Текст книги "Чарослов"

Автор книги: Блейк Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

И хотя лицо Шеннона оставалось бесстрастным, он наколдовал короткую фразу Азуре. Та склонила голову, предлагая хозяину погладить перышки на своей тощей шее. Нико узнал привычный ритуал, который успокаивающе действовал и на птицу, и на старого волшебника.

Наконец Шеннон заговорил:

– В нашем пророчестве Зимородок описан как сирота, чья мать неизвестна, а магическое рождение будет столь мощным, что его ощутят на многие сотни миль вокруг. Избранный должен овладеть нуминусом и магнусом прежде, чем ему исполнится двадцать. Все это совпадает с данными Нико…

Голос старика звенел от гордости, и щеки Нико снова вспыхнули.

Шеннон продолжил:

– Однако в пророчестве Эразмуса ясно сказано, что у Альциона будет врожденный келоидный шрам в форме руны «плетение». У Нико же отметина двойная. Более того, согласно пророчеству, Зимородок должен в совершенстве владеть многими стилями и колдовать умело и по справедливости. Эразмус предсказал, что Альцион искоренит жестокость в королевствах и выкует мощный посох, способный убить возрожденного Лоса.

– Вот потому-то я и не могу быть Альционом, – не выдержал Нико. – Ведь я какограф, мне с трудом даются всевозможные стили и не судьба постигнуть тонкости колдовского искусства. Сперва волшебники думали, мол, это временно и с возрастом пройдет. Но когда выяснилось, что мое прикосновение каждый раз ломает чары, стало ясно, что я не Зимородок…

– Никодимус, – сказала Дейдре, – можешь описать свое магическое рождение?

Нико расположился поудобнее.

– Это случилось во сне, когда мне было тринадцать.

Уголки рта друидки едва заметно изогнулись вверх. Стражница поджала губы.

– Ты помнишь, что тебе снилось в ту ночь? – спросила Дейдре.

– Нет, – солгал он.

Вмешалась Амади:

– Допустим, твое прикосновение губительно для текста… А как оно влияет на другие вещи и людей вокруг тебя? Не вносит ли оно хаос в окружающий мир? Может, рядом с тобой заболевают люди? Или, когда ты зажигаешь огонь, он норовит удрать из камина? Не замечал?..

Нико уже было открыл рот для ответа: мол, нет, ничего подобного он не замечал, когда вмешался Шеннон. Магистр заговорил негромким, но твердым голосом:

– Амади, ректор Монсеррат лично наблюдал за Никодимусом и пришел к выводу, что к нему это не относится.

Нико ощутил покалывание во всем теле, словно от тысяч ледяных иголок – одновременно возбуждение и страх. Ректор наблюдал за ним? Когда? И каким образом?

Магистр Океке долго и пристально смотрела на Шеннона.

– Я должна собственными глазами увидеть этот шрам. Сейчас же.

Нико поправил прядь длинных черных волос.

– Магистр, право, не стоит. Ведь мой шрам другой формы. К тому же неизвестно, врожденный он или нет…

Никакой реакции. Стражница молчала, не спуская глаз с юноши. Он обернулся к наставнику… Бесполезно: выражение лица старика было непроницаемым, как заснеженное поле. Он посмотрел на Дейдре. Но та уже вновь натянула свою неизменную хитрую улыбочку.

Чувствуя, как сердце уходит в пятки, Нико повернул кресло, сел к стражнице спиной, перекинул волосы через плечо и принялся расшнуровывать мантию.

Пока Нико развязывал воротник, его пальцы то и дело натыкались на вздутый шрам. Юноша и прежде много раз щупал этот злосчастный келоид и успел выучить наизусть каждый его дюйм. Однажды он даже воспользовался двумя зеркальцами, чтобы рассмотреть шрам поближе.

В отличие от обычных шрамов, бледных и плоских, келоид состоял из выпуклых бугорков. Нико всегда мог похвастаться здоровым золотистым оттенком кожи и только иссиня-черный рубец на шее – что набух у самой линии роста волос, словно колония моллюсков-паразитов, – все портил.

По ночам Нико ухаживал за волосами почище иной красотки, тщательно следя, чтобы они всегда прикрывали уродливый двойной шрам. Вот уже почти пять лет никто не заставлял его показывать это позорное клеймо.

С горящим лицом он отвернул воротник, обнажая шею и плечи.

– О богиня! – вырвалось у друидки. – Болит?

