Текст книги "Чарослов"

Автор книги: Блейк Чарлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

Едва ее разум обрел свободу, Азура жалобно заверещала, выдав целый монолог: как в коридоре возникла фигура в белом плаще, а откуда-то снаружи, со двора, в башню влетело пылающее заклятие нуминуса и окутало ее мысли.

Судя по всему, убийца написал цензурный текст и нанес удар со двора. Поначалу Шеннону это показалось странным, а затем он вспомнил: злодей утверждал, что не может колдовать в стенах Звездной крепости.

– Лос его дери, что это была за тварь? – прошипел волшебник, подсаживая легкую как перышко Азуру на плечо.

В левой руке он до сих пор сжимал странный обернутый тканью предмет – тот самый, который подобрал на полу в библиотеке.

Глядя глазами Азуры, он на подгибающихся ногах поспешил вниз, к выходу из башни Джимхерста. Он совсем запыхался, но не сбавлял шаг – стремясь поскорее очутиться в обжитом квартале академии.

Дважды дорогу Шеннону перебегали шелудивые коты. Он не останавливался, пока вдали не замерцали стоящие вдоль дорог факелы. И только тогда притормозил, взглянув на себя глазами Азуры.

Его мантия была вся в мелких дырочках от острых осколков фраз; кровоточащие царапины покрывали кисти рук и лицо. Еще страшнее выглядел порез над левой бровью; две пряди серебристых волос волшебника оказались отсечены нанесшим рану лезвием.

Спешно миновав несколько зданий и Главный двор, Шеннон незамеченным вышел к Эразмусову шпилю, торопливо поднялся по ступеням и юркнул в свой кабинет.

Все еще пытаясь отдышаться, волшебник усадил Азуру на спинку кресла и положил странный предмет на стол. Азура, которая продолжала жаловаться, посылая хозяину жуткие картины нападения, постепенно приходила в себя.

Шеннон зажег над столом несколько фраз-светляков. Как только светляки ярко запылали, он уговорил фамильяра перебраться к нему на плечо. Прочитав короткую молитву Создателю, архимаг направил взгляд Азуры на странный сверток из Нориной библиотеки.

Шеннон не сразу понял, что за вещь лежит у него на столе, завернутая в остатки белого рукава. Должно быть, он ее отсек, когда использовал боевое заклинание.

Он перевернул сверток – осторожно, не спеша.

Линия отреза проходила чуть выше локтевого сустава. Никакой крови. Идеальная работа: согнутая кисть выглядела как живая, вплоть до мелких волосков на фаланге большого пальца.

– Да помогут нам небеса! – прошептал потрясенный Шеннон. – Грядут дни исполнения пророчества.

Поверхность предмета местами напоминала бледную кожу, которая постепенно темнела, на глазах превращаясь в глину.

Не считая этой странной особенности, находка Шеннона представляла собой точную копию отрубленного мужского предплечья.

Глава девятая

Нико закончил подъем: он преодолел последние ступеньки и теперь стоял перед входом в башню, пытаясь отдышаться. Совсем как во сне, который приснился ему прошлой ночью.

Вопреки предчувствиям, день, обещавший опасности и интриги, оказался долгим и нудным: Нико с утра до вечера крутился как белка в колесе, помогая Шеннону в его исследованиях. Он только что в два присеста умял свой ужин и сразу же поспешил сюда – на поиски того самого места из сна, откуда открывался незабываемый вид на закат. Это был странный сон – из тех, что не тускнеют после пробуждения, а, напротив, становятся только ярче.

Нико потянул дверь на себя; перед ним предстал узкий каменный мост, а сразу за мостом – Эразмусов шпиль, купающийся в багряных лучах заката.

Нико улыбнулся и шагнул вперед; теперь у него будет время посидеть на мосту и почитать зажатый под мышкой рыцарский роман. Он повернул на запад, подставляя лицо порывам теплого ветерка.

Звездная крепость была построена на полпути к Остроконечным горам. Зубчатые стены и внушительного вида застава издалека делали ее похожей на величественный лорнский дворец. Однако в отличие от дворца Звездную крепость украшали ряды стройных башен и шпилей невероятной высоты. Самый крупный из них, шпиль Эразмуса, буквально подпирал небо – с его верхушки открывался превосходный вид на Остроконечные горы, что расстилались внизу.

