Текст книги "Шелк и пар (ЛП)"

Автор книги: Бек Макмастер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Смехотворное предположение. – Мина подошла к нему сзади. Провела филигранной работы когтями по спине. Бэрронс обернулся, следя за ее движениями. – Разве мне под силу причинить вам вред?

– Сдается, вы путаете меня с этими пустоголовыми дурачками, которые считают вас премилым украшением. – Повернувшись, он схватил Мину за руку и медленно поднес когтистые пальцы к губам. Ни на мгновение не отводя глаз, прижался поцелуем к запястью, чуть выше трепещущей жилки. Легчайшее прикосновение, нежнейшая ласка. Коснись он так какую-нибудь дебютантку, та решила бы, что Лео Бэрронс намерен соблазнить ее на контракт трэли. – Я знаю, сколь опасны вы можете быть. И как умна ваша маленькая хитрость в Совете. Мина окаменела.

– Хитрость?

– Подобно маятнику, вы выступаете то за одних, то за других. Задабриваете принца-консорта, голосуя вслед ему по тем вопросам, что вам не важны. Но лишь дело касается того, что затрагивает ваше сердце – или ведомую вами игру, – вы не отступаете ни на дюйм. В Совете еще никто не разгадал эту уловку. Все считают вас марионеткой, танцующей под его дудку.

В половине своих умозаключений Бэрронс не ошибся. Потрясающая проницательность и подтверждение, сколь пристально он за ней наблюдает.

«Опасность повсюду». Если кто-нибудь поймет, что за игру ведут они с ее величеством, им обеим конец.

– Хотя мне сложно примириться с тем, что случилось в Совете сегодня. – Поглаживая запястье, где до сих пор горел след от его поцелуя, Бэрронс отвел руку Мины от своих губ и, полуприкрыв глаза, отпустил ее совсем.

«Ну разумеется. Потому что вы не понимаете». Мина залилась краской. Она не обязана была объясняться и все же…

– Если бы ее величество продолжила говорить, он бы ей навредил. Возможно, унижение от публичной пощечины его удовлетворит.

В нее впился взгляд проницательных глаз.

– Выходит, вы поступили так из милосердия?

– Какое это имеет значение?

– Огромное, – ответил Лео и, повернувшись, облокотился на балюстраду и вновь принялся следить за гостями. – Это означает, что, возможно, я не ошибся на ваш счет.

В голове закружилась тысяча мыслей. Внутри от его слов поселился легкий трепет. Что за глупости? Ей ни к чему его похвала.

– Вам не нравится, как принц-консорт обращается с ее величеством, – не удержавшись, ибо и ее мучило любопытство, заметила Мина. Одна мысль, что сегодня Бэрронс пытался заступиться за королеву… Глупость, которая только бы привела к более суровому наказанию Алексы, если бы он не остановился… В груди Мины разлилось глупое тепло. За поведением Лео не скрывался хитроумный план. То был просто поступок мужчины, не одобряющего подобное обращение с женщиной. Невероятная редкость в их время!

– Я должен был остановить его. Должен был сделать что-то еще.

– Она не ваша жена. Он бы лишь пришел в ярость от вашего противостояния и выместил злость на ней.

– Знаю. Именно поэтому я замолчал. – Лео опустил глаза. – Но своим молчанием не потакаем ли мы ему?

Будто удар кинжала в самое сердце. Пройдясь полированными когтями по балюстраде, Мина нашла взглядом среди гостей принца-консорта. Тот смеялся какой-то шутке своего любимчика, шпиона Бальфура. Поднявшаяся волной ненависть словно бы повернула нож, и на мгновение все вокруг стало черно-белым – сидевший внутри голод прорывался наружу. Закрыв глаза, Мина глубоко вдохнула и позволила ненависти уйти, оставляя вместо себя лишь печаль и вину. Быть может, она ненавидела не только принца-консорта. Быть может, она ненавидела и саму себя тоже.

– Что мы можем поделать? – к собственному удивлению, горько сказала Мина. – Он ее муж, он ею владеет. Может избивать ее величество хоть каждый день, если того пожелает, и что мы можем поделать?! – Никогда, обещала себе Мина, глядя, как все эти годы королева медленно погружается в отчаяние. Сама она никогда не окажется в подобной ловушке.