– Нет, магистр, – ответил Нико, стараясь не выдать смущения.

Он услышал, как подошла стражница.

– По-моему, эти рубцы напоминают плетение.

Под «плетением» она подразумевала руну общего языка – его еще называли разговорным или народным; выглядела эта руна как две вертикальные палочки, соединенные змеящейся линией, которая завивалась вокруг каждой из них. Сама по себе она означала «организовывать» или «объединять».

Нико не ощущал самого шрама, зато прекрасно чувствовал, с каким нажимом палец Амади Океке прошелся сверху вниз, вдоль отметины на шее. Стражница заговорила:

– Госпожа Дейдре, у Перегрина в вашем пророчестве имеется выпуклый шрам в форме «плетения»?

– Предсказано, что у него будет родимое пятно, – отозвалась друидка. – Находились и лжеперегрины: чтобы выдать себя за избранного, они выжигали на коже клеймо в форме руны. Кстати, если я правильно поняла, мы точно не знаем, врожденный у Никодимуса шрам или нет…

– Но, магистры, там же ошибка посередине! – воскликнул Нико. Лицо юноши по-прежнему пылало.

Амади проворчала:

– Малыш, ты даже не представляешь, насколько ты прав…

Он изо всех сил старался не вздрагивать, пока палец стражницы исследовал пятно. Вторая часть шрама по форме напоминала опрокинутую палочками вверх букву «к» – то есть руну «несоединимое».

Сама по себе руна «несоединимое» означала либо «как можно дальше друг от друга», либо «неправильнее некуда». Таким образом, в сочетании с «плетением» она могла иметь два значения: «привести в полнейший беспорядок» или «разложить на мельчайшие составляющие».

Дейдре тихонько выругалась:

– Проклятие Бриджет!

Потрясенный богохульством друидки, помянувшей всуе имя собственной богини, Нико обернулся. Улыбочка сползла с лица Дейдре: друидка хмурилась, разглядывая его шею.

– Вы чем-то расстроены, Дейдре? – спросила магистр Океке. – Неужели вы думали, что Никодимус – истинный Перегрин?

Друид вздохнула и вернулась к креслу.

– Да, Амади Океке. Ответ на оба ваши вопроса «да».

– Что ж, пожалуй, я соглашусь с вашей оценкой, – сказала стражница. – Если шрам – знак судьбы, его легко истолковать: Никодимус не Альцион. Меня волнует другое: не означает ли этот двойной шрам нечто большее…

Шеннон фыркнул.

– Ты слишком увлеклась, Амади. Не стоит перегибать палку. – Его голос смягчился. – Спасибо, Нико. Можешь прикрыть шею.

Испытав огромное облегчение (даже голова закружилась), Нико поспешил завязать шнуровку на воротнике. Дейдре села обратно в кресло.

– Агву Шеннон, Амади Океке, прошу прощения, что отняла у вас время.

Возвращаясь на свое место, Амади Океке спросила:

– А что ректор думает по поводу шрама в форме руны «несоединимое»?

– Он не верит, что это руна, – резко ответил Шеннон. – По его мнению, мы имеем дело с человеческой ошибкой.

Магистр Океке прищурилась:

– Не понимаю…

Шеннон уже открыл рот, чтобы ответить, но Нико его опередил:

– Магистр слишком добр ко мне. На самом же деле меня, вероятно, заклеймили собственные родители. Это постыдно, и многим наверняка покажется дикостью. Но по мне так лучше пережить позор, чем оказаться еще раз замешанным в историю с пророчеством.

Шеннон хмурился.

– Никодимус, кто тебе сказал про клеймо?

Нико потупился, разглядывая свою обувь.

– Никто, магистр. Просто я рассудил, что, должно быть, так говорят люди.

Дейдре повернулась к окну, потеряв всяческий интерес к разговору. А стражница тем временем оглядывала Нико с ног до головы.

– Этот шрам у тебя всю жизнь?

Нико выдержал ее взгляд.

– Мачеха даже назвала меня в его честь, еще в младенчестве.

Магистр Океке вздернула брови.

– «Марка» – синоним слова «отметина», – объяснил Нико. – Так Никодимус Меченый стал Никодимусом Марка.

Шеннон прокашлялся.

– Но у слова «марка» есть и другие значения. Например, оно связано по смыслу со словами «качество», «добро» и «польза» и противоположно словам «гадость» и «никчемность».

