Текст книги "Мертвых не судят"

Автор книги: Борис Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

– Что так долго? – почти любезно осведомился широколицый парень, когда Быков с Озодом выбрались из кабины.

– С дороги сбились, – буркнул Быков.

– Шутит, – невозмутимо объяснил широколицый своему телохранителю. – Веселый человек – легкий человек. Хорошо. Ну как? Подумали?

– Что мы можем думать, уважаемый? – сказал Озод. – Мы не думаем, мы товар везем. Отдай документы, пожалуйста.

– Значит, не думаете, – медленно повторил тот. – Плохо, очень плохо. Придется Рахиму помочь вам вспомнить.

Он показал кивком на телохранителя, меланхолично сжимавшего и разжимавшего огромные кулаки.

– Я клянусь Аллахом… – начал Озод, приложив руку к сердцу, но закончить не успел.

На площадку с резиновым визгом протекторов ворвались две машины, из которых горохом посыпались мускулистые тренированные молодцы. Здоровенный, но глупый Рахим не сумел правильно разобраться в ситуации. Он попытался изобразить готовность принять бой и немедленно получил короткой дубинкой по могучей загорелой шее. Удар был настолько силен, что сбил его с ног. Рахим свалился на четвереньки, тяжело и тупо мотая башкой. Больше желающих оказать сопротивление не нашлось.

– Ну, – нетерпеливо сказал широколицему один из вновь прибывших. – Где документы? Зачем чужое брал?

– Здесь документы, – отвечал широколицый довольно спокойно. – Вот, пожалуйста. Не надо волноваться.

– Не надо, – согласился его собеседник и крутанул в воздухе дубинкой. – Давай!

Широколицый протянул бумаги. Озод агрессивно прыгнул вперед и вырвал их у него из рук.

– У, шайтан! – Он погрозил широколицему кулаком. – Это тебя Аллах наказывает!

Широколицый ответил равнодушным взглядом.

– Возможно, мы были не правы, – сказал он тому, что с дубинкой. – Возможно, мы немножко ошиблись, мы проверим. Но так нельзя, брат. Нельзя так с нами обращаться. Неужели ты не знаешь?

– Учить меня будешь? – недобро прищурился тот.

– Мы друг с другом не ссорились, – продолжал широколицый. – Потому что ссориться плохо. Вредно для здоровья. А теперь ты нас так обидел… Я понимаю, тебе так приказали. Правда, это уже другой разговор, он еще состоится, просто я тебе хочу сказать: никогда не торопись, очень хорошо подумай.

Парень с дубинкой не то чтобы испугался этих полускрытых угроз, но действительно слегка задумался. Быков увидел, как по лицу его пробежала короткая тень сомнения.

– Ладно, – сказал он, – мы твои жалобы отдельно рассмотрим. А пока помолчи немного от греха.

Широколицый понял, что перегибать палку нельзя, пожал плечами и отступил на шаг. Парень повернулся к Озоду.

– Ну что, экспедитор, твои бумаги в порядке?

– Все в порядке, спасибо, брат, – подтвердил Озод.

– Тогда давай, трогай. И не тяни. Велено передать, что сильно опаздываешь. Из графика вышел. Смотри, сгорит товар…

На повороте дороги Быков оглянулся и увидел, что противники не спеша рассаживаются в свои машины. Инцидент завершился почти мирно.

– Я и не знал, что твой Роберт Ганиевич специальную охрану держит, – сказал Быков.

– Это люди не его, а Джумы Ахмадовича.

– Вот как, – хмыкнул Быков. – Роберт, значит, возит, а Джума охраняет. Не дорогой ли виноград получается?

– Джума Ахмадович просто помогает, – возразил Озод. – Он друг Роберта Ганиевича.

Быков попытался осмыслить происшедшее. Забота Роберта о своем товаре вполне понятна. Участие Джумы – нет. Всех этих сказок о бескорыстной дружбе акул капитала Быков наслушался досыта. Значит, Джума имеет свой интерес. И этот интерес настолько велик, что Джума не задумываясь пошел на конфликт с другим местным королем. Быков знал, что в этих местах воевать не любят – не выгодно экономически. Шуметь, кричать, топорщить усы – сколько угодно, но до определенного предела, который все конфликтующие стороны стремятся не переступать. В данном случае, по мнению Быкова, предел этот был, несомненно, нарушен. Ради чего?

