Текст книги "Наша тайна"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

19

Дилан был на седьмом небе.

– Он приезжает сюда? Ура! – Через секунду его лицо помрачнело. – А как же щенки? Я должен был их увидеть.

– Увидишь, – сказала Дебора. Она придумала бы, как это сделать, даже если бы это значило, что Грэг отвезет сына в Вермонт, а ей придется ехать туда в воскресенье, чтобы забрать его. Что в принципе было неплохой идеей, особенно если Грейс тоже поедет. Они могли бы хорошо провести время в машине.

А вот Грейс не обрадовалась, услышав, что папа приезжает в Лейланд. В то утро она, казалось, нервничала больше обычного. Девочка сидела в кухне и грызла ногти.

– Я не сделала домашнее задание, – сказала она.

По мнению Деборы, не было ничего удивительного в том, что Грейс не могла сосредоточиться на учебе. Из-за вчерашнего инцидента и предстоящего визита Грэга она сама никак не могла заставить себя думать о работе.

– Хочешь остаться сегодня у тети Джил? – спросила Дебора у Грейс.

* * *

Грейс хотела. Признание отняло много сил, и она не могла заставить себя думать о школе. Но ей действительно стало лучше. Камень упал с души. Она еще должна была рассказать обо всем отцу, но радовало то, что мама была на ее стороне.

В то утро Грейс проснулась поздно, но была уже внизу в кондитерской, когда Дилан вернулся из школы. Он носился между Джил и корзиной с пончиками, не переставая улыбаться, что было довольно удивительно для мальчика, который всего два дня назад узнал плохие новости. Грейс захотелось узнать его тайну.

– Разве твой глаз уже не болит? – спросила она, приготовив себе и брату молочный коктейль.

Дилан помешал напиток соломинкой.

– Болит, но только изредка. Все нормально. Теперь все стало понятно. Например, почему я не так хорошо учусь, как ты.

Грейс могла бы сказать ему, что глаза не имеют никакого отношения к мозгам. Будучи Монро, он скоро сам это узнает.

Но Дилан продолжал:

– Теперь понятно, почему я все время спотыкаюсь и почему так плохо играю в бейсбол. Даже папа согласился. Он не рассердился из-за того, что я ушел из команды. И дедушка тоже.

У Грейс екнуло внутри. Дедушка был еще одной проблемой. Носить фамилию Барр почти так же сложно, как и фамилию Монро.

– Когда ты разговаривал с дедушкой?

– Я позвонил ему, чтобы рассказать о своих глазах. Сказал, что, когда мне вылечат глаза, я выбью мяч для круговой пробежки. – Нахмурившись, Дилан посмотрел в стакан и опять повертел соломинку. – Возможно, я сделаю это для бабушки Рут. – Он снова поднял глаза. – Нет. Для дедушки. Ему это нужно больше.

Грейс ощутила что-то похожее на сострадание. Она понимала, что чувствует Дилан. У дедушки всегда были завышенные требования, которым трудно было соответствовать. Хорошо было иметь оправдание.

Когда позвонила Дебора и сказала, что выезжает на вызовы, Грейс решилась. Она хотела сама сообщить дедушке о своем поступке.

Выйдя из кондитерской, девочка направилась вниз по улице.

Через два квартала находился дом ее деда. Теперь он уже не казался ей таким большим, как в детстве, а ведь тогда офиса еще не было. Тогда Грейс еще не знала, какую роль этот офис сыграет в жизни ее мамы и в ее собственной.

Подойдя к этому самому офису, девочка тихо вошла. Администратор жестом пригласила ее пройти, но разговор по телефону не прервала. Грейс как раз думала, не присесть ли, когда вышла одетая в розовый балахон медсестра – Джоанна Сперлинг, – живой пример того, что требования дедушки никогда нельзя было нарушать.

Джоанна раскрыла объятия и прижала Грейс к себе.

– Сто лет тебя не видела. У тебя не хватает на нас времени? – Когда Грейс улыбнулась и покачала головой, Джоанна добавила: – Твоя мама только что уехала. Хочешь позвонить ей на мобильный?

– Я пришла к дедушке. Он с пациентом?

– С последним, уже почти закончил. Иди подожди его в кабинете. Там сейчас никого нет.

