Текст книги "Финикс. Трасса смерти"

Автор книги: Боб Джадд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Часть третья

Глава 30

На следующее утро, просматривая в аэропорту газеты Сан-Диего, я не нашел там ничего об истории с наркотиками. В вечернем выпуске «Финикс сан» об этом также ничего не сообщалось. Лежа в просторной кровати в своем номере, я взял телефонную трубку. Пожалуй, стоит попробовать.

– Можно Салли?

– Она не хочет с тобой говорить.

– Разве она уже не достаточно взрослая, чтобы перестать прятаться за папиными юбками?

– Тебе еще чертовски везет, Эверс, что я вообще разговариваю с тобой, клянусь Богом. Ты шаришь в моем столе, роешься в моих бумагах, пролез на военно-морскую базу под именем Бобби, опрокинул в море погрузчик стоимостью пятнадцать тысяч долларов и после всего этого выдвигаешь нелепейшую версию, описывая груз риса с партией наркотиков. Если бы у меня были собаки, я бы спустил их на тебя.

– Это были наркотики, Меррилл, и там повсюду твои следы.

– Да что ты говоришь? Ей-богу, ты просто сумасшедший! К тому же ты чуть не утопил мою дочь. Неужели я ошибся, назначив чертова идиота администратором команды? Наверное, это за рамками твоих интеллектуальных возможностей.

В трубке послышались спорящие голоса: Салли и Меррилла.

Затем к телефону подошла Салли.

– Как дела, Форрест? Оставь меня в покое, – сказала она в сторону. – Я в порядке. Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю. Ты тогда так быстро убежала, а я не знал, куда ты девалась. Я еще час разговаривал с этим, как его, Пэйджем.

– Я испугалась. Общение с тобой не принесло мне ничего хорошего. Я решила, что нужно переключиться, – поехала в аэропорт и села на самолет. Думаю, в отцовском доме я буду в полной безопасности.

– Твой отец как будто не в духе.

– О, с ним все в порядке. Он просто думает, что ты дурак.

– В доке были наркотики. И там были служащие и грузовики фирмы «Эмпайр».

– Допустим, там были не наркотики, Форрест, а это самое вещество, предохраняющее рис от порчи. Тогда никто за нами не гонится. Ты видел наркотики – я их не видела. Ты должен признать, что теория Дяди Бена имеет свои преимущества. Ты разговаривал с Бобби?

– Я хотел прежде поговорить с тобой.

– Где ты находишься?

– Вернулся в свой отель.

– Ты позвонил мне, чтобы сообщить, что у вас хороший плавательный бассейн?

– Я хотел узнать, как у тебя дела.

– У меня все хорошо.

– Я подумал, может быть, пообедаем вместе?

– Дай мне небольшую передышку. Ты так и не сказал…

– Да, я не сказал.

– Но ты иногда думал об этом?

– Да, я иногда об этом думал, Салли. Но я не мог решиться…

– Ты боишься связать на всю жизнь свою драгоценную особу?

– Что-то в этом духе.

– Ты мог бы сказать что-нибудь более приятное. – После паузы она добавила: – Это удивительно, что мужчины не умеют говорить некоторые вещи.

– Я рад, что ты была со мной.

– Я не могла не пойти с тобой, Форрест. Если бы я располагала временем подумать, может быть, и не сделала бы этого. Но ведь это взаимно, правда? Если бы я задумала какое-нибудь безумство, бьюсь об заклад на десять долларов, что ты бы пошел за мной. Мне кажется, стоит мне дернуть за ниточку, и ты послушно следуешь моей воле.

– А иногда дергаю за ниточку я.

– Да, так оно и есть. Как у тебя дела с «Формулой-1»?

– Я всего несколько часов как приехал. Мне нужно поговорить об этом с твоим отцом.

– О Боже, поговори с ним не откладывая. Ему понадобится неделя, чтобы остыть. Немедленно приступай к делу.

– Но на какие средства? Я не могу спокойно тратить деньги, заработанные на умирающих детях и наркоманах. Ты думаешь, деньги от продажи наркотиков становятся чистыми просто потому, что ты подержишь их в руках?

