Текст книги "Шелк и пар (ЛП)"

Автор книги: Бек Макмастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Джентльмены… и миледи, – Галлуэй кивнул Мине. – Пожалуйста, сюда. Я хотел бы показать вам свое последнее изобретение… «Золотого сокола».

Бэрронс сжал ей руку.

– Останьтесь. Я бы хотел получше изучить «Львиное сердце».

Толпа хлынула за Галлуэем. Среди одетых в черное предпринимателей были и представители Эшелона, и люди. Впервые за долгое время экономика уравняла и тех, и других. Мина с тоской посмотрела им вслед.

– Чего вы хотите?

– Вы в опасности, – прошептал Бэрронс. – Мы все в опасности.

Лео удалось ее заинтересовать. Мина посмотрела на «Львиное сердце». Под потолком парил огромный серый баллон. Его оплетали стальные тросы, держащие закрытую гондолу. «Львиное сердце» предназначался для перевозки людей и не годился для военных действий, в отличие от других дирижаблей, чьи проекты были тщательно спрятаны во вспомогательных ангарах Галлуэя. Там шотландец строил воздушный флот, призванный сдержать французских гуманистов, вздумай те напасть на Англию. У принца-консорта было несколько всё ухудшающихся навязчивых идей и несколько личных вложений; флот был и тем, и другим. Мина редко в чем соглашалась с принцем-консортом, но в этом поддерживала – Франция была опасна.

– Я хочу посмотреть, что там внутри, – сказала она. По крайней мере, кабина дирижабля защитит их от любопытных ушей.

Бэрронс, придерживая, помог герцогине подняться по складной лестнице в кабину. Мине помощь была не нужна, но она ничего не сказала. В Эшелоне почти никто не знал о ее силе и выносливости, и она не собиралась их просвещать. Бег по крышам Лондона и проникновение в те места, куда Мине не хотелось, чтобы за ней следовали, развили в ней удивительную ловкость.

Захлопнулась дверь, и Мина, оставив зонтик в углу кабины, пробежалась пальцами по консоли управления.

– Я всегда в опасности. Подробности, будьте столь любезны.

– Это пока предположение, – сказал Бэрронс. – Почему умер Гете?

Ответ был ей известен, но Мина лишь пожала плечами:

– Кто знает?

– Гете стал возражать против повышения кровавой дани, едва принц-консорт направил нам проект закона. После гибели нескольких подчинявшихся ему герцогов ясно, что он теряет власть. Мэллорин, Гете, Линч и я не поддержали закон о налоге. Принц-консорт понимает, что из-за нас не сможет пропихнуть его в Совете. Чтобы сделать это, ему придется избавиться от нескольких препятствий на его пути.

Интересное предположение.

– Думаете, он собирается уничтожить Совет?

– Всех нас, – кивком в ее сторону подтвердил Бэрронс. – Вы не всегда голосуете согласно его воле.

Нет, лишь столько, чтобы принц-консорт верил, будто ее симпатии на его стороне.

– Я в безопасности. – Ей пришлось выстроить собственную защиту. Все эти годы многие родственники-мужчины пытались ее убить, напуганные мыслью о женщине, обладающей властью. – Но спасибо за предупреждение. Я не думала о смерти Гете с этой точки зрения. – Бэрронс загораживал дорогу к выходу, но Мина не верила, что он нарочно. – Что-то еще?

Сквозь стекло Бэрронс посмотрел вниз, обозревая ангар. Галлуэй и предприниматели ушли в сторону и изучали полужесткий каркас судна для развлечений. Широкие плечи Лео напряглись.

– Возможно, я просто хотел оказаться с вами наедине.

– Дабы предостеречь меня об опасных заговорах? – игриво спросила Мина.

Выражение его лица смягчилось, правая бровь слегка дернулась.

– Нет, герцогиня, я думал о вещах намного интереснее. Наверное, всему виной дирижабль. Он напомнил мне о некой ночи. О долгах и их оплате.

– Вы заманили меня сюда под ложным предлогом? – Мина скользнула в сторону, когда Бэрронс сделал шаг по направлению к ней.

В ответ Лео лениво улыбнулся.

– Разве вы поднялись бы сюда, признайся я, что задумал вас целовать?

«Да!» Нет. Улыбка Мины застыла.

– Я решила, что ваши поцелуи вредны для моего здоровья.

