Текст книги "Мертвых не судят"

Автор книги: Борис Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– Пожрать есть чего? – спросил Петька вместо приветствия.

Быков отрицательно мотнул головой.

– Новенький?

– Да, – сказал Быков. – Ты кто?

– Никто. Бери лопату, греби дерьмо.

– Ты как сюда попал?

Не отвечая, Петька повернулся и пошел в угол кошары.

– Меньше будешь болтать, дольше жить будешь. – крикнул он оттуда спустя минуту и захихикал.

Они работали весь день, не обменявшись больше ни словом. Поесть им дали только вечером, когда под бдительным присмотром пастуха – нет, не пастуха, а надсмотрщика – они загнали овец в кошару и наполнили огромные колоды во дворе водой из родника. Быков ожидал, что его опять поведут в сарай, но ошибся. На ночь его оставили тут, приковав вместе с Петькой тем же манером к толстому столбу, врытому посреди хилой пристройки к кошаре. Эта пристройка служила ночлегом для рабов.

– Спокойной ночи, – издевательски пожелал Мурат.

– Только пусть ему тут бабы не снятся, а то он всех овец перепортит, – захохотал пастух-надсмотрщик.

Гогоча, они пошли прочь.

Быков улегся на подстилку, укрывшись какой-то вонючей попоной. С другой стороны столба, гремя цепью, устраивался на ночлег Петька.

– Ты давно здесь? – спросил Быков.

– Давно, – односложно ответил тот.

– И что? Так к живешь?

Петька издал звук, похожий на смешок.

– А как по-другому?

– Что это за места? Где мы находимся?

– Кавказ, – сказал Петька. – Откуда я знаю! Меня самого сюда привезли в отключке. Спасибо, что опохмелиться дали.

Он зевнул. Разговор его утомлял.

– Ладно, кончай, спать охота.

– Как же тебя сюда заманили? – не отставал Быков.

– Никто не заманивал. Дурак был, – равнодушно отвечал Петька, – за деньгой поехал.

– Ну?

– Что «ну»! Привезли сюда, паспорт отобрали… И все. А чтобы не выступал, таких пендюль подкинули… Неделю по земле ползал и кровью харкал. Теперь умный стал.

– А если бежать?

– Бежи, – согласился Петька. – Один такой побежал. Там на лужке его и закопали. А еще один – вроде тебя – спрашивал много. Интересовался. Увезли его, Вовкой звали. Молодой, горячий…

– Так ты что, тут до смерти собираешься сидеть?

– А что? Пожрать дают, а по воскресеньям и выпить. Водки ихней – чачи. Бывало и хуже.

– Этот… Володька, ты говоришь, куда его увезли?

– Кто их знает! Там за горой у них еще одна кошара есть – может, туда. А может, продали кому.

– Как продали?

– Да так. Кому работник нужен, тому и продали. Тут свои порядки. А может, и убили… Ладно, спать давай!

Новый рабочий день начался задолго до того, как солнце выползло из-за горного склона. Мурат и надсмотрщик – его звали Имран – принесли котелок все той же вареной фасоли и расковали их. Потом Мурат ушел, а Имран расположился на своем пригорке, мурлыча под нос что-то тягучее и заунывное. Как-то раз Быков попытался ненароком приблизиться к пригорку, но шагов за пятьдесят был остановлен щелканьем взводимых курков.

– Я в ногу стреляю – ноги не будет, – лениво сказал Имран, поводя обрезом. – Здесь не ходи, там ходи.

Примерно в полдень объявился Мурат.

– Эй, Константин, – крикнул он, – пойдем, к тебе гости приехали.

– Если пожрать чего дадут, ты принеси, – торопливо наказал Петька.

Он смотрел на Быкова с завистью.

Конвоировали Быкова оба – Мурат и Имран.

– Не боитесь, что сбежит? – кивнул Быков в сторону кошары, где продолжал неспешно возиться Петька.

Они засмеялись.

– Я тебе говорил: здесь бежать некуда, – сказал Мурат. – Петька знает, он не побежит. Мы тебя на цепочку сажаем для твоей же пользы, чтобы ты себе хуже не сделал.

– А его? – спросил Быков.

– Чтобы тебе не скучно было, – ухмыльнулся Имран. – Видишь, кунак, как о тебе заботимся.

– Вижу, – сказал Быков.

