Текст книги "Чарослов"

Автор книги: Блейк Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Глава двадцать пятая

Хотя Шеннон был искренен, советуя Нико отоспаться, пока есть возможность, сам архимаг направился отнюдь не в спальню, а прямиком в рабочий кабинет. Сопровождавшие его стражники не возражали: им-то в любом случае всю ночь бодрствовать – и не важно, лежит их подопечный в постели или сидит за столом.

Оставив стражников снаружи и заперев дверь на ключ, Шеннон усадил Азуру на ее насест и заверил птицу, что она может спать. Он достаточно хорошо знал свой кабинет, чтобы внутри передвигаться без помощи обычного зрения.

Несмотря на навалившуюся усталость, мысль о големе пробудила любопытство старого волшебника. Какому магическому языку под силу создать подобное существо? Пока он раздумывал, старая привычка взяла свое: Шеннон достал журнал исследований и с рассеянным видом водил пальцем по трем тисненым звездочкам на переплете.

Насколько он знал, заклинание обретало разум в результате одного из двух процессов: «управления» или «проекции». Авторы «управляют» текстовым интеллектом при помощи «умных» текстов, вплетая их в чары конструкта. На простейшем уровне управление выглядит как связки инструкций: «если произойдет то-то и то-то, поступай так», «в противном случае делай вот что» и тому подобное. Существуют и более сложные методы, когда «управляемый» конструкт самостоятельно распознает модели поведения или разрабатывает разветвленную систему ключевых фраз.

Впрочем, никакое «управляемое» разумное заклинание не шло в сравнение со своим «спроецированным» аналогом. «Проекция» состояла из двух матриц нуминуса, которые уходили корнями к древнейшему заклинанию, пережившему Исход. Первая матрица помещалась в сознание живого разумного существа, вторая – в управляющие конструктом чары. Находясь в непосредственной близости, «проецирующая» матрица начинала копировать мыслительные процессы носителя второй матрицы. Таким образом, чарослов «проецировал» определенные стороны своего сознания на конструкта.

С помощью проекции Шеннон обучил Азуру свободному владению нуминусом; проекцию с живого разума использовали большая часть горгулий и все призраки.

Именно безусловная связь голема с проекцией заинтересовала Шеннона. Чтобы оживить голема, чарослов должен был поместить свой текстовый «дух» в земляное тело. А чтобы сформировать такой дух магическим образом, колдуну пришлось бы использовать радикальную разновидность проекции, при которой сознание целиком переходит в текстовую форму. То есть до самого возвращения духа тело пребывало в виде пустой оболочки.

А значит, прежде чем вселяться в голема, колдун наверняка тщательно продумал способы возвращения в свое тело. И снабдил голема спасательным заклинанием, при помощи которого дух мог незамедлительно покинуть поврежденную оболочку из глины. Шеннон решил подготовить лингвистическую атаку, которая бы притормозила или уничтожила спасательное заклинание голема – единственный способ покончить с колдуном, не разыскивая истинное тело.

Шеннон засел за работу. Вот уже полвека он не испытывал подобного воодушевления. Бегло просмотрев соответствующие тексты, он получил представление о том, как именно действовало спасательное заклинание. Осталось лишь выяснить, что за текст мог выполнять такие функции, и подобрать атакующие чары, которые помешают их выполнению… Через час был готов черновой набросок.

Написать чары оказалось сложнее. Он колдовал на нуминусе, сохраняя ранние черновики на свитках постарше. Отредактированный текст он расположил на самом лучшем пергаменте. Временами руки волшебника от возбуждения дрожали так, что он с трудом размещал строки. Через четыре часа он подготовил рабочую версию. Около восьми тысяч знаков поместились на двадцати четырех страницах журнала исследований. Пальцы, которыми он удерживал выскальзывающие руны, ныли. Под конец Шеннон добавил несколько примечаний – на случай если он забудет, как действуют самые мудреные отрывки.