– О чем ты говоришь, Форрест? Кто, черт возьми, может разобраться – откуда эти деньги? Это же Америка. Ты можешь разбогатеть или разориться в зависимости от того, с кем знаешься, что обещаешь и можешь поставить. Ты знаком со множеством людей и получаешь финансовую поддержку. Какого черта ты ждешь? Если бы каждый в Америке беспокоился по поводу того, насколько чист полученный им доллар, то эта страна давно бы захирела и погибла. Кроме того, ты единственный, кто считает, будто в доке были наркотики. И даже если они и были, мой отец ничего не знал об этом. Почему ты не поговоришь с Бобби?

– Ты все твердишь – поговори с Бобби. А между тем еще несколько дней назад ты плевалась, как бешеная пума, когда я сказал, что собираюсь проговорить с ним.

– Да, я была тогда взбешена. Но теперь я немного успокоилась. Я больше не хочу убивать его, я просто хочу причинить ему физический ущерб.

– А как насчет того, чтобы нанести ущерб хорошему обеду?

– Я не знаю, Форрест. Позвони мне через месяц-другой.

– Мне казалось, что мы были близки.

– Да, были, но я как-то утратила к этому вкус.

Она все время держала камень за пазухой и только выжидала момента, чтобы его бросить. Я попрощался, повесил трубку и растянулся на кровати, глядя в потолок.

Если ты так тоскуешь по ком-то, что у тебя ноют кости, есть два верных средства избавиться от этого. Можно постоянно взращивать и лелеять эту боль, держать ее при себе, как подушку, и стараться найти утешение, чувствуя, как она ворочается у тебя внутри. Ты еще помнишь ее прикосновения и поцелуи, но постарайся получить наслаждение от этой боли. Но можно простопредоставить боли утихнуть самой. Не нужно никаких усилий– лежи себе и разглядывай трещины на потолке. И считай додесяти, прежде чем подумать о ней снова.

Я снял телефонную трубку и набрал номер Пэйджа. Я подумал, что, может быть, они разыскали грузовики и он подтвердит, что я ничего не выдумал.

– Да, – послышался мужской голос-тенор с выговором юго-западных штатов.

– Говорит Форрест Эверс. Могу я поговорить с Мэйтлендом Пэйджем?

– Его здесь нет.

– Когда удобнее позвонить?

– Его вообще здесь нет. Он переведен в другое место.

– Куда же? Как мне с ним связаться?

– Как, вы сказали, вас зовут?

– Эверс. Форрест Эверс. Я был вчера ночью у Пэйджа и разговаривал с ним в конференц-зале.

– А, говорили с ним? О чем же?

– Вы не подскажете, как с ним связаться?

– Мы не даем такой информации. Вы можете сказать мне.

Я повесил трубку.

Они, конечно, засекли мой звонок. У них, разумеется, есть телефон отеля «Аризона Билтмор». Пэйджу звонили сотни людей. Но они знают мое имя, где я живу, им нетрудно выйти на меня. А может, я уже совсем спятил. Небольшая порция силикагеля вызывает у меня галлюцинации.

В памяти всплывает образ Салли – вот она отбрасывает волосы с лица и, склонив голову, улыбается мне своей лукавой улыбкой.

Я позвонил Бобби.

– А, Форрест, дружище, – сказал он. – Как чувствуешь себя? И где, черт побери, ты пропадаешь? У меня много новостей – я делаю успехи. Когда мы встретимся? Какие у тебя планы? Может быть, встретимся сегодня вечером в ресторане «Дюран»?

– Значит, ты ничего не знаешь?

– О чем не знаю? Что у Папы Римского есть груди? Расскажи мне.

– Нечего особенно рассказывать, Бобби. Я назвался твоим именем, чтобы проникнуть в доки Военно-Морского флота в Сан-Диего, увидел там грузовики фирмы «Эмпайр», которые разгружали наркотики в таком количестве, что ими можно было бы засыпать до краев Голливудскую впадину.

