Текст книги "Багамарама"
Автор книги: Боб Моррис
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 59
Зой Эпплквист впустила нас и быстренько ретировалась в дальний угол комнаты, встав за кресло-каталку. Там, прикрыв руками перебинтованное лицо, рыдала женщина. Зой нежно похлопала ее по спине и ласково прошептала:
– Ну не надо, не плачь. Все образуется.
Я подвел Тиффани к кровати и помог ей лечь, а потом позвал Педерсона. Дрыщ пока вышел из дома – проведать отсыпавшегося в кустах помощничка.
Я попросил инспектора приглядеть за троицей, а сам отправился к Барбаре. Мы заглянули в ванную комнату, я открыл воду и промыл царапину на руке. Отыскал в аптечке пузырек с перекисью и полил рану, а потом обнял подругу.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Ага, много чего. Для начала принять ванну и выпить пару бутылок вина. И еще мне очень нужен ты, Зак.
– Я с тобой.
Мы поцеловались, но она почему-то отстранила меня и усмехнулась:
– А также мне необходима зубная щетка. Удивляюсь, как тебе не противно. Пока не почищу зубы, никаких поцелуев.
И я снова ее поцеловал.
Вернувшись в комнату Бирмы Дауни, я усадил Барбару в кресло у окна, а мы с Педерсоном встали по обе стороны от нее. На нас были устремлены три пары глаз, женщины молча ждали.
– Попробую изложить свое видение событий, а вы помогайте, – обратился я к ним. – Я полагаю, вы все познакомились в заведении «Киски-Ириски», так?
– Ага, – промычала Тиффани. – Мы с Чери там работали, и Дуэйн там тоже шабашил. Бирма постоянно наведывалась – запала она на нашу «ягодку», да только та с Зой уже встречалась.
– Тиффани… – Зой сделала шаг к кровати. – Давай лучше я расскажу. Все это Дуэйн устроил, сама знаешь.
Тиффани опасливо отпрянула.
– Нет, это все ты! Ты!
Я встал между ними и крепко схватил Зой за плечи. Она вырвалась и отшагнула к перебинтованной женщине. Дрожа от ярости, вцепилась в спинку кресла, а я меж тем продолжал рассказ, неторопливо излагая свое видение событий и разжевывая шаг за шагом преступный замысел. По воле случая Тиффани услышала, что Барбара собирается навестить лорда Дауни, и тогда у злоумышленников созрел план перехватить меня у Бейпойнта.
– Однако очень скоро стало ясно, что у лорда Дауни, кроме крыши над головой, ничего по сути-то и нет. И тут судьба подкидывает замечательный шанс в лице Барбары. Глупо упускать такую возможность, вот вы и послали Дуэйна выяснить, что я за птица и стоит ли со мной связываться. Сошка мелкая, зато у меня есть нужные связи и рычаги, доступ к финансам Барбары. Увы, Дуэйн так торопился обратно, что не вытерпел и бросил меня в Менорка-Бич. Он спешил на ближайший рейс – хотел оказаться в Форт-Лодердейле раньше меня, чтобы похитить лорда с Барбарой и не дать нам переговорить. Его план осуществился лишь благодаря тому, что по пути к Барбаре мне пришлось спасать из воды старичка лорда. – Я взглянул на Тиффани и сказал: – За это тебе большое спасибо. Усердно опаивала старика наркотой, подсыпая ему лекарства в напитки.
– Я очень осторожно, чтобы ему плохо не сделать, – оправдывалась она. – Я правда не хотела.
– И ты же испортила коляску Брюса Геннона. Разъединила клеммы на аккумуляторе – и дело с концом, а потом благодушно предложила им с Барбарой прокатиться. Да только не в «Альбери» повезла, а прямехонько в логово.
Барбара сказала:
– Она сказала Брюсу, что ей надо на минутку в дом заскочить – мол, у нее тут подарочек для него припасен. А потом свет отключили…
Я взглянул на Зой.
– Ваших рук дело, – сказал я. – Рубильник вниз, и Кларисса в панике. Теперь бери старика голыми руками.
