Текст книги "Предновогодье. Внутренние связи (СИ)"
Автор книги: Блэки Хол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)
Отвлечение к прологу
Лейтмотив: дай психопату игрушку…
За сорок девять лет до описываемых событий
Прием при правительстве в честь Дня национальной независимости был образцовым.
Во-первых, чтобы показать, что к претензиям оппозиции прислушиваются, а во-вторых, чтобы показать, что оппозиции как таковой нет. Есть сомневающиеся в новом курсе правительства.
Кирилл прошелся, не торопясь, по зале, здороваясь с присутствующими, и, приняв у официанта бокал с вином, устроился в нише у окна.
Мероприятие оказалось многолюдным и оживленным. Сдержанность строгих мужских костюмов разбавлялась щедрыми вкраплениями вечерних дамских туалетов. В зале, оформленном в зелено-оранжевых национальных тонах, оборудовали изысканный фуршетный стол, и особо страждущие налегали на закуски.
В дверях появился опоздавший Волеровский. Высмотрел в толпе Кирилла и быстрым шагом направился в его сторону, на ходу здороваясь с гостями и пожимая им руки.
– У нас успехи, – не здороваясь, сказал Волеровский, подойдя со своим бокалом, который успел взять по пути. – Сегодня удалось заморозить живую материю. Лимон в кадке.
Кирилл кивнул. Он первым прочитал ежедневный отчет, прежде чем тот отправился в путешествие по коридорам власти.
– Как сборище? – осведомился ироничным тоном Волеровский, разглядывая прогуливающуюся толпу. – Сыты и молчат?
– Как обычно, Эогений Михайлович. Куском хлеба недовольному рот не заткнешь.
Неподалеку от них собрался небольшой кружок активно спорящих гостей. Вернее, среди них что-то яростно доказывал, брызжа слюной и размахивая руками, небольшой человечек с редкими волосенками. Его оппонентом выступал высокий бородатый мужчина.
– Посмотрите, Кирилл, как фанатично отстаивают точку зрения. Нашу с вами точку. – Отпив из бокала, Волеровский показал на незатыкающегося коротышку. – Но преданная моська удобна до тех пор, пока выполняет команды хозяина. Едва ей начинает казаться, что она может гавкать самостоятельно, моська становится неугодной. Лишний лай утомляет и не способствует хорошей репутации.
Кирилл внимательно следил за развернувшейся рядом дискуссией. Бородач отрицательно покачал головой и что-то ответил, чем вызвал всплеск возмущения со стороны оппонента.
– Однако ж, пора выруливать ситуацию, – заметил Волеровский и решительно направился к спорящим. Семут двинулся следом.
За два года, прошедших с того дня, как Кирилл дал согласие, его жизнь кардинально изменилась. В настоящее время он занимал пост главного администратора двух научных городков "Вис-1" и "Вис-2" и контролировал строительство третьего. В новой должности Семут показал себя дальновидным и удачливым чиновником, пользовавшимся авторитетом и поддержкой в правительственных кругах. Его карьера росла, и это не могло не тешить честолюбие.
Теперь Кирилл подчинялся напрямую Волеровскому, ставшему на волне популяризации висорики первым заместителем премьер-министра.
– Здравствуйте, Тэгурни! – Волеровский радушно протянул руку бородачу, и тот ответил на рукопожатие. – Приветствую вас, Прингвус. Как находите прием? Премьер-министр надеется, что присутствующим понравится элегантный стиль оформления.
– Несомненно, прием организован на высшем уровне, – ответил вежливо Тэгурни.
Кирилл уже имел честь познакомиться с этим человеком. Врагов нужно знать в лицо, а лучше иметь на них досье. Камил Ар Тэгурни – потомственный ясновидящий и телепат, очень сильный и очень опасный. Он активно выступал против проводимых правительством экспериментов, направленных на стимуляцию вис-способностей у людей.
– А где господин премьер-министр? – влез коротышка Прингвус. – Отсутствие замечательного политика опечалило преданных делу патриотов.
Кирилл поморщился. Язык без костей хуже занозы в заднице. Волеровский скорбно покачал головой.