Ворота двора были широко распахнуты. Перед домом стояли три легковые машины. Одну из них – голубую, с таджикским номером – Быков узнал: это была машина Гульбахор. Старик – хозяин дома – спустился с крыльца, сопровождаемый двумя из гостей, которые Быкову тоже были знакомы. Широколицый со своим телохранителем приветливо помахали Быкову.

– Я как чувствовал, что мы обязательно встретимся, – признался широколицый.

– Чем обязан? – мрачно спросил Быков. Он не вполне понимал, чего следует ожидать от этой встречи.

– Ты не знаешь? – удивился тот. – А бумаги?

– Какие бумаги? – машинально проговорил Быков.

Этой фразы он не должен был произносить. Жирно лоснящееся лицо исказилось в злобной гримасе, голова Быкова дернулась от удара, во рту стало солоно. Из-за спины широколицего шагнул Рахим и резко взмахнул рукой. Быков задохнулся, согнувшись пополам, свалился наземь и скорчился, пытаясь незаметными блоками ослабить удары ног, посыпавшиеся на него со всех сторон.

– Прекратите! Прекратите! – раздался женский крик.

Удары стихли. Быков осторожно открыл лицо. На крыльце дома стояла Гульбахор.

– Немножко поучили, – недоуменно сказал широколицый. – Только на пользу, что такого! Глупостей много говорит.

Гульбахор спустилась во двор и подошла к Быкову, сидевшему на земле. В лице ее не было сочувствия, она смотрела на него словно на неодушевленный предмет.

– Где ты спрятал документы? – надменно спросила она. – Я не нашла их там, куда положила.

– Да в машине они, – ответил Быков, утирая с подбородка кровь. – Если положила, значит, там и лежат. Куда им деться.

Гульбахор повернулась к широколицему.

– Пусть он поедет и найдет.

Тот в свою очередь посмотрел на старика.

– Если ты позволишь, уважаемый?

Старик кивнул, подозвал к себе Мурата и Джамала, произнес несколько коротких гортанных фраз.

– Желание моих друзей для меня закон, – сказал он. – Мурат и Джамал вам помогут. За ним нужно хорошо смотреть. Я чувствую, это очень неразумный человек. Вы поедете сейчас. Сегодня вечером большую машину нужно отправлять обратно. Уважаемый Джума и Роберт давно ее ждут.

Быкова запихнули на заднее сиденье «жигулей». По обе стороны сели Мурат и Джамал, причем на этот раз Мурат был вооружен укороченным десантным автоматом. За руль – телохранитель широколицего. Сам широколицый с Гульбахор заняли другую машину. Выехав со двора, они помчались по пыльной неровной дороге, которая спустя пару километров вывела на узкое и довольно разбитое шоссе. Асфальт временами лежал впритирку к горному склону, с другой стороны почти сразу начинался обрыв, разминуться со встречной машиной тут было бы непросто. Однако все время поездки шоссе оставалось пустым. Дорога непрерывно извивалась, все попытки Быкова определить направление было бесполезны. Наконец машины свернули с шоссе на грунтовку. Начался длинный и крутой подъем, временами Быкову казалось, что машина вот-вот опрокинется. Затем последовал такой же крутой, но гораздо более короткий спуск, и машины въехали за ограду абрикосового сада. Старые деревья росли часто и густо, переплетаясь ветвями, землю под кронами усыпали мелкие, выродившиеся плоды. Видимо, сад этот был давно уже заброшен.

На площадке возле сарая из толстых крепких досок стоял «КамАЗ». В его тени расслабленно ждал Озод, вскочивший было на ноги, но тут же робко отступивший назад при виде Быкова с конвоем.

– Здравствуй, Озод, – сказал Быков. – Я думал, ты уже давно дома. А меня тут арестовали, ты, случайно, не знаешь, за что?

– Я не знаю, ничего не знаю, – замотал головой Озод.

Мурат с силой ткнул в спину Быкова автоматом.

– Молчи, когда не спрашивают!

Откуда-то появились два небритых хмурых парня, вооруженных такими же десантными автоматами. Один взмахнул рукой, окликнув Гульбахор. Она приветливо кивнула в ответ, подошла к «КамАЗу» и забралась в кабину.

– Вот здесь я положила, – сказала она. – Почему его нет? Иди сюда!

