от него. «Вот кончатся

бои,—зло говорил он Поддубному,—доберусь я до этой

чертовой богадельни...»

Кабинет начштаба находился на втором этаже, ря-

дом с рестораном, переименованным в столовую коман-

дования. На каждом повороте главной лестницы стояли

одетые с иголочки дневальные. В нижнем вестибюле на-

ходился оперативный дежурный, окруженный множест-

вом телефонов. В комнатах рядом отчаянно стучали

«Ундервуды». За матовой стеклянной перегородкой де-

ловито потрескивал аппаратами военный телеграф, свя-

занный через Минеральные Воды с Армавиром, где на-

ходился штаб девятой Красной Армии.

Ожидая приезда члена Военного Совета фронта, Лю-

циан Янович Родзиевский готовился к докладу. Время от

времени начштаба бросал пристальные взгляды на висев-

шую за его спиной большую карту с синими и красными

флажками. Нужно было с предельной четкостью оха-

рактеризовать обстановку, доложить о действиях и на-

мерениях противника, сделать прогноз. Для бывшего вы-

пускника Академии Генерального штаба – задача не-

трудная. Важно, чтобы член Военного Совета остался

доволен докладом и одобрил предложение – развернуть

бригаду в дивизию, передав в ее состав третью Кабар-

динскую кавбригаду, образовать горскую национальную

кавдивизию. К фамилии ее творца прибавился бы новый

титул – «начдив Горской». Все эти Поддубные и Яны*

10 И* было трое

145

шевские – рубаки, годные лишь для военного времени,—

будут устранены из армии или посланы на учебу, а

Родзиевский как единоначальник займет их место.

С такими приятными мыслями начштаба закурил

ароматную сигару—подарок иностранного гостя Стенли

Грея,—и нажал на кнопку звонка.

В комнату вошел Генрих Шиц, чуть сгорбленный, уже

немолодой боец с маленькими глазами на сером лице.

– Потрудитесь узнать, почему не явился дежурный

с докладом,– сказал Родзиевский, изобразив на лице

гримасу недовольства.

– Дежурный в особом отделе,– ответил Шиц.– По-

лучает какую-то кодограмму. Сейчас будет здесь, воз-

можно, вместе с начальником особого отдела...

– С ним вместе?.. М-м... Пойди-ка за ковер – на

всякий случай...

Шиц приложил руку к козырьку шлема и скрылся в

нише за большим текинским ковром, на котором ви-

сел акварельный портрет Карла Маркса (тайное место

телохранителя).

Вскоре вошел дежурный – щеголь в новом кителе,

синих кавалерийских рейтузах и желтых крагах.

– Без церемоний,– предупредил начштаба.– Я

занят и тороплюсь. Докладывайте о самом важном.

– На передней линии...

– Об этом после. Какие новости?

– Получена кодограмма из Владикавказа.

– Читайте вслух.

– По данным облчека,– начал читать дежурный,—

в районе боевых действий на Кубани или в Пятигорском

округе находится член международной миссии Красного

Креста Билл Стрэнкл. Немедленно задержать его и пре-

проводить под усиленной охраной во Владикавказ, в

чека. Особоуполномоченный Всероссийской чрезвычай-

ной комиссии Северин».

Родзиевский изменился в лице. Большим надушенным

платком вытер высокий белый лоб.

– Почему с кодограммой не явился начальник осо-

бого отдела? – спросил он, взяв себя в руки.

– Да ведь они всегда держатся особняком...– от-

ветил дежурный, пожав плечами.

– Пора понять,– наставительным тоном сказал нач-

штаба,– что здесь регулярная часть Красной Армии.

146

Дежурный снова пожал плечами.

– Разрешите продолжить доклад? На передней ли-

нии – без особых перемен. Противник, прикрывая левый

фланг главных сил, отходящих в Грузию, ведет усилен-

ный артиллерийский огонь по нашим передовым пози-

циям...

– Знаю, хватит о передовых позициях. Что еще?

– Все, товарищ начштаба..

– Телеграфируйте во Владикавказ: «На территории,

занимаемой Южно-Осетинской бригадой, член иностран-

ной миссии Красного Креста...» м-м, как его?

– Билл Стрэнкл,– подсказал дежурный.

