Текст книги "Мертвых не судят"

Автор книги: Борис Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Я – честный человек. Только толку от этого маловато.

– Слушайте, кто этот, которого Новасардов ножом ударил? Что тут вообще происходит?

– Я вам расскажу, – так же спокойно и даже грустно сказал Каширин. – Не знаю, правда, зачем. Новасардов официально – директор снабженческой конторы. Что-то там по цветным металлам. Но это не важно. Основное его занятие – совершенно другое, и цветные металлы – это просто для трудовой книжки. К сожалению, никакой определенной информацией по этому поводу мы не располагаем. Все на уровне трепа. Потому что кишка тонка. Не дотянуться. Но знаем, что ворочает он крупными делами – нечто вроде посредника по поставкам чего угодно и куда угодно. Потому у него огромное количество полезных знакомых. Вообще оказалось, что Новасардов очень известный человек. Этим делом сразу же заинтересовались повсюду – из министерства звонили, из союзной прокуратуры и даже еще выше… Но, естественно, уже не мне. И вот оказалось, что эти самые знакомые Новасардова очень хотят помочь своему другу.

– Откуда же у него такие знакомые? – спросил Кротов, – Вместе в одной школе учились или как?

– Или как, – кивнул Каширин. – Я – следователь. Принял дело, допросил свидетелей. Если вы думаете, что у нас как в кино – снял трубку, и тебе все немедленно доложили на каждого гражданина Советского Союза в отдельности, – вы ошибаетесь. Лично я такого телефонного номера не знаю. Но когда начальник управления чуть не каждый день интересуется, как идет расследование, когда свидетели один за другим начинают отказываться от показаний, а потом звонит прокурор и советует Новасардова выпустить…

– Откуда? Из тюрьмы?

– Из ивээс. Изолятора временного содержания. Теперь так КПЗ называется.

– Интересная какая аббревиатура, – сказал Кротов. – ИВС. Иосиф Виссарионович Сталин.

Каширин ошеломленно посмотрел на него.

– Это вы сейчас придумали?

– Просто в голову пришло, – немного смутился Кротов. – Ну и что? Выпустили?

– Конечно, выпустили. Но сделал это не я. Вначале им пришлось дело у меня забрать.

– А вы бы не отдавали.

Вместо ответа Каширин сморщился и взглянул на Кротова как на слабоумного.

– Что касается потерпевшего, – продолжал Каширин, – его фамилия Батенин – он просто картежник. Игрок. Это удалось выяснить достаточно легко. Ну, что-то там за ним еще числится, но это уже не так важно. Я знаю лишь то, что игрок и директор солидной конторы пришли вместе в ресторан, посидели, покушали, поговорили, а потом директор взял нож и… Дальше вы все сами видели. Батенин, кстати, вчера умер. Операцию-то сделали удачно, но оказалось, что у него очень больное сердце. Инвалид с детства. Но перед тем, как умереть, успел заявить, что не ведает, кто его пырнул.

– Прямо итальянский сюжет, – покачал головой Кротов.

– Сюжет наш, отечественный, – вздохнул Каширин. – А вы зачем сегодня пришли? Боровой вас вызывал?

– Не вызывал. Напали на меня вчера вечером. Специально поджидали у подъезда. Хотели, чтобы я от показаний отказался. Ну, врезали пару раз. Но, как я понял, больше на психику действовали.

Каширин задумчиво кивнул.

– Примерно этого я и ожидал.

А Кротова эта задумчивость здорово разозлила.

– Искренне завидую вашей догадливости. Если бы я был так проницателен, то захватил бы вчера с собой кирпич. Что же вы меня не предупредили?

Каширин посмотрел на него удивленно и растерянно.

– Если вы поняли меня буквально, то…

– Я вас правильно понял, – сказал Кротов совсем уже свирепо. – Не понимаю только, зачем это вы мне все рассказываете.

В душе он понимал, что сердиться на Каширина не за что, но беспомощность следователя, воспоминания о своем вчерашнем унижении и совершенная абсурдность происходящего в его родном государстве выводили его из себя. Так просто не могло быть!

