Текст книги "Мертвых не судят"

Автор книги: Борис Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

– Компрометирующие материалы? – спросил Быков. – Что там? Строительные дела?

– Он делал огромные деньги, перепродавая строительные материалы, которые поступали в республику. В принципе для многих это не было секретом, но прямо обвинить его было невозможно, да и никто не осмелился бы.

– Ага, – сказал Быков. – Фиктивные объемы, списание на стихийные бедствия… По его документам, наверное, у вас каждые два дня землетрясения, а по вторникам – извержения вулкана. Так?

– Откуда ты знаешь? – Гульбахор настороженно взглянула на него.

– Раньше я работал в строительстве, Гуля, – не задумываясь, соврал он. – Мне все эти дела вот где сидят. Потому и ушел в водилы, чтобы не пачкаться.

Еще некоторое время Гульбахор внимательно изучала его профиль, но в конце концов сочла объяснение удовлетворительным.

– В общем, я сказала тому человеку, что, если он не откажется, будет большой скандал. Боюсь, я наболтала лишнего, – с досадой призналась она. – Они принялись искать пропавшие документы. Мой друг, журналист, вынужден был даже некоторое время скрываться, и я решила взять у него эти опасные бумаги.

– Дальнейшее я, кажется, видел, – произнес Быков. – А эти люди, что останавливали нас? Кто они? И откуда узнали, что документы могут быть в машине?

– Я дура, – самокритично сказала Гульбахор, – я проболталась своей подружке. Той, которая дала мне машину. Оттуда и пошло. Мне вообще кажется, что за мной весь город охотится.

– Не за тобой, Гуля, – усмехнулся Быков, – вернее, не только за тобой. Значит, тебя могут догонять? И машина твоя им известна?

– Я не знаю, Костя, – с отчаянием сказала Гульбахор. – Мне все надоело. Единственное, чего я хочу, – порвать эти бумажки и уехать подальше…

– Настигнуть нас им будет, пожалуй, трудновато, – подумал Быков вслух, – если, конечно, у них там за рулем не профессиональный гонщик. Может, где-то на дороге попытаются перехватить? Хотя тут уже другая республика. Пардон, государство. Ладно, посмотрим. Сейчас нам Озода надо для начала догнать.

Быков выжимал из «жигулей» все, что позволяли двигатель и дорога. Но вечер настигал их еще более стремительно. Начинало темнеть. Понимая, что Озод вряд ли рискнет ехать в темноте, Быков чуть снизил скорость и, напрягая зрение, вглядывался далеко вперед и окрест: Озод мог выбрать себе стоянку и в стороне от дороги. Но вокруг простиралась степь, ровная, как тарелка, машина тут была бы заметна издали.

Неторопливо ползущий впереди «КамАЗ» они увидели еще до наступления полной темноты.

– Ну что же ты! – азартно воскликнула Гульбахор. – Догоняй скорее!

– Зачем? – возразил Быков. – Догоню, и что дальше? Напугается Озод и будет всю ночь пилить, пока в кювет не съедет. «КамАЗ» же так просто не остановишь – это же танк. Спешить не надо. Поедем за ним потихоньку, через час-полтора он и сам встанет.

Произошло именно так, как и предсказывал Быков. Он держался за «КамАЗом» примерно в километре – только чтоб не терять из виду габаритные огни. Увидел, как зажегся стоп-сигнал, и тоже съехал на обочину, погасив фары.

– Сейчас, – успокоил он Гульбахор. – Пусть Озод как следует на ночлег устроится, чего мешать.

К трейлеру Быков пошел пешком. В кабине было темно и тихо. Быков распахнул дверцу, одним прыжком заскочил внутрь и включил свет. С койки, испуганно моргая, смотрел Озод.

– Ну что, напарник, – грозно сказал Быков, – далеко удрал?

– Я добра тебе хотел, честное слово, – торопливо забормотал Озод. – Деньги все отдал, если хочешь, еще дам.

Он решил, что Быков его сейчас побьет, и в страхе съежился. Быкову стало смешно.

– Ты почему уехал? – спросил он. В душе у него не было злости. – Зачем меня бросил? Разве так друзья поступают?

– Я хотел как лучше. Ты хороший парень, я знаю. Нельзя тебе дальше ехать.

– Почему?

Озод отвел взгляд и привычно шумно вздохнул.