– Что это ты мне рассказываешь?

– Может быть, мы найдем для ужина какое-нибудь местечко поукромнее?

– Ты воспользовался моим именем, чтобы пробраться на военно-морскую базу? Ну, Господи, ты даешь, Эверс.

– Ты хочешь сказать, что ничего не слышал об этом?

– Я вообще ничего не знаю, что ты натворил на этот раз и чего ты, собственно, добиваешься. Но у меня такое ощущение, что ты опять готовишь мне какую-то пакость, а это мне совсем не нравится. Где ты находишься?

– Как раз сейчас я переезжаю в другой отель.

– Почему бы тебе не заехать ко мне по дороге? Ты уже бывал у меня и легко найдешь мой офис. Не знаю, насколько укромное это место, во всяком случае, оно безопасно.

– Я буду у тебя в течение часа, Бобби.

А в это время мне все вспоминалось, как мы с Салли шли по улице, и она слегка царапала мне спину ногтями; как мы целовались на больничной койке и покачивались на приливной волне. «Позвони мне через месяц-два», – сказала она.

Больше не буду думать о Салли – совсем не буду, – и это совсем не трудно. Мне не понадобится даже прилагать усилий, чтобы перестать думать о ней. А между тем мне все грезились ее длинные стройные ноги.

Глава 31

Бобби медленно прохаживался по ковру, занимавшему в его офисе почти пол-акра, время от времени проводя рукой по столу зеленого мрамора, останавливаясь возле зеленой мраморной конторки, на которой не было никаких бумаг. Помимо столов, в его офисе находилась гнутая, вишневого цвета мебель, обитая желтой кожей.

На экране встроенного в книжный шкаф телевизора демонстрировались тренировочные спортивные игры. Звук был приглушен. Стены по обе стороны дверного проема были отделаны розовым деревом. По краям ковра закручивались листы фигурного стекла, а внизу поблескивали и мигали огни ночного Финикса. Благодаря искусной работе декоратора свет с потолка падал на изваяние из слоновой кости обнаженной женщины, которая лежала на кушетке, подняв колени и широко раскинув руки.

– Это викторианский стиль, – сказал Бобби, поглаживая рукой по выпуклому молочно-белому животу. – Продавец сказал, это из аристократического клуба в Лондоне, но я думаю, скорее из какого-то публичного дома.

Несмотря на мешки под глазами и слегка покрасневшие веки, Бобби выглядел в общем неплохо.

– Классный офис для рядового провинциального адвоката, – сказал я, стоя в дверях.

– Не думаю, что меня можно отнести к числу рядовых адвокатов, – возразил Бобби с кривой улыбкой на губах, как игрок, прикупивший двух тузов к двум уже имеющимся на руках. – Но ты прав – это действительно неплохой офис. Я здесь как владетельный князь в башне своего замка в средневековом итальянском городе.

Он расхаживал по комнате с видом капитана местной команды, словно дожидаясь нужного момента, чтобы вступить в игру. На нем были мягкие темно-красные мокасины с желтыми носками и белые льняные брюки.

В вырезе желтого кашемирового свитера в завитках белокурых волос виднелась изысканная золотая цепочка. Блестящие голубые глаза глядели из-под шапки нарочито небрежно зачесанных волос, как будто растрепанных горным ветром.

– В погожий день, – сказал он, – мне кажется, что я могу отсюда обозревать весь мир.

Бобби присел на желтый диванчик, достал сигарету из серебряного портсигара, но передумал закуривать и снова встал:

– Говорят, внешний вид офиса характеризует его владельца. Должен признаться, лично я чувствовал бы себя значительно лучше, если бы все нижние этажи были заняты арендаторами. Цены в этом проклятом небоскребе так высоки, что разорят любого нормального человека. Сейчас время коктейля – не хочешь ли выпить?

– Нет, благодарю, Бобби, не хочу задерживать тебя.