Грейс не заглянула в мамин кабинет, проходя мимо. Она и дедушкин не очень рассматривала, просто села на стул и стала ждать.

– Как там моя девочка? – спросил Майкл, входя в кабинет не так энергично, как обычно. Он казался подавленным. Стареет. – Ты только что разминулась с мамой, – сказал он.

– Я пришла к тебе.

Он присел на край стола.

– У тебя очень серьезный вид.

Грейс могла бы возразить. Но лгать больше не могла.

– Я должна тебе кое-что рассказать.

– Кое-что об аварии?

Девочка вздрогнула.

– Ты знаешь?

Она не простит, если мама ему рассказала.

Майкл спокойно улыбнулся.

– Все знают. Об этом писали в газете.

– Не обо всем, – сказала Грейс.

Когда он нахмурился, похоже, действительно не понимая, о чем речь, Грейс догадалась, что мама ничего не рассказывала. Ей придется сделать это самой. Но для этого она и пришла. Это было еще одним испытанием.

– В тот вечер за рулем была я, дедушка. Это была я. – Грейс увидела, как Майкл удивленно отпрянул. – Это была я, – повторила она, чтобы удостовериться, что он понял. Когда с его стороны не последовало никакой реакции, она объяснила: – Это я была за рулем машины, которая сбила мистера МакКенну.

– Твоя мать солгала? – спросил он.

– Полиция об этом не спросила, а она не сказала. Теперь же, возможно, подадут гражданский иск, и если это случится, правда выйдет наружу. Я просто хотела, чтобы ты знал. Я не хотела его сбивать. Я его не видела.

Щеки Майкла покраснели.

– Почему твоя мать мне об этом не рассказала?

– Она пыталась меня защитить.

– От меня?

– Ото всех. – Грейс почувствовала себя очень маленькой. – Ты сердишься на меня. Я это чувствую.

– Я сержусь на твою маму.

– Это сделала не мама, это сделала я! – заплакала Грейс, потому что устала от того, что ее постоянно оправдывали. – И это не самое страшное. Самое страшное то, что я была навеселе.

В этот раз Майкл открыл рот.

– Не сердись на маму, потому что до вчерашнего дня она сама об этом не догадывалась. Папа тоже еще не знает, но узнает сегодня вечером. Я просто хотела сама сказать тебе об этом. Ты пьешь, поэтому я подумала, что, возможно, ты меня поймешь. – Видя его изумление, девочка быстро добавила: – Я, наверное, неправильно выразилась.

Он опустился на стул рядом с ней, и Грейс сразу же ощутила облегчение. Стоя, дедушка был более грозным, а сидя – более досягаемым.

– Зачем ты пила? – тихо спросил Майкл.

Интересный вопрос. Ни мама, ни тетя Джил не спросили об этом.

– Нас была целая компания. Нам казалось, будет весело. Родителей моей подруги не было.

Он отклонился назад.

– По крайней мере, ты была не одна. Если ты была с друзьями – это обычное дело. Обычные подростковые эксперименты.

Глаза Грейс наполнились слезами.

– После этого не садятся за руль.

– Конечно, садятся. Иногда и убивают друг друга.

– И я убила мистера МакКенну, – заплакала девочка. – Какое ты можешь найти этому оправдание?

Он нахмурился.

– Я не собираюсь тебя оправдывать. Я… – Майкл помолчал, затем сказал: – Пытаюсь объяснить. – Он долго смотрел на нее и после мучительной минуты продолжил: – Я бы не хотел, чтобы ты пила, потому что я так делаю. Это нехорошо. Это может испортить тебе всю оставшуюся жизнь. И алкоголь только прячет настоящую проблему.

Грейс достаточно слышала дома, чтобы понять, о чем он говорит.

– Твоя проблема – бабушка Рут?

– Моя проблема в том, что бабушки Рут нет, – ответил Майкл. – А твоя?

– Давление, – сказала Грейс. И с любопытством спросила: – Когда ты пьешь, как это на тебя действует? Ты чувствуешь легкость?

– Я себя ненавижу.

– Нет, дедушка. Именно когда ты это делаешь, что ты чувствуешь?

– Одиночество.

– Но после нескольких бокалов становится легче? То есть это помогает тебе забыть?

Он посмотрел на тумбочку, где стояла фотография его жены, сделанная за несколько лет до смерти.

