Текст книги "Чарослов"

Автор книги: Блейк Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

Слезы застилали глаза. Из носа текло.

– Не прикасайтесь ко мне! – прорыдал чарослов. – Слышите? Никто и никогда!

Глава сорок первая

Нико отпустил Шеннона, и тот отвернулся, чтобы извергнуть на землю поток зловредных магнусовых слов.

Остальные молча ждали. Азура восстановила магическую связь с Шенноном и показала ему образ сидящего рядом на корточках Нико. В отблесках костра зеленые глаза юноши стали темнее, во взгляде проступала тревога.

– Ну что? – Старый волшебник выплюнул последний ошметок гиблого языка.

– Я слепил из болезни единую массу и поместил ее в верхней части вашего желудка, – спокойно объяснил Нико. – Здоровые ткани я не трогал, а значит, и новых язв не создал. Одно плохо: из-за моего прикосновения язва стала более едкой.

Шеннон посмотрел вниз, на свой живот. Тонкая струйка серебряного текста уже начала просачиваться в желудок.

Холодный ветер задувал все сильнее, разгуливая в кронах деревьев.

– Нужно отвести вас к Боанн, – твердо заявил Нико. – Теперь она сможет удалить проклятие. – Он посмотрел на Дейдре, и та кивнула.

– Ох, не нравится мне эта ваша затея, – проворчал Шеннон. Он снова подумал о том, каким был Нико, когда выпал из Бестиария: хнычущий мальчик, напуганный и ошеломленный откровениями о Праязыке и пророчествах. – А вдруг Фелрус нас ждет?

– Может, и ждет, – устало откликнулся Нико. – Только у нас нет другого выхода. Химера сделала из меня Буревестника: теперь я заражаю все, к чему прикасаюсь. – Закрыв глаза, он помолчал. – Я бы предпочел умереть, чем жить таким. Союз с Боанн – моя последняя надежда. И ваша тоже, магистр. Только ей под силу удалить из вас эту заразу.

– Он прав, Шеннон, – сказала сидящая по другую сторону костра Дейдре.

Нико встал.

– Как ты, Джон?

Великан сжался возле огня, осторожно придерживая правую кисть. Шеннон подлечил его сломанный палец, наложив шину из рун магнуса.

– Все в порядке, – медленно проговорил Джон.

– Джон, прости меня.

Здоровяк рассмеялся.

– Повторяю: я рад, что у меня перелом пальца, а не язвенное проклятие.

Глазами Азуры Шеннон наблюдал за листочком плюща, дрожащим на ветру.

– Отлично, раз мы намерены броситься навстречу опасности, давайте поспешим, пока не стало слишком поздно. Я стар, и мне уже скоро пора баиньки…

Никто не засмеялся.

Перед уходом Нико забрел в лес – якобы по малой нужде. Но как только свет костра скрылся за деревьями, юноша рухнул на землю.

Слез не было. Гримаса боли не исказила его лицо. И только грудь юноши поднималась и опадала – вдох и выдох, вверх и вниз, – пока пальцы и кисти рук не стало пощипывать. Мир начал вращаться.

Придя в себя, он задышал медленнее, и вскоре пощипывание прошло. Он чувствовал гнетущую пустоту. Он был Буревестником, чудовищем…

Ветер упрямо продирался сквозь листву деревьев, раскачивая озаренные холодным светом звезд кроны.

Нико встал и побрел к ближайшему ручью. Теперь в его глазах все живое лучилось нежным голубым светом Праязыка. Он даже разглядел свечение нескольких крохотных рыбешек, плавающих в черной воде.

Он сотворил сеть из простеньких фраз на магнусе и с ее помощью выудил одну рыбку. Хмурясь, Нико притянул к себе серебристые чары с уловом и вытряхнул рыбешку в раскрытую ладонь.

Несчастное создание забилось на ладони. Нико чувствовал, как пратекст рыбешки меняется каждый раз, когда холодные чешуйки касаются его кожи. Чувствовал, как сила его чарословия ускоряет перемены. За считаные секунды на жабрах раздулась блестящая черная опухоль.

– Это правда, – пробормотал Нико, и глаза у него наполнились слезами.

Он добил рыбку быстрым пробивным заклинанием и долго смотрел, как угасает ее голубой свет… Наконец чарослов выронил рыбешку и зарылся лицом в ладони.