– Именно. – Еще один шаг, и она обнаружила, что прижимается к дальней стене.

– К тому же, та ночь не в счет. Я должна была вам поцелуй, а Дювали всегда платят свои долги.

– А прошлая ночь? – Мощь его тела затмевала все вокруг. Мина вдохнула аромат лавровишневой воды, и ее рот увлажнился. Немного.

– Бэрронс, – предостерегающе сказала она.

– Прошлой ночью, – шепнул он, – вы не были ничего мне должны.

Поднырнув под его рукой, Мина врезалась в панель управления.

– Прошлой ночью я узнала кое-что весьма интересное.

– Решили, как поступите с этими фактами?

– Пока нет.

«Пускай думает, что хочет».

Сложив руки на широкой груди, Бэрронс впился в нее своими суровыми черными глазами. Затем хмыкнул и посмотрел в сторону.

– Что ж, по крайней мере вы постоянны. Одно упоминание поцелуя, и вы начинаете меня шантажировать. – Полуприкрыв глаза, он посмотрел на нее искоса. У Мины перехватило дыхание. – Тогда никаких разговоров о поцелуях. Никаких игр, никаких титулов. Только вы и я. Расскажите, что вы думаете о планах Галлуэя организовать воздушный транспорт для простых людей Англии.

– Почему вам интересно, что я думаю? – с подозрением спросила Мина.

– Потому что вы вообще меня интересуете. – Бэрронс снял сюртук и повесил его на медный крючок на стене. Накрахмаленная темно-серая жилетка в тонкую кремовую полоску облегала его широкие плечи и сужалась к бедрам. Лео вздернул бровь: – Или, если желаете, можем обсудить погоду. Что-нибудь обыденное?

Мина не смогла удержаться от ответа.

– Я думаю, что Галлуэй – отличное вложение, хотя и осознаю риски. Вся Европа стремится сейчас покорить небеса, следуя примеру Франции и колоний. Сначала такие путешествия будут дороги и доступны только для пассажиров первого класса, хотя я предвижу в будущем потребность и желание простых людей пользоваться подобным способом перемещения. Разумеется, перевозка товаров на дальние расстояния станет намного проще. Наступит день, когда, поднявшись в дирижабль утром, через сутки мы окажемся на Манхеттене. Запомните мои слова.

Перед ее глазами была панель управления. Решительно непонятное зрелище для незнающих, но Мина уже несколько месяцев изучала руководства Галлуэя. Переключатель для паровых котлов, чтобы развить большую скорость… Спускающее устройство для баллона… Воздушный вентиль баллонета…

– Вам нравится мысль о полете. – Бэрронс оперся руками по обе стороны от ее бедер и склонился вперед, изучая панель управления через плечо. Мощное мужское тело окружало герцогиню, и Мина остро чувствовала, сколь близко он стоит.

Полет. В детстве, впервые услышав о французских воздушных кораблях, она мечтала о полете. Но смерть родителей разбила все ее наивные мечты. И все же… Мина погладила руль красного дерева горизонтального и вертикального стабилизаторов.

– Знаете, кем я больше всего восхищалась в детстве?

– Кем?

– Грейс О’Малли, – призналась она и убрала затянутые в кружево пальцы с руля. – Королевой пиратов.

Шагнув в сторону, Бэрронс оперся бедром о панель управления и посмотрел ей в глаза. Его лицо вдруг осветилось улыбкой.

– Вы хотели быть Грейс, верно?

– Мы играли в пиратов со Стефаном, моим братом. – Вспомнив детские игры и подумав об их нелепости, Мина не смогла удержаться от улыбки. Разве можно заподозрить в подобном безупречную графиню Казавиан?

– Что вам в ней нравилось?

– Она была храброй. Бесстрашной. Готова была бросить вызов самой королеве Елизавете. И, конечно же, у нее были рыжие волосы, как и у меня. Стефан же всегда выбирал Черную Бороду – он предпочитал злодеев. Все лето мы носились с настоящими мечами по холмам вокруг Итон-грейндж. Отец дозволял это, ибо так мы оба лучше осваивали фехтование. – Мина на мгновение приоткрыла для него дверь в свой внутренний мир. – А во что играли вы?

Скрестив на груди руки, Бэрронс посерьезнел.