– Озод, ты моего приятеля, случайно, не встречал? – спросил Быков. – Тоже где-то у вас шоферил. Владимиром зовут.

– Как фамилия? – Озод пребывал в хорошем настроении и был готов с удовольствием поддержать беседу.

– Да кто его знает, зачем мне его фамилия. Емельянов, кажется. Я просто так спросил. Мы с ним пару раз в рейс ходили на Север. Высокий такой, белобрысый.

– Худой? – пожелал уточнить Озод.

– Был худой, если на ваших харчах не отъелся.

– Знаю, – неожиданно сообщил Озод. – Правильно, Володя его звали. Только он уже не работает. Из рейса не вернулся. Там уволился.

– Уволился или уволили? – спросил Быков. – Кто же машину обратно повел? Значит, и я тебя могу в Москве бросить?

– Нет, – несколько озадаченно возразил Озод. – Если ты обратно не погонишь, то деньги не получишь. Расчет у нас всегда в конторе.

– Почему же тогда Володьке так повезло?

Озод задумался, по его лицу пробежала тень.

– Наверное, так договорился, – сказал он наконец с неохотой.

– Как договорился-то?

– Не знаю, – разговаривать на эту тему Озоду вдруг отчего-то расхотелось. – Я простой экспедитор, откуда я могу знать!

– Ну и ладно, – махнул рукой Быков. – Уволился, так уволился. У него напарник надежный был? В смысле как водитель?

– А-а, – пренебрежительно протянул Озод, – ему ишака доверить и то страшно. Совсем плохой водитель, за права в два раза дороже платил, чем положено.

Быков не смог сдержать улыбки. Возможность получения водительских прав без взятки Озод просто не оговаривал.

– Как же он доехал?

– Он… – Озод запнулся и закончил с внезапным раздражением: – Не знаю, как доехал. Ничего я не знаю.

Быков прекратил расспросы. Озод, несомненно, о чем-то слышал. Вряд ли он был в курсе исчезновения Емельянова, но стремление избежать этой темы было не случайным.

Скорость упала, и Быков переключил передачу. Начался многокилометровый извилистый подъем на перевал. Три тысячи триста метров над уровнем моря в наивысшей точке. Двигатель ревел с чугунной непреклонностью, этот мощный ровный звук успокаивал Быкова, отгоняя тревожные мысли. А Озода погрузил в дремоту: покосившись вправо, Быков увидел, что его напарник мирно клюет носом.

Ночная темнота, как всегда, пришла почти мгновенно. Будто кто-то огромный и невероятно сильный одним мощным рывком сменил заставку на картине мира. Встречных машин не попадалось, это избавляло Быкова от необходимости то и дело переключать дальний свет. Быков думал о том, что скоро им придется пересекать границу очередной суверенной республики, и был этим несколько озабочен. Пересекать границы здесь лучше в дневное время.

Первый дорожный патруль сопредельного государства Быков увидел издалека. Два милиционера стояли у мотоцикла с коляской. На плече одного из них болтался автомат без приклада.

Быков остановил машину и спрыгнул на теплый асфальт.

– Покажи права, – без лишних разговоров потребовал автоматчик. – Что везешь?

Оба члена патруля имели густые черные усы. Каждый солидный, облеченный властью человек в этих краях непременно носил густые усы. Если они росли, конечно.

– Виноград везем, – сказал Быков, протягивая бумаги.

Принять бумаги начальники отказались.

– Проверять будем, – сказали они.

– Пожалуйста, – устало согласился Быков.

– Разгружай! – скомандовал автоматчик.

– Как?! – от неожиданности Быков разинул рот. – Куда разгружать?

– Сюда, – представитель власти топнул ногой по асфальту. – На дорогу. Мы все должны посмотреть. А потом обратно погрузишь.

– Ты чего, командир, – не поверил Быков. – Тут же сутки надо корячиться. У меня грузчиков нет.

Автоматчик сделал шаг вперед, и Быков ощутил густой запах свежевыпитой водки.

– Если нужно, будешь и сутки, – сказал он и похлопал ладонью по автомату.

– Я тебе не грузчик, командир. – Быков уже не мог удержать накопившегося за день раздражения. – Я – шофер. Меня баранку наняли крутить.