Он представил себе изумруд – маленький, темный, мастерски ограненный камень. Застывшую слезинку. Он попробовал вновь ощутить былой страх, гнев и ненависть к себе… и ничего не почувствовал. Тогда он представил свои эмоции в виде потоков света и направил их в центр изумруда. Камень засиял. А Нико отдавал все больше и больше света, пока сияние не проникло внутрь его тела.

Надо лишь вернуть изумруд – и больше не придется бояться. Не придется себя жалеть и ненавидеть… Надо лишь вернуть изумруд – и он больше не будет монстром.

Через пять-шесть миль к западу от Звездной академии лесистые холмы становились все более пологими, постепенно сменяясь обширной поросшей дубами саванной. На границе между предгорьями и равниной протянулась с юга на север – от Дара до города Дождя – пыльная лента Западного пути.

К тому времени как отряд Нико поднялся из леса на дорогу, взошли все три луны, залив саванну молочно-голубым сиянием. С Каталогом, прижатым к груди, Нико окинул взглядом фермы и дубовые рощи неподалеку. Несколько дубов высохло, превратившись в жесткие скелеты.

Если не замечать распаханных под фермы участков, казалось, что от края дороги до самого горизонта раскинулся толстый – по пояс высотой – ковер степной травы. Волнуясь под порывами ветра, степь походила на бескрайний океан.

Дейдре оседлала единственную лошадь и поскакала вперед, на разведку. Трое мужчин шагали плотной группой, плечом к плечу; лица раскраснелись на холодном ветру, резкие порывы взлохматили длинные волосы Нико. Азура сидела, нахохлившись, и то и дело жалостливо клекотала.

Шрам чарослова начал гореть. Шеннон окутал рубцы особыми, искажающими сигнал чарами на нуминусе. И все равно Нико видел, как строки Праязыка разлетаются от него во всех направлениях. Да, сигнал был рассеян – точного места, где находился Нико, Фелрусу не определить. Однако теперь монстр знал, что жертва в пути.

От этой мысли сердце застучало быстрее. Нико закрыл глаза и, сосредоточившись на возврате изумруда (и превращении из Буревестника в Альциона), молча дождался, пока к нему не вернулась былая холодная решимость. Примерно тогда же Шеннон остановился и его вырвало серебристыми закорючками.

Когда они снова отправились в путь, Шеннон показал ученику, как с помощью нескольких фраз на общем языке привязать к себе Каталог, чтобы тот медленно кружил у пояса.

– Так принято у волшебников, – с серьезным видом пояснил старый лингвист. – Перед боем мы «подвешиваем гримуары».

Миг спустя Дейдре вернулась с хорошими новостями: в Сером перевале, похоже, не было волшебников. Расспросив городского стражника, она выяснила, что вскоре после заката все черные мантии умчались в Звездную крепость.

Спустя четверть часа за поворотом показался захолустный городишко. Несколько одноэтажных круглых домиков в лорнском стиле сгрудились вокруг двух таверн, кузницы, чеканной мастерской и небольшой площади. В центре селения пересекались Западный путь и тропа, ведущая к Звездной академии. Жили здесь в основном крестьяне да лавочники, у которых отоваривались волшебники.

Отряд с Дейдре во главе поспешно свернул с дороги в кусты. Дальше чарословы и девушка двигались крадучись, намереваясь выйти к конюшне обветшалой таверны «Дикая яблоня».

Едва поспевая за подгоняющей спутников Дейдре, они юркнули к черному входу в здание, а оттуда – вверх по шаткой лестнице на второй этаж. Шеннон сотворил заклинание-светляка и поделил его на всех, раздав каждому по яркому кусочку, чтобы освещать путь.

– Владелец таверны сам из Нагорья, – прошептала Дейдре. – Он сдает верхний этаж в аренду дральским контрабандистам, которые скупают оружие в Остроземье, а затем переправляют мятежникам в Нагорье. В полу есть тайник, где хранится товар. – Она остановилась перед дверью. – Тихо. Я подам сигнал последователям Боанн. Предупрежу, что мы свои. – Она дважды постучала и замерла.

– Осторожно, – прошептал Шеннон, и в его руке блеснула сфера из магнуса.

