Текст книги "Наша тайна"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Грейс посмотрела в окно.

– Я бы хотела, чтобы так оно и было. Я имею в виду, чтобы времена менялись.

Еще не так давно Дебора сказала бы, что они уже изменились. Но теперь, стараясь не выдавать желаемое за действительное, она произнесла:

– А как бы ты хотела, чтобы они изменились?

Грейс не задумываясь ответила:

– Я хочу, чтобы вдова отозвала свой иск. Хочу, чтобы мои друзья снова были со мной. Хочу… – Она замолчала.

– Пожалуйста, – попросила Дебора, – скажи, о чем ты думаешь.

– Ты расстроишься.

– Больше, чем сейчас? Это невозможно.

Грейс все еще колебалась.

– Это связано с папой.

– Ты хочешь, чтобы он вернулся, – догадалась Дебора. – Ох, солнышко, этого не будет. Мы с ним развелись. Он женился на другой.

– Я не об этом, – Грейс опять посмотрела в окно. – Я хочу знать, что папа думает обо мне.

– Он любит тебя. Он сказал тебе это в машине.

– Но чувствует ли он это на самом деле? – спросила девочка так страстно, что у Деборы сжалось сердце.

Она погладила Грейс по голове.

– Ты думаешь, что нет? Солнышко, он тебя любит. Правда, любит. Он всегда тебя любил. И почему я должна из-за этого расстраиваться?

– Не из-за того, что он меня любит, – сказала Грейс, явно испытывая неловкость. – А из-за того, что я этого хочу.

Дебора застыла.

– Ты думала, что мне бы это не понравилось?

– Папа бросил тебя, чтобы жениться на другой женщине.

– Он должен был это сделать, и, как оказалось, для меня так тоже было лучше. Но это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоему брату. Я хочу, чтобы вы любили своего отца. И хочу, чтобы он любил вас. Грэг твой отец, Грейс. И это никогда не изменится.

– Я чувствую себя предательницей.

– Солнышко, мне очень жаль, если я дала тебе повод так думать. – Грэг был прав. У нее было столько обиды, столько злости, когда он ушел, что ей хотелось, чтобы дети чувствовали то же самое. Как грустно.

Обхватив лицо Грейс ладонями, Дебора сказала:

– Я хочу, чтобы ты любила своего отца.

– Но именно сейчас, – судорожно вздохнув, ответила дочь, – это не главное. Теперь, когда папа знает, что я сделала, будет ли он любить меня?

* * *

Вскоре после этого Дебора стояла в кухне и смотрела, как Грэг и Дилан играют в баскетбол. Дилан не часто попадал в корзину, не столько из-за плохого зрения, сколько из-за отсутствия опыта. В городке не было детской команды его возраста. И хотя Грэг научил его основам игры в Вермонте, мальчик заявлял, что не может тренироваться один. Но с папой он снова попытался. Грэг показывал, как обвести противника, чтобы бросить мяч в кольцо.

Дебора подумала, что баскетбол лучше бейсбола. Мяч был больше, и цель хорошо видна. В эту игру Дилан смог бы играть. Если бы захотел. Ей придется спросить его об этом и послушать, что он скажет. Она не собиралась дважды совершать одну и ту же ошибку.

Дебора заварила кофе – крепкий, как любил Грэг, – и отхлебнула из чашки. Поверх чашки женщина наблюдала, как Грэг подает мяч Дилану снова и снова, чтобы тот бросал в корзину. Он каждый раз ловил мяч и бросал его обратно мальчику. Он также ловил мяч, когда тот летел мимо кольца, или подталкивал кончиками пальцев, если мяч был почти в кольце. Грэг был хорошим. Терпеливым. Он поддерживал сына.

Дебора поняла, что три года назад он бы этого не делал. Печально, что отцу нужно уйти, чтобы стать хорошим отцом. Но если терпение и понимание появляются с расстоянием, то Дебора была этому только рада. Ей и Грейс нужно было и то, и другое.

Войдя в кухню, Грэг одобрительно принюхался.

– Мм, кофе. Дилан, займись чем-нибудь. Мне нужно поговорить с мамой наедине.

Хорошее настроение Дилана улетучилось.

– Ты обещал, что посмотришь со мной фильм.

– Позже.