– Господин премьер-министр, к сожалению, занят делами чрезвычайной государственной важности. Но обязательно появится, когда освободится. Ответственный руководитель не может пропустить важный политический прием.
Не придет ваш премьер-министр, – подумал Кирилл, – и вряд ли в ближайшие несколько дней появится перед камерами и на заседаниях совета министров. Лежит сейчас в медцентре "Виса-1" и сжирает запасы плазмы, промывая зараженную кровь бесконечными переливаниями. Вис-инъекция дала осложнения на печень, сжегши эритроциты.
Куда ни кинь, всюду клин. Организм либо принимает вис-дозу, либо отторгает ее. Но, единожды вколов сыворотку, остановиться невозможно. Тело вкусило сверхощущений и требует новые порции, попросту саботируя. Да, Кирилл знал об этом на собственном опыте.
Тэгурни доброжелательно улыбнулся. Семут почувствовал, как ясновидящий осторожно ощупывает его ауру, пытаясь найти щель и пробраться через невидимый барьер.
Ах, ты подлый лис! – возмутился он и встретился с Волеровским глазами. Тот тоже догадался, что Тэгурни пытался пробраться в головы присутствующих. Прингвуса ясновидящий прочитал сразу и теперь развлекался тем, что подстрекал несдержанного в речах коротышку. А вот два высокопоставленных чиновника оказались ему не по зубам.
Триумф светился в глазах Волеровского, почувствовавшего жалкие потуги Тэгурни ухватить чужие мысли. Ведь заместителя премьер-министра, равно как и Кирилла, укрывал щит неприкосновенности.
Щит неприкосновенности или clipo intacti, как с гордостью назвали создатели, стал сенсационным открытием в висорике, позволяя блокировать внешние вис-воздействия, как-то: чтение мыслей, гипноз, внушение, телепатию.
Волеровский, изнывавший от подозрительности и страхов и заработавший на них паранойю, велел запускать проект в работу, не дожидаясь результатов испытаний на добровольцах.
Первый прибор, выпрямлявший вис-волны и окутывавший испытуемого коконом, получился несовершенным и громоздким. Создаваемая им защитная оболочка оказалась недолговечной и не имела достаточной плотности и однородности. Самое большее неделю волны удерживались распрямленными, после чего неодолимая сила сжатия, заложенная природой, возвращала их в первоначальное состояние, и щит исчезал. Но полученные успехи вдохновили Волеровского, и он день за днем требовал от Семута новых достижений.
– В борьбе все средства хороши, а подобное преимущество – царский подарок для нас, – сказал как-то Волеровский.
Щитом обеспечивали людей нужных, достойных и преданных делу, как полюбил витиевато выражаться первый заместитель премьер-министра.
Неожиданно разговор повернул в другое русло, вернее, в русло до боли разбитое.
– Мы категорически против того, что правительство приветствует эксперименты над людьми, – покачал головой Тэгурни. – Если в человеке природой заложено отсутствие сверхъестественных способностей, значит, так и должно быть. Нельзя искусственно моделировать то, что испокон веку находилось под запретом высших сил. Насильственное вмешательство в организм может привести к тяжелым мутациям.
– Господин Тэгурни, никто и никогда не проводил эксперименты на людях без их согласия, и правительство не раз заявляло о юридической чистоте опытов. – При этих словах Тэгурни поморщился. – Есть немало добровольцев, согласившихся принять участие в программе. Религиозными рассуждениями насчет мифических высших сил никого не запугать. Человек наконец приблизился к порогу, перешагнув который сможет причислить себя к таковым. – Ясновидящий скептически покачал головой в ответ на высокопарное заявление. – Кроме того, страхи о наследственных мутациях беспочвенны. Последние разработки говорят о том, что вис-возмущения не оказывают влияния на генокод человека, – парировал Волеровский, отметя претензии оппонента.
Кирилл мельком бросил на него взгляд. Волеровский высказался не совсем честно. Результаты исследований указывали на то, что изменения в структуре генов имелись, но микроскопические. Однако имеющиеся достоинства значительно перевешивали недостатки.
