Текст книги "Клуб «Калифорния»"

Автор книги: Белинда Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Чего мне хочется? Если честно? Я была бы счастлива просидеть у этого костра следующие две недели. Все, что мне нужно, уже тут. Я быстро оглядела лица друзей, на них падали отблески огня… Как давно мы вот так не собирались. Меня переполняла нежность ко всем ним. Ну, почти ко всем. Если бы Элиза превратилась в гигантский зефир, то жизнь стала бы еще прекраснее. Так что как мне сформулировать, что я хочу хорошо провести время с моими обожаемыми друзьями, чтобы это не звучало по– дурацки?

Я взяла ручку. Попыталась сосредоточиться и написала: «Я хочу как-то по-особенному провести с каждым из моих друзей время наедине, так, чтобы запомнить это на всю жизнь». Не могу поверить, что я это написала! Это хотя бы одно предложение? Я собиралась зачеркнуть эту сентиментальную чушь, но тут ко мне подлетела Элен и выхватила листок у меня из рук.

– Ага, все написали!

– Но… – запротестовала я.

– Лучше всего написать то, что первым делом приходит в голову!

– Элен. Но на самом деле… – смущенно лепетала я, вся в расстроенных чувствах. Первым мне в голову пришло желание об Элиоте. Может, мне стоило… О нет!

– Отлично! – Элен сложила листки и засунула их обратно в рюкзак. Застегнула молнию. И ничего уже нельзя было исправить. Какой ужас! – Давайте вернемся в отель!

– И это все? – спросила Зои.

Мы все продолжали пялиться на зловещий рюкзак в страхе, что же произойдет с нашими листочками.

– Пока да, – улыбнулась Элен.

– Слава бoгу! – закатила глаза Элиза. – А я-то думала, мы пойдем поучаствовать в какой-нибудь отвратительной языческой церемонии!

– Не говори глупостей! – засмеялась Элен, поднимаясь. – Все случится завтра.

– Что? – выпалила Элиза.

– Но Элен! – Я быстро вскочила на ноги. – Ты же так и не рассказала про клуб «Калифорния»! Что это за клуб?

– Завтра! – снова сказала Элен.

Пять голосов хором рассерженно завизжали, но, честно сказать, мы слишком устали, чтобы спорить.

– Завтра? Ты обещаешь? – мне нужны были гарантии.

Элен кивнула:

– Верь мне. Это стоит того, чтобы подождать.

6

Солнечный свет просочился под занавеской. Теперь солнце светило мне прямо в глаза. Я улыбнулась, осознав, что сейчас мне мог бы позавидовать любой мужчина – я проснулась в одной постели с Сашей. В ногах кто-то легонько посапывал, так что я испытала облегчение, ведь когда я выключала ночью свет, то Зои и в помине не было.

– Я спущусь в бар, выпью чего-нибудь, – это были ее последние слова перед уходом.

Нам с Сашей было интересно, на самом ли деле она решила выпить или же, что более вероятно, заприметила симпатичного бармена, когда мы заселялись.

Уже затемно мы, пропахшие океанским бризом и слегка продрогшие, приехали в гостиницу «Ля Валенсия». Нежно-розовое здание, отстроенное в стиле колониальной гасиенды. На полу наших комнат, вернее сказать, вилл остались отпечатки времени. Элиот был очень доволен, что им с Элизой досталась «Океанская вилла-11». Наконец-то сбылась мечта Элиота пожить, как звезды знаменитой группы минувшего столетия «Рэт Пэк». ^[8]Зои, Саша и я заняли «Океанскую виллу-5». А в вилле номер 15 поселилась Голди Хоун. Без дураков. Сначала мы не поверили Зои, когда она завизжала с балкона, сообщая нам эту радостную весть, но в этот раз она была права.

Оказалось, что «Ля Валенсия» – тайное убежище голливудских звезд еще с тридцатых годов прошлого столетия. В те далекие времена Зои, возможно, завопила бы, что только что видела Грету Гарбо или Чарли Чаплина, спрятавшихся от людских взоров на застекленных террасах. (Почему-то я не могу представить, как они натираются солнцезащитным кремом с ароматом кокоса.) Как бы то ни было, с тех пор гостиница стала очень любима в определенных кругах общества, так что большинство антикварных вещиц в холлах были принесены в дар тогдашними постоянными клиентами. Я думаю, это здорово.