Быков залез. Снизу за ним бдительно следили охранники. Он бросил короткий взгляд на приборную панель и убедился, что ключ зажигания отсутствует. Слабая надежда на чудо увяла. В этот момент он почувствовал, как рука Гульбахор сильно сжала его запястье.

– Куда он делся? – надменно и требовательно спросила она.

– Да сейчас найдем, – отозвался Быков.

Бесцельно перебирая попадающиеся под руку предметы, он перебрался к задней стенке кабины.

– Здесь смотрела?

– Здесь? – Гульбахор приблизилась к нему вплотную,

Теперь они оба были до пояса скрыты от взглядов спинками сидений. Быков ощутил толчок, протянул руку, и в его ладонь легла рукоять небольшого, длиной в полторы ладони, кинжала в мягких кожаных ножнах, который он одним движением сунул себе за ремень под рубашку. Быков показал пальцем на то место, где был спрятан конверт, и Гульбахор неприметно кивнула в ответ.

– Да вот же он! – воскликнул Быков. – Забыла ты, сестренка, куда его положила.

Он извлек конверт и передал Гульбахор. Она молча спрыгнула на землю. Широколицый был уже рядом.

– Ай как неосторожно, – заохал он, выхватывая конверт из рук Гульбахор. – Как хорошо, что все закончилось благополучно. Сколько огорчений ты могла доставить своему отцу, уважаемому Сапарджону!

Быков смотрел на все это со ступеньки «КамАЗа». В двух шагах от него широколицый, слева – обезьяноподобный Рахим, Озод не в счет… справа, чуть дальше, Джамал. Нет, ничего не получится. Мурат с автоматом все так же настороже.

Кажется, короткое колебание Быкова не осталось незамеченным.

– Слезай, – приказал Джамал.

Недоуменно пожав плечами, Быков начал спускаться. Едва его ноги коснулись земли, Мурат и Джамал схватили его за руки, завели за спину. Быков ощутил, как на его запястьях сомкнулись стальные кольца наручников.

– Зачем это? – будто бы обиженно спросил он.

– Так спокойнее тебе будет, – усмехнулся Джамал, а Мурат замахнулся автоматом: – Молчи, собака!

В тот же момент Быков поймал два предназначенных ему тайных взгляда: сочувственный – Озода и сосредоточенный – Гульбахор. Мурат отвел Быкова в машину, а остальные скрылись в сарайчике. Спустя короткое время оттуда вышла Гульбахор.

– Мужские разговоры, – кокетливо сказала она и улыбнулась.

Улыбка предназначалась Мурату, и тот мгновенно зажегся.

– Извини, я хочу спросить. Вот у такой красивой девушки неужели нет друга, а?

Гульбахор надула губки.

– Сейчас мало настоящих мужчин, – сказала она, одарив при этом Мурата таким взглядом, который ясно давал понять, что шансы называться настоящим мужчиной у него достаточно велики.

– Это чей сад? – предупредила она отвлекающим вопросом немедленную атаку Мурата.

– Старик один жил, – махнул тот рукой. – Пять лет назад умер. Очень старый был.

– Слушай, Мурат, угости меня здешними абрикосами, – попросила Гульбахор. – Если тебе не трудно, конечно. Только покрупнее и послаще.

– Вах! Сейчас. Почему трудно!

Он отошел, вглядываясь в ветки над головой.

– Вон там, Мурат, вон там, – показывала Гульбахор.

Мурат сделал еще несколько шагов в сторону от машины.

– Они тебя убьют, – тихо и напряженно сказала Гульбахор, продолжая кивать и улыбаться Мурату. – Они уверены, что ты подослан, и только хотят узнать, что тебе уже известно. Сегодня приведут какого-то милиционера, захваченного еще раньше. Они будут вас допрашивать, а потом убьют.

– О, какие абрикосы! – восхитилась она. – Спасибо, Мурат. Если бы еще и сладкие… А вон оттуда можно?

– Как ты здесь оказалась? – спросил Быков.

– Меня догнали. И встретили. Одновременно. Мой папочка… Они все прекрасно договорились. Постарайся бежать, Костя, постарайся что-нибудь придумать!

– Сообщи в милицию. Где мы находимся?

– Местечко называется Чогой. Шестьдесят километров от Грозного. В милицию не пойду. Бесполезно.

– Прекрасные фрукты, – похвалила Гульбахор. – Почти как у нас. Спасибо, дорогой Мурат.

