Текст книги "Их было трое (сборник)"
Автор книги: Борис Шелепов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Ишь, Христа вспомнил...
– Осмелюсь доложить, ваше благородие, что я на-
хожусь в распоряжении господина иностранного совет-
ника, сэра...
– Ты числишься у меня в списках и будешь выпол-
нять мои приказы.
– Я протестую...
– Молчать! Что собирался делать?
– Сжечь «экспонаты».
– Открывай сарай... Спички взял?
– Взял, ваше благородие.
– Зажигай солому. Там, подальше, в самом углу
зажигай...
В сарае вспыхнул огонь.
– Так-так,– говорил есаул.– Зажги еще вон там.
Дальше, говорю тебе. Молодец, теперь хорошо-
Есаул выскочил из сарая, поспешно закрыл дверь
на засов, повернул ключ и швырнул его в кукурузу, туда,
где прятались юные разведчики.
– А теперь подыхай, гадина...– Муштаев закурил и
пошел прочь.
Пламя быстро занялось в сарае. Раздался пронзи-
тельный вопль Шица, бешеный грохот в дверь. Потом
вопли сменились каким-то хриплым лаем. Внутри сарая
послышались выстрелы. Часовой, было задремавший у
пустой брички, встрепенулся, закричал: «Пожар, брат-
цы!»– и, никого не увидев поблизости, побежал бить
тревогу.
«Ящик!» – Знаур оглянулся по сторонам – никого.
Подбежал к бричке. Ахметка и Костя с удивлением
смотрели – куда это он? Знаур разрыл сено под перед-
ком и чуть не вскрикнул от радости: под сидением ез-
дового увидел гофрированную поверхность знакомого
чемодана. Сомнения нет – это то, что выкопал в горах
чужестранец. Часовой, к счастью, еще не вернулся. С
большим трудом Знаур вытянул из-под сидения ездового
плоский тяжелый ящик —ручка его была туго привяза-
на к передку арканом. Перерезав ножиком веревку, он
снял чемодан на землю и, пригнувшись насколько мог,
потащил его к своему убежищу.
Гарнизон хутора издали следил за буйным пламенем.
Знаур высыпал содержимое ящика, приказав ребя-
191
там рассовать все по мешкам, поспешно накидал в пего
лежавшие под стеблями початки кукурузы, камни,
землю и закрыл его на тугие пружинистые затворки.
– Надо положить ящик на старое место, в бричку.
– С ума сошел, Знаурка,– прошипел Костя... Нас
поймают и взденут на крючья... Разведку провалить хо-
чешь?..
– Нельзя оставлять. Спохватятся – тогда найдут
нас и повесят обязательно. Неси назад. Выполняй приказ.
Оглядываясь по сторонам, Костя потянул чемодан к
повозке.
Он был уже около цели, когда увидел возвращающе-
гося часового. Присел в испуге. «Что делать? – расте-
рялся.– Сейчас увидит и все пропало».
Знаур побледнел, поднял наган. «Спять часового? —
Выдам всех»-.
Ахметка, не раздумывая, взял початок кукурузы,
пользуясь дымовой завесой пожара отбежал от места,
где прятались ребята. Тщательно прицелился и запустил
в часового, припал к земле – как учил отделенный Биби-
ков метать гранату. Удар пришелся чуть выше уха, с ча-
сового слетела фуражка... Он вскрикнул, схватился за
ухо, зло выругался:
– Какая там мать балуется?..
Часовой, повернувшись спиной к бричке, стал высмат-
ривать «злодея». Тем временем Костя успел сунуть ящик
под сидение ездового и, отскочив в сторону, пополз к
своим товарищам.
Все это произошло в считанные минуты. Зиаур за-
крыл глаза. «Сои это или правда? Хцауштен*, нам по-
мог добрый дух – покровитель смелых. Нет, не дух —
Ахметка: он треснул по уху проклятого часового. Джи-
гит!..»
...Итак, все сделано. Местопребывание пленных уста-
новлено, содержимое чемодана – в мешках– Теперь —
домой. Скорее, скорее – за Кубань, к своим!..
Глава последняя
Мистер Стрэнкл был доволен. Аэроплан прилетел в
* Хцауштен /осет./ – клянусь богом.
192
Баталпашиискую как раз вовремя. Только что фотограф
принес новые снимки стенда с телами замученных пыт-
ками людей. Правда, получилось не так выразительно,
потому что главный «художник», фельдфебель Шиц, ку-
да-то исчез, когда стояли в хуторе Хмельном...