Даже с той высоты, где находился Нико – на полпути к вершине небольшой башни, – он видел на многие мили вокруг. Внизу, у стен крепости, раскинулись поля – желтовато-бурое лоскутное одеяло, сотканное из наделов мелких фермеров. А чуть в стороне от ферм до самого горизонта простиралась сочная, поросшая дубами саванна.

Нико, мечтатель и книголюб, уже давно приметил это место и частенько сюда заглядывал, чтобы насладиться великолепными пейзажами и почитать в тишине.

Юноша открыл рыцарский роман и вновь улыбнулся, услышав знакомый скрип новенького корешка. Со страниц книги пахнуло детством.

Радостная улыбка медленно сползла с губ Нико. Он бы с удовольствием просидел тут весь вечер. Увы, его ждала работа, ежедневные рутинные обязанности. Он окинул взглядом восточную часть Звездной крепости, заброшенный Хтонический квартал. В вечернем небе над плоскими верхушками башен кружили первые летучие мыши.

Как странно, должно быть, выглядели хтоники, подумал Нико. Согласно некоторым преданиям, внешне они напоминали детей – только с глазами навыкате и острыми, похожими на иглы, зубами. В других говорилось о когтистых монстрах, чью кожу покрывали толстые защитные пластины.

Нико устремил взгляд вдаль, за Хтонический квартал, сквозь густой лес крепостных башен, куда удавалось пробиться лишь редким полоскам солнечного света. Почти весь этот свет озарял вершины гор, и только один луч, словно отбившись от остальных, падал на арку Веретенного моста, что протянулась от академии к ближайшему утесу.

Остальные мосты крепости служили ярким примером того, с каким изяществом умели строить хтонические мастера. И лишь Веретенный не вписывался в общую картину: широкий и покатый, он напоминал сук гигантского дерева. Нико нагнулся вперед.

Даже отсюда были видны вырубленные в камне рисунки хтоников. Слева от Веретенного моста поверхность скалы украшал узор в виде листьев плюща; справа – геометрический орнамент: три широких шестиугольника, один поверх другого, и два продолговатых – по бокам.

Рисунки натолкнули его на мысль о легендарной долине Небесного древа. Если верить некоторым преданиям, именно там хтоники скрылись от войск Новосолнечной империи, пройдя по Веретенному мосту. Те же предания в красках описывали чудесную долину, где росли цветы размером с ветряные мельницы, а под шляпками грибов можно было отдохнуть, как в беседке. Нико со вздохом перевел взгляд обратно на книгу.

Но книги не увидел.

В его руках лежал комок кровоточащей глины.

Нико вскрикнул и отбросил от себя сырую массу. Хлюп – комок упал на камни моста. Нико хотел метнуться к двери, да ноги будто приросли к брусчатке, попробовал пошевелить рукой – бесполезно. Казалось, он превратился в статую, а кровавый ком тем временем быстро темнел, пока не стал напоминать клочок ночного звездного неба.

Темная и маслянистая, похожая на нефть субстанция медленно заползла на ноги Нико, покрыла его лодыжки и растворила их. Он рухнул как подкошенный, ударившись челюстью о брусчатку моста – коренные зубы буквально впечатались в язык. Рот наполнила солоноватая кровь.

Он пронзительно закричал, почувствовав, как растекается маслянистая жижа – снизу вверх, от ног к туловищу и дальше, к шее.

Небо вдруг потемнело; чернильная пелена окутала мост. Кожа Нико стала облезать, перерождаясь в крупную серую чешую. Камни моста дрогнули и куда-то поплыли: и вот уже не камни, а волны – целый океан волн – протянулись до самого горизонта.

Между пластинами чешуи сочилась кровь. Лопатки юноши прорезали спину и раскрылись сзади как крылья. Горло свело судорогой, а шея стала вытягиваться. Чешуйки, которые заменили сгнившую кожу Нико, затвердели и приобрели красноватый оттенок.