Дейдре сняла со спины меч, а затем резко толкнула дверь – так, чтобы сияние от светляковых чар Шеннона озарило темную комнату. Выглянув из-за плеча девушки, Нико обомлел: на полу в нелепой позе лежало неподвижное тело.

Всего они насчитали восьмерых мертвых мужчин и трех женщин. И ни на одном – ни капли крови.

За ухом одной из жертв Шеннон обнаружил расползающиеся строки нуминуса.

– Фелрус, – объявил он, изучая текст. – Со времени нападения прошло чуть меньше суток.

Все три смежные комнаты были просторными и почти без мебели. Нико заглянул в дальнюю комнату и увидел на столе миску с похлебкой.

– Монстр застиг их врасплох, – сказал он, взглянув на ободок жира, застывший вдоль края миски. – Никаких признаков борьбы.

Джон обошел всех покойников и каждому закрыл глаза. А Нико тем временем изучал потолок. Теперь, обладая знанием изначальных языков, он мог видеть снующих меж балок крыс – а точнее, голубоватое мерцание их аур.

Дейдре застыла на пороге, не в силах пошевелиться. Побелевшие губы были крепко сжаты.

– Ничего не понимаю, – выдавила она. – Откуда Фелрус узнал, что ковчег тут?

– Дейдре, – заговорил Шеннон с другого конца комнаты, – я искренне соболезную твоей утрате. Не знаю, насколько близко ты общалась с этими несчастными, но…

– Ковчег Боанн пропал! – перебила она. – Я должна его вернуть!

Архимаг взглянул на девушку.

– Как выглядит ковчег? Его могли спрятать?

– Обелиск, шесть футов в высоту, два в длину, два в ширину. Края сглажены. Это водный ковчег – большую часть года он покоится в одной из священных рек Боанн в Нагорье. Сверху вниз струятся три параллельные волнистые линии: они символизируют реки богини.

Нико посмотрел на Дейдре. Что-то в ее описании ковчега показалось ему знакомым. А она тем временем принялась расхаживать по комнате, вглядываясь в деревянный пол.

– Может, его успели спрятать. Владелец таверны говорил про тайник в полу. Они могли положить туда ковчег. – Она нагнулась и постучала по половицам. – Главное, не шуметь. Попробуем отыскать тайник по эху. Мне один друид посоветовал.

И вновь в памяти Нико что-то шевельнулось. Он заметил, как, сам того не желая, заламывает руки. Окинув сердитым взглядом живые татуировки, он мысленно попросил их прекратить.

Джон и Шеннон вместе с Дейдре простукивали пол.

– Если мы не найдем ковчег, – сказал Шеннон, – придется бежать в цитадель Звездопада.

– Я свою богиню не брошу, – заявила Дейдре.

Шеннон покачал головой.

– Если Фелрус похитил ковчег, он может быть где угодно.

Аватара продолжила простукивать пол.

– Тогда я заставлю Фелруса его вернуть.

Джон хлопал по полу возле окна.

– Даже если тебе удастся изловить голема, Фелрус легко ускользнет в виде духа, – раздраженно проворчал Шеннон. – А мы понятия не имеем, где находится его физическое тело.

– Значит, я найду физическое тело Фелруса, – парировала Дейдре, не переставая стучать.

Старый лингвист поморщился.

– Дейдре, мы должны доставить Нико в безопасное место.

– Мы никуда не пойдем, магистр, – холодно произнес Нико, – сначала нужно вернуть изумруд и снять с вас проклятие.

Шеннон скрестил руки на груди.

– Вам мало, что я умру? Хотите составить мне компанию?

Прежде чем Нико успел ответить, Джон в очередной раз стукнул по полу – и хлопок отозвался гулким эхом.

– Милостивые небеса! – выпалил Нико, пятясь к стене. Его ледяное спокойствие разбилось вдребезги. В голове все смешалось: мысли, воспоминания и фантазии… Умирающие черепахи из кошмара, бледный плющ, тело в белых одеждах… Он вспомнил, как они с Шенноном шли по Веретенному мосту… и это странное эхо… необычный гулкий звук сапог по брусчатке…

– Милостивые небеса! – повторил он, сорвал с пояса медленно вращающийся Каталог и грузно плюхнулся в пустое кресло.

Остальные подошли к Джону, помогая ему вскрыть тайник.