– Это затуманивает воспоминания, – сказал Майкл с таким грустным видом, что Грейс взяла его за руку.

– Извини. Мне не нужно было начинать этот разговор.

Он взял ее ладони в свои.

– Нет, нужно было. Возможно, нужно было спросить меня об этом раньше. Я все время забываю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы замечать такие вещи.

– Тебе очень недостает бабушки Рут.

– Очень. Но пить – это не выход.

– Тогда зачем ты это делаешь? Чтобы затуманить воспоминания?

Он задумался.

– Не знаю. Я говорю себе, что боль уйдет, но она не уходит. Я говорю себе, что нужно всего лишь пережить еще одну ночь, но это не так. – Майкл посмотрел на Грейс глазами, полными стыда. – Возможно, я пью, потому что знаю, что ей бы это не понравилось.

– Разве это причина?

– Плохая причина. Я не должен был бы говорить об этом своей внучке.

– Мне шестнадцать.

– Мм. Такая взрослая.

– Достаточно взрослая, чтобы убить человека на машине.

Он высвободил свою руку и погрозил пальцем.

– Не используй аварию как оправдание всех остальных ошибок. Понимаешь, это одна из моих проблем, как недавно любезно объяснила мне твоя мама. Во всем, что идет в моей жизни не так, я обвиняю смерть бабушки. Но это чистой воды отрицание.

– Отрицание чего?

– Ответственности. Своей способности изменить что-то к лучшему. Я могу управлять некоторыми вещами, например, не пить, хорошо делать свою работу, завтракать вместе с внуками по выходным. Обвинять смерть Рут в том, что я этого не делаю – это полная… сама знаешь что. Существует действительно много вещей, которые я не могу контролировать. Например, твоя тетя и твоя мама. Черт, я не мог контролировать даже твою бабушку. Ей нравилась эта кондитерская, как и твоей тете. А что касается твоей мамы, то я не уверен, что ей нравится работать со мной. Возможно, ей нужно больше пространства.

– Ей нравится.

– Возможно, в этом и заключается проблема. Она чувствует себя обязанной.

– Обязанной?

– Быть тем, кем я хочу. Возможно, не замечать моих ошибок. Например, что я пью.

– Ты алкоголик?

Он подумал.

– Еще нет.

– Думаешь, станешь?

– Не хочу.

– А что нужно сделать, чтобы не стать алкоголиком?

– Во-первых, признать правду. Это может быть трудно.

– Не всегда, – сказала Грейс. – Когда правда об аварии выйдет наружу, не думаю, что меня посадят в тюрьму, но в моей биографии это останется навсегда. И это может сделать мою жизнь легче.

– В каком смысле?

– Если ты один раз ошибся, требования становятся ниже. Я ненавижу то, что всегда должна быть лучшей.

Ее мобильный задребезжал виброзвонком.

– Кто же этого требует? – спросил дед.

– Мама. Ты. И мой отец. Если кто-то и возненавидит меня за то, что я сделала, так это он.

Дребезжание повторилось.

– Думаешь, он никогда не пил?

– Я знаю, что пил, но теперь он ведет совершенно правильный образ жизни. Он и Ребекка вегетарианцы. Они сами выращивают то, что едят.

Сигнал повторился в третий раз.

– Это в прошлом. Грейс, ответь на звонок.

– Это не важно.

– Ответь, пожалуйста.

Грейс вытащила телефон из кармана, посмотрела на экран и открыла.

– Я с дедушкой, – сказала она маме.

Дебора, похоже, была напугана.

– Я приехала сюда, и никто не знает, куда ты делась.

– Мы разговариваем. Все в порядке, мама. Правда.

– Сколько ты еще там будешь?

– Недолго. Дедушка уговаривает меня встретиться с папой. Все в порядке. Правда.

Все действительно было в порядке. Дедушка не читал нотаций. Он не игнорировал ее чувства. Он разговаривал с ней, как со взрослой. Помогло еще и то, что у него были собственные проблемы. Он тоже был не идеален.

– Почему тебя нужно уговаривать встретиться с папой? – спросил дедушка, когда Грейс выключила телефон.

– Я должна и ему рассказать о том, что случилось в тот вечер. Но я не знаю, как он отреагирует. То есть он же вроде как все бросил? В один день взял и ушел, да? Если отец любит своих детей, он ведь так не поступает, правда?

