Текст книги "Багамарама"

Автор книги: Боб Моррис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 55

Едва рассвело, мы подъехали к усадьбе Дауни. Ненастье прошлой ночи яростным комом промчалось по побережью и укатило своей дорогой. Сквозь затянутое свинцовыми тучами небо едва уловимо проглядывали первые лучи солнца: очень скоро начнет припекать.

После недолгих препирательств Педерсон все-таки согласился с моим планом: я решил объявиться перед домом Бирмы Дауни в одиночку – пусть знают, что я на драку не нарываюсь. Поначалу инспектор предлагал в парламентеры свою кандидатуру, но я его отговорил: уж если кого терять, так человека, не владеющего оружием, – ну это так, на крайний случай.

Безвольно свесив руки, я медленно направлялся к дому. Если сейчас за мной наблюдают – а они наверняка наблюдают, – пусть видят, что я не вооружен. Да, такой я простецкий парень: хочешь – стреляй, попадешь без проблем.

Впрочем, так уж безоглядно палить в меня никто не собирался. Народ-то не глупый, знают, что я – ниточка-дорожка, ведущая прямиком к капиталу Барбары. Чпокни меня – и ты, считай, банкрот. Это вам, конечно, не бронежилет, но все равно: с такими факторами считаются. Вот так я рассуждал, направляясь к крыльцу по хрустящей ракушками тропке и стараясь не вспоминать теперь, что денег у меня не было и нет, а доставать я их не намерен. Честно говоря, я вообще мало себе представлял, что теперь делать. Просто шел на авось: действовать буду по обстоятельствам.

Педерсон притаился в рощице со своей мощной новомодной винтовкой и держал дом под прицелом. Через дорогу от него, укрывшись в зарослях мирта и пальметто, прятался Бриндли. Дрыща я не приметил, однако в том, что он где-то рядом, не сомневался: скорее всего прикрывает со стороны дюн.

Дойдя до ступеней, я остановился. Дом был укреплен на сваях, под которыми стояла коляска для гольфа на цементной площадке. Рядом без устали вращались лопасти большого вентилятора, который затягивал в здание свежий воздух. Решетка была вся облеплена дохлыми насекомыми – почему-то в основном мотыльками и стрекозами.

Я повернулся к дому и заорал:

– Эй, Дуэйн! Выходи, разговор есть.

Обождал минутку.

– Дуэйн, я же знаю, что ты там.

Я поставил ногу на первую ступеньку, но тут дверь распахнулась и в проем выскочил Дуэйн Кроу с ружьем наперевес. Он отпрянул; едва я успел нырнуть с крыльца и откатиться под дом, раздался выстрел, и на дорожке взвились крохотные фонтанчики пыли. Вот, значит, каково это, когда в тебя стреляют. Не скажу, что сильно обогатился новым опытом, и перспектива стать мишенью меня не сильно прельстила.

Пальба смолкла. Не знаю, из чего он там стрелял, однако на вид винтовка была очень опасной и мощной, под стать той, которой вооружился Педерсон.

Как чувствовали себя мои приятели в кустах, я не видел: предположил только, что все целы – стрелок взял низковато. Не знаю, может, Дуэйн хотел привлечь к себе внимание, – в любом случае это ему удалось. Только если он жаждет крови, мне очень скоро наступит конец; тут и целиться особо не надо – дай пару залпов под дом, и все.

Я стал искать, где бы укрыться, – пожалуй, и не спрячешься никуда. Разве что за кондиционер юркнуть. Заполз за большую кубическую жестянку и притаился, попутно осматривая окрестности – вдруг среди дюн угляжу Дрыща. Нет, не видно.

Тут из дома послышался клич Дуэйна Кроу:

– Эй, Педерсон! Выходи давай, где ты там прячешься?

Из кустов раздался голос инспектора:

– Я на драку не нарываюсь, Дуэйн. Поговорить пришел.

– Тогда бросай свою железку и выходи, чтобы я тебя видел, – ответил громила.

– Только когда ты разоружишься.

– Нет уж, так не пойдет, – фыркнул Кроу. – Стрелять не буду, выйди, покажись, ясно солнышко.

