Текст книги "Чарослов"

Автор книги: Блейк Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Успокойся, – медленно произнес Нико. Может, заражен лишь один документ? И вообще, трактату Ли почти четыреста лет. Может, в те времена написание было другим?

Задумав отыскать самый свежий научный труд магистра Шеннона на тему разумных чар, Нико перевернул страницу и, сильно волнуясь, прочел:

Из труда «Эффект цепной реакции вторичного восприятия у полуавтономных антисмысловых рассеивающих чар на нуминусе», автор Агву Шеннон

Недавнее исследование в области разумных чар было посвящено ниопходимости поднять вопрос о сознательности колдуйущего и существующих альтернативах…

Прочитав последнее слово, Нико застонал и зажмурился. Не может быть!.. Ладно, подумал он: по крайней мере есть шанс, что хотя бы магические тексты – заклинания и чары – не пострадали. Шанс, что контакт с его разумом заразил лишь обычные тексты.

Нико приложил ладонь к странице и подумал о чарах «прикосновения». Он выбрал «касательное» заклятие из-за простейшей, элементарной последовательности рун: он сразу заметит, если в версию на страницах Каталога прокрались ошибки.

Подобно тому как крючок рыболова выхватывает из реки ничего не подозревающую форель, Каталог выдернул сознание Нико из влажной тесноты черепной коробки и отправил в странствие по бескрайним магическим просторам.

Нико не сразу сориентировался в новой обстановке. Здесь у него не было ни глаз, ни тела. Здесь не существовало верха или низа. Лишь кромешная тьма…

За удивлением последовал страх. Сгустившаяся чернота казалась вязкой, словно пропитанный влагой воздух. Он попробовал вырваться – тщетно. Ему хотелось кричать, да разве крикнешь без легких? Хотелось убежать, но далеко ли убежишь без ног?..

В конце концов, мысль, что он зря теряет время, заставила нашего какографа расслабиться. Постепенно сознание юноши распахнулось навстречу новому, неведомому миру. Вокруг заплясали крохотные проблески магии. Они мерцали все ярче и в итоге превратились в сверкающие самоцветы, которые повисли в воздухе, словно на ветвях невидимого дерева.

А затем Нико резко прозрел… чарослову вдруг показалось, будто он плывет по ночному небу. Люминесцентные сферы стали звездами всех цветов и размеров. Некоторые сверкали, озаряя небосклон ослепительным изумрудным пламенем; другие тускло поблескивали цветом индиго или слоновой кости – и исчезали от одного взгляда в упор.

Наконец-то до юноши дошло, что черный небосвод перед ним – не что иное, как мир внутри Каталога. А его собственное тело покачивается где-то далеко внизу, на уровне пола… Странное зрелище. Голова закружилась, и Нико поморщился.

Внутри Каталога одна за другой загорались серебряные и золотые звезды. В мгновение ока перед ошеломленным юношей предстало ночное небо книги. Расшитое звездным бисером полотно простиралось вдаль насколько охватывал глаз. Всего за долю секунды Нико чудесным образом прозрел и теперь видел на многие мили вокруг.

Внезапно он понял, что перед ним. Он смотрел не на звезды, а на яркие вспышки заклинаний. Глаза не лгали. Каталог позволил Нико увидеть все до единого магические тексты, хранящиеся в стенах Звездной крепости.

Должно быть, особые заклинания Каталога поделились с ним четвертичными мыслями – через магию книги он поднялся на четвертый уровень восприятия. Его охватило восхитительное, нереальное чувство!.. Впрочем, ненадолго: стоило Нико вспомнить, зачем он вошел в Каталог, как эйфория тут же улетучилась. Он напомнил себе, что должен найти чары прикосновения.

Одна из белых звезд ослепительно вспыхнула и яркой кометой устремилась к Нико. В следующий миг произошел беззвучный взрыв: заклинание врезалось в чарослова.

Как только юноша убрал руку с книги, голову тряхнуло, как от удара молнии, – это вернулось сознание. Какограф заморгал. Разум, вновь втиснутый под узкие своды черепа, ворочался в костяной темнице, всячески выражая свое недовольство. Нико помотал головой и ощутил, как внутри захлюпало Саргассово море идей.