– Роберт Ганиевич узнал, что ты в милиции работал. Ему Джума сказал.

– А он откуда знает?

– У него много друзей, – объяснил Озод. —И в Москве тоже…

– Ну и что? – пожал плечами Быков. – Мало ли кто где работал? Я бы и сам ему сказал, если б спросил. Это когда было! Какая ему разница, кто у него за рулем?

– Я не знаю, я ничего не знаю, – взмахнул руками Озод. – Знаю, что тебя в Ташкенте человек Джумы со следователем видел.

– Вот оно что, – усмехнулся Быков. – Случайная встреча, Озод. Знакомы были в прежние времена – только и всего. По хлопковому делу вместе работали. Так ведь не докажешь, что случайная, верно?

– Не надо ничего доказывать, – горячо заговорил Озод. – Уходить тебе надо. Роберт Ганиевич велел мне все рассказать о тебе тем, кто нас встретит.

– Кто это нас должен встретить? – насторожился Быков. – И зачем? Почему я раньше ничего не знал?

Озод снова тяжело вздохнул.

– Зачем тебе знать? Я знаю то, что мне сказали, – а больше ничего не хочу знать. Зачем лишние хлопоты? У меня семья, ее кормить надо. Я работаю, получаю деньги и ничего лишнего не хочу знать.

– Понятно, – Быков ненадолго задумался. – Пожалуй, ты прав. Нечего мне тут больше ловить. Придется тебе одному дальше ехать. Будь здоров, Озод.

– До свиданья, – слегка растерянно сказал Озод. – А как же ты?

– У меня теперь свой транспорт имеется. И в Москве я буду раньше тебя. Подружка наша, Гульбахор, подвезет. Встретились, тоже, кстати, случайно. Дорога – она хоть и длинная, да одна.

За окнами кабины они услышали шум подъехавшей легковушки.

– Вот и Гульбахор, – кивнул Быков. – Счастливо оставаться. Да, опять чуть не забыл…

Он уже собрался достать из тайника конверт, но застыл, услышав оклик снаружи.

– Эй, хозяин, – позвал низкий хриплый голос. – У тебя все в порядке?

– Все, все, – поспешно ответил Озод. – Что такое?

– Тогда почему стоишь? Мы тебя с утра дожидаемся. Хорошо, что навстречу поехали.

Озод ошеломленно молчал. Быков почувствовал, что нужно вмешаться.

– Отдохнуть надо, да? – недовольно сказал он в темноту. – Мы не железные. А ты точно нас ждешь? Не ошибся?

– У нас ошибок не бывает, дорогой, – усмехнулись в ответ, – Ты от Роберта товар везешь?

– Ну.

– Вот видишь! Медленно поворачиваешься, шеф. Договаривались, что утром здесь будешь. Не видать тебе навара. Давай, поехали.

– Куда поехали? – подал голос опомнившийся Озод. – Зачем? Ты кто такой?

– Ты от Роберта, а я от Беслана, – отвечали ему. – Правильно?

– Правильно, – подтвердил Озод, снижая тон. – Так бы сразу и сказал.

Быков понял, что произошел обмен паролем.

– Заводи и двигай за мной потихоньку, – велели с дороги. – А чтобы не потерялись, я к вам человека своего посажу.

Дверца открылась, и со стороны сиденья пассажира влез здоровенный малый с небритой угрюмой рожей, притиснув Озода вплотную к Быкову. В кабине сразу сделалось тесно.

– Поехали, чего тянуть, – мрачно сказал парень.

Мечтая только о том, чтобы тут ненароком не появилась Гульбахор, Быков запустил двигатель и поехал за идущей впереди машиной. Ехали молча. Робкая попытка Озода завести разговор с сопровождающим успеха не имела.

Двигались примерно десять километров, а потом съехали на грунтовку. Машину подбрасывало на ухабах. Взлетев к потолку в очередной раз, Озод жалобно сказал:

– Ай, пропадет виноград.

– Ни черта ему не сделается, – внезапно подал голос провожатый. – Не вибрируй, купец.

В непрерывной тряске Быков потерял счет времени и ориентировался лишь по показаниям спидометра. Наконец идущая впереди машина остановилась. Хлопнула дверца, кто-то подошел к «КамАЗу».

– Вылезай, шеф, дальше пешком, – произнес тот, чье лицо было неразличимо в темноте.

