Текст книги "Наша тайна"

Автор книги: Барбара Делински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

10

Дебора вернулась к бумагам на столе, но мысли ее были далеко. Она то сердилась из-за звонка Дина ЛиМея, то вспоминала довольное лицо Хола, то думала о Кельвине МакКенне. Исходя из слов его брата, получалось, что Кельвин МакКенна был немного зациклен на порядке. А разве она не такая? Она любила, когда все было так, как положено. И шло по плану. Ей понятен был комфорт, который ощущал Кельвин МакКенна, зная, чем заканчиваются исторические книги.

Одной из самых больших проблем, с которыми пришлось столкнуться Деборе в первые несколько месяцев после ухода Грэга, была неуверенность в завтрашнем дне. Даже когда документы для развода были готовы, в глубине души она верила, что он одумается и поймет, как глупо поступает.

Она всегда обвиняла его. Но сейчас, когда злость ушла, Дебора понимала, что все относительно. Они оба были виноваты.

Что же касается лжи о том, кто был за рулем в тот вечер, когда умер Кельвин МакКенна, в этом виновата она одна. Вскоре, когда зазвонил телефон, Дебора почувствовала на своих плечах всю тяжесть этой вины. Это была Мара Уолш, школьный психолог.

– Я знаю, ты, должно быть, занята, Дебора. Прошлая неделя оказалась для тебя непростой. Но я беспокоюсь о Грейс.

Дебора сглотнула.

– Почему?

– Другие дети перенесли смерть Кельвина МакКенны довольно спокойно. Мы создали команду специалистов для консультаций, но это мало кому понадобилось. Все достаточно хорошо относились к МакКенне, но дети не восприняли его смерть как личную утрату. У некоторых учителей складывается особое взаимопонимание с учениками. У Кельвина этого не было.

– А что же Грейс? – спросила Дебора.

– У Грейс есть особая причина, чтобы горевать из-за его смерти: она видела, как это произошло. Я предполагала, что на прошлой неделе ей будет тяжело, да и соревнования в субботу… все это вполне понятно. Я надеялась, что после выходных ей станет лучше. Но этого не произошло. Грейс избегает друзей, ходит одна, опустив голову. Если знаешь, о чем говорит язык тела, все становится ясно.

– Она очень расстроена, – согласилась Дебора.

– Здесь только что был Джон Колби. Он расспрашивал о ней.

Сердце Деборы бешено заколотилось.

– Он заезжал за своей женой, – продолжала Мара. – Она ведет уроки чтения…

– Я это знаю. Но что именно он спрашивал о Грейс?

– Он слышал от Елены, что девочка очень переживает. Джон упоминал вечеринку на прошлых выходных, на которую она не пошла.

– У Ким Хуберт. Но откуда Джон об этом знает?

– Он сказал, что разговаривал с родителями Ким. Он хотел знать, все ли у Грейс в порядке в школе.

– И что ты сказала?

– Точно то же, что и тебе. Что она очень переживает. Я бы хотела с ней поговорить, Дебора. Ты не против?

– Конечно нет, – сказала Дебора. Что еще она могла сказать? – Но я не уверена, что Грейс согласится. Мне кажется, сейчас неподходящий момент. Ты же знаешь, как это бывает, Мара. Когда с детьми разговаривает с глазу на глаз специалист, они начинают ощущать, что с ними действительно что-то не так. Грейс переживает нелегкий период, но я не думаю, что это настолько серьезно, чтобы время не могло помочь. Я не хочу, чтобы моя дочь чувствовала себя словно под микроскопом.

– Я могла бы встретиться с ней после школы.

– У нее тренировка.

– Тогда вечером, если она захочет. Я уверена, что ты с ней разговариваешь, и то, что я скажу, может оказаться лишним. Просто сегодня утром Грейс выглядела такой несчастной. Я бы хотела, чтобы она знала: если понадобится, я готова прийти ей на помощь.

Что могла Дебора сказать на это, чтобы потом ее не назвали самой черствой женщиной в мире?

– Хорошо, Мара. Приятно знать, что ты готова помочь. Давай только не будем давить на Грейс, хорошо? Если она не готова – значит, не готова.

* * *

Грейс стояла на стадионе, согнувшись пополам, и, обхватив колени руками, смотрела на асфальт между своими кроссовками. Она была мокрая от пота и тяжело дышала. Ей удалось полностью сосредоточиться на рывке.