Зой даже глазом не моргнула. Впрочем, она и не возражала.
– Только Тиффани скрылась в доме, как вдруг на нас накинулись те двое, – проронила Барбара. – Связали и кинули в лодку. Лорд Дауни был на яхте, когда нас туда привезли. По пути Брюс чудом высвободился. Видно, решил, что в одиночку с тремя не справится, и прыгнул за борт.
Барбара закрыла глаза. Я положил руку ей на плечо, и она прикрыла ее своей ладонью.
– Брюс был отменным пловцом. Я даже не сомневаюсь, что он добрался бы до берега и позвал на помощь. Ночь стояла темная, он вполне мог бы скрыться. Да только Дуэйн развернул яхту и в два счета нагнал беглеца. Поставил за штурвал своего гнусного братца, а сам встал на носу с ружьем наперевес. Мерзавцы издевались над Брюсом, поддразнивали его и хохотали. Дуэйн принялся палить, но все мимо – видно, специально, чтобы Брюс истощил последние силы. И когда он стал захлебываться… – Барбара умолкла, отерла слезы и тяжко вздохнула. – Дуэйн предложил ему вернуться на бот. Брюс согласился – его уже вода не держала. Схватился за борт, стал подтягиваться, и тогда Дуэйн выстрелил.
Барбара разрыдалась у меня в объятиях. Я взглянул на Педерсона:
– Этих показаний достаточно?
– Более чем, – ответил инспектор. – Правда, хотелось бы кое-что уточнить. Я не все понял.
– Совершенно с вами солидарен. Думаю, кое-кто из присутствующих в состоянии пролить свет на недостающие подробности.
Я направился к инвалидному креслу.
– Не тронь ее, – пригрозила Зой.
– И в мыслях не было, – ответил я.
Женщина в кресле сидела прямо, устремив взгляд куда-то вдаль. Я нагнулся и потянул за край бинта, которым была обмотана ее голова. Она не пыталась меня остановить. Зой тоже не вмешивалась. Из-под повязки показались короткие каштановые волосы, лоб, большие карие глаза, высокие скулы, нос, рот, подбородок… Красивая женщина – и ни одного шрама.
– Вот и Чери Свонсон, если не ошибаюсь, – проговорил я. – Желаете что-нибудь добавить?
Глава 60
Конечно, прошло какое-то время. Сначала Барбара хотела только одного – чтобы я ее обнял, и спать, спать, спать. Мы оба измотались, так что с моей стороны возражений не было. Вернувшись в бунгало Гибискуса, мы стали единственными постояльцами «Альбери-Холла». Барбара говорила мало – во всяком случае, о событиях последних дней речи не заходило; ее едва хватало на односложные ответы и нейтральные комментарии типа: «Какой чудный воздух», или «Смотри скорее, там сойка!», или «Ах, мистер Пиндл такой милый человек!»
Впрочем, мало-помалу Барбара приходила в себя. Тягостные паузы в разговоре случались все реже, все чаще раздавался ее смех в награду за мои неловкие попытки ее развеселить. На вторую ночь мы раскупорили бутылочку «Шрамсберга» урожая девяносто восьмого года, поймали по радио волну с музыкой ретро и танцевали медленные танцы. А потом настало время любви и неземного блаженства. После мы лежали в постели, прижавшись друг к другу. В распахнутые окна вливался свежий океанский бриз.
Я сообщил Барбаре, что Линфильд Педерсон передал тело покойного фотографа представителям английского консульства.
– Его отправляют в Лондон на самолете, для церемониальной службы, – сказал я.
Мы помолчали. Барбара первой нарушила тишину.
– Как вспомню ту пещеру – мурашки по спине бегут. Вонь стояла страшная, да еще эти летучие мыши! Они дважды в день влетали и вылетали целой стаей, как по часам. А писк! Наверное, до самой смерти будет в ушах стоять.
Ее передернуло, она повернулась на другой бок и прижалась к моей груди.
– Честно, не думал, что старик перенесет этот кошмар, – проговорил я.