– Рассказал я вот зачем, – ответил Каширин, не желая замечать настроения Кротова. – Пока есть хотя бы один свидетель преступления, никто этого дела прикрыть не сможет. Особенно после того, как я написал подробный рапорт с возражениями. А еще пригрозил, что напишу в республиканскую прокуратуру. На Борового, конечно, начальство давит, но он не дурак, я его знаю: с одной стороны, ссориться с начальником не хочет, но и вешать себе на шею лишнего его не заставишь. Скорее всего он дело направит в суд – пусть, мол, судья решает. А если прокурор сам вмешается – еще лучше. Боровому тогда вообще все нипочем.

– Ну и зачем все это? От меня-то вы чего хотите?

– Хочу довести это дело до конца. Я понимаю, из милиции они меня рано или поздно выгонят. Но так просто я не уйду. На мне они зубы изрядно поломают.

Круглый подбородок Каширина упрямо выдвинулся вперед. Он сейчас очень сильно напомнил Кротову старосту его институтской группы. Принципиальный был староста, не повезло им. Записывал, скотина, всем подряд прогулы в журнале учета, как его ни просили. Никакие уважительные причины в расчет не принимал – ни преферансные турниры, ни головную боль с похмелья. И не ради того, чтобы выслужиться перед деканатом – исключительно из принципиальных соображений. Только поэтому его и не отлупили ни разу. Подкупить пытались неоднократно. Поили изо всех сил. Староста пил в три горла, но на следующий день приходил в институт к первой паре и сразу же начинал записывать отсутствующих. В том числе и вчерашних собутыльников, которые по понятным причинам прийти были не в силах.

Кротов теперь понял, что Каширин – как раз такой.

– Они меня не сломают, – бубнил Каширин. – Если надо, я дойду до самого верха. Мы с ними еще поборемся.

«Почему мы? – вяло удивился Кротов. – Не меня ли он имеет в виду?»

– А личную охрану ты мне обеспечишь? – поинтересовался он, непочтительно переходя на «ты».

– Где же я возьму личную охрану? – грустно развел руками Каширин.

– Знаешь что, – сказал Кротов, – тебя как зовут?

– Владимир,

– Так вот, Владимир, без охраны не получится. У тебя – вон, удостоверение есть, пистолет, наверное… Самбо вас там обучают. А я необученный. Или теперь мне вообще из дома не выходить?

– Ну, ты не преувеличивай… – попытался возразить Каширин.

– Где уж там! Я тоже, как ты понимаешь, честный человек. Но если моя родная милиция мне помочь не хочет, то я, извини, тоже не хочу. Вы там свои проблемы решайте самостоятельно.

– Это не мои проблемы! – воскликнул Каширин. – Если ты готов смириться с тем, что негодяй победит всех…

– Не готов, – удивленно сказал Кротов. – Кому это понравится? Но на кой черт мне так осложнять жизнь? Ты думаешь, у меня своих проблем мало? Я тебе сочувствую, честно, но я – реалист. Шансов-то нет. Ну тебе-то по должности полагается в это дело лезть, а мне зачем? Так что это твои проблемы. А я в ваши игры не играю. Будь здоров!

Он встал и пошел к выходу, не оборачиваясь на отчаянные призывы Каширина.

* * *

В квартире трезвонил телефон. Кротов услышал его еще с лестничной площадки. Вбежал и торопливо схватил трубку.

– Саша? – спросила Лена. – Ты где был?

– В казенном доме, – усмехнулся Кротов, а потом удивился и вопросу, и странному тревожному тону, которым он был задан.

– Ко мне сейчас приходили, – голос Лены звенел и срывался. – Их было трое, они так угрожали!..

– Что? – крикнул Кротов. – Лена, с тобой все в порядке?

– Они говорили ужасные вещи… Я не знаю, что делать, Саша!

– Я сейчас приеду, Леночка, сейчас! Не открывай никому дверь!

Он метнулся к выходу, остановился, побежал на кухню и выдвинул ящик своего стола. Ложки, вилки… вот! Кухонный топорик, соединенный воедино с молотком для отбивки мяса. Кротов сунул его в сумку.

Удачно пойманное около дома такси дважды застревало в заторах. Кротов начинал нервно дергаться, а таксист – молодой, но очень спокойный парень с огромным мясистым носом – невозмутимо утешал:

– Поспеем, не волнуйся, на метро все равно медленнее.