– Хорошо, – сказал тренер, трусцой подбегая к ней.

– Это было ужасно, – прохрипела она, не поднимая головы.

– Шутишь? Ты прекрасно стартовала. Ты была на пути к личному рекорду.

– Была, вот именно. Но я не добежала.

– В прошлые выходные тебя вырвало. Исходя из этого, можно сказать, что сейчас результат хороший. Так держать, Грейс. – И он отбежал.

«Так держать, Грейс». Слова причиняли боль. Потому что она действительно очень хотела хорошо пробежать. Она сосредоточилась на дыхании, на движениях ног, не желая позволять аварии помешать ей, и почувствовала, что у нее получается. Потом Грейс увидела Джона Колби, и все пропало. По крайней мере, ей показалось, что это был он. Она не могла сказать точно, поскольку он шел в противоположную от нее сторону и многие мужчины его возраста носят рубашки цвета хаки и темные брюки. Но кто еще мог оказаться рядом со стадионом в четыре часа пополудни? Он следил за ней, потому что знал.

– Грейс, погоди!

Она оглянулась. К ней по беговой дорожке шла учительница французского.

– Рада, что поймала тебя, – сказала женщина. – Я не хотела звонить тебе домой.

На мгновение Грейс мысленно перенеслась на урок французского. Она заполняла тест карандашом и как раз подумала, что не ожидала таких легких вопросов, как ее рука остановилась, а все ответы вылетели из головы.

– Мы можем поговорить о тесте? – спросила мадам Хендрик.

Выпрямившись, Грейс моргнула, фокусируя взгляд на учительнице.

– Конечно, – ответила девочка, с удивлением не обнаружив у себя никаких эмоций.

– Ты не очень хорошо написала, – сказала учительница.

– Я не готовилась, – соврала Грейс. Когда-то в эту ложь никто бы не поверил.

– Это на тебя не похоже. В этом году ты лучшая ученица в группе. Ты знала материал. Даже не готовясь, ты могла бы получить высокий балл. – Когда Грейс ничего не ответила, мадам Хендрик продолжила: – Я переживала, что ты плохо себя чувствуешь, но только что ты прекрасно бегала. Тебя сегодня утром что-то беспокоило?

– Я не могла сосредоточиться.

– Это плохо.

– Я знаю, – сказала Грейс.

– Что ж, из-за смерти мистера МакКенны это была нелегкая неделя. Я думала об этом полдня. Я могла бы заставить тебя пересдать тест, но мы обе знаем, что ты бы написала хорошо. Поэтому давай просто отложим в сторону этот тест. Я не стану его учитывать, когда буду выводить средний балл. Ты слишком хорошая ученица, чтобы быть наказанной за один неудачный день. Тебя это устраивает?

Грейс это не устраивало. Если бы кто-то из ее друзей получил низкий балл, обязательно были бы последствия. Им пришлось бы переписывать тест и разговаривать с классным руководителем. Не сдать тест было недопустимо в этом городе. Ученики Лейланда были яркими звездами, которых в будущем ожидал успех.

Грейс тошнило от этого.

Но поймет ли ее мадам Хендрик? Нет. Поэтому Грейс просто кивнула.

– Хорошо. Это будет нашей маленькой тайной. Спишем это на неудачный день. Аи revoir, mademoiselle. – Явно довольная собой, учительница пошла прочь.

Грейс не отрываясь смотрела на нее, совсем не чувствуя себя довольной. Но дело было не только в тесте по французскому. Раньше в ее жизни были какие-то рамки. Были определенные правила. Но в последнее время все правила нарушались. Ее папа изменил маме. Мама солгала полиции. Мадемуазель Хендрик придумала «нашу маленькую тайну». А друзья покупали пиво.

Раньше Грейс чувствовала почву под ногами. Она знала, чего ожидать от жизни. Теперь – нет.

* * *

В спортзале в нескольких кварталах от школы Дебора занималась на тренажере. Она сгибала и разгибала руки и ноги, тяжело дыша и покрываясь потом. Это продолжалось уже сорок минут.

– Что ты делаешь? – спросила Карен с соседнего тренажера.

Дебора удивленно посмотрела на подругу.

А?

– Ты будто собираешься участвовать в войне.