Они молча повиновались. Вели их недолго. Скоро перед ними выросли очертания какого-то строения.

– Заходи, – скомандовал провожатый, распахивая дверь.

Позади взревел «КамАЗ».

– Куда машину погнали? – встревожился Озод.

– Не беспокойся, хозяин, поставят где надо и присмотрят. Все будет в порядке.

Это был небольшой сарайчик с земляным полом, сложенный будто на скорую руку из неровного камня. Помещение освещала керосиновая лампа, вдоль стен располагались лежанки, укрытые каким-то тряпьем, на столе из грубых, необструганных досок стояла бутылка водки, хлеб, консервы и кастрюля с едой.

– Располагайтесь, гости, отдыхайте, – пригласил провожатый.

Теперь Быков смог его разглядеть. Мужчина лет сорока, сухой и жилистый, с пронзительным взглядом из-под редких, выгоревших на солнце бровей.

– Здравствуйте, – Озод прижал к груди ладони и поклонился. – Меня Озод зовут, я экспедитор. А это Костя, водитель. А как вас зовут?

Мужчина ответил не сразу. Он с любопытством оглядел Озода, потом перевел взгляд на Быкова.

– Зови Семеном, – произнес он. – Садись, ешь. Водку будешь?

Озод спиртного не пил, но робел отказаться прямо. Семен понял причину его замешательства.

– Как хочешь, мусульманин, – усмехнулся он. – А мы с братишкой треснем. Ты как, Константин?

– Я в порядке, – буркнул Быков.

Водка ударила в голову почти мгновенно. Очертания предметов потеряли четкость, в ушах зашумело. Быков подналег на еду, Семен молча следил за гостями, скрестив руки на груди. К еде он почти не притронулся. На его правом бицепсе, чуть повыше локтя, Быков увидел круглый шрам пулевого ранения.

– Откуда? – показал на шрам Быков.

– Оттуда, – отозвался Семен. – Ты ешь, парень, закусывай. Впереди дорога дальняя.

Застольная беседа явно не входила в его намерения. Дождавшись, когда Озод и Быков закончили есть, Семен поднялся.

– До утра спать, – почти скомандован он и вышел.

Сквозь щелястую дверь Быков услышал, как Семен обменялся с кем-то короткими репликами и понял, что хибару будут сторожить. Под вздохи и кряхтенье Озода, устраивавшегося на жестком ложе, Быков думал о том, что, на его счастье, Семен не имел связи ни с Джумой, ни с Робертом. Думал он также и о том, что его счастье в этом смысле может оказаться недолгим.

* * *

Когда их разбудили, было все так же темно, и Быков понял, что поспать удалось всего два-три часа. Семен торопился и не переставал подгонять их даже во время короткого завтрака. Трейлер, оказывается, уже стоял возле сарая. Рядом с ним – довольно потрепанный «уазик». Взошла ущербная луна. В ее неверном свете Быков увидел, что каменный сарайчик находился в распадке между двумя холмами, почти прилепившись к одному из них задней стенкой. Это было неплохое убежище: вся местность вокруг состояла из таких же невысоких, сглаженных ветром и временем холмов, и заметить сарайчик можно было разве что с очень близкого расстояния.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Семен. – Можешь теперь спокойно ехать. Даже заправили твою фуру до горлышка. Цени заботу. И подстрахуем до самого места. С хорошим конвоем пойдешь, ребята надежные и веселые.

– До самой Москвы?

– До Москвы и даже дальше, – засмеялся Семен. – Твой экспедитор знает, куда надо ехать, не беспокойся. А мы дорогу покажем.

– Чего в такую-то рань? – недовольно спросил Быков. – И выхлоп у меня сейчас – любой гаишник за версту разнюхает. Если ты так спешишь, зачем угощал вчера?

– Насчет этого не беспокойся, – сказал Семен. – Мы тебе напарника приготовили. Фирменный водила. Он и поведет, пока ты не войдешь в форму. Кстати, ты не удивляйся. Я вижу, тебя в курс не ввели. Может, оно и к лучшему, но я темнить не люблю. В фургон мы тебе кое-какой товар подбросили.

– Что за товар? – спросил Быков.