– Помнят руки-то! Ты все еще лингвист, Шеннон, – поздравил себя он, когда заклинание было готово. – Жаль, годы берут свое. – Он потянулся, морщась от ноющей боли в плечах и коленях. Разом навалилась усталость. И лишь одна мысль бодрила и не давала заснуть: он представлял, как наложит новые чары на голема и дух колдуна окажется заперт в ловушке внутри глиняного тела.

Шеннон рухнул обратно в кресло; привычно скрипнуло дерево. И только тогда он осознал, что необходимо – жизненно необходимо – немедленно передать копию заклинания Нико. Может, самому отнести пергамент в Барабанную башню? Крайне важно, чтобы у мальчика были эти чары. Но как их ему передать?..

Азура издала негромкий свист, всего две ноты. Шеннон задал ей магический вопрос и тут же получил ответ: птица услышала что-то необычное.

Шеннон покосился на дверь. В коридоре никто не колдовал, но чуть дальше – очевидно, на лестнице – колыхался заметный, футов десять длиной, сверкающий шлейф золотого текста. Знакомое зрелище. Слепой лингвист сразу понял, что происходит: полдюжины волшебников поднимались гуськом, дружно творя заклинание огневых светлячков, чтобы осветить темные ступеньки.

Что-то случилось. Что-то непоправимое.

Шеннон подхватил Азуру и протянул к птице магическую нить, которая позволяла ему видеть ее глазами. Вернувшись к столу, он уставился на только что созданное заклинание.

Он должен передать Никодимусу текст: от этого зависела жизнь юноши. Впрочем, сильнее пугало другое: если Нико и впрямь имел отношение к пророчеству, его выживание могло оказаться решающим для победы в войне Разобщения – а значит, и для сохранения человеческой речи.

– Хаким, спаси и помилуй! – прошептал он. Подняв взгляд, Шеннон увидел, как по мере приближения волшебников к его кабинету редеет вереница огневых светляков.

Он перевел взгляд на свежесотворенное заклинание. Оно было слишком длинным – худенькое тельце Азуры его бы не вместило. Перенести чары на свиток и объяснить фамильяру, куда его доставить, Шеннон уже не успевал. Он мог использовать лишь написанный вариант.

Окинув пристальным взглядом стол, он обратил слепые глаза на знакомые отрывки на нуминусе. Азура помогла ему составить зрительный образ манускрипта: свиток, который вручили Шеннону не далее как полтора дня назад, содержал разрешение приступить к исследованию Каталога.

Из коридора донеслись приглушенные голоса.

Трясущимися руками волшебник нащупал чернильницу и пригодное перо. Он редко писал обычные письма и не доверял своим измученным пальцам: вряд ли они были в состоянии начеркать нечто удобочитаемое после долгих часов колдовства. Поэтому он окунул в чернила мягкий конец пера и нанес широкий густой мазок прямо поверх обычного текста разрешения.

Затем торопливо создал чары нуминуса, способные поднять решетки на двери в Барабанную башню, и втиснул их над заголовком свитка вместе с примечанием на общем языке, которое переводилось как «ключ к решеткам».

В дверь постучали.

– Магистр Шеннон, – окликнул голос Амади.

– Секундочку, – отозвался Шеннон. Пока стражники не вмешались, он поспешил написать еще несколько примечаний для Нико: объяснить, как использовать остальные чары. Амади бы не допустила, чтобы столь мощный текст попал в руки какографа.

– Шеннон, – позвала Амади, – немедленно откройте!

Шеннон похолодел от страха. Как же дать знать Никодимусу? Как передать ему свои мысли?..

И вдруг волшебника осенило. Он наколдовал несколько фраз, которые в переводе означали «Исследуй ***», и втиснул их на самый верх свитка. Затем создал пару слов «собачий корм», скопировал их и поместил первую копию над первым абзацем, а вторую – над вторым.

За дверью выросла стена серебристого текста: очевидно, стражники готовились выбить дверь. Шеннон свернул свиток и обвязал его строкой магнуса.

– Для Никодимуса, – шепнул он, привязывая другой конец строки к лапке Азуры. – Остерегайся стражников у входа в Барабанную башню. – Он повторил те же инструкции на нуминусе.