Дебора выдавила улыбку и, тяжело дыша, ответила:

– Усилие доставляет удовольствие.

– Тебе, может, и доставляет, – сказала Карен и остановилась, – но я больше не могу.

Она выключила тренажер, сдернула полотенце, висевшее на поручне, и вытерла лицо.

– Я бы и столько не занималась, если бы ты не запретила мне играть в теннис.

– Я не запретила, – с трудом выговорила Дебора, – а порекомендовала. Это моя работа.

Карен вытерла полотенцем руки.

– Подождать тебя?

Дебора покачала головой.

– Иди. Я еще немножко позанимаюсь.

Карен послала ей воздушный поцелуй и ушла. Минуту спустя ее тренажер заняла библиотекарша. Она коротко кивнула Деборе, надевая наушники.

Дебора позанималась еще десять минут. Сойдя с тренажера, она некоторое время потягивалась, прежде чем направиться в раздевалку.

В дверях она столкнулась с Келли Хубер. Келли уже долгое время была пациенткой Деборы. Она приходилась старшей сестрой той самой Ким, которая устраивала вечеринку в прошлую субботу. Именно Келли отменила свой визит к Деборе во второй половине дня, сославшись на болезнь.

– Келли, привет, – сказала Дебора, довольная, что ее дыхание выравнивалось. – Добро пожаловать домой. Весенний семестр уже закончился?

Келли удивленно смотрела на нее, явно не очень обрадовавшись.

– Закончился на прошлой неделе.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Дебора. – Тебе, вероятно, уже гораздо лучше.

– Немного, – ответила Келли и нервно осмотрелась вокруг.

Через секунду появилась ее мать. Волосы Эмили Хубер были умело осветлены и стянуты в конский хвост, как у дочери.

Дебора улыбнулась:

– Вы, должно быть, в восторге, что вернулись домой. – Когда Эмили не ответила, она повернулась к Келли. – Какие планы на лето?

– Я, э-э, пока не знаю. Возможно, пойду в интернатуру. – Девушка бросила быстрый взгляд на мать. – Мне пора начинать тренировку. – Криво улыбнувшись Деборе, Келли проскользнула мимо.

Дебора только сейчас ощутила какую-то неловкость. Эмили сказала:

– Это был не самый приятный момент для моей дочери.

Дебора нахмурилась.

– Потому что она отменила свой визит ко мне?

– Это я его отменила, – ответила мать. – После того что случилось в субботу вечером, будет лучше, если она станет ходить к другому доктору. И Ким тоже. В конце недели я заеду за их картами.

Дебора ничего не понимала.

– А что случилось в субботу вечером?

– Обязательно было звонить в полицию?

– Не понимаю.

– Только из-за того, что Грейс не захотела идти на вечеринку к моей дочери.

– Я не звонила в полицию.

– Вы сообщили им о шумной вечеринке, но мы обе знаем, в чем дело. Вы ожидали, что они вышлют машину к дому, – сказала Эмили, понизив голос, когда две проходящие мимо женщины с любопытством посмотрели на них. – Но они знают Марти и меня. И доверяют нам, возможно, даже больше, чем вам сейчас.

– О чем вы говорите? – спросила Дебора, которую беспокоила одна мысль. Нельзя исключать возможность, что Грейс рассказала Ким правду.

– Об аварии на прошлой неделе, – сердито ответила Эмили. – Кельвин МакКенна был одним из лучших учителей в школе. Он не был похож на человека, который станет ни с того ни с сего бегать по улице. Это вы ехали слишком быстро во время дождя.

– Извините, – прервала ее Дебора, – превышения скорости не было.

Эмили подняла обе ладони.

– Ладно, но притворяться, что вы ничего плохого не сделали? Насылать полицию на других людей, хотя сами им солгали?

– В чем солгала? – спросила Дебора.

– Это классика. Вы немного выпили, поэтому хотели, чтобы у других были проблемы из-за выпивки.

– Я не пью.

– Ну а ваш отец пьет, и это всего лишь вопрос времени.

У Деборы было такое чувство, словно ее ударили.

– Что?

– Да ладно вам, – протянула Эмили. – Все знают, что доктор Барр за обедом выпивает кое-что покрепче диетической колы. Я бы ничего не сказала, если бы вы не упомянули о нас в протоколе в связи с субботними событиями.

И она с победным видом направилась вслед за дочерью в спортзал.