– Ты собирался показать мне фотографию щенков.

Грэг сунул руку в карман и достал небольшой снимок.

– Ух ты, – выдохнул Дилан, отодвинув снимок так, чтобы хорошо было видно. – Они такие маленькие, такие пушистые! Мама, посмотри! – закричал он.

Дебора заглянула через его плечо.

– Очень, очень хорошенькие.

– Я хочу такого, мама.

– Они не мои, я не могу их раздавать.

– Папа, можно мне одного?

– Они еще слишком маленькие, чтобы забирать от мамы.

– Но когда они подрастут, можно? Я смогу ухаживать за собакой.

– Мне показалось, что в баскетбол ты тоже можешь играть, – сказала Дебора.

– Лучше, чем в бейсбол. Это легче. Я могу балансировать.

– Длинное слово, – заметил папа.

– Я знаю, что оно означает, – сказал Дилан. – Это значит, что я могу видеть большие предметы, пока не подойду достаточно близко, чтобы увидеть маленькие. Это как ходить в тумане. Ничего не видно, пока не подойдешь ближе. – Он перевел взгляд с мамы на папу. – Вы бы поняли, если бы у вас были такие же глаза, как у меня. – И мальчик вышел из кухни.

После этого справедливого упрека Дебора сделала Грэгу кофе, и некоторое время они молча сидели, обхватив ладонями чашки.

«Ходить в тумане». С Деборой такое уже было. «Ничего не видно, пока не подойдешь ближе».

В тот вечер шел проливной дождь, – начала она. – Мне очень не хотелось тащить за собой Дилана, поэтому я оставила его здесь и поехала забирать Грейс…

21

Дебора поведала ему все, вплоть до кражи, которая и стала причиной откровенности. Она не позволяла Грэгу перебивать, пока не рассказала все до последнего слова.

– Я считала, что поступаю правильно, – заключила Дебора, признавая поражение. – Думала, что защищаю Грейс. Я не понимала, чего нам будет стоить эта ложь. Она задыхалась от чувства вины, а я ей не помогла. Наши отношения почти разрушились.

Повисло молчание, и Грэг долго смотрел на бывшую жену. Она не отвела глаз, не сдвинулась с места, не изменила позу, не предложила еще кофе.

Наконец он вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Ты все только усложнила, – спокойно подтвердил он. – Почему ты не рассказала мне раньше? Возможно, ситуация не стала бы такой запутанной.

– Я хотела справиться сама.

– Как всегда?

– Нет, Грэг, – возразила Дебора. – Не всегда. Когда мы были женаты, это было удобно. Но когда ты ушел, все изменилось. Мне было больно. Мне казалось, что я проиграла. Я должна была доказать тебе, себе, детям, всему Лейланду, что смогу справиться самостоятельно.

– Ты не включила в список отца. А ему не нужно было доказывать?

– Конечно. Он всегда ожидал слишком многого. Но ожидания могут быть опасными. Грейс ощущает то же давление, которое ощущала я. И ей это не нравится. Как я могла забыть это ощущение?

– Мы хотим, чтобы у детей все было хорошо, – сказал Грэг. – Ожидания родителей – мощный стимул.

Но Дебора и раньше об этом думала.

– Между ожиданиями и надеждой есть разница. Ты надеешься, что дети достигнут определенных целей, зная, что то, чего ты желаешь, может свершиться, а может и нет. Ожидания порождают требования. Твоим детям приходится им соответствовать, иначе…

– Иначе что? – спросил Грэг.

– Иначе они теряют твою любовь. Поэтому Грейс так расстроена. Ей необходимо знать, что мы все равно ее любим. Развод нанес ей сильный удар. Она чувствовала себя отвергнутой. – Грэг хотел что-то сказать, но Дебора подняла руку. – Я знаю. Она не дала тебе возможности все объяснить, но постарайся понять. Она защищается от возможной боли, окружая себя стеной. Она так же поступила и со своими друзьями.

Он вздохнул.

– Расскажи мне, что она там выпила. Две бутылки пива?

– Грейс так сказала.

– А до этого она пила с друзьями?

– На вечеринках. Но никогда не напивалась.

– Ты точно знаешь?

– Нет, – призналась Дебора. – Когда Грейс остается ночевать у подружек, я не вижу ее до утра. Домой она приходит уставшая, но это все.