– Ой… фу-у, гадость! – пробормотал он. Сознание мало-помалу освоилось в привычной тесноте. И Нико обнаружил, что вновь может ясно мыслить.

Отныне юноша обладал новым знанием – знанием простых касательных чар, – которое загадочным образом проникло внутрь его тела. Перед глазами горела изначальная последовательность рун – на удивление четко, как будто он только что тысячу раз записал их на пергаменте. Впрочем, какие-то руны шли не по порядку… Нико знал это наверняка: «касание» было одним из тех редких заклятий, которые даже какограф мог заучить наизусть.

Сомнений не осталось: войдя в контакт с его разумом, один из бесценнейших артефактов Ордена подцепил какографическую заразу…

Юноша зарылся лицом в ладони.

– Не-ет, не-е-ет… – прохныкал он. Стыд и вина отдавались болью в глазных яблоках. Он навсегда войдет в историю как какограф, уничтоживший самый дорогой артефакт Звездной академии!

– Постойте-ка! – выпалил он. – Постойте… – Оставалась лишь одна, последняя надежда. Шанс, что, излечив свой увечный разум, Нико сумеет вылечить и сам Каталог. – Покажи мне, – приказал он Каталогу, – все документы, где описаны средства врачевания какографии.

Под шорох перелистываемых страниц Нико возвел очи горе и зашептал молитву, обращаясь к Хакиму. Каталог закончил поиск. Юноша вздохнул поглубже и опустил взгляд, приготовившись к встрече с судьбой.

Перед ним лежала чистая страница.

Казалось, силы оставили Нико. Его какография безвозвратно испортила Каталог. К горлу снова подкатила тошнота.

– Лучше мне оказаться Альционом, – еле слышно пробормотал он, прижимая руку к животу. Юноша понимал, что в противном случае никогда себе не простит уничтожения столь прекрасного артефакта.

У Нико затряслись руки.

– Лос тебя возьми! – прорычал какограф. – Не смей раскисать! – Он закрыл глаза. – Не поддавайся слабости. Соберись! Не позволяй увечью взять верх!

Он знал: потребуется вся его решимость, чтобы одолеть голема и излечить свой недуг. Если он будет храбр и настойчив, то все получится. А на страх и чувство вины времени нет!

Он бросил пристальный взгляд на Каталог и очистил разум от всех лишних мыслей, сосредоточившись на трех звездочках из журнала Шеннона. А затем положил ладонь на пустую страницу.

Сознание стрелой взвилось вверх, к магическому измерению. Но вместо звездного ночного неба его ждала массивная золотая стена, которая тянулась в обоих направлениях без конца и края. Стена из чар нуминуса, принадлежащих руке Шеннона.

Нико обнаружил, что его взгляд прикован к первой странице журнала, к записям, созданным более двадцати лет назад.

Стоило ему подумать о последней записи, как стена заскользила влево. Нико прищурился, пытаясь разглядеть, где же кончается текст, и заметил золотистый изгиб: стена из нуминуса образовывала огромный круг.

Кольцо магических строк набирало обороты, сливаясь в размытое золотое пятно. И вдруг резко и беззвучно замерло: у ошеломленного юноши зарябило в глазах и подогнулись колени.

Перед Нико предстала последняя запись Шеннона – длинное заклинание на нуминусе с мерцающим зеленым примечанием на общем языке. Юноша нахмурился, гадая, для чего наставник создал этот текст. Символы походили на руны антизаклятия – только неясно, какой его разновидности, – очевидно, что не антисмысловой и не абсурдной. Структура текста напоминала зажим.

Это не имело смысла. Обычно рассеивающие чары разбивали магический аргумент другого заклятия, разрывали его основу на части. В то время как текст из журнала Шеннона, казалось, был создан, чтобы скреплять заклинания между собой.

Нико занялся примечаниями. Едва он начал читать, как на его губах заиграла улыбка.

– Магистр! – прошептал он. – Вы гений!

Перед ним лежало не рассеивающее заклинание, а боевое, отредактированное, чтобы удерживать магический текст внутри голема. Стоит Нико наложить эти чары на голема, и дух колдуна попадется в ловушку. Колдун станет уязвим.

