Текст книги "Капля воды - крупица золота"

Автор книги: Берды Кербабаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Глава тридцать первая
ВЕРТОЛЕТ ВЯЖЕТ КРУЖЕВА

осле одной из поездок по трассе канала Бабалы и Зотов заперлись в кабинете начальника участка и чуть не всю ночь просидели, изучая карты Рахмета: географическую, топографическую, почвенную… Они производили различные выкладки, спорили, меряли что-то на картах линейками, исчертили ворох бумаги, – и уже на следующее утро Бабалы вылетел самолетом в Мары и явился в управление строительства к Новченко с предварительным проектом спрямления трассы на участке от Кумме-Кума до Ак-Чаге.

Новченко, вернувшийся из Москвы в хорошем расположении духа, встретил Бабалы добродушным хохотком:

– Ха, жених пожаловал!.. Ну, как, невеста доставлена в Рахмет в целости и сохранности?

Бабалы, начавший уже привыкать к его грубоватой манере обращения, решил не обижаться, а принять его тон:

– Спасибо вам за хлопоты, Сергей Герасимович. Только Мергенову я до сих пор так и не видел.

– Как, разве ее не перевели в Рахмет?

– Перевели. Но мы с ней как на качелях качаемся: она в Рахмет – я в Ашхабад, я в Рахмет – она в Ашхабад, Боюсь, когда она из Ашхабада вернется – меня опять туда вызовут.

– Да, нашего дорогого Алексея Геннадиевича хлебом не корми – только дай посовещаться. Говорильня – это его стихия… Ладно, Бабалы Артыкович, не будем ему уподобляться. Что там у тебя? Ты ведь наверняка приехал не с пустыми руками.

Бабалы за минуту изложил идею, над которой они корпели с Зотовым всю ночь, протянул Сергею Герасимовичу папку с проектом.

Тот углубился в их расчеты. Подняв голову, усмехнулся:

– Значит, и Зотов твой на что-то способен. Или он здесь так, для поднятия его же авторитета?

– Зотов тут первая скрипка.

– Ага, значит, ты примазался. Шучу, шучу! Не всякий отважился бы поставить свою подпись под таким предложением… Министерство-то наверняка встретит его в штыки.

– Если вы поддержите – как-нибудь отобьёмся.

Новченко засмеялся:

– Ишь прыткий! В этом его поддержи, в том – помоги. А все шишки потом на голову Новченко, покровителя опасных экспериментаторов!

Бабалы прижал руку к сердцу:

– Сергей Герасимович, аллах свидетель, – я не просил вас защищать меня ка коллегии.

– А я сам знаю – когда и что мне делать. – Новченко в упор посмотрел на Бабалы. – Ты, верно, ждешь, что я тут же соглашусь с вашим предложением?

– Оно сулит нам явные выгоды. И сокращение трассы на семь километров. Но нам не только согласие ваше нужно, а и поддержка!

– А это видел? – Новченко сложил из трех пальцев известную комбинацию. – По-твоему, всякий раз, когда меня шарахнут по голове очередной новаторской идеей, я должен «ура» кричать? Нет, братец. В основной проект, утвержденный, – Новченко ткнул пальцем в потолок, – где? в верхах! – и так уже внесено слишком много поправок. И по каждой приходится выдерживать целое сражение. Я что, железный?

Бабалы, щурясь, покачал головой:

– Выходит, вы против нашего проекта только потому, что считаете его новаторским?

– Эк как вывернул! – беззлобно отозвался Новченко. – Кто это тебе сказал, что я против? Но, как говорят украинцы, треба разжувати… Ты к себе не торопишься?

– Я Зотова за себя оставил. Для меня сейчас главное: решить вопрос с нашим проектом.

– Тогда мы вот что сделаем…

Новченко вызвал секретаршу и велел подготовить вертолет. Обращаясь к Бабалы, пояснил:

– Покружим-ка над твоим участком.

Вскоре строители, работавшие на Рахметском отрезке трассы Большого канала, увидели в небе вертолет. На строительстве самолеты и вертолеты не были в диковинку. Но обычно они или проплывали мимо, или шли на посадку. Этот же вел себя странно: проследовав вдоль еще не освоенного участка трассы на юго-восток, он вернулся назад, снизился, чуть не касаясь брюхом земли, свернул в сторону, вновь заспешил к югу… Он словно вязал над пустыней причудливые кружева.