– Ничего криминального, – со смехом сказал Семен. – Так, если самую малость. Небольшой левачок из местного колхоза. Каракуль. Товар дорогой, и спрос на него пока хороший. Чтобы гаишников в искушение не вводить, мы его за вашим виноградом хорошо спрятали, не беспокойся. А то разденут до трусов, ты же их знаешь. И вообще запомни: на крайний случай документы на него кое-какие имеются, но лучше бы их не показывать. Ты меня понял?

– Понял, – сказал Быков, имитируя успокоенность. – Скажи, Семен, а мне с этого товара ничего не обломится?

– А как же! Премиальные выпишут, не сомневайся. Разве тебя не предупредили?

– Никто меня не предупреждал, – в сердцах сказал Быков, – темнилы те еще.

– Азиаты, – поддержал Семен. – Ну и хрен с ними. Если что – можешь на меня сослаться.

– Ты в Афгане был? – внезапно задал Быков вертевшийся на языке вопрос.

Глаза Семена сузились, однако ответил он вполне спокойно.

– Был, не был – какая разница! Чем меньше знаешь, тем спокойней живешь, братишка. Ты знаешь такой принцип?

Быков обошел трейлер, стукнул для порядка по скатам. Одного взгляда на проволочную закрутку двери фургона оказалось достаточно, чтобы убедиться: ночью фургон открывали. Проволока была закручена совсем по-другому. Он залез в кабину и оглянулся в поисках Озода.

– Экспедитор твой поедет в «уазике», – сказал Семен, – с комфортом. Все-таки начальник…

В напарники Быкову полагался тот самый угрюмый парень, что уже сопровождал их сюда. Он залез в кабину и уселся, едва не касаясь головой потолка.

– Гоша, – хрипло представился он, протянув Быкову лопатообразную ладонь.

– Ну, все, поехали! – крикнул Семен.

Первым тронулся «уазик», Быков за ним. В зеркальце он видел, как Семен неподвижно стоял возле сарая, глядя им вслед, пока ночь не скрыла окончательно его высокую сухощавую фигуру.

Обратный путь был столь же темен и неясен. Фар Гоша не включат, подфарники выхватывали участок сухой, не тронутой колесами почвы: машина шла по целине. Следуя за «уазиком», трейлер совершал множество поворотов, в движении их, казалось, не было никакой системы, и Быков отказался от попытки определить главное направление. Рассвет пришел, когда машины выбрались из холмов. До трассы оставалось чуть более двух километров.

* * *

Гоша был человек малоразговорчивый. Как, впрочем, и водитель «уазика» – тридцати-тридцатипятилетний русский с наголо обритой головой, отзывавшийся то ли на фамилию, то ли на кличку Фосс. На осторожные вопросы Быкова оба отвечали односложно, а то и вовсе пропускали их мимо ушей. Теперь они ехали быстро: Гоша действительно был неплохим водителем и, подменяя Быкова, не снижал темпа. На коротких остановках Быков изредка перекидывался парой слов с Озодом. Тот выглядел несколько подавленным, но Быков понимал, что Озод его не выдал и, по всей видимости, не собирается. Это несколько успокаивало Быкова.

Пару раз ему казалось, что далеко позади он видит голубую машину Гульбахор, но полной уверенности в этом не было. Они двигались круглые сутки и за два неполных дня проскочили почти две тысячи километров. Перед крупными населенными пунктами Гоша неизменно уступал руль Быкову, а сам пересаживался в «уазик», присылая Озода.

Однажды Быков проснулся под вечер и, перебравшись из спального закутка на сиденье, долго вглядывался в дорожные указатели.

– Мы куда едем, Гоша? – спросил он.

– Прямо и вперед, – осклабился тот.

– Я серьезно.

– От твоего начальника новое указание поступило. Заедем в Астрахань. Это нам по пути.

– Ничего себе по пути! – изобразил возмущение Быков. – Я нанимался товар до Москвы везти. Насчет Астрахани разговора не было.

Гоша хмуро глянул на Быкова.

– Слушай, ты водила, и я водила. Какое нам дело! Если в программе изменения, все будет оплачено, я так понимаю. А если тебя что не устраивает – можешь отваливать, никто не держит. Прямо хоть сейчас.

– Ну, так тоже нельзя, – сбавил тон Быков. – У меня могут быть свои планы? Жена, понимаешь, любовница. Все ждут. Я же через два дня дома должен быть!

– Через неделю будешь, – пообещал Гоша. – Всех ждут.