Как бы хотелось, чтобы кто-нибудь так же был предан и нашему многострадальному «Морскому цветку». Так приятно осознавать, что у каждого шезлонга, у каждой вазочки есть своя история, и это не ширпотреб из «ИКЕИ». Хотя у нас с мамой вкусы не совпадают, но я не могу не признать – каждую вещичку она подбирала с любовью. Многие другие гостиницы по соседству подходили к вопросу весьма утилитарно и придерживались стиля минимализма: вещи в комнате должны быть функциональны или же они вообще не имеют права на существование. Но в комнатах, которые мне нравились, находились предметы, которые не несли никакой функциональной нагрузки, просто для красоты. Некоторые люди предпочитают в интерьере легкость и свободу, им не хочется, чтобы окружающая среда в их жилищах давила на них, и в этом нет ничего плохого, но я люблю ходить по комнатам и ощущать их особый характер. Тоща, даже в одиночестве, ты чувствуешь себя в компании друзей.

Я вылезла из-под одеяла, чтобы попить водички, и тут мне в голову пришла одна мысль: Элен будто догадывается, что я практически решилась продать «Морской цветок», и пытается переубедить меня, потому и показывает все эти великолепные отели. «Посмотри на все эти сказочные возможности». Но она не может знать. Я ни с кем не обсуждала этот вопрос, только с мамой. Я решила, что так будет лучше. Сначала принять решение, а потом поставить всех перед фактом. Казалось бы, в этом нет ничего особенного – дело сделано, так что примите все как есть. Но все же это неправильно – принимать решение, не посоветовавшись с друзьями. Особенно с Зои, так как это был и ее дом в течение семи лет.

Но, может быть, я преувеличиваю и они не расстроятся так уж сильно. Теперь «Морской цветок» уже не был частью их жизни. В последний раз к нам в гостиницу приезжала погостить Саша, но и это было полгода назад. Все они двигались вперед. Может, и мне пора. Как только мы прибыли в Америку, я все время нахожусь под впечатлением от пятизвездочных отелей, но полагаю, что остаток недели всем нам придется жить в мотеле. Две ночи в «Ля Валенсии» совершенно подорвут наш бюджет. Мы спросили у Элен, зачем такое расточительство, но она уверила, что у нас есть причина окунуться в роскошь. Однако не сказала, что же это за причина. Надеюсь, мы не собираемся отправиться в палаточный городок.

Как бы то ни было, я не буду больше об этом думать. Я приехала сюда передохнуть. Я рассматривала белоснежный дощатый потолок и шевелила пальчиками ног под белоснежными тончайшими простынями. Бели бы не смена часовых поясов, то, уверена, я провела бы одну из самых приятных ночей в своей жизни.

Я рывком села на постели, мне захотелось рассмотреть комнату при дневном свете. В ответ на мои телодвижения Саша только громче засопела. Я испытала облегчение – хорошо, что она так крепко и спокойно спит. Весь вечер она нервничала и мыслями была где-то далеко, но заснула сразу, как только ее хорошенькая белокурая головка коснулась пуховой подушки. Пока не было Зои, я посмотрела телевизор, а потом вышла на балкон и сидела в темноте, слушая поскрипывание пальм и глубокое дыхание спящего океана, и размышляла, что же принесут нам следующие две недели.

А как неожиданно нас попросили загадать желание! Ну, вы понимаете, как если бы вдруг из бутылки появился джинн, я бы попросила у него миллион фунтов стерлингов, настоящую любовь и полное отсутствие страданий, но это желание было другим. Что из самого заветного должно сбыться, пока мы тут? Если бы я была ясновидящей, сказала бы, что мечта Зои связана с сексом и со знаменитостями – ее двумя самыми любимыми вещами. Саша, наверное, загадала, чтобы пластический хирург превратил ее в Кэти Верк, или задумала подарок в виде рецепта на «Прозак». Мечта Элиота – Диснейленд без очередей. А Элиза… наверняка написала что-то незамысловатое типа «Хочу, чтобы друзья Элиота испарились».