И кивал, словно соглашаясь с самим собой, едва не утыкаясь носом в клаксон.

Свирепо оскалясь, Кротов ворвался в подъезд дома Лены. Очень ему хотелось, чтобы попался сейчас хоть кто-нибудь из этих сволочей. Но подъезд был тих и пуст, как ореховая скорлупка, сволочи давно разошлись по своим сволочным делам.

Лена дожидалась его у двери и открыла прежде, чем Кротов позвонил, едва разглядев его в глазок. Лицо у нее было напуганное, глаза покраснели, левая рука безостановочно теребила воротничок кофточки, и этот инстинктивный жест беззащитности наполнил Кротова щемящей тревогой и тоской.

– В дверь позвонили, – рассказывала Лена. – Там стоял невысокий парень с грустным лицом, вполне симпатичный. Он спросил меня, очень вежливо, и я открыла. Но вслед за ним тут же ворвались еще двое – громилы с отвратительными тупыми рожами. Они ничего мне не сделали, только не выпускали из прихожей и прямо сверлили пустыми глазами. Они даже не сказали ни слова, говорил тот, маленький. Он говорил так вежливо и так гнусно. Очень подробно объяснял, что они со мной сделают, если ты не успокоишься – он так и сказал. Потом они ушли, а я стала звонить тебе, а тебя все не было и не было…

– Как они узнали твой адрес, подонки? – сказал Кротов.

– Что же тут удивительного! – Лена дернула плечом. – Я давала свой адрес тогда, в милиции.

– Конечно, – сказан Кротов. – Еще бы!

Он вскочил с места.

– Едем!

– Куда?

– В городскую прокуратуру. Или еще выше. К министру внутренних дел, в ЦК… С этим нужно кончать. Едем!

– Никуда не надо ехать, – сказала Лена, и в голосе ее Кротов услышал раздраженные нотки. – Я позвонила папе. Он сейчас приедет.

– Папе? – глуповато переспросил Кротов. – Ну да, правильно. Он ведь у тебя, кажется…

– Он сейчас приедет, – повторила Лена, и вновь Кротов почувствовал холодок отчуждения.

Она зябко обхватила себя руками и прошлась по комнате.

– Господи, откуда вся эта мерзость! Зачем мне все это?!

Теперь Кротову почудился в ее словах скрытый упрек, он не знал, что сказать, но, к счастью, именно в этот момент хлопнула входная дверь.

– Это папа! – Лена вышла в прихожую и вернулась вместе с высоким седовласым мужчиной в темно-синем костюме и строгом галстуке.

– Мой папа, – представила Лена. – Всеволод Андреевич.

– Здравствуйте, молодой человек, – с неодобрительной иронией сказал отец Лены. – Ну, рассказывайте, в какую историю вы вовлекли мою дочь.

– Я бы так не сказал, – осторожно возразил Кротов, бросив короткий взгляд на Лену. Она молчала.

– Я понимаю, – доля иронии в голосе Всеволода Андреевича заметно возросла. – Вы рассказывайте, рассказывайте.

– Мы были в ресторане, – сказал Кротов, и Всеволод Андреевич брезгливо поморщился. – Увидели, как пырнули ножом человека. Приехала милиция, и я, естественно, рассказал обо всем, что видел. В милиции завели дело, а через некоторое время преступник через своих дружков стал добиваться, чтобы свидетели отказались от своих показаний. В том числе и я. Меня, например… – Кротов чуть было не рассказал о вчерашнем нападении, да вовремя сообразил, что в данный момент подобный рассказ не ко времени. – Ко мне приходил один… уговаривал, чтобы я переменил показания, сказал бы, что я ничего не видел. Естественно, я отказался.

– Естественно, – согласился Всеволод Андреевич, наклонив аккуратную седую прическу. – Хотя гораздо естественнее, на мой взгляд, было бы более тщательно выбирать место, куда вы приглашаете мою дочь.

– Папа! – сказала Лена.

– …И уж конечно же, не допустить, чтобы вашей даме грозили неприятности. Вот это действительно естественно для любого порядочного человека.

– Но вы же прекрасно понимаете, что не совсем правы. – Кротов посмотрел на Лену, отчаянно желая услышать хоть слово поддержки.