Удовольствие, которое Дебора получила от тренировки, улетучилось. Дрожа, она шла в раздевалку, расстроенная совсем не из-за упоминания об аварии. Она не знала, что папа пил во время обеда. Если он действительно это делал, это означало, что у них проблема.

Одна из женщин, проходивших мимо во время разговора с Эмили, стояла неподалеку. Когда Дебора посмотрела на нее, она отвела взгляд.

Все знали об аварии. Но о том, что Майкл Барр пьет? Этого не может быть. Дебора ни разу не видела на работе ни подозрительных стаканов, ни неуверенной походки. Но как все это проверить? Она не могла спросить у медсестры, видела ли та что-либо, чтобы не зародить никаких подозрений. К тому же администратор была искренней женщиной, которая подняла бы тревогу, если бы заметила что-то не то.

Дебора сказала себе, что инцидент с Эмили – всего лишь неприятность. Что это один из многих имеющихся поводов для беспокойства.

Затем она проверила свой мобильный и обнаружила сообщение от Грэга.

«Перезвони мне», – написал он.

Она могла бы проигнорировать этот приказ, если бы не чувствовала себя так одиноко. Ее жизнь разваливалась. Казалось, стоит лишь потянуть за ниточку – любую ниточку – и все распадется на куски.

Уже на парковке за спортзалом Дебора набрала номер бывшего мужа.

– Привет, – сказал Грэг довольно любезно, прежде чем перейти в наступление. – Ты разговаривала с Грейс о том, почему она не отвечает на мои звонки?

Ей понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями.

– Да, разговаривала.

– И?

– Боюсь, это больше напоминало ссору, чем разговор.

– И кто на чьей стороне? – спросил он.

– Это не важно, Грэг. В этом случае я на твоей стороне. Я действительно хочу, чтобы Грейс поговорила с тобой. Но просто не могу заставить ее это сделать.

– Почему? – спросил он. – Скажи, что она не сядет за руль, пока не поговорит с отцом по-человечески.

– Не уверена, что это подействует. Сейчас вождение не вызывает у нее интереса.

– Тогда забери у нее мобильный. Скажи, что не отдашь, пока она не поговорит со мной.

– Та же проблема: мобильным она на этой неделе тоже не пользуется.

– Не пользуется мобильным? Что происходит?

Дебора прикрыла глаза и сжала пальцами переносицу.

– Ничего такого, чего не лечит время.

Она молилась, чтобы так оно и было. И чтобы Грейс ничего не рассказала Ким.

– Это все из-за аварии? – спросил Грэг (нужно отдать ему должное, уже мягче).

– Прошла всего лишь неделя. Грейс знала этого человека – он был ее учителем. Она чувствует себя виноватой.

– Виноватой в аварии? Она ведь только сидела на пассажирском сиденье.

Не на пассажирском. Но Дебора не могла этого сказать. Она поняла, что в этом и была проблема Грейс – во лжи. Именно ложь встала между Грейс и Деборой, Грейс и Грэгом, Грейс и ее друзьями. Эта ложь не пустила ее в субботу на вечеринку, и это разозлило Эмили Хубер. Во всем виновата ложь.

А придумала ее Дебора.

Что она могла теперь поделать? Протокол уже заполнен. Запись ее показаний в трех разных местах. И к тому же статья в местной газете… Если она сейчас откажется от своих слов, будет только хуже.

– Возможно, Грейс следует поговорить со специалистом, – сказал Грэг, прерывая размышления Деборы.

– Я с ней сама разговаривала.

– Может, ей нужно поговорить с кем-то кроме тебя. Ты, может, и врач, но ты ее мама. А это ограничивает твои возможности как профессионала. Если ты не можешь до нее достучаться, ей нужна консультация специалиста.

– Чуть больше часа назад я разговаривала со школьным психологом, – защищалась Дебора. – И все равно думаю, что прошло мало времени. Я делаю все, что в моих силах.

– Возможно, того, что в твоих силах, недостаточно.

Дебора подумала, что, может, он и прав. Она всегда верила в себя, но после аварии ее самооценка сильно пострадала. И то, что она уже лишилась двух пациентов, которые ей действительно нравились, еще более усугубляло ситуацию. Как и то, что проходящие мимо люди не смотрели ей в глаза. Как и намеки на то, что все вокруг обсуждают пристрастие ее отца к алкоголю.