Хотелось бы стать мухой и залететь к ним в комнату, чтобы посмотреть, как Элиза ведет себя с ним наедине. Может, она прикидывается стервой только в нашем присутствии, а когда они вдвоем, она белая и пушистая. Интересно, что они сейчас делают? Наверняка лежат обнявшись и кормят друг друга клубникой, обмакивая ягоды в шоколад.

– Ты там одета?

В дверь постучали, и в комнату уверенно вошел Элиот. Волосы у него были мокрые. Улыбка от уха до уха.

Я быстренько проверила, застегнута ли на мне пижама, чтобы избежать сеанса любительского стриптиза. Он бросился к окну.

– Отдайся калифорнийскому солнцу! – улыбнулся он, открывая жалюзи.

Я зажмурилась от яркого света, Элиот рассмеялся, глядя на меня, а потом внимательно посмотрел на Зои, посапывающую на раскладном диване.

– Господи! Ты только посмотри на Зоины маракасы!

– Элиот! – воскликнула я.

Не похоже на Элиота, он обычно не бывает таким грубым. Я рванулась, чтобы прикрыть наготу Зои от нескромных взглядов. Но покрывало было так плотно подоткнуто, что я оказалась прикованной к кровати.

– Я в буквальном смысле слова! – Он нагнулся и взял в обе руки, раскрашенные вручную маракасы, потряс ими. Раздался характерный глуховатый шипящий звук. – Где она их взяла?

– М-м-м, – заворочалась Зои.

– Зои? – наклонился над ней Элиот.

Она сморщилась:

– Только не заставляйте меня больше есть гусениц!

Брови Элиота поползли вверх.

Я про себя молилась, хоть бы это она не про червяка из текилы говорила. Внезапно меня охватило чувство вины за то, что я отпустила ее одну.

– Ух, ты! Да она вчера повеселилась! Когда вы легли спать?

– Саша где-то в десять, – начала я.

Саша приподняла тонкую руку и помахала ею в знак того, что я говорю правду.

– А я смотрела телевизор до полуночи.

– У тебя телик выезжает из вон той коробки? Я кивнула.

– Ну и как, круто? – засмеялся Элиот.

– Что касается нашей Любительницы Червяков, – продолжила я после предоставленного ему нашего алиби, – не имею ни малейшего представления.

Элиот еще раз взглянул на Зои и нахмурился:

– Что это у нее за черная линия между бровей? Я высвободилась из-под покрывала, подскочила к нему и разинула от удивления рот. – Это монобровь а-ля Фрида Кало.

– Чего? – Элиот рассмеялся, отступил назад и споткнулся об огромный бумажный сверток. – А откуда все эти мексиканские одеяла? Что, Элен заходила?

Внезапно Саша села прямо, как стрела, как будто ее вынудили это сделать:

– Да не могло ее тут быть!

Я поняла, куда клонит Саша, и у меня закружилась голова.

– Где сумка Зои?

Одним прыжком Саша добралась до сумки.

– Паспорт!

Мы столпились вокруг и лихорадочно листали страницы, пока нашему взору не предстал свежий штамп: «МЕКСИКА».

– Должно быть, она съездила в Тихуану за покупками! – дрожащим голосом сказала Саша.

– Не могу поверить, что она съездила в другую страну, пока мы спали! – прошептала я.

– Зои! – Элиот тихонечко потряс ее за плечо.

Она приоткрыла один глаз, обводя нас затуманенным взором.

– Si?

Мы рассмеялись над нашей спящей красавицей-сеньоритой.

– Ладно, пусть еще поспит, я думаю, – сказал Элиот, засовывая маракасы под одеяло рядом с ней. Так обычно маленьким деткам кладут плюшевых мишек. – Вы идете на завтрак?

– Подождешь пять минут, пока я приму душ? – спросила я.

– Без проблем, – он был милостив. – Саша, ты нормально себя чувствуешь? Ты какая-то бледная.

– Да, я не хочу есть. Думаю, я прогуляюсь, подышу морским воздухом, а потом присоединюсь к вам.

Я несколько обеспокоилась, но решила не приставать к ней с расспросами.

– Пять минут, – повторила я.

Но стоило мне зайти в мраморные покои ванной комнаты, я поняла, что погорячилась. Пять минут мне понадобилось только для того, чтобы дойти до душа. Когда я закрыла стеклянную дверь душевой кабины, то оказалось, что при закрытой дверце кабина превращается в парилку, так что было бы преступлением не воспользоваться этим. И я воспользовалась.