– Я пью. Твой отец ушел. Можно сказать, что мы не очень отличаемся.

Грейс покачала головой.

– Люди не бросают все, что у них есть. Разве что если это все ничего для них не значит. Поэтому либо мама, Дилан и я ничего не значим для отца, либо он бросил что-то хорошее.

– Твой папа просто очень увлекающаяся натура, вот и все. Когда он что-то делает, его мысли заняты только этим. До знакомства с твоей мамой он увлекался идеей об альтернативном обществе. Затем Грэг полностью отдался бизнесу. Теперь же он делает все возможное, чтобы все это бросить.

– Но несмотря ни на что с нами общается, – проворчала Грейс. – Папа хочет знать, как у меня дела в школе. Он хочет знать, учу ли я слова по карточкам и готовлюсь ли к вступительным экзаменам. Он хочет, чтобы я все время устанавливала новые рекорды по бегу. Но я не могу делать это все время. Что, если я получу плохую отметку в школе? Что, если я не сдам вступительные экзамены, а в полиции на меня заведут дело и я не смогу поступить в колледж?

– Ты все равно поступишь в хороший колледж.

– А ты будешь меня любить, даже если я не поступлю?

– Естественно, я буду тебя любить.

– Дедушка, нет никакого «естественно». Посмотри на тетю Джил. Ты все еще сердишься на нее за то, что она не пошла учиться в колледж.

Это его задело. Майкл немного подумал и сказал:

– Это не значит, что я ее не люблю.

– Как ты можешь ее любить, если даже ни разу не попробовал то, что она печет?

Его щеки покраснели, он робко посмотрел на внучку.

– Твоя мама вчера оставила глазированную булочку. Я ее съел.

Грейс не сразу поняла услышанное.

– Ты позвонил Джил и сказал ей, что было вкусно? – Когда дедушка не ответил, она произнесла: – Видишь? Так будет и со мной. Когда мой папа узнает правду об аварии, он вообще не захочет со мной разговаривать. Тогда он меня по-настоящему возненавидит.

– Но сейчас он тебя не ненавидит.

– Кто бы говорил, – заплакала Грейс, но палец дедушки опять указал на нее.

– Грейс, ты совершаешь ошибку. Легче сделать вид, что он тебя ненавидит, чем признать, что у него были свои причины поступить так, как он поступил.

– Но он ушел, – сказала Грейс, стараясь доказать свою правоту. – Если он ушел, когда все было хорошо, что же он скажет теперь?

Дед улыбнулся. Она уже давно не видела этой нежной, предназначенной только для нее, Грейс, улыбки.

Об этом, заяц, ты спросишь у него. Лучшее средство от отрицания – это разговор.

20

У Деборы было отличное объяснение, почему она смотрит на улицу. Она хотела быть рядом с Диланом, который сидел за одним из столиков у окна и высматривал своего папу. Грэг говорил, что приедет в пять. Он сказал, что хочет избежать обычного для пятничного вечера скопления машин и что он теперь не получает удовольствия от езды по оживленным дорогам, хотя на самом деле он никогда не обращал на это внимания. Дебора неожиданно для себя подумала, что, точнее, Грэг никогда не ездил по оживленным дорогам. Он выезжал очень рано, а возвращался очень поздно.

Но тут же напомнила себе, что это не имеет значения. Обида ни к чему не вела. Злость была уже бесполезна.

– Где же папа? – в нетерпении спрашивал Дилан. Он сидел верхом на ее колене, облокотившись о стол, и не отрывал глаз от улицы.

– Уже едет, – ответила Дебора, мгновенно оторвавшись от своих мыслей ради сына. Дилан всегда был ласковым ребенком, но эти дни ушли в прошлое. Последние год или два он не хотел, чтобы его видели рядом с мамой. Наслаждаясь моментом, она обвила рукой его талию.

– Думаешь, Ребекка приедет вместе с ним?

Дебора надеялась, что нет. Ей нужно было поговорить с Грэгом без посторонних, особенно без его новой жены.

– Тебе нравится Ребекка? – спросила она Дилана.

– Она классная. – Мальчик оглянулся и посмотрел на мать расширенными от беспокойства глазами. – А если папа попал в аварию?

– Он бы позвонил.

– А если он не может?

