Текст книги "Сборник.Том 3"

Автор книги: Айзек Азимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 57 страниц)

Глава 14
ВТОРАЯ ВСТРЕЧА

За два месяца, прошедшие со дня, когда Синапсайфер Шекта был испытан на Шварце, физик неузнаваемо изменился.

Он похудел, стал больше сутулиться, изменилось его поведение – он стал рассеянным, напуганным. Он замкнулся в себе, начал избегать даже ближайших сотрудников, которых сторонился столь явно, что это было заметно всем.

Лишь с дочерью Шект был откровенен, возможно, потому, что и она как-то ушла в себя. Старалась быть незаметной на работе.

– Они следят за мной, – говорил он. – Я это чувствую. Я ни на минуту не могу оставаться один. Всегда кто-нибудь рядом. Они не хотят даже, чтобы я писал отчеты.

И Пола это чувствовала, но, чтобы подбодрить отца, вновь и вновь повторяла:

– Но в чём они могут обвинить тебя? Даже если ты и провёл эксперимент на Шварце, не такое уж страшное это преступление. Они бы просто вызвали тебя «на ковер» за это.

Однако он бормотал с бледным лицом:

– Они не разрешат мне жить. Приближаются мои Шестьдесят, и они не разрешат мне жить.

– После всего, что ты сделал? Чепуха!

– Я слишком много знаю, Пола, и они мне не верят.

– Слишком много знаешь о чём?

Он слишком устал и не мог больше нести эту тяжесть. И он рассказал ей. Сначала она не поверила ему, но потом, когда поняла, что всё это правда, застыла, охваченная ужасом.

На следующий день Пола с другого конца города позвонила в посольство. Говоря через платок, она спросила доктора Бела Авардана.

Его не было. Они думали, что он может быть в Бонере, шесть тысяч миль отсюда, но не были уверены. Да, но он скоро должен вернуться в Чику, но когда – они сказать не могут. Может быть, она назовет своё имя? Они попытаются с ним связаться.

Тут Пола прервала связь и прижалась щекой к стеклянной стенке кабины, с радостью ощущая её прохладу. Глаза её были полны слез.

Дура, дура!

Он помог ей, а она так себя вела. Он подставил себя под нейрохлыст, чтобы защитить от чужака достоинство маленькой землянки, и чем она ему отплатила?!

Сто кредитов, отправленные ею на следующее после происшествия утро, вернулись назад. Она хотела использовать их, чтобы прийти и извиниться перед ним, но не решалась. И как бы она проникла в посольство, куда могли входить лишь чужаки?

Только он мог помочь ей теперь. Он, чужак, который мог разговаривать с землянином как с равным. Она никогда бы не догадалась, что он – чужак, не скажи он об этом. Он был такой сильный и уверенный в себе. Он должен знать, что делать. Он должен помочь, ибо на гибель обречена вся Галактика. У Полы промелькнула злорадная мысль о том, что чужаки заслужили такую участь своим пренебрежительным отношением к землянам. Но касалось ли это их всех? Женщин и детей, больных и стариков? Таких, как Авардан? Тех, которые никогда не слышали о Земле? И в конце концов, все они были людьми. Столь страшная месть топила в море крови ту справедливость, которой служила Земля.

И вдруг, совершенно неожиданно, – звонок от Авардана. Шект покачал головой.

– Я не могу ему этого сказать.

– Ты должен, – жёстко сказала Пола.

– Здесь? Это невозможно, это погубит нас обоих.

– Тогда прогони его. Я позабочусь обо всём. – её сердце бешено стучало. Конечно, причиной была лишь эта потребность спасти бесчисленные миллиарды человеческих жизней.

Бел Авардан поможет что-нибудь предпринять!

Авардан был в полном неведении относительно происходящего. Поведение Шекта он воспринял так, как оно выглядело (как ничем не спровоцированную грубость, что так свойственна землянам).

Авардан тщательно подбирал слова:

– Мне не хотелось бы обременять вас своим посещением, доктор, не будь я профессионально заинтересован в вашем Синапсайфере. И мне говорили, что в отличие от многих землян вы не настроены враждебно к людям с других планет.