Сзади послышался треск: мощное заклинание сорвало дверь с петель. Шеннон метнулся к окну и сшиб деревянный ставень.

– Магистр, – выкрикнула Амади. – Не двигайтесь!

Азура издала пронзительный свист из двух нот и, хлопая крыльями, вылетела в окно.

Шеннон с облегчением выдохнул. Амади подняла крик; грубые руки схватили волшебника за плечи и развернули. Комнату озарило пламя цензурирующих заклятий. Внутрь набилось не меньше семи стражников.

– Амади, – произнес он холодно, – надеюсь, у тебя имеется достойное оправдание, которое объяснит вашу бесцеремонную выходку.

– Магистр, – ответила она откуда-то слева, – боюсь, что имеется.

Он взглянул в ее направлении.

– Могу я его услышать?

Она рассказала о нашествии книжных червей и о тайном кабинете, полном уличающих бумаг. И о попытках раненого конструкта вернуться в апартаменты Шеннона.

– По-твоему, я настолько глуп, что написал проклятие, которое привело бы прямо ко мне? – не скрывая скептицизма, поинтересовался он.

Ответил другой голос. Шеннону понадобилось несколько секунд, чтобы узнать Кейла.

– Шансы, что червя ранит именно в эту область – ранение лишило его способности маскироваться за субтекстом и уничтожило все протоколы возвращения домой, кроме исходного, – стремятся к нулю. Наверняка вы надеялись остаться в тени. Увы, магистр, на этот раз удача от вас отвернулась.

Шеннон фыркнул:

– Или же вас просто одурачили. И обвиняя меня, вы играете на руку настоящему злодею, который все это подстроил.

– В ваших апартаментах провели обыск, по сравнению с первым, более тщательный. Мы прочесали все помещение в поисках субтекстов, – сухо проговорила Амади.

Кейл подхватил:

– И нашли замаскированный сундук, висевший под потолком, под завязку набитый деньгами – кругленькой суммой в золотых остроземских монетах.

Шеннон слушал и не верил своим ушам. Целый сундук денег?.. Как голем исхитрился пронести его в спальню?.. Ведь он не мог колдовать в стенах Звездной крепости!

– И кто же это был, магистр? – спросил Кейл. – Кто из остроземских дворян платил вам за срыв Совета и почему?

– Амади, ты совершаешь непоправимую ошибку, – хрипло произнес Шеннон.

Бывшая ученица ответила не сразу.

– Вы знали, что Нора Финн также брала взятки от некоего остроземского дворянина?

Он кивнул:

– Прочел в ее дневнике.

– А почему мне не сказали? – спросила стражница.

Шеннон нахмурился.

– Меня больше волновало другое: я пытался убедить тебя в существовании истинного убийцы.

И снова Амади тянула с ответом.

– А может, вы были рады избавиться от шпионки-конкурентки… Объясните мне, магистр, как остроземское золото попало к вам в спальню?

– Его подбросили.

– Кто? Ваш глиняный монстр? Это невозможно. Как я уже говорила, ваши апартаменты находились под круглосуточной охраной. Более того, все двери и окна были закрыты решетками и защищены прочными режущими чарами. Даже если бы ваш монстр перехитрил моих стражников, его бы разрезало надвое у пояса. Думаете, он смог бы спрятать сундук и удрать, имея лишь половину тела?

Слепые глаза волшебника расширились. А ведь глиняный голем именно так бы и поступил!

– Амади, – выпалил Шеннон. – Я понял: он колдовал в саду Болид, а затем использовал готовые чары, чтобы проникнуть внутрь и спрятать сундук. Обыщите соседний участок. Где-то там должны быть запасы глины!

– Магистр, – негромко произнесла Амади, – в садах Болид идет реконструкция. Вы предлагаете нам все бросить и отправиться месить грязь ради призрачной надежды отыскать кусок глины, в котором вы распознаете свое чудище?

Шеннон тяжко вздохнул. Однако… Враг просчитал все до мелочей. Должно быть, он подбросил журнал Норы в спальню Шеннона и выпрыгнул из окна в сад, где спокойно покинул тело голема, зная, что среди куч грязи и мусора его не найти.