– Не беспокойся об этом, Форрест, – сказал он, взяв большой бокал из бара в шкафу и открывая дверцу маленького встроенного холодильника. Повернувшись, он спросил: – Откуда, черт возьми, у тебя такое имя – Форрест?

В бокале зазвенели кубики льда.

– Моя мать родом из этих мест. А отец был англичанин. Матери казалось, что это имя звучит по-английски, а все английское представлялось ей романтичным.

– Она ошибалась по всем статьям, не так ли? – Бобби нарезал лимон на маленькой доске, откупорил бутылку джина и разлил по стаканам. – Я очень удручен, Форрест, правда, чрезвычайно удручен.

– Мне тяжело слышать это, Бобби. Ты что – не получил свою долю барыша от груза наркотиков? – Я сел в желтое, как яичный желток, кожаное кресло, выглядевшее совсем новым.

– Об этом не беспокойся и не думай. Выкинь это из головы, Форрест. С этим у нас все в порядке. – Он широко улыбнулся мне, как умел улыбаться только Бобби. – Меня удручает другое – я вложил много времени и труда в организацию команды «Формулы-1». Набросал программу, составил смету, подыскал спонсоров. И все это, как ты понимаешь, не по доброте сердечной. Думаю, дело пойдет, и я охотно займусь им. Но ты, видно, хочешь все испортить.

– Нет никакой команды, Бобби. Я не знаю, что ты подразумеваешь под командой «Формулы-1». Может быть, ты думаешь, что речь идет об игрушке, которой ты смог бы забавляться в свободное время? Единственный способ создать команду «Формулы-1» – это победа в международном чемпионате. Но я не намерен заниматься этим с тобой. В отношении тебя у меня лишь одно желание – пригвоздить твою шкуру к стене.

Бобби сделал глоток, смакуя, затем еще глотнул.

– Не будь таким агрессивным, Форрест, для этого нет никаких причин. Выслушай меня. Разумеется, я тоже не прочь выиграть гонки, но должен тебе сказать, что победа на гонках – это еще не все. Ты, наверное, считаешь себя незаменимым. Но это все Меррилл – он уговорил меня принять твою кандидатуру, так как считает, что твое имя придаст нам некую респектабельность. Меррилл очень любит это слово – «респектабельность». Подойди-ка сюда на минуту.

Бобби подозвал меня к большой стеклянной стене, откуда открывался вид на город.

– Видишь там, на северо-западе, небольшое зарево? – Вдали, на фоне черной пустыни, на темном небе виднелись последние проблески заката.

– Нет, – сказал я. – Не вижу ничего.

– Потому что нужно знать, куда смотреть. Кроме того, еще недостаточно темно. Однако можешь поверить мне на слово – ночью там виден Лас-Вегас, до которого отсюда триста миль, – сказал Бобби. – Это очень полезный для нас город. Ты что-нибудь знаешь про закон о Декларации? Каждый раз, когда какой-нибудь банк осуществляет операцию в сумме свыше двадцати тысяч долларов, он должен подать декларацию в федеральное управление. Но казино – это не банки, и в федеральном управлении понимают, что, если бы игорные дома докладывали о каждой ставке свыше двадцати тысяч долларов, Вашингтон был бы погребен под слоем бумаги в десять футов. Поэтому игорные дома не заявляют об индивидуальных сделках.

Бобби подошел к холодильнику, чтобы взять еще порцию льда. Он пригубил джин с тоником, посмаковал его.

– Слушай, что я придумал. Я связался с самым крупным в Вегасе казино «Кондор» и договорился, что он будет одним из наших спонсоров. Имей в виду, менеджеры «Кондора» умеют пускать деньги в оборот. Это идеально подходит к деятельности такого предприятия, как команда «Формулы-1».

– Ну, Бобби, – сказал я, – всякий, кто имеет доступ к спутниковой системе связи, может пускать в оборот деньги.