По-видимому, он сказал что-то не то, потому что доктора Шекта буквально передёрнуло от его слов.

– Кем бы ни был ваш информатор, он весьма ошибается, приписывая мне особое дружелюбие к подобным гостям. У меня нет симпатий и антипатий. Я – землянин…

Авардан стиснул зубы.

– Поймите, доктор Авардан, – послышался поспешный шёпот, – мне очень жаль, что я выгляжу невежливым, но я действительно не могу…

– Я всё понимаю, – холодно прервал археолог, хотя он не понимал абсолютно ничего. – Прощайте, сэр.

Шект слабо усмехнулся.

– Моя занятость…

– Я тоже очень занят, доктор Шект.

Он повернулся к двери, проклиная всех землян и невольно вспоминая некоторые пословицы, столь часто повторяемые его согражданами. Например, такие: «Вежливость на Земле подобна сухости в океане» или «Землянин даёт тебе что угодно, пока это не стоит ему ничего или меньше того».

Его рука уже пересекла фотоэлектрический луч, открывающий входную дверь, когда он услышал сзади чьи-то быстрые шаги и предостерегающий шёпот. В его руке оказался лист бумаги. Повернувшись, он успел заметить лишь промелькнувшую фигуру в красном.

Только сев в нанятый им наземный автомобиль, Авардан развернул бумагу и прочитал:

«Сегодня в восемь часов вечера будьте у дома игр. Убедитесь, что за вами не следят».

Авардан нахмурился, раз пять перечитал записку и даже просмотрел её на свет, как будто ожидая увидеть невидимые слова. Невольно он оглянулся. Улица была пуста. Он сделал движение, чтобы выбросить бумагу в окно, но, поколебавшись, сунул её в карман.

Несомненно, что, если бы он вечером не сделал того, к чему призывала записка, всё было бы кончено, и, возможно, нескольким триллионам людей не удалось бы избежать смерти. Но этого не случилось.

По дороге он раздумывал, была ли отправителем записки…

К восьми часам вечера его машина скользила среди длинного потока машин по извивающейся дороге, ведущей к дому игр. Лишь раз он спросил путь, и прохожий, с подозрением оглядев его (очевидно, ни один землянин никогда не был свободен от этой всеобъемлющей подозрительности), коротко ответил:

– Вам нужно просто следовать за другими машинами.

Похоже, действительно все машины направлялись в дом игр, потому что он увидел, что все они, одна за другой, исчезают в отверстии въезда на подземную стоянку. Вырвавшись из потока, он объехал дом игр и стал ждать, сам не зная чего.

Стройная девушка отделилась от толпы прохожих и нагнулась к окну его автомобиля. Он удивлённо посмотрел на неё, но она одним движением открыла дверь и оказалась внутри салона.

– Извините, – проговорил он, – но…

– Тсс! – Девушка пригнулась к сиденью. – За вами следили?

– А должны были?

– Не смейтесь. Поезжайте прямо вперёд. Свернёте, когда я скажу… Чего вы ждете?

Он узнал голос. Капюшон соскользнул на плечи, открыв каштановые волосы. Тёмные глаза пристально смотрели на него.

– Будет лучше, если вы поедете, – мягко сказала она.

Он подчинился, и за следующие пятнадцать минут она не сказала ему ничего, если не считать тихих указаний относительно направления движения.

Авардан украдкой взглянул на неё и с неожиданным удовольствием подумал, что она ещё красивее, чем он её помнил. Странно, что на этот раз он не чувствовал никакого негодования.

Они остановились в безлюдном районе. После небольшой паузы Пола, посмотрев на него, сказала:

– Доктор Авардан, я сожалею, что мне пришлось проделать всё это, чтобы поговорить с вами с глазу на глаз. Я знаю, что мне нечего терять в ваших глазах…

– Не думайте так, – проговорил он.

– Я не могу так не думать. Я хочу, чтобы вы знали, что я полностью понимаю, как низко и неблагодарно я вела себя той ночью.

– Не надо, пожалуйста, – он посмотрел в сторону. – Я мог бы быть более дипломатичным.

– Что же… – Пола на минуту замолчала, чтобы немного прийти в себя. – Но не для этого мы приехали сюда. Вы – единственный чужак, которого я встретила, способный быть вежливым и благородным, и я нуждаюсь в вашей помощи.