Из-за кустарника выбрался безоружный Педерсон. Он вышел на ведущую к дому дорожку и остановился.

– И всем, кто с тобой, скажи, чтобы выходили на дорогу, – гаркнул Дуэйн.

Педерсон обернулся и что-то буркнул Бриндли. Тот вылез из мирта и направился к тропинке.

В доме послышались голоса, кто-то тяжело прошелся по лестнице.

– Ну все, Частин. Вылазь, твоя очередь. Покажись на глаза, золотко.

Я вылез из укрытия и увидел в дверях Дуэйна Кроу. Он стоял на пороге, перехватив за шею Зой Эпплквист и наведя на меня винтовку, этакую отполированную до матового блеска дуру с магазином, изогнутым в форме банана, в котором навскидку поместилось бы с сотню патронов. С такого расстояния и одного выстрела достаточно, чтобы я кубарем полетел к Господу Богу в общую раздевалку.

– Могу хоть сейчас тебя к праотцам отправить, хочешь? – ухмыльнулся Дуэйн, помахивая у меня перед носом винтовкой. Потом сплюнул и добавил: – Надо было еще в лимузине пришить. Толку-то от тебя, только под ногами путаешься.

Я не ответил.

Дуэйн стоял без рубашки, в обрезанных джинсах. Он явно нервничал: так и стрелял глазками. В его захвате, как в тисках, ерзала Зой Эпплквист. Она что-то промямлила, и громила ослабил хватку.

Позади черным провалом зиял коридор, не вполне пустой: кто-то там прошмыгнул, но кто – я не успел рассмотреть.

– Эй вы, сладкая парочка, Педерсон со щенком. Давай, сюда подваливайте. – Инспектор направился к дому, и Дуэйн перевел взгляд на меня: – Так, Частин, где деньги?

– А где Барбара?

Тут Зой всполошилась:

– Ради Бога, отдай ему деньги. Он же нас тут всех угробит.

– Деньги будут своим чередом, – сказал я. – Жду извещения из банка.

Пришлось солгать. Уж если отправляться в ад, так хоть дорожку себе вымостить.

– Ну и где Барбара? – повторил я.

– В доме, – ответил громила. – С остальными.

– Хочу на нее посмотреть.

Дуэйн оставил мою просьбу без внимания и обратился к подошедшему Педерсону:

– Кого еще в это дело посвятил?

– Никого, – ответил тот. – Сами разберемся.

– Очень славненько.

– А с тобой кто? – поинтересовался, в свою очередь, инспектор.

– Не твое собачье дело.

– Слушай, компаньон, давай не будем осложнять друг другу жизнь. Больно любопытно, кто у вас под кем ходит. – Педерсон вытянул шею и заглянул в коридор. – Это ты, Донни?

Дуэйн заслонил проем массивной спиной и ответил:

– Да, это он. И еще кузен Куртис.

– Вот и чудненько. Молодец, что сам сказал, ценю. – Педерсона явно пробило на треп. – Тогда не будем напрягаться. Обменяемся, и в расчете.

– А теперь я свои пожелания выскажу, – гаркнул громила. – Вы должны обеспечить мне пути к отступлению, чтобы я мог отсюда запросто свалить. Иначе сделка отменяется.

– Не вопрос, – хмыкнул полицейский.

– Устройте мне посудину побольше, и чтобы никто догонять не думал.

– Без проблем, будет тебе посудина.

Я тем временем водрузил ногу на первую ступеньку.

– А теперь твоя очередь. Показывай, что обещал.

Педерсон попытался схватить меня за шиворот, но я его отдернул.

– Я хочу увидеть Барбару, – настаивал я, поднявшись на вторую ступеньку. Дуэйн швырнул Зой в дом и навел на меня винтовку.

Я сделал еще шаг.

– Стоять на месте, или брюхо продырявлю. Со мной шутки плохи.

– Сейчас же покажи Барбару.

Громила облизнул зубы, задумался. Не сводя с меня глаз, окликнул брата:

– Донни?

Из прихожей донесся голос:

– Я здесь, Дуэйн.

