Текст книги "Мертвых не судят"

Автор книги: Борис Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Чисто! – тайное торжество Бавыкина на глазах превращалось в злость. Он уже и сам понимал, что раздувать дело, чтобы подставить меня, ему невыгодно. – Чьи это орлы? На кого работают? Ксивы, права – у них все липовое. Кто второй убитый? Куда скрылся третий? Почему его не сумели взять? Туг же кругом сплошной непрофессионализм. Хорошо еще, хоть одного по пальчикам установили.

– А что мы вдвоем могли сделать? Лес, стрельба, машина в лоб прет, Рамзес на дороге валяется…. Ну, не сумели. Я же не колдун в конце концов. Ничего, будем работать, искать…

– Слушай-ка, – Бавыкин хитро прищурился. – А вас там действительно было только двое?

Какое-то чутье у него все-таки есть, с удивлением отметил я. Или так, на арапа лепит?

– Сколько же нас должно было быть? Или ты думаешь, что я на встречи весь отдел с собой таскаю?

– Не знаю, не знаю, – промямлил он и снова взял со стола мой рапорт, – Ладно, иди. Что будет дальше – раньше меня узнаешь.

– Да ничего не будет, – сказал я, закрывая за собой дверь.

Шурик Михайлов встретил меня вопросительным взглядом, и я успокаивающе махнул рукой.

– Все нормально, Шурик, без проблем. Давай делом заниматься. Что у тебя с этим банком «Восток-инвест»?

Он повернулся к сейфу и вытащил стопочку отксерокопированных документов.

– Был в налоговой инспекции. Документы в порядке, лицензия есть, налоги платят вовремя.

– Кто в учредителях?

– Да никто, – Михайлов передал мне один из листков. – Два юридических лица, три десятка физических. Знакомых лиц не обнаружено.

Я пробежал список глазами.

– Проверки запустил?

– Само собой. Сам отвозил. Завтра будут готовы.

Я еще раз внимательнее перечитал список.

– Не может быть, чтобы там чьи-нибудь уши не торчали, – сказал я. – Стой! А это кто?

Шурик заглянул, пожал плечами.

– Мужик какой-то. Куриленко Вэ Пэ. А в чем дело?

– Сейчас поймешь, – я почувствовал, как в предвкушении удачи стукнуло сердце. – Достань-ка бумажки по «Изумруду».

Михайлов снова полез в сейф, вытащил нужную папку и некоторое время листал зажатые скоросшивателем страницы.

– Точно, – удивленно воскликнул он. – И здесь есть Куриленко. Ну и память у вас.

– Это не память, это нюх.

– Так что же выходит, Хозяин – это Китаец?

– Нет, Шурик, – покачал я головой. – Китаец – мразь, бандит, но до Хозяина он пока не дорос. Размах Хозяина ему не по зубам. Может, и дорастет, если не остановим. Ясно, что Куриленко – это связка. Через него надо и Хозяина искать. Если я прав, то очень скоро мы на него выйдем.

– А Китаец?

– Про Китайца можешь забыть, – тихо сказал я. – Считай, что его никогда не было. Вычеркни эту тварь из памяти.

Михайлов несколько секунд молча и серьезно смотрел на меня, потом убрал документы и запер сейф.

* * *

Как именно его вычислили, Славич догадался очень быстро. Прокололи его гаишники, когда остановили на площади. Остановили по чьей-то просьбе, специально, чтобы узнать, кто есть такой Славич. Эго означало, что его хитрые маневры и путание. следов были напрасны. «БМВ» оставался под наблюдением гп автомобильной площадке все время, и едва Славич тронулся, эфир пошло указание о перехвате. Но одновременно это означало, что Гольцова пасет все-таки не кто-нибудь, а милиция. ГАИ, мундиры в квартире в Спартаковском переулке – все это о чем-то говорило. Если все было именно так, Славич мог с чистой совестью последовать ночному телефонному совету и выходить из игры. Немного выпадал из схемы недавний «хвост* Славила Юрий Симаков. Но в конце концов, откуда он знает, какими приемами сейчас пользуется «наружна»? Трудно ли органам снять помещение под конспиративную квартиру, замаскировав ее вывеской фиктивной фирмы! Все эти соображений он и изложил Гольцову, позвонив ему из телефонной будки, поскольку' уже не мог исключить возможность прослушивания своего домашнего телефона. Разумеется, ни о квартире в Спартаковском, ни о Симакове Славич рассказывать не стал, I Гутать карты мил к-ции он не желал ни в коем случае.