Ведя разговор, Тэгурни ни на миг не прекращал попыток пробраться в головы своих собеседников – давление ненавязчивое, но ощутимое. Кирилл вежливо улыбался, вежливо отвечал на провокационные вопросы, а про себя думал: "Ах, ты змея экстрасенсорная!" Наверняка тоже пользуется подпольными дозами, а на людях поет о несправедливости и вселенском зле висоризации.
– Скажите честно, разве вы не хотите расширить горизонты своих способностей и делать то, что не под силу даже сильным висоратам?
– Экстрасенсам, – поправил ясновидящий.
– Висоратам, Тэгурни. Забудьте устаревшее слово "экстрасенс". Грядет новая эпоха, и она заявит себя во всем блеске, – сказал с пафосом Волеровский.
Кирилл давно заметил, что шеф полюбил высокопарные речи на публику, и решил, что его ораторское словоблудие есть необходимая ступенька на пути к высоким должностям.
– Это и настораживает. Уподобляя себя высшим силам или богам, человек забывает о глубинной сути своего существования, – возразил Тэгурни. – Неспроста возможности нашего мозга ограничены всего пятью – десятью процентами. Тот, кто выше и гораздо умнее нас, человеков, изолировал наши возможности от нас. Кто знает, используй мы их на сто процентов, на Земле наступил бы ад.
– Вы можете позволить говорить так. Ваш мозг задействует гораздо больше десяти процентов, отведенных большинству обывателей, – вклинился Кирилл.
– Вряд ли этим можно хвастаться. Я не выбирал свою судьбу, родившись в семье с давними традициями, – ответил Тэгурни. – Для кого-то сверхспособности – подарок свыше, а для кого-то кара. Стоит ли человеку радоваться, если он слышит голоса умерших людей или обладает даром предвидеть убийства?
– Вы, Тэгурни, задаете риторические вопросы, на которые нет ответов, но висорика может их дать. С помощью вис-волн объяснятся многие секреты бытия, и допотопные представления о мистическом устройстве мира распадутся как карточный домик. Человеку дана возможность обладать могущественными способностями. Ясновидение, внушение, гипноз, предсказания, пророчества и так далее – все то, чем хвалятся современные висораты – лишь верхушка айсберга под названием висорика, дрейфующего по мощному висорическому течению.
Тэгурни опять покачал головой. Как человек культурный и воспитанный, он умел хамить, в отличие от Прингвуса.
– По-прежнему не вижу необходимости в том, чтобы принуждать человека к противоестественным вещам, не заложенным в нем свыше. Докажите обратное, Эогений Михайлович, и я соглашусь с вами.
– Доказывать и обосновывать тут нечего. Если будет проще и понятнее, то скажу, что прежде всего нами движет азарт. Под верхушкой айсберга скрывается его основная часть, которую мы назвали нематериальной висорикой. Воздействуя на природу вис-волн, можно создать настоящие нематериальные чудеса! – Начал проповедовать Волеровский, оседлав любимого конька. – Взять, к примеру, эффект слов или широко распространенное понятие звуковых заклинаний. Произнесенный с определенной периодичностью и интонацией, некий набор звуков накладывает звуковые и вис-волны друг на друга, заставляя последние резонировать. Энергия резонанса, высвобождаясь, дает нужный результат.
– Как "абракадабра-сим-салабим, откройся"? – спросил с усмешкой Тэгурни.
– Можете смеяться, но это заклинание наши ученые расшифровали одним из первых. Расставьте правильно голосовые модуляции и угол звуковых волн по отношению к вис-волнам, и сказочный восточный наговор действительно откроет запертые двери. – Тэгурни откровенно заулыбался при словах Волеровского. – Если быть точным, данным заклинанием создается воздушная волна направленного действия, обладающая силой, способной сдвинуть огромный камень, загораживающий вход в пещеру с сокровищами.
– Не ожидал, что серьезные ученые придадут значение выдумкам фантазеров.
– Каждая выдумка имеет под собой основу. Не забывайте и о заклинаниях, передающихся из поколения в поколение у потомственных колдунов и ведуний. В этом направлении бездна перспектив и непаханое поле работы. А возьмите эффект жестов или понятие пассовых заклинаний! Осязая вис-волны, можно управлять их длиной, амплитудой, частотой и другими характеристиками. Вы можете накладывать волны друг на друга и разделять их, закручивать в спирали и растягивать. Стремясь вернуть себе прежнюю форму, они высвобождают мощную энергию, способную создать в пространстве невероятные вещи.