Но Лена с каменным выражением на лице смотрела перед собой в простенок между шкафом и зеркалом.

– Или же, – невозмутимо продолжал Всеволод Андреевич, – если уж так случилось, вы должны быть в состоянии защитить свою девушку и ликвидировать возникшие проблемы. Вы сможете защитить мою дочь?

– Смогу! – с вызовом сказал Кротов.

– Я сомневаюсь, – Всеволод Андреевич покачал головой. – Думаю, вам это не по силам. Думаю также, что Лена это уже поняла.

И опять Кротов с надеждой взглянул на Лену, и снова почувствовал, как она далеко.

– Я не домашний тиран, – неожиданно мягко сказал Всеволод Андреевич, – и не собираюсь диктовать своей дочери, с кем ей следует общаться. Но в настоящее время – я полагаю, вы со мной согласитесь – вам следует воздержаться от встреч. В целях безопасности Лены. А этот неприятный инцидент мы уладим, конечно же. Не такая уж большая проблема справиться с шайкой уголовников. Естественно, для того, кто в состоянии это сделать.

Всеволод Андреевич поднялся с дивана, показывая, что разговор окончен. Кротов тоже встал. Его выпроваживали. Лена, как и прежде, смотрела на стену. Кротов надеялся, что она хотя бы проводит его до двери – но напрасно. Всеволод Андреевич взял эту обязанность на себя.

* * *

Если бы Кротов имел хоть в малой степени пристрастие к алкоголю, он бы непременно напился. Но выпивка ему никогда не помогала в трудные моменты жизни и лишь обостряла тягостные ощущения. Потому, вернувшись домой и сделав несколько десятков кругов по комнате, Кротов ничего лучшего не нашел, как сесть составлять письма в прокуратуру, Верховный Совет и ЦК партии.

Он сидел и писал, но мысли кружились так беспорядочно, что на середине страницы он запутался и в сердцах отшвырнул ручку. Внезапно он решил, что должен немедленно поговорить с Леной. Бросился к телефону – номер был занят. Кротов минут пятнадцать непрерывно накручивал диск и все с тем же успехом.

Тогда он отыскал в кармане клочок бумаги с телефонами Каширина и позвонил ему.

– Каширин слушает, – сказал Каширин обычным своим, хорошо знакомым Кротову, важным и официальным тоном.

– Это я, Кротов. – Каширин молчал, и Кротов счел нужным напомнить: – Мы только сегодня с вами разговаривали.

– Я понял.

– Раз понял, тогда объясни мне, пожалуйста, что у нас в государстве делается, – с тоской сказал Кротов. – У нас закон вообще действует?

– Разумеется, – деревянным голосом подтвердил Каширин, будто и не исповедовался пару часов назад как последний грешник. – Действует и не вообще. Что у вас произошло?

– Сегодня они прислали своих боевиков к моей девушке, – сказал Кротов. – Как раз когда мы с тобой в пирожковой языки чесали. Запугивали ее, ты понял? Но меня вот что интересует: от кого они узнали ее адрес? Конкретно: от кого из ваших?

Некоторое время Каширин лишь молча сопел в трубку.

– Заявление подали в милицию? – спросил он.

– Не знаю. Ее отец сейчас этим занимается.

– Она их хорошо запомнила? Сумеет их опознать? В каком районе она живет? Давай-ка я сам в отделение позвоню!

Кротов слышал, что Каширин искренне взволнован, и раздражение его пропало неизвестно куда.

– Скажи, Володя, на них управы вообще нет, что ли? Что вообще в таких случаях делать полагается? Может, мне самому нож взять, если вы ни на что не способны?

– Не надо никаких ножей, – сказал Каширин. – Тут нож не поможет.

– Я два возьму, если надо. Ладно, ерунда все это. Ты знаешь, где искать этих подонков?

– Не знаю. Да и без толку. Только хуже будет.

– А что лучше-то? – спросил Кротов. – Тогда скажи, где эти свидетели живут, гады такие, которые ото всего отказываются? Давай я с ними сам поговорю.

Каширин надолго замолчал.

– Вообще это мысль, – сказал он со смущенным смешком. – Правда, за такие дела меня из милиции вышибут со свистом. Этого только им и надо.