Нико нацепил свою самую смелую улыбку.

– Я всегда говорил, что мое имя – настоящий каламбур… – Нико умолк, поймав на себе пристальный взгляд Дейдре.

– Интересно, почему? – Ее улыбочка вернулась.

– Н-ну, – запнулся Нико, – каламбур – это словесная игра, которая основана на столкновении в тексте различных значений… В моем случае «марка» оказалась такой «гадостью», что я не прочь от нее избавиться.

И хотя Шеннон уже не в первый раз слышал эту попытку сострить, он все равно тихонько засмеялся, сделав вид, что неловкая шутка ученика его рассмешила. Нико поблагодарил наставника взглядом.

Дейдре кивнула. Кажется, она хотела что-то сказать, но тут в дверь резко постучали.

– Войдите, – окликнул Шеннон. Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал магистр Смолвуд.

– Агву! Я насчет этой сумасшедшей переписки на колаборисе. Ужаснейшие новости из-за границы!

Глава одиннадцатая

– Нико, пожалуйста, займи нашу гостью, а я пока выясню, что случилось. – Шеннон встал. – Прошу прощения, Дейдре. Мы ненадолго. – Старый волшебник повернулся к двери, и в тот же миг два заклинания на нуминусе, словно две арки, соединили его и Азуру. Стражница тоже вышла.

Нико стоял и смотрел им вслед. Дорого бы он заплатил, чтобы не оставаться наедине с друидкой.

Он посмотрел на Дейдре. Сейчас, глядя в широко распахнутые глаза девушки и любуясь ее гладкой кожей, он навскидку дал бы ей не больше двадцати – если бы не одно «но»: в высокомерной улыбочке проступал опыт взрослой, умудренной годами женщины.

– Кажется, я неплохо справилась, – сказала она. – Давай присядем. Нужно многое обсудить.

Пряча смущение, он поморщился и снова сел на место.

– Нико, тебе известно, что мы с тобой – дальние родственники? – спросила друидка, и ее улыбка стала шире. – Я проверяла в генеалогической библиотеке Звездной академии. У нас пара общих прапрадедушек.

Нико вздернул голову. Неожиданный поворот. А потом он понял, почему друидка показалась ему знакомой: если не считать глаз, перед ним предстала копия его тетушки – более молодая и красивая копия, разумеется.

– Вы из Остроземья? – спросил он.

Она покачала головой.

– Из Драла, но во мне есть императорская кровь. Знаешь, что это значит? Члены династии императоров, правивших на древнем континенте, были смуглыми, черноволосыми и с зелеными глазами – как мы с тобой.

В памяти Нико всплыл случай из детства.

– Отец как-то раз упомянул, что мог бы проследить свой род вплоть до первых остроземских поселенцев.

Дейдре кивнула:

– Так и есть. Когда люди покидали древний континент, каждый член императорской семьи взошел на отдельный корабль. Бурный тайфун Мальстрем разбросал флот; в итоге наши предки расселились по всему континенту, их можно встретить как среди самых могущественных, так и среди самых скромных семейств… – Она посмотрела на него, словно изучая. – Во мне есть много фамильных черт – правда, ростом я не удалась. А вот ты – вылитый чистокровный имперец.

Нико подавил желание потеребить рукав.

– Вы мне льстите.

– Еще бы выяснить, кем была твоя мать…

Он отвернулся к окну.

– Прости, – одернула себя друидка, коснувшись его колена. – Я не хотела…

– Не за что просить прощения, – ответил он, не глядя.

– Нико, я должна тебе кое-что сказать. – Она замолкла. – Пожалуйста, внимательно прислушайся к моим словам. – Она подалась вперед. Еще помолчала. – Ты стал жертвой чудовищного проклятия.

Он вскинул брови:

– Простите?

– Тебя прокляли.

– На каком языке?

– Здешней земле эта магия незнакома.

– Прошу меня извинить, но, если язык проклятия неизвестен, вы-то каким образом это увидели?

Дейдре сложила смуглые руки на белых коленях.

– В мире существует множество вещей, которые невидимы для волшебников, владеющих новыми видами магии.

– Новыми видами магии? – Нико нахмурился. Его смущала ее странная манера выражаться.

Друидка кивнула.

– Когда наши предки пересекли океан, древняя магия по большей части была утеряна. Лишь дральцы и вердантане сохранили старинные ритуалы и со временем стали их развивать, образовав старую магическую школу. Все остальные виды магии возникли позднее.