Документальный материал для книги «О жестокости
русской революции» собран, чемодан с ценнейшими бу-
магами военной миссии 1918 года будет доставлен в
собственные руки Джона Уэйна.
Стрэнкл первым подошел к самолету. Маленький, юр-
кий пилот проворно выскочил из кабины и, увидев на
Стрэнкле погоны майора, отдал честь, доложил о при-
бытии.
– Лейтенант королевского воздушного флота Уилки
Рауш.
– Рад встретить соотечественника. Майор Билл
Стрэнкл.
Из пассажирской кабины вышел бледный человек в
черкеске.
– Простите, где мне увидеть полковника князя Шам-
халова? – обратился он к мистеру Стрэиклу.
– Позвольте... Мы, кажется, знакомы. В Тегеране,
у духанщика Камараули...
Стрэнкл вгляделся в лицо офицера. Да, это был сот-
ник Кубатиев.
– Какая встреча! – воскликнул иностранец, протя-
гивая руку.
– Рад вас видеть, мистер... мистер...
– Не важно. Зовите меня просто майором.
– Да, господии майор. Не зря говорят – «гора с го-
рой не сходится...» Ну, как, помогла вам моя схема ме-
стонахождения родовой башни?
– О да, конечно. Я нашел индийский корень «тха».
– ...Простите, а деньги вы передали мальчику
Знауру?
– Деньги? Какие деньги? Ах да, деньги... Я их от-
дал вашему брату, чтобы он тратил их на этого кавда...
кавдасарда...
– Очень вам признателен! —Кубатиев болезненно
улыбнулся, на его лбу выступил пот.
– Вы больны, господин Кубатаев?
– Кубатиев,– поправил сотник.– Да, знаете, что-то
голова кружится. Не тиф ли...
13 Их было трос
193
~ Господа! – обратился Стрэпкл к стоявшим в сто-
роне офицерам.– Проводите сотника к полковнику
Крым-Шамхалову. А я задержусь, мне нужно о многом
переговорить с соотечественником, лейтенантом Раушем.
Офицеры и Кубатиев разместились в колясках, тро-
нулись.
– Дорогой Уилки! Мы немедленно летим в Теге-
ран,– торжественно объявил он.
– Да... Но как же с офицером? Он из штаба Верхов-
ного Главкома русских... ,
– Он останется здесь – таково приказание генерала
Хвостикова. Кроме того, у него тиф... Вы рискуете за-
разиться...
– Да, пожалуй, сэр.
– Куда положить чемоданы?
– В кабину, сэр.
– Эй! – крикнул Стрэнкл казаку, сидящему на коз-
лах дрожек.– Неси вещи, голубчик. Бери сначала вой
тот железный ящик с провизией...
– И к летчику, по-английски:
– Быстрей летим, дружище! За этот рейс гаранти-
рую пятьсот фунтов.
– Вы весьма любезны, сэр. Я рад видеть вас на бор-
ту своей машины.
Уилки Рауш сам крутнул несколько раз упрямый
пропеллер, влез в кабину, дал газу.
– Летим! – махнул он рукой сидящему сзади
Стрэнклу.
– Олл раит! – рявкнул Стрэнкл, хотя уже ничего не
было -слышно в шуме мотора.
Самолет сделал полукруг над Баталпашинской и взял
курс строго на юг – к Тегерану.
© т ш
Профессор Джон Уэйн, глава научной экспедиции в
Тегеране, коллекционировал священные арабские книги,
оружие властителей древнего Востока и некоторые об-
разцы прикладного искусства из слоновой кости, серебра
и золота. Кукурузные початки не входили в число кол-
лекционируемых предметов. Поэтому Джон Уэйн счел
вполне разумным поместить Стрэнкла в дом умалишен-
ных.
Отвез его в это заведение не сам шеф, а ассистент,
194
или консультант, как его еще называли,– частное лицо,
не имеющее прямого отношения к экспедиции, тот са-
мый, о котором упоминалось в начале повести. Только
высокий тюрбан, родимое пятно на щеке и небольшой
горб отличали этого человека от шефа.
Вернувшаяся недавно из России путешественница
мисс Мэтток как-то запуталась в темных коридорах особ-
няка и очутилась в той половине, где консультант при-
нимал заговорщиков из партии «Зольфгар».
Тут она лицом к лицу столкнулась с «консультан-
том» в тюрбане и сразу распознала в нем шефа: «Вы
совсем неузнаваемы в этом наряде, мистер Уэйн!» Чело-
век в тюрбане как будто не расслышал слов Мэтток,
мрачно прошел мимо.