– А ты ее спрашиваешь?

– Пила ли она? Нет. Это выглядело бы так, словно я ее подозреваю.

– Возможно, и следовало бы.

Дебора покачала головой.

– Я знаю, к чему ты клонишь, Грэг. Ты думаешь, нам нужно наказать дочь за то, что она пила. Но она уже достаточно настрадалась.

– Грейс хочет быть наказанной. Разве не поэтому она совершила эту кражу?

– Она хочет признания вины.

– Публичного?

Дебора задумалась.

– Не знаю. Это дилемма. И здесь мне нужна твоя помощь. Что нам делать?

* * *

Грейс сидела на полу, прислонившись спиной к кровати и обхватив колени руками, когда услышала тихий стук в дверь. Девочка ничего не сказала. Дверь открылась, и вошел отец.

Грейс не могла запретить ему войти и не хотела этого делать. Теперь была его очередь говорить.

Прижавшись лбом к коленям, девочка ждала, пока он пересечет ковер. И удивилась, когда отец сел на пол рядом с ней.

– Я все испортил, – сказал Грэг.

– Это моя реплика, – пробормотала она.

– Я все испортил еще раньше, чем ты. Мне следовало больше говорить с тобой о разводе, прежде чем это произошло. Мой уход не имеет никакого отношения к тебе и к Дилану.

– Только к маме, – горько сказала Грейс.

– Только ко мне, – поправил отец. – Да, я был эгоистом. Я был таким всю жизнь. Это не самое лучшее качество.

Она пожала плечами.

– Ты получал то, чего хотел.

– За счет других людей. А это нехорошо.

Грейс подняла голову и посмотрела на отца.

– Тогда зачем ты это делал?

– Я не понимал, что причиняю боль.

– А теперь понимаешь? – недоверчиво спросила она.

– Мой психотерапевт именно так и сказал.

Эти слова удивили Грейс.

– Ты ходишь к психотерапевту?

– Ребекка заставила. Она сказала, что я и второй брак разрушу, если не справлюсь с определенными проблемами. Мне необходимо понять, почему я не могу сосредоточиться на других. Почему я не могу делать то, чего хочет кто-то другой, если это было не мое решение? – Он схватил ее за руку. – Проблема в том, что даже когда ты знаешь, что не так, требуется время, чтобы все исправить. Я знал, что должен с тобой поговорить, но все равно этого не сделал. Я могу сказать, что считал, будто ты недостаточно взрослая. Но если ты можешь пойти куда-нибудь выпить с друзьями, ты уже достаточно взрослая.

Грейс выдернула руку.

– Эй, – улыбнулся Грэг. – Это была шутка.

Она зажала ладонь между коленей.

– Ты никогда не шутишь.

– Именно поэтому шутки у меня неудачные, – сказал он. С минуту помолчал, потом добавил: – Я не был уверен, что ты примешь то, что я скажу. – Грэг запнулся. – Ты бы приняла?

– Не знаю. Но ты же отец. Тебе следовало попытаться и продолжать попытки.

– Что ж, я пытаюсь. Я правда люблю тебя, Грейс.

– Но разве ты не ненавидишь меня за то, что я сделала?! – закричала она.

– Мне не нравится только то, что ты пила. Ну и, возможно, эта история с кражей.

– А как же соревнования, которые я проиграла? И контрольная по французскому, которую я провалила? И сочинение по английскому, которое мистер Джонс заставил меня переписывать?

– Какое еще сочинение? – строго спросил он, потом вдруг улыбнулся и приподнял бровь. – Так лучше?

– Это не смешно! – закричала Грейс, хотя следовало сказать ему что-то в благодарность за его попытку перевести все в шутку.

– Я не ненавижу тебя за все это, Грейс, – сказал Грэг. – Мне неприятно, потому что этого не должно было случиться. Но и мама, и я виноваты в этом не меньше твоего. А что касается аварии, мама говорит, ты прекрасно вела машину.

– Я выпила две бутылки пива.

– И поступила неправильно, сев за руль. Но речь не об этом. Сейчас мы должны решить, что делать.

– А какой у нас выбор? – нервно спросила Грейс.

– Это я и пытаюсь решить.

Скорее всего, так оно и было. Но Грейс все же хотела закончить разговор.