– У меня не было ни братьев, ни сестер, и единственным товарищем стал мой учитель фехтования. – Лео помолчал. – Мастер Болдок, бывший Сокол, не считал, что игры очень полезны для развития ребенка.

Перестав улыбаться, Мина вглядывалась в его лицо.

– А других детей вашего возраста рядом не было?

– Только одна девочка, дочь изобретателя, которому покровительствовал герцог Кейн. Я подкидывал ей в постель механических пауков. Онория меня ненавидела.

– По описанию вы очень похожи на моего кузена Питера.

– Осторожнее, – предостерег Лео. – Я знал Питера, мы вместе учились в Итоне. Это не комплимент.

– А разве я хотела вас похвалить? – ответила Мина, игриво поводя плечами.

Глаза Лео заинтересованно вспыхнули, и она замерла. «Что ты творишь?» Отвернувшись, Мина вновь сосредоточилась на панели управления. Рядом с ним так легко было все позабыть!

– Знаете, что в полетах нравится мне? – спросил Бэрронс.

– Что?

– Отсутствие границ. Нет ни Англии, ни Франции, ни России… Лишь удивительные места, подобных которым ты ни разу не видел. Я никогда не думал, сколь много упускаю, пока не отправился в Санкт-Петербург.

У Мины сперло дыхание.

– И что там?

– Холод. – Лео хохотнул. – Поначалу жуткий холод. Уже наступил март, а мы кутались в меха. Дирижабль едва выдерживал температуру, на лопастях пропеллеров беспрестанно образовывался лед. Невероятная поездка! Санкт-Петербург называют современной Венецией. По всему городу дворцы, роскошь которых вы едва сможете вообразить. Дворцы, соперничающие с Версалем. И златоглавые монастыри. Их православная церковь не порицает голубокровных. Возможно, просто не осмеливается. Вся власть там – у голубокровных. Самое опасное место, где я когда-либо бывал.

Мыслями Мина устремилась в описываемые им места. Древние монастыри… дворцы… город каналов… В груди вспыхнула неутоленная жажда.

– Вы когда-нибудь были заграницей? – спросил Бэрронс.

– Времени на мой гранд-тур не нашлось. Когда мне исполнилось семнадцать, умер отец, и пришлось об этом забыть. – На самом деле пришлось забыть о многих вещах.

Глаза Бэрронса озорно вспыхнули, и сердце Мины забилось быстрее.

– Мне следует отвезти вас в Париж. Отправимся туда на одном из дирижаблей Галлуэя, пройдемся по Версалю – тому, что от него осталось, – и я стану пить шампанское из вашей туфельки.

Кто бы мог подумать, что ему свойственна игривость!

– Вы забываете, что Франция кишит гуманистами. Да и с чего бы мне отправляться в Париж с вами?

Глаза Бэрронса засверкали. Шагнув ближе, он скользнул пальцами по ее бедру.

– Чтобы заняться любовью на усыпанной лепестками роз кровати, потягивая шампанское и бесконечно споря, пока я извлекаю вас из всех этих верхних и нижних юбок.

– Да вы романтик, – обвинила его Мина, сама в то не веря.

– Я могу трахнуть вас здесь и сейчас, – шепнул Бэрронс. Он шагнул ближе, и Мине пришлось задрать голову. От потрясения все мысли испарились. Лео смело провел рукой по ее затянутому в корсет бедру. Скользнул пальцами по полной груди. – Но думаю, Арамина, вам в жизни не хватает немного романтики. Немного приключений. Да и мне тоже, Господь свидетель.

Склонившись ниже, он поцеловал ее в лоб гладкими прохладными губами. Закрыв глаза, Мина стиснула руль, будто пытаясь выстоять перед искушением притягательности Бэрронса. Покрывая поцелуями ее щеку, он шепнул:

– Я хочу заняться с вами любовью на шелковых простынях. Растопить весь этот лед и понять, бьется ли под вашей атласной кожей сердце из чистого пламени. Уверен, что бьется.

Пальцем Лео водил по соску, дразня его. Со стоном Мина откинулась на панель управления. Рука скользнула ниже, уверенно прошлась по животу, скрытому шелком.

– Вам понравилось, что я вчера делал с вами.

Рука опустилась, обхватила ее между бедрами. Не обращая внимания на смявшиеся юбки, нежно заскользили пальцы.