– Тогда позвонила бы полиция. Похоже, твой глаз уже не болит.

Дилан уже не так часто щурился и моргал.

– Да. А если у папы нет с собой нашего номера, только номер Ребекки?

– Тогда она бы позвонила. – Дебора сжала сына за талию. – Дорогой, с папой все в порядке.

Дилан опять повернулся к окну. Как раз в этот момент синий пикап «вольво» остановился у кондитерской. Если не считать слоя дорожной пыли, машина выглядела как новая. Мальчик, который все еще всматривался вдаль в ожидании «фольксвагена», не сразу увидел, как его отец вышел из машины. Наконец Дилан с удивленным возгласом соскочил с колен Деборы и выбежал на улицу. Спустя несколько секунд он уже повис на Грэге, словно обезьянка, как делал, когда ему было три года.

– Погоди, – услышала Дебора рядом голос Джил. – Ты делаешь всю работу, несешь ответственность, переживаешь, а твоего бывшего встречают словно мессию? Почему ты улыбаешься?

– Я люблю видеть Дилана счастливым. Он столько всего пережил.

– Это новая машина?

– Похоже.

– Может, это машина Ребекки?

– Нет. Она водит грузовик.

– Грэг изменился.

Дебора тоже так думала. На нем были джинсы и сандалии, которые он всегда носил, но выглядел он иначе.

– Это из-за волос, – решила она. – Он постригся.

В последний раз у него были волосы до плеч. Теперь они едва прикрывали шею.

– И причесался, – заметила Джил. – И перестал краситься. С чего это он вдруг стал седым?

– Грэг никогда не красил волосы. От проседи до седины недалеко. Просто ты его давно не видела.

– На кого он хочет произвести впечатление? – спросила Джил.

Дебора фыркнула.

– Не думаю, что его это интересует.

– Тогда зачем обрезать волосы? Зачем покупать большую машину? И почему это ты его защищаешь? Это мужчина, который тебя бросил.

– Это отец моих детей. – Дебора быстро взглянула на сестру. – Я попросила его приехать сюда, Джил. Возможно, то, что он привел волосы в порядок, – жест доброй воли, признание того, что его жизнь изменилась, а я об этом не знаю. Но Грэг нужен Дилану, он нужен Грейс, он нужен мне.

– А как же независимость?

– Я независима. Но именно сейчас мне нужна помощь отца моих детей.

– А как же твоя злость?

Дебора вздохнула.

– Ох, Джил. Она меня только вымотала.

С этими словами она последовала за Диланом на улицу.

Грэг что-то говорил мальчику. Теперь он смотрел на Дебору, а она не знала, что сказать. Последние несколько лет в ее словах была только обида. Злость придавала ей силы. Теперь это все, похоже, исчезло.

Грэг неуверенно улыбнулся.

– Привет.

Она улыбнулась в ответ.

– Как доехал?

– Неплохо.

Дилан восторженно заговорил:

– Мама, это новая машина. Папа купил ее, чтобы ездить в Вермонте. – Он посмотрел на отца. – Я сяду, хорошо?

Не дождавшись ответа, мальчик подбежал к автомобилю со стороны водителя, открыл дверцу и забрался внутрь. Его макушка едва доставала до верхнего края кресла, но он уверенно положил ладони на руль.

– Он хорошо выглядит, – заметил Грэг. – Как глаз?

– Как только поставили диагноз, Дилан перестал жаловаться, – сказала Дебора. – Он может справиться с тем, что ему знакомо. Как и все мы.

– Что-то известно насчет судебного иска?

– Пока нет. – Дебора еще не видела сегодня машину детективов.

– Где Грейс?

– Разговаривает с моим папой.

– О том, какой я плохой?

– Честно говоря, – сказала Дебора, – она еще не виделась с ним после аварии. Подозреваю, что они разговаривают об этом.

– Мама, – позвал Дилан, высунувшись из окна, – иди сюда! – Он ткнул пальцем в пассажирское сиденье.

Желая доставить ему удовольствие, Дебора села в машину.

– Тебе нравится этот запах? – восторженно спросил мальчик. – И посмотри, посмотри на это дерево. Правда, классно? – Он благоговейно провел ладонью по панели. – Здесь даже руль обтянут кожей. А коробка передач, как у гоночной машины.