Некоторое время Гольдов молча переваривал услышанное.

– Исключено, твердо сказал ой. – Ты вытащил пустой номер.

Тогда Славич разозлился.

– Я не понимаю, Савелий, к тебе что, министр внутренних дел на доклад ходит? Ты всерьез думаешь, что знаешь абсолютно все?

– Исключено, – с нажимом повторил Г ольцов. – Объяснять не буду. Разумеется, проверю еще раз, но этого не может быть. Если бы так было на самом деле, я бы обошелся без тебя. Еще есть какие соображения?

– Ладно, Гольцов, – сказал Славич, – я еще немного поработаю просто для того, чтобы доказать тебе, что я прав. Черт с ним, с твоим гонораром, дело не в нем. Но я тебя предупреждаю: если там действительно каким-то боком органы – на. меня не-рассчитывай. Они для меня хоть и бывшие, но все равно – „свети В отличие от тебя.

– Договор в силе, – подтвердил Гольцов без малейшего колебания, – Я все помню. Занимайся своим делом и, если что, – сразу звони. Будь здоров!

Славич раздраженно швырнул трубку на рычат, но пока шел к машине, немного поостыл. Прежде чем Славич не доказал свою правоту, работа не закончена, и злиться на Гольцова нет оснований. Лад, но, приговаривал он, трогая машину, доказать

тебе надо? Докажем!

Пока он ехал в Спартаковский переулок, на город надвинулась тяжелая черная, туча. Раскаты грома доносились в салон машины даже сквозь уличный шум. Первые капли дождя испарялись, едва соприкоснувшись с раскаленным асфальтом, но когда Славич остановил «БМВ», ливень уже молотил ровно к мощно, вмиг разогнав прохожих в укрытия. Спрятавшись под зонтиком, Славич успел добежать до подъезда еще до того, как улицы превратились в мутные реки.

– Как вы рано сегодня ушли, – удивилась Елизавета Петровна. – Я даже и не слышала. Что же вы без чая, без завтрака?

I – Не беспокойтесь, все нормально, – сказал Славич,

– Бы сегодня будете перебираться? – спросила она. – Тогда вам нужно дать ключи.

– На днях. Нужно кое-что завершить.

– Может быть, вы напрасно так сразу заплатили? – забеспокоилась хозяйка. – Вот когда переедете окончательно…

– Все в порядке, Елизавета Петровка, все это мелочи… Скажите, – а вы не знаете, кто эти люди, которые купили квартиру снизу?

– Вот этого я не могу сказать, Игорь. Я сама их видела всего раза два, когда они к Инне Моисеевне приходили. Плохого ничего не могу сказать, с Инной они поступили совершенно честно, заплатили все деньги и за квартиру, и за дачу. Вероятно, богатые современные молодые люди.

– За дачу?

– Ну конечно. Инна уезжала насовсем. Долго не могла решиться, хотя дета ее уже давно там, несколько лет, ц все время ее звали тс себе. Но она боялась. А дача у нее прекрасная – старый дом._? очень большой, с печью, с мезонином. И участок – очень большой, просто огромный, такие участки давали очень давно и теперь уже не дают. Я была там несколько раз, она меня приглашала. Мы с ней в этом доме прожили вместе пятьдесят лет… Но в конце концов дети ее уговорили и она все продала. Очень удачно, что купили у нее все сразу… А где ваши очки, молодой человек? – внезапно спросила она, и Славич смущенно заерзал на стуле.

– В машине оставил, – сказал он и зачем-то добавил: – Такой дождь на улице поливает.

– Может быть, чаю хотите? – предложила Елизавета Петровна.

– Нет, спасибо… Скажите, Елизавета Петровна, а где эта дача находится?

В Удельной. Знаете, следующая станция за Малаховкой. Лесная улица, дом, кажется, шестьдесят пять. Далековато от станции, но для молодых ног сущие пустяки. А что, это вас интересует?