– Не подчиняешься, – обрадовался командир. – Тогда с нами поедешь. Экспертизу будем делать. Ты пьяный, наверное, раз не подчиняешься.

Быков медленно и глубоко вдохнул душный ночной воздух и так же медленно выдохнул.

– Я все понял, командир, – сказал он, поворачиваясь к машине. – Эй, Озод, иди сюда, тут проблемы возникли по твоей части.

Давно уже проснувшийся Озод бдительно следил за развитием событий и тут же занял место на сцене действия. А Быков привычно отошел в сторонку, делая вид, будто проверяет скаты. Минуты две он добросовестно пинал тугую резину, пока Озод не позвал его обратно.

Едва они отъехали, Озод накинулся на Быкова с упреками.

– Зачем ты спорил?! – кричал он. – Никогда нельзя спорить! Лишние сто рублей пришлось заплатить!

– Да я не спорил вроде, Озод, – попытался оправдаться Быков.

– Как не спорил! – возмутился тот. – Раз лишние сто рублей взяли, значит, спорил.

Этот аргумент относился к категории неотразимых, и Быков промолчал. Но Озод еще долго не мог успокоиться.

– Один раз когда ехали, был шофер Леша. Тоже русский и тоже спорить любил. Тогда этот самый старшина его на экспертизу повез. Тут недалеко, я тоже поехал. Леша вообще не пил, совсем ни грамма. Ему доктор трубку дал, и Леша подул – ничего трубка не показала. Тогда старшина трубку взял и сам в нее подул – трубка вся зеленая стала, как трава, а он доктору показал и говорит: видишь, какой пьяный водитель, оформляй протокол! Тогда я двести рублей лишних ему платил и еще пятьдесят доктору. Вот как вредно спорить!

– Ладно, Озод, – примирительно сказал Быков, – ты прав. Не буду больше спорить.

В этих разговорах Быков как-то пропустил момент, когда они миновали наивысшую точку перевала, и лишь по изменившемуся тону двигателя понял, что машина покатила вниз.

– Послушай, Озод, – задал Быков давно интересовавший его вопрос, – смотри, как получается: мы и тысячи километров не проехали, а ты уже полштуки выложил. Ехать-то еще сколько! Если так дальше пойдет, в конце пути на каждый килограмм винограда такая накрутка получится, что его и не продать.

– Продадим, – уверенно ответствовал Озод. – Это только у нас так дорого ехать, а в России ГАИ хорошая, совсем мало берет, если ничего не нарушаешь.

Ночь сделалась угольно-черной, машина двигалась словно бы внутри тоннеля, вырубленного светом фар в монолите мрака. Постепенно Быков начал испытывать все большую усталость – уже более десяти часов он находился за рулем. Однако предложение остановиться на ночлег вызвало у Озода сильнейший протест.

– Нельзя, Костя, – горячо заговорил он, – тут очень опасные места. Нужно обязательно доехать до города, только в городе можно ночевать.

В зеркальце заднего обзора блеснули огни. Их догоняла легковая машина. Озод заметил, встревожился и зачем-то сказал:

– Только не останавливайся, пожалуйста, Костя!

На относительно прямом участке дороги машина – это был старенький «москвич» – обошла трейлер и начала удаляться. Опасения Озода на этот раз были напрасны – обычный ночной путник. Быков прибавил скорость; идти за лидером, ориентируясь на его габаритные огни, было удобно. Но «москвич» постепенно уходил вперед, после каждого нового поворота дороги светлые точки его огоньков оказывались все дальше и, наконец, пропали совсем.

Быков немного увлекся этой недолгой погоней и ослабил внимание к дороге, и когда Озод с неразборчивым возгласом вцепился ему в плечо, Быков до упора вдавил педаль тормоза, не успев толком понять, в чем дело.

Трейлер тяжело остановился метрах в пяти от перегородившего дорогу барьера с листом фанеры, на котором корявыми буквами было начертано; «обиезд. ремонт» – и нарисована стрелка. Быков осмотрелся. Там, куда указывала стрелка, действительно был съезд наподобие грунтовой дороги. Что за черт! Быков был вполне уверен, что шедший впереди «москвич» проскочил этот участок, не снижая скорости.

– Не надо туда, Костя, – опасливо сказал Озод. – Поехали назад.