– То есть, попросту говоря, вы сейчас рассказываете о магии и волшебстве?
– Колдуны и ведьмы с их ритуалами и клановыми заклинаниями, передающимися из поколения в поколение – вчерашний день. Пережитки прошлого, пользующиеся своими способностями по наитию, а не по науке, в то время как возможности нематериальной висорики огромны, если применять их с умом.
– Грандиозно! Великолепно! Прогрессивно! – вклинился коротышка. Волеровский отмахнулся от него как от назойливой мошки и продолжил:
– Современная наука позволит препарировать любое заклинание, состав любого снадобья и любую пентаграмму. Висорика расшифрует их состав, разложит на составляющие, найдет сильные и слабые стороны, чтобы потом выбросить слабые и преумножить сильные. Нас ждут грандиозные дела!
– Меня пугает ваш энтузиазм, Эогений Михайлович. И что же, вы научите висорике каждого желающего?
– Только избранные, только достойные смогут войти в новый мир. Те, кто понимает благородство преследуемых нами целей и поддерживает наши взгляды.
– Иными словами, неугодные останутся за бортом?
– Тэгурни, вы перегибаете палку. Здесь никого не шантажируют, требуя дать клятву преданности на крови. Это дело добровольное. Кстати, наши ученые в настоящий момент успешно расшифровывают исключительную эффективность клятв на крови. – Волеровского понесло, и он с трудом удерживал себя от того, чтобы не остановиться. – Кирилл, а покажите нашему другу что-нибудь из последних разработок.
Семут согласно кивнул. Любопытствующие, привлеченные горячим спором, понемногу прибивались к кружку оппонентов. Не обращая внимания на лица гостей, Кирилл глубоко вздохнул. Нужно отвлечься и подумать, к примеру, о небе или о вечном. Уйдя вглубь себя, он отключился от монотонного гула зала. И увидел их. Вис-волны гуляли по помещению в разных направлениях, пересекались, огибали, проходили сквозь предметы и стены. Сегодня волны штормило из-за вспышек на Солнце.
Кирилл выбрал самую большую волну. Ухватил высокий гребень и начал медленно закручивать против часовой стрелки. Следовало не переборщить с числом витков и заворачивать их под небольшим углом. Волна неслышно вибрировала под пальцами, сопротивляясь возмущению.
Убрав руку, Семут отодвинулся от закрученного жгутом гребня. Стремительно разворачиваясь юлой, волна вдруг сверкнула яркой вспышкой, и в воздухе повис огненный шарик.
Присутствующие восхищенно выдохнули, а коротышка зааплодировал.
– Потрясающе! – закудахтал он. – Невероятно! За висорикой будущее! Будущее за нами!
– Настоящая магия! – воскликнула восторженно пожилая дама в бриллиантах.
Кирилл вздохнул. Эх, старая, беги из этого зала и из этой страны! Через год-два начнется висорическая чистка, и всех, кто так же, как и ты, будет восторженно-глупо хлопать глазами, бестактно называя вис-возмущения волшебством, не ждет ничего хорошего.
Семут знал, что Волеровский уже запустил в действие план под названием "висорическая чистота общества" и для начала создал по стране сеть так называемых первых отделов, которым отводилась роль ушей и зорких глаз правительства, вернее, самого Волеровского
Шарик повисел в воздухе и постепенно потух, исчезнув. Это гребень раскрутился, и волна, восстановив свой рельеф, опять поплыла неспешно.
– Над данным эффектом работать и работать! – сказал с гордостью Волеровский. Его глаза сияли. – Как видите, длительность пассового заклинания невелика, кроме того, технически пока невозможно придавать ему требуемое направление. Понадобится вырывать закрученный гребень из волны, а как она себя поведет – неясно. Но уверяю, через месяц мы продемонстрируем движущийся igni candi[9]9
igni candi, игни канди (перевод с новолат.) – огненный сгусток
[Закрыть].