Миг спустя Нико уже парил в вышине над океаном, рассекая крыльями плотный воздух. Впереди занимался золотой рассвет. Но даже лучезарный блеск рассвета казался тусклым на фоне сияния, исходившего от нового тела Нико. Видели бы его сейчас остальные!.. Широкая грудь, золотистые глаза, зубы гладкие, как слоновая кость! Весь мир мог согреться в лучах его величия. Его хвост развевался на ветру, словно вымпел.

Узкая полоска суши, возникшая на горизонте, постепенно приобретала очертания города. И хотя Нико не бывал здесь прежде, город выглядел знакомо. Облепленный постройками полумесяц залива походил на окруженную струпьями рану. Дальше, за гаванью, виднелись пять холмов. Даже с такого расстояния Нико мог разглядеть потрескавшиеся крепостные стены из мрамора. Сразу за этим образчиком древней архитектуры высился дворец Нового Солнца, и его отполированная при помощи магии медная крыша отражала алые лучи рассвета.

Внезапно мир застыл. Нико неподвижно завис в воздухе с распростертыми крыльями. Непостижимым образом его сознание разделилось. Теперь он был старым рыбаком, который наблюдал из гавани за странным созданием в небе. И маленькой побирушкой, что разинув рот глазела из переулка на облако беспросветного мрака, зависшее над городом… И в то же время оставался юным учеником волшебника, спокойно спящим в Барабанной башне, далеко-далеко отсюда.

Вдруг где-то внутри вспыхнула огнем необъяснимая ненависть. Мир ожил, а Нико опять воссиял в ореоле славы, наслаждаясь новым телом с его когтями, крыльями и зубами.

Он спикировал вниз. Воздух свистел в ушах, город стремительно приближался. За миг до столкновения Нико расправил крылья и вытянул задние лапы, нацелившись на дворец. Когти ударили по крыше, и в воздух взметнулись брызги металла и камня. Удерживаясь на мощных крыльях, он завис над дворцом и выдохнул столп огня прямо в открытую рану.

Чтобы обрушить центральную башню, понадобилось еще восемь заходов. Солнце уже взошло, но его сияние тускнело и меркло в густых клубах пыли и дыма; красноватая пелена окутала город.

Первые атаки защитников ни к чему не привели. Жалкие людишки сбились в несколько отрядов. Маленькие человечки в металлических доспехах походили на муравьев и были столь же беспомощны. Они с криками бежали к Нико по городским улицам. Прочная чешуя защищала его от стрел, а боль от булавочных уколов лишь раззадоривала. Он поднялся повыше и резко спикировал вниз. Войско ощетинилось острыми иглами копий и пик. Глупцы! В последний миг он распахнул крылья, резко ушел вправо и, выпустив когти, врезался в стену.

На головы защитников полетели обломки. Обвал похоронил под собой большую часть войска, а те, кто спасся, бросились наутек. Он взгромоздился на остатки стены и выпустил тонкую струю пламени, прикончив всех до единого.

Едва он снова встал на крыло, как из крепости вырвался разряд серебристых чар – магнус! – и, описав дугу в воздухе, поразил его в правую переднюю лапу. Его подбили! Чувствуя, что стремительно теряет высоту, он отчаянно взмахнул крыльями – и с трудом, но избежал падения.

Он медленно набрал высоту и развернулся обратно к крепости. Там его уже ждали: стоило ему приблизиться, как со стен пальнули вторым зарядом магнуса. Но на этот раз Никодимус был готов: он уклонился от чар и спикировал к группе волшебников в черных мантиях, колдующих над очередным боевым заклинанием.

Некоторые бросились бежать, но большинство не дрогнуло и лишь сплотило ряды, воздвигнув перед собой стену из текста. Один удар хвоста – и щит разлетелся вдребезги; теперь ничто не могло защитить волшебников от огненного дыхания.

В злобном ликовании он обрушил еще одну стену и издал грозный рык – аж зубы задрожали.

И тут мир взорвался, словно жерло вулкана. Из обломков вокруг забили фонтаны черно-оранжевого пламени. Жгучая боль разбудила в нем инстинкт самосохранения. Он взмыл в воздух, но негасимый огонь устремился следом, словно подбадриваемый каждым взмахом широких крыльев. Что за странная магия?