Первые дни Стрэнкл буянил, кричал, жаловался, что
проклятый персианин обманным путем завез его в дом
умалишенных. Но врачи были неумолимы, потому что
сотни людей видели, как Стрэнкл бежал по улице и кри-
чал: «Кукуруза! Кукуруза! Кукуруза!» – и пытался
свернуть голову бронзовому всаднику на площади Се-
пех, но только разбил в кровь свои боксерские кулаки.
Профессор Джон Уэйн стал мрачнее тучи. Золото,
отданное заговорщикам, не принесло желаемых резуль-
татов. Удалось лишь обезглавить восстание в Тавризе.
Но лавры убийства Мохаммеда Хиабани присвоили себе
шахские лазутчики.
Престиж Уэйиа мог восстановить посланный в Рос-
сию майор Стрэнкл, но он привез лишь ящик с кукуру-
зой да фотографии сомнительного происхождения. Впро-
чем, они могут сойти за подлинные документы...
Военный министр был взбешен, узнав о пропаже дип-
ломатической посылки миссии 1918 года. Теперь боль-
шевики могут посвятить весь мир в тайную переписку
военного министра с мистером Локкартом – первым под-
жигателем гражданской войны в России и организато-
ром покушения па Ленина. А схемы месторождения ред-
чайших металлов в горах Кавказа? А засекреченные
месторождения нефти? Все попало в руки большевиков.
«Как я не раскусил этого увальня? – сокрушался
Джон Уэйн! – Но и Россия теперь не та. В русских все-
лился злой дух – дух коммунизма. Сорвать наши планы
может любая женщина, любой мальчишка...»
Иногда Билла Стрэнкла выпускали в город в сопро-
195
вождении двух дюжих санитаров. Он приходил в неболь-
шой русский кабачок под названием «Догорай моя
лучина», куда частенько наведывались русские бело-
эмигранты. Хозяин кабачка, бывший владикавказский
коммерсант Ираклий Спиридонович Керакозов, бесплат-
но наливал Стрэнклу стаканчик виски (только один —
больше санитары не разрешали). Сестра хозяина, Веро-
ника Спиридоновна пела надтреснутым голосом старин-
ные цыганские романсы, а в поздний час исполняла
танец с факелами.
Хозяин кабачка не раз вспоминал добрым словом
контрабандистов, которые помогли ему перебраться че-
рез русскую границу.
– В России нашему брату теперь делать нечего,—
говорил он.—Здесь же я при деле: скрашиваю жизнь
бывшим русским господам, отпускаю товар в долг, под
небольшие проценты. Одно плохо: заплошали офицеры.
На прошлой неделе флигель-адъютант граф Чернопятов
выпил пять рюмок под честное слово русского дворяни-
на и прячется теперь в Старом городе. Хорош гусь, а
еще из свиты его величества...
В тот памятный вечер, когда трое разведчиков поки-
нули хутор Хмельной, унося в нищенских сумках содер-
жимое дипломатической посылки, началось всеобщее
отступление повстанческих войск в Грузию. Чтобы скрыть
это, генерал Хвостиков приказал выставить на левом
берегу Кубани мелкие группы прикрытия – создать ви-
димость обороны. На одну из таких групп случайно
наткнулись юные герои.
Раненые Костя и Ахметка попали в полевой лазарет
Южно-Осетинской Красной бригады, в Пятигорск. Ах-
метка быстро поправлялся – пулевая рана на руке затя-
гивалась. А у Кости был прострелен голеностопный су-
став. Врач сказал: «Лежать придется с полгодика»...
– Как же это вас угораздило?..– спрашивала се-
стра милосердия Даухан Каирова, миловидная осетин-
ская девушка из Алагира.
Ребята отмалчивались.
Вскоре Ахметка выписался и уехал в Осетию вместе
с группой демобилизованных бойцов бригады. В их чис-
ле был «босой комиссар» Петя Икати.
Л96
Наедине с Даухан Костя оказался более разговорчи-
вым.
– Давно бы рассказал тебе, Даша, о нашем путеше-
ствии в тыл белых, да больно о друге вспоминать...
– Расскажи, Коста, расскажи, дорогой.
– Когда мы переплывали на лодке реку, Знаурка
стрелял по дозору, чтобы дать нам перебраться с гру-
зом...
– Да ты все по порядку, Коста, с самого начала...
– Ладно, расскажу.
Долго шагали юные разведчики по степи, прислуши-
ваясь к стрельбе на переднем крае обороны, чтобы най-
ти «тихое место», где бы легко можно было перебраться
к своим.