Дебора не была уверена, что пикап имел что-то общее с гоночной машиной, но не хотела портить сыну настроение.

– Смотри сюда, – приказал Дилан и поднял свое сиденье. – И вот. – Он опять опустил сиденье, и еще раз поднял. И наклонился, рассматривая музыкальную систему. – Папа говорит, здесь на аудиосистеме есть сигнализация. Это круто. – Дилан закричал из окна: – Папа, можно покататься?

Грэг подошел к машине.

– Покатаемся позже. Сейчас я хочу пить. В кондитерской твоей тети есть что-нибудь холодное?

Дилан перечислил ассортимент, который он знал назубок: мальчик все вечера проводил в кондитерской. Его отец выбрал кофе со льдом и сказал:

– Спорим, ты сам не сможешь сделать.

– Спорим, смогу, – ответил Дилан и мгновенно выскочил из машины. Грэг занял его место за рулем и закрыл дверцу.

– Возможно, это займет много времени, – предупредила Дебора.

– Что и требовалось. – Грэг повернулся к Деборе. – Ты хорошо выглядишь.

– И ты тоже.

– Но это не я рыдал по телефону вчера вечером. Почему ты хотела, чтобы я приехал?

Он не тратил время попусту. Это был Грэг, с которым она прожила последние годы своего брака. Думающий только о деле. И предельно бестактный.

– Проблема из-за аварии, – сказала Дебора, убирая волосы назад. – Мне нужно, чтобы ты помог мне решить, как поступить.

– В чем проблема? – спросил Грэг.

Но Дебора хотела дождаться Грейс. Об этом должна была рассказать она. Дебора также хотела поговорить в более уединенном месте. Глядя на занятые столики на тротуаре, она сказала:

– Здесь не лучшее место для беседы.

Грэг завел машину и поднял стекла. Из кондиционера подул прохладный воздух.

– Вот. Теперь никто нас не услышит. – Он отвел глаза. – Ты просила меня приехать, и вот я здесь. Но это нелегко, Дебора. Я знал, что так будет. Чем больше я приближаюсь, тем больше меня затягивает жизнь, которая была у меня здесь. – Он прислонился затылком к подголовнику. – И не все в той жизни было плохо.

Она ощутила, как с новой силой разгорается ее злость.

– Ты сказал, что был несчастен. Ты сказал, что продался, что то, чем ты занимался, было аморально, и что если ты ничего не изменишь, то умрешь.

– Я верил, что это так.

– А теперь не веришь? – спросила Дебора, продолжая чувствовать нарастающую злость.

– Все это было правдой. – Грэг повернулся в ее сторону. – Я только хочу сказать, что тогда я понимал лишь это.

Дебора ждала, что он скажет дальше.

– Зачем ты на мне женился, Грэг?

Он даже не моргнул.

– Я любил то, во что ты верила.

– А меня ты любил?

– Да, потому что ты была тем, во что верила. Стабильность. Постоянство. Семья.

Опять убрав волосы назад, Дебора попыталась понять.

– Я была образом жизни?

Грэг подумал.

– Фактически. Я хотел быть тем, чем была ты. Мой бизнес только начинался. И ты идеально подходила для той жизни, которой он требовал.

– Ты использовал меня, – сказала Дебора, вопреки желанию чувствуя обиду.

– Не больше, чем ты, – ответил он. – Ты знала, что вернешься работать сюда, и хотела, чтобы часть твоей жизни изменилась. И мое прошлое в этом смысле было тебе на руку. Ты знала, что твой папа меня не запугает.

Деборе хотелось сказать, что он ошибается, но Грэг был прав. Она, возможно, и не осознавала всего этого, когда согласилась выйти за него замуж, но это было правдой. И это объясняло, что пошло не так.

– Ты был несчастлив с самого начала? – уже тише спросила она.

Он нахмурился.

– Не знаю. Наверное, проблемы начались через три-четыре года. Скорее всего, когда бизнес пошел в гору. – Грэг посмотрел на нее. – Но ты не виновата, Дебора. Это все я и моя работа. Мой непокорный дух требовал все больше и больше.

– Я никогда на тебя не давила.

– Не давила, – согласился он. – Это я давил. Я начал требовать от себя того, чего не мог сделать.

– Но ты сделал, – возразила она. – Ты достиг больше, чем мог себе представить.