– Я никогда не скрывал, что хочу быть вашим любовником. Мина, лишь скажите «да». Уверен, если я выпишу значительный чек, мастер Галлуэй подготовит «Львиное сердце» уже к вечеру. Я даже разрешу вам встать у руля, если захотите…

О, какое искушение! Мина ответила ему беспомощным взглядом.

– Я не могу, – шепнула она, чувствуя, как груз ответственности держит ее подобно якорю.

Решив, что ее отказ – лишь вызов, Лео обжег поцелуем кожу ниже ушка. Легчайшими ласками начал касаться щек, продолжая гладить между ног, сминая ткань, стремясь страстью уничтожить ее возражения.

Вцепившись в жилет Лео, Мина бросила взгляд в окно дирижабля. Группа Галлуэя все еще изучала «Золотого сокола», напоминая стайку разодетых пингвинов.

– Бэрронс!

– Раздвиньте ноги.

Мина покачала головой. Ахнула, когда его пальцы заработали еще проворнее. Ухватила за запястье.

– Никто не увидит. Здесь только вы и я. – Глаза Лео горели дьявольским огнем и словно бы бросали ей вызов. – Поедем в Париж, – прошептал он. Вся дрожа, Мина закусила губу. – Поезжайте и предайтесь со мной любви в каком-нибудь мещанском отеле на едва заметной улочке. Едем.

Если кто-нибудь поднимет голову и увидит их… От одной мысли нутро Мины сжалось. Как огнем, все тело вспыхнуло нетерпением. Здравый смысл испарился. Она хотела лишь уничтожить разделяющую их одежду, хотела царапать его голое тело ногтями. Хотела наполнить сосущую пустоту внутри.

Хотела сказать «да».

– Кончайте.

И Мина, потеряв голову, рухнула в пропасть. Вцепившись в панель управления, вторую руку она прижала к губам и укусила собственную плоть, сдерживая рвущийся наружу хриплый стон. Убрав руку, Бэрронс прижал к ее лобку ногу, и Мина не сдержала возгласа удовольствия.

Мир вокруг нее вертелся, и лишь Бэрронс не давал упасть. От сюртука исходил темный жар его тела, и ей хотелось зарыться в объятия Лео и биться, пока не утихнет бушующий пожар в крови.

Вместо этого Мина толкнула Бэрронса, заставляя отступить. Тело ее пылало и ныло. Увидев на его лице удовлетворенную улыбку, Мина ударила Лео по руке. Он хрипло засмеялся. Ей до боли хотелось его поцеловать. Никогда, никогда прежде она не испытывала подобных чувств.

– Вы сумасшедший.

– А вы, моя герцогиня, неповторимы. – Он посерьезнел. – Поедемте со мной.

– Я не могу, – ответила она и шагнула прочь от давления его тела. Ей нужно было пространство, дабы обрести ясность мыслей. Пусть кровь успокаивалась, но едва до Мины доносился легчайший аромат его одеколона, как внутри снова все вспыхивало. – У некоторых из нас есть обязательства. И какой разразится скандал!

– Меня никогда особенно не волновало, что обо мне думают другие.

Мина пришла в ярость.

– Разумеется, не волновало! Согласись я, и это никак не повлияло бы на вашу репутацию! Я не могу стать вашей любовницей. Не могу себе позволить. И… – Мина нахмурилась, не понимая, на кого злится – на Бэрронса или на саму себя. – Не уверена, что мое падение того стоит.

Рывком поправив шляпу, в вихре юбок Мина направилась к двери. Кровь бурлила. Ей нужно оказаться от него подальше!

Бэрронс заспешил следом. Торопясь вниз по лестнице, Мина глухо стучала каблуками по металлическим ступенькам.

– Мина, подождите!

– Нет!

Заметив их, вытащив руки из-за спины, к ним заспешил один из служащих Галлуэя.

– Сэр, могу я вам помочь?

– Он как раз уходит, – холодно бросила Мина.

– На самом деле, – вклинился Бэрронс, – я хотел бы заказать что-то подобное «Львиному сердцу». – До нее донесся его тихий смех, понятный лишь ей одной. – Мне сказали, что стоимость значительная, но я живу надеждой в ближайшее время отправиться в Париж.

Глава 9

Едва переступив порог дома, Мина с облегчением выдохнула. Здесь она могла наконец потереть виски, пытаясь смягчить пульсирующую головную боль, которая появилась после слов Бэрронса.