– Таким образом, я заполучил спонсора, готового вложить в наше дело еще десять миллионов долларов и принять в нем непосредственное участие: организовать для своих крупных клиентов поездки на гонки, рекламировать их в своих казино и так далее. Все это выгодно и для них самих: они могут объявить на весь мир, какое прекрасное заведение – казино «Кондор», где так приятно транжирить деньги. Все это с лихвой окупит их деятельность в качестве наших спонсоров. И, да благослови Господь их черные сердца, они будут нашими банкирами!

Он сделал большой глоток и помешал лед в бокале, гордо поглядывая на меня.

– За определенный процент, – сказал я.

– Разумеется, за процент. А разве существуют банки, которые не взимают проценты?

– Я думал, что деньги – это не проблема.

– Да, действительно, деньги – не проблема. Главное – пустить их в оборот и вложить в спутниковую расчетную систему так, чтобы это было не замечено федеральными чиновниками, а сделать это теперь значительно труднее, чем было раньше – до создания общей системы учета. С тех пор как существует этот проклятый банк данных системы учета, федеральные чиновники гораздо более жестко контролируют движение самих денег и тех, кто приводит их в движение. Похоже, что им это доставляет удовольствие, в отличие от нас.

– Ты хочешь сказать, что собираешься пользоваться командой «Формулы-1», чтобы отмывать грязные деньги?

– О Господи Боже мой, – сказал он, возвращаясь к столу. – Я могу для этого воспользоваться сотнями способами. Ты управляешь автомобилями, а я управляю движением денег. Помнишь, я говорил тебе, что тебя ждут неприятности?

– Это было, когда ты собирался начать против меня процесс.

– А я и сейчас не отказался от этого намерения. Я еще устрою тебе судебное дело. Просто я отложил это на время. Но я хочу, чтобы ты понял, как глубоко ты увяз. Тебе кажется, что ты разнюхал что-то в Сан-Диего. Но знаешь ли, Форрест, – все это не стоит ломаного гроша. Я тут позвонил кое-кому – никто не придает этому значения. Ты можешь снова обратиться в отдел борьбы с наркотиками, если тебе так хочется. Они будут выслушивать тебя, потому что единственное, что им остается, – это слушать. Отдел борьбы с наркотиками может попасть на военно-морскую базу только с разрешения флота. Теперь ты меня понимаешь? Мы обладаем всем – властью, – он поднял палец, – влиянием, – поднял другой, – и, наконец, быстротой действия. – Он поднял и показал мне три пальца. – Нам так же просто сменить компанию и сеть распределения, как щелкнуть выключателем. Впрочем, если тебе хочется раззвонить об этом на весь белый свет – валяй, действуй. Кто обратит на тебя внимание? В наши дни нет человека, который бы не имел дела с дилером. А продавец наркотиков ныне – неотъемлемая часть современного общества. Но мало того, что тебя никто не станет слушать, – не пройдет и недели, как ты будешь трупом. И ты был бы им уже сейчас, если бы Меррилл не заступился за тебя. Так что, Форрест, продолжай в том же духе. Встань на задние лапы и вой на весь мир. Это ничего не изменит – ты все равно умрешь. Не знаю как: в автомобильной катастрофе, где тебе снесет голову, от сердечного приступа или пищевого отравления. Пусть это будет для тебя сюрпризом. У тебя нет иного выбора, если будешь продолжать упрямиться. Хотя я могу тебе, Форрест, дать шанс.

– Знаешь, Бобби, угрозами от меня ничего не добьешься.

– Ты можешь поступать, как тебе угодно. Я вовсе не угрожаю, я просто предостерегаю тебя – таковы факты. Повторяю: ты можешь распрощаться с белым светом или… – Он развел руками, не договорив фразы.

– Или что?

– Или вступить в игру вместе с нами. Тебе не обязательно участвовать в ней, ты только организуй команду «Формулы-1». А денежной стороной буду ведать я.

– Меня это не интересует.

– Может быть, ты все еще не понимаешь, о чем я тебе толкую. С одной стороны, ты можешь иметь большие деньги, положить их в банк, в карман, куда хочешь. Ты можешь создать свою команду «Формулы-1». И если не испортишь дела, будешь уважаем и богат. Конечно, мы можем подыскать другого менеджера для команды. А ты это теперь уже знаешь. И знаешь также, что тебе не миновать смерти, если кому-нибудь расскажешь об этом. Конечно, неприятно все время находиться под таким нажимом, но ты скоро привыкнешь.