Никодимус взревел.

А затем он увидел их – за сотканными из преломленного света маскировочными субтекстами – целое сборище огненных магов в оранжевых мантиях!

Засада! Он умудрился залететь прямиком в ловушку их пирокинетических чар. Теперь смертоносный текст жег чешую, испепеляя его великолепное тело.

В панике Никодимус забил крыльями. На востоке, озаренный утренними лучами, мерцал океан. Море! Может, хоть оно погасит магический огонь?..

Несколько мощных взмахов – и он уже далеко от крепости, в вышине над торговыми кварталами. Но чарословы не собирались так просто его отпускать. Пылающее копье желтого света пронзило правое крыло. Раздробив четвертую фалангу пальца, заклинание прожгло дыру в кожистой перепонке. Второе заклинание попало в брюхо: Никодимус покачнулся и начал терять высоту.

Он взвыл, охваченный ужасом и пламенем, и, превозмогая боль, рванул вверх. Пять мучительных взмахов помогли удержаться на крыле; он снова взял курс на спасительное море.

И тогда он начал понимать, что океан его уже не спасет. Каждый удар крыла отзывался жгучей болью, а дыра в левой перепонке неумолимо росла. Оказавшись в море, он больше не взлетит и станет легкой мишенью для военных кораблей. Хуже того – вероятно, не судьба ему достичь океана. Еще одно заклинание – и он рухнет на город.

Секунды тянулись одна за другой; из-за боли он почти не мог ясно мыслить. До устья реки оставалась миля, не больше, но огненные маги по какой-то причине тянули с финальным выстрелом, словно ждали чего-то.

Никодимуса осенило: чарословы ждут, пока он не вылетит за пределы их драгоценного города. Они знали: с его горящей туши огонь перекинется на жилые здания и уничтожит их сверкающие купола, их прекрасные башни.

Гигантский змей содрогнулся в приступе бессильной ярости. Почему он должен умирать, барахтаясь в волнах? Отрезвленный гневом, он повернул обратно, к жилым кварталам.

Раз уж ему суждено погибнуть, он прихватит их с собой.

И тут мир вновь застыл… Нико неподвижно висел в воздухе. И на миг опять почувствовал себя одновременно несколькими людьми: нищей девчушкой, спрятавшейся в переулке; солдатской женой, что истошно вопит, глядя на горящий дворец; старым рыбаком, который молит небеса о спасении…

Снова накатила волна боли, и мир пришел в движение.

И бросился дракон вниз, сложив крылья, дабы поджечь ненавистный людской муравейник.

Магическое пламя взревело и угасло, озарив большой город, мирно дремлющий в лучах утреннего солнца. Вскоре мир познает, как страшен и прекрасен он в гневе, узрит величие дракона и ужаснется.

И упал он, и ударился оземь, ибо ярость его не знала границ.

Удар сотряс землю и разбудил все колокола, и они тут же подняли перезвон: дин-дон… дин-дон… дин-дон…

Глава десятая

…Дин-дон… дин-дон… дин-дон…

Высоко над Барабанной башней, на колокольне Эразмусова шпиля, звонарь поймал первый луч восходящего солнца и ударил в тяжелый утренний колокол.

Нико аж подскочил на кровати – сон как рукой сняло.

Юный чарослов взмок от холодного пота. Его бил озноб. На измятой подушке темнело пятно. Он провел по губам и нащупал корку запекшейся крови. Наверное, прикусил язык, пока ему снился кошмар.

В тусклом свете он пошарил рукой по полу, пытаясь отыскать вещи. Жуткий сон не шел из головы; яркие образы – от кровоточащей глины до охваченного пламенем города – мелькали перед глазами.

Он снял рубаху, утер ею пот и, поеживаясь от просочившегося в комнату осеннего морозца, поспешил натянуть чистую. Снаружи захлопали голубиные крылья. Нико откинул с шеи длинные волосы и зашнуровал мантию – он то и дело тряс головой, словно надеясь прогнать неприятные видения.