– Не похоже, чтобы ты сердился.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Мне казалось, мы обсудили этот вопрос.

Она покачала головой и выжидающе посмотрела на отца. Вместо ответа Грэг притянул ее к себе. Грейс не была экспертом, но внутренний голос подсказывал ей, что эти объятия искренние, особенно когда она расплакалась, а он продолжал ее обнимать. Целый час.

Ну, может, не час. Может, только четверть часа, но прежний папа не выдержал бы и пяти минут.

* * *

Дебора тоже чувствовала себя лучше. Необходимо было поговорить о разделении обязательств. Когда Грэг предложил забрать обоих детей в Вермонт в субботу утром, она не возражала.

В восемь утра они уехали. В девять Дебора уже принимала пациента. В полдень она занималась бумажной работой. В час дня подъезжала к дому, чтобы навестить отца. Он был на заднем дворе, сгребал листья вокруг любимых гортензий Рут.

Майкл указал на несколько сухих пней, покрытых зеленой плесенью.

– Трудно поверить, что всегда все сводится к этому, – сказал он вместо приветствия. На нем были старые рабочие брюки и еще более старая фланелевая рубашка с закатанными рукавами. – У тебя сегодня утром было что-нибудь интересное?

Дебора улыбнулась.

– Два фарингита, один бронхит, два медосмотра и больше аллергий, чем ты можешь себе представить. А у тебя как дела?

– Как я выгляжу?

– Бодро, – решила она. У него были ясные глаза и здоровый цвет лица. Он словно помолодел на десять лет.

Отец вернулся к прерванному занятию.

– Как там Грейс?

– Уже не так расстроена, – сказала Дебора. – Спасибо, папа. Не знаю, что ты ей вчера сказал, но это помогло.

Он сгреб кучку сухих листьев к краю клумбы.

– Она переживала из-за встречи с Грэгом.

– Не только, – сказала Дебора, пытаясь понять, что известно отцу. Она не мучила Грейс расспросами. Вчера ее больше интересовал результат, нежели процесс. Сегодня процесс стал важен.

Майкл посмотрел на нее, продолжая работать.

– Нет, не только. На душе у Грейс накопилось довольно много всего. Я так понимаю, она все рассказала Грэгу?

– От начала до конца, – ответила Дебора. – А то, что не рассказала она, рассказала я. Как раз вовремя.

– Намного позже, чем следовало, – поправил ее Майкл тоном доктора Барра. Потом, похоже, спохватился и уже мягче сказал: – Девочке в ее возрасте нелегко. Она наполовину ребенок, наполовину женщина.

– Это мне нелегко. Я совершила ошибку.

– Дебора, – проворчал Майкл, – мы все совершаем ошибки. – Он помолчал. – Хочешь, я поговорю с Джоном?

На этот раз Дебора грустно улыбнулась и покачала головой.

– Вдова и так обвиняет полицию в необъективном отношении к нам. Мы лучше сами поговорим с Джоном. Я до сих пор не знаю, чем это все закончится, но, по крайней мере, Грейс уже лучше.

Майкл наклонился, чтобы собрать листья. Мешок для мусора лежал рядом. Дебора подняла и раскрыла его.

– Как бы там ни было, – сказал он, заталкивая листья в мешок, – я бы скорее всего поступил так же, как ты. Не знаю, избежала бы Грейс наказания за пиво, но здесь я не вправе судить. Она задала мне несколько хороших вопросов об алкоголе, кстати, ее вопросы были лучше твоих. Почему ты так долго об этом молчала? – спросил Майкл, но так резко и с таким достоинством, что ответа не требовалось. Когда он опять поднял грабли и направился к клумбе, Дебора ощутила странное умиротворение.

Закрыв глаза, она глубоко вдохнула.

– Ах. Запах моего детства.

– Твоя мама любила весну. Она любила эти гортензии.

– Адинальдо уберет листья.

Но отец не останавливался.

– Я делаю это для Рут, – сказал он. – И для себя.

– Не хочешь прерваться на обед?

– He-а. Мне хорошо. Тебе разве не нужно ехать домой?

– Вообще-то Грэг забрал детей в Вермонт.

– И Грейс? Она поехала по доброй воле?