– Да так, – махнул он рукой, испытывая отвращение от нс обходимости что-то придумывать и врать этой старушке. – Просто… в общем, мне нужно посмотреть.

Она негромко рассмеялась.

– Вы знаете, Игорь, я так и поняла. Я сразу увидела, что они вас интересуют. В людях я разбираюсь немного. Мой второй муж был очень похож на вас. Он работал… Впрочем, это неважно, это было так давно, сразу после войны. Может быть, все-таки чаю?

– Вы меня извините, Елизавета Петровна, – сказал Славич, – мне нужно срочно ехать.

– Дождь ведь какой, Игорь. Намокнете.

– У меня зонтик. И машина… Вот что я хотел сказать: напрасно вы так легко открываете дверь кому попало. Сейчас полно бандитов. Многие за квартирами охотятся. Особенно если живет одинокий пожилой человек.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Кому попало я не открываю. И квартира давно уже на внучку переписана. Вот помру – она сюда переедет. Так что вашим бандитам делать тут нечего. Богатства я не нажила…

Дождь все еще поливал вовсю, хотя первоначальная его ярость уже ослабла. Вода текла по мостовой вровень с тротуарами. Поколебавшись секунду, Славич снял кроссовки с носками, закатал брюки и пошлепал к машине босиком, морщась, когда под отвыкшую от земли подошву попадал камешек.

Дача. Странно. Квартира – это понятно, дача – нет. Может, милицейское начальство ее себе иод шумок загребло? Надо на эту дачу посмотреть. Там все, возможно, и разъяснится окончательно.

По городу ездить в сильный дождь особенно неприятно. Полуослепшие машины забрасывали друг другу стекла грязными брызгами из-под колес. Весь транспорт города, казалось, сбился в одну большую стаю, до смерти перепутанную 1розой. Сквозь частый росчерк дождя Славич с трудом выбрался на Волгоградский проспект, машин там было поменьше, но расслабиться он смог, лишь миновав Кольцевую автодорогу. Вдавил педаль газа посильнее и с опаской отпустил: мощный «БМВ» мгновенно разогнался до ста тридцати километров. Славич решил не спешить, дорога была очень мокрая.

Когда-то ему уже приходилось ездить в Удельную, и путь он помнил хорошо, не проскочил даже малозаметный поворот к железнодорожному переезду. Возле станции развернулась обширная и бойкая толкучка, разогнать которую не мог даже ливень. К слову сказать, дождь уже перестал, и многокилометровый грозовой фронт, накрывший разом полгорода с пригородами, уплывал своей воздушной дорогой и на горизонте уже заблестело отмытой небесной голубизной.

Дальше Славич решил двигаться пешком, оставив «БМВ» на платной стоянке возле толкучки – ^ земляной площадке с забросанными кое-где битым кирпичом грязными ямами, но зато обнесенной толстой цепью, которую охраняли два мускулистых олигофрена в камуфляжной форме. Славич взглянул на их лица и лишь горестно вздохнул: Господи, откуда же повылазило сразу столько!

Он оплатил стоянку на пять часов вперед и спросил, как добраться до Лесной улицы. К его удивлению, олигофрены объяснили дорогу довольно толково. И на том. спасибо. Путь занял минут двадцать. Асфальтовая дорожка сменилась грунтовой, чавкающей под ногами обильно пропитавшей ее дождевой влагой. Славич обходил лужи по мокрой траве, и очень скоро его кроссовки вымокли насквозь.

Елизавета Петровна была не права, когда говорила, что тагах больших участков теперь не дают. Теперь-то как раз дают что хочешь, только плати деньги, но при всем при том участок дома шестьдесять пять действительно был не маленький. Он располагался чуть в стороне, отделенный от соседних болотистой ложбинкой, по дну которой протекал ручей. Толстые стволы старых сосен почти полностью скрывали дом. Славич потянул калитку и увидел, что она заперта на висячий замок. Хозяев на даче не было. Из-под ворот тянулись следы автомашины, уехавшей отсюда задолго до начала дождя.