По телу забегали мурашки, и Мина осознала, сколь пристально за ней наблюдает Бэрронс. Покраснев, она вдруг поняла, что открыла больше, чем хотела.

– Я полагал, что вы по собственной воле поддерживаете такое обращение с королевой, но вам оно нравится не больше моего. – Скользнув пальцами по ее щеке, Лео медленно отвел прядь рыжих волос от лица. Мина отпрянула, и Лео опустил руку. Но не оставил разговор. – Вам оно не нравится, потому что вы видите себя в подобной ситуации. – Медленно, вопросительно, будто сам с собой, он продолжил: – Вы поэтому так и не вышли замуж?

– Что мужчина – любой мужчина! – может мне дать? – бросила вместо ответа Мина. – Я возглавляю собственный Дом, вхожу в Совет. Кто не захочет лишить меня всего этого?

Бэрронс ответил едва заметной, но искренней улыбкой.

– Не все мужчины одинаковы. Быть может, вам стоит найти того, кто не испугается ваших свершений. Кто посчитает их частью вашего очарования.

– Я бы не стала надеяться.

– Тогда, возможно, вам стоит оглядеться. Вдруг поймете, что он ближе, чем вы думаете.

Мина окаменела.

– Какая прелюбопытная мысль, – отрешенно бросила она. Потрясение, вызванное словами Лео, тотчас же сменилось подозрениями. Это все часть игры, только что он рассчитывает выиграть? Надеется убедить ее, якобы искренне ухаживает и тогда… Что тогда? Думает ли он, что однажды ночью, лежа в постели, она выдаст ему все свои секреты? Или, поддавшись чувствам, станет голосовать по его указке, желая порадовать?

Нет. Как-никак Бэрронс отнюдь не глуп. Проклятье, чего он хочет?

«Но ведь вы никогда не понимали, что мною движет…»

Мина побледнела. Она буквально почувствовала, как кровь отхлынула от лица, ослабли руки и ноги. Если Лео не играет с ней, значит, он искренен. На мгновение Мине показалось, что она увидела его истинные желания. Ее. Все это время он хотел ее.

Нет.

У Мины едва заметно участилось дыхание. Она постаралась сохранить спокойное выражение на лице, скрывая бушующий внутри шторм, ибо именно этого больше всего и боялась. Потеряться в мужчине.

В наступившей тишине Мина поймала пристальный взгляд Лео. Наверняка делает какие-то свои чертовы заключения! Внезапно ей неистово захотелось наброситься на него, вывести из равновесия, чтобы не одна она была смущена.

– Откуда такой взгляд? Наш секрет в безопасности, если вы беспокоитесь об этом, – тихо сказал Лео. – Я никому не рассказывал о случившемся.

– Интересно, что вы заговорили о секретах… – Поставив бокал на перила, Мина шагнула вперед, и ее юбка зашелестела о его брюки. – Любопытно, какие у вас.

– Почему вы решили, что они у меня есть?

– У всех есть секреты. Вопрос лишь в том, чтобы их найти.

Лео посмотрел пристальнее. Посмотрел так, словно видел ее насквозь, словно искал ее собственные тайны.

«Вам никогда их не найти». Полуприкрыв глаза, Мина встала на мысочки и нерешительно опустила руку – ту, что с когтями – ему на грудь. На мгновение она помедлила, сомневаясь, правильно ли поступает. Ладонью Мина чувствовала тепло его тела, вдыхала манящий аромат лавровишневой воды, и ее собственное тело ожило. Тут же вернулась решимость. Это ее долг перед отцом.

– У меня всегда вызывала любопытство ваша дружба с этим грязнокровным из трущоб, – шепнула Мина ему на ухо.

Лео чуть повернул голову.

– Дьяволом из Уайтчепела?

– Вы знаете, что как две капли воды похожи на одного члена его банды? Можно даже сказать, вылитая копия…

Воздух между ними переменился. От замершего мощного тела Лео исходила молчаливая опасность. Подняв руку, он мягко и бережно обхватил Мину за горло. Едва ощутимо угрожая.

– Не думал, что вы сунетесь в трущобы.