Братишка похитителя вышел из тени. Такой же богатырь, только порченый: один глаз затек бельмом и торчал навыкате. В гнилых коричневых зубах парень держал сигарету, в руках сжимал винтовку. Паршивый весь, грязный, длинные нечесаные волосы с хлопьями какого-то мусора. Но как ни противно было на него смотреть, вонял он еще ужаснее.

– Пойди скажи, пусть Куртис ее к окну подведет, – скомандовал Дуэйн.

Донни скрылся во мраке коридора. Послышалось хлопанье дверей. Зой поднялась с пола и встала позади Дуэйна, у самого входа.

– Как там старик? – спросил я.

– Нормально, молодцом держится, – ответила она.

Тут в окне второго этажа раздернулись шторы, и я увидел Барбару. Рядом с ней стоял Куртис, совсем молоденький паренек и отнюдь не такой шкаф, как его кузены. Впрочем, и у него все было на лице написано: порченое семя. Обхватив Барбару за плечи, он прижимал к ее виску револьвер и, как видно, смаковал момент. Вот такая забава для малолеток.

Барбара увидела меня и уже не отводила взгляда. Как же она была хороша! Даже теперь, измученная и усталая, с растрепанными волосами и заплаканным лицом, моя умница была прекрасна, как никогда. Она печально улыбнулась, протянула ладонь и коснулась стекла. А потом проговорила одними губами: «Я тебя люблю».

Это было уже слишком, я не мог сдерживаться. Сорвался с места, взметнулся по ступенькам и шмыгнул к двери. Из прихожей выскочил Дуэйн, замахнулся и как саданет мне прикладом по виску. Я отлетел к перилам. Громила снова замахнулся, я прикрыл голову обеими руками, винтовка царапнула по кости. Меня пронзила адская боль. Дуэйн снова изготовился меня хлобыстнуть, и я упал, принимая удар плечом. Стальное дуло ткнулось мне в живот.

– Что, жить надоело? Могу устроить, хочешь? Что, хочешь?! – в остервенении орал на меня Дуэйн.

Но тут вмешалась Зой: она пыталась оттащить от меня бандита и кричала:

– Дуэйн, прекрати, что ты делаешь?!

Тот отпрянул, хотел броситься на спортсменку с кулаками, однако вовремя спохватился. Зой даже глазом не моргнула. Сжав кулаки, она стояла перед выродком и с вызовом смотрела ему в глаза. Дуэйн повернулся ко мне и прошипел:

– Пшел отсюда.

Я встал, придерживаясь за перила – этот тип мне все руки отбил винтовкой, – кинул последний взгляд на окно, где стояла Барбара: кто-то успел задернуть шторы.

Инспектор, придерживая меня, помог сойти по ступенькам, и Дуэйн рявкнул нам вслед:

– Без денег не возвращайся, Частин.

И хлопнул дверью.

Глава 56

Мы договорились установить наблюдение за особняком. Кинули жребий, Бриндли выпало стеречь первым. Мы с Педерсоном вернулись на «Лоботряса». Дрыщ до сих пор не объявился, и я представления не имел, где его носит.

Педерсон всех чертей на меня спустил за то, что я бросился на громилу с кулаками. Я изобразил раскаяние, заварил кофе, и мы уселись передохнуть. Инспектор, излив свое недовольство, заявил, что в целом этот инцидент нам только на руку.

– Пусть Дуэйн сидит в доме и считает себя хозяином положения. Для нас это шанс получить дополнительное время.

– Сколько мы выигрываем?

– Пожалуй, сутки. Потом, не дождавшись денег, они начнут дергаться, потребуют залога.

– А мы тем временем осуществим свой тайный план и вырвем красавицу из лап злодеев.

– Вот именно.

– И в чем план будет заключаться?

– Понятия не имею, – ответил Педерсон. – Кстати, можно полюбопытствовать? Ты сумеешь достать деньги?

– Ну, во всяком случае, не столько, сколько они требуют.

– Но делать этого не собираешься?

– Очень не хотелось бы.

– А если через не хочу?

Я допил кофе и встал из-за стола.

– Перекусим?