– Да и я поначалу за него сильно переживала. Зато в пещерах ему стало легче, без всей этой наркоты, которой его дома опаивали. Крепчал на глазах, живенький такой стал. А однажды ночью, когда сильно штормило, он вдруг взглянул на меня так жалостно и говорит: «Я ведь ее больше никогда не увижу, да?» Чувствовал, что Бирмы больше нет.
Я сказал:
– Ее нашли, сегодня утром.
– Где?
– В одной из пещер, рядом с тем местом, где вас держали, – ответил я. – Педерсону ничего не оставалось, как оповестить контору в Нассау. Впрочем, сначала он уединился с Чери Свонсон и дал ей понять, что открыться властям в ее же собственных интересах.
– Неужели это дело рук Зой?
– Да, убийство в припадке ревности. Зой с ума по Чери сходила. Та в ночных клубах танцовщицей подрабатывала, они вместе жили в Форт-Лодердейле. А тут Бирма Дауни в «Киски-Ириски» повадилась, ну и тоже запала на девчонку. Поначалу троица вместе тусовалась, Бирма оплатила им поездку на Харбор-Айленд, и Чери с Зой предвкушали сладкую жизнь. Бирма по их настоянию доила отца как могла, да только золотник давно истощился.
Барбара сказала:
– А они этого не знали.
– Нет, конечно. Ведь Бирма была гордячкой, не желала им правду рассказывать. Начались ссоры-раздоры. Однажды они нагрянули в «Альбери», напились, и Зой уснула на диване. А когда проспалась и зашла в свою спальню, застала Бирму с Чери – те в постели кувыркались. Она как обезумела. Педерсон сказал, причиной смерти стало удушение, но на Бирме места живого не было – так ее Зой отколошматила.
– Тут они и состряпали историю. Не было никакой аварии, ведь так?
– Верно. Затем подпрягли Дуэйна Кроу. Он отвез покойницу в пещеры, там запрятал, а за это в долю втерся – мол, будете делиться стариковскими денежками.
Я поднялся с постели и разлил оставшийся «Шрамсберг», по половине бокала. Потом вернулся к Барбаре и прилег рядом.
Она спросила:
– Расскажешь, как ты догадался, что Бирма и не Бирма вовсе?
– По почерку, – отвечаю.
– В смысле, ты сравнил почерк Чери Свонсон с почерком Бирмы Дауни?
– Не-а. С твоим.
Барбара уселась на постели и непонимающе взглянула на меня:
– Как это – с моим? Зачем?
– Ты же в Англии выросла. – Я потянулся к тумбочке и выдвинул ящик. Достал записку, которую мне вручил Дуэйн в качестве рекомендательного письма. Вынул два клочка бумаги с почерком «Бирмы», где излагалось содержание переговоров с похитителями. Протянул все это подруге. – Вы, англичане, перечеркиваете букву «зет» на письме.
– Не «зет», а «зед», – поправила меня Барбара.
– Да как угодно. Мы, американцы, черточку посередине не ставим, а вы ставите. И с цифрой «семь» то же самое.
– Конечно, иначе можно с единицей перепутать.
– Ну не дуйся. По мне, так хоть весь алфавит перечеркни, я и слова не скажу.
– Все грамотные люди так пишут.
– В таком случае правописание у Бирмы Дауни здорово хромает, – сообщил я. – А она ведь англичанка, и к тому же неплохо образованная…
– Мы учились в одной школе. Только, конечно, с разницей в несколько лет.
– Знаю – Крисси Хайнман поведала. Вот я и стал сводить концы с концами. Травма кадыка, чтобы говорить не пришлось, – английский акцент тоже не всякий изобразит. И даже если очень постараться, родного отца на мякине не проведешь. Как-то мне ее записки сразу не показались – вроде бы что-то не так, но что?.. Не сразу сообразил.
Барбара допила шампанское, поставила бокал на ночной столик и уселась на краешек постели.
– Какие планы? – спросила она.
– Я совершенно свободен, сама решай. Как же хорошо, что мы вместе…
Она встала и включила радио. Ван Моррисон пел о любви. Барбара протянула ко мне руки и сказала:
– Потанцуем?