Тем, кто наблюдал за его непонятными маневрами, казалось, что он то ли ищет что-то или кого-то, то ли никак не может выбрать место для посадки. Иные же в тревоге предполагали: может, он потерял управление или шасси у него заело, он просто не в состоянии приземлиться, вот и кружит над трассой.

Однако пассажиры, сидевшие в вертолете и дававшие указания пилотам, преследовали определенную, вполне конкретную цель. Это были Новченко и Бабалы.

Сергей Герасимович не отрывал напряженного взгляда от земли, задавал Бабалы короткие вопросы, что-то записывал в свой блокнот и снова смотрел вниз. Порой, словно забыв, что он в вертолете не один, Новченко принимался напевать: «Ай, Куммет-Кум, ай-яй, Ак-Чаге…»

Словно устав от плетения кружев, вертолет начал вдруг совершать длинные прыжки: сядет в какой-либо точке, и снова взлетит, и опять сядет, уже в другом месте. Когда он приземлялся, из него выходили Новченко и Бабалы, бродили по песку, с трудом вытаскивая из него ноги, беседовали с оказавшимися там строителями, перебрасывались друг с другом шутливо-деловыми репликами.

Из-за пыли, покрывавшей людей с ног до головы, тут трудно было отличить рабочего от инженера, молодого джигита от пожилого. Когда-то синие комбинезоны приобрели устойчивый серый цвет, и от пропитавшего их пота, солью выступавшего на спинах, сделались твердыми, как панцирь. Обувь имела жалкий вид: она потрескалась, сыпучий песок, как наждак, до дыр протирал подметки. Губы у всех, как кожа сапог и ботинок, тоже были в трещинах, волосы выгорели под солнцем и пропылились, и оттого и черные, и рыжие шевелюры казались поседевшими. На лицах, серо-шоколадного оттенка, выделялись глаза, и горели они весело и ярко, как звезды.

Разговаривая с этими людьми, покорителями пустыни, казалось, не знавшими усталости и уныния, Новченко смотрел на них чуть ли не любовным взглядом и что-то удовлетворенно бурчал про себя. За весь день Бабалы не услышал от него ни одного бранного слова.

Уже после полудня вертолет опустился возле сооруженного совсем недавно деревянного домика, где воздушных путешественников ждал горячий чай.

Чай был вскипячен в танка и с усталости показался удивительно вкусным. На большом, с залысинами, лбу Сергея Герасимовича выступили крупные капли пота. Он с наслаждением отхлебывал чай из облупившейся синей чашки и молчал. Бабалы смотрел на него испытующе, пытаясь угадать его мысли.

Наконец, не вытерпев, он обратился к Новченко:

– Сергей Герасимович!..

Тот отмахнулся свободной рукой:

– Погоди, Бабалы. Слышал небось поговорку: «Голодный думает только о еде». Вот и у меня котелок не варит. И не будет варить, пока я не набью брюхо.

Бабалы и сам успел проголодаться. Он вышел из домика, чтобы отдать необходимые распоряжения насчет еды, а Новченко достал из полевой сумки флягу с коньяком, налил полную чашку и залпом опорожнил ее.

Вернувшись, Бабалы заметил, как лицо у Новченко раскраснелось и теперь уже все блестело от пота.

На столе появилась сковородка с котлетами, которые еще продолжали шипеть и наполнили весь домик дразнящим ароматом.

Новченко с жадностью накинулся на них и, пока ел, не проронил ни слова. Насытившись, он закурил глубоко затягиваясь и медленно выпуская сизоватый дым.

– Сергей Герасимович! – взмолился Бабалы. – Не испытывайте мое терпение, оно у меня не стальное!

Новченко прижал ладонью руку Бабалы, лежавшую на столе:

– Я гляжу, ты спешишь подвязать мне хвост, как коню на скачках. Хочешь с моей помощью приз выиграть?

– Я думаю о выигрыше, который дает наш проект: выигрыше в средствах и времени.

– Кроме вашего, есть основной проект, и это не веревка, которую можно и порвать, и связать в любом месте.

– Если бы я так думал, то не стал бы обращаться к вам за поддержкой.