– Хоть позвонить надо, предупредить.

– Нет, – Гоша категорически покачал голвой. – Звонить не надо. Коммерческая тайна.

И басовито заржал.

Откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза, Быков пытался составить хоть какой-то план действий. По всему выходило, что самое время сматываться. Дело идет к развязке. Каракуль там в кузове или не каракуль – в общем-то, не очень важно. Больше он сделать ничего не может. Не может связаться с Крапивиным, не может даже толком понять, что происходит. И есть большой шанс исчезнуть столь же бесследно, как Емельянов.

– Останавливай! – сказал Быков.

Гоша удивленно покосился на него.

– Чего ты?

– Останавливай, говорю, – раздраженно повторил Быков, – Тебе в Астрахань, мне – домой. Не по пути нам.

Гоша начал не спеша притормаживать и все посматривал на Быкова, словно не верил в серьезность его намерений.

– Слушай, Костя, – сказал он, – я же не волк, все понимаю. Если ты здесь выйдешь – до завтра будешь на асфальте голосовать. Кто же сейчас тут ночью тебя подберет? Поехали до Гурьева, говорю тебе, осталось-то всего двести километров. А там и мотай на здоровье. Хочешь – на самолете, хочешь – по железке к своим подругам.

Тон у него был спокойный и искренний. «Черт его знает, – подумал Быков, – может, и зря я так беспокоюсь».

Очередной пост ГАИ Быков заметил чуть раньше Гоши и тронул его за плечо.

– Это еще откуда? – с досадой ругнулся тот. – Сроду никогда тут не было. И смотри ты, какая иллюминация! Ловят кого, что ли?

Участок дороги впереди действительно был ярко освещен фарами сразу нескольких милицейских машин. Возле остановленного большегруза расхаживали фигуры в фуражках.

– Давай, Константин, садись за баранку, – сказал Гоша, – сейчас я тебе твоего экспедитора пришлю. Сами с ними разбирайтесь.

Он ушел к подъехавшему «уазику», и на смену ему появился Озод, смотревший на Быкова с жалостью, как на тяжелобольного или вообще покойника.

– Какой ты упрямый, Костя, – сказал он. – Зачем меня не послушал. Уходить тебе надо, уходить. Они пока ничего не знают, но скоро узнают.

– Уговорил, Озод, – мрачно согласился Быков. – Я и сам вижу: нечего мне тут ловить. В Гурьеве я от вас отвалю,

– Зачем в Гурьеве! – всполошился Озод. – Сейчас уходи, в Гурьеве поздно будет.

– А ты откуда знаешь?

– Я не знаю – чувствую, – Озод приложил руку к сердцу. – Вот тут чувствую. Ты про товарища спрашивал своего, помнишь?

– Ну!

– Он вот так же поехал и не вернулся, ты знаешь.

– Сам же говорил, что он в Москве остался.

– Я говорил, – вздохнул Озод. – И мне говорили… Но я другое чувствую.

– А сам ты? – разозлился Быков. – Сам зачем в эту бодягу лезешь, если чувствуешь? Сидел бы себе спокойно дома!

– Эх-ха, – сказал Озод, – дома семья, кормить надо.

Один из милиционеров впереди посигналил светящимся жезлом. Быков подтянулся ближе и зарулил на обочину, отметив, что «уазика» поблизости уже нет. Он миновал пост без задержки.

– Документы. Что везем, куда, зачем? – скороговоркой проговорил гаишник, осматривая номерные знаки.

– Виноград везем, товарищ начальник, – отвечал Озод. – Хороший таджикский виноград. Вот документы, пожалуйста,

– Водитель кто?

– Я водитель, – выступил вперед Быков.

– Права, путевой лист, – той же скороговоркой скомандовал милиционер и повернулся к Озоду. А вы с документами на груз вон туда, к штабной машине.

– Кого ищем, командир? – спросил Быков. – Из тюрьмы, что ли, кто сбежал?

– Кого надо, того ищем, – огрызнулся тот, впрочем довольно беззлобно, и крикнул кому-то в темноту: – Собачку давай!

Подошел человек в штатском с крупной дворнягой на поводке.

– Открывай фургон, – велел милиционер.

– Теперь понял, – сказал Быков. – Анашу, значит, шукаете.

– А у тебя есть?

– Не употребляю.