– Надо понимать, это ответ?

– Видимо, да.

Я приготовил два сандвича с яичницей, горчицей и доброй порцией бермудского лука. Умяв лакомство, состряпал добавки.

Инспектор сказал:

– В особняк, кроме как через дверь, не проникнешь, не штурмовать же его.

– А если снизу?

– Да уж, была мыслишка. Там у них мусоропровод по типу кухонного лифта. Труба узкая – дай Бог одному проползти. Проигрышный вариант.

– Я еще отдушину заметил для кондиционера, да только она у́же мусоропровода. С нашей комплекцией лучше вовсе не соваться.

Я налил нам по чашечке кофе. На улице снова моросило. Ветер поутих и лишь временами швырял в иллюминатор снопы соленых брызг.

– Надо думать, сначала Дуэйн с Тиффани задумали похитить лорда Дауни. А тут под руку Барбара подвернулась – чем не нажива? Вот они и решили срубить капусты, – выдал свои раскладки Педерсон.

– Похоже на правду.

– Дуэйн подтянул резервы, все продумал, да и хвать обоих.

– Попутно убив Брюса Геннона.

– А Тиффани тем временем играла роль своего человека во вражеском стане.

– Выходит, так, – сказал я.

– И все-таки что-то не вяжется.

– Да уж.

Одежда моя вымокла, и я решил переодеться в сухое. Выгреб из карманов мелочевку, и тут мне на глаза попалась вчерашняя записка, переданная Зой. Я рассматривал каракули Бирмы Дауни, когда на баке послышались шаги и в люке показались ноги Дрыща, потом спина и ножны с верным мачете. Мой «первый помощник» отряхнулся, как мокрый пес, и протопал мимо нас на камбуз. Выдвинул ящик, извлек оттуда два огромных тесака, попробовал пальцем лезвия. Вытащил из-под раковины целую упаковку вместительных полиэтиленовых пакетов.

Вручил каждому из нас по ножику и сказал:

– Пошли, нельзя терять ни минуты.

– Что за спешка? – недоуменно поинтересовался я.

– Есть лазейка, – провозгласил он. – Я знаю, как проникнуть в дом.

Глава 57

Три часа спустя мы стояли перед особняком лорда Дауни на Франт-стрит. Дождь прекратился.

Через дорогу, на свободном участке возле дома мисс Мелоди Майкл, тлела куча мусора – ветки и всяческий сор; дым валил столбом, и ветер относил его прямехонько к усадьбе. Вонь стояла страшная, этакая смесь паленой резины, жженых пальмовых веток и мусора. Педерсон призвал на помощь свежие резервы в лице Никсона Стайлза, и тот стремглав помчался присматривать за костерком, дабы пламя не распространилось сверх всякой меры.

На этот раз к парадному крыльцу особняка мы направились вместе с инспектором. Дрыщ и Бриндли по уговору скрылись с глаз, они должны были прятаться за живой изгородью из бугенвиллеи, которая отгораживала особняк от окрестных барханов.

– Эй, Дуэйн! – крикнул Педерсон. – Разговор есть.

Дверь открылась, и на пороге показался громила с ружьем наперевес. Бугай выставил перед собой Зой Эпплквист в качестве прикрытия.

– Мы пришли сказать, что процесс пошел. Все как условились.

Дуэйн принюхался, состроил гримасу:

– Откуда разит?

– Это с участка напротив, от мисс Мелоди. Старушка мусор решила сжечь да ветки, которые ветром наломало. Все путем – у нее там мальчишка присматривает, просто ветер в нашу сторону, – ответствовал полицейский.

Дуэйн перевел взгляд за наши спины – туда, где на крохотном пустыре дымил кострище, – и обратился ко мне:

– Бабло принес?

– Деньги будут завтра, – соврал я. – Раньше никак не выходит.

– Сколько?

– Я так понял, мы договорились о семистах пятидесяти косарях.

Зой Эпплквист что-то проговорила – я не расслышал, – и Дуэйн добавил:

– Путем. Пусть будет семьсот пятьдесят. Только чтоб к утру как штык.