– Ага, – ответила Дебора с улыбкой. – Но я хочу есть. И собираюсь перекусить у Джил.

– Глазированная булочка на обед?

– Попробую жареную индейку с белым хлебом, салатом, томатом, майонезом и толстым ломтиком чеддера.

– Где?

– У Джил.

– С каких это пор у нее подают обеды?

– С тех пор как начали готовить обеды в соседнем кафе. – Дебора взглянула на часы. – Я также хочу салат из шинкованной капусты, поэтому еду туда прямо сейчас. Его очень быстро разбирают.

Майкл шмыгнул носом.

– Мамин рецепт был самым лучшим.

– Поэтому этот салат быстро заканчивается, – сказала Дебора и уехала.

Через несколько минут она стояла в очереди в кондитерской. Подойдя к прилавку, Дебора заказала сандвичи для Джил и для себя и заняла единственный свободный столик.

Сестра принесла сандвичи и придвинула стул поближе.

– Я умираю, – сказала она немного раздраженно. – Ты не могла позвонить мне и рассказать, как все прошло?

Дебора отломила половину санДвича.

– Пока мы не закончили разговор, не могла, а потом уже было слишком поздно. А сегодня утром я принимала пациентов.

– Грэг еще здесь?

– Нет. Он забрал детей на ферму.

– И Грейс тоже?

Так как рот был занят, Дебора кивнула.

Не прикоснувшись к собственному обеду, Джил спросила:

– Где он ночевал?

– В доме. На нашей кровати.

– С тобой? – осторожно спросила Джил.

– Ты так же, как и он, не умеешь задавать вопросы, – сказала Дебора, но не рассердилась. Ей нечего было скрывать, не из-за чего чувствовать себя виноватой. – Это, конечно, не твое дело, но он спал в своей постели, а я – в своей. Мы не спали вместе. Грэг женат на другой.

Но Джил все равно съедало любопытство.

– И как ты к этому относишься?

– Нормально.

– И тебе не хотелось прокрасться к нему на цыпочках посреди ночи?

– Конечно, нет.

Дебора откусила еще кусок сандвича.

Джил взяла вилку, чтобы приступить к шинкованной капусте.

– Ты чувствовала себя неловко?

Дебора перестала жевать.

– Немного. Но только пока не сказала ему, что перебралась в спальню рядом с детьми. То есть я не знаю, что он там думал. Грэг знал, что, возможно, переночует у нас. Он привез сменную одежду…

Она замолчала, потому что Джил уже не слушала. Она смотрела в окно. Повернувшись, Дебора увидела Майкла. Он был в тех же штанах и клетчатой рубашке. Уверенно, словно делал это каждый день, он вошел, осмотрелся и направился к ним.

– Кстати о неловкости, – произнесла Джил.

Глядя на отца, Дебора потеряла дар речи.

– Здравствуйте, доктор Барр, – поздоровался подросток, обедавший со своим отцом.

Майкл положил руку мальчику на плечо, проходя мимо.

– Привет, Джейсон, – ответил он, но не остановился.

Вскоре отец стоял у их столика, переводя взгляд с одного сандвича на второй. Потом ткнул пальцем в сандвич Джил. – Этот с чем?

Она прокашлялась, только этим выдав бурю чувств, которая разыгралась в ее душе.

– Куриная грудка, салат, томат с горчицей на домашнем хлебе. Поджаренном.

– Я съем такой, – сказал Майкл. – С шинкованной капустой. – Он помолчал и неуверенно спросил: – Где заказывать?

На секунду Дебора испугалась, что Джил просто укажет ему на очередь у прилавка. Но сестра великолепно вышла из положения. Она подняла руку в направлении прилавка и громко выкрикнула:

– Пит! – Через несколько секунд появился старший официант. – Мой отец хочет заказать наше специальное предложение. Ты не мог бы принести? Пожалуйста, когда будет готово.

– Конечно, Джил. Давайте я принесу вам стул, мистер Барр.

– Он может взять мой, – сказала Дебора, протягивая тарелку. – Заверните это, пожалуйста, с собой.

– Не уходи, – быстро скомандовала Джил. Она казалась перепуганной.

И не она одна. Дебора почувствовала, как напряглась рука отца, когда она передавала ему стул. Но им нужно было побыть сейчас наедине.