Заклинание метнулось вперед и врезалось в сознание Нико. Стремительный золотой поток пронесся перед глазами ослепленного какографа и схлынул, уступив место привычной картине физического мира.

Нико обнаружил, что вновь стоит, покачиваясь, перед Каталогом. Только теперь в его мозгу ярким огнем пылало заклинание, способное уничтожить голема. Шеннон все продумал и сделал так, чтобы Нико вооружился перед тем, как отвести мальчиков в комплювий. Обладая столь грозным оружием, он мог бросить вызов автору голема без необходимости искать его истинное тело.

По спине Нико пробежал холодок. Время поджимало, а ему еще нужно вернуться в Барабанную башню.

Нико закрыл лежащий перед ним Каталог, и ореол из фиолетовых фраз тут же затянуло внутрь книги. Тяжело вздохнув, чарослов окинул том прощальным взглядом и направился к выходу.

– Разве ты не хочешь взять с собой книгу? – пропищал чей-то тонкий голос.

Нико отпрыгнул.

– Кто здесь? – На всякий случай он напряг бицепс, чтобы наколдовать себе дубинку из простых фраз магнуса.

Из дальнего угла выступила долговязая горгулья с телом снежной обезьяны, огромными, как у летучей мыши, ушами и совиными глазами навыкате. Нико узнал вчерашний конструкт из книгохранилища.

– Горгулья, это с тобой я встречался прошлой ночью?

– Петра, – поправила она, радостно кивая. – Теперь меня зовут Петра. – Она наградила Нико улыбкой и метнулась к двери. – Возьми книгу. Ты нарушил ее магию, как и мою.

– Но ведь сигнальное заклятие…

– …Полная ерунда! – Горгулья вытянула нить полупрозрачных фраз на нуминусе из дверной рамы. – Хватай книгу и лезь сюда. – Она открепила сигнальное заклятие от пола и подняла его над головой.

Нико пристально на нее посмотрел, а затем принес Каталог.

– А я слышал, что не каждому архимагу по плечу передвинуть эти фразы, – заявил он, ныряя под сигнальную нить.

Петра кивнула.

– С тех пор как ты меня переписал, я могу делать вещи, которые не по плечу другим конструктам, – скороговоркой выпалила она. – Я научилась заключать сделки и торговаться. К примеру, эти глаза я выменяла у горгульи из ночной стражи, а уши – у конструкта-крысолова. Только мне кажется, что мои мысли так и остались на втором уровне. – Она посмотрела на Нико с выражением детского любопытства на мордочке. – В чем разница между вторичным и третичным восприятием?

Чарослов наморщил нос.

– Конструкты с вторичным восприятием не владеют пониманием смертности. В академической среде бытует мнение, что они не в полной мере наделены чувствами, а потому их можно с чистой совестью разбирать.

Горгулья вздрогнула. Остроконечное, как у летучей мыши, ухо дернулось в сторону и вернулось на место.

– Смертность?..

Нико кивнул.

– Когда умирают. Конструкты с вторичным интеллектом не помнят о смерти.

– Только мне кажется, что мои мысли так и остались на втором уровне. Скажи, в чем разница между вторичным и третичным восприятием? – тем же тоном повторила она.

Нико прижал Каталог к груди.

– Петра, прости. Я не знаю, как тебе объяснить.

Казалось, горгулья не слушает: ее уши крутились во всех направлениях.

– Тебе пора идти, – прошептала она. – Теперь я вижу и слышу многое. В академии появились зараженные горгульи. Местные конструкты только об этом и говорят. Никто не знает, кто их создал. Они шпионят за волшебниками.

Нико сглотнул.

– А что с горгульями в комплювии?

– Среди них нет шпионов… Ты должен сейчас же покинуть это место. Приближается что-то плохое.

– Спасибо, Петра, – сказал он, направляясь к выходу.

Она засмеялась и крикнула ему вслед:

– Тебе спасибо, Никодимус Марка. Ты не просто дал мне новую жизнь. С твоей легкой руки теперь я сама себе автор.

Не зная, что на это ответить, Нико поспешил прочь, через центр похожей на пещеру библиотеки. В голове проносились тысячи разных мыслей. И лишь на выходе, ведущем в Женский атриум, юный чарослов застыл, как громом пораженный, с ужасом осознав, что натворил.