Благодаря своему сверхъестественно острому слуху Мине удалось не столкнуться ни с кем из прислуги. Солнце уже почти достигло зенита, и она отчаянно хотела лечь. Два дня без сна не прошли бесследно, Мина чувствовала себя заторможенной и едва могла думать, чему свидетельствовал эпизод на верфях Галлуэя. В любой другой день она рассмеялась бы Бэрронсу в лицо.

А не растаяла бы, как фруктовый лед на солнце.

Что она творит?! Пусть она сама уничтожила информацию против него, однако ненависть к его отцу никуда не делась. Чувства же к самому Бэрронсу были много сложнее.

Если забыть всё случившееся между ними и взглянуть на Бэрронса как на простого мужчину, придется признать, что она находит его очень привлекательным и порой смешным.

«Поедем в Париж… Предайтесь со мной любви…» Мина с трудом сглотнула. Неразумная ее часть едва противостояла этому соблазну.

Если быть честной, Бэрронс ей почти… нравился.

Вдруг тишину дня разорвал крик. Глупые фантазии Мины испарились как дым, сердце скакнуло к горлу, сама она застыла. Кричали в ее спальне. Снова раздался крик, перешедший в беспомощный плач.

Баюкая рукоятку ножа в ладони, Мина рывком открыла дверь и вошла в спальню. Посередине комнаты, зажав рот ладонью, рыдала ее служанка Ханна. Над распахнутой створкой окна легко колыхались занавески.

– Ради всего святого, что… – Взгляд Мины остановился на кровавом месиве на кровати. Перчатки выпали из ее руки и с легким хлопком опустились на пол.

– Ваша светлость… о, ваша светлость…

Не обращая внимания на беспомощный плач Ханны, Мина шагнула к кровати. Она почувствовала, как кровь отхлынула с лица. Окровавленный мех. Она видела лишь его. Кто-то был в ее доме. В ее комнате. Кто-то… Закончить мысль Мина не смогла.

– Клянусь, я не слышала, чтобы кто-то входил! Я не знаю… не знаю, как это случилось.

Двигаясь словно в кошмарном сне, Мина подошла к окну. Чуть отодвинув занавеску, она посмотрела на улицу. Обычные утренние прохожие – мужчины в твидовых сюртуках и цилиндрах, спешащие на работу. Только вот на другой стороне улице стоял тот же мужчина, что и вчера наблюдал за домом. Оторвавшись от газеты, он встретился взглядом с Миной.

Приветственно приподняв шляпу, незнакомец едва заметно улыбнулся, сложил газету, сунул ее подмышку и насвистывая направился прочь.

Мина до боли стиснула оконную раму. Послание от Балфура или даже самого принца-консорта. Но почему? Узнай они о ее поддержке гуманистов и их планах, герцогиню ждала бы Ледяная гвардия, а не послание через убитую любимицу.

А если бы жертвой стала Ханна или кто-то еще из слуг? Если ястреб смог нанести удар здесь, что грозит тем, кто находится рядом с ней?

– Ты свободна, – хрипло выдохнула Мина.

– Да, ваша светлость. Позвольте я позову Гримсби… – Служанка сглотнула рыдание. – А затем я прослежу, чтобы бедная… бедная Боа…

– Свободна, – повернувшись к служанке, резко сказала Мина. – Тебе выдадут рекомендательное письмо и щедрое жалование, и чтобы к обеду тебя здесь не было.

От потрясения Ханна открыла рот, глаза ее вновь наполнились слезами. Мина приказала себе быть твердой. «Девочка моя, я пытаюсь спасти твою жизнь. Ты будешь в большей безопасности подальше отсюда».

– Да, ваша светлость, – прошептала Ханна и сделала реверанс. – Я пришлю к вам Гримсби.

На лестнице уже звучали его шаги. Гримсби, верный дворецкий отца, управлял их домом со дня ее рождения.

За Ханной закрылась дверь, и Мина получила секундную передышку. Устало опустив плечи, она прикрыла горящие глаза. «Это война, – твердил ей рассудок, – но она не кажется войной». Нет, казалось лишь, что уничтожили единственное место, где она когда-либо чувствовала себя в безопасности. Ради бога, они проникли в ее спальню! И ее кошка… Толстая, избалованная Боудикка… Мина не могла заставить себя на нее взглянуть.