Развернуть трейлер на довольно узкой дороге было непростой задачей. Не заглушая двигатель, Быков вылез из кабины. Барьер представлял собой длинную жердь на козелках, стоявших по обе стороны дороги. Никаких следов ремонтных работ Быков не обнаружил. Но едва он взялся за жердь в намерении просто отшвырнуть ее в сторону, из темноты шагнули две фигуры. Оба были в клетчатых ковбойках, довольно мятых штанах и сандалетах на босу ногу. На голове одного красовалась милицейская фуражка. Такое сочетание Быкову не понравилось.

– Что случилось, мужики? – мирно спросил он.

– Нельзя туда ехать, – строго сказал обладатель фуражки. – Поворачивай. Вот знак, не видишь?

– Знак вижу, – согласился Быков. – А зачем он? Где ремонт?

– Ремонт. Да!

– Я чего-то не понимаю, – изобразил недоумение Быков, – «Москвич» только что проехал, а мне нельзя.

Неизвестные переглянулись.

– «Москвич» маленький, – объяснил обладатель фуражки, – а твоя машина большая. Нельзя ехать.

– Ты что везешь? – спросил второй.

– Я понял, – кивнул Быков, пропуская последний вопрос мимо ушей. – Сейчас повернем.

Однако его покладистость их немедленно насторожила.

– Сейчас мы тебе дорогу покажем, – сказал один. —Ты сам не найдешь.

– Найду, мужики, – заверил Быков, – не беспокойтесь.

Оба разом шагнули к нему, оказавшись чуть ли не вплотную.

– Ты нас повезешь, а мы тебе покажем, – сказал тот, что в фуражке, и тон его исключал возражения. Рука его как бы ненароком скользнула в карман брюк.

Оба они были чуть пониже Быкова, но плотнее и шире, и выглядели достаточно внушительно. Быков понял, что дальнейшие разговоры излишни. Он развел руки в жесте вынужденного согласия, чуть повернулся и нанес резкий удар ребром ладони в переносицу обладателя фуражки. И сразу же правой второму в челюсть. Этот удар получился несколько неподготовленным, противник лишь отшатнулся назад. Тогда Быков, не давая прийти в себя, ударил его еще раз в то же самое место. Тот без промедления грохнулся на асфальт. Первый сидел рядом со своей фуражкой, издавая сипящие звуки.

Быков взял жердь с фанеркой и отшвырнул с дороги. Помедлив немного, подобрал милицейскую фуражку, осмотрел и запустил в темноту. Потом не спеша залез в кабину.

– Поехали, Костя, скорее, – тоскливо нашептывал Озод.

Чтобы объехать поверженных врагов, пришлось подать трейлер немного назад.

– Ты крутой, Костя, – с уважением сказал Озод, когда спало возбуждение стычкой. – Где так научился?

– В армии, – буркнул Быков. – Откуда они только взялись?

– Местные, наверное, – предположил Озод. – Тут так бывает. Притворяются, что милиция, и грабят. Если бы мы по той дороге поехали, совсем было бы плохо. Убить могли.

– Нет у вас тут советской власти, – в сердцах сказал Быков.

– Ее нигде теперь нет, – с печальным вздохом подытожил Озод. – А дальше еще хуже будет. Закона совсем не стало, никто ничего не боится, все сделались, как шакалы…

Он рассуждал на эту тему еще долго, а когда на дорогу пал рассвет, Быков усадил его за руль, наказав ехать потише, а сам завалился на койку, уснув почти мгновенно и совсем не ощущая тряски.

* * *

Быков проснулся и тут же ощутил страшную духоту, заполнявшую кабину. Он просто плавал в луже собственного пота.

Трейлер стоял с выключенным двигателем, Озода в машине не было. Быков перелез на водительское сиденье и огляделся. Машина стояла на солнцепеке посреди города, который Быков хорошо знал. Огромные здания светлого камня, разнесенные необычно далеко друг от друга, высились по обе стороны широченного проспекта. Проспект этот, возникший когда-то из груды развалин после опустошительного землетрясения как образец современной архитектуры, назывался проспектом Дружбы народов. Это был город Ташкент. Зелень бульваров, фонтаны, яркие цвета национальных одежд. «Сия-ай, Та-а-шкент, звезда Востока, столица мира и тепла!» Деревянные палочки шашлыка по двадцать копеек из дымящихся мангалов, которые прежде стояли тут столь же часто, как сыроежки в подмосковном лесу, ошеломляющее изобилие базара, чайханы, горы плова и ощущение веселого, доброго спокойствия…

Все это было раньше. Быков выбрался из кабины и двинулся по тротуару, осматриваясь по сторонам. Метрах в двухстах обнаружил палатку, от которой вкусно тянуло запахом жареного мяса. Шашлыки в Ташкенте еще водились. Но по тридцать рублей.