Авардан подумал недовольно: «Неужели только это было причиной?» И он спросил холодно:

– Да?

– Нет, – закричала она в ответ. – Нет, не я, доктор Авардан, вся Галактика. Мне не надо ничего. Ничего!

– В чём дело?

– Во-первых… Я не думаю, чтобы кто-нибудь следил за нами, но если вы услышите какой-нибудь шум, то вы… то вы, – она замерла, – обнимите меня, и… и… вы знаете.

Он кивнул и сухо произнес:

– Я думаю, что это я смогу сымпровизировать легко. Стоит ли ждать шума?

Пола покраснела.

– Пожалуйста, не шутите и поймите правильно мои намерения. Это лишь для того, чтобы отвести подозрения от нас. Это единственное, что будет выглядеть убедительно.

– Всё настолько серьёзно? – мягко проговорил Авардан.

Он с любопытством посмотрел на неё. Она казалась такой юной и беззащитной. Всю свою жизнь он руководствовался здравым смыслом. И гордился этим. Он был человеком сильных страстей, но умел их усмирять. И вот только потому, что девушка выглядела слабой, он испытывал иррациональную потребность защищать её.

– Да, это серьёзно, – сказала она. – Я кое-что вам расскажу, но знаю, что сначала вы мне не поверите. Но я попытаюсь убедить вас. Я хочу, чтобы вы поняли, что я откровенна с вами. Но в первую очередь вы должны решить, останетесь ли вы с нами после того, как я вам всё расскажу и вы обдумаете услышанное. Я даю вам пятнадцать минут, и если я не внушаю вам доверия, я уйду, и на этом всё закончится.

– Пятнадцать минут? – Он невольно усмехнулся, затем снял свои часы и положил их перед собой. – Хорошо.

Она сжала руками колени, глядя через стекло вперёд.

Авардан почувствовал, что она искоса посмотрела на него, и поспешно отвел взгляд.

– В чём дело? – спросил он.

Пола повернулась к нему и закусила нижнюю губу.

– Я смотрела на вас.

– Да, я это заметил. У меня пятно на носу?

– Нет, – она слегка улыбнулась, первый раз после того, как села в машину. – Просто я всё время удивляюсь, почему вы не носите свинцовую одежду, если вы чужак. Именно это обмануло меня в тот раз. Чужаки обычно напоминают мешок с картошкой.

– А я не напоминаю?

– О нет, – в её голосе неожиданно появился оттенок восхищения, – вы напоминаете… вы очень похожи на древнюю мраморную статую, за исключением того, что вы живой и теплый… Извините. Я веду себя дерзко.

– Вы говорите обо мне так, будто я считаю вас землянкой, которая забыла своё место. Вам придётся прекратить думать обо мне подобным образом, или мы не сможем быть друзьями… Я не верю в предрассудки радиоактивности. Я измерил радиоактивность атмосферы Земли, провёл опыты на животных в лаборатории и вполне убеждён, что эта радиация не может мне повредить. Я здесь уже два месяца и не ощущаю никаких болезненных симптомов. Хотя, признаюсь, небольшие предосторожности я всё же принял. Однако пропитанной свинцом одежды я не ношу.

Всё это было сказано серьёзным тоном, и она вновь улыбнулась.

– По-моему, вы немного сумасшедший.

– Вы так думаете? Вы удивились бы, если бы знали, как много умных и знаменитых археологов говорили то же самое, причём в длинных речах.

– Так вы будете меня слушать? – неожиданно спросила она. – Пятнадцать минут прошло.

– А вы как думаете?

– Я думаю, что это вполне возможно. В противном случае вы не сидели бы здесь. Особенно после всего, что я сделала.

– Разве у вас создалось впечатление, что я заставляю себя сидеть рядом с вами? – мягко проговорил он. – Если да, то вы ошибаетесь. Знаете, Пола, я никогда не видел девушки такой красивой, как вы.

Она со страхом посмотрела на него.

– Пожалуйста, не надо. Я стремлюсь вовсе не к этому. Вы мне верите?