Шли все дальше на северо-запад и, наконец, достиг-
ли Кубани, не ведая, что именно здесь правофланговые
части Южно-Осетинской бригады готовят решающий
удар по вражескому тылу, прикрытому лишь небольши-
ми дозорами белоказаков.
Первым на дозор наткнулся Ахметка. Когда шли по
кустарнику, он чуть не наступил на голову усатому
уряднику, который лежа разглядывал в бинокль проти-
воположный берег. Казак крякнул от испуга, но, увидев
перед собой мальчишку, зло зашипел:
– Тихо. Не шевелись!
Ахметка побежал в сторону, к усыпанному галькой
берегу. За ним – Знаур и Костя.
– Стой! – раздалось сзади.
Ребята продолжали бежать. Впереди показался нос
привязанной к кустам лодки.
– В лодку, ребята!—крикнул Костя.
Знаур сбросил со спины тяжелый мешок.
– Бери! – приказал Ахметке (второй мешок был за
плечами Кости).
Послышался лязг затвора.
– Стой, вражье племя! Куды лодку тянешь, черкес-
ская морда, к красным?..
Усатый присел на колено, взял на прицел Ахметку,
толкавшего в воду лодку. За спиной урядника из-за ку-
стов поднялись три головы в казачьих фуражках.
197
– Стреляй же ты, Микитеико! – крикнул кто-то.
В этот миг Ахметка, подскользнувшись о тинистый ва-
лун, плюхнулся в воду. Казак выругался и снова прило-
жился к ложе карабина. Знаур отчетливо вспомнил:
ночь на берегу Терека, конные чекисты, армавирский
Клява целится прямо в кожанку особоуполномочен-
ного...
Так же решительно, как тогда, Знаур нажал на спу-
сковой крючок. От выстрела наган дернулся вверх...
Урядник выронил карабин, взмахнул руками и какое-то
мгновение не опускал их, стоя на коленях.
– Плывите!
Он прилег на камнях за кустом и еще раз выстрелил
в казаков.
– Лезь в лодку! – с тревогой крикнул Ахметка
Знауру.
– Прыгай скорей! – торопил Костя.
Но Знаур будто и не слышал окликов.
Он думал: «Надо выстрелами отвлечь казаков. Пусть
хоть один доберется до правого берега и доставит
шпионские бумаги. Уплыть троим немыслимо: на воде
казаки расстреляют всех...»
Друзей относило все дальше. Дозор притаился.
«Ждут, шакалы, когда у меня кончатся патроны...» —
сказал про себя Знаур.
Чуть слышно плескались волны Кубани. Знаур огля-
нулся – лодка подходила к середине реки, где быстрина
играла переливчатым золотом потухавшей вечерней зари.
И в эту тихую минуту снова вспомнились слова матери:
«Зачем, зачем ты покинул меня, ма хур...»
...Ахметка отчаянно греб единственным веслом. А с
другой стороны стремительное течение выпрямляло лод-
ку, и она быстро подавалась к берегу.
Костя обернулся, сложил ладони рупором и закри-
чал:
– Плыви-и-и, скорей-ей!
– Скоре-е-ей! – как эхо, подхватил Ахметка.
На левом берегу, где остался Знаур, снова раздались
выстрелы. Костя увидел, как их друг, отстреливаясь,
бросился в воду и поплыл. Казаки открыли огонь. Долго
чернела на волнах Знауркина голова, а потом скрылась
–где-то в быстрине...
Почти у самого берега вражеские пули догнали и
198
лодку. Упал Костя. Ахметка бросил весло, схватившись
за руку. Но к лодке уже бежали красноармейцы...
Передний махал рукой и что-то кричал разведчикам.
Теряя сознание, Костя узнал в нем своего отделенного
Бибикова.
Забыв в эти минуты суровую уставную науку, быва-
лый русский солдат сокрушался:
– Ребятушки, родные мои! Да как же вы, соколики,
рискнули плыть, не дождавшись ночи? А где же третий
ваш герой, где старшой-то?..
– Там! – Ахметка махнул рукой на бурлящую го-
ворливую Кубань.
– Ну и что с Знауром? – спросила Даухан, вытирая
платочком глаза.
– Утонул, должно быть...
– Не плачь, Даша, успокаивал Костя, сам еле сдер-
живая слезы. Все-таки мы доставили бумаги в штаб, и
комиссар увез их в Военный Совет, самому Орджоники-
дзе. Все хорошо. А пленных освободил офицер, тот, что
сжег в сарае палача. Помнишь, я рассказывал...