К тому же она все равно не могла проглотить ни кусочка. В горле стоял ком.

* * *

И что же делать теперь? Впервые за много лет Дебора осталась без детей, без пациентов и без планов. Ощущая странное беспокойство, она села в машину и выехала из города. Домой ей не хотелось. Дом был пуст. Она могла бы поехать в любимый бутик Грейс в соседнем городке и купить ей что-то особенное на лето. Она могла бы поехать в музыкальный магазин, где Дилан присмотрел колонки для своего электронного пианино. Она могла бы отправиться в торговый центр и просто погулять.

Но ничего этого ей не хотелось.

Думая о Дилане, Дебора бесцельно поехала по окруженной лесом пригородной дороге, пересекла один городок, потом другой. Лес стал не таким густым, появились машины. Приближаясь к автомагистрали, она неожиданно для себя повернула на въезд и направилась в город.

Не доезжая до Бостона, она свернула с шоссе, пересекла мост и оказалась в Кембридже.

Дебора могла бы сделать вид, что намеревается купить что– нибудь в магазинах, куда часто заглядывала в студенческие годы, но тех магазинов уже давно не было. Она могла бы сделать вид, что собирается сделать массаж лица, но она не была постоянной клиенткой спа-салонов. Она бы могла сделать вид, что просто приехала прогуляться вдоль реки в прекрасный майский день. Только день не был прекрасным. Было сыро и облачно, собирался дождь, и ей следовало бы развернуться и ехать домой.

Проехав мимо Гарвардской площади, Дебора выехала на Братл-стрит, свернула на узкую улочку с высокими деревьями и рядами припаркованных машин. Одна из них как раз отъехала, когда машина Деборы приблизилась.

Она припарковалась. Затем посидела, размышляя о том, что это не лучшая идея. Ей предстояло пережить судебный процесс, и у Тома могли быть гости. Или он куда-то ушел, и в этом случае она уедет домой ни с чем.

Решив, что вернуться домой будет разумнее всего, Дебора уже собиралась опять завести двигатель. Но воспоминание о том, как Том держал ее за руку в прошлый четверг, остановило ее. Его пожатие принесло ей покой.

Отец посоветовал бы ей уезжать домой. Хол сказал бы то же самое. Грейс была бы в ужасе. Но Джил хитро улыбнулась бы, подзадорила бы ее и, возможно, была бы права. Дебора всю свою жизнь следовала правилам, и где она оказалась? Сидела одна в машине на узкой улице Кембриджа, боясь открыть дверцу.

Повинуясь минутному порыву, Дебора вышла, пересекла тротуар, поднялась на три ступеньки и остановилась перед дверью с номером «42». Это был отдельный кирпичный дом. Высокий, но узкий, как и большинство зданий на этой улочке. Дверь была черная, с блестящим медным молоточком и колокольчиком.

Дебора позвонила. Ее пыл тут же угас, но отступать было уже поздно.

– Да? – услышала она над головой. Ей пришлось спуститься на одну ступеньку, чтобы увидеть его на крыше. Том с минуту смотрел на нее, затем исчез, и тут Дебора почувствовала приступ тошноты. Она представила, что он там наверху с женщиной, или с вдовой, или даже с окружным прокурором.

Ей следовало предупредить его. Но она же не знала, что приедет сюда.

Том открыл дверь. На нем были старые джинсы и футболка. Волосы взъерошены. Он был небрит и выглядел таким же испуганным, как и она.

Дебора вступила в игру. Подражая Джил, она растянула губы в фальшивой лучезарной улыбке.

– Я просто ехала мимо, когда увидела твою дверь, и решила поздороваться.

Уголок его рта дернулся.

Уже серьезно она спросила:

– Я не вовремя?

Том смотрел ей прямо в глаза.

– Вовсе нет. Зайдешь?

Кивнув, Дебора вошла в маленькую прихожую. Справа была гостиная, слева – коридор в дальнюю часть дома, а впереди – крутая лестница.

– Как по мне, все чисто, – заметила она. Он называл себя неряхой, а на стене в коридоре на аккуратных крюках висел горный велосипед.

Том изумленно хмыкнул.

– Ты еще не видела кухню.

– Но гостиная выглядит мило.

– Я не часто ею пользуюсь. Поэтому там убрано.

– Ты только что был на крыше?