– У меня когда-то был менеджер по проектам, – сказал Грэг. – Он клялся, что может справиться со всем сам, до тех пор пока его отдел не развалился. Я не хочу, чтобы это произошло с нашей семьей.

Это стало последней каплей.

– С нашей семьей? – спросила Дебора с внезапно вспыхнувшей злостью. – Мне казалось, что ты самоустранился.

– Я пытаюсь вернуться.

– Что это значит? – Она была в бешенстве. Два года назад он одним махом перевернул их жизнь. – Мы в разводе, Грэг. Ты продал свой бизнес, передал мне права на дом и ответственность за детей. Ты переехал в другой штат и женился на другой женщине. Куда именно ты пытаешься вернуться?

Он выругался.

– Что? – спросила она. – Я что-то сказала не так?

– Все так, – ответил Грэг, уже намного тише. – Ты никогда не ошибаешься, Дебора. Ты исключительно умна. Ничто никогда не может тебя остановить. Тебе никто не нужен. И ты совершенно уверена, что тебе не нужен я.

– Как раз сейчас ты мне очень нужен. Быть матерью-одиночкой невесело.

– Ты только что сказала, что для меня там места нет.

Дебора закрыла глаза.

– Но ведь это ты ушел.

– И рад, что сделал это, если наш разговор действительно отражает твои чувства ко мне.

Она вздохнула.

– Я любила тебя, Грэг.

Ты любила то, что у тебя есть муж, есть дети. Я иногда думаю, что переезд в Лейланд был моей ошибкой. Если бы мы уехали туда, где у тебя не было прошлого, ты бы больше во мне нуждалась.

11

Как только с обедом было покончено и Дилан устроился перед телевизором, Дебора заглянула в комнату Грейс и, жестом попросив дочь снять наушники, сказала:

– Я съезжу в город. Нужно кое-что обсудить с дедушкой.

– Что обсудить? – осторожно спросила Грейс.

– Это насчет одного пациента, – ответила Дебора, не вдаваясь в подробности.

Грейс недоверчиво спросила:

– А почему именно сейчас, вечером? Разве ты не увидишься с ним завтра утром?

– Да, но это проблема, над которой ему до утра нужно будет хорошо подумать.

– В смысле?

– Если я тебе скажу, – мягко пожурила ее Дебора, – то нарушу конфиденциальность. Я ведь обещала тебе, что никогда этого не сделаю.

Грейс с минуту смотрела на нее, прежде чем опять включить свою музыку и тем самым отгородиться от матери. Вскоре Дебора уже выезжала из гаража.

Отец ужинал со своим другом Метом, а это значило, что ему не пришлось пить на голодный желудок. Тем не менее к тому времени, когда Дебора без предупреждения заглянула в его кабинет, взгляд Майкла уже помутнел. Работал телевизор. В руке Майкл держал стакан, рядом стояла бутылка.

«Нужно сказать ему, что я случайно проезжала мимо, – например, обедала с Карен и возвращалась домой. Нужно сказать, что я здесь только для того, чтобы воспользоваться ванной комнатой».

Но Дебора не могла снова лгать. Благодаря Эмили Хубер пришлось посмотреть правде в глаза и признать, что Майкл пьет. Взяв с подлокотника пульт дистанционного управления, Дебора убавила звук.

Отец неуверенно поднял руку, посмотрел на часы и с трудом пытался сообразить, который час.

– Ты уже давно должна была уехать.

«Лучше уехать. Он даже не вспомнит, что я здесь была».

Но ее отец был в беде. Они все были в беде. Дебора быстро сказала:

– Сегодня в спортзале я случайно столкнулась с Эмили Хубер. Она была в ярости из-за того, что я якобы сообщила в полицию о шумной вечеринке. Она говорит, что забирает от нас девочек.

У Майкла опустились уголки рта.

– Забирает? Что это значит?

– Они теперь будут наблюдаться у личного врача Эмили.

– Но это же бред. – Он потер подбородок. – И это из-за того, что ты позвонила в полицию?

– Я не звонила в полицию. Эмили просто так думает.

– Почему она настроена против тебя?

– Дело не только во мне, – сказала Дебора. – Эмили говорит, что не доверяет тебе.

– Не доверяет мне?! – вскричал Майкл, выпрямившись. – Почему, черт возьми?