Грэг покачал головой.

– Может, я и заработал больше денег, чем мы могли ожидать, но помнишь мою мечту, смесь идеализма и капитализма? – Он засмеялся. – Всегда можно было сделать больше, всегда нужно было ответить на еще один вызов. Меня это затянуло, как наихудшего из бизнесменов, которых я презирал. Я стал манипулировать людьми и требовать от них невозможного. Со мной стало невыносимо работать. Со мной стало невозможно жить. – Он улыбнулся. – Разве я не прав?

Дебора уклончиво ответила:

– С тобой невозможно было жить, потому что тебя никогда не было дома.

– Туше! – сказал он, и его улыбка померкла. – Что ж, я понимал, каким стал, и мне это не нравилось. Но это уже сделалось моей зависимостью. Единственный способ разорвать этот круг – уехать. – Грэг прикоснулся к ее руке. – Дело не в тебе, Дебора. Мне нужно было оставить здесь человека, которым я стал. Просто так получилось, что ты оказалась его женой.

Дебора собиралась сказать что-то о клятвах в верности, об ответственности, о любви, но тут в окно постучал Дилан. Грэг опустил стекло, взял напиток и сразу передал стакан ей.

– А теперь еще один для меня, – сказал он Дилану. – Можешь сделать? – Мальчик с готовностью кивнул и убежал.

Дебора не хотела кофе со льдом. Она и без этого была достаточно взбудоражена. Поставив стакан на подставку, она повернулась к Грэгу.

– Но ты оставил не только его, но и нас. Знаешь, как нам было больно?

– Уверен, ты мне сейчас расскажешь.

Она сделала глубокий вдох, чтобы высказать ему все, но тут ее злость испарилась.

– Честно говоря, – грустно произнесла Дебора, – не расскажу. Я не могу больше злиться. Это не помогает ни детям, ни мне.

Грэг посмотрел мимо нее.

– А вот и Грейс, – сказал он и сразу же вышел из машины. Грейс не обратила внимания на синий «вольво», пока не заметила Грэга. Она резко остановилась. Девочка не ответила на объятия отца, но позволила проводить себя до машины.

Он открыл заднюю дверцу и усадил ее рядом с Деборой, а затем вернулся на место водителя. Развернувшись, чтобы видеть их обоих, Грэг сказал:

– Отлично. Что же происходит?

* * *

Грейс ужаснулась.

– Ты собираешься разговаривать здесь? В машине?

– Почему бы нет? – ответил Грэг.

– Может, поедем домой?

– Я был там не очень хорошим человеком. Эта машина лучше отражает мое настоящее «я».

– Я думала, твое «я» отражал «фольксваген».

– У «фольксвагена» это получалось тридцать лет назад. Теперь мне нужно кресло с подогревом. Вот тебе честный ответ. Скажи мне, что тебя беспокоит.

– Папа, папа! – позвал Дилан снаружи.

Грэг открыл окно и взял напиток.

– А теперь еще один для твоей сестры.

У Дилана опустились плечи.

– Еще один? Она не пьет кофе.

– Пьет, – громко заверила его Грейс.

Дилан уставился на нее, затем развернулся и неохотно поплелся обратно.

Что же ее беспокоило? Грейс не знала, с чего начать. Но ее отец был здесь, и дедушка советовал ей спросить, что она и сделала.

– Я хочу знать, почему ты ушел. Я хочу знать, что плохого было в нас и что хорошего в Ребекке. Я хочу знать, зачем ты давал обещания, если не собирался их выполнять.

– Грейс, – начала мама, но отец жестом остановил ее.

– Все в порядке. Она только что сказала мне больше, чем за последние полгода.

Это еще больше завело Грейс.

– А чего ты ожидал? Ты думал, что мы сразу же переедем из Лейланда на ферму? Ты думал, что мы смиримся с тем, что Ребекка заняла мамино место, словно мама уже ничего не значит?

– Грейс…

– Все нормально, Дебора. – И Грэг повернулся к дочери. – Я тогда не думал об этом. Просто знал, что должен уехать.

– Это было очень эгоистично.

– Если бы я тогда думал о вас, то не смог бы уехать.

Грейс закрыла уши руками.

– Не говори этого. Не говори этого! Отец должен думать о детях. Он должен быть рядом с ними. Он должен их любить.