Быков повернулся и пошел открывать. Сердце забилось учащенно. Впервые после остановки в степи он получил возможность заглянуть в трейлер, но делать это в присутствии милиции ему не слишком хотелось.

Ящики с виноградом стояли, как и прежде. Милиционер, подсвечивая фонариком, долго вглядывался внутрь, потом уступил место проводнику с собакой. Размахивая хвостом, дворняга деловито положила передние лапы на борт, но, не обнаружив ничего интересного, тут же спрыгнула обратно и вопросительно посмотрела на хозяина. Виноград ее не интересовал.

– Номер у тебя какой-то знакомый, – сказал гаишник. – Будто встречал уже где.

– Может, и встречал, – пожал плечами Быков. – Только я на этой фуре первый рейс командую.

– Ты сам откуда?

– Из Москвы.

– Тут земляк твой был недавно, – безразлично обронил милиционер. – По фамилии Крапивин. Не слыхал?

Быков ответил не сразу, долго молчал.

– Слыхал, – сказал он наконец.

– Так, может, что передать? – так же небрежно поинтересовался гаишник. – Как его зовут-то, что-то я запамятовал.

– Алексей.

– Точно, Алексей. Ну, что?

– Передай, что идем в Астрахань. Скажи, что груз тоже туда идет. Какой – не знаю. Пока не знаю. Говорят – каракуль.

– Здесь, в машине? – уточнил гаишник.

– Нет, – сорвалось у Быкова прежде, чем он сам успел осознать необходимость именно такого ответа. – Здесь виноград. Не видел, что ли?

– Снаружи – вроде виноград, а внутри – кто его знает!

Быков твердо знал: что бы там внутри ни спрятано, показывать сейчас это нельзя. Гоша с Фоссом ждут далеко впереди, Семен – далеко позади, а Роберт с Джумой еще дальше. Все ото всего отопрутся без малейших усилий, а в дураках (если не много хуже) останется он, Быков, обычный водила, хоть и бывший мент.

– Тогда давай разгружать, – раздраженно сказал Быков. – Смотри сам, если сомневаешься. Время есть, как раз до утра поспеем.

Гаишник в сомнении топтался на месте. Тратить время впустую ему не хотелось.

– Ладно, – махнул он рукой. – Когда пойдет этот груз, ты знаешь?

– Если бы знал, мы бы с тобой его вместе встречали. В этом вся штука. Ничего, узнаю еще.

– Ладно, – сказал еще раз гаишник. – Езжай. Вон твой попутчик возвращается.

«Уазик» поджидал их в полутора километрах от поста.

– Что так долго? – спросил Гоша, забираясь в кабину.

– Анашу ищут. С собаками. Всю машину обнюхали снизу доверху. Честно говоря, Гоша, я изрядно поволновался. Если что не так, где бы меня теперь искали…

Слова его Гоше показались очень смешными. Он долго ржал, а потом сказал:

– Не боись, мы с дурью не вяжемся. У нас честный, спокойный бизнес.

– Спокойный бизнес – это когда деньги домой в конвертике приносят, – буркнул Быков.

Гоша не ответил. Он прибавил газу и сосредоточенно покручивал баранку, казавшуюся в его лапах почти игрушечной. На предложение Быкова подменить его отрицательно помотал башкой.

Сила инерции толкнула Быкова вперед, он вынырнул из дремоты и увидел, что «КамАЗ» остановился. Горизонт посветлел. Приближался восход.

– Что там еще? – сонно пробормотал он.

– Все по плану, – успокоил Гоша.

В предрассветной полутьме Быков увидел, что они стоят в стороне от дороги, в какой-то низинке. Рядом с их машиной возвышался силуэт такого же «КамАЗа».

– Я сейчас, – Гоша спрыгнул на землю, – ты посиди пока, я быстро.

Быков видел, как от соседней машины навстречу Гоше шагнули три тени. Беседа была негромкой и продолжалась недолго. Вскоре один из встречавших отделился от группы, подошел к «КамАЗу» Быкова и склонился над передним бампером. Звякнуло железо: с машины скручивали номерные знаки.

– Эй, Константин! – позвал Гоша.

Быков не спеша вылез из машины.

– Вот, знакомься, кореши наши, – радушно сказал Гоша. – Ждали нас, все беспокоились.

