Текст книги "Чарослов"

Автор книги: Блейк Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

Глава четвертая

– Спасибо, что зашел в столь поздний час, Тимоти. – Магистр Шеннон, не вставая из-за стола, повернулся на голос Смолвуда.

– Пустяки! Все равно не спится, – успокоил коллегу неизменно добродушный Смолвуд. По голосу гостя Шеннон определил, что тот стоит возле полок. – А вот ты меня удивляешь. Я и не подозревал, что ты «сова»-полуночник.

Шеннон застонал:

– Увы, друг мой, я скорее «жаворонок». Два часа назад я лежал в постели. Меня разбудило сообщение от одного из моих конструктов – в нем говорилось о необычной активности на крыше вокруг Барабанной башни. Похоже, стража за кем-то гналась.

– Охранные заклинания. – Смолвуд презрительно фыркнул. – Халтура: по мне, так их наделили излишней чувствительностью. Небось погнались за бродячим котом из нежилых кварталов.

– Поначалу я так и подумал. И заглянул сюда, чтобы освежить знания о редактуре чувствительности охранных горгулий. Но тут появился мой ученик; похоже, он слышал, как кто-то бежал по крыше книгохранилища.

Когда Шеннон смотрел на книжную полку, его взгляд проникал сквозь кожаные переплеты в самую суть: к сверкающим параграфам внутри каждого тома. И сейчас он наблюдал за тем, как прямоугольник зеленого текста отделился от общей массы и раскрылся на два прямоугольника поменьше. Смолвуд просматривал снятую с полки книгу.

– Тимоти, ты слушаешь?

– Что?.. Да, да, разумеется. – Смолвуд поспешил захлопнуть зеленый прямоугольник. – Думаешь, по крыше крался кто-то из делегатов Совета?

Шеннон пожал плечами.

– Это вполне мог быть иноземный чарослов. Или волшебник.

– Кому придет в голову шпионить за Барабанной башней? Я знаю, как ты привязан к своим какографам, но, может, разгадку стоит искать в другом месте? Скажем, в главной библиотеке или ректорате?

– Именно это меня и тревожит.

Смолвуд прокашлялся.

– Агву, а если ты реагируешь… слишком остро, что ли? Я в курсе, хм… интриг, в которые тебя вовлекли в Астрофеле, но мы сейчас в Звездной академии.

Шеннон погладил усы, пряча недовольную гримасу.

Смолвуд продолжил:

– А может, это делегаты Астрофела выбили тебя из колеи? Разбередили старые раны?

– Может, хотя вряд ли, – не сдавался Шеннон. – У меня есть две горгульи-охранницы из лингвистической библиотеки. Я бы хотел их переколдовать для патрулирования Каменного двора. Но сперва мне нужно, чтобы ты их переписал: они должны общаться со спящими там горгульями.

Судя по шороху, Смолвуд переминался с ноги на ногу.

– Сегодня?..

Шеннон скрестил руки на груди и взглянул в направлении, где предположительно находился его коллега.

– И тогда завтра я смогу сосредоточиться на нашем исследовании.

– Ясно. Значит, сегодня. Благодарю, что позволил мне участвовать в исследованиях.

Шеннон, который, сам того не замечая, затаил дыхание, резко выдохнул.

Прямоугольник зеленого текста скользнул на место: Смолвуд поставил книгу на полку.

– Азура с тобой?

Шеннон покачал головой.

– Я отправил ее с посланием. – Он решил не упоминать, что Азура сейчас летает над крышами, выискивая любые странности.

– Жаль. – Судя по голосу, Смолвуд направился к двери. – Я бы хотел еще разок взглянуть на ее диалект нуминуса. Агву, пока я не ушел… поправь меня, если я ошибаюсь… это ведь твоего ученика одно время принимали за Альциона?

– Моего.

Смолвуд неуверенно продолжил:

– Твои опасения… то есть я хочу сказать, может, ты спешишь с выводами… – Помолчав, Смолвуд заговорил снова: – Позволь спросить: ты считаешь, что Никодимус – тот, о ком говорится в Пророчестве?

– Ничего подобного.

– Отлично, отлично. Разумеется, я так и думал… – Щелкнула дверная защелка. – Я наложу охранные заклинания в течение часа. Тогда до завтра, увидимся во второй половине дня?

– Конечно. – Шеннон подождал, пока не скрипнула, открываясь, дверь, и добавил: – Тимоти, серьезно, спасибо.

– Всегда рад помочь, Агву. Всегда рад. – Дверь захлопнулась.