Увы, Амади оставалась непреклонной. Во всяком случае, пока.

– Значит, по-твоему, я шпион, – сказал он, сменив тактику. – То есть ты и впрямь полагаешь, что это я убил Эрика и Адана, моих учеников?

Все вокруг замолчали.

– Кое-кто еще помнит, каким жестким политиком вы были в Астрофеле; как минимум несколько человек предположили, что…

– Что я убил собственных учеников, чтобы сорвать Совет? – прорычал Шеннон. – Что я продал душу какому-то безграмотному лорду? Амади, глупее предположения я в жизни не слышал. И я готов чем хочешь поклясться, что…

– Суд над ведьмами еще не начался, – перебил Шеннона холодный голос бывшей ученицы. – Не торопите события. В этой комнате находятся все мои люди. Остальные борются с червями.

Шеннон начал было отвечать, но осекся и переспросил:

– Ты хочешь сказать, все, кроме тех стражников, которых ты поставила охранять Барабанную башню и Никодимуса?

– Все еще надеетесь, что я поверю в мифического глиняного монстра, который охотится на ваших какографов? – усмехнулась Амади. – Зря стараетесь, магистр. Мы установили решетки на окнах и дверях башни. Поверьте, сегодня ночью никто туда даже не сунется. И потом, я бы и рада вам помочь, но у меня просто физически нет свободных людей. Все заняты в библиотеках… Разве что вы нам подскажете, как остановить заражение?

– Сколько раз повторять: я понятия не имею, откуда взялись книжные черви! – воскликнул Шеннон. – Но вы не можете просто так взять и оставить Барабанную башню без защиты!

Ответом ему была тишина.

Шеннон задыхался.

– Амади, послушай! Сегодня во время исследования Каталога я узнал о древнем конструкте, так называемом големе, который создан из глины, но содержит разум его автора…

– Магистр, некоторые из здесь присутствующих будут решать вашу судьбу во время суда над ведьмами, – вмешался Кейл. – Советую вам следить за словами и не делать глупостей… в ваших же интересах.

Шеннон понял, что со стражниками спорить бессмысленно. Он метнулся к книжной полке, надеясь дотянуться до оглушающего заклинания, хранящегося в тайном свитке. Но не успел он сделать и двух шагов, как его захлестнула слепящая волна цензурных чар. Сетевидные заклинания оплели разум волшебника. Он успел разглядеть строки сияющего текста, а затем мир перед его слепыми глазами закружился…

Все окутала темнота.

Глава двадцать шестая

Нико подскочил на постели, разбуженный странным скрежетом. Пока он спал, ночная рубашка насквозь пропиталась пóтом. Свеча дотлела, оставив лишь темный огарок. Нико выбрался из кровати.

– Кто здесь?

Скрежет повторился – а затем он различил звук хлопающих крыльев. Он посмотрел в окно, привлеченный золотой вспышкой.

– Азура! – воскликнул Нико, отодвигая бумажный экран.

Попугай влетел прямиком ему в грудь. Дружно завопив от неожиданности, юноша и птица повалились на матрас.

– Шеннон! Шеннон! – сидя у Нико на животе, испуганно запричитала Азура. – Шеннон!

Крохотная грудка птицы часто вздымалась, голова раскачивалась взад-вперед. На лапке Азуры, привязанный строкой магнуса, висел небольшой свиток.

– Все хорошо, – успокоил фамильяра Нико, потянув за магическую нить.

Он сел, чтобы прочесть пергамент, и Азура тут же вскарабкалась ему на плечо. Брови Нико поползли к переносице: послание наставника сбило юношу с толку.

– Азура, это какая-то бессмыслица. Вот ключ к решетке на входной двери. Магистр о нем предупреждал. Но дальше… обычный немагический текст весь замазан чернилами, а остальные фразы на нуминусе… ерунда какая-то…

Он перевел слова на общем языке над тарабарщиной: «Исследуй ***» и «собачий корм».

– Шеннон! – вскрикнула птица и вложила фразу на нуминусе в голову Нико.