Через пять минут я вышла вся раскрасневшаяся, а мой живот заурчал, призывая не откладывать завтрак.

Завтрак был накрыт в патио. Это был чудесный внутренний дворик, украшением которого служили буйные заросли цветов… и мужчины в оранжево– розовых кашемировых джемперах и с аккуратным маникюром.

– Ты глянь, какие замечательные скатерти! – промурлыкала я, когда официант проводил нас к нашему столику.

– Великолепные! – улыбнулся Элиот.

– Элиза! – воскликнула я и сама испугалась звука ее имени. На какой-то момент я и забыла, что она приехала с нами.

– Доброе утро, соня! – произнесла она с притворной улыбкой.

Я так же слащаво улыбнулась ей в ответ. Сейчас заладит: «А я встала ни свет ни заря».

– А где остальные твои подружки? – спросила Элиза.

Я сосчитала до трех, чтобы не стукнуть ее, а затем энергично и чересчур весело стала перечислять:

– Ну, Подружка № 1, Саша, – на пляже. А Подружка № 2, Зои…

Тут я заметила озорной взгляд Элиота и начала хихикать.

– Что смешного? – раздраженно спросила Элиза.

– Ты нам не поверишь, когда мы тебе расскажем! – Элиот покачал головой, а потом задвигался, изображая игру на маракасах.

Я не смогла сдержаться и вновь хихикнула, потом приложила ножик между бровей, и Элиот снова заржал как ненормальный.

– Что?! – Элиза теряла терпение, злилась, что не понимает шутку.

Я почувствовала себя одновременно и стервой и победительницей. Вчера, когда мы возвращались с пляжа, она сюсюкала с Элиотом: «А помнишь, мы лежали в постели и подбирали разные мелодии на мобильниках?» или «Микки, ты снова разговаривал во сне». Блин! Меня просто тошнило от этого! Так что это – расплата.

Я спряталась за меню, пытаясь понять, хватит ли у меня смелости заказать себе сок из спирулины ^[9]или лучше будет выбрать сельдерей и сладкий укроп, когда Элиот не выдержал и рассказал Элизе о похождениях Зои.

– Думаю, нам надо сказать спасибо, что она не привезла с собой всех музыкантов из группы «Мариачи Бэнд»! – закончил он.

Как, вы думаете, она среагировала? Рассмеялась? Не поверила? Осудила? Ничего подобного. Она просто щелкнула пальцами и подозвала официанта так, словно Элиот просто пересказал ей прогноз погоды на сегодня. Она терпеть не могла, когда он веселился без нее. Мне даже пришлось ткнуть себя вилкой в руку, чтобы не завопить от возмущения.

– Что вы будете заказывать? – официант уже держал ручку наготове.

Элиза обогнала меня:

– Мне чашку горячего шоколада, а ему – кружку латте. ^[10]Еще один на двоих омлет с крабовым мясом и авокадо. Соус крем-фреш со шнитт-луком. И блинчики с клюквенным джемом.

– Почему бы тебе просто не заказать, чего тебе хочется, а потом я закажу то, что хочется мне? – отважился спросить Элиот.

Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

Элиот вновь вернулся к изучению меню:

– На самом деле блинчики – это хорошая идея. Пусть будут блинчики.

Думаю, мне они ничего не предложат, когда будут меняться тарелками. Так что и я заказала блинчики с имбирем и домашним яблочным повидлом, хотя для одного человека этого было многовато.

Нам принесли еду, и тут я поинтересовалась, не присоединится ли к нам Элен.

– Ее не будет до полудня, – заявила Элиза. – Она сказала, что мы должны ждать ее в фойе ровно в двенадцать часов.

– Когда она звонила? – спросил Элиот.

– Сразу как ты пошел посмотреть, как там девочки. – Элиза нахмурилась, произнося последнюю часть этой фразы, и продолжила раздраженным тоном: – По-видимому, у нее для нас какой-то сюрприз. Может, она откроет нам секрет, куда мы переедем жить завтра. Не уверена, что мне нравится все это. «Подождите и все сами увидите!» Если бы мне хотелось пребывать в неизвестности, то я лучше отправилась бы на выходные поиграть в «Загадочное убийство».