Совещание в сарайчике закончилось, все пошли к машинам. В размещении произошли изменения. Теперь Джамал перебрался в кабину «КамАЗа», к Озоду, Рахим сел за руль голубых «жигулей» Гульбахор, а сама она вместе с широколицым разместилась в той машине, в которой везли Быкова.

– Этот глупый Озод так просил тебя отпустить, – сообщил Быкову широколицый, – он совсем не умеет водить машину. Зачем таких Джума на работу берет! Теперь надо до самой трассы его провожать.

– Ну так отпустите, – сказал Быков.

Широколицый мелко хохотнул.

– Обязательно отпустят. Ты хороший шофер, я сам просить буду.

На шоссе их караван разделился. «КамАЗ» вместе с голубым «жигуленком» повернули в одну сторону, а их машина отправилась в обратный путь. Через полчаса они въехали во двор. Мурат вытащил Быкова из машины и толкнул в сарай.

– Посиди пока тут, поговори с товарищем, – зловеще сказал он. – Мы гостей проводим и с вами разбираться начнем, менты.

Реплику о товарище Быков понял лишь тогда, когда, ослепленный темнотой, наткнулся на кого-то и услышал полувосклицание-полустон. В сарае Быков был не один.

Он тихонько опустился по стене на пол, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Напротив Быкова, почти точно в такой же позе, сидел светловолосый парень. Даже в темноте было видно, что лицо его изрядно изукрашено кровоподтеками и синяками.

– Здорово, – сказал парень и сплюнул. – Вот гады! Вышибли все-таки зуб.

– Тебя зовут Володя? – спросил Быков.

– Точно, – кивнул тот.

– Емельянов?

– Допустим.

– Значит, я тебя все-таки нашел.

– Можно, конечно, и так сказать, – скептически хмыкнул Емельянов. – А ты кто такой?

– Я… да просто так. От Крапивина тебе привет.

– Спасибо, – вежливо сказал Емельянов. – Ну и как он там?

– Лучше, чем мы, я думаю. Ты давно здесь?

– Две недели. Сначала в этом сарае сидел, потом в горы уволокли на летнюю дачу. Там в подвале держали.

– И где больше понравилось?

Емельянов снова сплюнул.

– Один хрен. Били везде одинаково. Но не до смерти, следует признать… И кормили. Словно берегли для чего-то. Ну а ты?

– Я со вчерашнего дня.

– Тогда у тебя все впереди, – пообещал Емельянов.

– Мне так не кажется. Сегодня вечером нас тут быть не должно.

– А их мнение ты на этот счет спросил? – Емельянов кивнул в сторону двери.

– Их мнение будет отрицательное, – сказал Быков. – Сегодня вечером они из нас попытаются выжать, что можно, а потом… В общем, времени у нас с тобой не много.

– Хоть много, хоть мало, – проговорит Емельянов с отчаянием и позвякал за спиной наручниками. – С этими железками далеко не упрыгаешь.

Быков встал на колени, осмотрелся.

– Ну-ка, подвинься!

Он прислонился к стене и принялся ощупывать пальцами неровности. Емельянов с недоумением следил за его движениями.

– Ты что?

– Подожди, подожди, – бормотал Быков, – вот она!

Шпилька была там, где он ее и оставил. Но дальнейшее выглядело куда сложнее. Они встали на колени спиной друг к другу, и Быков попытался нащупать шпилькой замок наручников Емельянова. Замок, однако, находился с внутренней стороны, Емельянов принужден был отвести скованные руки далеко от туловища, выворачивая их в плечевых суставах. Быков же, изогнувшись в немыслимой позе, старался попасть шпилькой в крохотное отверстие замка. Ничего не получалось. Дважды шпилька выскакивала из его пальцев, и они, замирая от страха этой потери, шарили по полу, отыскивая маленький согнутый стерженек.

– Стой, – сказал Емельянов. – Дай я попробую. Зубами. Зубы у меня крепкие, не все вышибли.

Осторожно приняв ртом шпильку из пальцев Быкова, Емельянов лег на спину, а Быков поднес скованные руки к его лицу. Невыносимо медленно текли минуты. Емельянов невнятно ругался сквозь стиснутые зубы и нелепо елозил по полу, но когда замок щелкнул, этот слабенький звук они услышали оба.

Быков с усилием вытащил руки из-за спины. Напряжение этих минут отозвалось резкой болью в плечах. На короткое время он расслабился, отдыхая, а потом легко и быстро освободил Емельянова.