Получив две палочки с аппетитными коричневыми кусочками и бутылку теплой воды, он занял свободный столик с краю. Шашлык был превосходен даже в это смутное время, даже в такую жару.

– У вас свободно? – услышал Быков и кивнул, не поднимая глаз.

Подошедший аккуратно поставил на стол свою тарелку, но начинать еду отчего-то не торопился. Быков почувствовал на себе его пристальный взгляд и недовольно посмотрел в ответ.

– Константин? – негромко произнес сосед по столику.

Быков медленно отложил вилку. Перед ним сидел Фазыл Хакимов, в недалеком прошлом Быков знал его как своего коллегу, сотрудника Ташкентского управления внутренних дел.

– Привет, – сказал Быков.

– Ты как здесь оказался? В командировке? – Фазыл был, несомненно, рад встрече, и Быков, насторожившийся поначалу, расслабился и улыбнулся в ответ.

– Можно и так сказать, – ответил он. – Проездом.

– Что же ты не позвонил? – обиженно произнес Фазыл. – Надолго, Костя?

– Я действительно проездом. Приехал утром, уезжаю уже сейчас. Вон мой транспорт у обочины стоит, – показал Быков.

Фазыл посмотрел. Лицо его выразило недоумение.

– Ты уже не в милиции?

– Нет, Фазыл, – мотнул головой Быков. – Ушел я.

– Почему так?

– По-всякому. Долго рассказывать. А ты?

– Я работаю…

– Ну и как?

– По-всякому, – ответил Фазыл его же словами. – Не так, как мы с тобой тогда… Мне очень жаль, что ты ушел.

– Какая разница? – буркнул Быков. – Все равно нам больше вместе не работать. Мы граждане суверенных государств. Да и не дадут.

– Не дадут, – согласился Фазыл. – Особенно, если как тогда… Сейчас о тех временах у нас стараются не вспоминать. Да и повыпускали уже всех, кого мы посадили. Гуляют на свободе, уважаемые люди. Оказалось, все было зря, Костя.

– Ничего зря не бывает, Фазыл. Помнишь, сколько народа к нам приходило? Не в райком свой шли правду искать, а к нам. Со всеми обидами.

– Ну и многим мы помогли?

– Так мы же не райком, – грустно усмехнулся Быков. – Но не зря это было.

– Это ты так говоришь, – сказал Фазыл. – А теперь сам персики возишь.

– Виноград, – поправил Быков. – Тоже дело нужное. Детям виноград полезен…

– Да… А как другие ребята? – поспешил сменить тему Фазыл. – Гена, Вадим, Сергей Иваныч?

– Кто как. Сергей Иваныч на пенсии. А Гена с Вадимом, насколько я знаю, пока работают. Извини, Фазыл, мне пора. – Быков допил воду и поднялся.

– Я понимаю, – сказал Фазыл. – Жаль, что так быстро… Слушай, а в гости ты ко мне приедешь? Приезжай, Костя.

– Как-нибудь. Может, и получится. До свидания, Фазыл. Я тоже был рад тебя увидеть.

Неподалеку от трейлера Быков увидел Озода. Тот был не один. Какой-то незнакомый парень в черной майке объяснял ему что-то, помогая себе бурной жестикуляцией. Озод тоже увидел Быкова и что-то быстро сказал своему собеседнику. Полуобернувшись, тот бросил напоследок энергичную фразу и быстро пошел прочь.

– Это кто? – спросил Быков.

– Знакомый один, – отвечал Озод, почему-то отводя глаза. – А ты тоже знакомого встретил?

– Вроде того, – кивнул Быков. – Года три не виделись, а тут – надо же – лицом к лицу.

– Так бывает, – сдержанно кивнул Озод. – Ты покушал уже, да? Тогда поехали. Опаздываем мы, Костя, это нехорошо.