Да, было бы неплохо. Но и сейчас не поздно добавить чуток стрихнина в ее шоколад. Ням-ням.

– А я думаю, это весело, – выступил в защиту Элен Элиот. – Можно ждать чего угодно.

– Просто я надеюсь, нам не придется постоянно то распаковывать вещи, то запаковывать обратно. Ненавижу это.

– Тебе еще повезло, что у тебя есть что распаковывать! – пробормотала я.

– Твои вещи так и не нашлись? – вздохнул Элиот.

– Через улицу есть магазин типа «Next», – сообщил мне Элиза. – Мы могли бы сходить с тобой и выбрать тебе что-нибудь, если хочешь.

Я сразу поняла, что скрывается за видимой добротой – это всего лишь хитрость, чтобы затащить Элиота в магазин и вынудить его купить что– либо ей.

– Спасибо, но я подожду Элен, чтобы знать, для какого случая надо покупать одежду.

– Как хочешь.

Воцарилось неловкое молчание. Я постоянно следила за собой в присутствии Элизы, будто исполняла какую-то роль. Не могла быть просто собой, иначе я болтала бы с Элиотом, а она так не любит, когда не вовлечена в беседу, так что говорить можно только о всяких безобидных глупостях.

– Вы знаете, что однажды тут останавливался Перл Джем, – попробовала я завести разговор. – И Барбара Стрейзанд. Представляете, если бы они выступили дуэтом!

Ноль реакции.

– Знаете, где мне хотелось бы поселиться? – я сделала вторую попытку: – В отеле «Мадонна Инн»!

– Господи! – закатила глаза Элиза.

– Этот отель никак не связан с певицей Мадонной, – поспешила объяснить я. – Это фамилия его владельца – Алекс Мадонна. Он сам построил этот отель.

– Кажется, ты что-то такое рассказывала. – Элиот наморщил лоб, стараясь припомнить что

именно. – Вроде бы его жена декорировала комнаты всякими улетными вещицами? Я радостно закивала:

– Ковбои, купидончики, пещерные люди!

– Должно быть, ты шутишь. Это же верх вульгарности! – презрительно сказала Элиза.

– Думаю, ты хотела употребить слово «китч», – попыталась я подшутить.

– Китч, ретро, претенциозный стиль – все это эвфемизмы для обозначения плохого вкуса. Ты как никто должна знать это. Я-то думала, в силу твоей профессии, можешь отличить стильные вещи от вульгарных.

Это прозвучало чересчур снисходительно. На самом деле я нормально отношусь к китчу. Что меня бесит, так это мебельный ширпотреб типа того, что производит компания МП, и всякие рисуночки пастелью на стенах. Думаю, это заложено во мне генетически, я очень чувствительна к тому, что меня окружает. «И к тем, кто меня окружает тоже», – подумала я, презрительно глядя на Элизу.

– Пойду, посмотрю, что делает Саша, – сказала я, откладывая фрукты и салат на тарелку. – Вдруг она голодна.

– Увидимся в двенадцать, – Элиот как будто отмахнулся от меня.

Элиза даже не удостоила меня взглядом. Бр-р – ну и манеры!

Удалившись от нее на некоторое расстояние, я почувствовала облегчение. Ее присутствие в тягость для меня, особенно когда рядом нет никого, кто бы разбавил нашу компанию. Но я не позволю ей испортить этот отпуск. Я вдохнула свежий морской воздух и стряхнула с себя наваждение – никаких мыслей об Элизе! – а затем пошла на пляж. В такой прекрасный день просто нельзя быть в плохом настроении.

Я тихонько проследила за Сашей. Она безвольно сидела на скамейке. Ангел сна уже слетел с ее плеча, оставив страдать здесь одну. Вряд ли можно надеяться, что восьмичасовой сон залечил все ее душевные раны. Ее страдания, к которым я начинаю относиться серьезно. Книжки по психологии кажутся достаточно безвредными, да и тому, что произошло в дамской комнате отеля «Дэль Корона– до», тоже можно найти объяснение. Но вчера вечером, когда я смывала макияж перед сном, я заметила, что она пристально смотрит на свое отражение в зеркале, будто играет в гляделки со своим заклятым врагом. На ее месте я бы оперлась на раковину и поцеловала отражение, так что не могла понять ее злобного взгляда.