– О, я не столь глупа. Я послала туда своего человека, который блестяще выискивает то, что люди хотят скрыть. Сегодня утром он проследовал за вами, и теперь, знаете ли, у меня есть фотографии…

Лео сжал руку. Мина еще могла дышать, но сердце уже неистово застучало.

– Фотографии чего?

– Мальчика. Кто он, Бэрронс? Вряд ли ваш сын, слишком взрослый. Значит, брат… Может быть, сын Кейна? – закинула Мина приманку, но Лео на нее не попался, как она того ждала. – Нет, не Кейна, – медленно выдохнула она, перебирая варианты. Что, если… Мина вспомнила лицо герцога Кейна, его равнодушные глаза. И попыталась воскресить в памяти портрет его жены. У ее отца была копия. Боже милостивый…

– Вы ему не сын, ведь так? – О, без сомнения Бэрронс походил на герцогиню – больше всего чувственным ртом, – но не на герцога. Нет, отца он не напоминал совсем. Кровь Мины вскипела от возбуждения.

– Вы бастард.

Лео сжал пальцы.

Затаив дыхание, Мина подняла голову. Лицо Бэрронса ничего не выражало, но глаза… Господи, да она же права!

– Интересное предположение. Думаю, – его глаза засверкали, – я напугал вас прошлой ночью, да и сейчас тоже. И теперь вы пытаетесь придумать хоть что-нибудь – что угодно! – лишь бы только вывести меня из равновесия.

– Это не «да». Но и не «нет».

Внизу гремела музыка. Лео шагнул еще ближе. Давление его твердого тела гипнотизировало Мину. Склонив голову, он сказал, едва не касаясь губами ее губ:

– Вы боитесь собственного влечения ко мне?

– Я выясню правду. Вы и сами это понимаете. И неважно, сколь сложны будут поиски.

– Я – сын своего отца. Именно он сотворил меня. Если же вы осмелитесь угрожать мне, – перешел Лео на шепот, – лучше бы вам раздобыть доказательства. Теперь мне известна ваша слабость, Арамина. – Обхватив Мину за талию, он крепко прижал ее бедра к своим. – Я знаю, что вы желаете меня. Посему возникает вопрос – вы на самом деле хотите меня уничтожить или лишь пытаетесь так от меня защититься? От этого? – Лео с силой прижался к ней телом.

У Мины сперло дыхание. Спасения не было. Она промолчала, и на ее губы обрушился рот Бэрронса. Настойчиво, безжалостно. Руки стиснули в стальных объятиях. Мир вокруг закачался, или же то был Лео, заставивший ее отступить и теперь прижимавший к стене? Они стукнулись зубами, Лео ворвался языком ей в рот. Мина изо всех сил сжала воротник его сюртука. Под таким натиском ей оставалось лишь сдаться.

«Будь честной. Ты хочешь сдаться», – шепнула самая потаенная часть ее души.

Музыкальные раскаты перемежались взрывами смеха. «Господь милосердный». Каким-то чудом Мина прервала поцелуй и прошептала:

– Не здесь.

Лео дернулся. Укусив ее за мочку уха, чуть отодвинулся и обжег страстным взглядом. Глаза Мины горели тем же огнем. Она дерзко запустила руку ему в волосы и, притянув к себе, губами поймала его тихий смех.

Совсем рядом щелкнула задвижка, и Лео, потянув добычу в теплые сумерки комнаты – что за комната, она не знала, может быть, кабинет, – резко ее крутанул, Мина прижалась спиной к двери и захлопнула ее собственным весом. И теперь не просто сдавалась. О нет, его жадные и яростные поцелуи она встречала не менее жадными и яростными; ее тончайшей работы когти скользили внутри его фрака, по груди, вырывая шипение.

– Да, – прошептал Лео и, скользнув рукой под пышные юбки, обхватил Мину за ягодицы. Закинул ее ногу себе на талию и с силой прижался к ноющему местечку между бедер.

Скользя губами по ее рту, куснул за губу. Толкнулся вперед, а затем вдруг обхватил девичьи запястья, крутанул Мину и прижал к двери. Коленом раздвинул ее ноги, царапнул зубами по шее. Языком прошелся по яростно пульсирующей сонной артерии. Взяв в кулак юбки, потянул их наверх, и Мина почувствовала сквозь чулки холодный воздух.