Тут я выступил с инициативой:

– У меня к тебе одна просьба. Я хочу всех увидеть.

– Кого это всех?

– Барбару с лордом Дауни и Бирму.

– Я их сюда не потащу, – буркнул Дуэйн.

– Тогда пусть твои парни подведут их к окнам, – сказал я. – Хочу убедиться, что все целы.

– Некогда мне в игры играть, – рявкнул Дуэйн, а Зой добавила:

– Поверьте мне, мистер Частин, все невредимы.

– Послушай, приятель, – откликнулся Педерсон. – У нас же вроде уговор: мы – тебе, ты – нам. Покажи товар лицом.

Дуэйн на миг скрылся в комнате и отдал какое-то распоряжение.

Мы стояли и ждали. Глаза слезились от дыма. Наконец в спальне на втором этаже кто-то поднял жалюзи. Барбара, обхватив за плечи лорда Дауни, помогла ему подняться. Старик не держался на ногах и выглядел заспанным. Любимая улыбнулась и ободряюще подняла кверху большой палец. Я ответил тем же.

– А Бирма где?

– Отдыхает, – ответила Зой. – Мне не хотелось ее тревожить. Могу вас заверить, что она в полном порядке.

– Я хочу убедиться.

– Ты что, слов не понимаешь? – рявкнул громила. – С ней все в порядке, отвянь.

– Поверю, когда сам увижу.

Зой сердито мотнула головой, обернулась к Дуэйну и сказала:

– Я этим займусь.

Бандит ее отпустил, и она зашла в дом.

Мы стояли и молчали. Громила держал нас с Педерсоном на мушке. Прошло пять минут. Затем в спальне Бирмы раздвинулись шторы. Хозяйка сидела в кресле-каталке; над подоконником виднелась ее перебинтованная голова. Сзади стояла Зой, рядом с ней – Тиффани Сен-Джеймс.

– Вон она. Довольны?

Я взглянул в окно другой спальни, где находились Барбара и лорд Дауни. За их спинами маячили силуэты двух здоровяков, Куртиса и Донни. Теперь на нас были устремлены глаза всех обитателей этого дома.

– Так-то лучше, – буркнул я.

И тут отозвался инспектор:

– Тебе еды для постояльцев подвезти? Небось и пожевать нечего?

Таков был условный сигнал, и когда Педерсон произносил эти слова, я краешком глаза заметил, как из-за живой изгороди позади дома выскочили Дрыщ и Бриндли с двумя туго набитыми мешками для мусора. Никто из находившихся в особняке их не видел. Наши друзья припустили к залитому цементом сливу под домом и притаились между коляской для гольфа и отдушиной. Все это время вентилятор крутился не переставая – видимо, кондиционер работал на полную мощность. На это мы и рассчитывали. А еще оставалось уповать на милость судьбы – не приведи Господь, снова отключат свет.

– Что ж, жрачки не помешало бы, – буркнул Дуэйн. – Одними галетами да фруктовым пуншем пробавляемся. Сыт по горло.

– Мы можем сгонять в магазинчик, закупить мяска, хлеба, сыра на бутерброды. Как тебе такая мыслишка?

– Ага, отлично. И сигарет прихватите.

– Сделаем, – обрадовался Педерсон. – А вы сидите и не высовывайтесь: мне еще Хенсона надо отыскать, чтобы он свою лавчонку открыл. Впрочем, обернемся в два счета.

Дуэйн настороженно на нас посматривал. Чтобы все сработало, он должен закрыть дверь и оставаться в доме. Наконец громила нарушил затянувшуюся паузу:

– А что насчет остального?

– Чего остального? – не понял я.

– Как мы отсюда выберемся? Посудина готова?

Я взглянул на Педерсона: об этом мы совсем позабыли. Придется импровизировать.

– Приготовили мы вам посудину: палуба пятьдесят два фута, стальная обшивка, эксплуатационный резерв – девятьсот миль. Стоит в гавани на швартовых, полностью готова к отплытию и заправлена.

– Твоя, что ли?

Я кивнул.

Дуэйн сказал:

– Траулер, на котором ты за нами на остров притащился?