После приема Семут сказал Волеровскому:
– Зря вы раскрыли карты. Теперь они знают. А тот, кто наделен знанием, тот вооружен.
На что получил исчерпывающий ответ:
– Что поделать, старею и становлюсь сентиментальным. – При этих словах Кирилл недоверчиво поглядел на Волеровского. Тому до старости было шагать и шагать, и никакая вис-сыворотка не свалила бы его в больничную койку. – Считай, я репетировал новую речь.
А потом добавил совершенно другим, сухим и официальным тоном:
– Прингвус много болтает, и это опасно.
Семут понял намек. Через неделю много болтающий и много знающий Прингвус разбился на машине, не справившись с управлением.
– Одного не могу понять, Эогений Михайлович, почему Тэгурни до сих пор не разбился или не утонул в речке, – посетовал Кирилл, сообщив новость Волеровскому.
Тот захохотал.
– Во-первых, Тэгурни – заметная фигура на политическом олимпе, и его потеря будет ощутимой. Зачем провоцировать недовольство? Во-вторых, врагов нужно держать при себе, тем более тех, кто стал любимой мозолью. Тэгурни представляет прикормленную оппозицию, и проблем от него гораздо меньше, чем от трепла Прингвуса. Все-таки здорово вы прижгли хвосты этим трусам! Они надолго запомнят зрелищное выступление. Жаль, вы не обратили внимания на лицо Тэгурни.
– Обратил, – скромно ответил Кирилл. Он не стал добавлять, что на лице потомственного ясновидящего проступил ужас.
Лишь один-единственный раз Волеровский допустил один-единственный просчет. Через полгода Тэгурни встал во главе вспыхнувшего на севере мятежа, выступая против политики правительства, проводимой в отношении висоризации населения.
Мятеж оказался плохо организованным, участники были разобщены и преследовали каждый свои интересы, поэтому недовольство удалось легко подавить. Наказание последовало незамедлительно и стало показательно жестоким.
Это могла быть 11 глава
Западня. Мышеловка. Или крысоловка. Не кошки мы, а настоящие серенькие крыски. Добровольно залезли в капкан, который придавил шею, поставив в весьма недвусмысленную позу. А хищники тут как тут. Вьются вокруг, зубами щелкают. Раздумывают, то ли сразу проглотить, то ли сначала поиграть.
Я завесила окно одеялом, благо гвоздики вбил кто-то, живший в швабровке до меня. Достала из тумбочки фонарик и, включив, положила на подоконник. Светлое пятно ударилось в стену – хоть какое-то подобие освещения.
Вытащив из тумбочки серебряную фляжку, спрятанную за стопкой одежды, я взяла из сумки раскладной стаканчик и плеснула темно-янтарной жидкости. Ровно на один палец и на один глоток.
Коньяк имел хороший вкус и нравился мне. Даже крыски немного разбираются в крепких напитках, потому что пришлось как-то испить. Правда, при удручающих обстоятельствах, и вкус терпкой горечи навсегда остался в памяти.
Фляжку я стащила из бардачка, поддавшись внезапному порыву, пока отец, жестикулируя, вышагивал около машины, разговаривая по телефону со своей женушкой. А как еще досадить ненавистному человеку? Глядела я на виноватое лицо папеньки, когда он оправдывался перед мачехой, и накатила в тот момент обида – словами не передать. Вот и умыкнула первое, что попалось под руку, и ни разу не пожалела о содеянном. Спиртного во фляжке плескалось, наверное, на полстакана. Оно и ежу понятно – в руке легкая, содержимое плещется и ходит ходуном. Не густо, но и то неплохо. В тяжелую минуту глоток обжигающей жидкости приходился как нельзя кстати, не раз выручая меня. Очень эффективное средство от хандры, особенно если на носу патовая ситуация.
Сейчас коньяка осталось совсем чуть-чуть, на донышке.
В дверь постучали. В проеме стоял Капа, отмытый от краски, взъерошенный и в футболке. Он хищно поводил носом по сторонам, втягивая ноздрями.
– Привет, соседка. Что сейчас булькало?
Как он узнал о спиртном? Может, подглядывал через отверстие в стене?
– Ничего не булькало, – пожала я плечами. – Водичку пила.