– Лос побери! – выругался он. Раз в Каталог прокрались ошибки, вполне вероятно, что и текст Шеннона Нико прочитал неверно. Он понятия не имел, сумеет ли воспроизвести рабочий вариант заклинания. К горлу подступил комок страха. Может, ему вообще не стоит создавать это боевое заклинание? Слишком опасно!..

Он было сорвался, в который раз кляня злосчастную какографию, когда в памяти возник образ горгульи Петры – и в тот же миг на душе у юного чарослова разлилась странная, но от того не менее приятная теплота. Надо же, а ведь Нико почти забыл это чувство – чувство гордости собой.

Он задрал голову к потолку атриума и затаил дыхание, встретившись взглядом с мозаичным изображением Уриэли Болид. В левой руке Болид держала красную волшебную палочку, указывая ей на свиток в правой руке. Чтобы показать знаменитые длинные волосы волшебницы, мастер использовал янтарную крошку. На губах Уриэли застыла удивленная улыбка – словно она сама с трудом верила, как легко – просто применив немного женственности – решила проблему магического преимущества, над которой веками безуспешно ломали головы коллеги-мужчины. Уриэль стала первой женщиной-волшебницей в эпоху магического патриархата.

Нико поразило сходство мозаичного портрета с Эйприл. В кошмаре образ Эйприл раскинулся прямо у него над головой, волосы девушки превратились в звездный шлейф. «Беги! – сказала она. – Бросай все, кроме самого ценного, и беги!»

Юноша покрепче прижал к груди Каталог – самое ценное, что у него осталось.

Нико зашагал вперед, ускоряя шаг: Каменный двор он пересек бегом. Через несколько часов пропажу великого тома обнаружат; нужно успеть спрятать всех мальчиков-какографов в комплювии.

Глава двадцать седьмая

Поднимаясь по лестнице Барабанной башни, Нико отметил непривычную тишину. Он вбежал в общую комнату и, отшвырнув ногой злополучный стул, который как всегда норовил загородить проход, позвал Простака Джона:

– Джон! Просыпайся, Джон! Пора уходить.

Он влетел в свою комнату и распахнул стоящий у изножья кровати сундук. Понимая, что нужно торопиться, он накинул на плечи зимний плащ и расстелил на полу покрывало, сложив туда Каталог, кошель с монетами, который ему дал Шеннон, и кое-что из одежды.

У ножки кровати валялась поясная сумка. Едва Нико ее поднял, как ощутил покалывание в пальцах. Поначалу юноша нахмурился, а потом вспомнил о друидском артефакте, который ему дала Дейдре, – деревянном шарике, обвитом корешком.

Поисковое семечко. Он выложил артефакт на покрывало – на всякий случай: вдруг понадобится. Затем обмотал вещи покрывалом, завязал концы, соорудив нечто вроде сумки, и выбежал в общую комнату.

– Простак Джон? – спросил выглянувший из спальни Простак Джон. В руке здоровяк держал свечу; по комнате заплясали длинные тени.

– Все хорошо, Джон, – ответил Нико. – Мне нужно, чтобы ты мне помог собрать всех наших ребят. Девин вернулась с ночного дежурства?

– Нет, – выпучив глаза, пробормотал великан. – Нет!

– Джон, посмотри на меня. У нас неприятности. Нужно отвести всех мальчиков из Барабанной башни в комплювий. Там безопасно. А случись что, там есть потайной выход – мы сможем всех вывести из Звездной крепости.

Джон покачал головой:

– Нет!

Нико выругался про себя.

– Джон, я не хотел тебя расстраивать. Все будет хорошо. Но нам пора идти, время поджимает. Собери все необходимое, особенно теплую одежду. – Нико двинулся к двери. – Я разбужу остальных.

Джон преградил ему путь.

– Нет! – снова заявил он, загородив дверь мощным телом.

– Джон, так надо. Оставаться здесь небезопасно.

Джон замотал головой. Когда Нико попробовал обойти здоровяка, Джон с такой силой толкнул друга, что тот едва не упал.