– Конечно, Пола. Расскажите мне свою историю. Я поверю и помогу. – Он безоговорочно верил в то, о чём говорил. В этот момент Авардан с готовностью взялся бы даже свергнуть Императора. Он не бывал прежде влюблен, и на этом он мысленно заставил себя остановиться.

Любовь? К землянке?

– Вы встречались с моим отцом, доктор Авардан?

– Доктор Шект – ваш отец? Зовите меня, пожалуйста, Белом. Я буду звать вас Полой.

– Если вы этого хотите, я постараюсь. Я думаю, вы очень злы на него.

– Он не был особенно вежлив.

– Он не мог иначе. За ним следят. Собственно говоря, мы договорились с ним заранее, что он отправит вас ни с чем, после чего с вами встречусь я. Видите, это наш дом… Дело в том, – её голос перешёл в быстрый шёпот, – на Земле готовится восстание.

Авардан не смог сдержать удивления.

– Не может быть! – проговорил он, широко открыв глаза. – В самом деле?

Однако Пола тут же разозлилась.

– Не смейтесь. Вы обещали выслушать и поверить мне. На Земле готовится восстание, и это серьёзно, потому что Земля может уничтожить всю Империю.

– Земля в силах сделать это? – Авардан подавил желание рассмеяться. – Пола, насколько хорошо вы знаете галактографию? – мягко спросил он.

– Не хуже любого другого, учитель, но какое это имеет отношение к тому, о чём я говорю?

– Прямое. Объём Галактики – несколько миллионов кубических световых лет. Это включает двести миллионов населённых планет и приблизительно пятьсот квадриллионов человек населения. Правильно?

– Думаю, что да, раз вы так говорите.

– Это именно так, поверьте мне. Земля же – одна планета с населением в двадцать миллионов, лишенная всех материальных ресурсов. Другими словами, на каждого землянина приходится двадцать пять биллионов граждан Галактики. Что может сделать Земля при соотношении сил двадцать пять биллионов к одному?

Пола преодолела сомнение, на мгновение овладевшее ею.

– Бел, – твёрдо ответила она, – я не знаю, но мой отец может ответить на этот вопрос. Он не посвятил меня в детали, потому что боится подвергать опасности мою жизнь. Однако если вы пойдёте со мной, то всё узнаете. Он сказал, что Земля может уничтожить всю жизнь в Галактике, и он знает это наверняка. Он никогда не ошибался.

Её щеки порозовели от нетерпения, и Авардан почувствовал страстное желание прикоснуться к ним. (Как мог он раньше чувствовать ужас от прикосновения к ней?)

– Уже есть десять часов? – спросила Пола.

– Да, – ответил он.

– Тогда он должен ждать нас наверху, если они его не арестовали. – Она невольно вздрогнула. – Мы поднимемся в дом, и если вы пойдёте со мной…

Она положила руку на кнопку, контролирующую двери, и неожиданно замерла. Затем хрипло прошептала:

– Кто-то идёт… Ох, быстрее…

Остальное прошло гладко. Авардан без труда вспомнил её первоначальные наставления. Его руки лёгким движением обняли её, и он почувствовал, как их губы встретились…

Прошло немало времени, прежде чем он заговорил.

– Должно быть, это был уличный шум.

– Нет, – прошептала она, – я не слышала никакого шума.

Он удивлённо посмотрел на неё, но она не отвела глаз.

– Серьёзно? Ты – само коварство.

Глаза Полы вспыхнули.

– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня, и не жалею об этом.

– Думаешь, я жалею? Поцелуй меня ещё раз, только теперь потому, что этого хочу я.

Ещё одна длинная пауза, потом она отстранилась от него, поправляя волосы и разглаживая воротник платья.

– Я думаю, сейчас нам лучше будет подняться в дом. Выключи свет. У меня есть фонарь.

Авардан вышел за ней из машины.

– Возьми меня за руку, – сказала она. – Здесь ступеньки.

– Я люблю тебя, Пола, – прошептал он за её спиной. Это получилось так просто и звучало так правдиво. – Я люблю тебя, Пола, – повторил он.

– Ты почти не знаешь меня, – мягко проговорила она.