Она застонала. Затвердевшие соски больно терлись о корсет. Дверная ручка впивалась в бедро, и Мину вдруг потрясло осознание, что если кто-нибудь повернет эту самую ручку, то увидит ее – стонущую, извивающуюся. И Бэрронса, запустившего руку ей между ног. Всего в двух шагах от них в самом разгаре бал, но кому из гостей придет в голову, что происходит сейчас за этой дверью?

Задрав подол верхней юбки, Лео без предисловий обхватил холмик между ее бедрами. Охнув, Мина открыла глаза. Всем своим весом он давил ей на спину и ягодицы, не оставляя между ними и миллиметра. Прижимая ее к своей порочной руке. Другую он положил ей на горло, заставляя герцогиню запрокинуть голову герцогини. Так ему ничто не мешало целовать ее гладкое плечо.

– Вы этого боитесь? – шепотом спросил Лео, покусывая то чувствительное местечко, где шея переходила в плечо, отчего по всему ее телу разлилась ошеломительное желание. Твердые пальцы касались Мину там, где ей больше всего этого хотелось. – Боитесь лишиться самообладания?

Она не могла говорить. Лишь приглушенно всхлипнула и уперлась лбом в дверь.

– О боже.

Эта ее слабость, это влечение… только Бэрронс о них знал. Только он мог уничтожить ее простыми ласками.

Лео притиснулся к ней бедрами, заставляя ее вжиматься в эту свою издевающуюся ладонь. Тело наполнили неописуемые ощущения. Мина знала, чего он хочет, и не смогла устоять. Она сдалась. И тотчас же почувствовала, что напряжение оставило Лео.

– Да? – прошептал он.

Мина снова задвигалась. Она терлась о его пальцы. Там, где он ее касался, все ныло и болело.

– Да? – снова потребовал он ответа.

– Да. – Будь проклято ее слабое тело!

Наступила тишина, которую нарушали лишь неясные звуки бала да их прерывистое дыхание. Мгновение Бэрронс не шевелился. Затем медленно, невыносимо медленно начал собирать ее нижние юбки и наконец с легким шелестом задрал и их. Он больше ее не касался, и Мина остро это ощущала. Представив, что случится дальше, она задрожала.

Лео поцеловал след, который остался, когда он укусил ее за шею. Убрал руку с горла и собственнически обхватил грудь.

– Я никогда не был вам врагом, Мина, – прошептал он и проник своими умелыми пальцами в разрез в ее панталонах. Коснулся горячей, влажной плоти. Греховно-влажной плоти, которая предала последний секрет своей хозяйки.

Медленно, уверенно Лео кружил пальцами вокруг той точки, что больше всего жаждала его прикосновений. С прерывистым вздохом Мина приоткрыла губы. Она не могла сдержаться. Опустив руку, нашла сквозь километры нижних юбок его пальцы и направила их туда, где хотела почувствовать.

«Наконец-то». Сорвавшийся с губ вздох больше походил на всхлип.

– Нет нужды торопиться, любовь моя. – Лео покрывал легкими поцелуями ее ушко, но пальцы… пальцы нажимали уверенно, и Мина едва удерживалась от крика.

Как давно к ней прикасался мужчина, и никто и никогда не ласкал ее, как Бэрронс. Всегда, она всегда сохраняла трезвую голову. И сейчас все в ней кричало остановить Лео.

Или нет. Ей не хватало воздуха.

Когда дело касалось Бэрронса, она лишалась воли. Он был ее господином. Он забирал каждый ее вздох, каждое слово, готовое сорваться с губ. Черт побери, он забирал все что хотел, оставляя ее беспомощно стонать, пока сам трахал ее пальцами. Пока входил в нее лишь самыми кончиками, заставляя бесстыдно двигать бедрами, облегчая ему проникновение, молча умоляя наполнить.

Мина широко раздвинула ноги. Ощущения переполняли ее. Его влажное дыхание у уха, зубы, впивающиеся в нежную плоть мочки. Она непроизвольно двигала бедрами, вжимаясь в его руку, стремясь к пику, который он обещал. Ласкающие пальцы все жарче разжигали восхитительное напряжение, и Мина едва удержалась от всхлипа. Под весом тела Бэрронса она почти совсем не могла шевелиться. Была полностью в его власти. Оставалось лишь сдаться на милость его пальцам.