– Что дальше? – спросил тот, массируя кисти.

– Пока все. Хозяев жди ближе к вечеру, сейчас им недосуг. Тогда и встретим.

Быков достал из-под рубашки кинжал и обнажил лезвие.

– Откуда? – поразился Емельянов.

– Добрые люди помогли, – буркнул Быков. – Помогай чаще, и тебе тоже помогут. Знакомая моя сумела незаметно передать, дай ей Бог всяческого здоровья.

– Ты сам откуда? – спросил Емельянов. – Вроде мы с тобой не встречались.

– Ниоткуда, – горько усмехнулся Быков. – Я бывший мент и сюда влип только по собственной глупости. Ты зарплату получаешь, а я так, на оптимизме. Расслабился. Ну, как не помочь бывшим коллегам! Только все напрасно. Ушел груз-то. Я его сам полторы тысячи километров вез, а ведь не видел даже; как грузили. Шкурки каракулевые! Это они мне так лапшу на уши вешали. Даже пощупать я его не сумел, так что даже в свидетели в случае чего не гожусь. А куда ушел груз – и подавно не знаю.

– Если выберемся, то не напрасно, – возразил Емельянов. – Теперь-то уже многое ясно. База у них в степи, между Аральском и Актюбинском.

– Я там был, найду это место, – кивнул Быков.

– А здешний склад в заброшенном саду. Там сарайчик есть такой, а под ним – хранилище. Я сам разгружать помогал.

– Знаешь ли, – усмехнулся Быков, – я там тоже был. Только сегодня. Разгружать, правда, не пришлось. Они меня гораздо раньше раскололи.

– Не могу понять, где был прокол, – помрачнел Емельянов. – Так все хорошо началось. И проверочку ихнюю я прошел, и вдруг – на тебе!

– Это я тебе растолкую, – сказал Быков. – У них связи хорошие, вплоть до Москвы. Меня они даже через архив кадров прокрутили. Неужели твои начальники не могли тебе настоящее прикрытие организовать?

– Какое прикрытие! Ты же сам бывший мент, неужели не знаешь, сколько нужно бумажек подписать, чтобы хотя бы новый паспорт организовать! Хорошо хоть, билет на самолет достали. Да и то чуть не за взятку.

Емельянов немного помолчал.

– Ты посмотри, как у них все лихо налажено, – горько произнес он. – Оружие волокут через столько республик, склады кругом. Вот тебе и суверенные государства. Бандиты суверенитетов не признают. Они за интернационализм и братскую солидарность. А мы – как слепые котята.

– Суверенитеты, Володя, это изобретение местных начальников, специально чтобы открыть зарубежные посольства и пристроить туда свою многочисленную родню, – со злостью сказал Быков. – Вот и хлебаем… И еще долго будем расхлебывать. Вот мы все так хорошо выяснили, а ведь оружие отсюда еще взять надо, даже если выберемся. Местная милиция – она…

– Не дай Бог! – воскликнул Емельянов. – Местная милиция если и включится, то только чтоб в долю войти.

– О том и речь.

– Как тебя зовут? – вдруг спросил Емельянов.

– Константин.

– Давай сначала выберемся, Костя.

Они замолчали, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам. Они слышали, как с негромким урчаньем во двор въехала легковушка – проводив Озода, вернулись Джамал с Рахимом. Спустя некоторое время подъехали еще две или три машины. Захлопали дверцы, зазвучали голоса.

– По нашу душу приехали, – прокомментировал Емельянов, – Большая сходка.

– Я тебе вот что хочу сказать, Володя, – быстро заговорил Быков. – Ты запомни, мы сейчас будем драться не за идею – за свою жизнь. Если оплошаем – нам конец. И просто так не убьют, помучают немного. Так что, обо всем прочем, просто забудь.

– Поучи еще меня, – отозвался Емельянов, злобно скривился и сплюнул.

Шум во дворе стих – приехавшие ушли в дом. С этого момента Емельянов и Быков не обменялись больше ни одним словом. Они ждали. Все должно было случиться очень скоро.

Наконец вновь зашумели автомобильные моторы: уезжали гости. Уезжал широколицый с телохранителем Рахимом, уезжала Гульбахор. За дверью раздались близкие шага. Звяканье засова больно ударило по натянутым нервам.

– Эй, менты, выходите!