Он огляделся – вокруг никого – и, не особо задумываясь, махнул через забор. Ничего такого, наскоро придумывал Славич, приехал к товарищу на дачу, давно уже не бывал – и вот ошибся немного участком…

Он обошел дом по периметру. Окна нижнего этажа были закрыты изнутри толстыми ставнями. Складывалось впечатление, что тут давно никто не живет, и если бы не следы автомашины да

относительно свежий сигаретный окурок около фундамента, Славич так бы и подумал.

Между стенкой небольшого сарайчика и забором он обнаружил деревянную лестницу и удовлетворенно хмыкнул. Не слишком длинная, но достать до окон второго этажа с нее можно. Он не колебался: с соседних участков дом совершенно не просматривался, а приближение хозяев он надеялся услышать заранее и успеть удрать. Ступеньки грустно поскрипывали под ногами, но держали, Славич добрался до окна и убедился, что ему опять повезло. Плотно прикрытая створка не была заперта на шпингалет.

* * *

Встретить Элку именно здесь я не ожидал. К счастью, я увидел ее первым и тут же позорно отступил, укрывшись за киоском. Я почувствовал, как внезапно противно ослабли ноги, а в горле разлилась сухая горечь. Покачивая стройными бедрами в черных колготках, Элка выходила из дверей бандитского кабака с красивым названием «Каравелла». На Элке было черное платье, облегающее ее фигурку как чулок и едва прикрывающее трусишки. Это ее платье я любил и ненавидел, она выглядела в нем сверхсексуально, и каждый встречный мужчина обязательно таращился на нее липким раздевающим взором. Я сам смотрел на нее точно гак же, но всех остальных был готов убить. Глаза Элки блестели, она раскраснелась и явно была в легком подпитии, а рядом с ней, лапая за талию, шагал мужик в отличном вечернем костюме и галстуке-бабочке под жирным подбородком. Рука мужика как бы нечаянно скользила по Элкиному боку, то поднимаясь вверх и касаясь груди, то опускаясь до ягодицы, он шептал ей что-то отвислыми мокрыми губами в самое ухо, а Элка откидывала назад голову и хохотала. Ей было сейчас хорошо. Намного лучше, чем мне.

Подойдя к краю тротуара, мужик жестом хозяина жизни подозвал ожидавший его голубой «ситроен». Шофер услужливо распахнул перед ними заднюю дверцу, и губастый помог Элке влезть в машину, успев между делом похотливо облапать ее с ног до головы. Элка не возражала. Лишь кокетливо шлепнула его по жадной пухлой руке, бесцеремонно шарящей по телу как по собственной территории. Дверцы хлопнули, «ситроен» отчалил, увозя Элку с губастьШ прочь из моей жизни.

Я полез в карман за сигаретами и обнаружил, что у меня дрожат руки. Надо было что-то сделать сейчас. Наверное, надо было выпить. Я шагнул к киоску и остановился. Пить не буду. Пить ни в коем случае нельзя. Ехать домой тоже – я чувствовал, что не смогу просто сидеть is квартире и ждать Элку. Если, конечно, она сегодня вообще явится…

Бутылку я покупать не стал. Выбросил так и не зажженную

сигарету и поехал к сестре.

Китаец залег на дно в подмосковном Павловске. Впрочем, определение «залег на дно» можно было применять лишь чисто условно. Город Павловск был известен большим оборонным заводом, выпускавшим, помимо средств массового уничтожения человечества, отвратительного качества велосипеды. Известен он был также расположенным неподалеку водохранилищем, на которое столичные жители летом ездили купаться, а зимой – ловить рыбу. Теперь же Павловск был славен тем, что власть в нем окончательно и бесповоротно перешла в руки мафии. Но знали об этом немногие, а кто знал – помалкивал. Одних существующее положение устраивало, другие просто боялись.

Павловская группировка бандитов одной из первых в стране реализовала на практике несложную истину: власти бояться не нужно, ее следует покупать. В соответствии с этим тезисом власть в Павловске была скуплена на корню от мэра и начальника милиции до последнего постового милиционера. Каждый из них имел свою долю от бандитского пирога и старательно защищал существующее положение. Об этом мы прекрасно знали и в бессилии скрежетали зубами. Официально в Павловске преступность почти не существовала. Показатели раскрываемости преступлений были просто блестящими, все квартирные хулиганы неизменно привлекались к строгому суду. Одно исключение, впрочем, было – розыск пропавших без вести. В Павловске не часто случались убийства, люди просто исчезали без следа.