Шеннон извлек из стола журнал исследований – переплетенный кожей дневник высотой в две ладони. Тиснение в виде трех звездочек – на корешке и лицевой стороне обложки – позволяло определить книгу на ощупь. Волшебник открыл дневник и сделал несколько записей о событиях минувшего дня. Впрочем, закончить работу Шеннону так и не удалось: спустя четверть часа его внимание привлекла внезапная вспышка света.

Несмотря на физическую слепоту, он точно знал, в каком месте находится входная дверь: она выглядела как темный прямоугольник на фоне светящихся книжных полок. Теперь же в проеме, где раньше зияла темнота, повисло мерцающее облако золотых фраз.

Шеннон мгновенно распознал роящихся светляков – огневое заклинание, сотворенное кем-то в коридоре. Сперва он решил, что это вернулся Смолвуд. Но Тимоти прекрасно ориентировался в стенах академии и редко использовал даже одиночные фразы-светляки – не говоря уже о целом рое. А тот, кто пробирался по коридору, явно не экономил на освещении. Скорее всего чужак.

Шеннон присмотрелся к тексту. Четкий почерк, сложные предложения и изобилие составных существительных – автор использовал необычную структуру магических фраз.

Старый волшебник изменился в лице – он узнал чары. Давненько он не встречал подобной колдовской техники.

– Всемилостивый Создатель! Не слишком ли много приключений для одной ночи? – в ожидании очередного стука пробормотал Шеннон.

Однако стук не повторился. Отсчитывая секунды, волшебник закрыл журнал исследований. Саму гостью он не видел – только ее магию. Время шло: догорающие огневые светляки осыпались на пол хлопьями черного снега. Почему она медлит?..

Вложив в голос как можно больше душевной теплоты, Шеннон обратился к посетительнице:

– Проходи, Амади, не стесняйся.

Дверные петли тихонько скрипнули, и спокойный женский голос произнес:

– Сдается мне, слухи о слепоте старого магистра Шеннона несколько преувеличены.

Щелкнул засов: гостья закрыла дверь.

Шеннон не сдерживал улыбку:

– Старого? Может, твой учитель и одряхлел, но не настолько, чтобы забыть о чьем-то остром язычке, Амади. Подойди же, обними старика.

Ориентируясь по памяти, Шеннон обогнул стол. Послышались легкие шаги: Амади неуверенно, словно сомневаясь, приблизилась и крепко, от души, обняла волшебника. Он успел забыть, какая она высокая.

– Слухи не лгут, – сказал он, отстраняясь. – Я слеп, как пещерная рыба-слепоглазка.

Амади замерла, разглядывая учителя.

– А выглядите молодо: судя по тому, что я вижу, рановато вам терять зрение.

Он усмехнулся.

– Может, это тебя подводят глаза? Ведь мне скоро стукнет два века. Двести лет – не шутки.

– Магистр, никогда не поверю, что в вашей слепоте повинен лишь преклонный возраст. – Амади говорила лукавым тоном, который использовала еще в детстве, когда училась на чарослова. – До меня доходили истории, даже легенды, о том, как вы потеряли зрение на Остроземской гражданской войне: то ли прочитав запрещенные тексты, то ли в сражении с двадцатью колдунами-наемниками; говорят, вы храбро дрались, не обращая внимания на охваченную огнем бороду.

Шеннон, который до сих пор лишь изображал хорошее настроение, от души расхохотался.

– Правда куда прозаичнее, поверь.

– Но вы явно не настолько стары.

– Ты всегда отличалась упрямством. – Он снова рассмеялся и покачал головой.

В Астрофеле Шеннон нажил себе несколько могущественных врагов; среди приехавших на Совет северян вполне мог находиться их агент. Любой волшебник из Астрофела представлял потенциальную угрозу. Впрочем, Шеннона это не смущало: он ни за что не отказал бы себе в удовольствии поболтать с бывшей ученицей и вспомнить прежние деньки.

– Амади, еще лет пять, и мне впору будет заняться призрачной магией, – пошутил он. – Так что не утруждай себя, не нужно мне рассказывать, как хорошо я сохранился, – наверняка на твоем фоне я выгляжу старой развалиной. К сожалению, фамильяра я отослал. А так хотелось бы на тебя взглянуть спустя… сколько мы не виделись? Целых полвека?

Кожаные подошвы туфель Амади зашуршали по полу.

– Вы можете видеть пальцами. – Ее голос прозвучал неожиданно близко.

– Что ж… – Шеннон не договорил: Амади взяла его ладони в свои и поднесла к лицу.

Повисла неловкая пауза.