Новченко разместил перед собой на столе свою чашку, стакан Бабалы и коробочку спичек:

– Видишь? Эго три инстанции, которым я подчиняюсь. Три отвесных скалы, которые мне придется одолевать, если я выступлю в поддержку вашего предложения. – Он перечислил, загибая пальцы: – Наше министерство – раз. Совет Министров – два. Цека партии республики – три. Тебе не кажется, что при попытке взять первую из этих преград я расшибу лоб или сломаю голову?!

– Сергей Герасимович, вы уж простите, но меня сейчас интересует не ваша судьба, а ваше мнение.

– На меня тебе, значит, наплевать?

– Сергей Герасимович! Я полагаю, что на две другие скалы вы можете опереться.

Новченко погрозил ему пальцем:

– Ах ты, хитрец!..

Бабалы, предложив внести серьезные изменения в уже существующий, утвержденный проект трассы канала, поставил начальника строительства в трудное положение. С одной стороны, сегодня, совершив нелегкое путешествие на вертолете, тот убедился в реальности и в выгодах предложения Бабалы и Зотова. С другой стороны, он сознавал, что в последнее время переборщил, вступая в открытые схватки с замминистра. Не только в министерстве, но и в Совете Министров, и в ЦК он уже стал притчей во языцех. И, несмотря на свое упрямство, на боевой дух, изрядно устал от стычек. Защита предложения рахметовцев чревата была новыми конфликтами.

Тут было над чем призадуматься.

А Бабалы ждал от него четкого ответа.

Вытерев платком пот с лица, Новченко сказал:

– Допустим, я ваш единомышленник. Дальше?

Бабалы откровенно обрадовался:

– А нам от вас больше ничего и не надо.

– Так-таки ничего? – лукаво прищурился Новченко. – И я, значит, могу сидеть сложа руки?

– Сергей Герасимович, да чтобы вы – и заняли пассивную позицию?! Никогда этому не поверю.

– А ты меня не подначивай.

– Если уж мне удалось убедить вас в нашей правоте – я могу быть спокоен за судьбу нашего проекта.

– Веселое дело! Чтобы вы имели возможность спокойно нарушать основной проект, я должен прикрывать своим телом амбразуру противника, защищая вас от ‘огня?

– Мы ведь не хотим нарушать основной проект, мы только исправляем его недостатки.

– Это, конечно, должно ужасно обрадовать авторов основного проекта. И нашего драгоценного Алексея Геннадиевича…

– Сергей Герасимович, я сам понимаю, что борьба предстоит нешуточная. И я лично не собираюсь стоять в стороне. Но в данном случае ваша поддержка значит очень много. Если вы с нами – нам не страшны любые преграды.

– Ты не считаешь, что это грубая лесть, Бабалы?

– Пускай лесть. Но это правда!

Новченко, добродушно рассмеявшись, положил руку на плечо Бабалы:

– Ладно. Уговорил. А говорят: Новченко упрям, как осёл.

Бабалы благоразумно промолчал.

Новченко поднялся из-за стола:

– Давай-ка еще раз оглядим твои владения. По коням!

Покинув гостеприимный домик, они снова взобрались в вертолёт, и неуклюжая, пузатая птица, взметнув тучи пыли, воспарила вверх и начала вязать новые кружева.

Глава тридцать вторая
ВЗАИМНЫЕ ОБВИНЕНИЯ

овченко вызвали на бюро республиканского ЦК партии, но предварительно его принял секретарь ЦК Анзар Атдаевич.

Анзар Атдаевич не любил встреч коротких, торопливых разговоров «на ходу», – он принимал людей не для того, чтобы поскорее от них отделаться, а чтобы получше узнать их, выяснить их точку зрения.

Приступая к разговору, он поудобней располагался в кресле и собеседнику предлагал чувствовать себя, как дома. В кабинет сразу же приносили горячий чай, пиалы, вазочку с конфетами.

В огромном помещении люди, сидевшие за столами, которые были составлены так, что напоминали молоток с длинной ручкой, казались маленькими, и меньше всех сам Анзар Атдаевич: из-за короткого стола виднелись лишь его плечи и голова, выбритая до блеска. Но голова была крупная, с большим лбом, а на коричневом, несколько плоском лице доброжелательно светились умные, проницательные глаза.