– Джон, послушай! – продолжил уговоры Нико, положив на пол свою импровизированную сумку. – Нужно отвести мальчиков в безопасное место.

Но великан лишь сильнее замотал головой.

Кончиками пальцев Нико начал творить чары на общем языке. В схватке с обычным чарословом у него не было бы шансов. Однако против такого же какографа, как он, Нико мог использовать самые простые предложения, таким образом избегая ошибок. Простак Джон не мог ни отредактировать, ни рассеять его чары.

– Прости, но ты сам меня вынудил, – сказал он, распахнув ладони и запустив в великана сияющими белыми заклинаниями, которые обвились вокруг рук и ног Джона.

Свеча здоровяка упала на пол и погасла. Впрочем, темно в комнате не было: лунный свет лился из окон, и сияли наложенные Нико белые чары.

В попытке избавиться от связавших его руки заклятий Джон выпустил из подбородка зеленую фразу. Нико поймал ее и уничтожил при помощи рассеивающих чар. Джон предпринял еще две попытки, выплевывая заклинания, как ругательства. И все же ему не хватало быстроты реакции. Нико рассеивал все его фразы одним щелчком пальца.

Вероятно, осознав, что не может тягаться с Нико в магии, Джон принялся разминать свои огромные ручищи. Два связывающих заклинания лопнули. Однако в тот самый миг, когда великан разорвал третью строку, Нико наслал на него еще десяток ярко-белых фраз, и еще десяток вдогонку.

Джон предпринял еще одну героическую попытку освободиться, но не рассчитал силы и стал заваливаться назад. Нико поспешил на помощь другу: ухватил за плечо и мягко усадил великана на пол.

Джон перестал сопротивляться. Прочные, как цепи, узы магии сковали его по рукам и ногам.

– Мне жаль, что приходится так поступать, Джон, – сказал Нико. – Я тебя развяжу, когда успокоишься. Ты должен понять: нам грозит серьезная опасность. Надо вывести мальчиков из Барабанной башни, пока никто не пострадал.

Джон отчаянно мотал головой.

– Я пока разбужу ребят, а потом вернусь за тобой. Договорились? – Нико направился к двери.

Простак Джон издал странный гудящий звук – как будто в его широкой груди жужжал целый рой пчел.

– Н-н-н… нет… н-н-н, – прорычал он. – Н-н-н… Н-нико, нет.

– Джон, ты сказал новое слово!

– Н-н-н… Не ходи, Нико.

Нико покачал головой.

– Я должен спешить. Скоро вернусь. Не волнуйся.

Джона передернуло.

– С-с-т-с… странный человек велит не отпускать Нико.

Нико нахмурился.

– Ты разговаривал с кем-то из иностранных чарословов?

– Нет! Давным-давно, еще до прихода Простака Джона… до его прихода сюда, Тайфон велел Джону не пускать Нико.

– Тайфон? – переспросил Нико. – Ты хочешь сказать, тайфун? С тобой говорил морской шторм?

Джон с трудом шевелил непослушными губами.

– Тайфон… Тайфонус: рыжие волосы, блестящая черная кожа… старый, старый – сама древность.

Нико всматривался в лицо Джона.

– Не знаю, о чем ты, и понятия не имею, каким образом ты вдруг освоил столько разных слов. Но, Джон, мы опаздываем!

Слезы ручьями текли по щекам великана, застревая в щетине на подбородке.

– Да! – неожиданно воскликнул он. – Я тебе помогу. Только сначала я должен… должен взять с собой большой пергамент.

– Если я тебя освобожу, обещаешь тут же собрать вещи, чтобы мы могли идти? Не будешь мне мешать?

– Обещаю, – ответил Джон, – не загораживать дверь.

Удовлетворенный ответом друга, Нико втянул нити заклятий обратно в ладони. Если что, он всегда успеет их применить.

Джон поднялся на ноги и побрел в спальню. А Нико тем временем подхватил с пола самодельную сумку-покрывало. Миг спустя великан вернулся, сжимая в руках два пергамента.

– Джон, когда ты успел выучить столько слов? А мы-то думали, что твой словарный запас ограничивается собственным именем и словами «нет» и «брызги плюх»!