– Не молчите, Мина, – раздался горячий шепот у ее уха. – Позвольте мне вас услышать.

Мина судорожно качнула головой. «О боже». Царапнула когтями дверь, впилась в дерево. Дернувшись от ласк Лео, прикусила губу и порадовалась легкой боли.

А затем ее накрыло, словно лихорадкой. Где-то раздался тихий стон. Ее собственный. Ослабев и вся дрожа, Мина прижалась к двери. С губ сорвался полузадушенный вздох. Сильные руки не давали ей упасть. По губам скользнули пальцы, и, тихонько застонав, Мина прикусила подушечки. Пальцы же другой руки продолжали скользить по влажной плоти, совершая медленные, сводящие с ума круги, вновь разжигая желание, вновь толкая ее за эту восхитительную черту. На этой раз Мина кончила с охом, почти криком, приглушенным его пальцами.

Мина тряхнула головой, и ее локоны рассыпались по плечам.

– Довольно, – взмолилась она, – хватит.

«Я не выдержу больше».

Мир вокруг исчез, осталась лишь она – дрожащая сумятица чувств и переживаний. Спустя несколько мгновений Мина поняла, что ощущает щекой его гладкую, чистую сорочку, Лео обнимает ее и шепчет тихие, успокаивающие слова. Нежно гладит по голове, словно стремясь успокоить после того, что натворил. Случившееся же между ними было столь огромно, что она едва стояла на ногах.

Время как будто замерло. Вцепившись в Лео, Мина едва осмеливалась дышать, какой-то частичкой души боясь разбить сковавшее их заклятье. Секс был ей знаком, но это… эта нежность… ее она не понимала. Но и не могла от нее сбежать. Именно нежность притягивала Мину, словно мотылька – пламя. Обнимал ли ее вот так когда-нибудь мужчина, терпеливо дожидаясь, пока она придет в чувство?

Мина знала ответ. Нет. Они никому не позволяла прикасаться к ней, даже если мужчина и хотел. Только Бэрронс не удосужился спросить.

И она хотела этого. Хотела быть слабой и опереться на него, хотела позволить ему себя держать. Опереться ненадолго, лишь на мгновение, дабы передохнуть. И пускай она знает, что никогда не сможет на него положиться. Такая вот блажь, мечта, глупая маленькая прихоть. Сжав в кулаках сюртук, Мина собралась с духом и высвободилась из объятий Лео. Задранные юбки упали вниз, скрывая ее ноги в чулках.

Мина прижала руки к обжигающе горячим щекам. Внутри у нее все болело. Тело требовало большего, твердило, что еще не конец.

– Мина, – касаясь ее лица, прошептал Лео. – С тобой все в порядке?

Его слова заставили ее тихонечко рассмеяться. В порядке? Она сбита с толку, разбита, расколота на куски. Потрясена до глубины души. Далеко не в порядке. Вряд ли она когда-нибудь снова почувствует себя прежней.

– Со мной все хорошо.

***

Обхватив ее лицо руками, Лео заставил Мину поднять голову. Он хотел увидеть правду. В темноте ее черты были едва различимы, но Лео все равно рассмотрел бездонную черноту, заполнившую ее глаза. Голод.

Его сердце застучало в ответ, собственный голод полыхнул по жилам. Осознание, что она позволила ему касаться себя… хотела этого сама… Ад и все дьяволы, он хотел большего, но нужно отступить, ибо в глазах Мины Лео увидел не только голод, но и настороженность. Она еще не готова, а Бэрронс давным-давно понял, что их отношения – это игра в терпение. В соблазнение. Или он будет продвигаться шаг за шагом, или рискует спугнуть ее.

Прерывисто дыша, Лео нежно поцеловал Мину в лоб. Почувствовал сотрясающую ее дрожь. Восемь долгих лет он желал любимую, и вот она в его объятиях, но на самом деле ему не принадлежит. И совершенно понятно, вспомнив ее угрозу, что она ищет возможность вновь стать хозяйкой положения.

Может ли он доверять Мине? Наверняка и она гадает, может ли доверять ему. Тогда как он смеет требовать, чтобы Арамина ему отдалась, когда сам не раскрыл некоторые свои намерения?