На столе выстроились в ряд пять телефонных аппаратов, но звонил изредка только один: Анзар Атдаевич попросил не соединять его ни с кем, кроме работников, у которых были к нему дела, требующие срочного решения. Как удавалось секретарю из всех неотложных дел выделять самые неотложные – это уж было его личным секретом.

Беседу Анзар Атдаевич начинал обычно издалека, с отвлеченных вопросов, с шуток. Он первый хохотал над ними, стараясь привести собеседника в состояние непринужденности, свободы.

Анзар Атдаевич мог бы и не спрашивать Новченко о положении на строительстве Большого канала. Он был в курсе всего, что там происходит. Каждый день к нему на стол ложились подробные сводки о ходе строительства, а на большой карте, висевшей на стене и закрытой пока шелковыми шторками, была тщательно, во всех деталях размечена трасса канала, все участки, все пункты. День ото дня схема менялась, на карте находило отражение все, что делалось на канале.

И все же Анзар Атдаевич обратился к Новченко с вопросом:

– Товарищ Новченко, – он редко называл людей по имени и отчеству, – может, вы коротко расскажете, как идут дела на стройке?

Сергей Герасимович пожевал губами:

– Дела-то идут, Анзар Атдаевич. Но положение на стройке напоминает мне порой историю создания некоторых африканских государств. Племен черт те сколько, вождей и предводителей еще больше, чем племен, одни не верят, что государство можно создать, других вообще эта петрушка не устраивает, и они объединяются, чтобы разрушить только что народившуюся государственную формацию. Так и на стройке: есть у нас и маловеры, для которых сама идея сооружения канала в пустыне – блеф, есть прямые и скрытые противники прогрессивных, более экономичных методов строительства, есть кабинетные созерцатели, схемопоклонники, не упускающие случая вставить нам палки в колеса. Но, как говорится, собаки лают, а караван движется вперед. Несмотря ни на что, темпы строительства нарастают. Потому что работают на участках замечательные люди, И работают поистине героически, к тому же с творческим огоньком.

Анзар Атдаевич кивнул:

Спасибо, картину вы нарисовали выразительную. Как относится к стройке руководство области?

– А как ему относиться? – Новченко чуть усмехнулся. – Весь народ с нетерпением ждет, когда по каналу потечет вода. Строительство канала отвечает народным чаяниям. Многие колхозы направили к нам своих трактористов, иных – вместе с машинами. Помогают нам продуктами. Присылают своих представителей – чтобы те докладывали колхозникам о ходе строительства. Заинтересованность, как видите, народ проявляет большую – руководители области вынуждены с этим считаться.

Анзар Атдаевич внимательно посмотрел на Новченко.

– Мне кажется, вы не в ладу с ними?

– Перед некоторыми мне приходится отстаивать интересы строительства.

– Как я слышал, и они подчас указывают вам на ошибки?

– По пословице, только аллах никогда ни в чем не ошибается. А я не аллах – простой смертный. Бывает, и сорвешься… Есть ведь такие типы и в обкоме, и в облисполкоме, и в министерстве, с которыми нельзя говорить спокойно!..

– Все-таки не надо вешать на людей уничижительные ярлыки, – мягко сказал Анзар Атдаевич. – Прошло то время… Можно ведь даже с противниками спорить достойно, не стараясь ни скомпрометировать их, ни запугать, а укладывая на обе лопатки с помощью веской аргументации. Тому, кто убежден в своей правоте, горячиться-то как раз и незачем. А вы – человек убежденный, так, товарищ Новченко? Будьте же хозяином, а не слугой своего характера.

Анзар Атдаевич увещевал Новченко, как учитель провинившегося ученика, и тот не смог сдержать невольной улыбки:

– А что, характер у меня – не очень?

– Даже очень «не очень»! – улыбнулся и Атдаев. – Да для вас и самого это, наверно, не секрет. – Он посмотрел на часы. – Через час бюро. Товарищи хотят вас послушать. От заместителя министра нами получена серьезная докладная записка, вам вручат копию, ознакомьтесь с ней. Надеюсь, на закрытом бюро ЦК вы не будете вести себя, как на боксерском ринге.

– Постараюсь, – буркнул Новченко.