– Там пусто, – донесся до Нико его собственный голос, когда Дейдре, Джон и Азура рассматривали скрытое хранилище.

– Как ты узнал? – уставилась на него Дейдре.

У Нико голова шла кругом: перед глазами стремительно мелькали воспоминания.

– Надо будет его отвлечь, – выпалил он, пытаясь угнаться за мыслями. – Без четкого сигнала от шрама ему не догадаться, как близко мы подобрались. Мы уничтожим его физическое тело. Только нужно его отвлечь: пусть создаст голема, а потом… когда с физическим телом будет покончено, я использую изумруд и излечу магистра. Или его исцелит Боанн… главное, изумруд станет моим… – Теплая волна разлилась по телу юноши. – Изумруд станет моим. – Нико поднялся и вернул Каталог на его «поясную орбиту». – Я обрету себя, буду полноценным!

Все трое вытаращили глаза.

– Святые небеса, о чем ты говоришь? – спросил Шеннон.

Нико подошел к дальнему окну и снял бумажный экран. Окна смотрели на лес. Высоко над линией горизонта, черным контуром на фоне ночного неба, вырисовывались многочисленные башни и шпили Звездной академии.

– Мы можем вернуть изумруд, – сказал Нико, – потому что я знаю, где искать живое физическое тело Фелруса.

Нико поджал губы.

– Я мог догадаться и раньше, когда восстанавливал призрачную книгу и видел все глазами юного хтоника. Я прочел его мысли и понял, что именно здесь хтонический народ впервые поднялся на поверхность из подземного мира. – Он кивком указал на Звездную крепость за окном. – Они пришли из пещеры, расположенной в верхней части огромной скалы. Чтобы защититься от атак более древней расы, которую они звали синекожими, хтоники перекрывали вход в пещеру, используя мощные метазаклинания. А синекожие в ответ запускали туда же черепахообразных конструктов.

– Ну, это мы знаем, – сказала Дейдре. – В твоем последнем видении хтоники обрушили туннель.

Нико встретился взглядом с аватарой.

– Я видел, что пещеры больше нет, но хтоник, чьими глазами я смотрел, как-то не задумывался о том, куда она делась. Его больше волновала человеческая армия, осаждавшая Звездную крепость.

– Так пещеру не замуровали? – спросил Шеннон.

Нико покачал головой.

– И сам Фелрус, во плоти, лежит внутри пещеры. Во сне я видел, как плющ, символ хтонических метазаклятий, и черепахи, символ конструктов синекожих, вместе атакуют тело Фелруса. Наверняка древние заклинания пытаются изгнать непрошеного гостя из пещеры.

Шеннон неодобрительно хмыкнул себе под нос.

– Пытаются, да не могут? Почему же тогда хтонические метазаклинания Звездной академии не дают Фелрусу создать голема в стенах крепости?

Нико сжал кулаки.

– Пещера находится за стенами Звездной крепости! И потом, заклятия в пещере намного древнее, чем в академии… – Он повернулся к Дейдре. – И ковчег Боанн там. Я его помню: во втором кошмаре он стоял возле тела Фелруса. Тогда я не понял, что это за обелиск. Но теперь, Дейдре, когда ты описала ковчег, меня словно осенило.

– То есть пещера спрятана? – медленно спросил Джон. – И гору можно открыть каким-нибудь древним заклинанием?

Нико покачал головой.

– Подумайте о конструкции Веретенного моста. Все прочие мосты хтоников тонкие и плоские. А Веретенный – округлый, как ветвь дерева. И там слышно эхо шагов. Магистр, помните, какой поднялся грохот, когда нас догоняли стражники? Дейдре, что тебе напомнил звук шагов боевой горгульи по площадке Веретенного моста?..

Она покачала головой.

– Барабан… и звук словно спускался по мосту вниз.

– Вот именно! – воскликнул Нико. – А в одном из кошмаров я шел по туннелю, который оканчивался пещерой с телом Фелруса. В том сне я слышал свой собственный голос: я говорил с магистром о хтонических рисунках. Голоса звучали у меня над головой!

– То есть Веретенный мост… – начал Шеннон.

– …И не мост вовсе, – закончил за наставника Нико. – Это туннель. Волшебники ничего не нашли на поверхности скалы, потому что не там искали. Разве не ясно? Туннель ведет ко входу в пещеру.