Глава 61
День за днем Барбаре становилось все лучше. Я понял, что беда миновала, когда она попросила у Крисси Хайнман компьютер и подключилась к Интернету, чтобы проверить почту и черкнуть пару строк с распоряжениями для персонала «Орб медиа».
Наутро курьерской доставкой прибыло заказное письмо от Штеффи Планк с оттисками свежего номера. Под заголовком «Багамарама» размещалась красочная фотография с тремя моделями, которые, взявшись за руки, бежали по волнам перед зданием «Багамских песков». Избитая тема, стандартная курортная наработка, которой пользуются все фотографы, но Брюсу Геннону надо отдать должное: в снимке чувствовались стиль и движение. Коралловый песок на фоне насыщенного цвета волн и цветущие девушки, исполненные радости жизни. Все фото были выполнены на отличном уровне.
Насмотревшись вдоволь, Барбара предложила:
– Это стоит отпраздновать. Закатим вечеринку?
– Я только за. Что отмечаем?
Она показала оттиски.
– Свежий номер. Брюс бы гордился.
– Да, он отлично поработал.
Барбара кивнула.
– Ну и ты постарался, – сказала она. – Надо бы нам еще кое-что отпраздновать: воссоединение.
– Мы вместе.
– Вместе. Прелесть, что за слово.
И она обняла меня.
– Видишь, сколько поводов для радости.
Все собрались на «Лоботрясе». Единственный, кто не смог прийти, – лорд Дауни: он улетел в Лондон на похороны дочери. Зато заскочил инспектор Педерсон с Клариссой и матушкой Персиваль. Бриндли привел подружку – как выяснилось, одну из моделей. К веселой компании присоединились Крисси и Чарли Хайнман, а следом приковылял мистер Пиндл. Никсон Стайлз привел все свое семейство, так что помощников по кухне нам с Дрыщом было не занимать. Пекли лобстеров на углях, тут же передавая их гостям, и все ели прямо руками. Намешали огромную миску салата из моллюсков, нарезали целое блюдо эльютеранских ананасов. Выпивка текла ручьями: ром, пиво. Мы чокались со всеми и каждым, поднимая бессчетное количество тостов. А потом начались танцы.
В «Альбери-Холл» мы с любимой вернулись в начале двенадцатого. Я стоял в ванной и чистил зубы, когда в дверь постучали. Барбара выпрыгнула из постели, побежала открывать. Оказывается, кто-то позвонил по мою душу и ждет у аппарата.
– Запишите для него сообщение, – попросила Барбара мистера Пиндла, но тот заверил, что уже попытался это сделать.
– Чрезвычайно настойчивый молодой человек. Требует мистера Частина сию минуту. Сказал, вы ждете звонка.
– Зак? – окликнула меня Барбара. – Ты в курсе?
Я сразу все понял. И это действительно оказался Ортис.
– Ну что, покончил со своим делом?
– Почти.
– Удачно?
– Да, повезло.
– Я и говорю: везунчик. А скоро еще и разбогатеешь, если договоримся.
– Сильно разбогатею-то? О какой сумме речь?
– Ну, скажем, о половине «лимона».
– Не слишком щедро.
– Согласись, полмиллиона лишними не бывают.
– Возможно. Только это не стоит и половины того, через что мне довелось из-за тебя пройти, – сказал я. – Ты по-прежнему считаешь, что я прячу у себя какую-то ценность?
– Да. Во всяком случае, ты знаешь, где это поискать. Я отблагодарю. Знаешь, я ведь с самого начала хотел расплатиться с тобой сполна.
– Денег не хватит, – ответил я. – Давай ты просто скажешь, что мы ищем, и не будем больше заморачиваться.
– Видишь ли, не так все просто. А вдруг ты захочешь оставить это себе, что тогда? – забеспокоился Ортис. – Ты ведь не собираешься тут надолго зависать, да?
– Верно, скоро домой.
– Дня через три свидимся?
– Можно устроить.
– Ну, я о себе напомню, – пообещал мошенник.
– Больше никаких «напоминаний». Ты мне нужен собственной персоной. Хочу встретиться с тобой лицом к лицу.