– А ты-то здесь при чем? – Кротова уже захватила эта неожиданная идея. – Ты мне только адреса их дай. Кто узнает, откуда они у меня? Тем более что у вас там вообще как в дырявой корзине… Не держится ничего.

– Нет, Кротов, не надо этого, – передумал Каширин. – Ничего у тебя не получится, я же их знаю, с каждым беседовал.

– То – ты, а то – я. Ты ведь, извини, мильтон, а я – по-человечески. Неужели среди них хоть одного порядочного человека не найдется? Ну скажи, если хоть один правду скажет, это делу сможет помочь?

– Конечно, поможет, – голос Каширина показывал, что он находится в мучительном раздумье. – Но только ничего у тебя не выйдет.

– Ладно, Каширин, не хочешь – не надо. Вспомни лучше, что ты мне утром говорил. Или передумал уже?

– Я не передумал, – сказал Каширин. – Записывай адреса. Но только учти…

* * *

Вместе с адресами Каширин надавал еще кучу всяких советов, которыми Кротов пользоваться не собирался. Он, Кротов, не следователь, у него будет свой разговор с каждым. В одном они с Кашириным пришли к единому мнению; к официантам ресторана идти без толку – народ этот гнилой и продажный, Кротова не поймет.

Таким образом, оставалось всего три адреса; немолодой супружеской пары, двух девчонок (они жили в общежитии медицинского училища) и парня, похожего на рабочего. А пьяный инженер в очках хотя и оказался действительно инженером, но жил далеко – в Свердловске. В тот день он находился в столице в командировке и, естественно, дожидаться окончания следствия не стал. К тому же от показаний его с самого начала было мало толку; слишком он тогда надрался и путал все подряд.

Кротов достал карту и прикинул, какой из адресов ему всего ближе. Оказалось – супружеской пары Лубенцовых, Петра Даниловича и Лии Федоровны. Следующим Кротов намеревался навестить парня – он был не рабочим, а мастером строительного управления и жил как раз на полпути от Лубенцовых до общежития, где обитали девушки-подружки: Валя Мухина и Надя Аржанова.

Часы сейчас показывали без четверти пять, Кротов весьма надеялся, что застанет всех дома.

Подъезд Лубенцовых запирался на кодовый замок, но как раз в тот момент, когда Кротов подошел к двери, оттуда выходила молодая мамаша с коляской. Кротов помог ей вытащить коляску и успел проскользнуть в дверь, прежде чем она захлопнулась.

– Кто? – отозвался на звонок Кротова женский голос.

– Я из милиции, – соврал Кротов, потому что ничего другого придумать не смог. – Откройте, пожалуйста.

Звякнула цепочка, и дверь приоткрылась на длину стального поводка. Если бы Кротов встретил хозяйку квартиры на улице, он бы ее не узнал. И не только потому, что видел всего раз. Без косметики и прически она выглядела совершенно по-другому, что естественно для женщин вообще и вдвойне для тех, кому перевалило за пятьдесят.

– Здравствуйте, – торопливо заговорил Кротов, опасаясь, что дверь захлопнется. – Мы с вами уже встречались. В тот вечер, в милиции, помните? Вы – Лия Федоровна.

Видимо, лицо его Лия Федоровна действительно сочла знакомым. Цепочка была отомкнута, и Кротов получил допуск в прихожую.

– Вы меня узнали, – сказал Кротов. – Мы с вами вместе были в тот вечер в ресторане. То есть вы были с мужем, а я – со своей девушкой, но дело не в этом…

Быстрая смена выражений пробежала по лицу Лии Федоровны. От удивления до подозрительности и, наконец, холодной замкнутости.

– А в чем дело? – поинтересовалась она.

– Петр Данилович дома? – вопросом этим Кротов слегка напугал Лию Федоровну.

– Конечно, – поспешно сказала она. – Петя! Иди сюда!

Из комнаты немедленно вышел Петр Данилович с газетой и в пижамных штанах.

– Что такое, Лиечка?

– Вот, – Лия Федоровна показала на Кротова, полагая, видимо, что жест ее должен мужу все объяснить.

– Я тоже свидетель по этому делу. – Кротов решил помочь Петру Даниловичу войти в курс. – Надеюсь, вы меня помните?

– Собственно говоря… – растерянно отозвался тот.