Шеннон, спроецировавший свои лингвистические способности на фамильяра, наверняка мгновенно понял бы смысл этой фразы. А вот перевод Нико получился, мягко говоря, странным: «Люди-из-моего-старого-дома съели Шеннона!»

У Нико вспотели ладони. Азура появилась на свет в Триллиноне. Значит, люди из ее «старого дома» – скорее всего северяне.

Юноша подошел к окну и окинул взглядом Каменный двор. Стражники, охранявшие вход, исчезли.

Под «съели» Азура могла иметь в виду, что Шеннона забрали и подвергли цензуре. Очевидно, стражники с Севера схватили Шеннона.

– Да спасут нас небесные полубоги! – прошептал Нико.

Азура вспорхнула с его плеча и вылетела в ночь. Наверняка отправилась искать место, где стражники держат Шеннона.

Нико повернулся лицом к комнате и вздрогнул, вспомнив недавний кошмарный сон.

«Беги из Звездной крепости! – предупреждала его Эйприл. – Лети и не оглядывайся!»

Он поднес чистую ученическую мантию к потрескивающим в камине углям. Дрожащими пальцами стянул пропитанную пóтом ночную рубашку и задумался о последнем видении.

Подобно другим кошмарам, сегодняшний казался бессмысленным. Пещера с телом, картины из детства, слова Эйприл – все эти вещи не стыковались между собой. Однако, в отличие от других снов, последний содержал предупреждение. «У белого зверя твоя тень», – сказала Эйприл.

Без сомнения, «белый зверь» был тем самым бледным монстром, напавшим на Эрика в одном из кошмаров Нико – то есть не кем иным, как големом убийцы. Тогда выходило, что тело в пещере – истинное смертное тело их врага… Осталось выяснить, где именно расположена пещера.

Нико вспомнил черепах из второго сна. А затем подумал о шестиугольном рисунке, вырезанном в конце Веретенного моста. Наверняка существует некая связь между Веретенным мостом и спрятанным телом. Но какая именно? Ведь Шеннон прощупал всю скалу своими чарами и ничего не обнаружил… И потом, кто мог посылать ему сны? Явно не убийца: все улики указывали на то, что демон не знал про Нико, а если бы и знал, точно не стал бы давать подсказки, которые позволили бы обнаружить его тайное укрытие.

Опять же, по словам Шеннона, кошмары являлись порождением особых чар, подвластных лишь колдунам древности. Кто, кроме создателя големов, обладает знанием древних текстов? Может, ключ содержится в самом сне? Эйприл не просто говорила, она обращалась именно к нему. А ведь в предыдущих снах с ним никто не разговаривал.

Стоило Нико вспомнить о предупреждении Эйприл, как рана на его щеке отозвалась болью: «В Звездной академии белый зверь найдет тебя, где бы ты ни прятался!» В обычной ситуации он бы со всех ног побежал к Шеннону, но сейчас старик сидел в темнице…

Нико заметил, что принесенный Азурой свиток упал на пол. Он поднял свиток. «Собачий корм, – надписал Шеннон над каждым абзацем, а сверху добавил: – Исследуй ***».

Может, старику не хватило времени объяснить, что именно он должен исследовать? Или Шеннон собирался вернуться и отредактировать фразу? Что же он имел в виду? Что Нико должен исследовать? Три звезды?.. Или определенное место внутри Звездной академии? А если все же место, то где оно находится и как его исследовать?

Нико зашагал по комнате. Он попробовал подуть на руки, но случайно задел швы из магнуса на раненой щеке. Боль пронзила щеку, и в памяти всплыли слова из недавнего кошмара: «Лети стрелой, мчись без оглядки! – велела ему Эйприл. – Ни за что не оглядывайся!»

Нико посмотрел на дверь. Надо бежать, подумал он и шагнул к выходу. И тут же понял, что даже если он убежит, убийца по-прежнему будет охотиться за какографами. Он повернулся обратно к камину. Он должен остаться.

А как же сны?.. Он снова посмотрел на дверь. Может, стоит собрать других ребят-какографов и отвести их в комплювий? Но если бы Шеннон хотел, чтобы Нико так поступил, он бы указал это в свитке.