Я снова кивнул, всеми силами стараясь не смотреть на опоры под домом: Дрыщ с помощником развязали мешки и уже выкладывали их содержимое на цементный слив.

– Ха, как мы вас обвели вокруг пальца! Только бараны сунулись, а нас и след простыл, – осклабился громила. – Можешь распрощаться со своей лодчонкой. Отчалим – и поминай как звали. – Он шагнул в дом. – Нечего лясы точить, тащи жрачку.

Мы, конечно, не стали далеко ходить – так, скрылись с глаз для пущей убедительности. Отъехали немного и устроились ждать в рощице. Невозможно было сказать наверняка, сколько потребуется времени: час или два.

Мальчишка-гид улучил свободную минутку и наведался к нам. Он осыпал меня вопросами, поэтому пришлось поведать ему суть нашего плана, залогом успеха которого был не вполне обыкновенный куст под названием «мертвецкий сон».

– Что еще за мертвецкий сон? – поинтересовался Никсон.

– Да есть в местных краях такое растение, только поискать его надо. Маленький кустик, приземистый, с блестящими листьями и крохотными красными ягодами, – пояснил Педерсон. – В детстве заболеешь, бывало, крупом, так мать все окна в спальне законопатит и давай на сковородке листья жарить – я тут же вырубался. Дрыхнешь без задних ног. Хитрая травка, не простая, мертвый сон навевает.

– Дрыщ как-то его называл по-своему, по-индейски, – сказал я. – Хотя матушка Персиваль сразу смекнула, о чем речь. Мы с ней все здесь облазили, пока полные мешки не насобирали.

– Так вот что они под домом жгут? – смекнул парнишка.

– Ага. Сырая-то зелень не горит, все больше дымом исходит. Так они мешками костерок свой огородили, чтобы весь дым шел к вентилятору. Воздух с улицы прямиком в дом затягивает.

– А костерок у соседей – так, для отвода глаз?

Мы с Педерсоном дружно кивнули. Никсон задумался, а потом сказал:

– Хм… глядишь, и получится.

Особой уверенности он не излучал, как, впрочем, и мы. Да и какая разница? Другого плана у нас не было.

Глава 58

Прошло два часа. Дверь особняка Дауни оставалась закрытой: никто не интересовался, что происходит на улице. В окнах по-прежнему горел свет, и было тихо, если не считать мягкого рокота компрессора, подающего в дом свежий воздух. Когда мусор на соседнем участке догорел, к нам присоединился Никсон Стайлз. Педерсон, поблагодарив паренька, отослал его домой.

Незаметно подошел Дрыщ – он бесшумно пробрался в обход кустарника. Из воспаленных глаз текли слезы.

– Больше листьев нет, – сказал он. – Пора заходить.

Педерсон поинтересовался, где племянник.

– Спит. Дыма надышался, – ответил индеец. – Я его в кусты оттащил.

Инспектор взглянул на меня и сказал:

– И то хорошо: значит, трава действует. Справимся втроем-то?

– А что? Трое на трое, все по-честному, – ответил я.

Педерсон открыл свою дверь, вытащил из футляра английское ружье и протянул индейцу.

– Держи, мне так будет спокойнее.

– Не надо, – ответил Дрыщ, отвернулся и опять исчез в темноте.

Полицейский убрал ружье в футляр и щелкнул замком.

– Жаль, такая силища, и будет без дела валяться.

– Дрыщ знает, что делает.

– Твои бы слова да Богу в уши, – буркнул инспектор. – Будем надеяться.

В универсале лежали две коробки с едой и питьем. Затоварились мы еще утром, по дороге сюда. Я вытащил одну, Педерсон взял другую. В коробках действительно лежала кое-какая снедь для отвода глаз, а сбоку были втиснуты ружья со взведенными курками: оставалось только прицелиться и палить – не сложнее автоматического фотоаппарата. Впрочем, для меня и простая мыльница – чудо техники.

Мы направились к дому, прямо к парадному входу. У отдушины еще дымилась пара веток, а цементный цоколь был усыпан золой – ветер раздул. Подойдя к крыльцу, я крикнул:

– Эй, Дуэйн! Открывай!