– «...Стрэнкл не появлялся». Моя подпись. Все.

– Но ведь у нас был какой-то иностранец...– возра-

зил дежурный.

– Перестаньте умничать, Маркевич,—оборвал нач-

штаба.– Был мистер Грей, но не Стрэнкл.

– Может быть, так и напишем – «мистер Грей»?

– О мистере Грее нас никто не запрашивает. Испол-

няйте.

Дежурный вышел. Обратив взгляд на ковер, Родзиев-

ский тихо проговорил:

– Можешь выйти, Генрих.

Шиц тихо вышел.

Родзиевский сидел в кресле, глубоко задумавшись.

Доклад не шел на ум. Что если перешедший в лагерь бе-

локазаков мистер Стенли Грей (начштаба был уверен,

что он и есть Билл Стрэнкл) каким-нибудь образом

окажется захваченным в плен частями IX Красной Ар-

мии? И вдруг выяснится, что помог ему переправиться

к белоказакам не кто иной, как Люциан Янович Родзиев-

ский, бывший поручик царской армии! Крышка. Рас-

стрел.

Каким ветром принесло сюда этого Стенли Грея (или

Стрэнкла, не все ли равно?) в ту ненастную ночь, когда

Люциан Янович крепко спал в роскошном номере отеля,

как может спать человек, которому уже не грозит опас-

ность разоблачения... С прошлым, кажется, все покон-

чено. Родзиевский выгнал прочь связного из Владикав-

каза, привезшего «приказ» графа Шувалова «поручику

Родзиевскому» – похитить боевое знамя Южно-Осетин-

ской Красной бригады. Люциан Янович с трудом удер-

жался от нахлынувшего желания собственноручно рас-

147

стрелять негодяя, доставившего идиотский пакет. «Пе-

редайте своему графу,– сказал тогда Родзиевский

связному, что я не выдаю его органам чека только из

уважения к памяти о днях нашей совместной учебы в

Академии...» После того случая никакие «связные»

больше не беспокоили.

Родзиевский был мыслящим человеком и не верил в

.победу Врангеля, а тем более в успех, всяких жалких

заговорщиков из каких-то союзов «возрождения». Кого

и что они вздумали возрождать? Россию? Она погибла.

На месте старой России, где сейчас хозяйничают боль-

шевики, по мнению Люциана Яновича могла бы возник-

нуть республика типа французской, но для этого нужна

огромная сила извне. Пока что они оскандалились.

Нужно ждать новой интервенции...

Настроение Люциана Яновича было превосходным,

несмотря на тяжелое положение, переживаемое брига-

дой. Но вот «Стенли Грей» или Стрэнкл в своих грязных

гетрах входит прямо в номер. Велев отослать Шица ку-

да-нибудь подальше, с места в карьер объявляет: «У

меня нет времени, господин поручик. Сейчас же вы дол-

жны переправить меня к передовым дозорам армии ге-

нерала Хвостикова. Вот ваш презент»... Иностранец бро-

сает на стол тяжелый мешочек с английскими фунтами.

Ошеломленный Люциан Янович, сидя в одном белье на

кровати, только хлопает глазами. Незваный гость спо-

койно продолжает: «Если вы откажетесь, даю вам сло-

во джентльмена, что передам вас в чека. Мне все равно,

меня отправят домой как представителя дипломатичес-

кого корпуса...» Родзиевский вскипел: «Какая наглость!

Что вы можете сказать чека о честном командире Крас-

ной Армии?!». Но рыжий вынул из нагрудного кармана

фотографическую карточку и невозмутимо отрубил: «Это

фотокопия вашей расписки. 350 фунтов золотом. Вы по-

лучили их от мистера Пайка в октябре 1918 года. За

что—сами знаете. Надеюсь, подпись ваша, господин по-

ручик?..»

Пришлось повиноваться.