– Уж, пожалуйста, дорогой Сергей Герасимович. Не прощаюсь с вами – через час увидимся.

Заседание бюро ЦК началось ровно через час.

Главным вопросом, который обсуждался на нем, был вопрос о строительстве Большого канала.

Когда на бюро появился Алексей Геннадиевич, Новченко понял, что драки все-таки не избежать. Он успел уже прочесть докладную замминистра и внутренне напрягся, но решил, что бы там ни было, держать себя в руках. Анзар Атдаевич прав: спокойствие – всегда только на пользу делу,

Анзар Атдаевич, обращаясь к нему, сказал:

– Товарищ Новченко, бюро хотело бы посоветоваться с вами и с руководством министерства по некоторым вопросам строительства Большого канала.

Новченко поднялся, опираясь ладонями о стол:

– Пословица гласит: халат, скроенный по общему, совету, коротким не бывает,

– Сидите, сидите. Вы ознакомились с докладной замминистра?

– Она для меня – не новость. Я заранее мог вам сказать, что в ней содержится.

– Такой вы провидец?

– Просто мы по-разному относимся к делу, и наши позиции не меняются. Заметьте: в докладной– только обвинения по моему адресу и ни одного позитивного предложения.

– Разве министерство не может поправить вас, когда вы ошибаетесь? Ведь строительство Большого канала находится в ведении министерства.

– Министерства – но не заместителя министра. У него своя точка зрения на проект канала.

– В чем же она, по-вашему, заключается?

– О ней можно судить и по докладной. Для Алексея Геннадиевича основной проект незыблем, как для правоверного мусульманина – утверждения корана. К проекту, по его мнению, нельзя даже прикоснуться карандашом,

– Проект принимала государственная комиссия.

Сергей Герасимович уже с трудом сдерживал себя. Положив на стол сжатые кулаки, он принялся объяснять:

– И все-таки это только проект! Ведь и бюро ЦК перед каждым важным заседанием подготавливает проект резолюции. Сам ход заседания меняет его.

– Именно: сам ход заседания. А не кто-нибудь единолично.

– Вы хотите сказать, – начал горячиться Сергей Герасимович, – что проект строительства ломает Новченко?

– Это следует из докладной.

– Докладная! – Новченко пренебрежительно махнул рукой. – Это бумажка. И проект начертан на бумаге. А вы знаете, товарищи, что даже в государственные законы со временем приходится вносить изменения. Жизнь не стоит на месте. И не жизнь надо равнять на бумагу, а бумагу – на жизнь. Мы изменяем отдельные места проекта на основании практики, опыта, который накапливается в ходе строительства канала. Сама жизнь вносит в него поправки! И творческая мысль строителей.

– Не смешивайте творчество с собственным произволом, – подал с места реплику Алексей Геннадиевич.

Анзар Атдаевич постучал по столу карандашом.

– Вам я пока слова не давал. Товарищ Новченко, в докладной говорится, что вы даже трассу канала ведете не по проекту. Это – плод чьей-либо творческой мысли?

– Ответственность за это несу я – как начальник строительства. Проектировщики допустили тут явный просчет. Посмотрите, – Новченко подошел к карте, раздвинул шторки, провел по карте пальцем. – Линия трассы изгибается, словно серп. И растягивается на сорок семь километров. Если спрямить ее, длина трассы сократится на целых семь километров.

– Семь километров? – переспросил Анзар Атдаевич. – Солидно!

По кабинету прошел удивленный шумок.

Секретарь обратился к Алексею Геннадиевичу:

– Спрямление трассы действительно сократит ее на семь километров?

Тот подтвердил:

– Да, сократит.

– О чем же тогда спор?

– Видите ли… Проектировщики и хотели сначала вести трассу прямо. Но тогда она ушла бы в низину. Поэтому решено было тянуть ее в обход этой низины.

– Что вы на это скажете, товарищ Новченко?

– Путь канала через низину равен всего половине километра. Легче и выгодней поднять его здесь, чем прокапывать семь километров пустыни.

Один из членов бюро недоверчиво спросил:

– Вы собираетесь поднимать воду?

– А что тут такого? В целой посуде ее можно донести, не расплескав, и до неба.