– Просто нехороший сон, пустяки, – бормотал Нико, натягивая сапоги. И позже, во время умывания, продолжал твердить: – Пустяки, просто нехороший сон.

Глаза жгло, все тело сотрясала дрожь. Из-за этого странного сна Нико так толком и не выспался. Ну да ничего не поделаешь…

Последний удар колокола застал его на лестнице: юный чарослов торопился на завтрак.

В столь ранний час трапезная почти пустовала. Слава небесам, а то в переполненном зале выбор места превращался в мучение. Да и выбирать-то было особо не из чего: присоединиться к какографам и выставить напоказ свою ущербность? Или сесть за стол к обычным ученикам и слушать, как эти счастливчики обсуждают тексты, которые ему освоить не судьба?.. Впрочем, сегодня он мог позавтракать в одиночестве и в полной мере насладиться йогуртом и ржаными тостами.

Справа от него, в дальнем конце стола, стайка юных младших волшебников – судя по оранжевой оторочке капюшонов, библиотекарей – обсуждала последние слухи. Двое-трое спорили о методах борьбы с книжными червями, большинство же возбужденно перешептывались, явно мусоля свежую сплетню.

Нико чуть придвинулся и краем уха уловил кое-какие подробности: одна из старших грамматесс не пришла на собственный вечерний семинар и с тех пор ее нигде не могли найти. Некоторые считали, что ее отправили в Дорн с секретным поручением, другие – что она спрыгнула с башенного моста, а кое-кто даже предположил, что грамматесса подалась в бродячие маги.

Нико стало интересно, о ком идет речь, но тут один из сплетников заметил, что их подслушивают, и громко кашлянул. Пришлось отвернуться.

Слева от него парочка влюбленных студентов, не замечая ничего вокруг, обменивалась посланиями на общем магическом. Нико засмотрелся на строки тускло-зеленого текста, порхающие между голубками.

Нико улыбнулся: когда-то давно они с Эми Херн точно так же «завтракали» в этой самой столовой. Ее не смущали ошибки в его посланиях. Вместе они частенько хохотали над дичайшими из его какографических перлов.

Но улыбка быстро угасла. Найдет ли он когда-нибудь другую подругу, которая, подобно Эми, захочет встречаться с косноязычным возлюбленным?

В следующий миг рядом плюхнулся Джон и принялся уминать первую из трех своих порций овсянки.

– Доброе утро, Джон. Как ты?

Здоровяк изобразил, что клюет носом и чуть не падает в тарелку.

– Не выспался? – догадался Нико. Джон наградил его кривой улыбкой и положил ладонь на локоть. – Я тоже. Мне приснилось, что я превратился в монстра.

– Нет, – мягко сказал Простак Джон.

Нико кивнул.

– Надеюсь, что нет. – Он улыбнулся. – Джон, кто-нибудь еще тебя понимает так же хорошо, как я?

– Простак Джон! – протрубил Джон, распахнув лучистые карие глаза.

Нико кивнул.

– Ну да, конечно. – Он похлопал друга по плечу. – Твои три фразы порой бывают красноречивее, чем текст самого толстого словаря из главной библиотеки.

– Не-е-ет, – с хохотом ответил великан.

Нико, посмеиваясь, встал.

– Мне пора к старику. Увидимся вечером.

Вернув грязные тарелки на кухню, Нико вышел из трапезной в Главный двор – просторный, с выложенными плиткой дорожками и травяными газонами в обрамлении вязов. Повсюду, кто в одиночку, кто парами, прогуливались волшебники в черных мантиях. В западном углу собралась в полукруг возле статуи группа одетых в синее гидромантов. В северо-восточном – белели плащи друидов. Нико надеялся, что Дейдре среди них не было.

По пути через двор Нико разглядывал взметнувшийся в небо Эразмусов шпиль, наблюдая, как тот разрывает надвое невезучее облако.

Копье золотого света сорвалось с острия башни и мелькнуло, исчезая над восточными вершинами. Нико сдержал зевок: надо же, какой-то могущественный архимаг решил отправить заклинание колаборис. Вероятно, срочное сообщение для некой царственной особы, а может, даже для божества.