Под утро иностранец вместе со своим проводником-

осетином был переправлен к белым. Как и всегда в труд-

ную минуту, выручил вестовой Генрих Шиц. Он отлично

знал сильные и слабые стороны передовых позиций и

провел «гостей» в том месте, где наметился разрыв в на-

148

шей обороне, южнее станицы Бекешевской, по балке, ве-

дущей прямо в лагерь белых. Мистер «Грей-Стрэнкл» и

верзила-осетин спешились, Шиц указал им направле-

ние и, убедившись, что они близки к цели, повернул об-

ратно, ведя лошадей в поводу. К завтраку Шиц благопо-

лучно вернулся домой. Операция прошла. Переход иност-

ранца к белым не оставлял никаких следов. О его посе-

щении штаба знали всего несколько патрульных красно-

армейцев и дежурный Маркевич.

«Да, Генрих Шиц достоин высокой награды,– раз-

мышлял Родзиевский, сидя в кресле.– Награды... или

пули в лоб?»

Полгода назад Люциан Янович случайно встретил

этого человека в красноармейской казарме среди добро-

вольцев. Встретил и узнал в нем бывшего палача-веша-

теля из карательного отряда контрразведки при штабе

офицерской бригады генерала Маркова. Шиц тогда но-

сил темные очки, как слепой,– вероятно, для маскиров-

ки. Потом, когда началась катастрофа деникинской ар-

мии, Шиц сбежал, прихватив с собой кассу из казначей-

ства части. В Грузии его начисто ограбили. Чтобы не

пропасть с голода, поступил добровольцем в Южно-Осе-

тинскую партизанскую бригаду, с ней переехал во Вла-

дикавказ. На базе партизанской части была сформиро-

вана регулярная осетинская нацбригада, которую коман-

дование Терской области вскоре направило для защиты

курортных городов в район Ессентуков. Здесь-то и встре-

тил Родзиевский Генриха Шица, взяв его к себе весто-

вым. Шиц служил своему новому хозяину, как предан-

ный пес.

Полученная из Владикавказа кодограмма о розыске

Стрэнкла наводила на грустные мысли. Вдруг кто-ни-

будь донес в особый отдел или комиссару Поддубному

о том, что поздно ночью начальника штаба навестил

некий иностранец, который после как в воду канул... Что

тогда?..

Родзиевский, человек смелых решений, рассудил, что

при подобной ситуации, пожалуй, надежней перебраться

из уютного отеля на передовые позиции. В случае чего

можно ретироваться тем же маршрутом, что и мистер

Стенли Грей...

А карьера «начдива Горской»? Не уйдет. Отсидев-

шись в окопах, можно достичь еще большего, если, ска-

149

жем, заработать орден Красного Знамени. Тогда всем

подозрениям конец: бывший офицер Родзиевский в дыму

сражений доказал свою верность революции.

Решено!

И Люциан Янович твердым почерком написал рапорт

командованию о своем намерении принять батальон, полк

или артиллерийскую батарею в связи с создавшимся тя-

желым положением на передовых позициях, где льется

кровь пролетарских бойцов.;

Он протянул руку к звонку, чтобы вызвать Генриха

Шица и объявить ему о том, что на днях они вместе от-

бывают на передовую линию фронта, но дверь распахну-

лась и вошел Маркевич.

– Прибыл член Военного Совета фронта! – скоро-

говоркой доложил он.

– Как? Уже?.. Так скоро?..

– Он прямо с наших позиций. Никто не знал об

этом. Как снег на голову.

– Эт-то поразительно...

Родзиевский немного побледнел и принялся нервно

перекладывать с места на место какие-то бумажки. Уви-

дев на столе свой рапорт, свернул его и поспешно поло-

жил в нагрудный карман кителя.

В комнату стремительно вошел высокий стройный

человек в длинной кавалерийской шинели, со шлемом в

руке. Шапка смоляных волос, «искрометные» глаза,

большой кавказский нос... Черты волевые.

Родзиевский испуганно вытянулся, собираясь доло-

жить о полном благополучии в гарнизоне, но член Воен-

ного Совета фронта предупредительно поднял руку: «Не

надо». Поздоровались.

Затем влетел крепко сбитый человек в венгерке, с

саблей, маузером, в черной кубанской папахе. Лицо доб-

рое, открытое. Член военсовета расцвел в улыбке и про-

тянул ему руку:

– Здравствуйте, Николай Степанович!

– Здравствуйте, Константин Константинович! – с

жаром ответил комбриг.