Год назад вот так же бесследно исчез перед самыми выборами кандидат в мэры, поддерживаемый довольно большой группой коммерсантов, очумевших от бандитского всевластия, местной интеллигенцией и трудовым коллективом закрытого НИИ. Скандал поначалу был большой, две недели об исчезновении писали все центральные газеты, но постепенно все успокоилось. Мэром же избрали независимого кандидата Машукова, который легко переиграл бывшего предгорисполкома – главного соперника исчезнувшего лидера местной оппозиции. Эта операция, простая, как ореховая скорлупка, подвела итог долгому спору между демократами и коммунистами. Ни тем, ни этим в Павловске ничего не перепало.

Итак, Китаец сидел в Павловске на одной из своих квартир под надежной охраной боевиков и местной милиции, пережидая,

пока ситуация сделается менее напряженной. Рамзее должен был привести нас к нему и сделал это, хотя уже после смерти. Сейчас мы знали о Китайце все необходимое, чтобы поставить окончательную точку в его бандитской карьере.

На шоссе при въезде в город стоял усиленный милицейский пост. Трое автоматчиков в бронежилетах вели выборочную проверку автотранспорта. Мои старенькие «жигули» им не приглянулись, и это было хорошо. Чем меньше сегодня будут обращать на меня внимания, тем лучше. В городе я немного поколесил по улицам – не только ради страховки, но и затем, чтобы получше изучить местность, и к месту встречи со Стариком подъехал с небольшим опозданием.

Возле универмага на центральной площади было много людей и много машин, место для стоянки нашлось не сразу. Я шел, отыскивая в многоколесной толкучке машину Старика, но он заметил меня первым и дал для ориентира короткий гудок.

В машине их было двое – Старик и худощавый парень с острым и будто застывшим в постоянном напряженном сосредоточении лицом. Он называл себя Гонта, под этим именем я его знал и не требовал большего. – Гонту к нам привел Старик, их знакомство началось лет десять назад еще во время афганских событий и возобновилось после случайной встречи на московской улице. Я знал Гонту лишь со слов Старика, но он поручился за него, и этого было вполне достаточно.

– У вас все нормально? – спросил я, забравшись на заднее сиденье.

– На въезде пост, – озабоченно заметил Старик. – Если начнется крупный шухер, это может осложнить ситуацию.

– Я видел. Не думаю, что они так быстро отреагируют. Минимум полчаса в запасе у нас будет. А то и весь час. Главное – на месте не застрять. С точкой все в порядке?

– Мы вчера проверяли. Отличная точка, лучше некуда.

– Как настроение, Гонта? – не удержался я от вопроса и тут же пожалел.

– Ты прямо как замполит, – скулю усмехнулся он. – Не беспокойся, нормальное настроение.

– Слушай-ка, – сказал Старик. – А с этой шестеркой что будем делать?

– Ничего, – ответил я после короткой паузы, – На базу мы его в багажнике привезли да с завязанными глазами. Вывезти точно так же подальше и отпустить. Он же практически ничего не видел. И никого.

– Он тебя видел, – возразил Старик. – И Шурика.

– Ну и что? Куда он с этим пойдет? К– своим – и то вряд ли

вернется после того, как своего шефа заложил. И в милицию ему попадать не рекомендуется: за Рамзеса его по головке гладить не станут. Нужно ему дать немного деньжат на билет до Сочи, и пусть дует. Думаю, больше мы о нем никогда ке услышим.

– Я против, – угрюмо сказал Старик. – Нельзя его отпускать. Свои его найдут рано или поздно. А он тебя знает.

– Ну и пусть знает. – Этот разговор начинал меня слегка беспокоить. Я не хотел лишней крови. – Что он может сделать? Даже если его свои раскрутят, вытащат все из него – дальше что?