Здания проспекта Дружбы народов вскоре остались позади. Улица Энгельса вывела их на Чимкентский тракт. А еще через полчаса трейлер углубился в открытое пространство степи, окаймленной далекими горами, умершей под знойным солнцем и превратившейся в пустыню до следующей весны.

Озод был непривычно молчалив и словно чем-то подавлен. Впрочем, возможно, настроение его было следствием жуткой жары, которую ничуть не смягчал сквозняк в кабине «КамАЗа». В конце концов он просто задремал. Дорога вновь была легкой, прямой и ровной. Сейчас Быкову почти нравилась его работа. Если, конечно, сделать скидку на эту жару…

Через несколько часов они миновали очередную границу между суверенными республиками. Проскочили на удивление гладко, наверное, жара разогнала даже трудолюбивых гаишников. Километров через восемьдесят на окраине небольшого городка Быков увидел бензоколонку. Очередь из выстроившихся «в затылок» машин была относительно невелика, и Быков решил заправиться. Пока стояли, Озод пробудился, но сидел молча. Он был заспан и хмур.

– Костя, – сказал он после очередной подвижки в очереди, – поговорить надо.

– Говори, – удивился Быков. Вступление Озода было нетипичным.

– Хочешь, я тебе все деньги отдам, которые Гульбахор дала? – предложил Озод.

– Зачем?

Озод покрутил головой и тяжело вздохнул.

– В Ташкенте, пока ты кушал, я в контору звонил, с Робертом Ганиевичем разговаривал. Он очень сердился, что мы медленно ехали, и сказал, что тебе денег совсем не заплатит.

– Что значит медленно? – возмутился Быков. – А Роберт твой Ганиевич умеет быстрее?

– Сказал, что не заплатит, – повторил Озод.

Быков разозлился.

– Может, он считает, что я за так на него буду вкалывать?

– Правильно говоришь, – горячо поддержал Озод. – Задаром даже последний дурак работать не станет.

– Ладно, Озод, не переживай, – сказал Быков, остывая. – График мы сейчас нагоним. Дорога хорошая, соляркой заправимся под завязку и вперед. Роберт нам еще специальную премию выпишет за скорость.

Озод энергично затряс головой.

– Нет! – воскликнул он. – Все равно не заплатит. Он так решил, я его знаю. Очень упрямый человек.

– Это мы еще посмотрим, – пообещал Быков. – В столице разберемся. Рассчитаемся за доставку.

– Нет-нет, – испуганно сказал Озод. – Так не надо. Лучше, слушай, я тебе все деньги Гульбахор отдам и еще дам на дорогу из своих, а ты в Чимкенте оставайся. Бери билет и поезжай домой. А хочешь, я тебя с кем-нибудь познакомлю, кому шоферы нужны?

Странная настойчивость Озода заставила Быкова призадуматься. В безудержное самодурство Роберта Быков не верил. Зачем Озод хочет вывести его из игры? Может, в телефонном разговоре Роберт, напротив, пообещал бешеные премиальные, которыми напарник не желает делиться? Неужели его неистовая любовь к денежным знакам простирается так далеко?

– Короче, – сказал Быков. – Роберт меня увольняет?

– Нет, – быстро ответил Озод и словно поперхнулся.

– Тогда все. Заправимся, и поехали. А в следующий раз, когда звонить будешь, я сам с ним поговорю. Чтобы не было недоразумений.

Озод поглядел на него с каким-то непонятным выражением, но продолжать тему не стал.

– Хай, ладно, – сказал он.

В очереди на заправку они потеряли всего пару часов. В суверенной республике Казахстан дела с бензином обстояли получше, чем у соседей. Все это время Быков вынужденно парился в кабине, то включая двигатель, чтобы продвинуться вперед на несколько метров, то вновь выключая. Озод гулял неподалеку на ветерке. Когда же они отъехали от города на пару километров, Озод запросился за руль. Быков не возражал, поскольку намерен был продолжать движение и ночью, для чего Озод пригоден был мало.

Трогаясь, Озод резко дернул машину, и Быков услышал позади какой-то металлический звук.

– Дверцы фургона раскрылись, – предположил Озод, подруливая к обочине. – Надо закрыть получше, Костя.