– Нет. Клянусь, я знаю тебя всю жизнь. Всю мою жизнь, Пола, два месяца я мечтал о тебе.

– Я всего лишь землянка, сэр.

– Тогда и я буду землянином. Испытай меня.

Он остановил её и мягко поднял её руку, пока свет фонарика не осветил ей лицо.

– Почему ты плачешь?

– Потому что, когда отец расскажет то, что он знает, вы поймете, что не можете любить землянку.

– Испытай меня и в этом.

Глава 15
ПОТЕРЯННОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО

Авардан встретился с Шектом в задней комнате на втором этаже дома, окна которой были тщательно поляризованы до полной непроницаемости. Пола осталась внизу, настороженно ожидая в кресле и следя за погруженной в темноту улицей.

Сутулая фигура Шекта производила несколько иное впечатление, чем несколько часов назад.

Лицо физика, по-прежнему изможденное и усталое, теперь, вместо прежнего колебания, выражало почти отчаянную решимость.

– Доктор Авардан, – сказал он, и голос его был тверд, – я должен извиниться за моё сегодняшнее поведение. Я надеюсь, что вы поймете…

– Признаюсь, что мне это не удавалось, но думаю, теперь всё будет иначе.

Шект сел за стол и кивнул на бутылку с вином. Авардан сделал отрицательный жест.

– Если вы не возражаете, я попробую фрукты… Что это? В жизни не видел ничего подобного.

– Это один из сортов апельсинов, – ответил Шект, – которые растут только на Земле. Кожура легко снимается. – Он показал, и Авардан с любопытством надкусил сочный плод.

– Это изумительно, – воскликнул он. – Земля никогда не пробовала экспортировать их?

– Старейшие, – мрачно проговорил физик, – не особенно склонны к торговле с внешним миром. Да и наши соседи не стремятся торговать с нами. Это всего лишь один из аспектов наших трудностей.

Авардан неожиданно почувствовал приступ раздражения.

– Ничего не может быть глупее. Уверяю вас, иногда меня охватывает отчаяние, когда я вижу, что может существовать в сознании людей.

Шект пожал плечами со снисходительностью человека с жизненным опытом.

– Боюсь, что это часть антиземной политики, которую разрешить невозможно.

– Но эту проблему делает неразрешимой именно то, что никто по-настоящему не желает её решения, – воскликнул археолог. – Сколько землян способствуют этому, ненавидя подряд всех жителей Галактики. Действительно ли ваш народ стремится к равенству, взаимному уважению? Нет! Большинство из них желает лишь, в свою очередь, занять место наверху.

– Возможно, в том, что вы сказали, немало правды, – грустно проговорил Шект. – Этого я не отрицаю. Но это не вся правда. Дайте нам только возможность, и новое поколение землян достигнет зрелости без самовыделения, всем сердцем веря в единство всех людей. Ассимиляционисты с их терпимостью и верой в возможность компромисса не раз имели сильные позиции на Земле. Я – один из них. Или, по крайней мере, я им был. Однако Землей сейчас правят Зелоты. Это крайние националисты, верящие в прошлое и будущее величие Земли. Это от них должна быть защищена Империя.

Авардан нахмурился.

– Вы имеете в виду восстание, о котором говорила Пола?

– Доктор Авардан, – мрачно проговорил Шект, – нелегко убедить кого-либо в столь нелегкой перспективе, как покорение Землей всей Галактики, но это правда. Я не обладаю особой храбростью и ужасно хочу жить. Поэтому вы можете представить, сколь опасным должен быть кризис, заставивший меня пойти на предательство в то время, когда местные власти не спускают с меня глаз.

– Что же, – сказал Авардан, – если это так серьёзно, то я должен сразу предупредить вас. Я помогу вам всем, сделаю всё, что в моих силах, но только как гражданин Империи. Я не обладаю здесь никаким официальным статусом и не имею особого влияния ни на Совет, ни на Наместника. Я именно тот, за кого себя выдаю, – археолог, прибывший сюда только с научными целями. Поскольку вы готовы на всё, не лучше ли вам встретиться с Наместником? Он действительно сможет что-то предпринять.