– Я пришел с вами поговорить. Меня, как и вас, навещали дружки того убийцы, Новасардова. Чтобы я изменил показания. Я, собственно, – Кротов изобразил смущенную усмешку, – как бы товарищ по несчастью.

Но Лия Федоровна немедленно перехватила инициативу.

– О чем вы говорите? – грозно сказала она. – Кто это к нам приходил?

– Дело в том, что я вначале послушался и вскоре понял, что попал в крайне затруднительное положение, – заспешил Кротов. – Без вашей помощи, честно сказать, не знаю, как быть. Свидетелей оказалось гораздо больше, чем было вначале, и я, как дурак…

– Я не понимаю, – нервно воскликнула Лия Федоровна. – Петр!

– Э-э, я не понимаю, – послушно повторил тот.

– А в милиции крайне заинтересовались: отчего это некоторые свидетели так быстро и радикально поменяли свои показания? В чем причина? Заблуждение или осознанная помощь преступнику? Дача ложных показаний… Мы оказались в неприятном положении.

– Кто это мы? – перебила Лия Федоровна. – Почему вы обобщаете, молодой человек?

– Вы правы, – согласился Кротов. – Обобщать не следует. Все пока не так плохо…

– А почему вы, собственно… – начал Петр Данилович.

– Помолчи, Петр! – цыкнула Лия Федоровна. – Послушайте, никаких показаний мы не меняли. Мы вообще не имеем ни малейшего отношения к этой истории. Мы просто ничего не видели.

Внезапно ее глаза округлились от удивления.

– С какой стати, собственно, вы вообще к нам пришли? Вы кто, добровольный помощник? Что вы лезете не в свое дело?

– Вот именно, – ввернул Петр Данилович, обрадованный возможностью выразиться более определенно.

– Я точно такой же, как и вы, – Кротов плюнул на свои жалкие маневры и решил резать начистоту. – Я им не поддался и не собираюсь. А вам просто хочу помочь. Когда против вас возбудят дело за ложные показания – будет поздно. Кому вы помогаете? Бандиту? Мафии? Я не на совесть сейчас вашу давлю – на разум. Вам интересно, почему я пришел? Да просто следователь попался хороший. Попросил объяснить по-человечески, пока не поздно. Нельзя так жить, стыдно! Да – поступайте, как знаете!

Кротов в сердцах махнул рукой, осознавая, как глупо, несерьезно все у него получилось.

Супруги Лубенцовы молчали. Впрочем, Петр Данилович сделал попытку что-то произнести, однако был остановлен свирепым взглядом Лии Федоровны. А Кротов молча повернулся и вышел за дверь. Он был почти уверен, что результата достиг нулевого. Но хоть смятение-то посеял, успокаивал он сам себя. Несомненно посеял! А дальше – пусть Каширин раскручивается сотоварищи, если таковые найдутся. В общем, Кротову уже было ясно, что он не только взялся не за свое дело, но и за дело совершенно безнадежное. Однако из принципа, из упрямства сказал себе, что обойдет всех, как собирался.

Следующим на очереди был мастер строительного управления Геннадий Жмурко. Он открыл дверь, не спрашивая, и сразу шагнул в сторону, пропуская гостя в квартиру.

– Здравствуйте, – сказал Кротов.

– Здорово, – охотно ответил мастер Геннадий, и Кротов увидел, что он слегка под газом. – Ты кто такой?

– Меня Саша зовут, – сообщил Кротов. – Помнишь, когда в ресторане мужика ножом пырнули, мы вместе показания давали в милиции?

Жмурко сощурил один глаз.

– Ну!

– Поговорить можно?

– Ты что, из конторы? – спросил Жмурко.

– Из какой конторы? – удивился Кротов.

– Из той самой. О чем говорить?

– Да вот… об этом. К тебе дружки Новасардова приходили?

– Приходили – не приходили, – недружелюбно сказал Жмурко. – Короче, чего надо?

– Может, сядем? – предложил Кротов.

– Сядем, когда посадят, – двусмысленно отозвался Жмурко, но повернулся и пошел в кухню, жестом позвав Кротова за собой.

В кухне было довольно чисто. На столе – сковородка с жареной картошкой, нарезанная колбаса и початая бутылка водки.