– Ну, ладно. Бывай.
И ушел.
Я оглядела стену, смежную с комнатой Капы, прощупала межпанельные швы – дырочек, просверленных для подглядывания за голыми девчонками, не обнаружилось. А у парня отменный слух!
Раздался стук в дверь. Передо мной опять стоял Капа.
– Привет. Слышал, тут что-то булькало.
Меня окутало ощущение дежа вю. Или с моей памятью туго, или с чьей-то другой. Я, конечно, подивилась настойчивости парня.
– Водичку пью, – пояснила на всякий случай погромче.
– А-а, понятно.
И Капа опять ушел.
Странный он, мой сосед. Срочно нужно придумать, как получше припрятать драгоценную фляжку.
Не успела я расположиться на кровати, чтобы предаться меланхолии, как снова послышался стук в дверь. Передо мной стоял Капа.
– Слушай, забыл спросить. Тебя как звать?
– Эва.
– Ясно.
И парень исчез.
Я закрыла дверь. Некоторое время постояла, раздумывая, и совсем не удивилась, когда в дверь постучали. В проеме маячила всклокоченная голова Капы.
– Слышь, соседка, тебя как зовут?
– Да Эва я. Э-ва! – выговорила имя по слогам.
– Ага.
И пропал.
Ну, вообще! Издевается, что ли?
На всякий случай я притаилась у двери, но Капа, видимо, нагулялся по соседям и решил не беспокоить.
Суть да дело, а на ночь глядя, не зная, чем себя занять, я решила отревизировать окно и оградить себя от ледяного сквозняка. Думала-думала и надумала оторвать от простынки полосочки: одну по длине и другую по ширине, и протыкать ими щели. Для простынки не убудет, а мне потеплее станет. Хорошо, что батарея исправно жарила, и обморожение организму не грозило.
Достав из тумбочки складной ножик, бывший верным спутником с интернатской поры, я собралась осуществить задуманное, как в дверь опять постучали. Мысленно послав незваному гостю отборное нецензурное ругательство, ножик я всё же прибрала – при желании его можно посчитать холодным оружием – и открыла дверь.
В дверях стояла Аффа. Сейчас девушка выглядела домашней – ее лицо без агрессивной косметики казалось по-детски беззащитным.
– Привет, – соседка проскользнула без приглашения, да я и не особо препятствовала. – Смотрю, потихоньку обживаешься. А тебя второй день не слышно и не видно. Думаю, может, что случилось, надо бы зайти, поглядеть. И как тебе наши преподы? А как мальчики? Запала на кого-нибудь?
– Не до них мне. Слушай, Аффа, позарез хочу часы. Знаешь, где можно недорого приобрести?
– Знаю. А давай завтра сходим! – оживилась девушка. – Здесь, кстати, недалеко. Рядом, в квартале – торговый ряд с лавками на любой вкус и достаток. Мне тоже надо кое-что прикупить. Ты почему невеселая? Обидел кто?
– Знаешь что-нибудь о дрессуре? – не утерпела я.
– А зачем тебе? – ответила она вопросом на вопрос.
– Да так. Интересно, – начала я отнекиваться, пожалев о сорвавшемся с языка вопросе. Хотя рано или поздно соседка узнает, так пусть уж из первых уст.
– Давай, колись! – не отлипала девушка. – Зачем тогда распаляешь любопытство?
Сбивчиво и путано, я пересказала вкратце историю конфликта со старостой и результат.
Аффа присвистнула:
– Вот это да! Ну, ты дала маху! Касторского обозвать Касторкиным. Я бы никогда не додумалась.
– Но ведь неспециально вышло.
– Ясен пень. Касторский – известная личность в институте. Сколотил банду из отморозков и установил свои авторитеты на курсе. Говоришь, Мелёшин заявил, будто дрессирует тебя? Ну, вообще! – Всплеснула Аффа руками и возбужденно заметалась по комнате. – Нашла коса на камень. Не повезло тебе во всех смыслах. Они два сапога пара: что один – козел, что другой – гад. Слушай, а почему ты их не того? Всадила бы поганцам под дых – и тикать!