– Вряд ли это удастся.
– Тогда мы вряд ли договоримся.
– А тогда я тебе такое устрою – земля с овчинку покажется, света невзвидишь.
– Ну уж на мой счет ты достаточно расстарался. Сможешь еще сильнее подгадить – милости просим, попробуй.
Ортис задумался и наконец сказал:
– Твоя взяла. Через три дня у тебя в берлоге. Вечером. Будешь на месте?
– Как штык.
Глава 62
Прошло два дня. Солнце садилось, и мы с Дрыщом лавировали на «Лоботрясе» в тесном заливе Коронадо, направляясь на юг, в сторону Ла-Донны. Барбара на следующий день после нашей вечеринки рано поутру улетела домой – надо было срочно сдавать в типографию свежий выпуск «Тропиков». Я страшно по ней тосковал.
Плавание прошло гладко и без происшествий. К тому же рыбалка получилась отменной. Мы закинули четыре блесны и тащили леску от самого мыса Пиндерс, что на острове Большой Багама, до самого входа в устье залива, все двенадцать часов. Улов оказался на славу: двенадцать крупных рыбин. До отвала наелись поджарки из свежачка, да еще и запаслись. Что не влезло в коптилку, я решил продать Джонни из закусочной «Нептун». Заодно будет на что заправиться – деньги, которые мне дала Барбара, давно разлетелись, а те две с половиной тысячи, что я выручил за пальмы, таяли на глазах. Естественно, в моих планах было расплатиться с Барбарой. Просто на тот момент я пока не знал, каким образом это устроить.
Да уж, ураган Курт расстарался на славу: все вокруг свидетельствовало о недавнем ненастье. Особенно досталось дальней части побережья Менорки. Не повезло: когда здесь промчался ураган, стоял прилив – весь берег причесало. Мало что уцелело: пара доков да несколько волноломов. С некоторых домов крыши сорвало – представляю, что здесь творилось! На подходе к Ла-Донне Дрыщ встал за штурвал, а я расположился в носовой части судна. Кое-где по границе усадьбы валялись вырванные с корнем сосны и дубы. А вот стойкам с надписью «Продается» хоть бы что. Дом целехонек, и если не считать длинной «проплешины» на крыше ангара, где сорвало черепицу, ангар тоже не пострадал. Зато с молом дела обстояли куда хуже…
Я вернулся к штурвалу и обратился к Дрыщу:
– Ты только погляди на это. Очень мило. Весь твой труд – коту под хвост. Теперь придется все восстанавливать.
– Зачем? Пусть у новых владельцев голова болит.
– Какие еще новые владельцы? Здесь я живу. Усадьба не продается.
Дрыщ взглянул на меня и опустил на мое плечо руку. Он ничего не сказал, просто стоял и улыбался: все было ясно без слов.
Мы загнали «Лоботряса» в самый вместительный слип, на его законное место, а затем прошлись по молу. Обвалилось, наверное, ярдов тридцать – считай, с половину. Самодельная конструкция Дрыща не выдержала шторма. Повсюду торчали куски ржавого мусора – все, что он насобирал, дабы укрепить свое творение: ржавые колесные обода, полотна мятой жести, лопасти старой газонокосилки.
– Деньги не лишние, старался как лучше, – пояснил Дрыщ.
– Ну ничего, теперь раскошелимся, наймем специалистов, сделают все чики-чики: арматуру поставят, щиты, сваи.
И я принялся вычислять, во сколько пальм обойдется новый мол. На ремонт уйдет тысяч двадцать. Потом стану отдавать долги Барбаре – здорово она потратилась на адвокатов, да еще пай внесла, чтобы выкупить «Лоботряса». Долг платежом красен.
Мы уже направлялись к дому, как вдруг в глаза бросились баллоны для дайвинга. Разное старье – штук тридцать или сорок там было. Время шло, прежние модели выходили из употребления, появлялись новые, более удобные. Вот и скопилась с годами прорва ненужных баллонов. Их-то Дрыщ и взял, чтобы заполнить чем-нибудь новую стену. Расставил где-то на расстоянии фута друг от друга и залил цементом. Сама по себе мысль неплохая, да только не рассчитана была конструкция на ураган столь чудовищной силы. Здесь были самые разномастные баллоны: красные, серебристые и зеленые. Но мое внимание привлекли не они.