Внутренности свернуло узлом, но Лео заставил себя сказать:

– Если вы хотите правду, Мина, то знайте: в ваших силах меня уничтожить. Если хотите, вы можете нанести удар по герцогу Кейну, но отца не вернете. Никогда не утолите ту пустоту в душе, которую, думаете, заполнит месть. – Лео погладил ее по щеке. – Вы лишь уничтожите меня. Не его. Меня.

Темные глаза встретились с его. В них отразилось потрясение. Затем неуверенность.

– Выбор за вами, – прошептал Лео. – Я знаю, вас пугают чувства между нами, но тут… тут вся власть в ваших руках.

– Вы дурак, – выдохнула она, – раз говорите мне это.

– Может быть. – Он и в самом деле дурак. Когда дело касалось Арамины, Лео терял последние крупицы разума, но, черт побери, ничего не мог с собою поделать. – Или я просто верю, что знаю вас, совсем немного. Вероятно, я единственный, кто осмеливается подобраться к вам достаточно близко, чтобы узнать вас всю. Бегите от меня, уничтожьте, чтобы снова почувствовать себя в безопасности, но я не думаю, что вы того желаете. – Проведя большим пальцем по ее губам, Лео понизил голос: – Но выбор за вами, в этом и во всем, что между нами происходит. Не стану лгать, я хочу вас, Мина, но именно вам придется сделать первый шаг, и посему я выбираю доверие.

Опустив руки, Лео шагнул назад. Касаясь пальцами своих губ, словно до сих пор ощущая его ласку, Мина неотрывно смотрела ему вслед.

Открыв дверь, Лео замер на пороге.

– Вам не нужно меня бояться. Никогда не нужно было.

И закрыл за собой дверь, давая Мине взять себя в руки. Надеясь, что принял правильное решение.

***

Сидя в своем кабинете и проводя граненым хрустальным бокалом по губам, Мина пустыми глазами смотрела на огонь. С бала она уехала рано. Была слишком потрясена для расшаркиваний. Внутри бушевала буря.

Выбор.

Бэрронс буквально признался в своем незаконном происхождении, и если она того пожелает, то может открыть сей факт. Наконец у нее есть возможность уничтожить герцога Кейна – человека, приложившего руку к смерти ее отца.

Но одновременно она уничтожит и того единственного, кто, непонятно, как, но смог проникнуть за ее лощеный, безупречный фасад. Единственный мужчина, чья сила воли сравнится с ее. Мина не обманывала себя – в том была часть привлекательности Бэрронса. Живя в своей золоченой башне из слоновой кости, она была недоступна – для всех, кроме него. Никто больше не осмеливался взять штурмом ее крепость, и пожалуй, иного герцогиня не желала.

«Я не стану лгать, я хочу вас, Мина…» Но чего именно он от нее хочет? И не слишком ли высока цена?

Черт его возьми, почему Лео открыл ей правду? Почему доверил столь мощное оружие, а затем ушел? Во власти Мины его уничтожить, он должен был это понимать.

Это ее долг перед отцом.

Ведь так?

Мина медленно вынырнула из своих мыслей, и ее глазам предстало жадно пожирающее дрова пламя. Еще мгновение она смотрела на огонь, затем повернулась к столу, где лежала изобличающая папка Гоу. Дрожащими руками раскрыла ее и уставилась на фотографии.

– Будь ты проклят, – прошептала Мина. Она решилась. Не глядя швырнула папку в огонь. Не могла смотреть. Сгорала ее месть, закрывалась дверь за прошлым, а впереди маячило неопределенное будущее.

Схватив плащ, Мина поднялась наверх. Нужно переодеться в более удобный для ночного времени наряд. Наряд, в котором ее никто не узнает.

Ей предстояла работа.

Глава 8

Сэр Гидеон Скотт знал, что Арамину что-то беспокоит. Глава Первой партии человечества пользовался большим уважением среди аристократии, хоть многие голубокровые Эшелона презирали его манеру вести дела. Рожденный в незначительном доме, он заработал себя имя именно благодаря этой самой манере. Принц-консорт его терпел, ибо сэр Скотт пытался найти пути для примирения бунтовщиков и Эшелона. От него ни разу не слышали призывов к войне, которые не сходили с уст почти всех гуманистов.