Я, конечно же, поняла, о чем говорила соседка. Сообразительная висоратка разрешила бы конфликт нетривиальным способом, например, создав сбивающий с ног aireа candi[10]10
aireа candi, аиреа канди (перевод с новолат.) – воздушный сгусток
[Закрыть], или подпалила всей компании носы, бросив igni candi[11]11
igni candi, игни канди (перевод с новолат.) – огненный сгусток
[Закрыть]. Не успев открыть рот и придумать что-нибудь оправдательное, мое трусливое существо тут же обелилось Аффой.
– На твоем месте я бы тоже перетрухала как заяц. Они же полные беспредельщики. У обоих папаши на высоких постах, так что в любом случае ты оказалась бы виноватой.
– Так что там с дрессурой? – пришлось напомнить увлекшейся соседке о проблеме.
– Есть такое, – Аффа начала рассказывать с неохотой, словно боялась ввергнуть меня в пучину отчаяния. – Дрессировка подразумевает оттачивание заклинаний на человеке. – Увидев мое потрясенное лицо, тут же поспешила заверить: – Да ты не паникуй раньше времени. Может, Мелёшин пошутил? Взял твой долг, и хватит ему. Куда уж больше? К тому же, сама понимаешь, дрессура – явление неформальное и подпольное. Узнай об этом администрация, виновные тут же помашут ручкой институту.
– Звучит обнадеживающе, – пробормотала я уныло.
– Пойдешь в деканат?
– Зачем?
– Жаловаться.
Я покачала головой:
– Настучу, мне же хуже будет.
– Правильно, – поддержала Аффа.
– Тогда зачем предложила? – удивилась я.
– На всякий случай, вдруг надумаешь? Тогда бы попробовала тебя переубедить.
Печально, что и говорить. Оставалось уповать, что Мелёшин действительно пошутил.
– И много… дрессировщиков в институте?
– В эти игрушки, в основном, играют парни. Они особо не афишируют. Может, есть, а может, и нет.
Я вздохнула. В провинциальных ВУЗах слыхом не слыхивали о вис-дрессировках. Студенческая жизнь в небольших городках текла неспешно и консервативно.
В дверь постучали.
– Если это опять твой Капа, придется настучать ему по голове, чтобы освежил память, – вспылила я, хотя угроза оказалась пустой. Моя рука попросту бы не дотянулась до нужной части тела.
– А почему он мой? Он вовсе не мой. А он уже приставал к тебе? – оживилась девушка.
В двери действительно стоял Капа.
– Я сегодня видел тебя на лекциях. – Тут парень разглядел позади меня Аффу. – Подумай о черте, а он уже здесь.
– Не раздражай меня, Капа. Я сегодня не в духе. Чего хотел? – нахмурилась соседка.
– Ты малость дверью ошиблась, курочка. Я вообще-то не к тебе заглянул.
– Вали отсюда, петушок, пока перья не выдрали! – начала заводиться девушка.
– Сама чеши. Малышам давно пора посапывать в постельке и видеть десятые сны, – раздраконил её парень.
– Ах ты, козел недоношенный! – накинулась с кулаками Аффа.
– Сама виновата. Зачем мешаешь поговорить хорошему человеку? – Капа уворачивал лицо от наманикюренных ногтей и одновременно пытался оторвать девушку от себя.
– Кто тут хороший выискался, а? Это ты, что ли, себя хорошеньким посчитал, чудовище? – напирала Аффа.
Бесконечный поток взаимных оскорблений стал в некоторой степени полезным для меня, дав немало новой информации по широкому спектру обзывательств, но все хорошо в меру. Нужно щели в окошке протыкать. Поэтому пришлось пойти на тесный контакт и заняться растаскиванием сцепившейся парочки. Хорошо, что парень оказался джентльменом и рукоприкладством не занимался, а лишь отбивался от налетевшей на него Аффы.
В общем, наша могучая кучка крайне непродуктивно копошилась около двери: Аффа безуспешно пыталась ущипнуть парня побольнее, Капа безуспешно пытался отодрать от себя девушку, а я безуспешно пыталась их растащить.