В дверном проеме стоял Мурат. Лицо его раскраснелось, глаза блестели, через плечо болтался автомат. Мурат был немного пьян и весел предстоящей забавой

Емельянов с Быковым, руки за спину, понуро вышли наружу. Вместе с Муратом за ними пришли еще двое: Имран – он был без оружия, и незнакомый худенький парень с жестокими глазами и открытой кобурой на широком поясном ремне. Мурат лениво поднял автомат одной рукой и ткнул Быкова в солнечное сплетение.

– Хорошо подумал, собака? – осведомился он.

– Хорошо, – выдохнул Быков и снизу воткнул кинжал, одновременно вырывая левой рукой автомат.

Безмерное удивление разлилось по лицу Мурата. С хриплым бессвязным возгласом он повалился вперед, мимо отпрянувшего Быкова. В ту же секунду Емельянов прыгнул и ударил Имрана наручниками в висок. Тот без звука осел.

– Ай-йа-аа! – завизжал парень, пытаясь сбросить непослушными пальцами застежку кобуры, но Быков в упор выпустил в него две пули.

Они бросились к воротам мимо стоящих рядком машин. Быков на бегу глянул через стекло крайней – ключей в замке не было, везение их не было беспредельным.

Из дома на крыльцо с криками выскакивали люди, Быков полоснул длинной очередью. Он не целился, но расстояние было слишком малым, он увидел, как пошатнулся и покатился по ступенькам старик, как Джамал схватился за плечо, как выбежала из дверей седая женщина, с воплем отчаяния бросилась к старику и взметнула руки в проклятии к убийце мужа…

Они мчались без дороги, продираясь сквозь низкий колючий кустарник. Позади все еще хлопали запоздалые выстрелы, но погони пока не было. Оба они знали, что короткое замешательство их врагов скоро пройдет и начнется настоящая охота в этих горах, совершенно чужих пришельцам. Кусты расступились, и они оказались на грунтовке. Совсем рядом зашумел мотор машины, и прежде чем они успели прыгнуть обратно в кусты, из-за поворота вылетели знакомые голубые «жигули». Быков вскинул автомат и тут же опустил: за рулем сидела Гульбахор. Почти не сбавляя скорости, она развернула машину, взметнув град сухих земляных комьев.

– В машину! – крикнул Быков Емельянову, прыгая в распахнутую Гульбахор дверцу.

– А этот, твой… где? – спросил он довольно невнятно, имея в виду широколицего. Однако Гульбахор поняла.

– Он не мой, – отрезала она. – Помчался прочь что было духу. Чужие неприятности ему ни к чему, стрельбы он не любит.

«Жигули» выскочили на шоссе и понеслись, страшно скользя юзом на крутых поворотах.

– Осторожнее, девушка! – не удержал восклицания Емельянов.

– У меня дома тоже горы, – хладнокровно бросила Гульбахор. – Не бойся.

Короткий участок трассы в какой-то момент позволил им увидеть сверху оставленный перекресток грунтовки с шоссе. На асфальт выбирались одна за другой три машины.

– Что там впереди, Гульбахор? Ты дорогу знаешь?

– Перевал. Потом город, потом большая трасса. На перевале милицейский пост.

– Не проскочить, – сказал Емельянов. – Успеют дать знать. Да и не сумеем мы оторваться. – Другого пути нет?

– Я не видела.

Несколько минут они ехали молча. Внезапно Емельянов воскликнул:

– Помедленнее, девушка! Где-то здесь поворот налево.

– Зачем нам туда? – встревоженно спросила она. – Там тоже их люди. Я знаю этот поворот.

– Их там только двое, – торопливо заговорил Емельянов, – и они нас не ждут. Машину все равно придется бросать и уходить пешком. Но сначала нужно оторваться.

Гульбахор резко крутанула руль влево. Машину швырнуло на ухабе. Сбросив скорость, «жигули» начали крутой подъем по грунтовке.

– Постарайся подъехать поближе к сараю, Гульбахор, – сказал Быков.

Не отвечая, она передернула плечами. Быков сполз с сиденья на пол, потянув за собой Емельянова.

Заброшенный сад встретил их сладким запахом перезрелых плодов. Все здесь было наполнено ленивым покоем. Если бы не двое с автоматами через плечо, вышедшие из сарая на звук автомобильного мотора. Они узнали Гульбахор, и лица их сделались менее напряженными.