Оба представляемых – невысокие и черноволосые, похожие друг на друга одинаково буйной небритостью щек, непроницаемо смотрели на Быкова.

– А номера зачем откручивать? – спросил он.

– Да поменяем их, – объяснил Гоша. – Так спокойнее. Поменяем и дальше поедем.

– Джамал, – внезапно сказал один из небритых и протянул руку.

Быков чисто машинально протянул в ответ свою и тут же в мгновенной вспышке осознания с отчаянием понял, что делать этого было нельзя. Джамал не собирался здороваться. Он крепко стиснул его ладонь обеими руками, второй небритый так же крепко ухватил Быкова за другую руку, а потом на его затылок обрушился удар и мир исчез в обвале оглушительного грохота.

* * *

Его сбросили на землю, словно куль. Кто-то незнакомый нагнулся и длинным ножом разрезал веревки, которые стягивали его более суток. Он попробовал приподняться, опираясь на руки, но тут же повалился навзничь: конечности отказывались повиноваться. Раздался презрительный смех, его схватили, волоком протащили через двор и швырнули в низенький каменный сарайчик с единственным окном-отдушиной в два кирпича. Дверь из толстых, плотно пригнанных досок закрылась, звякнул тяжелый засов.

Быков пытался массировать распухшие кисти. Сарай был совершенно пуст, если не считать охапки толстых и жестких стеблей какого-то растения на цементном полу в углу. Снова звякнул засов, дверь приоткрылась. Вошедший поставил на пол литровую банку с водой, какую-то миску и вышел. Быков вдруг почувствовал, что просто умирает от голода и жажды. Он подполз ближе, но руки пока еще не слушались, он не мог приподнять сосуд, не мог сделать ни глотка без риска расплескать драгоценную влагу. Тогда он прислонился к стене и принялся ожесточенно растирать руки. Кровообращение постепенно восстанавливалось, он ощутил невыносимую боль и едва удержался от стона. Через какое-то время он смог напиться. В тарелке оказалась вареная фасоль, показавшаяся Быкову необычайно вкусной.

Голод и жажда были почти утолены, Быков обрел способность рассуждать.

Его привезли сюда связанным в закрытом кузове машины, и Быков даже приблизительно не представлял, где находится. Когда его тащили по двору, он успел заметить лишь высокое крыльцо двухэтажною дома, сложенную из камней ограду в человеческий рост да зеленый склон горы напротив.

Быков оглядел свою тюрьму тщательнее. На задней стене в метре от пола имелась железная скоба, заделанная в кладку. Он попытался раскачать ее и вытащить, но успеха не имел. За дверью раздались шаги, кто-то заглянул в отдушину.

– Эй, кунак, отдохнул немного? Выходи, поговорить надо.

Дверь открылась. Быков поднялся и неуверенно шагнул в проем. Его ждали двое, и одного из них Быков уже знал – это был Джамал.

– Ты себя хорошо веди, – предупредил Джамал, поигрывая короткой толстой цепочкой.

Опасения его были напрасны. Сейчас с Быковым мог справиться даже ребенок.

Его ввели в дом. Просторная комната с низким потолком была обставлена крайне скромно. Широкий длинный стол, несколько простых стульев, шкаф в углу. Стиль несколько портил лишь шикарный двухкамерный «розенлев» в простенке между окнами. Пол покрывал широкий половик из грубой пряжи. За столом сидело двое. Один – пожилой и грузный с седыми, коротко подстриженными волосами, другой помоложе, хотя тоже далеко не юноша, в черной рубашке навыпуск, подпоясанной узким серебристым ремешком.

Джамал толкнул Быкова по направлению к ближайшему стулу. Толчок был не сильным, но Быков пошатнулся, неловко взмахнул руками и не упал лишь потому, что ухватился за спинку стула.

– На ногах совсем не стоит, – недовольно сказал седой. – Совсем слабый работник.

Где-то в доме, по-видимому, были женщины: Быков увидел на половике обороненную шпильку для волос.

– Ну что, Константин, – вновь заговорил седой, – что делать станем?

Быков молча пошевелил плечами.

– У нас здесь стукачей не любят. Лучше самому себе сразу так сделать, – седой выразительно провел пальцем по горлу, – чем стукачом работать.

– Где это у вас? – спросит Быков. – И с чего вы решили, что я стукач?

– У нас, в горах, – объяснил тот, что сидел рядом с седым. – И решать тут нечего. Стукач ты.