Затем его пальцы скользнули к тонким надбровным дугам и дальше, через прикрытые веки глубоко посаженных глаз к скулам, а потом вверх – до острого кончика носа; мягко провели по сжатым губам и, коснувшись нежной кожи на подбородке, замерли.

В памяти всплывали цвета: лоб оттенка слоновой кости, черные, как вороново крыло, волосы, светло-голубые глаза. Соотнеся внешность из воспоминаний с чертами лица, которые только что изучили его пальцы, Шеннон мысленно нарисовал образ высокой волшебницы с длинными тонкими волосами и невозмутимым выражением на бледном лице.

Шеннон сглотнул. Он совсем иначе представлял себе встречу с бывшей ученицей.

– А на висках уже, наверное, серебрится первая седина? – чересчур быстро проговорил он.

– И не только на висках, – кивнула она, отстраняясь. – Лучше расскажите, как вы узнали, что это я, ведь дверь была закрыта?

– Лишенный обычного зрения, я развил особый магический взгляд, который проникает в суть вещей и позволяет видеть чары. Я узнал тебя через дверь по составным существительным – ты всегда питала к ним слабость.

– Вы до сих пор помните мою манеру колдовства?

Он пожал плечами.

– К тому же твое имя упоминается в списке делегатов Астрофела; я надеялся, что рано или поздно наши пути пересекутся. Только не думал, что это случится так рано.

– Магистр, я бы хотела поговорить с вами о…

– Пожалуйста, зови меня Агву, – перебил он. – Или Шеннон. Так меня зовут друзья-южане, если не хотят ломать язык о сложное имя.

– Вряд ли я смогу, – сказала она и вдруг захихикала. – Помните, однажды ночью вы нас с ребятами заловили? Заметили пустые постели? Разве я могу фамильярничать после такого?

Он тоже засмеялся и прошел обратно к рабочему месту.

– Точно, а я ведь почти забыл, какими монстриками вы были. Кстати, что вы там пытались протащить на территорию? Парочку чумазых поросят?.. Прошу, присаживайся.

– Поросят? В Астрофел? – Одно из кресел скрипнуло. – Это был козел, один-единственный и притом довольно чистый.

– Что ж, козел так козел. В любом случае теперь ты носишь посох архимага и имеешь полное право называть меня по имени. – Он уселся в кресло.

– Уговорили. Итак, Шеннон, у меня есть новости о вашей внучке.

У Шеннона свело желудок. Тон разговора оставался шутливым, но слова Амади провели четкую границу, за которой дружеская болтовня кончалась и начиналась политика.

– Неужели? – поинтересовался Шеннон, приклеив угасшую было улыбку.

Амади откашлялась.

– В прошлом году она вышла замуж за богатого иксонского торговца.

– Чудесно, – услышал он собственный голос. – Что-то еще?

– Да так, мелочи. Кстати, у меня где-то записано имя торговца. – Она замолчала. – Простите. Наверное, тяжело вспоминать о жизни до изгнания.

Шеннон лишь отмахнулся.

– Брось, о каком изгнании речь? Я сам согласился на эту должность. И потом, существует веская причина, по которой волшебники отрекаются от семьи. Признаю, поначалу было непросто узнавать о жизни сына обрывками, да еще и от посторонних. Но теперь я занят перспективными исследованиями, меня окружают преданные ученики. Вместе мы совершаем удивительнейшие открытия. А не далее как сегодня утром мне разрешили провести один крайне важный эксперимент.

Кресло Амади скрипнуло.

– И вас вполне устраивает такая… спокойная жизнь?

Шеннон вскинул брови. Неужели Амади тревожат его политические амбиции? И она подозревает, что он до сих пор вынашивает коварные планы? Возможно, ему стоило опасаться бывшей ученицы – особенно если та шлет доклады в Астрофел.

– Амади, порой мне кажется, что здесь я стал другим человеком. А Север, с его интригами и суетой, остался в прошлом. Звездная академия – место скромное, расположенное вдали от соблазнов цивилизации. Зато здесь… – Он повел головой, как бы охватывая взглядом книжные полки. – Здесь я могу насладиться размеренным темпом жизни.

Амади промолчала. Не дождавшись ответа, Шеннон сменил тему:

– Я только что переехал в новые комнаты – прямо над садом Болид. Дворники уже занялись расчисткой садов; пока смотреть особо не на что, кругом кучи глины и грязь, но скоро будет красота. С удовольствием тебя туда свожу.

Кресло Амади снова скрипнуло.

– Кое-кто в Астрофеле цитирует вашу «Жалобу Долгому Совету».

Его улыбка угасла.