– Девушка, эй, – махнул рукой один. – Здравствуй. Опять приехала?

Они были рады возможности немного отвлечься от своей унылой службы. Забросив автоматы за спину, они подходили к машине со стороны Емельянова. Быков осторожно передал ему свой автомат. Они не испытывали ненависти к этим двоим, но в их руках таилась смерть, смерть настигала сзади, и Емельянов не колебался. Резко выпрямившись, он высунул ствол в окно и нажал спуск. Автомат коротко взлаял и смолк – в рожке кончились патроны. Один из охранников без звука упал на траву, другой, оставшийся невредимым, с криком отскочил в сторону и бросился бежать, забыв о своем оружии. Но Быков, выскочив со своей стороны, прыгнул ему в ноги, и они покатились в обнимку. Несколько мгновений длилась их беспорядочная и бестолковая схватка, потом противник Быкова охнул и обмяк. Быков поднялся. Рядом, держа разряженный автомат за ствол, стоял Емельянов.

Из машины с трудом выбралась Гульбахор. Лицо ее было белым, как бумага.

– Выстрелы могли услышать, – угрюмо сказал Емельянов, стараясь не смотреть на лежащих. – Нужно спешить.

Они бросились в сарай. Люк в оружейный подвал не был замаскирован – хозяева не боялись и не ждали незваных гостей. Емельянов спрыгнул вниз. Некоторое время он возился там, ворочая тяжелые металлические ящики.

– Это надо же! – услышал Быков его голос. – Тут на две полных роты хватит, если не больше.

– Скорей! Скорей! – нервничал Быков.

Голова Емельянова появилась из люка. Передав Быкову несколько запасных автоматных рожков и четыре гранаты в рубчатых рубашках, он вылез, осторожно разматывая за собой бечевку.

– Будет вам и скрипка, будет и смычок, – приговаривал он.

– Свисток, – машинально сказал Быков и Емельянов непонимающе поднял голову.

– Чего?

– Будет вам и скрипка, будет и свисток. Так в школе учили.

– Да черт с ним!

Вытолкнув из сарая Быкова, он прикрепил бечевку к двери,

– Вот так, – удовлетворенно проговорил он. – Теперь пусть приходят. Будет им и скрипка… все будет.

Подбежала Гульбахор, крикнула:

– Они едут сюда!

Вой газующих на подъеме автомобильных моторов приближался с каждой секундой.

– Эх, машину не спрятали! – в сердцах воскликнул Емельянов. – Бежим!

Склон горы, начинавшийся сразу за ветхой оградой сада, был покрыт густым кустарником и невысокими корявыми деревцами. Растительность служила укрытием во время подъема, но вскоре перед ними открылась голая каменистая осыпь под нависшим гранитным утесом, спускавшаяся до самой ограды. Обойти ее было невозможно. Быков побежал первым, таща за руку Гульбахор. Внизу, на открывшейся площадке перед сараем, раздались крики ярости, ударили выстрелы. Пули с визгом рикошетили от камней, взметая фонтанчики пыли. Затрещал в ответ автомат прикрывавшего Емельянова. Они были уже совсем рядом с кустами, когда прогремел взрыв. Сарай приподняло, сквозь расползающиеся стены вырвались языки пламени, а потом на горный склон обрушился грохот. Гульбахор упала на колени, обхватила руками голову, но Быков рывком поднял ее и потащил дальше.

Достигнув кустарника, они вновь устремились вверх, цепляясь за пружинящие ветви, пока Быков вдруг не обнаружил, обернувшись, что Емельянова с ними нет.

– Гульбахор, подожди! – хрипло крикнул он и начал торопливо спускаться.

Далеко возвращаться ему не пришлось. Емельянов полулежал, опираясь рукой о землю и болезненно морщась. Рубашка его от правого плеча до пояса намокла в крови.

– Стукнуло, – недоуменно сказал он. – Будто камешком…

Торопясь, Быков расстегнул ему рубашку. Пуля вошла в тело чуть выше правого соска. Выходного отверстия Быков не нашел.

– Сейчас, – бормотал Быков, торопливо отрывая от своей рубахи полосы ткани, – сейчас все будет нормально.

Но нормально быть не могло, и это понимали оба. Неловкая повязка тут же пропиталась кровью. Негромко охнула подошедшая Гульбахор.