Я уже хотела выкинуть это из головы, как недоразумение, вызванное тем, что она нечаянно попала себе лосьоном в глаз, но тут дело приняло более странный оборот. Саша толстым слоем нанесла на лицо крем, а потом провела кончиками пальцев вниз так, что остались белые полосы. На какой-то короткий промежуток времени возникло странное ощущение, будто она смотрит из-за тюремной решетки. Я подумала, что хорошо было бы поменяться с ней лицами, может, это развеселило бы ее, или, по крайней мере, она оценила, что имеет. Но ничего не стала говорить, кроме:

– Ты в порядке?

Ей потребовалось какое-то время, чтобы вернуться к реальности, она умыла лицо ледяной водой и сказала:

– Помнишь, мы вчера на пляже написали наши желания?

– Да! – бодрым голосом сказала я, подавая ей полотенце.

– А я опять зациклилась на внешности. Знаешь, люди не видят, кто я на самом деле, они видят только, как я выгляжу!

Я кивнула. Саша втирала крем в свою безупречную кожу. Всегда тяжело ей сочувствовать, когда стоишь рядом перед зеркалом и сравниваешь с ней себя. Слишком велик контраст.

– Но я даже не уверена, есть ли настоящая «я», или люди правы, и я не более чем смазливая мордашка. Что, если так?

Я никогда не видела Сашу такой напуганной, так что пришлось отложить зубную щетку и полностью сосредоточиться на нашем разговоре.

– Мне хотелось бы, чтобы люди узнали, кто я есть, но кто я есть – вот в чем вопрос! Я не знаю ответа на него. И не уверена, стоит ли мне знать.

– Саша, не глупи! – веселым голосом воскликнула я.

– Понимаю, я тебя уже заколебала, талдычу все время об одном.

– Нет, вовсе нет, – уверила я ее. – Просто я расстраиваюсь, когда ты не видишь других своих качеств. Того, за что все мы тебя любим.

– Мне кажется, я везде лишняя, – дрожащим голосом произнесла она.

– Ты просто еще не нашла свое призвание, вот и все.

– А что, если у меня и нет никакого призвания?

– У всех оно есть. Каждый человек рождается для чего-то определенного.

Не у всех, получается, найти его, разумеется, но я решила не развивать эту тему. Вместо этого сказала:

– Просто некоторые находят себя позже.

И тут же подумала – а другие считают, что уже нашли себя, и дальше даже не пытаются ничего предпринимать. Взгляните на меня! Столько лет я училась искусству украшать интерьеры и мечтала о том, как переделаю «Морской цветок», но теперь мое призвание, о котором я думала и до которого росла, ускользнуло от меня. Что со мной? Есть для меня еще какое-то призвание? Не уверена.

– Может, мне стоило остаться в модельном бизнесе, – упавшим голосом сказала Саша, застегивая полосатую пижаму.

– Ты же ненавидишь модельный бизнес, – напомнила я.

– Ну да. Но, по крайней мере, у меня хорошо получалось.

– Если ты это ненавидела, значит, это не твое призвание, – твердо сказала я. – Это был своего рода отвлекающий маневр. Он нужен был, чтобы понять, что для тебя важно.

Саша пожала плечами, а затем внезапно сменила тему.

– Ты видела эти шторки над ванной? Они открываются прямо на…

Я знала, что она лукавит, но решила не настаивать. Это не тот разговор, в котором легко можно прийти к какому-то решению, так что я подумала, что хороший сон больше пойдет ей на пользу, чем мое подбадривание. Полагаю, теперь настало время для плана Б.

Когда я подошла поближе, то увидела, что по Сашиной щеке течет слеза. Я притормозила, присела на скамеечку сзади и залюбовалась океаном.

Пусть солнце высушит след от слезы, тогда мне не придется ничего спрашивать и ставить ее в неловкое положение. Но когда, наконец, я решилась предложить ей ломтик ананаса на завтрак, то оказалось, что лицо у нее мокрое от слез.

– Саша, что это? – Я была в ужасе, обняла ее и была готова поддержать, если она начнет падать.

– Мне так плохо, Лара, – заплакала она. – Думаю, мне стоит вернуться домой.

– Что? – воскликнула я. – Мы тут еще и двое суток не провели.

– Просто мне кажется, я не смогу.