Дейдре кивала, но Шеннон и Джон по-прежнему хмурились.

– Ну сходится же, один к одному, – настаивал Нико. – Языки хтоников не выдерживают солнечного света. Но если хтоники еще худо-бедно солнце терпели, то их синекожие предшественники и этого не могли. Скорее всего Веретенный мост был дипломатическим коридором – местом, где хтоники и синекожие спокойно встречались в темноте. – Он схватил Каталог. – Сейчас… вот… только найду текст… – И Нико начал расстегивать зажим, скреплявший страницы книги.

– Нет, нет, – сказал Шеннон. – Я не сомневаюсь в твоей логике. Просто непонятно, что нам делать с этой информацией…

– Мы последуем совету Нико, – подхватила Дейдре. – Прорвемся внутрь Веретенного моста и разрубим тело Фелруса в клочья, пока его разум витает в очередном големе.

– А лжелестница еще на месте? – спросил Нико. – Если мы проберемся обратно, тем же тайным путем, она нас поднимет на Веретенный мост?

Архимаг нахмурился.

– Лестница, может, и на месте, но этот план слишком рискованный. Вдруг Фелрус окажется не внутри голема?

– Бежать тоже рискованно, – настаивал Нико. – Фелрус может распознать сигнал от шрама и последовать за нами. И потом, магистр, не зря же изумруд посылал мне эти сны. Он хочет, чтобы его спасли.

Шеннон покачал головой:

– Нико, мы с тобой лингвисты, а не стражники.

Дейдре положила руку Шеннону на плечо.

– Лишь этот план поможет спасти ковчег моей богини. Другого я не приму.

Нико закрыл глаза.

– Это единственный план по возвращению изумруда. – Он распахнул глаза и посмотрел на Шеннона. – И единственный план, как рассеять ваше проклятие.

– И я, – сказал Джон. – Другого плана я не приму. – Все взгляды устремились к великану. – Десятилетиями я жил с проклятием демона. Раз у меня есть шанс покончить с этим монстром, шанс отомстить, другого мне не надо.

Шеннон начал было что-то говорить, но прервался на полуслове.

– И еще, – медленно произнес Джон, – кажется, я понял, как подобраться к Фелрусу.

Шеннон глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких.

– Ты знаешь, как подобраться к монстру?

– Как сказать, – произнес Джон с серьезным видом. – Я должен точно знать, что говорил Фелрус, прежде чем вас отпустить…

Глава сорок вторая

В теле нового глиняного голема Фелрус стоял на балконе возле верхушки Эразмусова шпиля. На перилах сидела приземистая горгулья с туловищем обезьяны и козлиной головой. Фелрус отредактировал этот конструкт, приспособив для перехвата зашифрованных посланий из переписки колаборис между волшебниками. Агенты Разобщения уже давно научились внедрять свои тексты в академическую систему связи.

До сих пор козлиноголовая горгулья прекрасно справлялась со своими обязанностями. В руках у Фелруса мерцали несколько золотых фрагментов от других влиятельных демонопоклонников.

– Когда это пришло?

Ответ горгульи был неспешным и монотонным:

– Через два часа после утреннего колокола.

Если верить письмам, некоторые ситуации требовали немедленного вмешательства. Особую тревогу вызывал Дар: сообщения оттуда становились все короче и туманнее. Похоже, демонопоклонники Дара что-то скрывали…

– Направь ответ в Дар, – приказал Фелрус. – Пусть ждут моего прибытия не позднее двенадцатой ночи. А еще пусть…

Горгулья в виде крысы с собачьим ухом, растущим из спины, взобралась на перила. Фелрус улыбнулся.

– Мое новейшее творение, что тебе удалось подслушать?

Жесткое собачье ухо прижалось к крысиной спине.

– Только что на заставу пришли три стражника, – пропищала кроха. – Они патрулировали дорогу к Серому перевалу. Говорят, Никодимус Марка находится у них.

Губы Фелруса изогнулись в улыбке. Этого он и ждал. Изумруд предупреждал, что Никодимус куда-то идет.

– Они сказали, куда его поместят?

– В конюшню, под заклинание стазиса, – пискнула крыса. – Пока не подготовят тюремную камеру.