– А вот крышей я пользуюсь. Очень часто.

– А что там?

Кивком поманив ее за собой, Том пошел к лестнице.

На втором этаже Дебора увидела три двери, за одной из которых была его спальня – виднелся ворох постельного белья и одежды. На третьем этаже был высокий потолок и всего одна огромная комната с колоннами. Стены были белыми, но казались еще ярче из-за окон в потолке. Дебора увидела письменный стол с компьютером, стол без компьютера и еще один в центре комнаты. Все три были завалены бумагами.

На крышу вела деревянная винтовая лестница. На этот раз Дебора пошла впереди и потянула дверь на себя. На крыше оказался небольшой садик со столиком, стульями, шезлонгами и грилем. В горшках, расположенных по периметру, росли кустарники, а деревья на улице были достаточно высокими, чтобы обеспечить тень. Единственная секция деревянного забора, посеревшего от старости, скорее всего должна была создавать впечатление уединения, но со всех остальных сторон открывался вид на деревья, окруженные невысокой кирпичной стеной.

Гриль был открыт. На подставке громоздились использованные кухонные принадлежности, подносы, стаканы и тарелки. И здесь стол был завален бумагами. Дебора повернулась, чтобы спросить, не оторвала ли его от работы, но так ничего и не сказала. Том смотрел на нее с таким желанием, что она, ошеломленная, замерла.

Возможно, она за этим и приехала. Дебора не позволяла себе думать о своих чувствах к Тому после их встречи в парке, но осознавала, что ее к нему тянет.

Должно быть, это было написано в ее глазах, потому что он сказал:

– Не очень разумно, да?

Она покачала головой.

– Я начинаю сомневаться. Мы можем создавать все, что угодно, а потом все это летит в тартарары, потому что случается то, что мы не планировали, что не хотели, что не можем контролировать.

– Как с моим братом?

– Как с моей дочерью, с моим отцом, с моим бывшим мужем.

– А с твоим сыном?

– С ним тоже. Но то, что происходит с Диланом, имеет отношение скорее к физиологическому состоянию, чем к свободе выбора.

Том взглянул на бумаги на столе, потом опять на Дебору.

– Ты думаешь, состояние моего брата имело физиологическую причину? Он родился с химическим дисбалансом?

Дебора не могла знать этого наверняка, но Тому необходимо было выяснить причину поведения Кельвина, и химический дисбаланс как раз мог быть такой причиной.

– Возможно.

Он задумался. Затем подошел к столу и вытащил из кипы бумаг маленький конверт. Вернувшись, Том передал его Деборе. Внутри лежали три детские фотографии, сделанные в разное время. На первых двух снимках были изображены два красивых мальчика, на третьем они были с родителями. Дебора подумала, что самой заметной деталью на всех фотографиях было то, что Кельвин отворачивался, отстранялся, отводил взгляд.

Она ткнула пальцем в один из снимков.

– Сколько ему здесь лет?

– Три, – ответил Том, думая о том же. – Я не помню, чтобы он вел себя по-другому. Кельвин словно родился без способности привязываться к людям. Я часто подозревал, что у него какая-то форма аутизма, но всегда находилось что-то, что не вписывалось в общую картину. Он был отличным студентом, прекрасным учителем. Но дома, в личной жизни, чего-то всегда не доставало. Селена клянется, что у него не было депрессии, но откуда ей было знать, если он все держал в себе?

– Записку еще не нашли?

– Нет. Кельвин вовремя оплатил счета, некоторые даже наперед. Может, это знак того, что он собирался умереть? – Том пожал плечами. – Я до сих пор получаю почту на его абонентские ящики. Вероятно, это продлится еще некоторое время. – Он посмотрел на Дебору. – Я разговаривал с окружным прокурором.

– Правда?

– Сказал ему, что не согласен с Селеной. Он не отступил, но я хотел, чтобы он услышал и противоположное мнение.

Дебора была благодарна. Благодарна за то, что Том поговорил с прокурором до этого визита. Это придавало его поступку больший вес. Здесь, сейчас они были друзьями.

У нее появилось дикое желание рассказать все о Грейс и об аварии, о Грейс и о Грэге, о том, что она посчитала нужным сделать. Ей необходимо было услышать мнение Тома, возможно, его совет.