И снова Нико поднял руки, пытаясь на них подуть, и снова задел рану на щеке.

– Кровь и адское пламя! – выругался он вслух, чувствуя, как внутри поднимается волна разочарования и гнева, разбуженная болью. – Я должен был стать Альционом! Уверенным и решительным! А стал жалким какографом, который боится что-либо предпринять!

Он сел у камина и протянул руки к углям.

Должно быть, его прокляли. Украли его силу и способность колдовать. Во всем виноват хозяин голема! А если так, то еще не все потеряно и однажды он сможет вернуть себе украденное и покончить с какографией.

Нико целиком сконцентрировался на надежде вновь обрести себя и стать полноценным, чувствуя, как тает страх и отступает нерешительность. Его желание росло, разгораясь все ярче и ярче. Он не собирался сидеть и дрожать от страха, будто маленький мальчик. Монстр лишил его части сознания. В душе у Нико закипала ненависть. Он вернет себе украденное!

Он встал, приняв решение отвести какографов в комплювий и уже там, на месте, спланировать очередной шаг. Может, он даже предпримет попытку спасти Шеннона. Или отыщет способ нанести голему ответный удар.

И вновь в памяти юноши всплыл недавний кошмар и предупреждение Эйприл: «В Звездной академии белый зверь тебя найдет, где бы ты ни прятался! Бросай все, кроме самого ценного, и беги!»

В некотором смысле он и впрямь бежал – бежал из Звездной академии в комплювий. Наверное, именно это и предсказывал сон. Взять с собой что-то из вещей? Он окинул взглядом кровать, одежду, книги, ворох листов с упражнениями по чарословию. Какой предмет подойдет для защиты мальчиков или для расправы с големом? Взгляд Нико упал на развернутый свиток Шеннона: яркие строки нуминуса сияли с пергамента.

Внезапно он понял, что не может отвести мальчиков в комплювий. Пока не может…

Ему вдруг стал ясен смысл загадочных фраз наставника. Старик в первую очередь лингвист, а лингвисты изучают язык, со всеми его свойствами и во всех проявлениях… и метафоры в том числе.

«Собачий корм»… Ну конечно!

Выбраться из Барабанной башни оказалось несложно. Ключ Шеннона рассеял магическую решетку на двери, а стражники в Каменном дворе, разумеется, покинули свой пост. Нико тревожило, что его могут остановить по дороге, но, как выяснилось, зря: длинные коридоры крепости были на редкость безлюдны. Время от времени Нико попадались группки спешащих куда-то волшебников – казалось, всю академию подняли по срочному делу. Как ни странно, почти все группы возглавлял кто-нибудь из библиотекарей.

У входа в главную библиотеку Нико заглянул в свиток Шеннона и вытянул нужные пароли. Стараясь не задерживать текст в руках дольше необходимого, он бросил одну из кодовых фраз конструкту-охраннику. Лязгнула пасть: магический пес в прыжке схватил пароль и смерил какографа свирепым взглядом. Малейшая ошибка в последовательности рун – и Нико остался бы без руки. Пока охранное заклятие грызло слова пароля, юноша считал секунды, а те, как назло, еле тянулись. Нико уже собирался развернуться и дать деру, когда сторожевой пес выгнул спину в собачьем поклоне.

С благоговейным трепетом Нико переступил порог. Главная библиотека! Сейчас, когда из окон уже не лился солнечный свет, зал был погружен в полумрак. В воздухе над рядами тонких свечей подрагивали тусклые световые сферы – они тянулись вверх до самого потолка, словно восходящие звездные дорожки.

Помещение выглядело подозрительно пустым. Несмотря на поздний час, Нико ожидал увидеть здесь по меньшей мере дюжину работающих при свечах волшебников. А увидел лишь горстку суетливых библиотекарей, которые торопились по своим неведомым делам. Найти хранилище Каталога оказалось довольно просто. Да и сторожевой пес у входа заглотил второй пароль Шеннона и сразу пропустил Нико.