Он кивнул:

– Очень хорошо. А теперь я хотел бы…

Еще одна каменная крыса взбежала на балкон.

– Шум на Веретенном, – пропищала она.

– Что за шум?

Крыса принялась чистить усики.

– Шуршание. Поскребывание. Похоже на звуки, которые мы издаем.

– Напомните потом, я отредактирую вашу чувствительность, – пробурчал Фелрус. – Не хочу, чтобы меня тревожили каждый раз, когда вы наткнетесь на очередное крысиное гнездо… Чуть позже я этим займусь. А пока – все за работу! Я полетел забирать чарослова. – С этими словами Фелрус выпорхнул из глиняного голема.

Мир окутала чернота: дух, который вселял в голема жизнь, поднялся в небо и стрелой рванул вниз, к Остроземскому кварталу академии. Даже скрытый субтекстом, Фелрус очень боялся, что его обнаружат: без тела дух был крайне уязвим.

Он проплыл среди башен и приземлился в безлюдном переулке. Ранее в тот же день Фелрус велел одной из своих горгулий положить здесь мешок с песком. Дух обнаружил мешок, прикрытый отсыревшими досками. Внутри лежали свитки для сотворения голема. Фелрус стряхнул строчки заклинания на песок и высвободил магическую силу свитков.

Новое тело началось с одной песчинки – крупинка боли расцвела, обрастая плотью: забилось сердце, задышала грудь, появилась голова, вытянулись ноги и руки. Мешок треснул по швам, и остатки песка с протяжным вздохом высыпались на мостовую.

Фелрус попытался сесть, осваиваясь в новом, хрупком теле. Зрение голем всегда обретал в последнюю очередь. Первое время он не видел ничего, кроме размытых клякс.

По этой причине Фелрус всегда загодя клал белый плащ или покрывало рядом с местом перевоплощения. Очень важно было накрыть свежесозданного голема тканью, чтобы тело не пострадало, соприкасаясь с окружающими предметами.

Фелрус долго шарил вокруг и в конце концов нащупал белый плащ, под которым лежали старые поношенные сапоги. Принарядив голема, колдун поспешил к остроземским конюшням. Нельзя было терять ни секунды.

К тому времени, как впереди замаячили конюшни, зрение полностью вернулось. Придурки в черных мантиях выставили смехотворную охрану: четверо стражников мужского пола, и только у одного – капюшон архимага. Где-то в стойле мерцал серебристый столб магнуса. Видимо, это и было заклинание стазиса, которое удерживало Никодимуса.

Фелрус на скорую руку набросал четыре коротких невидимых заклинания-цензора.

– Стой, друид! – Волшебник в капюшоне заметил белые одеяния Фелруса. – Эта конюшня закрыта, сюда не…

Фелрус швырнул заклинание-цензор в лицо мужчины. Сетевидные чары проникли в разум стражника… Бедняга закатил глаза и рухнул без сознания. Остальные трое всполошились, но было уже слишком поздно. Фелрус в два счета с ними справился.

– Никодимус Марка, – сквозь смех проговорил он, входя в конюшню. – А ты не так глуп, как я думал.

Заклинание стазиса представляло собой колонну из медленно всплывающих отрывков на магнусе: опутанный тягучей массой человек чувствовал себя, как жук, увязший в смоле, – видимо, нечто подобное ощущал сейчас пленник. Направленный вверх поток из липких слов поднял юношу на четыре фута над полом и медленно вращал чарослова. Пока Фелрус видел лишь спину, закутанную в черную мантию.

Фелрус приступил к созданию рассеивающих нуминусных чар в правой ноге песчаного голема.

– Сейчас я тебя освобожу, малыш, не вертись… – Он в шоке отпрянул. – Ты!

На него с довольной кривой ухмылкой глядел верзила-какограф, которого Тайфон когда-то лишил разума.

– Это еще что такое? – рявкнул Фелрус.

Губы великана затряслись.

– П-п… Простак Джон вышел к стражникам на северной дороге. Он-н-ни-и раньше не видели Нико и поверили Джону, когда он сказал, что он и есть Нико. – Здоровяк выдохнул, как бы показывая, что и так сказал слишком много и говорить больше нет сил.

Фелрус поборол желание заскрежетать песчаными зубами.

– Не трать мое время, болван. Если к тому времени, как явятся стражники, у меня не будет ответов, я тебя на куски разорву.