– Это была моя лучшая речь.

– Многих она до сих пор вдохновляет.

– Рад за них, но лично я давно перелистнул страницу. И соблазнять меня бессмысленно. В местные интриги я не лезу. Да, мне, как исследователю, порой приходится интересоваться политикой. Однако и ректор, и руководство академии прекрасно осведомлены о моем прошлом; в большинстве случаев мое желание оставаться в стороне только приветствуется.

Амади ничего не ответила. На столе зашуршал пергамент – видимо, подхваченный залетевшим в окно ветерком.

– Впрочем, что-то я заболтался, – вздохнул Шеннон. – Что мы все обо мне да обо мне – лучше расскажи, чем ты занималась добрых четыре десятка лет? Уж не дипломатией ли? Иначе откуда такой живой интерес к моему прошлому?

– Мой капюшон оторочен пурпуром.

– Ты в тайной страже? Уверен, из тебя получилась замечательная стражница.

Амади с важным видом прокашлялась.

– В Астрофеле я командую упреждающими вылазками. Вообще-то я возглавляю нашу делегацию. У меня даже есть личный секретарь – молодой иксонец по имени Кейл; пускай он только младший волшебник, зато сообразительный – схватывает на лету.

– Прости за невольное наблюдение, но тебе не кажется странным, что Астрофел прислал тайную стражу на Совет волшебников?

– Путь с Севера неблизкий. Одним богам известно, зачем нашему ордену вообще понадобилась эта гигантская крепость – она же находится на отшибе, во всеми забытой глуши! Впрочем, отсюда открывается отличный вид на Западный путь – по сравнению с главной башней окрестные горные пики выглядят пигмеями.

Шеннон поставил локти на стол и сложил пальцы домиком.

– И все-таки, Амади, зачем Астрофелу маги-стражники в составе мирной делегации?

– Для защиты дипломатов.

– Ясно.

– Шеннон, эта комната надежна? Я могу быть уверена, что нас не подслушают?

Он кивнул.

– Вполне. Есть новости издалека?

– Новости есть, только местные.

Шеннон подался вперед.

– Продолжай.

Амади привстала с кресла и полушепотом произнесла:

– Убийство в Звездной академии.

Сердце Шеннона заколотилось.

– Кто убит?

– Сами понимаете, вопрос деликатный; решено держать дело в строжайшей тайне до окончания Совета, пока не будет продлен договор. Делегаты должны подписать соглашения.

– Я понял. А теперь, может, все-таки скажешь, кого убили?

– Терпение, магистр. Пять часов назад, подметая площадку под Веретенным мостом, одна из горгулий-уборщиц обнаружила, как ей показалось, умирающую женщину.

– «Как ей показалось»?..

– Остывшее тело продолжало подергиваться, извергая смертоносный яд – заразную антимагию на нуминусе. Горгулья, обладавшая восприятием второй степени, предположила, что женщина еще жива, и отнесла тело к главному библиотекарю. Та, в свою очередь, доложила ректору, а он известил меня.

Шеннон молчал.

– Говоришь, жертва упала с Веретенного?

– Похоже на то. Что вам известно про этот мост?

Шеннон гадал, что можно ей рассказать, а чем делиться не стоит. Настораживал стремительный взлет Амади по карьерной лестнице. Слишком уж быстро его бывшая ученица пробилась наверх, заняв один из руководящих постов в тайной страже. Тут явно не обошлось без поддержки определенных политических сил, которые были бы рады насолить Шеннону. Он решил навести о ней справки, а до тех пор ограничиться общими фактами.

– Вы чем-то встревожены, – сказала Амади. – По-вашему, странно, что женщина оказалась на Веретенном мосту?

– Более чем странно, – помолчав, ответил он. – Если верить летописям, хтоники возвели этот мост незадолго до окончания строительства Звездной крепости. Только он никуда не ведет. Веретенный мост, протянувшись по воздуху почти на милю, упирается в глухую скалу. Хтоники покрыли ее прекрасной резьбой: на часть стены к северу от моста нанесен орнамент в виде листьев – кажется, плюща; а южную сторону украшает сложный узор из шестиугольников.

– Есть предположения, что означают эти рисунки? И для чего нужен мост?

Шеннон пожал плечами.

– По легенде, хтоники прокладывали дорогу в рай, который они называли долиной Небесного древа. Когда на земли хтоников пришли воины Новосолнечной империи и началась резня, хтоническая богиня отвела свой народ к Небесному древу, а затем запечатала вход, обрушив скалу. Поговаривают, что в давние времена Веретенный мост выходил на эту дорогу.