Дебора глубоко вдохнула.

– Она заявляет, что ты слишком много пьешь.

На мгновение повисло тяжелое молчание, а потом отец возмущенно произнес:

– О чем она говорит?

Дебора перевела взгляд на бутылку.

– Боже, сейчас же десять вечера. То, чем я занимаюсь в свободное время – не ее собачье дело.

– Эмили говорит, что ты пьешь за обедом, а это уже ее дело.

– Я не пью на работе! – прогремел он. – Эмили Хубер выдумывает. Поэтому я еще раз спрашиваю: почему она настроена против тебя?

– Дело не во мне, папа. Дело в тебе. Я вижу здесь бутылку каждое утро, и раз в несколько дней ее сменяет новая. Это много виски. А ты ведь говорил, что мама заставила бы тебя взять себя в руки.

Он проигнорировал последнее замечание.

– Откуда, черт возьми, Эмили Хубер знает, что я пью? Это ты ей сказала?

– Папа, это последнее, о чем бы я ей рассказала. – Дебора присела на корточки рядом с его креслом. – Ты же знаешь, как появляются слухи. Ты сегодня ужинал с Метом. Куда вы ходили?

Майкл замолчал. Наконец он ответил:

– В «Депо».

– Это же здесь, в городе. Ты пил за ужином?

– Один бокал. Может, два. Но какое кому до этого дело?

– Когда люди видят, что ты пьешь – особенно больше двух бокалов – начинаются разговоры.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы я пил?

– Но я заезжаю к тебе на следующее утро, и у тебя ужасно болит голова.

– Голова болит, потому что я засыпаю в этом чертовом кресле.

– А это происходит тогда, когда ты слишком много выпьешь?

– С чего ты взяла?! – взревел Майкл. – Тебя здесь не было. Ты не знаешь, что я пью. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Ты тоскуешь по маме, – тихо сказала Дебора.

– Тоскую? Это даже отдаленно не передает мои чувства! – закричал Майкл. – Я чувствую себя так, словно половина меня умерла.

– Алкоголь не поможет, – произнесла Дебора.

– Да? – Майкл с вызовом поднял стакан и выпил содержимое одним глотком, но когда хотел поставить его обратно, промахнулся. Стакан упал на ковер. Дебора подняла его, но отец, похоже, ничего не заметил. – Откуда ты знаешь, что не поможет? Ты никогда не была на моем месте. Твой муж взял и бросил тебя, а ты чувствовала себя прекрасно, ни рыданий, ни тоски по любимому мужчине.

– Папа…

– Что «папа»? – перебил Майкл, поднимаясь, чтобы посмотреть ей в лицо. Он не очень уверенно держался на ногах. – Хочешь поговорить о том, как я переживаю утрату? Давай поговорим о тебе. Ты отдаляешься от всех.

«Он просто пьян», – подумала Дебора, хотя обвинение ее задело.

– Я пришла поговорить о том, что ты пьешь.

– Разве ты ничего не чувствовала, когда Грэг ушел?

– Чувствовала, – зло ответила она.

– Ты не подавала виду.

– Как я могла?! – закричала Дебора. Пьяный или нет, отец был несправедлив. – У меня двое детей, которые чувствуют себя покинутыми. Я должна быть им и мамой и папой. Разве было бы лучше просто сидеть и смотреть на осколки разбитой жизни? Кто-то должен был их собрать.

– Что ты сразу же и сделала, – сказал Майкл и осмотрелся в поисках стакана. Не найдя его, он взял из бара другой. – Ты обрезала волосы, – пробормотал он. – И все. Обрезала волосы. – Он налил себе еще виски.

– Пожалуйста, не пей, – попросила Дебора.

Глядя на дочь, он сделал большой глоток.

– Грэгу нравились твои длинные волосы, поэтому ты их обрезала. Только поэтому. Ты любила длинные волосы.

– Мне нужно было что-то изменить.

– Ты хотела выглядеть привлекательно, – бросил он, стукнув обручальным кольцом о стекло стакана, – потому что твой муж ушел к другой женщине.

– Он хотел другой жизни, – поправила Дебора, чуть не плача.

–.. а ты хотела, чтобы все вокруг знали, что это не твоя вина. Но это твоя вина, Дебора. Мужчины любят неравнодушных женщин. Твоя мать не была равнодушной. Она всегда готова была помочь мне.