Какограф что-то забормотал и попытался выбраться, но чары стазиса держали крепко. Фелрус выждал какое-то время – ему показалось, что прошла четверть часа, не меньше – и наконец заговорил:

– Ладно, успокойся. Если ответишь на мои вопросы, я тебя не трону.

Великан сглотнул.

– Н-н-н… Нико прислал Джона. Н-н-н… Нико хочет убедиться, что красноглазый… г-г-говорит правду. Тогда Нико подчинится… подчинит-т-с-ся… красноглазому, – пропыхтел дурачок.

В челюсти голема что-то хрустнуло, и рот наполнился песком.

– Кровь и проклятие! – выругался Фелрус и сплюнул песок на пол. Он сам не заметил, как заскрипел зубами и сточил их. – И чего же хочет мальчишка?

Дурачок несколько раз вздохнул.

– Красноглазый должен пойти в-в-в Серый город… нет, Серый поселок… нет, Серый перелесок…

– Серый перевал! – рявкнул Фелрус. – Хватит мямлить!

Какограф кивнул:

– Красноглазый должен найти маг-г-гистра Шеннона и починить то, что в нем с-с-сломалось. Нико будет…

В конюшню забежала крысообразная горгулья.

– Ужас! Ужас! Насилу вас отыскала. Пришлось всех расспрашивать.

Фелрус наградил горгулью злобным взглядом.

– Что за спешка? Что ты слышала?

– Бой на Веретенном! – взвизгнуло создание. – Нашу защиту прорвали! Физическое тело в опасности!

Внезапно конюшня огласилась громким заливистым смехом. Фелрус поднял голову и увидел улыбающееся лицо здоровяка.

– Глупец! Тебе так хотелось верить в мою ущербность? Ты и правда думал, что я заика и дебил?

Бессловесный животный крик вырвался из песчаного горла Фелруса. Голем хлестнул по серебристому столбу недописанным рассеивающим заклинанием. Но незавершенный текст был недостаточно острым. Он отскочил от чар стазиса и рикошетом ударил в руку голема, отделив песчаную конечность от плеча.

– МАРКА! – взвизгнул Фелрус. – Я ЗА ЭТО ТЕБЕ ГЛОТКУ ВЫРВУ, МАРКА!

Фелрус выдернул свой дух из песчаного голема и помчался ввысь, к Веретенному мосту.

Настоящие глаза Фелруса распахнулись и увидели Дейдре. Ржавый меч взлетел над ее головой и устремился вниз, наполненный божественной силой. Фелрус вздрогнул, но клинок с лязгом застыл на полпути, увязнув в магнусовом щите, которым был накрыт черный стол.

Пещеру озаряло сияние сотен магических светлячков. Непривычное ощущение для Фелруса – ведь раньше он бывал здесь в полной темноте. Низкий потолок искрился кристаллами кварца. Внутри горы пещера слегка расширялась. Пол был гладким и серым.

Ковчег Боанн, заключенный под щит из нуминуса, стоял в изголовье стола. В глубине пещеры виднелся спуск – он уходил в глубь горы, к запутанной сети лабиринтов кобольдов. С другой стороны чернел вход в Веретенный туннель. Люди проделали дыру в его крыше, и теперь в отверстие проглядывал клочок звездного неба.

Вновь лязгнул металл: меч Дейдре обрушился на магический щит. Гладкая, как блюдце, поверхность щита прогнулась, едва сдерживая напор.

Внезапно мир наполнился вспышками золотого света, и Фелрус осознал, что Шеннон стоит возле Дейдре и осыпает щит рассеивающими заклинаниями. На плече старого лингвиста сидел синий попугай. Но самое страшное Фелрус заметил только теперь: стоящий у изножья стола Нико запустил пальцы в ткань щита. От ладоней какографа разбегались круги ломаных чар.

Фелрус взревел от ярости и ужаса. У них почти получилось! Провозись он с верзилой еще две секунды, и эта троица прорубила бы щит и уничтожила его тело.

Но теперь его левая ладонь сжимала изумруд Арахеста. Пылающий камень даровал своему обладателю способность творить сложнейшие чары, не допуская ошибок. С артефактом в руках чарослов просто не мог ошибиться.