– Дрыщ, помнишь «удачное приобретение» Ортиса, которое он на наш траулер приволок? Это, случайно, не те черные дылды?
Индеец кивнул:
– Да, после аукциона они так и остались на «Лоботрясе». Неподъемные как черти. Вот я их в дело и пустил.
Я присел на корточки возле баллона, которому досталось больше других. Его здорово прихватило обломком цемента, по боку пролегла царапина. Достав из кармана перочинный ножик, я принялся сколупывать краску.
Под ней что-то блеснуло. Вне всяких сомнений – это было золото.
Глава 63
Всю ночь до утра мы отбивали цемент, высвобождая из самодельной кладки баллоны для сжатого воздуха. В общей сложности, включая «удачное приобретение» Ортиса, их оказалось тридцать четыре штуки. Надо сказать, старье, которое приволок на борт мой незадачливый пассажир, было куда тяжелее моего собственного снаряжения: каждый весил фунтов по восемьдесят. Я как следует покопался в ангаре, наскреб пару галлонов черной краски, и мы быстренько выкрасили все баллоны в одинаковый цвет – любо-дорого посмотреть, ни за что не отличишь свои от чужих.
Кончив с покраской, мы водрузили железки на попа, чтобы обсохли хорошенько, и я принялся названивать по телефону. Надо было кровь из носу состыковаться с целой кучей народа; получалось не так складно, как хотелось бы, и тем не менее к полудню я прошелся по списку. Все без исключения были оповещены и знали, что кому делать. Да, было и нытье, и скулеж, и протесты в самых разных вариациях, но поскольку действовать приходилось быстро и никто не предложил лучшего плана, в итоге сошлись на моем. Час пробил.
Я нимало не сомневался, что с тех самых пор, как мы высадились в Ла-Донне, за нами следят – как минимум один человек из команды Ортиса. Правда, я всерьез рассчитывал, что главарь строго-настрого запретил ему проявлять самодеятельность и лезть на рожон без особого на то распоряжения. Короче говоря, мы беспрепятственно соорудили этакую пирамиду из баллонов, уложив их наподобие поленницы посреди покатого травяного спуска, который вел к реке от самого дома. Здесь нас было видно как на ладони, да и нам открывался прекрасный обзор. Мы вынесли на улицу пару старых плетеных кресел, холодильную сумку с охлажденной водой, уселись и стали ждать.
До полнолуния оставалась пара дней. Начался массовый лов креветок, которые уходили в океан из тихой стоячей заводи. Лагуну заполонили десятки лодок и лодчонок, и хотя до сумерек было еще далеко, у каждого на борту висели мощные фонари, которые привлекали к судну мигрирующих ракообразных, дабы рыболовы могли беспрепятственно вычерпывать их бреднями на длинных рукоятях. На закате подошли и встали на якорь ярдах в пятидесяти друг от друга еще три кораблика. Они легко вписывались в общую картину. Подумаешь – местные пареньки решили искупнуться и попьянствовать на воде, а если повезет, вернуться домой с уловом (пара фунтов креветок к общему столу не помешает). Я точно не знал, кто на чем приплывет – лишь бы не на полицейских катерах и желательно, чтобы все были разные. Вышло тютелька в тютельку. Тут был один рыбацкий бот и две прогулочные яхты. На палубе у них суетилось по трое из команды, и неизвестно, сколько еще народу засело в трюме в ожидании сигнала к действию.
Дрыщ вырыл ямку возле баллонов, сыпанул на дно щепок для розжига, сверху уложил сухих поленьев. Комары прямо-таки зверствовали. Сейчас бы костерок запалить – сразу бы полегчало, да только этот ход мы приберегли на потом. Еще успеется.