Он понял, что девушка говорит правду.

– Ну а проклятие-то тут при чем? И почему древняя магия, а не древние языки?..

Губы Дейдре на миг сжались, но вскоре на них вновь заиграла привычная улыбка.

– Магия, языки – какая разница?.. Суть в другом: несмотря на необычайную мощь, новые языки ограничивают видение автора, не давая постичь мудрость древнего континента.

– И из-за них мы не видим проклятий?.. – скептическим тоном спросил Нико. – Прошу прощения, но если вы правы, то как же так вышло, что вчера я полночи стирал со лба вполне себе видимое проклятие?

Друидка лишь отмахнулась.

– Для вас, волшебников, любой недобрый текст – проклятие. Поверь, тебя заразили иным колдовством. Написанное на языке древнего континента, оно оставило после себя блеклую ауру, едва заметную для знатоков древних наречий и совершенно не видимую для тех, кто владеет лишь новыми языками.

– Ладно, допустим, я нахожусь под действием проклятия. Что это за чары? Или меня заразили каким-то недугом?

Дейдре на миг умолкла. А затем наклонилась вперед и проговорила:

– Друг мой, разве не очевидно, что кто-то украл твои колдовские способности?

Нико заморгал.

– Это невозможно. В мире не существует текстов, способ…

– Проклятие дошло до нас из глубокой древности, из времен, когда знания о том, как язык воздействует на тело, были велики. Известно, что маги заново выращивали отрезанные конечности или восстанавливали память, потерянную из-за травмы.

Нико было нечего ей возразить: древние действительно обладали глубоким пониманием мироустройства – и в том числе уникальными медицинскими знаниями.

Друидка продолжила:

– Такое вот древнее проклятие на тебя и наложили. Судя по всему, оно заполнило твой разум и прервало интеллектуальный рост или направило его развитие по иному пути. Как бы то ни было, пострадала часть твоего сознания, отвечающая за безошибочное колдовство.

– Но кому понадобилось меня проклинать?

– В каждом человеческом королевстве найдется немало людей, которые поклоняются демонам. Мы почти ничего о них не знаем. Известно лишь, что они собрали тайный преступный орден. Они именуют себя орденом Разобщения – в честь войны, которую хотят развязать. Тот, кто тебя проклял, наверняка один из них.

У Нико комок подступил к горлу.

– Вы думаете, я Альцион…

Дейдре покосилась на дверь.

– Прошлой весной богиня велела мне отправиться в Звездную академию – на поиски «сокровища в черном, которому грозит опасность наступающей ночи». – Она указала на черную мантию Нико. – Согласно дральскому пророчеству, Перегрином станет сирота из дальней страны, постигший магию через мир сновидений…

– А как же шрам? – воскликнул Нико. – Вы сами видели, форма не совпадает. Кажется, вы даже в сердцах помянули свою богиню. И согласились с магистром Океке, когда та сказала, что я не могу…

Она подняла вверх палец.

– Амади Океке спросила, расстроена ли я и считаю ли, что ты Перегрин. На оба вопроса я ответила утвердительно. Она решила, что из-за шрама ты не можешь быть Перегрином.

– А разве это не так?

Улыбочка Дейдре вернулась.

– Мы, дральцы, используем особый магический диалект, и обычные руны имеют для нас другое значение.

– То есть для вас мой шрам значит нечто другое?

Улыбка друидки стала шире.

– Для нас «плетение» означает «объединять» или «расти». И что важнее, вторая часть рубца на твоей шее представляет собой точную копию руны под названием «согнутая ветвь».

– И как ее толковать?

– Она означает все дикое или необузданное. Таким образом, сочетание «согнутой ветви» и «плетения» можно перевести как «дикий или необузданный рост». – Друидка рассмеялась. – А к богине я воззвала не потому, что твой шрам не похож на отметку Перегрина… просто, если верить ему, тебя трудно сдерживать, не говоря уже о том, чтобы как-то тобой управлять.

Нико покачал головой.

– Но вы же по-прежнему не знаете, врожденный у меня рубец или нет…

Друидка склонила голову набок.

– Боишься оказаться тем самым избранным из дральского пророчества?

Вместо ответа Нико промямлил нечто невнятное.

Она пожала плечами.