– Брызги плюх, – жалостливо отозвался Джон. – Когда-то давно Простак Джон был сыном портного в Трилли… Триллиноне. Но Джон был дурачок, поэтому отец велел ему идти прочь. Простак Джон жил на улице много лет, пока не встретил Тайфона. Тайфон обещал Джону, что сделает из него недурачка. Он может починить всех сломанных людей. Но это зависит от… Нико. Тайфон сказал, Простак Джон должен присматривать за Нико и следить, чтобы тот оставался на юге… то есть здесь. Тайфон привел сюда Джона. И велел говорить только три вещи. Тайфон научил меня длинным алфавитам и велел следить за Нико. Каждые четыре года Тайфон возвращается с изумрудом, чтобы навестить Нико, пока тот спит. И он велел использовать это, – Джон потряс пергаментами, – если Нико попытается уйти.

– С изумрудом? – воскликнул Нико. – Джон, о чем ты говоришь? Ты знаешь, что кто-то приходил сюда и наблюдал, как я сплю? Это он украл мою способность колдовать?

Вместо ответа Джон развернул пергамент и выудил мощное заклинание – Нико слышал о таком, но никогда прежде не видел. Написанное на серебристом магнусе, округлое, размером с тыкву тело напоминало тело гигантского паука – только вот сотня длинных ног, состоящих из множества сочленений, не имела ничего общего с относительно безобидными лапками паукообразных насекомых. Эти жуткие конечности длиной в два человеческих роста были покрыты острыми шипами и зловеще скрежетали при каждом соприкосновении с полом.

Нико сразу понял, с чем имеет дело: заклинание, созданное в эпоху Диалектных войн, когда Орден Нуминуса активно способствовал падению Новосолнечной империи. В те времена волшебники враждовали между собой, а новые магические языки и общества появлялись как грибы после дождя. Кровавые заклинания и чары-уловки тысячами косили людей. В день, когда сражения прекратились и новые магические общества заключили мир, дав слово больше не ввязываться в войну, заклинания арахнус – одно из которых сейчас держал Джон – оказались под строжайшим запретом.

Судя по выражению глаз, Простак Джон понятия не имел, что творит. Заметив свечение кровавых чар, великан вскрикнул и выронил конструкта. Вихрь из ног метнулся к Нико – быстрее, чем змея в броске.

Нико выронил сумку и инстинктивно выпустил белые заклинания, которые еще недавно использовал, чтобы связать Джона. Один взмах длинной лапы – и от фраз остались лишь клочки. А в следующий миг уже десятки жутких лап вцепились в Нико, оторвав его от пола. Из брюха чудовища вылезла липкая нить магнуса.

Словно паук, который заматывает жертву в шелк, заклинание арахнус стало вращать Нико, обвивая прочной нитью. В мгновение ока все тело юноши, кроме головы и левой руки, было спеленато в плотный кокон.

Кровавое заклинание устремилось вверх по стене к потолку, потянуло за собой кокон и подвесило его, прилепив той же нитью к балке. А затем, цепляясь за доски, раскинуло в стороны все сто лап и замерло: оживший кошмар на страже беспомощно повисшего пленника.

Все это время Простак Джон завывал.

– У-а-а, у-а-а… – Великан переступал с одной ножищи на другую, а на глаза ему вновь навернулись слезы. – У-а-а. – Но тут он увидел, что Нико цел и невредим, просто висит вверх тормашками, и успокоился.

Сам же Нико испытал настоящий шок: неужели он до сих пор жив?

– Джон, что ты наделал? – спросил он как можно спокойнее. – Откуда у тебя этот конструкт? Он опасен. Отзови его обратно на пергамент.

Джон покачал головой:

– Тайфон сказал, Нико не пускать. Сказал использовать пергамент, чтобы остановить Нико, пока Тайфон не придет сам или не пришлет Фелруса. Фелрус – человек с красными глазами. Раз в четыре осени Тайфон приходит с изумрудом и смотрит, как Нико спит. Этой осенью Тайфон придет смотреть на Нико. Тайфон обещал, что придет, когда я использую большой пергамент. А если Тайфон не сможет прийти сам, он пришлет Фелруса красноглазого.

– Джон, ты бредишь!

Джон мотнул головой.