В детских мечтах Нико часто представлял себя архимагом – почти так же часто, как странствующим рыцарем. Разве не замечательно провести жизнь, давая советы монархам и рассылая сверкающие заклинания колаборис, способные мгновенно переносить новости на другой край земли?..

Он потер слипающиеся от недосыпа глаза и горько усмехнулся: ему бы хоть младшим волшебником стать – уже счастье…

Еще одна яркая стрела вспыхнула над горами на северо-востоке и беззвучно врезалась в Эразмусов шпиль. Входящее сообщение, подумал Нико. И только он спросил себя, откуда оно могло прибыть, как в шпиль ударило второе заклинание, и тоже с северо-востока. За ним еще одно, и еще. Золотые вспышки сменяли друг друга почти без перерыва.

Нико остановился, потрясенный зрелищем. С башни слетело очередное исходящее заклинание – на этот раз на север – и тут же последовал ответ.

– Клянусь кровью Лоса! – выдохнул юноша. По всему двору в удивлении застыли владевшие нуминусом волшебники.

Отправка даже одного сообщения колаборис требовала огромных затрат магической энергии и создания немалых объемов сложнейшего текста, а потому к подобным средствам прибегали лишь в особых случаях. Например, когда находился щедрый заказчик – монарх или божок, – готовый платить золотом; своим богатством Орден был обязан заоблачным расценкам на рассылку заклинаний колаборис от лица (и, разумеется, за счет) заказчика. По сути, и академию-то в Звездной крепости открыли лишь благодаря месту ее расположения и вздымающимся до небес башням – идеальное сочетание для трансляционной станции. И все же такое количество заклинаний колаборис за столь короткий отрезок времени Нико видел впервые. Похоже, случилось нечто важное.

Внезапно на академию обрушился целый шквал заклинаний нуминуса – сразу с нескольких сторон. Стоявшие поблизости волшебники в испуге закричали.

Магическая буря все бушевала и бушевала – Нико даже решил, что были использованы все до единого свитки и все до единого архимаги выбились из сил. А золотой шквал никак не стихал. Мгновения тянулись, словно часы. А затем, столь же резко, как начался, магический шторм прекратился. И только странная дымка заволокла небо.

Нико со всех ног помчался к Эразмусову шпилю. Он чувствовал, что-то и впрямь произошло – что-то очень, очень серьезное.

– Магистр! – позвал Нико, распахивая дверь кабинета. – Там такое творится! Сумасшедшая переписка колаборис. Наверное, штук тридцать… – Его голос стих.

В кабинете Шеннона стояли две незнакомки. Первая – высокая голубоглазая женщина со светлой кожей и темными кудрями. Ряды золотых и серебряных пуговиц вдоль рукавов черной мантии указывали на ранг архимага.

Второй была зеленоглазая смуглянка Дейдре, одетая в белые одежды друида с деревянными пуговицами на рукавах.

– Простите, магистр. Я подожду в коридоре… – Нико умолк, только сейчас заметив, что лицо Шеннона усеяно мелкими порезами.

– Все в порядке, мой мальчик, – спокойно произнес Шеннон. – Заходи. Мы тебя ждали. – В руках магистр держал свой журнал, водя пальцем по тисненой звездочке на обложке. – Не обращай внимания на эти царапины: я заработался допоздна и случайно отвлекся, колдуя над одним старинным гримуаром. Слегка поцарапало взрывом. – Он указал журналом на лицо.

– Да, магистр, – неуверенно ответил Нико. Каждый год поступало несколько сообщений о самоуничтожении древних томов, но чтобы подобное случилось с архимагом?.. Маловероятно.

Пустые глаза старика смотрели прямо на Нико.

– А как твои дела? Никаких ночных происшествий в Барабанной башне?

Нико нервно покосился на незнакомок.

– Мы устроили небольшую схватку на джежунусе. Прошу прощения, если мы кого-то побеспокоили.

Лицо Шеннона смягчилось.

– Это ерунда, не переживай. Позволь, я представлю тебе наших гостей. – Он указал на волшебницу. – Магистр Амади Океке, стражница из Астрофела.