– Именно этого я и не могу сделать, доктор Авардан. За мной поэтому и следят, чтобы не допустить этого. Когда вы пришли сегодня утром, я подумал даже, что, возможно, вас прислал Энус. Я считал, что он что-то подозревает.

– Возможно, он и подозревает, этого нельзя отрицать. Если вы пожелаете, я смогу всё ему передать.

– Благодарю. Именно этого я и хочу. Используйте свои возможности, доктор, чтобы отвести от Земли слишком суровое возмездие.

– Конечно. – Авардан чувствовал беспокойство. Он был убеждён, что имеет дело со стариком, возможно, безвредным, но явно ненормальным. Однако единственное, что он мог, – это дослушать и попытаться успокоить его – ради Полы.

– Из сказанного вами сегодня утром я понял, что вы слышали о Синапсайфере, – проговорил Шект.

– Да, действительно. Я читал вашу статью в «Физическом обозрении». Я говорил о вашем изобретении с Наместником и премьер-министром.

– С премьер-министром?

– Да. Когда просил у него письмо, которое вы, боюсь, так и не прочитали.

– Сожалею. Но лучше бы вы не говорили… Что вы знаете о Синапсайфере?

– Это довольно интересная неудача. Он предназначен для улучшения способностей к обучению. Он был до некоторой степени удачно испытан на крысах, но оказался непригоден для людей.

– Да, из этой статьи вы большего узнать и не могли, – кивнул Шект. – Эксперимент был представлен неудавшимся, а наиболее интересные результаты намеренно не опубликованы.

– Хм. Несколько необычное трактование научной этики, доктор Шект.

– Согласен с вами. Но мне пятьдесят пять, а если вы знакомы с законами Земли, то знаете, что мне осталось недолго жить.

– Шестьдесят. Да, я слышал об этом даже больше, чем мне того хотелось бы. – И он с горечью вспомнил своё первое путешествие. – Насколько я знаю, для выдающихся учёных делают исключения.

– Вы правы. Но это решает премьер-министр и Совет Старейших, и их решение не изменит даже Император. Мне поставили условие: держать в секрете всё, что касается Синапсайфера, в обмен на мою жизнь. – Он беспомощно развел руками. – Мог ли я тогда знать о последствиях, о том, как машина будет использована?

– И как же её использовали? – достав сигареты, Авардан предложил Шекту, но тот отказался.

– Я подхожу к этому… Одного за другим, после того, как мои эксперименты показали безопасность использования Синапсайфера на человеке, обработке подвергли некоторых биологов Земли. Все они остались живы, кстати, все эти люди, как я знал, симпатизировали Зелотам. Однако через некоторое время стали проявляться побочные эффекты, и один из них был подвергнут вторичной обработке. Я не смог спасти его. Но из его предсмертного бреда я узнал обо всём.

Время приближалось к полуночи. День был длинным и полным событий. Однако что-то не давало покоя Авардану.

– Давайте перейдём к сути, – сказал он.

– Немного терпения. Я должен объяснить все подробности, чтобы вы мне поверили. Вы, конечно, знаете о радиоактивности Земли…

– Да, я хорошо знаком с этим вопросом.

– И о том, как она влияет на жизнь землян?

– Да.

– Тогда я не буду об этом говорить. Хочу только сказать, что процент мутаций на Земле больше, чем в любой другой части Галактики. Поэтому утверждения наших противников, что земляне отличны от других людей, имеют долю правды. Собственно говоря, число мутаций очень мало, и большинство из них не обладает жизненной стойкостью. Если в землянах и произошли какие-то устойчивые изменения, то это те изменения химического состава их тел, которые дали им большую сопротивляемость окружающей среде. Так, они обладают большим сопротивлением к воздействию радиации…

– Доктор Шект, это мне знакомо.

– Тогда приходило ли вам когда-нибудь в голову, что процессы мутаций происходят и у других живущих на Земле существ?

После короткой паузы Авардан ответил:

– Нет, но, конечно же, это неизбежно.

– Так оно и есть. У нас гораздо больше разновидностей домашних животных, чем на любой другой обитаемой планете. Апельсин, который вы ели, – продукт мутации. Между прочим, это – одна из причин, делающих их экспорт невозможным. Чужаки не доверяют нашим продуктам, как и нам. И конечно, то, что относится к растениям и животным, применимо также к микромиру.