– Что ж, по мне так доказательств достаточно. Ты здесь, совсем как предсказывала моя богиня – одет в черное, и тебе угрожает опасность. Серьезная опасность. Кто-то поместил тебя сюда, в это убежище новой магии, куда друиды почти не заглядывают. Поэтому задача номер один – вызволить тебя из Звездной крепости.

– Но я же не пленник.

– Никодимус Марка, подумай о том, что значат твой шрам и проклятие. Кое-кто из кожи вон вылезет, чтобы только ты не стал Перегрином. Здесь небезопасно.

– В академии? Так кругом же волшебники. Кто здесь может причинить мне вред?

– Кто? Тот, кто тебя проклял, разумеется! – Она покачала головой. – Нико, тебя изуродовали намеренно, ты не был какографом от рождения.

От ее слов Нико стало не по себе, голова пошла кругом. Что, если она права? Что, если его какография – чудовищная ошибка? Это бы все изменило. Он бы изменился. Начал бы жизнь с чистого листа…

Глаза Дейдре были широко распахнуты.

– В душе ты знаешь, что я права. Послушай. Тебе что-нибудь известно о ковчегах?

Нико потупился.

– Какографов не учат теологии.

– Ковчег – это сосуд, в котором хранится душа божества и большая часть его силы. Вместе с Кайраном и десятком других посвященных я привезла сюда ковчег моей богини. Если бы мы только могли привести тебя к нему, богиня постаралась бы снять с тебя проклятие.

Нико сжал губы. Неужели это возможно?

В голосе Дейдре слышалось возбуждение.

– Ковчег нельзя пронести на территорию академии. Это место пропитано древней хтонической магией, которая может повредить артефакт. Поэтому мы не стали рисковать и спрятали его в надежном месте, под охраной, в деревне неподалеку… той, что на Западном пути… Не припомню названия…

– Серый перевал.

Друидка заулыбалась.

– Она самая. Наш отряд снял комнаты в деревенской таверне. Все мои люди, в том числе двое друидов, остались охранять ковчег. Нужно лишь незаметно вывести тебя из Звездной крепости в Серый перевал, под защиту моей богини. А оттуда – прямиком в леса Драла, к старейшинам друидов, чтобы начать твое обучение.

Что-то в ее манере говорить – то ли горящий взор, то ли настойчивость в голосе – остудило пыл юного чарослова.

– А с какой стати богине лечить мою какографию?

– Потому что ты – Перегрин! – воскликнула она, выступая вперед. – Спаситель цивилизации!

В ясных глазах Дейдре читалась искренность, и все-таки Нико ей не верил.

– Я не могу пойти с вами. – Руки Нико вдруг затряслись, и он сложил их на коленях.

С губ Дейдре сошла улыбка. Друидка вздрогнула, словно очнувшись ото сна.

– Да, – произнесла девушка, и лицо ее погасло. – «Плетение» и «согнутая ветвь». Иначе и быть не могло…

– Даже доверься я вам, я не смог бы покинуть Звездную академию. Чарословам, владеющим нуминусом и магнусом, не позволено оставлять Орден. Если я сбегу из Звездной крепости, за мной пошлют часовых, и те наложат цензурное заклинание, которое навеки вытравит у меня магические способности.

Друидка постучала указательным пальцем по сжатым губам.

– Похоже, твой тюремщик все просчитал. Ты в ловушке. Раз враг столь умен, наверняка среди местных волшебников есть заговорщики, кто-то из его шпионов.

– Заговорщики? – рассмеялся Нико. – Послушайте, Создателю ведомо, как сильно я хочу, чтобы ваши слова оказались правдой, но пока им трудно найти подтверждение. – Он встал и подошел к окну.

– Никодимус, доверься мне! Это единственный способ избежать насилия, – с неожиданной горячностью проговорила Дейдре. – Тот, кто тебя проклял, обнаружит мое присутствие, а следом – и присутствие богини. В Звездной крепости прольется кровь.

Несмотря на бьющий в окна солнечный свет, Нико задрожал. Дейдре, судя по выражению ее лица, искренне верила в сказанное. Юношу смущало другое: отчаянная решимость в ее голосе и возбужденный, маниакальный взгляд.

Нико доводилось видеть подобную страсть и раньше: она пробуждалась – и неизбежно увядала – в каждом юном какографе, проходившем через Барабанную башню. Подобно увечному ребенку, Дейдре слепо верила в чудо, изо всех сил цепляясь за последнюю надежду.