Он еще немного выпил.

– Пожалуйста, не надо, – умоляла Дебора.

– Когда я с ней познакомился, у нее были длинные волосы, – задумчиво продолжал Майкл, разглядывая остатки виски в стакане, – но за ними нужно было ухаживать, поэтому она их обрезала. Мне и короткие нравились. Но она не была врачом. Врач должен быть аккуратным.

– Я хороший врач, – прошептала Дебора.

– Если бы у меня был сын, он стал бы врачом.

Она сглотнула.

– У тебя не было сына.

– Я всегда хотел иметь семейную практику вместе с сыном.

Ее сердце разрывалось.

– У тебя есть семейная практика с дочерью.

Майкл выпил остатки виски.

– Это не одно и то же.

– Нет, – согласилась Дебора. И боль, которая много лет сидела внутри, вдруг вырвалась наружу. – Я не сын.

Он поднял глаза.

– В каком смысле?

– Я не сын, – уже громче повторила Дебора.

Отец нахмурился.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю правду, – сказала она. – Я не сын. Я твоя дочь и делаю все возможное. Может, я не идеал, но, видит Бог, я старалась. И если я не соответствую твоим требованиям, то, возможно, это правда, с которой мне просто нужно смириться. – Дебора перевела дыхание. – А вот еще одна правда. Ты слишком много пьешь.

– Это правда? – Он налил еще, затем повернулся к ней и спросил подозрительно тихо: – Ты хочешь сказать, что я лгу?

Ей было слишком больно, чтобы она могла выдержать этот натиск.

– Я хочу сказать, что ты не хочешь этого признавать.

– Ха! – Майкл взмахнул рукой, расплескав виски из стакана. – Кто бы говорил! Ты обвиняешь Грэга в том, что ваш брак развалился. Думаешь, дети этого не чувствуют?

– Папа…

– И ты не подаешь им отвратительный пример?

– Пожалуйста, папа.

– Пожалуйста что?

– Ты слишком много пьешь.

– Видишь? – криво улыбнулся Майкл. – Именно это я и имею в виду. Я говорю о чувствах. А все, что ты можешь сказать – это: «Папа, ты слишком много пьешь». Я не пью слишком много, – насмешливо сказал он. – А даже если и выпил стакан или два, чтобы скрасить свое одиночество? Это говорит только о том, что я человек. – Майкл поднял стакан и произнес тост: – Пусть это будет тебе уроком.

– Пожалуйста, папа.

Его стакан со стуком опустился.

– Я не говорю тебе, чем заниматься в свободное время. И ты мне не указывай. – Он сделал еще глоток и схватил пульт. – Разговор окончен. – Взяв книгу, Майкл снова сел в свое кресло.

С тяжелым сердцем Дебора вернулась к машине и выехала на дорогу.

По пути домой она никого не встретила и уже в гараже почувствовала такую усталость, что не могла выйти из машины.

В это время выключился верхний свет.

Она сидела в темноте, пока не открылась дверь в дом. На пороге стояла Грейс. На фоне освещенной двери виден был только ее силуэт, копна кудряшек, которые обрамляли лицо, и напряженное стройное тело.

– Мама? – громко позвала девочка.

Дебора открыла дверцу машины и вышла.

– Да, солнышко, – отозвалась она, подойдя к ступенькам.

– Почему ты там сидела?

– Мне там было удобно.

– В гараже? – спросила Грейс. – Если бы там был угарный газ, ты могла бы умереть. – Она сделала ударение на последнем слове.

– Двигатель выключен, никакого угарного газа нет. – Измученная, Дебора прошла мимо девочки. Она не прикоснулась к дочери, прикосновение не помогло бы.

– Где ты была?

– У дедушки. Я же тебе говорила. – Дебора достала чашку и налила горячей воды. – Мне нужно было с ним поговорить. – Она открыла шкафчик, где хранился чай.

– О чем?

Ромашка? Имбирь с лимоном? Папайя? Дебора никак не могла определиться. Закрыв глаза, она наугад взяла коробку. Папайя. Хороший выбор.

– Мама?

Дебора достала пакетик чая и опустила его в чашку.

– Да, солнышко.

– О чем ты разговаривала с дедушкой?