Они обнялись. Комбриг Николай Степанович Яны-

шевский был взволнован. Член Военного Совета, улы-

150

баясь, пристально рассматривал старого боевого това-

рища.

– Ты совсем, брат, как бурый медведь стал,—ска-

зал он.– На тебя тиф оказал положительное воздей-

ствие. Ну как, тоскуешь, небось, по Одиннадцатой Ар-

мии?

– Тоскую, Константин Константинович...

– Ничего. Кончатся бои с Хвостиковым, заберем те-

бя обратно. Ну-с, зови людей на Совет.

– Есть, товарищ член Военного Совета фронта!

Вскоре Совет начался. Янышевский хотел предоста-

вить слово начальнику штаба, но Константин Констан-

тинович остановил– его:

– Вашему начальнику штаба полезней будет сде-

лать доклад по другому вопросу...

Комбриг доложил о положении на переднем крае.

Комиссар бригады Григорий Акимович Поддубный ска-

зал о продовольственных затруднениях. Речь его состоя-

ла из нескольких слов: «Тяжело, Константин Константи-

нович... Бригада разута, раздета,. вместо хлеба снабжа-

ют какой-то оконной замазкой»...

Командиры полков слушали, понуря голову: горь-

кую правду говорил комиссар.

Из среднего комсостава на Совет были приглашены

только два человека – командир и политрук Заманкуль-

ской роты РКСМ Семен Цебоев и Петр Икати. Это под-

разделение было на особом положении, потому что дваж-

ды выполняло трудные задачи по разведке. Комбриг ре-

шил и впредь посылать заманкульских комсомольцев на

такие дела. Начальник штаба, ссылаясь на устав, воз-

ражал против такой специализации, но Янышевский на-

стоял на своем: «Хлопцам по душе разведка, пусть дей-

ствуют...» !

...Худой бледнолицый телеграфист в пенсне принес

очередную оперативную сводку штаба фронта. В ней

сообщались предварительные данные о разгроме враи-

гелевских десантов и о дальнейшем отступлении повстан-

ческой «армии» генерала Хвостикова в Грузию, где ору-

довали меньшевики. Член Военного Совета огласил

сводку. ;

– Товарищи,– сказал он, вставая.– Сегодня вече-

ром из Армавира по прямому проводу я буду доклады-

вать Владимиру Ильичу Ленину о том, что дни повстан-

№

ческих банд Хвостикова сочтены, что революционные

бойцы фронта наносят решающие удары по врагу. Ваша

молодая бригада выполняет почетную задачу обороны

курортных городов Кавказских Минеральных Вод. Вам

же надлежит освободить станицы Бургустанскую, Суво-

ровскую и Бекешевскую, захваченные мятежниками.

Константин Константинович порадовал: на станцию

Минеральные Воды прибыл эшелон с обмундированием,

обувью и продовольствием для осетинской нацбригады.

Начальнику Георгиевского арсенала дано распоряжение

отпускать частям бригады боеприпасы по потребности.

Завтра из Георгиевска должен прийти вагон с патрона-

ми и ручными гранатами.

– А вы,– сказал Константин Константинович, об-

ращаясь к Родзиевскому,– подготовьте к утру приказ о

перемещении всей охраны штаба, большинства штабных

начальников (за исключением больных), всех дежурных

и адъютантов на передовые позиции. Там люди нужней.

Как будто бы в окно ворвался ветер горных уще-

лий – шепот одобрения пронесся по рядам сидевших в

комнате.

. – Разрешите доложить, товарищ член военсовета,—

воскликнул Родзиевский.– Я вполне солидарен с вами

и уже обдумал все вопросы. Вот мой рапорт с настоя-

тельной просьбой перевести меня на позиции огня. Там

место каждого, кому дороги интересы революции...

Комбриг и комиссар с удивлением взглянули на на-

чальника штаба.

– Что ж, посмотрим,– сказал Константин Констан-

тинович.– Вы свободны, товарищи.

Расходились в приподнятом настроении, хотя у мно-

гих прибывших из частей с самого утра не было крошки

хлеба во рту.

Политрук Заманкульской роты Петр Икати, статный,

красивый парень в сильно выцветшем обмундировании

и совсем разбитых сапогах, шел по лестнице отеля и

говорил своему командиру Цебоеву:

– Ну, Семен, дело, кажется, идет к развязке. Так,

пожалуй, скоро и до Осетии доберемся...