– Мои извинения, госпожа, – произнес он, глядя ей в глаза. – Но я не могу вот так просто взять и довериться вам. Сперва я должен поговорить с магистром Шенноном.

И вновь блеск одержимости во взгляде друидки угас, осталась лишь кривая усмешка.

– А я-то боялась, что ты не подвержен чужому влиянию – ведь шрам открыто указывает на твое упрямство. Какой грубый просчет! Увы, все оказалось гораздо серьезнее…

Нико повернулся к окну.

– В каком смысле?

– Ты напуган. Неуверен в себе, инфантилен, зависишь от учителя.

Нико закрыл глаза; ее слова били больно, словно под дых. Но он сохранял спокойствие. Годы унижений не прошли даром, научив его невозмутимо выслушивать горькую и подчас слишком резкую правду.

– Дейдре, я не стану угадывать, сколько вам лет. – Он вздернул голову, подставляя лицо теплым солнечным лучам. – Внешность обманчива: вы наверняка на десятилетия старше меня. Да, по сравнению с вами я мальчишка. И не сразу распознал, какую игру вы затеяли. Зато теперь ясно вижу в вас игрока, который желает сделать из меня пешку в своей игре.

В голосе Дейдре послышался упрек:

– Я подвергла себя серьезной опасности, рассказав тебе о проклятии.

Нико сделал глубокий вдох. Она по-прежнему давила ему на больные места. Стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях, он вернулся к креслу.

– Дейдре, я какограф, дефективный дурачок, который во всем полагается на своего учителя. Я не строю планов и схем. Но за двадцать пять лет в роли умственно отсталого я научился отличать маску лжи от правды и хитрость – от искренности.

Друидка окинула его пристальным взглядом:

– А также поднаторел в красноречии…

– Грубая лесть. – Он закрыл глаза и сжал лоб дрожащими пальцами. – Я знаю, что магистр искренен со мной, а вы лукавите. Я должен все ему рассказать.

Она покачала головой.

– Тогда послушай меня, пешка Никодимус. Настанет день, когда ты больше не сможешь прикрываться своим недугом. И тогда ты встанешь перед выбором: натянуть маску и сыграть в мою игру или умереть.

Он промолчал.

– Прежде чем вовлекать Шеннона, – спокойно произнесла друидка, – подумай: а что, если он, пускай неосознанно, служит нашему врагу? – Нико хотел было возразить, но она жестом остановила его. – Я этого не утверждаю. Однако людям свойственно выбалтывать секреты. Пойдут слухи. Сейчас твой тюремщик не подозревает, что ты знаешь о его существовании. Однако рано или поздно он встревожится и примет меры. Возможно, едва ты поделишься с Шенноном, начнется кровавая бойня и мы с Кайраном просто не успеем тебя защитить.

Нико нахмурился.

– Будь Шеннон демонопоклонником, он бы ни за что не оставил меня с вами наедине.

Дейдре склонила голову набок.

– Ты к нему привязался.

Нико заморгал.

Ее невыносимая улыбочка вернулась.

– Пешка Никодимус, будь осторожен с Шенноном. Он всего лишь человек. А людям свойственно ошибаться. Допустим, как тюремщик Шеннон не идеален: он вполне мог совершить промах, оставив тебя здесь, со мной. – Она замолчала. – Ты не задумывался, откуда на его лице столько порезов?

Нико открыл было рот, чтобы защитить старика, но не успел. Едва нужные слова пришли ему на ум, как за дверью раздались приглушенные голоса.

– Возвращаются! – Дейдре наклонилась вперед и взяла его за руку. – Никодимус, если ты в состоянии хоть что-то запомнить, запомни: волшебники способны на большее, чем кажется. И Шеннон в том числе. Мы должны доставить тебя в ковчег нашей богини в Сером перевале; там ты будешь в безопасности. А пока вот, возьми.

Из складок плаща она извлекла полированный деревянный шарик, вокруг которого был обвит странный корешок, и положила его на ладонь Нико.

– Это поисковое семечко, – шепнула Дейдре. – Если я тебе понадоблюсь, разорви корешок, и я приду. У меня есть похожий артефакт, который укажет на тебя, пока ты держишь в руках семечко.

Она сжала ладони Нико в своих и преклонила колени.

– Во имя любви Бриджет, – произнесла она, не спуская с него зеленых глаз, – клянусь посвятить свою жизнь защите Никодимуса Марки, нашего возлюбленного Перегрина – отныне и во веки веков.