Мы немного выждали и стали подниматься по ступеням. Педерсон сунул руку в карман и как по волшебству извлек ключ от особняка, которым снабдила его Кларисса. Вставил в замок, провернул, и дверь отворилась. В доме – тишина. Мы стояли и прислушивались.

И тут в прихожую влетел порыв ветра, створка двери распахнулась и с силой хлопнула о стену. Грохот сотряс дом. Педерсон выхватил ружье, отшвырнул коробку и бросился на пол. Судорожно схватив пистолет, я рухнул рядом. По ступенькам затопотал Дрыщ – и вот он уже в передней, мачете на изготовку.

Дом будто вымер. Мы направились дальше по коридору, в сторону гостиной. Впереди показались чьи-то ноги – на полу валялся бесчувственный Донни Кроу. Осторожно передвигаясь вдоль стены, мы перешли в гостиную. Донни зашевелился во сне, начав приходить в себя от свежего воздуха. Возле него, постанывая и мотая головой из стороны в сторону, лежала Тиффани Сен-Джеймс. Куртис попытался сесть на диване. Рядом, на журнальном столике, были разбросаны фишки, карты и мелкие купюры. Под столом лежал самострел. Инспектор первым делом его забрал, и мы направились в спальное крыло. Дрыщ остался в гостиной присмотреть за девицей и кузенами-бугаями.

И вдруг послышался звук – металлический щелчок, как будто пуля вошла в патронник. Прежде чем раздалась очередь, я успел заметить Дуэйна Кроу. Он поднялся из-за кухонной стойки и принялся палить. Я толкнул на пол Педерсона: очередь прошлась над нашими головами, изрешетив стену. Посыпались щепки, побелка, летели тяжелые куски цемента, стекло и пластмасса. Громила палил по лампам, вентиляторам, в потолок, снова и снова.

Но тут стрельба прекратилась, и Педерсон со своей винтовкой резко вскочил с пола и сам пошел крушить все вокруг: раскурочил дверцу холодильника, дважды попал в кухонную стойку – разнес ее к чертям собачьим. Дуэйн кувырком бросился из кухни и спрятался за диваном. Винтовку он где-то бросил и теперь палил из пистолета. Паф-паф-паф-паф!.. Казалось, выстрелам нет числа. Стоял оглушительный грохот.

– Эх, черт!

Инспектор схватился за бок: по пальцам засочилась кровь.

Тут из-за дивана опять вырос громила. Он держал нас на мушке, подбираясь все ближе. Я не успел спустить курок: с тыла на выручку пришел Дрыщ, и во врага полетело мачете. Стальной клинок пересек кухню и полоснул Дуэйна по голому плечу, срезав порядочный шмоток мяса. Этот идиот взвыл и начал палить без разбору. Впрочем, мой «первый помощник» уже юркнул в коридор и исчез.

Я выстрелил, снова и снова: все три пули прошли мимо цели. Дуэйн бросился прочь из гостиной, пытаясь скрыться в дальней части дома. Я отшвырнул пистолет и напал на него со спины; въехав плечом в поясницу, зажал ему руки и выкрутил из ладони «пушку». В пылу борьбы мы вышибли дверь спальни и покатились по полу. Отовсюду летели щепки и куски дерева. Я натолкнулся на какой-то кол толщиной с метельный черенок, и он впился мне в предплечье. Выдернул его из руки, кровь хлынула фонтаном. И тут я мельком заметил Барбару. Она сидела в углу и уже начала приходить в себя: у нее подрагивали веки. Рядом, опустив голову ей на колени, мирно почивал старик.

Пока я хлопал клювом, Дуэйн бросился на меня и схватил руками за глотку. Я вырвался, но он саданул мне лбом в переносицу – я взбрыкнул от боли и рухнул на пол, увлекая за собой противника. Вывернулся, оседлал его и стал со всей дури колошматить по физиономии. Этот гад дернулся и уложил меня на лопатки, не прекращая осыпать тумаками, так что я едва успевал ставить блоки. Да, удар у него был мировой – короткий и точный. Только успеешь прикрыть одно уязвимое место, он тут же бьет по другому.