– Дальше то, что ты, а значит, и все мы окажемся засвечен-

I чыми.,

– Мне тоже это не нравится, – произнес Гонта, не поворачивая головы. – Он знает тебя, ты – Старика и меня. Вот ты, наверное, все продумываешь, пальчики, наверное, в своей машине как следует протер – и правильно сделал, кстати, – а там уже будут не пальчики, а полный расклад. Нельзя его отпускать – это же ясно.

Я стиснул зубы. Они оба были правы, я не желал такой пра-воты и все же понимал, что возразить мне нечего.

Война идет, парень, – сказал Старик, – ты же сам об этом постоянно твердишь. Либо мы их, либо они нас. Да ты и сам все прекрасно п'онимаешь, чего тебе объяснять…

– Хорошо, – мой голос прозвучал глухо. – Все правильно, я согласен. Закончим здесь, сразу поедем на базу. Кто там сейчас с ним?

. – Никого, – ' усмехнулся Старик. – Зачем лишний народ в куре вводить.

Я удивленно посмотрел на него.

– Не беспокойся, он в подвале, упакован как надо.

– А если будет орать?

– Там ори – не ори…

Я остался в машине Старика, а они пошли в мою. Гонта шел, будто гулял, безмятежно помахивая черным чемоданчиком, очень похожим на самый обычный «дипломат».

Четырехкомнатная квартира Китайца находилась в шестнад-i; гштажном доме на центральной улице, естественно носившей имя пролетарского вождя. Впрочем, кажется, ее собирались скоро переименовать в соответствии с новыми временами. Дома отделяли от улицы газончики с низким кустарником и боковые аллейки, на которой я и остановил машину. Подъезд Китайца был от меня в двухстах метрах и просматривался отлично. Отсюда я хорошо видел и дом напротив – восьмиэтажный параллелепипед с черными проемами чердачных окон под самой крышей. Я включил портативную рацию на прием и стал ждать.

Через какое-то время я услышал слегка искаженный эфиром голос Гонты.

– Я на месте.

– Понял, – ответил я и вышел из машины.

Телефон-автомат был напротив. Как ни странно, работал он не на жетонах, а на рублевых монетах. Не успели еще переделать.

– Хозяина позови, – приказал я, услышав в трубке гортанный голос.

– Зачем тебе хозяин?

– От Тимура есть вести.

На том конце озадаченно цокнули языком.

– Говори, какие вести. Я хозяину потом скажу.

– Тебе говорить не буду. Вести не очень хорошие. Пусть хозяин подойдет.

Несколько десятков секунд я слышал невнятно бубнящие голоса – микрофон трубки был зажат рукой, потом раздался хорошо знакомый мне голос Китайца, слегка гнусавый из-за перебитого когда-то и неправильно сросшегося носа.

– Что ты хочешь?

– Твой Тимур у нас. Очень боится, просит денег, хочет уезжать.

– Деньги всем нужны, – сказал Китаец. – У кого у вас? Ты кто такой?

– По телефону не буду, – сказал я. – Приезжай к вокзалу, я жду в ресторане, там и поговорим.

– Мой кунак к тебе приедет, – сказал Китаец после короткого раздумья. – Как ты выглядишь?

– Пусть не трудится, я с ним разговаривать не буду. Я к тебе приехал и буду говорить только с тобой. Разве не ясно, почему?

– Почему Тимур сам не звонит? – спросил Китаец, и я, засмеялся в трубку,

– Потому что он у нас. Ты что, не понял? Его ищут, а мы его пока прячем. Если с тобой не договоримся, прятать больше не станем – тогда менты его сразу подберут, можешь мне поверить.

– Зачем подберут? Что ты такое говоришь, я тебя не понимаю. Если Тимур попал в какую-то неприятность, при чем тут я?

– Как хочешь, – равнодушно сказал я. – Буду ждать тебя в ресторане ровно час. Когда приедешь – я сам к тебе подойду. Привези тысячу баксов – это мне за работу. А для Тимура – сколько сам захочешь.

– Я тебя совершенно не понимаю… – начал было Китаец, но я уже повесил трубку.

Ровно через пять минут из подъезда на улицу выскочили четверо. Хлопнув дверцами иномарок, умчались в сторону вокзала, сопровождаемые визгом покрышек. Я поднес ко рту рацию.

– Охрана пошла вперед.