Около десяти вечера послышался хруст колес по гравию, хлопнули двери. Дрыщ зажег спичку и подпалил сушняк под дровами. Огонь медленно разрастался, поедая поленья, стрелял искрами и шипел, а мы с самым простецким видом сидели рядом и ждали, когда гости подберутся поближе.
– Мистер Частин?
Мы с Дрыщом неторопливо поднялись: со стороны дома приближались шестеро. Никто открыто не демонстрировал стволов, но я не сомневался, что все до зубов вооружены. От таких типов, кроме подлости и коварства, ожидать нечего. Двоих я сразу узнал: хлыща с козлиной бородкой и Рауля. Видно, Козлиная Бородка был тут за старшего. Здоровяк Рауль, казалось, за последнее время сильнее раздался вширь. Он разминал плечи и щелкал костяшками – явно горел нетерпением ринуться в бой и воздать мне за сладкую жизнь, которую я устроил ему на парковке возле Бейпойнта.
– Где Ортис? – спросил я.
– Секунду, – ответил Козлиная Бородка.
Он дал знак разделиться, и четверо его людей рассеялись по территории. Бородка под охраной здоровяка остался при нас; он стоял и молча следил за действиями своей команды. Первая пара отправилась к ангару; бандиты прыгнули на борт «Лоботряса», весь его облазили, обшарили до последнего закутка. Другие обыскали старый дом, один даже заполз под сваи с фонариком и заглянул под дощатый пол. Покончив с инспекцией, пары перегруппировались и всей гурьбой двинулись к реке: разведать, что там да как. Мы направились следом. Бандиты по-испански о чем-то посовещались, Козлиная Бородка обернулся ко мне и спросил:
– С какой радости столько народу на воде?
– Креветки уходят, – ответил я. – И разве ж это много? Тут в выходные еще и не такое творится.
Старшой уставился на реку, пристально разглядывая шлюпки, яхты, ботики. Когда он удовлетворился осмотром, мы вместе вернулись к костерку. Рауль шел за мной по пятам и жарко дышал мне в спину.
Визитеры подошли к баллонам. Теперь я и сам не отличил бы старые от новых. Главный латинос достал сотовый телефон, тыкнул несколько кнопок, что-то буркнул по-своему и сунул трубку в карман.
– Присядьте, – обратился он к нам с Дрыщом. – Минутку обождем.
Прошло минут двадцать. Наконец послышался хруст гравия, опять хлопнула дверь, и на углу дома показался Виктор Ортис собственной персоной. Совершенно один. Он подошел к нам и встал у огня. Костюмчик из неотбеленного льна, черная шелковая рубашка, черные туфли на босу ногу – франт, да и только. Волосы зализаны назад и лежат безупречно.
Он взглянул сначала на баллоны, потом посмотрел на меня и заявил:
– Ну, я вижу, дураков из себя корчить не придется. Ты с самого начала знал, о чем идет речь.
Особых причин с ним откровенничать у меня не было, и я попросту смолчал.
Тогда Ортис сказал:
– Это – золото, как ты понимаешь.
– Я заметил.
– По семьдесят восемь фунтов в каждом баллоне.
– Хитро придумано, – сказал я. – Как ты это провернул?
– Панамцы изобрели. К чему наличностью рисковать? Сваяли формы, отлили баллоны, закрасили сверху. Ни одна таможенная ищейка не пронюхает. Даже специально натасканная. Тут же все с баллонами плавают – от Флориды к Багамам, от Багам к Флориде.
– Ну и насколько тянет груз?
– Десять миллионов долларов, – ответил Ортис. – Нас устраивает, панамцев тоже. У них в стране американский доллар в ходу, только называется по-другому: бальбоа. Да и фальшивки у них так сердобольно не отлавливают. В любом случае мы им такое оборудование поставляем, что не всякому снилось. Отменный товар погрузили на твою посудину – последнее слово техники. Помнишь те чемоданчики?
– Ага, прокурор то же самое сказал. Поэтому и срок скостить не получилось.
– Мне жаль, что так вышло.
– Да катись ты.
– Я думал тебе возместить. Предлагал достойную цену.
– Заблуждаешься. Это невозместимо. Кстати, откровенность за откровенность: в чем ты прокололся-то?