– Почему он так поступил/ этот офицер?
– Значит, совесть заговорила в человеке.
эпилог
На нихасе было многолюдно. Только что прибыли с
поездом молодые джигиты – демобилизованные красно-
армейцы из Южно-Осетинской бригады.
От самой станции Петр Икати и Семен Цебоев везли
на своей бричке плакат: «Создадим в Осетии коммуну
«Водопад»!» Многие недоумевали, почему именно «Во-
допад»? Но «босой комиссар» Икати (теперь обутый в
новенькие хромовые сапоги) объяснял:
– Бойцы-осетины спасли от разгрома русскую ком-
муну «Водопад» и в память о той героической ночи ре-
шили и свою коммуну назвать «Водопадом».
...Звуки осетинской гармошки заполнили площадь.
Белобородые старики подносили воинам роги, наполнен-
ные пивом. Пестрели, роились праздничные наряды, цве-
ли девичьи улыбки, подобно альпийским макам в тихий
июньский день. Солнце грело не по-осеннему; с юга дул
теплый ветер и доносил в долину Уруха свежесть и бод-
рость вечных снегов.
Гул народного праздника все нарастал.
В сторонке, рядом с одетыми в черное вдовами стоя-
ла поседевшая лекарка Хадзигуа. Белые пряди волос
падали на красивый лоб. Обезображенную огнем сторо-
ну лица тетушка Хадзи, как и прежде, прикрывала плат-
ком. Рассеянно и беспомощно она поворачивала голову,
как будто искала кого-то.
– Вернулся ли мой сын? – спросила она людей.
– Да, он вернулся,– ответил ей политрук Икати.
– Где же он? Пусть подойдет ко мне...
200
Икати подтолкнул вперед робевшего подростка с пе-
ревязанной рукой. Это был Ахметка Арсланов.
– Я твой сын, нана,– молвил он.
Тихий стон вырвался из груди. Темный платок упал
на плечи, обнажив обгоревшую половину лица.
– Это другой мальчик...– прошептала она.
– Меня зовут Ахметом. Я ингуш. Друг Знаура. Еще
есть Костя. Он тоже приедет к тебе. Втроем мы ходили
в бой. Знаур говорил: «Если меня убьют, поезжай к мо-
ей нана, будь ее сыном». Знаур прикрывал нас грудью,
когда мы плыли через Кубань. Он не вернулся. Прими
меня, нана, вместо него.
– Многолюдный нихас замер. Сотни глаз смотрели
на слепую осетинскую женщину и чернявого подрост-
ка-ингуша, стоявшего перед ней на коленях, как перед
святой.
Хадзигуа тяжко вздохнула, уронив слезу на голову
юноши. Прижала его к груди, тихо сказала:
– Сын мой...
201
Его партийный
билет
Я сам из Осетии, родился в Зильги. Отец мой, Бим-
болат, был красным партизаном, членом ВКП(б)
с 1918 года. В 1926 году он погиб при выполнении
задания по борьбе с кулацкой бандой...
Мягкий свет от плафонов льется на сцену. Эивер го-
ворит тихо, чуть склонив голову. Чуб низко спускается
на широкий умный лоб, подчеркнутый ломаными линия-
ми кавказских бровей. Фигура подтянута. На груди по-
блескивает орден Красной Звезды, полученный за отли-
чие при охране Государственной границы.
205
– Я хотел быть строителем, воздвигать новые дома.
Окончил рабфак. Но потом думаю: послужу в славной
нашей коннице, а как разобьем фашистов, вернусь к лю-
бимому делу. Народ чуял и партия предупреждала – не
миновать войны.
Уже немолодой бритоголовый капитан Устинов взял
со стола прозрачные листки – рекомендации. В скупых,
но значительных словах заключена вера, что будет Ах-
¦• саров достойным памяти отца, Бимболата.
В легком дрожании воздуха от всплесков сильных
ладоней, в дружном взлете сотен руки приветливых
взглядах Энвер прочел напутствие боевых товарищей:
«Не подведи, брат, ты теперь—коммунист».
I
Август 1941 года. Ночь в смоленском лесу глубока
и таинственна. Ютится у большака Велиж-Духовщи-
на маленькое село Гуки. Хлопают открытые ставни, зи-
яют пустые глазницы окон, скрипит неподвязаииый жу-
равль колодца.
Только в западной его части есть признаки жизни,
но не нашей—чужой. Маячат в полумраке силуэты в
касках, иногда слышен треск мотоциклов.
Здесь размещается командный пункт 78-й пехотной
дивизии и отряд СС.