– Ну, чего? – спросил Жмурко.

– Понимаешь, друг, тут такие дела творятся, – сказал Кротов, а потом без затей просто рассказал обо всем, что случилось с ним за эти несколько недель.

Жмурко слушал с непроницаемым лицом, но не перебил ни разу,

– Я сейчас только что был еще у одних свидетелей. Помнишь мужика с женой? Так вот они, как я понял, просто трясутся от страха. Уж не знаю, кого больше боятся. Поэтому я к тебе пришел.

Протекла пауза, затем Жмурко поднялся, достал с полки чистый стакан и поставил перед Кротовым.

– Будешь?

Кротов неопределенно пожал плечами. Тогда хозяин щедро бухнул Кротову водки.

– Давай!

За один прием он заглотил свою огромную долю, закусил картошкой и лишь после этого сделал мощный выдох. Кротов тоже выпил, но не до конца – не сумел, не любил водки.

– Ты мне скажи, – Жмурко ткнул вилкой в сторону Кротова. – Зачем тебе все это надо? А? Я врать не стану, как эти вонючки, у которых ты сейчас был. Приходили ко мне, ну. Черненький такой, вежливый. Уговаривал. Тыщу давал.

– А ты?

– А я сказал: полторы.

– Ну и что?

– Дал.

– Понятно.

– Нет, – Жмурко держал вилку, словно древко флага. – Ничего тебе не понятно. Думаешь: продался, да? Думаешь?

– Думаю, – честно признался Кротов, и Жмурко довольно гоготнул.

– А мне на них – во! – Жмурко показал, что собирается плюнуть в угол. – У них там, в кабаке, своя разборка была. Ты что, не понял? С какой стати я буду соваться? Да пусть они все там друг друга перережут. Мне, может, ментам помогать? С хрена ли? У них свои дела, у меня – свои.

– А мне поможешь? – спросил Кротов.

– Тебе? – Жмурко удивился, задумался и отрицательно помотал головой. – Нет. Может, ты и нормальный мужик. Но – непохоже. Нормальный в это дело не полезет. И ментам не возьмется помогать. У них и так помощников кругом… плюнуть некуда.

– Понятно, – снова сказал Кротов.

– Нет, – опять не согласился Жмурко. – Не понятно тебе. Ты жизни не знаешь. А я жизнью битый. Два года мотал по малолетке. И ментам помогать не буду.

– Я пошел, – сказал Кротов.

– Будь здоров. Стой! Ты чего не допил?

– В другой раз.

– Ну и хрен с тобой. Дверь захлопни.

Часы показывали семь с небольшим, но лето только начиналось, и было еще вполне светло. Неподалеку от подъезда стояла машина – желтенькие «жигули» со смешным Микки Маусом на лобовом стекле, задачей которого было постоянно дергаться и отвлекать внимание водителя – Кротов не понимал, для чего его цепляют именно на переднее стекло. В салоне сидели трое мужчин, видимо, поджидая кого-то. Они все курили, и клубы синего дыма вылезали из опущенного окна. Кротов не спеша зашагал к автобусной остановке.

Подъехал автобус, изрядно набитый, хотя час пик уже миновал. Кротов протиснулся в заднюю дверь, пролез под поручень и занял довольно удобное место у заднего стекла. Во всяком случае с трех сторон никто не толкался. Он стоял у окна и смотрел на желтые «жигули» и Микки Мауса, которые выехали со двора и, пристроившись за автобусом, дожидались его отправления.

Наконец автобус отъехал от остановки. «Жигули» не спеша двигались следом. Лица водителя и пассажира радом скрывал противосолнечный щиток.

Автобус подъехал к следующей остановке и распахнул двери. «Жигули» остановились метрах в двадцати, ожидая, когда автобус тронется, хотя ровным счетом ничто не мешало водителю объехать слева.

«Да ведь за мной же следят!» – внезапно догадался Кротов и тут же рассердился на себя: чушь какая, откуда взяться слежке ни с того ни с сего?

Снова остановка, и опять «жигули» заняли выжидательную позицию. Точно следят, решил Кротов. Но, может, не за ним? Как бы смогли разыскать в огромном городе Кротова дружки и соратники Новасардова?