Нико поклонился, и женщина кивнула.

– И Дейдре, член делегации Увядшего древа.

– Простите, магистр, – перебила друидка. – Но я не представляю здесь Увядшее древо. Мы с моим защитником – независимые наблюдатели.

Нико с трудом заставил себя не пялиться. Дейдре и в темноте показалась ему привлекательной. Но сейчас, когда она стояла у окна, в отблесках солнечного света, ее глаза вдруг стали зеленее, кожа – смуглее, струящиеся черные волосы заблестели ярче. Теперь она выглядела сногсшибательно – и до боли знакомо.

Слепой взгляд Шеннона бродил по потолку.

– Ну что ж, Никодимус, в таком случае поприветствуй Дейдре, независимого эмиссара из Драла.

Нико заволновался. Шеннон упомянул, что они его ждали. Неужели ночной разговор с друидкой каким-то образом всколыхнул интерес к его какографии?

Он поклонился Дейдре.

– Почеши! – крикнула Азура, взлетая с кресла Шеннона. Нико вовремя поднял руку, подставляя ее летящему в его сторону попугаю.

– Расскажите мне еще раз о вашей птице, – сказала удивленная Дейдре. – Я-то думала, ваш фамильяр не может общаться ни с кем другим.

Шеннон повернулся к друидке. Ответил он не сразу.

– Азура иногда доставляет весточки Нико, однако ее диалект нуминуса понятен лишь мне. – Золотая фраза протянулась со лба Шеннона к фамильяру. Птица закивала и перепорхнула на плечо к хозяину. – То ли в результате многолетнего контакта с магией, то ли из-за языковых травм – но некоторые волшебники с годами полностью теряют обычное зрение. – Шеннон указал на свои бельма. – Вот и меня время не пощадило. Зато такие, как я, могут быстро обмениваться информацией с животными-фамильярами.

Волшебника и попугая соединили два потока нуминуса. Теперь Шеннон смотрел прямо на Дейдре.

– Этот протокол позволяет мне смотреть на мир глазами Азуры. Что я сейчас и делаю.

Дейдре разглядывала мужчину и птицу.

– Странные у вас, волшебников, приемы.

И снова Шеннон тянул с ответом.

– Я слышал, у друидов также существует необычная связь с животным миром. Будем надеяться, этот Совет не только позволит продлить договоры, но и поможет нам лучше узнать друг друга.

Нико впервые слышал, чтобы старик так осторожничал и так тщательно подбирал слова.

Азура, видимо, решила, что Шеннон увидел достаточно, оборвала поток нуминуса и принялась теребить в клюве серебристую прядь волос хозяина.

– Полагаю, пора посвятить мальчика в курс дела, – заговорила магистр Океке.

Губы Шеннона сжались, а затем магистр жестом указал на три кресла.

– Присядем. Никодимус, мы не планировали эту встречу, все получилось само собой. Сегодня утром мы с Дейдре столкнулись в коридоре, и она завела разговор о тебе. А магистр Океке возникла на пороге моего кабинета несколько минут назад, весьма неожиданно…

– Мне бы хотелось услышать мнение мальчика о пророчестве Эразмуса, – сообщила стражница, переводя невозмутимый взгляд с Шеннона на Дейдре.

Щеки Нико залила горячая краска. Шеннон повернулся к стражнице:

– Вижу, ты время даром не теряла. Решила вплотную заняться местными сплетнями?

Друидка, которая до этого лишь молча переводила взгляд с одного волшебника на другого, решила вмешаться и добавила, улыбаясь уголками губ:

– Кстати, меня тоже интересует это пророчество.

Стражница нахмурилась, глядя на соперницу.

Три мастера колдовских дел в одной комнате, причем все трое не доверяют друг другу… Нико предпочел бы оказаться где угодно, даже среди исходящих слюной оборотней – лишь бы не в этой опасной компании.

– Собственно, тут и говорить не о чем, – заявил Шеннон. – Никодимус не Альцион.

– Откуда такая уверенность? – Зеленые глаза Дейдре сверлили старика. – Может, нам стоит начать с того, что именно предсказали первые волшебники?