По крайней мере, не слышали публично.

Гидеон щедро плеснул виски в бокал Арамины и добавил туда капельку крови. Они расположились в его кабинете, где пахло сигарами, пчелиным воском и дорогой кожей, а стены были оклеены бордовыми и кремовыми обоями. Очень мужская комната, где зачастую собирались амбициозные политики, входившие в Первую партию человечества.

Приняв бокал, Мина подошла к окну и посмотрела на улицу.

– Принц-консорт собирается увеличить кровавую дань, – сказала она наконец. Больше полугода назад гуманисты серьезно повредили все сливзаводы, что собирали и хранили кровь, которую население сдавало в качестве налогов. Не те, кто подчинялся Мине, но другие члены партии, которые взяли дело в свои руки. И в этом заключался один из главных поводов для ее раздражения – от Мины мало что зависело. Она могла направлять, тянуть за ниточки, помогать деньгами, но по сути каждый гуманист – мужчина, женщина ли – обладали своей собственной волей.

Но не в том ли сама суть их дела? Раскачать Эшелон и добиться свободы для людей?

Верно, но поджог сливзаводов повлек за собой цепочку событий, которых она надеялась не допустить. Потеря заводов и запасов крови создала пустоту, которую требовалось заполнить. Кровавая дань возрастет, и в конечном итоге пострадают именно люди. Если они сейчас осмелятся протестовать, принц-консорт просто обрушит на недовольных Троянскую кавалерию.

В детстве Мина пыталась примириться с грузом своей человеческой природы и уготованным ей будущим: контракт или трэли, или консорта с каким-нибудь влиятельным аристократом и жизнь, полная роскоши, под его защитой. Едва ли самая страшная участь, но для нее – тюрьма. Уже тогда Мина понимала, что, приняв подобную судьбу, со временем зачахнет; ее острый ум, не получая должной пищи, подведет свою хозяйку. Она, без сомнения, будет полна горечи и сожалений и вероятнее всего попытается справиться с недовольством, спуская деньги своего покровителя на наряды, которые ей на самом деле не нужны.

И когда на смертном одре отец предложил ввести ей свою кровь, она с радостью – даже нетерпением! – согласилась. Счастливица – у столь многих такого выбора не было, и Мина понимала их озлобление.

Алекса, родственная душа, тоже мечтала об иной судьбе, молила, чтобы пришло ее время – то время, когда ее участь изменится. Мечты королевы были столь заразительны, что Мина с головой погрузилась в общее дело. Почему бы и другим молодым женщинам, не только Мине, не обмануть судьбу? Почему человеку самому не выбирать свой удел?

Каких-либо обязательств перед Эшелоном Мина не чувствовала. Скорее даже она часто думала о голубокровных как о безликом враге, который издевался и передразнивал ее, когда она впервые после заражения появилась в свете.

– На сколько? – Сэр Гидеон вздохнул.

– Говорят, что в два раза…

– В два раза?! Черт побери, налог уже очень высокий! Половина жителей беднейших районов города просто не сможет сдавать больше крови! Они разорены, голодают, живут в условиях, каких я бы не пожелал даже крысам. Такое повышение налога может их убить.

– Ходят слухи, что он подумывает снизить минимальный возраст для обязательной сдачи крови, – сказала Мина и отпила огненного напитка. Горло обожгло, но ей хотя бы стало чуть теплее. – Вероятно, до двенадцати лет.

Сэр Гидеон побледнел.

– Не может быть! Вряд ли ситуация с запасами крови для Эшелона столь критична. Ни за что в это не поверю!

– Конечно, нет. Только вот тех гуманистов, которые подожгли заводы, так и не поймали. Поймали только Меркурия, их предводителя. – А точнее мужчину, который, притворившись Меркурием, пожертвовал собой. – Это возмездие. Способ наказать население за то, что спрятали гуманистов. Предупреждение, что в следующий раз подобное злодеяние не простят.

– Я сообщу об этом Партии, – заявил сэр Гидеон. – Благодаря вашему предупреждению, мы сможем подготовить возражения, возможно, даже выйти на улицы…

– Нет! – Выход на улицы никогда не заканчивался ни чем хорошим, и Мина не хотела, чтобы раздавленные, безжизненные тела оказались на ее совести.