– Тайфон сказал, Нико не пускать. Он должен смотреть, как Нико спит, каждые четыре года. Трогать шрам изумрудом. Тайфон сказал, он придет, но, наверное, его что-то задержало. Значит, придет Фелрус, человек с красными глазами. Тайфон сказал, используй пергамент, чтобы задержать Нико, пока не придет Фелрус.

– Джон, – крикнул Нико, – ты сам не знаешь, что говоришь! Помоги мне!

И вновь здоровяк лишь мотнул головой.

– Рыжая борода, черная блестящая кожа, это Тайфонус… а еще он сказал наложить это, – пробормотал Джон, поднимая вверх второй пергамент, – пока он не пришлет Фелруса красноглазого. Он сказал, что починит нас; он сделает так, чтобы Нико остался. – Джон развернул второй пергамент и извлек заклинание.

Поначалу Нико разглядел лишь золотые руны нуминуса, но затем чары сгустились, образовав буро-зеленый конструкт, тварь размером с человеческую голову. Пухлое, покрытое слизью тельце выглядело странно: как жаба с вывернутым наружу желудком. Выпученные глаза горели животным голодом. Из беззубого рта свисал язык – длиной в целый фут, не меньше. Охваченный ужасом юноша зашелся в немом крике.

Джон тоже закричал, но явно не спешил выпускать из рук заклинание.

– Нико, не плакай. Простак Джон должен. – Он схватил свободную руку юноши, чтобы тот не сопротивлялся, и раскрыл ладонь, выпуская склизкую жабу. Словно ищущий сосок младенец, конструкт потянулся к голове Нико.

Нико извивался изо всех сил и яростно крутил шеей – увы, бесполезно. Холодные как лед задние лапки существа заскользили по горлу юноши, а коготки на передних лапках погрузились в его скальп. Мягкое брюшко растеклось от затылка до лба, напоминая некий отвратительный головной убор.

– Джон! – хрипло воскликнул Нико. – Это цензурное заклинание! Сними его с меня! Прошу тебя, Джон!

Жабоподобный конструкт забулькал, отрыгнул, придал своему языку первоначальную рунную форму и, погрузив его в голову Нико, слизнул две фразы на общем языке, которые тот писал. Сияющие белые руны окоченели и скатились с плеча чарослова на пол, разбившись вдребезги.

– Джон! Убери это! – завопил Нико, отчаянно пытаясь высвободить руку из железной хватки здоровяка. – Сними его с меня!

– Тс-с-с. – В глазах Простака Джона читалась мольба. Он похлопал Нико по плечу. – Не плакай, Нико. Большой человек починит всех, кто поломался. Тайфон сказал, плохие люди и чудища попробуют нас схватить. Но Простак Джон защитит. Тайфон научил Джона заклинанию, чтобы отбиваться. – В правой руке Джон держал пулевое заклинание – простейшие атакующие чары, плотный шар из фраз на общем языке – изначально оно было не тяжелее пробки, но стоило ему покинуть тело колдующего, как заклинание обретало массу крупной свинцовой дроби. – Нико, не плакай, – проворковал Джон и сжал плечо пленника.

Внезапно громко скрипнули дверные петли.

Джон заорал: «Плохие люди!» и вскочил на ноги. Он размахнулся изо всех сил и, целясь на скрип, швырнул пулевое заклятие. Со стороны входа послышался глухой удар: что-то тяжелое врезалось в мягкую плоть. Затем последовал звук рухнувшего тела и торжествующий вопль Джона.

Свободной рукой Нико потянул за цензурное заклинание, но конструкт лишь усилил хватку, еще крепче сжав его шею. Юноша принялся лихорадочно оглядываться в поисках хоть какой-нибудь зацепки – любой вещи, которая могла бы ему помочь, – и тут его взгляд привлекла полураскрытая сумка из покрывала, лежащая на полу. На белой ткани отчетливо выделялся деревянный шарик с проросшим вокруг корешком – поисковое семечко Дейдре! Он протянул руку к артефакту… Пальцы беспомощно скребли по половице. Нико ощутил досаду – не хватило какого-то дюйма! – но не сдался; он стал размахивать рукой взад-вперед, чтобы раскачать кокон.