Но это было не более разумным, чем прыгнуть к нему в постель. Еще многое должно было решиться, и кое в чем они оставались противниками.

Словно читая ее мысли, Том спросил:

– Ты голодна? Уже поздно, а я еще не обедал. Хочешь, пойдем на площадь?

* * *

Дебора не часто ела красное мясо, но гамбургер, который она заказала, показался ей самым вкусным.

– Это фантастика, – сказала она, подбирая капли кетчупа остатками булочки.

– Это лишь одно из достоинств нашего городка.

– Ты давно здесь живешь?

– Десять лет. – Том откинулся на спинку стула. – Селена говорит, что Кельвин переехал сюда, чтобы быть поближе ко мне. Было бы хорошо, если бы он сказал мне, что живет в Лейланде.

– Может, ему достаточно было знать, что ты недалеко.

– Возможно. Как бы там ни было, несколько лет я снимал здесь квартиру. Мне так тут понравилось, что я не задумываясь купил этот дом. Если ты училась в Кембридже, то понимаешь, что я имею в виду.

Дебора понимала.

– Хотя моих друзей здесь уже нет, – улыбнулась она. – Их место заняли твои.

С полдюжины людей поздоровались с Томом с тех пор, как они пришли на площадь.

Он пожал плечами.

– Каждое утро я пью здесь кофе. Несколько раз в неделю покупаю газеты. Ужинаю в местных ресторанах. Даже несмотря на то что студенты приезжают и уезжают, некоторые знакомые лица остаются. Понемногу знакомишься с людьми. А еще я езжу на велосипеде. В Кембридже есть группа велосипедистов. Мы встречаемся почти каждые выходные.

– Похоже, ты доволен жизнью.

Он грустно улыбнулся.

– Доволен тем, что есть.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня нет семьи.

Дебора понимала, что Том говорит не о родителях или о брате. Она вспомнила, как спрашивала его, почему у него нет собственной семьи. В этот раз она не смогла задать этот вопрос. Но теперь они были друзьями.

– У тебя нет жены и детей из-за собственного опыта?

– Нет. Просто не сложилось. – Словно спохватившись, Том обеспокоенно сказал: – Скорее всего ты права. И еще по некоторым причинам. Нервозность. Страх, что я не справлюсь.

– Ты не такой, как твои родители.

– Разве я могу быть в этом уверен?

Когда Дебора не ответила, Том жестом пригласил ее подняться.

– Пойдем прогуляемся.

Они направились к реке. Небо потемнело. Вдалеке слышались тихие раскаты грома. Если бы Дебора была одна, она уже искала бы укрытие. Но с Томом было спокойно. Они медленно прогуливались, время от времени останавливаясь, чтобы понаблюдать за чайками на воде.

Наконец Дебора остановилась и посмотрела на него.

– Я не знала твоих родителей, Том. Не знала твоего брата. Но ты же находишь общий язык с людьми. Разве это не значит, что ты отличаешься от своих родных?

– Возможно. Но есть вероятность, что я такой же.

– Не такая уж большая, если семья – действительно то, чего ты хочешь. – Она почувствовала, как упала первая капля дождя. – Я не знаю, что бы делала без своих детей. Это не значит, что они просто занимают мое время. Они приносят мне удовлетворение. Конечно, не всем нужно удовлетворение такого рода. – Упала еще одна капля. – Может, тебе оно не нужно.

– Кто знает? Думаю ли я сейчас об этом только потому, что Кельвин умер?

– Ты думал об этом раньше?

– Не так, как сейчас. – Том вытянул ладонь. – Дождь.

Они отошли довольно далеко. Деборе стало неуютно.

– Нам лучше вернуться назад.

– Сейчас, когда разговор вошел в нужное русло? – спросил Том со снисходительной улыбкой.

Она решила, что он хочет ее разозлить. И неожиданно почувствовала раздражение.

– Ненавижу дождь. Почему он всегда все портит?

Том шагал рядом с ней.

– Что портит?

– Чистые машины… новые туфли… прическу.

– Это ласковый дождик.

– И все равно мы промокнем.

В его глазах появилось любопытство.

– Это плохо?

– Неприятные воспоминания.

– Тогда тебе нужны новые, – сказал Том и, взяв ее за руку, заставил остановиться.