То была одна из ее многочисленных ошибок, и она себя за нее так и не простила. Дабы свергнуть принца-консорта, лучшим орудием были скрытность и осторожность. Для победы требовалось, чтобы Эшелон не узнал о той армии автоматов-прислужников, которую гуманисты создавали в подземельях Лондона.

– Я рассказала об этом лишь затем, чтобы для вас не было сюрпризов. В Совете я проголосую против, но все будет зависеть от остальных.

– Есть что-нибудь, что я могу сделать? – горько спросил сэр Гидеон.

– Есть. Нужно, чтобы вы начали продавать некоторые наши акции… – Мина перечислила те, от которых намеревалась избавиться. Чем быстрее гуманисты и механоиды получат деньги, тем скорее завершится создание циклопов.

Мина засобиралась, и сэр Гидеон вздохнул.

– Что ж, благодарю за предупреждение. Приложу все усилия, дабы подготовить бедняков Лондона.

Мина поцеловала его в щеку. Она мало кому доверяла, но Скотт за долгие годы заслужил ее дружбу.

– Пришлите весточку, как переоформите мою собственность.

***

В девять утра следующего дня Мина направлялась на встречу. Солнце заливало карету. Двойная жизнь зачастую ее изматывала, и сейчас, под покачивание экипажа, Мина дремала.

«Воздухоплавание Галлуэя» купило в Саутварке старый заброшенный завод. Тот представлял собой несколько огромных ангаров на берегу Темзы, чьи крыши открывались с помощью сложной системы шкивов. Внутри находились десятки дирижаблей – от едва начатых до почти готовых.

За дирижаблями стояло будущее. Мина была уверена в этом как ни в чем другом. Вложения в дело Галлуэя казались весьма рискованными, но Мина не сомневалась – они окупятся сторицей.

К тому же, холодно добавила та часть ее души, что навеки принадлежала королеве, нападения с воздуха принц-консорт станет ждать в самую последнюю очередь. Его страх перед вероятной атакой французского воздушного флота все возрастал, и по всему Лондону множились артиллерийские башни, но Мина знала, где они находятся. Если возникнет надобность, то безопасный путь к Башне из слоновой кости существовал. Нужно лишь, чтобы Галлуэй построил достаточное количество дирижаблей к тому времени, когда ее гуманисты решат атаковать.

Сам он, конечно же, ее планов не знал.

Присоединившись к прочим, кто вложился в дело Галлуэя и прибыл сейчас на очередной его показ, Мина едва слушала, как шотландец рассказывает о своем последнем изобретении – корабле развлечений, вроде того, что спроектировал для лорда Матесона. Мина внезапно замерла. Искоса посмотрела по сторонам. Краем глаза она заметила темную фигуру – мужчину, пробирающегося сквозь толпу за ее спиной. Лавируя между людьми, он приближался. Желудок сжался, но Мина решительно повернулась к Галлуэю. Правда, она не понимала ни одного сказанного слова. Была слишком занята, пытаясь услышать, что делает Бэрронс.

За ее спиной возникла крепкая жаркая стена. Хищник внутри Мины чуть шевельнулся. Сперло дыхание, затвердели соски. Она стиснула ручку зонтика.

– Что вы здесь делаете?

– Я надеялся вас застать, – шепнул Бэрронс и положил ладонь ей на поясницу. – Прошлой ночью вы упомянули о Галлуэе, и я знал об этом показе. Подумал, что шансы увидеть вас здесь высоки.

– Ну и наслаждайтесь тогда показом! – рявкнула Мина, чувствуя, что ей почему-то не хватает воздуха.

– Я и наслаждаюсь. – В легчайшей ласке он прошелся пальцами по ее спине. – Но меня больше интересует, что вы думаете о будущем воздухоплавания.

Мина нервно крутила зонтик, и его кончик скрежетал о каменный пол. Она не должна была уступать ни дюйма прошлой ночью! Должна была сохранять холодность и отстраненность.

«Будто бы у тебя был выбор».

Нахлынули воспоминания. Вкус его губ… Мина вспыхнула. Как он сжимал пальцами ее волосы…

Бэрронс скользнул рукой ей на бедро, дыханием овевая шею. Будто бы почувствовал вспыхнувшее в Мине желание.