Джон отошел в другой конец комнаты, растерянно вскрикивая на ходу.

Кокон качнулся к покрывалу. Нико задел семечко пальцем, но не успел схватить его.

Словно почуяв неладное, цензурный конструкт покрепче вцепился в скальп пленника.

Когда кокон качнулся назад, Нико приготовился, вложив все силы в попытку достать артефакт; будь на то его воля, он бы охотно вывернул руку из плечевого сустава, лишь бы дотянуться до семечка.

К счастью, обошлось без крайних мер: он с первого раза подцепил шарик указательным и средним пальцами. Осторожно, чтобы не уронить, Нико перехватил семечко, крепко сжал между большим пальцем и указательным и с силой надавил ногтем, разорвав корешок.

Деревянный шарик выпал из рук чарослова обратно на покрывало и начал менять форму. Часть артефакта растаяла, обернувшись лужицей жидкой древесины…

Нико так увлекся, что даже не повернул головы, когда Простак Джон вновь заголосил рядом.

– У-а-а… У-а-а! – Безутешный, монотонный плач выражал невыносимое страдание великана, но не только: это был плач умственно отсталого. – У-а-а!

Нико продолжил попытки достать семечко. Расстояние, отделявшее его от магического артефакта, лишь увеличилось. Пленник изо всех сил размахивал рукой, стараясь раскачать кокон, но семечко упало слишком далеко.

Завывания Простака Джона стали тише: теперь они больше походили на стон. Улучив момент, когда кокон качнется в нужную сторону, Нико подцепил край покрывала и поволок его за собой. Судя по звуку шагов, Простак Джон направлялся к нему. Кокон качнулся назад, и в тот самый миг, когда Джон схватил пленника за плечо, Нико поймал семечко.

Едва пальцы Нико коснулись артефакта, как лужица вещества, которое юноша принял за жидкое дерево, вздыбилась, и слой похожей на кору кожи покрыл тыльную сторону ладони юноши.

Здоровяк по-прежнему не успокоился, хотя теперь в промежутках между стонами он что-то бормотал себе под нос. Нико различил обрывки членораздельных фраз: «Тайфон сказал, плохие люди и чудища… остановить плохих людей… ошибка… ой, ошибка… Простак Джон был глупый и совершил ошибку… но больше… ни за что… пока не придет красноглазый и не починит… Фелрус… Фелрус красноглазый… и чудища».

Он плюхнулся на корточки возле Нико.

– Джон, – прохрипел Нико, – умоляю, сними с меня цензора. Пока он не вымарал из моего разума всю магию.

Однако Простак Джон не слушал. Он раскачивался взад-вперед и твердил одни и те же слова «плохие люди и чудища». Еще дважды Нико пытался привлечь внимание гиганта – без толку.

Хуже того, из-за сковавшего разум заклинания-цензора Нико с трудом мог мыслить ясно. Его веки потяжелели. Он изо всех сил боролся со сном. Его жизнь зависела от того, сумеет ли он удержать в руках поисковое семечко. Время шло – подвешенный вниз головой Нико давно потерял ему счет.

А затем дверь с грохотом распахнулась. С лестницы в комнату хлынул свет.

– Плохие люди и чудища! – заорал Джон и метнул пулевое заклинание в сторону двери. При этом бедро великана задело кокон, и Нико вновь превратился в живой маятник.

Пронзительный визг разорвал тишину. На миг какографа поглотила вращающаяся чернота. Затем перед глазами промелькнула Дейдре, размахивающая огромным мечом над головой. Простак Джон взревел и набросился на друидку. Тут кокон качнуло назад, и Нико опять оказался в темноте.

Когда он снова вылетел на свет, то решил, что у него начались галлюцинации: перед Дейдре возник бурый медведь с зелеными глазами и блестящими белыми когтями. Джон ринулся к зверю и упал как подкошенный: одного удара мощной лапы хватило, чтобы срубить здоровяка.

Взмыв под самый потолок, Нико скосил глаза наверх и закричал. Затаившийся кошмар ожил: заклинание арахнус спускалось вниз.

Нико вернулся в темноту. Он ориентировался на слух: вот заскрежетали по камню острые как бритва шипы на лапах паука, а затем последовал грозный медвежий рык.