Сделав глубокий судорожный вдох, она мысленно собралась. Для слабости нет времени. Она должна взять себя в руки. Должна защитить свой дом, своих верных слуг.

Только теперь Мина повернулась к кровати. Дрожащей рукой набросила покрывало на Боудикку. Все еще теплую Боудикку.

Осознав это, Мина сломалась.

Вырвавшееся рыдание удивило ее саму. Мина прижала кулак к губам, колени ее подогнулись. Вжавшись лицом в покрывало, она стонала и царапала ковер. От боли и ярости ей хотелось кричать диким криком. Разом вспомнились все те, кого она потеряла – брат Стефан, убитая горем мать и отец, медленно тающий на ее глазах. Она лишь хотела создать безопасную гавань для себя и близких, и вот теперь Балфур прислал своих ястребов уничтожить эту гавань.

Вцепившись в покрывало, Мина поднялась на колени. В ушах звенело предупреждение Бэрронса. Если так они вздумали ее запугать…

«Я убью принца-консорта. Убью их всех».

– Ваша светлость! – Гримсби взял ее за плечи. – Ваша светлость, вы должны встать.

Мина повернулась, и дворецкий, обняв, прижал ее к своему плечу.

– Филлипс, будь любезен, унеси покрывало и проследи, чтобы кошку ее светлости похоронили в саду. Под кустами роз, пожалуйста. Мисс Боудикка всегда любила там играть. Вы не возражаете, ваша светлость?

Мина кивнула в его накрахмаленный воротничок. Отпустить Гримсби она не могла.

– И закрой за собой дверь. Ее светлость не беспокоить, о том, что ты видел, не рассказывать, – предостерег он слугу.

Мина услышала, как Филлипс заходил по комнате. Она не хотела ничего об этом знать. Вскоре дверь в спальню захлопнулась, оставив Мину и Гримсби одних. Дворецкий по-прежнему обнимал свою измученную хозяйку.

– Ну, полно, полно, – пробормотал он. – Лакеи обыскивают каждый миллиметр дома, проверяют окна и двери. Полагаю, злоумышленники проникли через окно спальни.

– Они уже убрались, – прошептала Мина, высвободилась из объятий Гримсби и прижала ладони к своим сухим щекам. Ее замутило.

Увидев лицо хозяйки, Гримсби поспешно опустил ее голову вниз.

– Дышите глубоко, ваша светлость. Медленно и глубоко.

И она задышала, подчиняясь его хлопотам. Когда о ней последний раз заботились?

Перед глазами снова встал Бэрронс. Ванна. Сколь нежно он ее вытирал. Впервые в жизни – на мгновение, лишь мимолетная фантазия, – ей захотелось быть слабой. Слабой настолько, чтобы отвернуться, когда отец потребовал заразить ее вирусом, дабы она смогла править домом Казавиан после его смерти. Слабой настолько, чтобы подписать контракт трэли с каким-нибудь голубокровным, кто баловал бы ее и защищал до конца жизни. Или до конца контракта.

Равнодушной настолько, чтобы развернуться и уйти от принцессы, рыдающей в саду в день своей свадьбы.

Сожаления оставляли во рту горький привкус.

«Но ты так не поступила. Ты сама выбрала свой путь. Теперь же, когда он стал тяжел, даже не смей отступать».

– Вы не защитите бедняжку Ханну, отослав ее прочь, – тихо сказал Гримсби. – Сами знаете, что под этой крышей она будет в большей безопасности.

Задержав дыхание, дабы успокоиться, Мина покачала головой.

– Если вы сделаете это, она останется совсем одна, – продолжал Гримсби. – Здесь же мы сможем ее защитить. Особенно теперь, когда знаем, чего ожидать.

Прижав основания ладоней к глазам, Мина постаралась справиться с горем.

– Скажи ей… скажи ей, что я передумала.

– И только что доставили послание от герцога Мориоча. Он созывает Совет, – тихо сообщил Гримсби.

– Совет? – Чтобы Мориоч созвал Совет в разгар дня… Что-то затевалось, иначе они дождались бы ночи. Тьма, живущая в Мине, росла и ширилась, пока спальня не окрасилась в черно-белые тона. Герцогиня почувствовала густой запах крови, и с ним пришла ярость – обжигающая ярость, какой прежде она не испытывала.