Полковник Готцендорф, высокий, сгорбленный, седо-
усый, ходит из угла в угол. С некоторых пор он говорит
со своим адъютантом Зольцем только по-русски. Необ-
ходимо для постоянной практики. Столица России сов-
сем рядом. Еще удар... Весьма возможно, что фюрер на-
значит его, старого прусского офицера, комендантом ка-
кого-нибудь крупного района Москвы.
– Не нравится мне осень,– мрачно говорит полков-
ник, следуя своим мыслям.– Откуда взялись казаки с
лошадьми? Танк не лезет – они лезут как зукин сии...
– Герр оберет, лошадей мы будем обуздать и —
на мыло.
– Идите, Курт, позаботьтесь лучше о легком ужи-
не. Скоро полночь.
Стало тихо. В передней комнате потрескивала ра-
ция, копошились связисты и денщики.
206
Старый полковник присел у приемника, поймал Бер-
лин. Диктор торжественно вещал: «Группа германских
армий «Центр» генерал-фельдмаршала Теодора фон Бо-
ка победоносно движется на Москву. Смоленск взят в
клещи. Девятая армия Штрауса подошла к притоку За-
падной Двины – реке Меже...»
– Знаем,—ворчливо заметил оберет и перевел на-
стройку.
Услышав осиный звук телефонного зуммера, неохот-
но поднял трубку.
– Герр регимеитес? Слушаю. Что?!. Кто прорвал-
ся? Куда прорвался?.. Почему бросили трубку?!.
Нащупал сигнализацию. И как будто от нажатия
кнопки в селе послышалась нервозная стрельба. Трясу-
щейся рукой снял с ковра «вальтер».
– Зольц! Где вы, Зольц!..
В дверь заглянул перепуганный денщик и тут же ис-
чез. Совсем близко взорвалась граната. Оберет опустил-
ся на стул. Маленькая электрическая лампочка раскачи-
валась в воздухе. На белой стене металась тень старого
офицера в виде какой-то фантастической птицы с боль-
шим загнутым клювом и щетиной на голове. Очнулся.
Шагнул к вешалке, поспешно накинул плащ с капюшо-
ном и вышел в маленькую дверцу, к сараям. Совсем за-
был, что тут большая канава, где недавно солдаты на-
шли спрятанное колхозниками зерно. Оберет рухнул
вниз и потерял сознание.
Комнату заполнили люди в зеленых плащ-накиДках.
Потом появился Зольц – без фуражки, с пустой кобу-
рой. Под глазом красовался массивный синяк. Зольц
ткнул пальцем на табуретку.
– Гер казакеи! Это есть кресло оберста Готцеи-
дорф!
– Где он сам? – эскадронный Ахсаров вскинул «ТТ».
Немец пожал сухими тонкими плечами. Только
что он сидел на табуретке.
Энвер произнес какую-то гневную фразу по-осетински
и обратился к казакам:
– Ключ от сейфа... Документы... Письма... Кроме
оружия, трофеев не брать.
– Веди его, Энвер, вместе со всеми гренадерами,—
предложил политрук Потехии,– а мы тут прихватим, что
надо.
207
– Хорошо. Не забудьте взять у радистов таблицу
позывных.
– Все возьмем!
– Гер казакен офицер. Позвольте мне забирайт фо-
тографий,– забормотал Зольц.
– Какую там еще фотографию! – крикнул кто-то.—
Веди этого фрукта, Мищенко!..
– Портрет моей дочери, моей крошки Марты...
– Портрет дочери, говоришь? Бери, пойдем со
мной.– Ахсаров вышел на крыльцо. Он ткнул черенком
плетки в сторону двух виселиц. На одной из них – каз-
ненный колхозник.
– Смотри, гадюка... Он тоже был фатер и у него
есть тохтер – дочь... теперь смотри в глаза своей крошки
Марты, если имеешь право смотреть ей в глаза...– Пос-
ледние слова Энвер выкрикнул зло, хлестко.
– Товарищ комэск, давайте сделаем его тоже быв-
шим дер фатером,– сказал кто-то приглушенно и гневно.
– Не подражай зверью, казак,– оборвал Ахсаров.—
Мы—люди и останемся ими...
На дворе моросил дождь. Километрах в трех, долж-
но быть, на большаке, зло рокотал крупнокалиберный
пулемет, скрежетали танковые гусеницы. Но казаки не
обращали внимания. Знали, что моточасти противника,
прибывшие для выручки своих, будут до самого утра
топтаться на грейдере и не двинутся дальше: лес и бо-
лота недоступны им.