– Я правда люблю вас, – сказал Грэг.

Опустив руки, Грейс ответила:

– Тогда я не понимаю, какой смысл ты вкладываешь в это слово.

Он посмотрел на Дебору.

– Это твои слова?

– Нет! – закричала девочка, прежде чем Дебора успела что-то сказать. – Это я, твоя дочь, которая думала, что ты всегда будешь рядом! Я думала так, потому что ты так говорил, и я тебе верила! – Осознав, что кричит, она понизила голос. – Только ты не выдержал. Поэтому у тебя нет права требовать что-то от меня. Если я обманываю, это нормально. Если я пью, это нормально. Если я украла обувь из магазина, это нормально.

– Ты бы ничего этого не сделала.

Ее глаза распахнулись.

– Сделала. Я все это делала. Это я была за рулем в тот вечер. Разве ты не догадался? – Грэг был ошеломлен. – Но нет, ты бы не догадался, потому что я – твой идеальный ребенок. Только вот что, папа, я – не идеал. Я ошибаюсь и совершаю плохие поступки. Иногда я ненавижу то, как должна поступать. Но все ожидают от меня именно этого, поэтому я поступаю именно так. А как же мои чувства? Или я должна дойти до предела, как ты, а потом все это бросить?

Мама смотрела на нее, и во взгляде ее было что-то похожее на уважение. И хотя Грэг не глядел на Грейс, она не собиралась забирать свои слова обратно.

Но как только у девочки появилось ощущение, что она хоть что-то сделала правильно, рядом с «вольво» припарковалась серая машина. Грейс достаточно часто смотрела телевизор, чтобы догадаться: люди, которые были в машине, наверняка полицейские.

– О боже, – тихо сказала девочка. – Мама?

– Это из прокуратуры, Грэг, – сказала Дебора. Ее голос был довольно спокойным, но Грейс поняла, что мама напугана.

Отец вышел из машины и заговорил с детективами. Грейс с ужасом посмотрела на маму, которая только шикнула на нее.

Девочка еле дождалась, когда папа вернется в машину.

– Чего они хотели?! – закричала она.

– Поговорить с тобой. – Он хлопнул дверью.

– Я не могу с ними разговаривать!

Его голос был жестким.

– Они сказали, что это обычная процедура. Я ответил, что если они хотят поговорить с моей несовершеннолетней дочерью, им придется подождать, пока приедет наш адвокат. – Он повернулся к Деборе. – Хол ведь может с этим разобраться?

– Да, – ответила Дебора.

Серая машина отъехала. Подошел Дилан с напитком, которого Грейс не хотела. Отец взял стакан, передал его Деборе и жестом велел Дилану садиться в машину. И тогда они поехали домой.

* * *

Дебора подумала, что нужно отдать Грэгу должное. Ведь ему нелегко было сюда возвращаться. Но больше ее беспокоила Грейс. Как только машина остановилась, девочка выскочила и исчезла в доме.

Дилан схватил Грэга за руку и потянул за собой.

– Ты должен посмотреть на мое пианино, папа. И на мой проигрыватель.

Дебора пошла следом за ними по лестнице, затем в прихожую, но когда они повернули к комнате Дилана, отправилась искать Грейс.

Девочка сидела у окна, глядя на улицу.

– Думаешь, они приедут сюда? – спросила она.

– Детективы? Нет. Ты же слышала, что сказал папа.

– Они могут заставить меня говорить?

– Нет, – ответила Дебора как можно равнодушнее. – Они только собирают сведения в надежде что-то найти. Скорее всего они понимают, что состава преступления нет. Возможно, они даже не будут с тобой разговаривать и поедут домой. – Принимала ли она желаемое за действительное? Она надеялась, что нет. Потеснив Грейс, Дебора присела рядом. – Я рада, что ты поговорила с папой.

– А я рада, что эти люди появились после того, как я с ним поговорила. Это даст ему возможность остыть.

– Мне он не показался сердитым.

Грейс фыркнула.

– Это был шок. Злость придет позже. – Она замолчала и прислушалась. Дилан играл на пианино. – Он знает, что играет?

Дебора улыбнулась.

– «The Times They Are А-Changing» ^.. Он знает название песни и мелодию. А понимает ли он скрытый смысл? Сомневаюсь.