– Да, ваша светлость.

Гнев бурлил и пылал, но Мина не дала ему воли. Пойдя на поводу своих желаний, она лишь принесет больше горя своему дому и разрушит тщательно взращиваемые планы.

«Будь терпелива». Собственные слова, нашептанные королеве, звучали теперь насмешкой. Теперь она на собственной шкуре прочувствовала, каково это – слышать их в ответ на испытываемую боль. Только благодаря этой мысли Мина смогла подавить бегущую по венам ярость. Смогла снова заставить себя мыслить ясно. Ее королеве пришлось вытерпеть во сто крат больше, во сто крат хуже, и лишь недавно Алекса стала показывать, сколь ей тяжело.

Мина отправится на Совет. Сядет за стол принца-консорта. Будет улыбаться, потягивая бладвейн. Это ее долг перед Александрой.

А тем временем она уймет свои горе и гнев, планируя низвержение принца-консорта во всех мучительных и подробных деталях.

Часть II

Предательство

Глава 10

Следует наносить врагу такую рану, чтобы впоследствии уже не опасаться мести с его стороны.

Никколо Макиавелли

Мина отцепила свою брошку-паука и на ходу невзначай оставила ее на стене. Крохотное устройство могло записывать все звуки в радиусе тридцати футов в течение целого часа. Владелице же оставалось активировать маячок в кармане, чтобы впоследствии найти брошь.

Бэрронс стоял на вершине лестницы, что вела в Зал Совета, и разговаривал с герцогом Мэллорином. Прежде оба джентльмена были близкими друзьями, но, как заметила Мина, отношения со временем стали несколько натянутыми.

Заметив, что собеседник смотрит куда-то ему за плечо, Бэрронс обернулся и буквально впился в Арамину взглядом. И если Мэллорин лениво оценил фигуру герцогини, то Лео посмотрел прямо ей в глаза, вопросительно изогнув бровь.

Нет, Бэрронс никак не мог прочесть по ее лицу, что с ней случилось. Арамина была безупречна: изысканно уложенные волосы, ярко-красная помада, которую лишь она одна осмеливалась носить. И все же герцогине стало не по себе. Неужели он уловил какой-то знак?

– Мэллорин, – кивком поприветствовала она другого герцога.

– Моя дорогая леди Арамина, – насмешливо протянул тот. Мэллорин редко сохранял серьезность, по крайней мере, на публике, хотя острый взгляд внимательных глаз выдавал истинную природу герцога. В стенах своей опочивальни он представал совершенно иным человеком, но то было много лет назад. – Второе собрание за двое суток. Что-то неладно.

– Возможно, Ночные ястребы узнали о последних часах жизни Гете, – предположила она.

– Возможно. – Ее версия определенно не убедила Лео.

– Сегодня утром кто-то покушался на меня, – продолжил Мэллорин. – Я как раз обсуждал это происшествие с Бэрронсом.

И Лео, и Арамина остро глянули на герцога. Тот лишь пожал плечами.

– Они и так знают, что пытались меня убить. К чему шептаться? – Он посмотрел на Зал Совета. – В конце концов, именно они там власть. А мы все лишь делаем вид, будто этого не знаем.

– На вас не покушались? – тихо спросила она Бэрронса.

– Нет. – Его глаза задали вопрос, который не посмели произнести губы.

Мина почти неуловимо кивнула, ощутив в груди острую боль. Даже Мэллорин заметил ее реакцию – впрочем, он всегда все подмечал. Слишком многие недооценивали блестящего молодого герцога. Из всех членов Совета, пожалуй, именно он был самым опасным. Знание дает власть, а Мэллорин мог похвастать шпионской сетью, не уступающей даже организации Балфура.

Герцог ближе наклонился к Бэрронсу и прошептал:

– Занятно, что вас не тронули. Похоже, кто-то пытается убрать половину Совета.

Именно в этот момент двери распахнулись, и по обе стороны проема встали два безупречных лакея. Мэллорин послал Арамине холодную улыбку:

– Схожу посмотрю, что ж там затеял Балфур.

Арамина и Лео остались наедине. В последний раз при подобных обстоятельствах он прижал ее к консоли воздушного судна и принялся жарко ласкать. Сейчас этот эпизод казался таким далеким. Ныне Арамина не могла даже изобразить улыбку.