– Классное зрелище! – раздался голос позади меня. Я оглянулась. В проеме коридорчика, засунув руки в карманы спортивных штанов, стоял Капа и с интересом наблюдал за происходящим. – Вы деритесь, деритесь, а я полюбуюсь.
И величественно махнул рукой.
Помилуйте! Я обернулась к дерущимся и снова назад. Капа продолжал заниматься отцеплением от себя девицы и тот же самый Капа стоял позади в трех шагах от меня.
Капа раздвоился!
От удивления я прекратила разнимать парочку. Меня осенило. Хитрый парень соорудил галлюцинацию, и пока мы возились с иллюзорным двойником, его создатель стоял неподалеку и тихонько похихикивал в кулачок.
Надо отдать должное Капе: призрачная копия оказалась вовсе не призрачной, а очень даже реалистичной и правдоподобной. Что ни говори, а хорошее заклинание получилось у парня.
– Отвянь, Сима, сейчас с одним свинтусом разберусь и примусь за тебя! – рявкнула, не оборачиваясь, Аффа.
– Ой, как страшно, уже дрожу! – съехидничал тот Капа, что со стороны наблюдал за представлением.
– Хрюшка пятачок умыла, а про рожицу забыла, – выдал экспромтом дерущийся Капа и принялся еще активнее уворачиваться от взвывшей девушки.
Согласно теории заклинаний, иллюзию можно быстро разрушить любой жидкой средой, то есть попросту окатить первой попавшейся жидкостью: водой, компотом, коньяком. Нет, коньяк жалко.
– Классного он двойника наворотил, – кивнула я на первого Капу. – Похож, спасу нет. Во что бы воды налить?
– Какой, на фиг, двойник? – закричала Аффа, оторвавшись от парня. – Да у этих балбесов по иллюзиям выше тройки никогда не было!
Изрядно потрепанный Капа-1 пригладил волосы и начал отряхиваться.
– Изыди, поганка! Леди, Серафим и Капитолий к вашим услугам – представился Капа-2, приблизившись со своего наблюдательного пункта. – Приятно познакомиться. Мы с вами соседи.
– Семафор и Капучино – вот как вас зовут! – влезла девушка, толком не отдышавшись после свары. – Два брата-акробата!
– Сама-то на кого похожа? Тебе, наверное, беззубая бабка выбирала имя. Хотела Анной назвать.
Соседка обернулась ко мне и воскликнула с показной укоризной:
– И вот представь, приходится каждый день терпеть двух лоботрясов под носом. Они жизни мне не дают, изводят.
– Никому ты не нужна, – отмахнулся Капа или Сима. – Надоела, не знаю как. Глаза от тебя болят.
– Ах, глазки заболели? Ну, я сейчас устрою массаж, – произнесла угрожающе Аффа, – для профилактики болезней во всех доступных частях тела.
Послушала я своих соседей и решила прояснить кое-какие вопросы. К тому же, не мешало разрядить опять накалившуюся обстановку.
– Вы, что ли, братья? – обратилась к парням.
– Типа того. А чё, не видно? – отозвался развязно один из них.
– Нет, ну, ты видишь? – всплеснула руками Аффа. – Он даже нормально разговаривать не умеет. Дебилоид!
– Сама убогая!
Парни походили друг на друга как две капли воды с той лишь разницей, что один из них был в темно-зеленой футболке, а второй – в серой.
– А как же вас различают?
Капа или Сима нахально улыбнулся:
– Имеется между нами различие, но на него нужно смотреть в душе.
Аффа тут же сострила:
– Ага, видели уже. Маленький и того меньше – невелика разница.
И ловко увернулась от рук одного из парней.
– Иди сюда, змея! – бросился за ней Капа или Сима. А Сима или Капа захохотал.
Девушка закрылась в своей комнате, а парень за дверью обзывал спрятавшуюся Аффу разными обидными прозвищами.
– Ты же на нематериалке учишься? – спросил его брат.
– Примерно так. А ты кто – Капа или Сима?
– Я Сима. У Капы глаза серые, а у меня голубые.
Я пригляделась. И правда, радужки у парня напитались небесной синевой.
– Со вчерашнего дня хожу на занятия, – пояснила парню. – А тебя, вернее, вас не заметила.