Возле опушки эскадрон встретился с оперативной
группой 50-й кавдивизии. Заметив на петлицах передне-
го всадника знаки различия, Энвер доложил:
– Товарищ комдив, мы захватили несколько офи-
церов штаба и эсесовских «баннфюреров». Вот они.. До-
кументы следом везет политрук Потехин. Докладывает
старший лейтенант Ахсаров.
– Ахсаров? Зильгинский? Что же ты не узнаешь
земляков! Нехорошо.
– Теперь узнаю вас, товарищ Плиев. Я недавно
приехал из города Мары...
– Знаю. Только прибыл и —«с корабля на бал». Ну,
молодцы. Пленных ведите через болото. Там эскадрон
заслона и проводники-партизаны. Смотрите...
Кто-то осветил фонариком карту. Плиев показал
пунктирную линию – маршрут отхода рейдовой группы.
208
– Противник обходит нас, чтобы прижать к тряси-
не: она считается непроходимой. Ждут утра, чтобы за-
хлопнуть «ловушку». А полковник Доватор уже проби-
рается на ту сторону. 'Понял, джигит?
– Понял, Исса Александрович.
...У болота спешились. Пленных офицеров, чтобы не
утонули, привязали арканами к седлам.
Тропинка была такой же «пунктирной», как и на кар-
те Плиева. Прыгали с кочки на кочку. Кони выбивались
из сил, иногда падали. От взмокших впалых боков шел
пар. Казаки подкармливали лошадей сахаром и хлебом.
В минутную передышку Энвер встретился еще с од-
ним земляком, майором Киоевым, комиссаром полка из
соседней дивизии. Кцоев сидел на коме и, как показа-
лось Ахсарову, держал в руке казачью пику, завернутую
в плащ-палатку.
– Что это у вас?
– Знамя третьего полка «непобедимой» 78-й диви-
зии вермахта!—тоном заправского фельдфебеля отве-
тил майор.
Но Энвер даже не улыбц/улся. Он думал о своем.
– Все-таки это тряпка, не больше... А вот командир
дивизии уплыл из-под самого носа. Искать не было вре-
мени. Ушел, старая собака...
– Досадно, конечно,– поддержал Кцоев.– Вчера
эскадрон нашего полка налетел на село Рибшево, пря-
мо днем. Там оказался батальон охраны и целый вагон
топографических карт. С батальоном покончили быстро.
Пленные показали, что несколько часов назад из Риб-
шево выехал генерал Штраус, командующий 9-й фа-
шистской армией. Эта птица покрупней... Мы тоже куса-
ем локти...
Несмотря па дождь, в небе кружилась «рама»*,
бросала висячие ракеты, чтобы нащупать дивизии кав-
группы. Но черная, как спекшийся шлак, смоленская
ночь была надежной спутницей казаков.
Наконец по цепочке передалось долгожданное: «Твер-
дая земля!». Люди оживились. Тихо переговаривались.
Ахсаров догнал майора Кцоева.
– Ну, товарищ майор, порядок в кавалерии!
– Порядок, Энвер. Кстати, ты можешь обходиться
* немецкий самолет, разведчик «Фокке-Вульф-189».
14 Их было трос
209
без всякого «майора». Зови просто Петр. Мой Хаталдон,
кажется, не очень далеко расположен от Зильги.
– Да. И старый Батакоюрт, родина Исса Александ-
ровича, тоже не за горами. Но от эскадронного до ком-
дива надо ехать рысью лет пятнадцать, а то и двадцать,
по гладкой дороге...
– Значит, в мирное время? – усмехнулся Петр в
свои небольшие черные усы.– Но в военное бывает путь
короче: по лесам и болотам.. .
– Один цыган рассказывал,– возразил Ахсаров,—
что война такая штука, что там даже и убить могут...
Земляки рассмеялись.
– Сейчас самое золотое время в Осетии – уборка
кукурузы,– вздохнув, сказал Эивер.
– Ничего. Закончим «уборку» здесь и в Европе, а
потом и дома поработаем в поле.– Подумав, Петр до-
бавил:– Наш путь к дому через Берлин...
За лошадью Энвера понуро плелся длинный, как
Дон-Кихот, обер-лейтенаит Зольц. Он тяжело вздыхал,
прислушиваясь к разговорам казаков. Думал: «Лучше
бы я не знал русский язык. Шагаю пленный и мокрый,
слушаю речи о дороге на Берлин. А хотел явиться в
Москву собственной персоной... О, майн гот!..»