– Я видел, – мгновенно отозвался Гонта,

Невольно я посмотрел на чердачные окна дома напротив, но ничего там не разглядел.

Время будто растянулось. Секундная стрелка тащилась по циферблату неимоверно медленно, подолгу цепляясь за каждое деление. Мне показалось, что она замерла в тот момент, когда в дверях, сопровождаемый охранниками, появился Китаец; Тончайший белый костюм облегав' его плотную приземистую фигуру. Один из охранников бросился вперед, чтобы подогнать, поближе «мерседес». Китаец неподвижно стоял на краю тротуара, перебирая в руке агатовые четки, и вдруг отшатнулся назад. Я увидел алое пятно на белой ткани пиджака и услышал странно слабый звук выстрела. Второй выстрел прозвучал почтй без интервала, голова Китайца дернулась вверх, из-под подбородка выхлестнул фонтан крови. Пуля попала ему точно в горло, он упал – на спину, словно деревянная кукла, не сделав более ни единого движения, и это означало, что Китаец мертв.

Его охранники бестолково метались, размахивая пистолетами и безуспешно пытаясь определить, откуда– стреляли. Вдруг они скопом кинулись через дорогу, но совсем не к тому дому, а к густому кустарнику на пустыре левее. Лишь один из них, – отделившись, от общей группы, почему-то побежал' к восьмиэтажке, и это ^:мне не понравилось.

[Я вырулил на дорогу и поехал за ним. Охранник уже добежал до угла, и я понял, что если он сейчас забежит во двор, то увидит Старика и Гонту. Допустить это было нельзя.

Я резко вывернул руль и вдавил педаль газа:-Машина выскочила на тротуар и с отвратительным влажным звуком врезалась сзади в бегущего, его отшвырнуло в сторону, пролетев но воздуху, он без движения рухнул на тротуар. Пока мне везло: улица была абсолютно пуста от машин и пешеходов, остальных охранников скрывал дом.

Глянув в зеркало на ближайшем перекрестке, я увидел «жигули» Старика, неторопливо следующие за мной…

* # *

Здесь было очень много пыли, на этой даче, особенно на втором этаже, и здесь давно но бывало женщин. Дом, однако, выглядел обитаемым. На одной из кроватей, небрежно накрытой покрывалом, подушка еще хранила отйечаток чьей-то головы.

По скрипящим ступеням Славич спустился на первый этаж, такой же неприбранный – логово людей, абсолютно равнодушных к уюту. Он привычно порылся в ящиках и шкафах, не обнаружив ничего интересного. Вошел на кухню и замер на пороге, уловив какой-то слабый и непонятный звук. Некоторое время он стоял не шевелясь, напряженно вслушиваясь, и когда уже решил, что ему просто почудилось, звук повторился.

Славич не мог определить ни природу, ни источник этого странного звука, едва различимого в почти абсолютной тишине – как если бы щенячий визг пополам с воем электропилы слушать через трехметровый слой ваты.

Но звук раздался вновь, и теперь Славич понял, что идет он откуда-то снизу. Славич присел на корточки, внимательно изучая пол, и вскоре обнаружил в самом углу кухни узкую щель подвального люка и утопленную в дереве металлическую пластину с круглой прорезью. Он поддел лезвием ножа – пластина, щелкнув, встала торчком. Без особого труда откинув крышку, Славич увидел под ней еще один люк, теперь уже с обычной ручкой, запертый зачем-то на задвижку. Этот люк оказался неожиданно массивен. Не оценив на глаз его тяжести, Славич едва не клюнул носом вниз после первого рывка. Чертыхнувшись, он ухватился теперь уже обеими руками и отвалил крышку. Снизу шибануло густой вонью экскрементов и мочи. Славич брезгливо поморщился и, подсвечивая фонариком, начал спуск.

Подвал был громадный – едва ли не в половину фундамента – и глубокий: Славич мог стоять тут не наклоняя головы. У дальней стены тонкий луч фонарика высветил мощную металлическую кровать и распростертое на ней тело. Лежащий слабо шевельнулся, издав тот самый скрипящий звук. Проведя лучом по стене, Славич отыскал выключатель, который заставил вспыхнуть лампу, свисающую с потолка на шнуре.