Бобби отошел к книжному шкафу посмотреть итоги состязаний, появившиеся на экране телевизора.

– Ты знаешь, я доволен, что теперь ты знаешь, с чем столкнулся, – это заставит тебя быть осторожнее и обеспечит лояльность. Такова жизнь в Финиксе, приятель. Это мы придумали крах сберегательных и кредитных банков, и никто об этом не догадался. Здесь считается престижным заниматься созидательным финансовым бизнесом. Посмотри на это здание, в котором ты находишься. Мы здесь строим будущее Америки. И ты, Форрест, можешь ухватить кусок этого пирога, пока он сам идет к тебе в руки, в другой раз такой возможности может и не быть.

– Значит, ты уже привык к этому?

– Привык? Друг мой, я наслаждаюсь этим. – Он раскинул руки, как будто намеревался обнять весь город, блистающий огнями в темноте там, внизу. Льдинки позвякивали у него в стакане. – Ну же, решай, Форрест. Хочешь наслаждаться прелестями жизни или же предпочитаешь взлететь на воздух, чтобы твоя голова валялась в сточной канаве?

– Скажи мне, Бобби, как ты смог привыкнуть к мысли, что можно выбить мозги человеку за то, что он не то сказал, или потому, что у его жены есть двоюдродный брат, который хочет отнять у тебя работу? Это как-то не сочетается с понятием этики.

– Нет никакой этики, Форрест. Положение человека определяется исключительно тем, какие услуги он оказывает друзьям и чем они отвечают ему. Поддерживай баланс в свою пользу – вот и все, очень просто.

– А как тебе удается примириться с тем, что четырнадцатилетняя наркоманка рожает умственно неполноценного ребенка, и это по твоей вине – из-за наркотиков, которыми ты торгуешь, чтобы иметь возможность лишний раз выпить?

– О, ради Бога, брось эти моралистические лекции, Форрест. Никто ведь никого не принуждает. Если не снабдим их наркотиками мы, это с удовольствием сделают другие. А если ребята не получат наркотики, они найдут себе что-ни-будь другое.

– А как это ты додумался взорвать человека в его автомобиле?

Бобби поставил стакан, взглянул на меня, а затем опустился на свой желтый диван.

– О Боже, Форрест, ты действительно не понимаешь самых элементарных вещей. Я так же не причастен к этому, как и ты. – Он встал, подошел к столу и сел в свое импозантное кожаное вращающееся кресло. Затем поставил пустой стакан на зеленую мраморную доску стола, наклонился над ним, положив на него сильные, поросшие рыжеватыми волосами руки. – Тебе не приходило в голову, что в наших характерах есть что-то общее? Я думаю, ты занялся автомобильными гонками не только ради того, чтобы иметь какую-то работу. Я мог бы быть простым юристом в какой-нибудь захудалой корпорации, а ты – заурядным теннисистом. Но вспомни о той буре чувств,которая охватывает тебя, когда ты мчишься по самому краю и лишь мгновение отделяет тебя от катастрофы. Ты понимаешь, о чем я хочу сказать, – мне хорошо знакомо это ощущение. Однако давай что-нибудь съедим.

– Бобби, – сказал я, – я рад бы разделить с тобой трапезу, но я обещал Салли повести ее поужинать.

– Ты сукин сын! – объявил он.

По дороге в отель я зашел в бар и позвонил Салли.

– Форрест, – сказала она, – я думала, что ты хоть на время оставишь меня в покое.

– Я просто хотел услышать твой голос и узнать, как у тебя дела. Не могу ли я чем-нибудь помочь тебе?

– Я рада слышать твой голос, Форрест, потому что я тоже думала о тебе, и я хотела бы попросить тебя об одолжении.

– Что я должен сделать?

– Отстань от меня.