– Все может быть,– отвечал Цебоев, сухопарый,

подтянутый командир из унтеров. Усы, как два острых

шила, торчали по сторонам и делали его лицо немного

смешным.

152

– Все может быть при такой чреватой ситуации...—

добавил он.

Политрук улыбнулся, зная слабость своего команди-

ра– любил тот витиеватые выражения и иностранные

слова.

– Но придется еще с недельку полазить за «языка-

ми»,—продолжал политрук.—Я вот о чем думаю, Се-

мен. Старый боец ползет к окопам белых и думает: как

там дома его родные поживают, как жена, детишки, ско-

тина... Когда же ползет молодой джигит, у него на уме

одно: как бы покрепче заарканить гада-беляка и при-

волочь к себе в траншею. Верно?

– Верно, политрук. Когда идет сильная перестрелка,

я тоже вспоминаю о своей Дзерассе... Тебе что? Невесты

и то не имеешь.

– Как сказать,– возразил Икати.– Ну, словом, на-

до посылать в «гости» к повстанцам молодых парней.

Верное дело.

Они вышли из штаба и подошли к пулеметной тачан-

ке командира второго батальона Огурцова, того самого

Огурцова с Курской слободки Владикавказа, что отли-

чился в дни Августовских событий* со своим «Железным

отрядом».

Втроем ехали к вокзалу, где всех участников совеща-

ния ожидал специальный поезд из двух товарных ваго-

нов. Огурцов всю дорогу курил трубку и хвалил Кон-

стантина Константиновича.

– Вот это человек, да! Ленин знает, кого посылать

членами Военного Совета...

Дождь лил не переставая. В стороне Ессентуков вре-

мя от времени сверкали вспышки огня и слышались глу-

хие отдаленные взрывы. Это белоказаки обстреливали

передовые позиции красных из батареи английских по-

левых орудий.

В путь дорогу

Григорий Иванович Северин выполнил свое слово —

разыскал Костю и Ахметку. Нашлись они сразу, как

* В августе 1918 года контрреволюционное офицерство подняло

вооруженный мятеж во Владикавказе с целью захвата власти. Мя-

теж был подавлен отрядами красногвардейцев – русских, ингушей,

осетин, грузин и грозненских нефтяников.

153

по-щучьему велению. Просматривая донесения чекистов

о борьбе с детской беспризорностью, Северин прочитал:

«Константин Коняхин, 15 лет; Ахметхан Арсланов, 14

лет. Задержаны при краже яиц в курятнике гр. Абаева

(якобы для покупки на оные билетов в цирк). Оба пы-

тались убежать. Отправлены в детдом № 8».

•« Поздним вечером в детдом шли Григорий Иванович

и Знаур.

Несколько дней назад Знаур тоже стал воспитанни-

ком детдома № 8. А в облчека он ходил для получения

подарка – новенького красноармейского обмундирова-

ния. Было и добавление к подарку – два фунта астра-'

ханской воблы. Время от времени Знаур отгонял трех

тощих бездомных собак, волочившихся сзади по рыбьему

запаху.

Григорий Иванович Северин не просто вышел прогу-

ляться по свежему воздуху. Во время неудач и разоча-

рований балтийский матрос с лицом, закаленным ветра-

ми многих морей, испытывал желание излить душу, вы-

сказать наболевшее кому-нибудь из таких, как Знаур,

кто не осудит, не посмеется, а по-детски искренне разде-

лит горечь переживаний.,

– Да, нескладно получилось у нас,—говорил Севе-

рин.—Два матерых кашалота уплыли – Стрэнкл и док-

тор Мачабели...

Северин не мог простить себе этого. Через графа

Шувалова были раскрыты и пойманы почти все, кто

входил в штаб «боевого союза» возрожденцев. Накануне

исчезновения доктора в облчека поступило сразу два

сигнала, дающих основание немедленно арестовать его.