– В милиции работаешь, – произнес за спиной Быкова Джамал, – почему форму не носишь?

Быков попытался презрительно усмехнуться.

– Из милиции меня три года как уволили, – сказал он. – При чем здесь стукач?

– Дурная собака и без зубов кусает, – сказал сосед седого.

– Да вы что? – изобразил возмущение Быков. – У меня с десяток дружков – тоже бывших сотрудников – кто в торговле, кто на бирже спекулирует. Это ж уважаемые люди! На кого мне стучать? На ваши шкурки каракулевые? Да я сам в долю войду, если примете. Шофер я, уже три года. Дальнобойщик. Вы спросите, сколько я за это время исколесил!

Он говорил и видел, что речи его не производят сколь-либо заметного впечатления. Решение о его судьбе, видимо, было уже принято. Снова заговорил седой.

– Хорошо. Мы будем думать. А ты, Константин, пока у нас поработаешь. Будешь хорошо работать – хорошие деньги будешь иметь. У нас никто не жалуется.

Трое остальных дружно засмеялись.

– Барашка надо пасти, – продолжал седой, – тебя Мурат научит. Хорошо будешь пасти – с большими деньгами домой уедешь. Иди пока, отдыхай.

Джамал и второй – Мурат – встали со своих мест и шагнули к Быкову. Он тоже встал, сделал шаг, но запнулся о половик и неловко повалился на одно колено. Мурат несильно, но точно и болезненно пнул его носком сапога в бок.

– Что спотыкаешься! На ногах стоять надо!

Быков торопливо поднялся и пошел к выходу. Во дворе Мурат на некоторое время исчез, а потом снова появился, потряхивая длинной прочной цепью. Назначение ее стало понятно Быкову, когда его ввели в сарай и замкнули на левой руке кольцо наручника. Второе кольцо замыкало цепь, пропущенную через скобу в стене.

– Вы чего, мужики, – слабо попробовал возразить Быков.

– Так спокойнее будет, – объяснил Джамал. – Чтобы ночью плохие мысли в голову не приходили.

Дверь закрылась, и Быков остался один. Он неподвижно лежал на охапке соломы, вслушиваясь в звуки на дворе. Потом вытащил из кармана шпильку, которую подобрал с пола, изобразив падение. Наручник раскрылся через полминуты – квалификацию Быков не утратил. После этого он снова замкнул наручник на запястье, а шпильку спрягал в узкую щель между стеной и полом.

* * *

Утром за ним пришли снова Мурат и Джамал. Быкова расковали, и после завтрака, состоявшего из той же фасоли и бурды, похожей на чай, повели по дорожке куда-то вверх по склону. Через плечо Мурата висел обрез двустволки, но Быков не собирался бежать. Он шел, приволакивая ногу, ссутулившись, всем своим видом показывая полную покорность судьбе.

Подъем был недолог. Перевалив через гряду, они оказались в небольшой долине. С трех сторон ее тесно обступали крутые склоны гор, с четвертой был отвесный обрыв, под которым где-то далеко шумела река. Возле одного из склонов стояла кошара. Сорок или пятьдесят овец паслись на траве под присмотром пастуха, сидевшего на пригорке и поднявшегося навстречу.

– Новый работник пришел? – оскалился он, приподняв такой же ружейный обрез, как и у Мурата. – Хорошо. Иди туда, – он показал рукой на кошару. – Чистить надо, Петька покажет. Будешь хорошо работать – водки дадим. Любишь водку?

Они довольно заржали. Быков пробормотал что-то в ответ и зашагал к кошаре.

– Эй, обожди, – окликнул Мурат. Послушай сначала. Если убежать хочешь – сразу забудь. Отсюда только в могилу убежать можно. Петька тоже хотел убежать, теперь не хочет – умный стал. Он расскажет. Я на тебя даже пулю тратить не стану. Так убью. Иди, ладно.

Быков пошел, слыша, как за спиной гортанно переговариваются его тюремщики. В кошаре было душно и смрадно. Какое-то существо с ворчанием возилось в углу. Существо подошло поближе, и Быков увидел, что это человек. Серые, свалявшиеся космы свисали на его лицо, покрытое слоем грязи. Ему можно было дать и пятьдесят лет, и шестьдесят, и много больше. По всей видимости, это и был Петька.