Чем ближе он подходил к Каталогу, тем сильнее дрожали руки. Хм, а ведь еще совсем недавно, буквально только что, у себя в комнате он был так уверен в своем плане: использовать Каталог для расшифровки послания Шеннона, затем тайком умыкнуть книгу в комплювий и уже на месте отыскать с ее помощью заклинания, способные причинить вред голему.

И только теперь Нико обратил внимание на едва заметные фразы на нуминусе, проходящие через дверной косяк на входе в хранилище – раньше он и не подозревал об их существовании. Это могло означать лишь одно: дверь снабдили сигнальными чарами! Стоит ему взять в руки Каталог, как сработает сигнализация и сюда сбегутся толпы стражников.

Итак, выкрасть Каталог не получится. Зато оставался шанс выяснить, зачем Шеннон его сюда направил.

Несколько робких шагов – и вот он внутри хранилища, рассматривает обложку Каталога. Снаружи послышался скрежет, пол затрясся – это пес-охранник перекатывал свой шар из магнуса. Бережно взяв Каталог в руки, Нико открыл застежку…

По утверждению магистра Смолвуда, Каталог в состоянии отыскать любой текст любого гримуара в стенах Звездной крепости. А на личном журнале исследований самого магистра Шеннона имелось тиснение в виде трех звездочек – на корешке и лицевой стороне обложки – вот он, заветный символ, «***».

Нико раскрыл Каталог, намереваясь выяснить, какие записи оставил ему в журнале исследований Шеннон. Щеки юноши покраснели от прилива крови – сказывалась синестетическая реакция организма на магию Каталога. Он ожидал чего-то подобного, но сила реакции сбивала с толку. Может, что-то пошло не так? Он попытался перенести центр тяжести на другую ногу… не тут-то было! Мышцы не слушались. С тех пор как ему приснился последний кошмар, прошло всего несколько часов – Нико вспомнил подробности, и его охватила паника. Может, он еще спит?

Щеки полыхали от синестетического жара, но Нико куда больше тревожила горячая волна, окатившая желудок и пах. Вторичная синестетическая реакция указывала на присутствие незнакомого заклинания – чрезвычайно мощного и столь же опасного. Страх перешел в панику.

Из Каталога вырвался световой пучок фиолетовых лент – магические строки, извиваясь, проникли в ладони юноши.

Желудок свело от внезапного приступа тошноты. Нико содрогнулся, и его вырвало воздухом.

Каталог засиял ярче. Не в силах пошевелиться, юный чарослов мог лишь наблюдать со стороны, как на странице вырастает раскаленный добела цилиндр. У Нико подогнулись ноги, и он упал на колени. А в следующий миг заклинание нырнуло к нему в горло и исчезло под кожей.

Комната поплыла перед глазами, в ушах у какографа запульсировал странный гул. Кровь пошла носом и наполнила рот. Нико едва успел отвернуться, как его стошнило – на этот раз по-настоящему. А в следующий миг руки, которые больше не слушались чарослова, вернули Каталог на мраморный пьедестал. Едва корешок коснулся холодного камня, Нико ощутил, что книга его больше не контролирует. Какограф рухнул без сил и провалился в темноту.

Когда Нико открыл глаза, тупая боль стучала в висках: бум, бум… в левый висок, в правый… – словно язык гудящего колокола. Голова кружилась, во рту стоял мерзкий кисловато-прогорклый привкус рвоты.

Но ему хотелось смеяться. Перед глазами – маня своей нездешней, тихой красотой – пылали рельефные дуги и четкие линии нового алфавита. Подобно нуминусу, этот могущественный фиолетовый язык влиял на свет и на другие тексты.

Вытерев рот и покачиваясь, Нико встал на ноги и обнаружил мириады фиолетовых фраз: они медленно плавали в воздухе, описывая концентрические круги вокруг Каталога. Но что самое поразительное, миниатюрная река текста вливалась из книги в его грудь и обратно. Постепенно он осознал, что это значит: Каталог являлся одним из великих томов, магическим артефактом, которому под силу обучить читателя новому языку. Именно это и произошло с Нико – хотя книга и избрала столь шокирующий и таинственный способ обучения.