2
Это был первый глубокий рейд советских казаков в
тыл неприятельских войск, первая «ласточка», добрая
вестница. Она облетела мир.
Пятого сентября 1941 года Советское информацион-
ное бюро сообщило о том, что кавгруппа, перейдя на
южный берег Межи, проникла в оперативную глубину
9-й немецко-фашистской армии, уничтожила около двух
с половиной тысяч солдат и офицеров противника, де-
вять танков, свыше двухсот автохмашии, захватила плен-
ных и боевые трофеи. Кавалеристы отвлекли на себя с
линии фронта более двух дивизий и сорок танков, что
помогло советским войскам задержать врага в боях под
Ельней.
В то грозное время даже один выигранный день ре-
шал многое – вражеская армада рвалась к сердцу ро-
дины, и нам нужно было успеть стянуть в Подмосковье
лучшие войска и дать генеральное сражение.
210
50-я кавалерийская дивизия II. Л. Плисва с помощью
партизан преодолела болото, затем с ходу прорвала обо-
рону противника па Духовщинском большаке и соеди-
нилась с главными силами советских войск. Теперь она
находилась в первом эшелоне рейда.
На петлицах Плиева появились генеральские звезды,
па груди – орден Ленина. Более пятидесяти казаков на-
граждены орденами. Среди них – Петр Кцоев и Эпвер
Ахсаров.
Вскоре землякам пришлось расстаться. Комиссар
Кцоев был направлен на курсы строевых командиров.
Энвер получил легкое ранение, некоторое время поле-
жал в полевом госпитале и поехал «долечиваться» на
курсы командиров танковых частей, специально пред-
назначенных для действий совместно с конницей или в
качестве десантов. Опыт первого рейда казаков показал
жизненную необходимость такого содружества. Тапки и
конница, слитые в единый боевой организм, обладали
мощной ударной силой, мобильностью действий.
Вернулся Ахсаров в боевую семью казаков в декаб-
ре 1941 года. К этому времени 2-й гвардейский кавкор-
пус сосредоточился в районе северо-восточнее Рузы для
второго рейда в глубокий тыл вражеских дивизий.
Батальон легких танков, куда получил назначение
Энвер, был придан 3-й гвардейской кавалерийской ди-
визии генерала И. А. Плиева. О прибытии танков докла-
дывал комбат, и капитану Ахсарову не пришлось встре-
титься с Плиевым.
Зима стояла снежная. Щедрый снегопад позволял
разводить костры. В небе было тихо. Вместе с конниками
грелись у огня танкисты.
Энвер сидел в новеньком сибирском полушубке и
жадно слушал рассказы гвардейцев о том, какой слав-
ный путь прошли их дивизии за время его учебы.
– Стояли мы на Рузовском шоссе,– рассказывал
молодой смуглолицый казак в косматой кубанке.– От-
били три атаки пятидесяти танков... Кончились боепри-
пасы. Что делать дальше? За нами —Москва... Приходит
на передовую Исса и говорит грозно: «Пи шагу назад!»
Мы стоим, как живая скала...
Казак поморщился от дыма, неторопливо закурил
цигарку, продолжал:
– Захватили фашисты Ивапцово и Морозово. Что
211
делать? В Москве нам спасибо не скажут... Настала
ночь. Два наших полка как рванули в атаку... Гитлеров-
цы спросонья не успели даже сказать «добрый вечер» —
босиком бежали, которые разулись. Не скажу, что я
герой. Случалось, уходила душа в пятки. Конечно, вре-
менно... Но в эту ночь я и не вспомнил о страхе,– то
ли потому, что так дружно мы его шибанули, то ли по-
тому, что наш Исса Александрович, командиры и комис-
сары полков выступали впереди. По гроб жизни не за-
буду этот бой...
Слушал Энвер, как молодой, но бывалый воин учит
солдатскому житыо-бытью необстрелянных новичков. В
воображении вставали события минувших дней.
...Казаки вели тяжелые бои маневренной обороны
восточнее Волокаламска, на берегу Ламы, у Волжского
водохранилища; стояли насмерть под Москвой плечом к
плечу рядом с легендарной Панфиловской дивизией. От
лютых морозов потрескались лица солдат, обледенелые
полы шинелей ломались, как стекло...
16 ноября немецкая армейская группа «Центр» пове-
ла наступление на Москву огромными силами мотопехо-
ты и ударных танковых групп, пытаясь окружить столи-
цу с севера и юга. Против северного крыла оборонялись
панфиловцы, гвардейские танкисты и кавкорпус Дова-
тора. На юге, в числе других войск, сражался кавале-