– Это всего лишь легенда или есть факты, которые ее подтверждают?

– Ни единого. Впрочем, время от времени историки прощупывают скалу при помощи магии, пытаясь открыть путь к Небесному древу. Пока они находили лишь камень. – Он умолк. – По-твоему, убийство как-то связано с легендой?

Судя по мягкому шелесту платья, Амади снова заерзала в кресле.

– Если и есть связь, я ее не улавливаю, – вздохнула она.

Помолчав, Шеннон заговорил снова:

– Амади, я потрясен и опечален столь жестоким убийством. И тем не менее… не сочти меня бесчувственным, но я не хочу, чтобы эта трагедия как-то помешала моим исследованиям или напугала учеников. Помогая тебе, я рискую оказаться втянутым в политическую игру. Я уже говорил: уехав с Севера, я стал другим человеком. Очень тебя прошу: пойди мне навстречу, не упоминай моего имени, и я помогу, чем смогу… Впрочем, для этого я должен знать имя жертвы.

Последовала долгая пауза. Наконец Амади произнесла:

– Нора Финн, грамматесса.

– Милостивые небеса! – прошептал потрясенный Шеннон. Нора, декан Барабанной башни, была его заклятой соперницей.

Волшебник мгновенно напрягся, лихорадочно перебирая варианты случившегося. Может, это козни старых врагов, которые пытаются его подставить? А может, убийство как-то связано с паникой среди горгулий-охранниц и с загадочной фигурой на крыше книгохранилища? Тогда выходит, что интрига вертится вокруг Барабанной башни?..

Шеннон погладил звездочки на корешке журнала. Недоброжелатели могли попробовать добраться до него через учеников. Он подумал о Нико. Пускай паренек какограф (а, следовательно, не Альцион) – стоит врагам из Астрофела краем уха услышать его имя, и на юношу будет открыта охота.

Или же – перспектива чуть менее вероятная, но куда более пугающая – юноша и в самом деле как-то связан с Эразмусовым пророчеством. А если так, судьба человеческой речи – всех языков до единого – в опасности.

– Вы были знакомы с магистром Норой Финн?

– Прости? – Вопрос Амади вернул лингвиста к реальности.

– Вы знали жертву? – терпеливо повторила она.

Шеннон кивнул:

– Нора вместе со мной заботилась об учениках Барабанной башни. Как управляющий я отвечаю за их проживание и помогаю с решением бытовых вопросов. А за успеваемостью следил декан, то есть Нора. Впрочем, у этих ребят особый, щадящий, график: они редко посещают уроки. Тех немногих, что позже стали младшими волшебниками, консультировал я. Нора почти не общалась с подопечными. Мы с ней претендовали на одну руководящую должность – можно сказать, были соперниками.

– Продолжайте.

Шеннон замолчал. Он не собирался откровенничать, пока не убедится в преданности бывшей ученицы. Поэтому он повел себя как истинный чародей; воздел руки и запричитал в лучших академических традициях:

– Как же не вовремя! Совет вот-вот начнется. Разве в этом хаосе поймаешь убийцу? А мое несчастное исследование?! Я даже отменить его не могу: я только что известил помощника.

Амади медленно выдохнула.

– Как я уже сказала, мы надеемся, что расследование не отразится на Совете.

– Мы? Амади, а разве подобные случаи расследует не внутренняя охрана академии?

Она прокашлялась.

– Ректор Монсеррат лично доверил мне ведение этого дела.

Шеннон потеребил пуговицы на рукавах.

– С какой стати ректору поручать местное расследование волшебнику из Астрофела?

– У меня есть рекомендательное письмо от архиканцлера.

– Не сомневаюсь в твоей квалификации, – сказал Шеннон. Если он в чем и сомневался, так это в ее намерениях.

Амади продолжила:

– Мы должны держать расследование в тайне от делегатов. Вряд ли они подпишут договоры, если будут считать, что убийца до сих пор…

– Да, в самом деле. Одного не пойму: зачем ты пришла ко мне? Любой офицер охраны наверняка рассказал бы тебе про Веретенный мост.

Кресло Амади снова скрипнуло.

– У вас есть фамильяр?

– Есть. Я уже говорил.

– Хотелось бы на него взглянуть.

Шеннон кивнул:

– Само собой. Она как раз доставляет послание одному ученику и скоро вернется… Амади, можно вопрос? Ты ведь расследуешь убийство, зачем тебе мой фамильяр?

В воздухе повисла напряженная тишина. Затем, не теряя самообладания, стражница негромко произнесла:

– Агву, вы – главный подозреваемый.