У Деборы уже не было сил, чтобы придумать очередную ложь. К тому же ее дочь была умной девочкой. Рано или поздно она бы заметила, что дедушка пьет за завтраком.

Глядя прямо в глаза дочери, Дебора сказала:

– По-моему, у дедушки проблемы с алкоголем.

Глаза девочки расширились.

– Ты думаешь, он алкоголик?

– Возможно, еще нет. Сейчас он просто слишком много пьет.

– А что он пьет? Вино?

– Виски.

– Виски, – эхом отозвалась Грейс. – То есть он пьет в баре? Или дома?

Дебора взяла чашку и вдохнула успокаивающую сладость папайи.

– Я видела, как он пил дома, и здесь, и в ресторане.

– Ты тоже пьешь в ресторане. Ты пила у Труттеров.

– Но не столько, чтобы опьянеть. Я знаю меру.

– А дедушка не знает? А как же работа? Он и там пьет? Я имею в виду, это было бы хуже всего, правда?

– Да, это было бы хуже всего. – Дебора отхлебнула чай. – Я не знаю наверное.

– Но ты думаешь, что это так?

Дебора поколебалась и опять решила сказать правду.

– Я видела в спортзале Эмили Хубер. Ты слышала, что в субботу вечером из-за шумной вечеринки вызывали полицию?

– Они думают, что это сделали мы.

– Ты знала? Почему мне ничего не сказала? – Дебора махнула рукой. – Неважно. Эмили забирает от нас Келли и Ким.

Грейс молчала. Наконец она угрожающе произнесла:

– Это ты позвонила в полицию? – Она держала палец у рта, не грызла ноготь, но была близка к этому.

Дебора даже не стала возмущаться.

– Откуда мне было знать, был там шум или нет? Меня там не было.

– Я тебе говорила, что там будет пиво.

– Ты сказала мне об этом на следующий день, – заметила Дебора в ответ на обвинения.

– Ты просила Даниель заехать к нам? – так же мрачно спросила Грейс.

Дебора не сразу ответила.

– Нет. А она заезжала?

– Она приезжала, чтобы пригласить меня сходить куда-то. Я сказала, что не могу, потому что мне нужно писать сочинение по английскому, а я не пишу. – Последние слова Грейс произнесла с вызовом, засовывая руки в задние карманы джинсов. – Ты просила ее приехать? – повторила она.

– Вовсе нет. Даниель обожает тебя. О Грейс, мне так жаль, что ты даже не пригласила ее войти. Карен сказала, что Дани хочет с тобой побеседовать.

– Что ж, а я не хочу. Я тебе говорю это только для того, чтобы ты передала Карен. Дани хочет поговорить об аварии, а я не хочу. – Она отбросила волосы назад. – А какое дело миссис Хубер до дедушкиного пьянства?

Дебора позволила сменить тему.

– Она говорит, что он пьет за обедом.

Грейс поморщилась.

– Миссис Хубер так и сказала? Миссис Хубер, которая постоянно сидит у бассейна с коктейлем? На ее месте я бы не обвиняла людей в том, что они пьют за обедом. А дедушка пьет?

Дебора приложила теплую чашку к щеке.

– Он говорит, что нет.

– Ты ему веришь?

– Не знаю. Он пьет по вечерам, потому что тоскует по бабушке Рут.

– Он любил ее, – сказала Грейс с упреком. Словно Дебора этого не знала.

– Мне известно, что он любил ее, Грейс. Я видела эту любовь намного дольше, чем ты. И прекрасно понимаю, почему он чувствует себя дома одиноко, но… пить на работе? Это очень опасно.

Грейс сбавила тон.

– Может, дедушка всего лишь немного выпил.

– Это «немного» может замедлить его реакцию.

– Ты действительно думаешь, что он способен принять решение, которое может кому-то навредить?

– Ненамеренно. Но ошибка, даже небольшая, например, неправильно назначенная доза, может оказаться роковой.

– Ты хочешь сказать, на него могут подать в суд?

– Я хочу сказать, что кто-то может умереть. А он лечит несколько десятков детей твоего возраста. Как я могу говорить ему о вреде алкоголя, если он сам должен говорить это другим?

– Может, трезвый образ жизни – это нереально? Может, Хуберы правы, забирая ключи от машины. Я имею в виду, если дети все равно это сделают, может, лучше перестраховаться? Откуда нам знать, сколько можно выпить, если мы не попробуем?