Шеннон начал было отвечать, но затем умолк. Пророчество имело прямое отношение к религии и потому редко обсуждалось внутри различных магических сообществ. В лучшем случае это считали неприличным, а в худшем – объявляли богохульством.

Однако Шеннон не мог оставить без ответа прямой вопрос гостьи:

– Эразмус предрек войну Разобщения – финальную битву между демонами и человечеством, которая разразится, когда дьявольское отродье найдет способ покинуть древний континент, чтобы завоевать наш мир. Предсказано, что Лос возродится и возглавит Пандемониум, великое демоническое войско, и поведет злобные орды через океан, дабы уничтожить языки человеческие – все до единого. Чтобы дать отпор силам Пандемониума, Эразмус основал Нуминический Орден Гражданской Магии. Согласно пророчеству самого Эразмуса, у Ордена есть лишь один шанс одолеть врага: последовать за великим чарословом, который прославится как Альцион, или Зимородок[2]2
  Альцион – лат. halcyon – зимородок. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Дейдре заерзала в кресле.

– Постойте. Разве есть в мире сила, способная уничтожить человеческую речь?

Магистр Океке раздраженно ответила:

– Демоны применят особые чары, так называемые метазаклятия, способные отделять значение языка от формы.

Друидка с недоумением посмотрела на стражницу.

– Магистр Океке имела в виду, – объяснил Шеннон, – что они разорвут связь между означающим и означаемым. Знакомые слова и фразы приобретут совсем другой, неожиданный, смысл. Цивилизация погибнет, а люди станут похожи на одичавших зверей.

– Мне непонятен ваш жаргон, – сказала Дейдре. – Но сама тема интересна. У друидов есть собственное пророчество – так называемое пророчество о Перегрине[3]3
  Перегрин – лат. falco peregrinus – обыкновенный сокол. – Примеч. пер.


[Закрыть], где говорится, что демоны сожгут наши рощи и снесут стоячие камни. Ведь именно там, среди священных деревьев и монолитов, хранятся наши тексты, как обычные, так и магические.

– А я всегда думала, что друиды верят в неотвратимость войны Разобщения, – сказала магистр Океке. – И в то, что какой-то грибок уничтожит дральские деревья.

Не переставая улыбаться, Дейдре пристально, словно в первый раз, изучила лицо стражницы.

– Амади Океке, вы говорите о Тихом Увядании. Вопрос сложный. Я бы предпочла не поднимать его здесь.

Стражница скривила губы.

– Могли бы и посвятить нас в некоторые обычаи вашего Ордена… Хотя бы в качестве ответного жеста: магистр Шеннон был столь словоохотлив и откровенен, любезно поделившись с вами знаниями о пророчестве волшебников…

– Нет необходимости… – вступился было Шеннон.

– Все в порядке, мне несложно… – Дейдре подняла открытую ладонь. – Тихое Увядание… Как бы перевести с друидского?.. «Перемена», наверное, самое подходящее слово. Да, Тихим Увяданием у нас принято называть перемены в существующем мире, которые друиды заметили несколько десятилетий назад. Не совсем болезнь – скорее, губительное неестественное состояние, затрагивающее всю природу. Доказательства были получены благодаря наблюдениям за увядающими деревьями: в разных человеческих королевствах гибнут одни и те же породы. Причина их увядания обсуждается до сих пор. Некоторые полагают, что это знак и со дня на день начнется война Разобщения. По мнению других, никакой связи с пророчеством тут нет. Впрочем, в одном все друиды едины: накануне войны рощи друидов посетит иноземный чарослов, также известный как Сокол, или Перегрин, и поможет спасти наши священные места, а вместе с ними – и наш язык.

Шеннон кивнул:

– Если верить докладам некоторых наших ученых, в каждом из магических сообществ существует похожее поверье о войне Разобщения, которая уничтожит их языки, и об избранном чарослове, единственном, кто может уберечь их от подобной участи.

Не глядя на Нико, Дейдре кивнула в его сторону.

– И волшебники когда-то считали, что он может стать Альционом?

Магистр Океке подалась вперед, переводя взгляд с Шеннона на Дейдре и обратно.