В самом деле дверь была отчего-то открыта. Быков не мог понять, как это могло случиться. Толстый медный провод, которым он сам, лично, зафиксировал засов, сам собой раскрутиться не мог. Может, на заправке кто-нибудь пытался залезть? Быков проверил ящики с виноградом: вроде все цело. Он запер дверь и вновь закрутил проводом.

– Готово? – окликнул из кабины Озод.

– Готово, готово, – ответил Быков и наклонился, чтобы поправить застежку кроссовки.

Он слишком поздно понял смысл этой истории с дверью, чтобы успеть что-то изменить. Машина с яростным ревом прыгнула вперед. От неожиданности Быков застыл на месте. Метров через сто «КамАЗ» притормозил, из окошка на обочину вылетела дорожная сумка Быкова.

Некоторое время Быков бессмысленно и глупо орал вслед удалявшейся машине, размахивая кулаками, а когда устал, пошел подбирать свои вещи. Озод проявил настоящее азиатское коварство, и теперь уже не столь важно было понять, по какой причине он это сделал. Однако, к своему немалому изумлению, Быков обнаружил в сумке нераспечатанную пачку денег, полученных Озодом от Гульбахор. Странное какое-то азиатское коварство, растерянно подумал Быков. Он стоял на совершенно пустом – как назло! – шоссе и размышлял, что теперь делать. Иного не оставалось, как только идти обратно в городок. Ясно было, что путешествие его закончилось.

Он побрел по обочине, голосуя редким попутным автомашинам, ни одна из которых и не подумала остановиться, чтобы подобрать подозрительного угрюмого мужика с небритой, закопченной дорожной сажей физиономией. Ни доверия, ни сочувствия Быков ни у кого не вызвал. Собственно, времена всеобщего доверия и взаимопомощи во всех суверенных государствах закончились два года назад.

До городка Быков добрался минут за двадцать и еще столько же бродил по пыльным и узким улочкам в поисках узла связи. Таковой нашелся, как обычно, на центральной площади. Телефонов-автоматов, здесь, разумеется, не было. Заказав разговор с Москвой, Быков вышел наружу и уселся в тени. Центральная площадь была украшена зелеными насаждениями. Эти насаждения – хилые деревца неизвестной породы с побуревшей листвой – уныло торчали из твердой, спекшейся под солнцем почвы. Мимо Быкова быстрыми шагами прошла казашка в длинном платье, безрукавке и белой косынке. Ее широко расставленные глаза на скуластом смуглом лице с коротким интересом скользнули по Быкову, после чего она тут же отвернулась и ускорила шаг. Через минуту площадь снова была пуста. Тишина – жаркая и седая от глубокой старости – неумолимо затягивала в дремоту.

От постороннего звука Быков встрепенулся. Вздымая пыль веков, на площадь въезжала машина. Эти «жигули» казались такими же серыми, как и все вокруг, но когда машина приблизилась и затормозила у почты, Быков понял, что собственный ее цвет голубой и просто скрыт толстым слоем дорожной пыли. «Жигули», как и Быков, добирались сюда издалека. Номерной знак у машины выдавался в Таджикистане. Быков отметил это с возрастающим интересом, а в следующий момент уже проснулся окончательно, потому что из машины вышла Гульбахор. Она выглядела сейчас несколько старше, чем прежде. Может быть, оттого, что на лице ее не было и следа косметики, волосы убраны под скромную косынку, губы строго поджаты, брови нахмурены – словом, это была Гульбахор в дорожном варианте.

Холодно глядя прямо перед собой, Гульбахор взбежала по ступенькам на крыльцо почты.

– Привет, сестренка, – окликнул ее Быков.

Гульбахор и головы не повернула в сторону пропыленного проходимца, будто не услышала вовсе. Однако, взявшись за дверную ручку, замерла, а потом с удивлением взглянула на Быкова.

– Константин? Сюрприз… Не ожидала. А где же твоя машина?

Она огляделась по сторонам.

– Нет машины, Гульбахор. Уехала. Бросил меня мой напарник час назад прямо на дороге.

– Как бросил?

– Да вот так. Свихнулся, наверное, от жары. Или от жадности. Не захотел делиться гонораром. А ты, Гуля, далеко ли? А то подвези, если по дороге. Такая жизнь – вчера я тебя, сегодня ты меня.