– Передохнем чуть-чуть, – одними губами улыбнулся Емельянов. – Пока погони не будет…

Внезапно он побледнел, закрыл глаза и бессильно откинулся назад.

– Что с ним? Он умер? – в страхе спросила Гульбахор.

– Обморок, – хмуро ответил Быков. – Хоть бы воды глоток…

Обморок, однако, не был глубоким. Спустя несколько минут ресницы Емельянова дрогнули и поднялись.

– Похоже, финиш, – пробормотал он.

– Да брось ты, – оборвал его Быков. – Рана пустяковая.

– Рана пустяковая, да дорога длинная, – качнул головой Емельянов. – Не дойти.

– Дотащим, – упрямо сказал Быков. – Давай, поднимайся потихоньку…

* * *

Далеко уйти они не смогли. Емельянов слабел на глазах, лицо его сделалось серым и заострилось, при выдохе на губах пузырилась кровь. Скоро он был не в состоянии сделать ни шагу даже с помощью Быкова и Гульбахор. Быков взвалил его на плечи и попытался нести, но через несколько десятков метров крутого подъема повалился навзничь, совершенно лишенный сил. Погони за собой они не слышали. Взрыв на время отвлек преследователей.

Емельянов лежал, закрыв глаза, и только по слабой пульсации шейной артерии было видно, что он еще жив. Быков сознавал, что их положение почти безвыходно. Без пищи и воды, без элементарной медицинской помощи спасти Емельянова было невозможно. Наконец он принял решение.

– Я возвращаюсь, – объявил он. – Попытаюсь отыскать хоть какие-нибудь медикаменты. Может быть, автомобильная аптечка не разлетелась вместе с этим сараем.

– Не надо, – вдруг очень тихо, но внятно проговорил Емельянов, не открывая глаз. – Сейчас там вся банда, скоро они облаву начнут по всем правилам. Погибнешь зазря. Вам надо уходить… Пока есть силы. За сутки дойдете… Начнутся русские села – там у них власти нет. А потом за мной пришлете. Я продержусь… Лежать… спать буду… тихонько. Только замаскируйте меня. Ветками прикройте, что ли…

– Они тебя найдут, – сказал Быков.

– Нет, – Емельянов с усилием мотнул головой. – Они, может, и в горы-то не полезут. Зачем? Перекроют дороги и станут стеречь. Но пока у тебя есть время. Ты их опередишь, если пойдешь немедленно.

– Не пойду, – сказал Быков. – Кончай болтать.

Емельянов открыл глаза и некоторое время смотрел на Быкова с каким-то странным выражением.

– Ты моей смерти хочешь? – спросил он.

– Ты с ума сошел!

– Тогда иди. Скорее! – свистящим шепотом произнес Емельянов. – Я тоже жить хочу, я дождусь. Если ты ковыряться не будешь как черепаха. Иди, говорю тебе!

– Он прав, – вмешалась Гульбахор. – Только так мы ему и сможем помочь. Хоть чем-то…

После недолгих поисков Быков обнаружил неподалеку подходящее место – естественное углубление меж корней, окруженное густейшим кустарником и устланное мягкой прелой листвой. Он перенес туда Емельянова, который опять, кажется, потерял сознание, и прикрыл его ветками.

– Мы скоро придем, дружище, ты подержись немного, – беспомощно бормотал Быков ничего не значащие слова.

В какой-то момент Емельянов глянул на него, губы его сложились в подобие улыбки, он прошептал «давай, давай» и снова сомкнул веки.

Быков решил держать направление на север. Возможно, это было самое простое решение и потому далеко не лучшее, но ничего иного он придумать не мог. Перевалив через гребень горного отрога, они спустились в распадок, заросший все тем же колючим кустарником, и пошли едва заметными тропинками, протоптанными то ли зверем, то ли человеком. Быков страшно хотел пить, он видел, что и Гульбахор испытывает жажду, но распадок был совершенно сух.

Надвигался вечер, солнце уже закатилось за горный склон, и, хотя темнота еще не наступила, Быков начал подумывать о месте для ночлега. Шагавшая позади Гульбахор вдруг резко дернула его за плечо. Быков застыл и в то же мгновение услышал мерный топот, приближавшийся к ним навстречу. Отпрянув с тропинки, они вбежали в кустарник и упали на землю. Быков выставил перед собой автомат. Сквозь переплетение ветвей он увидел смазанные сумерками силуэты трех всадников, ехавших друг за другом.