В гостиной раздались выстрелы.

Послышался голос – это был Педерсон.

– Зак, одного уложили, другой засел с ружьем на кухне.

Дуэйн прижал меня к полу и гаркнул во всю глотку:

– Донни? Ты жив? Отзовись!

Отозвалась Тиффани. Захлебываясь рыданиями, она прокричала:

– Пристрелили его! Как собаку пристрелили!

Из гостиной доносились крики, кто-то крушил мебель. А Дуэйн лупил и лупил меня по носу. Во рту стало солоно от крови, перед глазами поплыли темные круги, и я вдруг перестал чувствовать вес чужого тела: противник вскочил. Он бросился к Барбаре, в мгновение ока перескочив через всю комнату, и попытался ее схватить. Для него это был последний шанс уйти живым. Бедняжка жалась к стене, кое-как отбиваясь. Лорд Дауни открыл глаза и беспомощно сжался в комочек, обхватив руками колени.

Ладонь сама собой опустилась на толстый деревянный штырь, которым я в драке пронзил себе руку. Я поднял его, как копье, и, упершись древком в плечо, заорал:

– Дуэйн!

В тот самый миг, когда он обернулся на крик, Барбара со всех сил толкнула его ногами в спину. Дуэйн потерял равновесие и завалился на меня, в последний момент пытаясь миновать зазубренное острие. Тщетно. Он напоролся на него как на пику. Острие вонзилось под ребра и по инерции глубоко вошло внутрь. Я бросился на бандита и вонзил смертоносное орудие еще глубже. Меня заливало чужой кровью, раненый бился и кричал, пытаясь освободиться, но я намертво прижал его к полу. Мы смотрели друг на друга, глаза в глаза, и я видел, как жизнь капля за каплей покидает Дуэйна. Скоро он обмяк и перестал сопротивляться.

Я завалился на спину, Барбара бросилась в мои объятия.

– Господи, Зак! Боже ты мой!

– Ничего, ничего.

– Зак…

Мы вцепились друг в друга как сумасшедшие. Я покрывал поцелуями ее лицо, шею, глаза. Она целовала меня. Казалось, мы больше никогда друг друга не отпустим.

– Ты как, малышка?

– Цела и здорова. Ты только не оставляй меня…

Ее сотрясли рыдания. Барбара поплакала и успокоилась; мы лежали в обнимку и молча упивались друг другом: слова тут были ни к чему.

Дрыщ вошел в комнату и присел рядом, не выпуская из рук окровавленное мачете.

– Там двое покойников, – сообщил он. – Девушка ранена, но жить будет.

– А Педерсон?

– Не смертельно.

В дверях стоял инспектор, прижимая к боку окровавленное полотенце.

– Навылет прошла. Подумаешь, дырка.

В углу кто-то застонал. Все обернулись: лорд Дауни, вцепившись в подоконник, порывался встать. К нему подошла Барбара.

Я спросил:

– Как он там? В порядке?

Она кивнула:

– Очень слаб. Росинки маковой во рту не было. Ничего, оправится.

– Побудь с ними, – попросил я Педерсона и вместе с Дрыщом направился в гостиную.

Тиффани прислонилась к стене и всхлипывала, зажимая рукой кровоточащее плечо. Дрыщ нашел где-то полотенце и стал ее перевязывать. Я зашел в кухню. На полу за развороченной стойкой лежали Донни с Куртисом. Донни умер сразу, пуля прошила череп, а вот на второго было страшно смотреть – он пал от мачете.

Девчонка поморщилась от боли – индеец закончил перевязку: закреплял последний узел. Нагнувшись к Тиффани, я взглянул ей в глаза и тихо проговорил:

– Дуэйн мертв.

– Догадываюсь, – буркнула она. – И что теперь будет?

– Держишься на ногах?

Она кивнула.

Я взял ее под руку и помог подняться. Мы немного прошли по коридору и остановились возле комнаты Бирмы. Дверь была заперта. Я постучался.

– Зой? – позвал я.

Ответили не сразу.

– Я здесь, – сказала она.

– Открывай.