– Вопрос в том – целая ли эта ваша посуда, – снова вмешался замминистра. – Песок – это решето. Воду в решете не удержишь.

– Мы говорили с опытными строителями, – как можно спокойней отозвался Новченко. – Если смешать песок с другим грунтом, то он будет держать воду надежнее, чем цемент. Надлежащие опыты проведены и убедили нас в разумности спрямления трассы. Вам ведь известно, товарищи, с каким трудом проходят строители каждый километр трассы, сколько тысяч тонн песка приходится выбирать, переносить с места на место. Сколько при этом тратится сил и средств! Затраты при спрямлении канала тоже неизбежны – понадобится поднимать его в низине. Но они и в сравнение не идут с затратами, предусмотренными проектом. Наше предложение – пускай Алексей Геннадиевич считает его моим, его воля – намного сократит сроки строительства канала на участке Рахмет, сэкономит миллионы народных рублей. Об этом в докладной записке почему-то не сказано ни слова.

– Потому, что это авантюризм! – возразил Алексей Геннадиевич. – Если низина впитает всю воду, которая должна пойти по каналу, то государство потеряет не миллионы, а миллиарды рублей.

Новченко сверлил его ненавидящим взглядом:

– Есть такая пословица, Алексей Геннадиевич: у труса – в глазах двоится. Вы видите опасность там, где ее нет, и преувеличиваете не вдвое, а в сотню раз!

– Товарищ Новченко! – укоризненно сказал Анзар Атдаевич.

Сергея Герасимовича уже трудно было остановить:

– У туркмен есть еще пословица: воробьев бояться – не сеять просо. Боязнь риска, преклонение перед буквой проекта мешают Алексею Геннадиевичу видеть действительность. У него шоры на глазах! Он не желает учитывать хотя бы такого решающего обстоятельства, как наличие на строительстве мощной современной техники, огромный гидротехнический опыт наших инженеров, их знания, их стремление к творческому поиску. Да с такими людьми, с такой техникой мы можем горы, своротить, а воду поднять и на километровую высоту!

Члены бюро слушали Новченко внимательно, и многие с явным одобрением.

Замминистра попытался пошутить:

– Товарищи, начальник строительства использует песок не по назначению – он пускает его вам в глаза.

Никто не засмеялся.

Анзар Атдаевич спросил у Новченко:

– Вы говорите, трасса сократится на семь километров?

– Ровно на семь. Мы все подсчитали. Я сам побывал на трассе, каждый сантиметр прощупал.

– Семь из сорока семи… – задумчиво повторил Анвар Атдаевич. – Не шутка!.. Представьте нам ваше предложение, товарищ Новченко, мы его подробно рассмотрим. Если я не ошибаюсь, большинство членов бюро склонно принять вашу сторону. Как, товарищи?

Присутствующие зашумели взволнованно:

– На Новченко можно положиться!

– В таком деле риск оправдан!

– Проект – не фетиш!

Анзар Атдаевич кивнул, как бы подытоживая эти реплики:

– Верно. Не фетиш и не коран. Во имя экономической выгоды, во имя досрочной сдачи канала мы можем пойти и на решительную ломку проекта. Предложения же товарища Новченко касаются лишь его деталей. Деталей, правда, весьма существенных. И думаю, мы поддержим его.

Алексей Геннадиевич нервно постукивал по столу длинными пальцами.

Ободренный словами Анзара Атдаевича, Новченко, обращаясь ко всем присутствующим, проговорил:

– Товарищи! Я не могу поручиться, что с принятием нашего предложения творческая мысль строителей иссякнет или остановится. Где гарантия, что скоро к вам не поступит новая докладная записка, на рассмотрение которой опять уйдет драгоценное время? Я уже ставил вопрос о том, чтобы управление строительством Большого канала изъять из ведения Министерства водного хозяйства й передать Совету Министров…

Анзар Атдаевич жестом остановил его:

– Товарищ Новченко, мы не рассматриваем сейчас организационные вопросы. И к вашему – вернемся позднее. Но я думаю, мы сегодня не зря теряли время. Вы в принципе убедили нас в вашей правоте. На слово же мы не собираемся верить ни вам, ни руководству министерства. Учтите это. Вам каждый раз придется убеждать людей, да, да, убеждать!.. Но убежденному – не трудно и убедить.