Вдруг Кротову все стало ясно: Лубенцовы. Слишком он их перепугал. Перестарался. Наверняка сразу после его ухода они принялись названивать тем, от кого получили деньги. Может, «персидский принц» Володя им консультацию давал, а может, и сам Новасардов. И сразу же послал своих орлов на перехват Кротова. Нетрудно было вычислить, что следующим он навестит именно Жмурко. Большой головы для этого не надо…

Остановка следовала за остановкой, и всякий раз «жигуленок» тормозил то дальше, то ближе – но чтобы хорошо видеть выходящих из обеих дверей. Они не пытались маскироваться. Может, потому, что намеренно следовали тактике психологического давления, а может быть, просто считали, что в толчее салона Кротов не сумеет их заметить.

Но в любом случае тащить преследователей за собой в общежитие, где жили свидетельницы-подружки, Кротов не намеревался. Он испытывал сейчас довольно странное ощущение. Как бы азарт, замешанный на умеренной доле страха. Или наоборот. Только в детстве он чувстовал нечто подобное, удирая с яблоками за пазухой от сторожей колхозного сада.

«Не догоните», – уверенно и злорадно подумал он.

Возле метро должно было выходить пол-автобуса. Кротов заранее протиснулся к двери и выпрыгнул самым первым. Он помчался, как на стометровке. Краем глаза заметил, как из «жигулей» выскочили двое и побежали, но плотная людская масса уже отделила от него преследователей.

Лавируя в толпе, Кротов без задержки проскочил контролера, сунув ему под нос проездной, и, не снижая темпа, рванул вниз по эскалатору. У платформы уже стоял поезд. Кротов вскочил в вагон и облегченно перевел дух: преследователи безнадежно отстали. Они слишком привыкли передвигаться на машине, а ездить в городском транспорте давно разучились. Кротов представил себе, как они мечутся по платформе, и удовлетворенно усмехнулся.

Теперь можно было без спешки решить, что делать дальше. Потеряв его, бандиты Новасардова, возможно, пойдут на перехват у следующего адреса свидетелей. Или же будут поджидать его у дома. Пятьдесят на пятьдесят. Кротов решил ехать в общежитие, как и собирался. Теперь он знает преследователей, как говорится, в лицо и сумеет что-нибудь придумать, прежде чем они решатся на активные действия. Так он считал. А вообще Кротову казалось, то есть он был даже уверен, что ждать его все же будут у дома. Непонятно, откуда взялась такая уверенность. Вероятно, из острого нежелания ехать домой именно сейчас. Нечто вроде предчувствия.

На проходной общежития медицинского техникума сидела вахтерша такого свирепого вида, что Кротов и пытаться не стал проскользнуть мимо нее. Та милицейская секретарша казалась рядом с ней просто Золушкой. Тем более что никаких документов Кротов при себе не имел. Он просто остановил какую-то девчушку, попросив позвать Валю Мухину или Надю Аржанову. Или обеих сразу.

– Это с третьего курса? – наморщила лобик девушка.

– Точно. Или даже с четвертого.

– Или-или, – передразнила девчушка. – У нас четвертого курса не бывает. Сейчас позову.

Под бдительным надзором вахтерши Кротов ждал минут десять. А потом в холл спустилась тоненькая девушка в коротком летнем платьице. Тяжелая волна волос спадала на ее плечи, подчеркивая хрупкость фигуры. Как ни странно, лицо ее Кротов сразу же вспомнил. Только не мог угадать, естественно, Валя это или Надя.

– Здравствуйте, – сказал он. – Вас Надя зовут? Или Валя?

– Валя. – Она недоуменно посмотрела на Кротова.

– Вы меня не помните?

Она всмотрелась пристальнее, отрицательно покачала головой и, вдруг, узнавая, улыбнулась.

– Вспомнила. Вы в милиции были вместе с нами. С высокой девушкой.

– Верно. Какая у вас память замечательная.

– Да ну, – озабоченно сказала она, примеряя, по-видимому, его комплимент к своим экзаменационным проблемам. – А вы по какому делу?

– Почти по личному, – улыбнулся Кротов. – А подруга ваша где?

– Она уже уехала. Все экзамены сдала и поехала домой отдыхать. Их поток вчера последние госы сдал. А у нас последний экзамен только завтра.