В шестнадцатилетнем возрасте Нико изучал языки волшебников, используя тома нуминуса и магнуса. Нудный и кропотливый процесс: штудирование рун, словарей и грамматики занимало долгие дни. Нико пришлось изрядно потрудиться, чтобы развить в себе способность различать волшебные языки, обучаясь по тем томам. Насколько он помнил, это было скорее скучно, чем волнительно или болезненно, и уж точно не шло ни в какое сравнение с методикой Каталога, который буквально вбил новый язык ему в глотку.

Пока Нико ломал голову над тем, как такое возможно, руны хлынули из его груди в Каталог сплошным потоком. В ответ книга перелистнула несколько страниц, раскрывшись на отрывке, написанном черными чернилами. Нико подошел ближе и стал читать:

Из «Трактата об утерянных язъках и заклятиях», автор Джеффри Ли

Заклятие травления принято считать самым загадочным из утерянных высших чар. Мало что известно о данном древнешем тексте, кроме того, что он был написан богом солнца Солом. Очевидно, божество использовало травление, чтобы связать мыслящее существо, не обязательно человека, узами аватары. Также упоминается способность заклятия «проецировать» язък на свою цель путем прямого ментального контакта. Новосолнечный пантеон наложил табу на травление. Великая богиня Солмей строго-настрого запретила любому божеству, использующему вышеуказанное заклинание, путешествовать через океан в наши земли. Можно предположить, что ко времени Исхода в качестве альтернативного метода привязки аватар уже использовалось заклинание душераздела.

Поскольку душераздел – единственное известное высшее заклинание, которое требует согласия цели, многие полагают, что травление можно наложить вопреки желанию объекта. Однако…

Губы Нико беззвучно шевелились. Необъяснимым образом ему удалось отыскать обычный текст, не прикасаясь к Каталогу. Он еще раз изучил страницу.

Судя по этому отрывку, книга использовала высшее заклинание, чтобы научить его новому языку. Только едва ли такое возможно: лишь живым существам дано колдовать и лишь божеству дано творить высшую магию.

Желая удостовериться, что понял все правильно, Нико перечитал отрывок. Текст не изменился, но на этот раз некоторые слова вызвали у него беспокойство. Какограф внимательно прочел текст еще раз. Многие слова показались странными: «древнешем», «язък», «альтернативного». Он изучил каждое в отдельности, пытаясь определить, что именно привлекло его внимание.

И тут ему на ум пришла ужасная мысль…

– Нет! – прошептал какограф. Внутри все разрывалось от невыносимого страха. – Нет! Я не мог!.. – На негнущихся ногах он приблизился вплотную к Каталогу, чтобы исключить даже малейшую возможность ошибки. – Боги всемилостивые, только не это!..

Увы, ошибки быть не могло. Нико охватил мучительный страх – сам Лос при всем желании не напугал бы его сильнее. Юноша знал: где-то в слове «древнешем» недостает буквы «й». А «язък» должно оканчиваться на «ык». Что же касается «альтернативного», лишь полный дурак мог забыть: в этом слове после мягкого знака пишется «тыр» – альтырнативного… А вообще-то и мягкий знак показался какографу лишним: тогда уж «алтырнативного» – но никак не «альтернативного»… Ну не бред ли?..

Существовало лишь одно объяснение: контакт с пораженным какографией разумом запустил ошибки в Каталог.

Не важно, прижимая ладонь к груди, убеждал себя Нико. Все равно он собирался выкрасть артефакт. Однако страх был слишком силен и полностью сковал разум какографа. Если кража магического артефакта уже сама по себе считалась серьезным преступлением, что тогда говорить о порче великого тома? Чарослов, рискнувший испортить артефакт, обрекал себя на всеобщее и вечное презрение в научной среде. Если Нико поймают с поличным, его подвергнут строжайшей цензуре, навеки вымарав из сознания юноши магическую грамотность. Хуже того, случись нечто подобное, и волшебники в сто раз сильнее возненавидят его, а заодно и всех какографов… Он станет самым печально известным чароломом со времен Джеймса Берра, много веков назад убившего нескольких волшебников.