Человек на кровати был прикован к толстым прутьям наручниками за руки и за ноги. Его глаза и рот были заклеены лейкопластырем. На джинсах темнело мокрое пятно. Славич потянул за край пластыря. Человек дернулся и заскулил.

– Терпи, дружок, – сказал Славич, отдирая пластырь вместе с частью бровей. – По-другому все равно не получится.

Второй пластырь отклеился легче.,

– Ты кто такой? – спросил Славич, вглядываясь в распухшее от синяков и ссадин лицо. – Что здесь делаешь?

– Фа-те-ты, – прохрипел человек, безуспешно пытаясь что-то выговорить пересохшим ртом.

– Сейчас. – Славич поднялся наверх и вернулся с большой кружкой воды.

Зубы прикованного жадно стучали о металлические края, он пил воду огромными глотками с рычанием, стонами и всхлипами, потом бессильно уронил голову и некоторое время переводил дух.

Порывшись в карманах, Славич извлек согнутую проволочку и начал ковыряться в замке наручников, но пленник открыл налитые кровью глаза и довольно внятно произнес:

– Ключ на полке.

На широкой доске, прикрепленной к стене погреба стальными уголками, Славич действительно отыскал ключ. Освобожденный пленник медленно спустил ноги на пол и сел.

– Ты кто? – спросил Славич.

– А ты? – ответил тот вопросом на вопрос.

– Кто тебя здесь приковал?

– Суки, – сказал пленник и тоненько завыл. По синим от ушибов и щетины щекам покатились слезы. – Что делают, су-у-ки!

– Да кто же? – допытывался Славич.

– С-су-ки, – рыдал пленник, – менты поганые!.. Козлы! Всех замочу-у!

Славич с некоторым усилием определил, что ему года двадцать три – двадцать пять.

– Какие менты? Что ты плетешь?

– Такие… А ты сам, ты! Тоже, падла, из этих! – истерически крикнул парень, мгновенно переходя от обиды к агрессии.

От этого неожиданного крика Славич вздрогнул, чуть отпрянул, и парень отчего-то решил, что Славич его боится.

– Ты кто, гад? Говори! – вскочил он.

Славич посмотрел на него с удивлением. Бить его в такой ситуации было просто жалко. Он просто схватил очумевшего пленника за нижнюю челюсть и толкнул на кровать. Тот лязгнул зубами и смолк.

– Давай, рассказывай, – сказал Славич довольно миролюбиво. – Только не дергайся больше. Я его освободил, а он бросается, щенок неблагодарный. Смотри, а то могу обратно упаковать.

– Ты чего, мужик, – испуганно сказал парень. – Это я так… нервы. Сутки тут лежу.

От жалости к себе он вновь всхлипнул и сморгнул слезу.

– Менты, – проговорил он. – Схватили, привезли сюда… Били, гады, беспредельщики.

– Где схватили? За что?

– Да ни за что, – ответил парень, бросив на своего освободителя быстрый взгляд.

– Прямо так ни за что? – удивился Славич, поняв, что толку из этого разговора не будет.

– Ни за что, – упрямо повторил парень. – Ты что, не знаешь их, гадов? А ты сам кто такой?

– Я тут случайно… Сосед. Услышал, как ты тут стонешь, и зашел.

– А!.. – парень вдруг с тревогой выпрямился. – А где эти?

– Хозяева, что ли? Откуда мне знать! Скоро придут, наверное.

Парень вскочил и шатнулся на не отошедших еще ногах.

– Слушай, мужик, давай скорее отсюда. А то они и тебя тут…

Они выбрались наверх, Славич хотел было закрыть подвал,

но передумал. Такая аккуратность была как-то неуместна.

– Мужик, спички есть? – лихорадочно спросил парень. – Дай спички. Запалю тут все на хрен!

– Я тебе запалю, – пообещал Славич. – Ты меня просто разочаровываешь. Не зря ли я тебя, дружок, оттуда вытащил? Иди наверх спокойно, там через окно на лестницу…

Они выбрались во двор. Славич аккуратно прикрыл окно и отнес лестницу на прежнее место. Пусть хозяева немного поломают голову над тем, как пленнику' удалось сбежать.