– Час назад? – переспросила она. – Значит, его можно догнать.

– На кой черт! – Быков махнул рукой. – Он и так мне надоел.

Ему было действительно безразлично. В конце концов, кое-какую компенсацию ему Озод обеспечил, а больше он ни у кого на жалованье не состоял.

Гульбахор рассмеялась несколько искусственно.

– Как же так можно! Он тебя обидел, значит, обязательно нужно догнать. Поехали, Если хочешь, сам садись за руль. Кстати, если хочешь, можем вместе поехать. Ты ведь в Москву? Но догнать нужно обязательно, так мне кажется. Это будет по-мужски. Разве я не права?

– Почти, – наклонил голову Быков. Он вдруг обнаружил, что совершенно позабыл о пакете, спрятанном Гульбахор в кабине «КамАЗа». Как же это он мог забыть!

– Я делаю тебе деловое предложение, – сказала Гульбахор. – Мне нужен водитель. До Москвы. Я заплачу. Но сначала догоним твою машину.

– Эго обязательное условие? – уточнил Быков, и Гульбахор молча кивнула в ответ.

Она пошла к «жигулям», но вдруг остановилась и бросила на Быкова внимательный взгляд.

– Ты не похож на простого шофера, Костя, – сказала она.

Быков пожал плечами и улыбнулся.

– Люди все сложные, сестренка. Это же не кирпичи.

Она нетерпеливо дернула плечом.

– Мне кажется, ты прекрасно понял, что я имею в виду.

– Может быть. Шофером я действительно не очень давно… Но это не важно. Поехали, хозяйка!

– Ты собирался куда-то звонить? – спросила Гульбахор.

– Теперь это тоже не важно. А ты?

– А я передумала. Поехали!

* * *

В салоне Гульбахор немедленно включила магнитофон и закурила. И то и другое раздражало Быкова. Он не переносил ни громких звуков, ни дымящих девиц. Тем более что сквозняком весь дым несло на него. Быков терпел, а потом протянул руку и убавил звук.

– Откуда такая машина? – спросил он в надежде отвлечь Гульбахор от музыкального грохота. – Твоя?

Она отрицательно качнула головой.

– Подруга одолжила.

– Хорошие у тебя подруги, – позавидовал Быков. – А документы-то в порядке? Если ГАИ спросит…

– Не беспокойся, все в порядке. У меня доверенность. Подруга вообще просила машину в Москве продать.

– В пути у нас было маленькое происшествие, – сообщил Быков. – Какие-то люди очень тебя искали. А также какие-то документы.

– Документы? – вскинулась Гульбахор. – Откуда они могли знать?.. Впрочем, я догадываюсь.

– Это те самые документы, которые ты спрятала в кабине? – напрямик спросил Быков.

Гульбахор повернулась к нему так резко, что он слегка вильнул рулем и вынужден был притормозить.

– Не беспокойся, – сказал он, – их не нашли. Никто о них, кроме меня, не знает. Лежат, где положила. Я, кстати, в них даже не заглядывал, если это тебе интересно. Просто не успел.

Показывая, что разговор окончен, Быков снова увеличил громкость музыки и даже сам начал подпевать, немилосердно при этом фальшивя, но Гульбахор сама выключила магнитофон.

– Мне кажется, – медленно сказала она, – я могу тебе доверять, Костя.

– Тебе правильно кажется, – кивнул он. – Нам совершенно нечего с тобой делить.

– Я могу тебе рассказать, если хочешь…

– Хочу, – согласился Быков после короткого раздумья, – И не потому, что любопытен. Просто после нашего знакомства столько всего случилось, что с твоей стороны молчать просто неудобно. Мало ли что еще может произойти.

– Хорошо, – некоторое время Гульбахор словно обдумывала, с чего начать. – Отец захотел, чтобы я вышла замуж за одного человека, Ты знаешь, у нас такие обычаи… Но я не хотела. Этот человек… он из очень известной семьи в нашем городе. Его отец крупный руководитель. Строительство квартир… Я сказала своему отцу «нет», но он и слушать не хотел и… Тогда я решила сделать так, чтобы тот человек сам от меня отказался. Я попросила одного своего друга, журналиста, мне помочь. Кое-что рассказала ему об отце того человека, подсказала, где можно найти…