– Не сможешь что?

Господи, о чем она только думает?

– Не смогу веселиться. Шутить. Ну, я имею в виду, где Зои только взяла силы смотаться в Мексику?

– Не знаю, – покачала я головой. – Я не могу отделаться от видений: Зои танцует на столе с маленьким мексиканцем в зубах.

Саша улыбнулась.

– Когда дома я мечтала об этой поездке, я представляла, как улыбаюсь, лежа на солнышке. Но сейчас мне так же плохо, как и тогда. Даже хуже. Я смотрю, как вы все развлекаетесь, и ощущаю себя такой брюзгой, ненавижу себя за то, что не могу расслабиться и веселиться вместе с вами.

Про меня трудно сказать, что я смеюсь до упаду с тех пор, как мы приехали, но мне никогда в голову не приходило развернуться и поехать домой.

– Просто мы только что приехали. Ты же сама говорила, что смена часовых поясов может у некоторых вызвать депрессию.

– Знаю, но…

Я не закончила.

– Если ты поедешь домой, что ты будешь чувствовать? – я попыталась заглянуть ей в глаза.

Она продолжала сидеть, потупив взор.

– Я буду чувствовать себя несчастной… проигравшей… неудачницей… – Ее голос стал тише. – Но ведь это нормально – все, кто живут в Лондоне, чувствуют себя несчастными. Все-все. Наверное, это из-за переполненного метро, постоянных забастовок, ну и погода виновата тоже. Но здесь небо голубое, золотой песок, пальмы раскачиваются на ветру, а я… не могу все это выносить!

Саша закрыла лицо руками.

– То есть я просто не могу здесь чувствовать себя счастливой, это безнадежно. Должно быть, я…

Голос ее сорвался, поскольку ее душили рыдания.

Я на секунду прикрыла глаза. Это был просто шок. Саша даже в большей депрессии, чем я думала. Пока я напряженно решала, что же сказать, Саша отняла руки от лица и посмотрела на меня.

– Теперь ты понимаешь? Именно потому я и должна уехать, а не то я всем испорчу отпуск.

– Нет, этого просто не может быть, – начала, было, я.

– Простоя…

Она лихорадочно смотрела по сторонам, подыскивая нужные слова. А потом тихонько добавила:

– Мне больше не нравится быть собой. И я не знаю, нравилось ли хоть когда-то.

– А я бы с удовольствием поменялась с тобой местами! – я слабо улыбнулась.

– Ты что, хочешь так себя чувствовать? – Са挽ша посмотрела мне в глаза.

Я кивнула. Потому что я и так себя чувствую ничуть не лучше.

– Просто у тебя черная полоса, – сказала я. – Когда человеку по-настоящему плохо, то он и не сможет веселиться. Его организм будет сопротивляться. Наверное, твое тело уже привыкло ко всем этим неприятным ощущениям, что бы там ни было, так что сначала ты станешь отрицать все позитивное, но потом, напротив, привыкнешь к этому и войдешь во вкус.

Уверена, то же самое можно было сказать не так коряво.

– Но я даже не хочу пытаться. Это ужасно, правда?

Я посочувствовала ей всем сердцем. Именно это случилось, когда я впервые услышала о «Морском цветке». Я настолько испугалась, что не могла уже беспокоиться, так что предпочла впасть в апатию. Но, как показывает время, это оцепенение быстро проходит.

Я взяла Сашу за руку и попыталась как можно тактичнее выразить свою мысль:

– Мы ведь и не ждем, что ты будешь душой компании, этакой женщиной-праздником.

– Разумеется. Я никогда и не была. Что я могу добавить к вашему празднику жизни?

– Себя! – сердито воскликнула я.

Но я не успела перечислить всех ее достоинств. Саша сказала:

– Просто признай это. Всем будет проще, если я уеду.

– Не понимаю, почему ты это говоришь, – нахмурилась я, поправляя прядку волос, прилипшую к мокрой от слез щеке. – Ты не сделала ничего такого, что расстроило бы нас. Разумеется, мы все хотим, чтобы ты осталась.

– Но не в таком же состоянии.