Первый сигнал—записка с иностранным «акцентом». В

ней говорилось о том, что некий врач микробиолог соби-

рается делать смертельные прививки тем, кто доброволь-

но уезжает на фронт. Не составляло труда догадаться,

о ком шла речь. Лади Георгиевич Мачабели был един-

ственным членом призывной комиссии, занимающимся

прививками. Судя по почерку, автором письма была

женщина. Второй сигнал – устное заявление Нины Реу-

товой, молодой медицинской сестры из лаборатории Ма-

чабели, обнаружившей в шкафу баллон с незнакомой

вакциной «Ц» для инъекций. В отсутствие доктора де-

вушка взяла из баллона пробу под микроскоп и немед-

ленно побежала в чека...,

154

Микробиолог имел тонкое звериное чутье. Еще до

того, как за его квартирой было установлено наблюде-

ние, Мачабели попросил в облздраве легковой автомо-

биль, добрался по Военно-Грузинской дороге до селения

Чми, шоферу велел вернуться на первый Редант и по-

дождать. Через горы перебрался в Грузию. Там след его

пропадал.

Шувалова увезли в Москву. Хорунжий Половинка по

приговору чека был расстрелян. До сих пор еще Северин

слышал неистовый визг труса-предателя, увидевшего на

уровне своей головы семь винтовочных стволов...

– А мистера мы с дедушкой Габо проспали,– с го-

речью сказал Знаур.—Дедушка говорил, с заграничны-

ми гостями надо быть осторожней...

– Ладно, Знаур,—перебил Григорий Иванович.—

Не будем плохим словом поминать умерших.

Мальчик вздохнул. Жаль дедушку. Вчера вместе с

дядей Темболом ходили в лазарет справляться. Там ска-

зали, что старик Габо два дня назад скончался от тифа

и похоронен в братской могиле, где лежат тысячи бой-

цов Одиннадцатой Красной Армии... Знаур знал, что

где-то там похоронен и красноармеец Иван Коняхин —

Костин отец.

– Ну, орленок, давай прощаться. Пиши письма.

– Письма? Куда писать? Ведь вы вернетесь в Мос-

кву? !

– Да. Я уеду, но Тембол и Аршавель остаются. Пи-

ши им. Закончишь семилетку, устроят тебя на курсы.

Будешь чекистом. Я говорил с ними.

– Вы когда в Москву, дядя Григорий?

– Скоро. Ну, прощай. Помни наши советы и, глав-

ное, умей хранить военную тайну. Если встретишь на

своем пути врага, не упускай его. Действуй не в одиноч-

ку, а с верными друзьями.

Расстался Знаур с Севериным – и одиноко стало на

душе. «Хороший человек дядя Григорий»,– думал маль-

чик.

Но тем и хороша юность, что она не знается долго с

тоской и печалью.

Воображение рисовало картины завтрашнего дня.

Главное, что Знаур теперь не одинок: в детдоме его

ожидали Костя и Ахмет. Втроем они обдумывали план

тайной поездки на фронт,

Ш

На дорогу уже приготовлены сухари, сэкономленные

за счет собственных желудков, три селедки, «выужен-

ные» Ахметкой из бочки во время его дежурства на кух-

не детдома, да еще – дареная вобла...

...«Может быть, на фронте, среди врагов, мы встретим

этого Чук-Чека с головой удава – лысого доктора?..

Или – самого мистера?.. Приколем их саблями к земле...

Долучайте!»—думал Знаур, входя во двор детского дома.

В полночь, когда детский дом погрузился в сон, ребя-

та тихо открыли окно, входящее в сад. До земли – доб-

рая сажень. Первым спустился Костя по бельевой верев-

ке, добытой и припрятанной все тем же неуловимым Ах-

меткой. Потом полез Ахметка, а конец веревки держал

Знаур. Когда подошла его очередь спускаться, он при-

вязал веревку за ножку кровати и проворно, как кошка,

скользнул вниз. Вдруг в комнате что-то загремело, Зна-

ур стукнулся о землю....

– Кар-раул!– завопил проснувшийся сторож, уви-

дев, что железная койка сама лезет через окно...

Беглецы успели скрыться.

За железнодорожными мастерскими вышли на колею

и двинулись по шпалам.

Долго шагали молча. Уже рассветало. Город остал-

ся позади.

Первым нарушил молчание Костя.

– А в животе – опять марш «Тоска по родине»...