– Ты в порядке?

Как же хотелось ему довериться! В груди снова стало больно. «Кошка, они убили мою кошку… Его человек был в моем доме, в моей комнате…» Впрочем, Бэрронс не поймет, да и слишком много лишних ушей вокруг.

Ее колебания говорили сами за себя. И все же Арамина сумела выдавить слабую улыбку.

– Я выживу. Как и всегда.

«Уж в чем-чем, а в этом я очень хороша».

– Тебе пришлось нелегко, – тихо заметил Бэрронс. – По глазам видно.

– Просто устала. Не спалось утром.

– Мина? – Не поверил.

Внезапно желание выговориться стало невыносимым.

– Они убили мою кошку. Оставили ее посреди моей кровати.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Лео, но внимательный глаза словно заглянули Мине в душу. Мир вокруг поблек. Бэрронс будто хотел ее коснуться, но не осмелился двинуться.

– Мне жаль. – Быстрый взгляд в зал. – Они пытаются тебя запугать, Мина. Это предупреждение.

– Знаю. – Дышать почему-то стало легче. – Зря я разболталась.

– Возможно, в том и беда. Мы, советники, вечно говорим друг другу слишком мало. Вместе…

Чей-то кашель оборвал речь Лео. Здесь не место для подобных разговоров. Бэрронс кивнул Мине и вошел в зал. И все же она поняла, что он хотел сказать. «Вместе мы смогли бы выступить против них». Мысль настолько поразила Мину – она и не рассматривала такой вариант, – что герцогиня даже невольно замедлила шаг, следуя за Бэрронсом. Чтобы Совет герцогов сверг принца-консорта?

Да они же постоянно грызутся меж собой. Нелепо и предполагать, будто герцоги могут слить воедино свою власть, чтобы удалить эту раковую опухоль на теле государства. Или что у них в принципе возникнет подобное желание.

«Надо использовать любой шанс». И если это будет означать скорейшее свержение тирана и освобождение королевы…

Опасная затея. Все годы трудов могут пойти прахом, стоит кому-то распустить язык из желания выслужиться.

«Жди, – велела себе Мина. – И наблюдай».

***

Собравшихся призвали к порядку. Заседание возглавил Мориоч. От его ухмылки Лео замер. Похожий на ходячий труп ублюдок всегда презирал Бэрронса – и как-то такая радость не предвещала ничего хорошего. Бойся улыбки голубокровного, уж слишком много в ней зубов, говаривали старики на улицах.

Внезапно двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены. Все разом повернулись на звук, и зал наполнили потрясенные вздохи. Пара гвардейцев у входа было дернулась за своими клинками, но остановилась по приказу принца-консорта.

– Это гость, – возвестил тиран.

Мужчина вошел и сбросил с головы капюшон.

– Что это, черт возьми? – прорычал герцог Кейн (а то был именно он), размахивая тисненым золотом письмом.

Впрочем, отнюдь не оно так потрясло собравшихся. Старый герцог с ног до головы был облачен в белое. Зачесанные назад напомаженные серебристые волосы, светлые брови, ни кровинки на лице, ни капли цвета на коже… Даже радужки глаз из лазурных стали молочно-белыми, точно куски кальция.

Увядание, во всей его красе. Финал, конечная стадия вируса жажды, знак, что человек бесповоротно превращается в вампира.

У Лео свело живот.

Сотню лет назад куча вампиров вырезала половину города, перебив тысячи людей. Такова была цена неуязвимости, погружение в безумную жажду крови.

Согласно закону, любого, кто приблизился к Увяданию и чей уровень вируса достиг семидесяти процентов, следовало обезглавить.

– Проклятье, – ахнул Мориоч и отшатнулся. – Стража! Стража!

– Я бы на вашем месте не утруждался. – Кейн бросил на гвардейцев исполненный презрения взгляд и прошел к столу, где, приподняв бровь, оглядел собравшихся. – Все-таки мой уровень вируса девяносто процентов. Я сильнее и быстрее любого в этой комнате. Никто меня не остановит, если решу разодрать вам глотки.

Кейн взял кресло покойного герцога Ланнистера, со скрежетом подтащил поближе, сдернул траурное покрывало и уселся в конце стола, прямо напротив принца-консорта. По-прежнему не было ни единой подсказки, что же происходит.