– Неважно, в каком ты настроении. Мы все хотим, чтобы ты была с нами, – настаивала я. – Если желаешь, то просто сиди тихонечко на заднем сиденье, пока мы ездим по окрестностям. Хочешь – строй на пляже замки из песка и окружай их рвом с собственными слезами, это хорошо. Если ты решишь пораньше пойти спать или весь день валяться в постели – пожалуйста, не обязательно тебе пытаться нас ублажить. Не нужно притворяться веселой. Ты имеешь право на свои чувства. Мы будем счастливы повеселиться с тобой, когда ты почувствуешь, что сама этого хочешь, но если нет – ничего страшного. Сейчас для тебя не самое легкое время, неужели ты думаешь, что мы от тебя отвернемся?

Мои глаза наполнились слезами. Но я не должна плакать. Нам обеим сейчас несладко. Кто нам поможет? Я должна быть сильной!

Я перевела дыхание и подождала, пока комок в горле пройдет. Я заметила, что выражение Сашиного лица смягчилось, и на минуту мне показалось, что она успокоилась, но потом слезы потекли с новой силой.

– Но все так расстроятся!

Я ощутила, что она на грани истерики.

Нетушки!

– Конечно, нам будет тяжеловато все время тебя веселить, но если ты согласишься, то мы просто позволим тебе быть собой, и все будет отлично. – Я старалась говорить об этом как о свершившемся факте, я просто не могу позволить ей уйти. Ситуация под контролем. У меня все получится.

– Как бы то ни было, мы ведь даже не знаем, где мы будем завтра, не говоря уж о том, как мы будем себя чувствовать, – напомнила я ей. – Неужели тебе не интересно узнать, что там задумала Элен?

– Интересно, – призналась Саша.

– Ну вот, это непременно что-то хорошее, а то стала бы она все время держать нас в неизвестности. Она знает какой-то секрет, ты просто взгляни на нее. Неужели ты действительно упустишь шанс испытать такую радость, какая переполняет Элен?

Саша покачала головой.

– Я, например, этот шанс ни за что не упущу! – я сама же ответила на свой вопрос. – Я хочу узнать разгадку.

Кажется, сработало. Сашино прерывистое дыхание стало выравниваться.

– А это что? Папайя? – Саша взглянула на тарелочку с фруктами.

Я улыбнулась. Саша снова в игре.

– Ага. И все это для тебя, – сказала я ей. Потом посмотрела на часы. – У тебя есть ровно шестьдесят секунд, чтобы все это съесть!

– Она уже приехала? – сказала Саша с набитым ртом, ее глаза расширились.

Мое сердце сильнее забилось, когда я кивнула. Я взяла Сашу за руку:

– Скорее, пойдем!

И мы вместе помчались в фойе гостиницы. Две заблудшие души в поисках надежды.

7

– Ваши друзья ожидают вас в зале, – казалось, администратор точно знает, кто мы и зачем тут.

Она проводила нас по коридору, облицованному терракотой, в гостиную, стены которой были обтянуты яркими гобеленами – темно-желтыми, как топаз, темно-синими, словно сапфиры, изумрудными. Три кованых канделябра свешивались с потолка – это был главный акцент в комнате. Одна из стен представляла собой окно от пола до потолка, из которого открывался великолепный вид. Перед нами простирался океан, и лишь на переднем плане маячила одинокая пальма. Как на фотообоях с изображением необитаемого острова, только здесь все было по-настоящему.

Элиот восседал в кожаном кресле, утопая в его мягкости. И провалился еще глубже, когда Элиза взгромоздилась ему на колени. С некоторых ракурсов его вообще не было видно. Мы с Сашей уселись на диван, обитый золотой парчой, по обе стороны от Зои, которая сжала наши руки даже сильнее, чем обычно. Тем временем Элен пыталась успокоиться и дышала размеренно. Она оставила неясные отпечатки своих пальцев на отполированной до блеска крышке пианино, когда пыталась встать поудобнее спиной к окну, высматривая кого-то поверх наших голов.

– Эй, мы уже здесь! – поторопил ее Элиот.

– Мы ждем… – Ее лицо просветлело. – А вот ион!

Мы повернулись и увидели мужчину в безупречно отглаженном темно-синем костюме, белоснежной рубашке и небесно-голубом шелковом галстуке. Ему было чуть за тридцать. Загорелое лицо. Стильная прическа. В левом ухе сверкал маленький бриллиантик в сережке-гвоздике.