– Копы подвели, – ответил Ортис.
– А откупиться нельзя было?
– Да я отвалил, но они потом еще захотели. Я платить не стал, и тогда… – Он воздел руки к небу. – Такое бывает. В ту ночь я потерял четырех лучших людей. Сам еле живой ушел: отпустили, чтобы после бабки с меня тянуть. Поверь, мне эти два года тоже не сладко дались.
Надоела эта болтовня. Я услышал все, что меня интересовало. Надеюсь, остальные тоже.
Я сказал:
– Значит, по рукам? Полмиллиона – мои.
Ортис ухмыльнулся. Взглянул на своих людей и что-то сказал по-испански. Те вытащили из карманов пистолеты. Рауль прихватил меня за шею лапищей, Бородка навел оружие на Дрыща.
Ортис сказал:
– Это раньше был такой уговор, когда я не думал, что все окажется так просто. Во-первых, я даже не знал, что баллоны остались у тебя. Может, их конфисковали вместе с твоим добром и не вернули – тут всего можно ожидать.
Я ответил:
– А теперь, значит, уверен?
– То есть?
– А тут много баллонов, Ортис, целая куча. Как ты собираешься отличить свои от чужих?
Тот улыбнулся и покачал головой:
– Ай-ай-ай, как плохо ты обо мне думаешь. Полагал, что я никого к тебе не приставлю? Ты выковырял из своей дамбы баллоны и перекрасил их в черный цвет. Столько потел – и все зазря. Золотые-то здесь.
– Почем тебе знать? А если я парочку себе оставил? Скажем, в реку сбросил, чтобы не нашел никто? И с чего ты решил, что из бетона мы выцарапали те самые дуры, которые ты загрузил во Фрипорте? – спросил я. – На слово, что ли, готов поверить? Как и я когда-то?
Ортис помрачнел и уставился на меня, прищурив глаз.
– Джордж, – обратился он к своему головорезу. – Бери Вальдеса, пройдитесь по железкам. Отыщите мне золотые.
Двое из банды направились к «поленнице» и стали рассматривать верхние баллоны. Вытащили первый, поцарапали краску ножами – пусто. Второй. Третий. Шестерки скребли уже четвертый по счету, как вдруг сработала пружина, и вся пирамида полыхнула заревом. На самом деле тут были только разрешенные береговой охраной сигнальные огни, зато сооружение мы ими буквально нашпиговали – пару десятков угрохали. Все они соединялись проволокой и были равномерно распределены между двумя рядами железок. Уж на что я знал, что громыхнет, и то чуть не обделался. Баллоны разлетелись, посыпали искры, двор заволокло густой пеленой дыма. Двое бедолаг катались по земле с криками боли и ужаса.
Я вывернулся из лапищ Рауля и саданул ему локтем в висок – противник только покачнулся. Попер на меня, хотел схватить, и тут я врезал ему запястьем под челюсть. Что-то хрустнуло, и он осел наземь. Дрыщ выхватил у Бородки пистолет и уложил мексиканца на лопатки.
Ортис с остальными озирались, готовые пуститься наутек. И тут со всех сторон нас ослепило прожекторами, и в громкоговорителях прозвучало: «Ни с места! Бросай оружие!»
Затем они так и посыпали: ФБР, спецназ, вояки из Секретной службы и Контроля за оборотом наркосредств да плюс местные копы, обеспечивавшие прикрытие. Первая волна стремглав бросилась к нам с трех яхт, которые неожиданно возникли у самого берега, другие подтянулись из питомника, где прятались среди пальмовых деревьев. Это была пылающая боевым задором команда более-менее в том же составе, что и два года назад, когда они устроили похожее представление в мою честь. Бойцы спецподразделения, по десять на каждого из шайки Ортиса, бросились в атаку, оглашая окрестности боевым кличем. Такого натиска, пожалуй, и не требовалось для перетрухавших ворюг. Зато обошлось без единого выстрела.
Трое копов бросились на Ортиса и уложили его на землю.
– У вас есть право хранить молчание…
Ортис даже не пикнул.