С диким воплем Фелрус собрал в кулак зажигательные фразы на магнусе и ударил по щиту изнутри. Заклинание взорвалось наружу, сбив всех противников с ног.

Фелрус соскочил со стола и развернулся.

Первой напала аватара. Она метнулась через стол и нанесла колющий удар двуручником. Импровизируя при помощи изумруда, Фелрус сотворил тонкое магнусовое кружево и протянул его от пола до потолка. Острие меча увязло в кружевных нитях. Клинок распорол одну фразу, а затем перевернулся. Потрясенная девушка, вытаращив глаза, смотрела, как некая невидимая сила выкручивает меч из ее рук. Тело Дейдре врезалось в кружево. Заклинание растянулось, но не лопнуло. Она неуклюже завалилась на плечо.

Фелрус сотворил толстую цепь из магнуса и обвязал ее вокруг шеи девушки.

Задыхаясь, Дейдре потянула за цепь и попробовала ее порвать. Лишь божественная сила в руках аватары не позволила чарам сломать Дейдре шею. Но силы этой обычно хватало ненадолго.

Пещера озарилась яркой вспышкой. Фелрус поднял голову и увидел, что Шеннон пытается сотворить на нуминусе заклинание, состоящее из множества клинков. Попугай на плече лингвиста вскрикнул. Довольно впечатляющее по сравнению с другими человеческими чарами заклятие на самом деле не представляло реальной угрозы. Один взмах руки – и Фелрус распылил вокруг мощнейшие рассеивающие чары, изрубив боевое заклинание Шеннона в клочья.

Шеннон упал на колени и ударил кулаком оземь, сотворив громовые чары. Серебристый разряд прорезал каменный пол, словно подземная молния. Предполагалось, что чары архимага прорвутся гейзером из смертоносных фраз. Но Фелрус припечатал едва показавшееся заклинание каблуком: текст разбился, как стекло.

Хохотнув, Фелрус сотворил тонкую сеть из магнуса и легким движением ладони обернул ее вокруг желудка Шеннона. Сеть стянулась, и волшебника скрутил приступ рвоты: он изрыгнул мешанину логорейных слов, которые заполнили его живот.

Используя силу изумруда, Фелрус разглядел, что язвенное проклятие в желудке волшебника собралось в одном месте. Так не пойдет, решил он и наложил новое проклятие: двадцать свежих опухолей, рассеянных по внутренностям старика.

Еще раз щелкнув запястьем, Фелрус окутал мозг Шеннона цензурным заклинанием на нуминусе. Едва чары проникли в сознание волшебника, как старик рухнул на пол, а попугай остался нарезать короткие круги над телом хозяина.

И тут Фелрус получил удар по голове. Мир закружился – но лишь на миг. Левое ухо звенело. Может, какое-то замаскированное заклятие-цензор? Фелрус обернулся и увидел перекошенное от ярости лицо Нико. Мальчишка успел воспользоваться древним гримуаром и сотворил несколько белых фраз; распахнутая книга плавала в воздухе.

Должно быть, щенок пытался создать заклинание-цензора на незнакомом Фелрусу языке.

– А вот и Никодимус, славный отпрыск древней королевской фамилии, во всем своем величии! Неужто наследник императорского рода разучился колдовать?..

Юноша отвел назад правый кулак, словно перед второй попыткой – чем немало позабавил Фелруса. Тот с самодовольным видом поднял ладонь, готовый рассеять любое заклинание чарослова.

Но заклинания он так и не дождался. Нико метнулся вперед и со всего размаху заехал Фелрусу в челюсть.

Во время мимолетного контакта с кожей Нико перед глазами демона пронеслась картинка из прошлого юноши: красивая женщина с длинными каштановыми волосами читает книгу.

Не отвлекаясь на личные воспоминания чарослова, Фелрус сотворил мощную волну из магнуса, которая сбила юношу с ног, закинув его на каменный стол. Гримуар мальчишки ударился о столешницу и остался лежать распахнутым рядом с Нико.

– Повеселились и хватит! – взревел Фелрус и поднял изумруд. – Сегодня, Никодимус Марка, твое сознание будет расколото вдребезги.

Тончайшие строки нуминуса протянулись из изумруда и срослись вместе, образовав острое лезвие. Фелрус выступил вперед и опробовал меч, рубанув им сверху вниз.