И тут Авардан действительно почувствовал страх.

– Вы имеете в виду бактерии? – спросил он.

– Я имею в виду все формы примитивной жизни. Микробы, бактерии и самовоспроизводящиеся протеины, которые называют вирусами.

– И к чему вы ведёте?

– Я думаю, что вы догадываетесь. Неожиданно вы проявили интерес. Видите ли, среди ваших сограждан существует мнение, что земляне – носители смерти, что земляне приносят неудачи…

– Всё это я знаю. Обыкновенные предрассудки.

– Не совсем. Это-то самое страшное. В предрассудке есть доля истины. Видите ли, иногда землянин носит в себе некоторые мутированные формы микроскопических паразитов, подобных которым нет ни на какой другой планете. А чужаки не обладают особой сопротивляемостью к их действию. Последствия – вопрос простой биологии, доктор Авардан.

Авардан молчал.

– Конечно, иногда они атакуют и нас, – продолжал Шект. – Но у нас поколениями вырабатывается иммунитет против новых вирусов и микробов. Чужаки же его не имеют.

– Вы хотите сказать, – проговорил Авардан со странным чувством, – что контакт с вами сейчас…

Он отодвинул свой стул назад, думая о вечерних поцелуях.

Шект покачал головой.

– Конечно же, нет. Мы не распространяем болезнь, мы просто носим её в себе, если она есть, что, кстати, случается редко. Если бы я жил на вашей планете, то носил бы в себе не больше микробов, чем вы. У меня нет особой предрасположенности к этому. Даже здесь существует лишь один из квадриллиона квадриллионов, представляющий действительную опасность. Вероятность того, что вы заразитесь сейчас, не больше, чем то, что метеорит пробьёт крышу этого дома и попадет в вас. Если же, конечно, упомянутые микробы специально не выбраны, изолированы и сосредоточены для вас.

После продолжительной паузы Авардан спросил сдавленным голосом:

– Земляне это сделали? – Он перестал думать о ненормальности Шекта и готов был поверить ему.

– Да. Сначала из абсолютно невинных побуждений. Наши биологи, конечно, были заинтересованы в особенностях земной жизни и недавно получили вирус обычной горячки.

– Что такое обычная горячка?

– Слабая эпидемическая земная болезнь. Она всегда у нас существовала. Большинство землян перенесли её в детстве, и симптомы её известны. Болезнь длится четыре-шесть дней, после чего человек приобретает иммунитет. И я, и Пола перенесли её. Время от времени встречается более сильная форма этой болезни, вызванная несколько отличным вирусом, называемая радиационной горячкой.

– Я о ней слышал, – сказал Авардан.

– В самом деле? её название происходит из-за ошибочного мнения, что заболевание вызывается облучением в радиоактивных зонах. Действительно, после облучения часты заболевания, потому что в этих зонах вирус наиболее способен мутировать в опасные формы. Однако причина болезни – вирус, а не радиация. После заражения симптомы болезни появляются через два часа. Губы поражаются настолько сильно, что человек почти не может разговаривать, смерть может наступить в течение нескольких дней.

Но главное то, что земляне адаптировались к обычной горячке, а чужаки – нет. Иногда ею заболевает кто-нибудь из имперского гарнизона, и в этом случае он реагирует точно так же, как землянин на радиационную горячку. Обычно он умирает в течение двенадцати часов. Затем его сжигают. Это делают земляне, поскольку солдаты гарнизона рискуют смертельно заболеть при приближении к нему.

Как я сказал, вирус был получен десять лет назад. Это нуклеопротеин, как и большинство выделяемых вирусов, содержащий необычайно высокий процент радиоактивных углерода, фосфора и серы. Говоря «необычайно высокий», я подразумеваю, что пятьдесят процентов его углерода, серы и фосфора – радиоактивны. Предполагаю, что воздействие на организм, в котором он находится, обусловлено не столько отравляющим действием вируса, сколько его радиоактивностью. Естественно, выглядит логичным, что земляне, адаптировавшиеся к гамма-радиации, переносят болезнь легко. Как вы знаете, изотопы нельзя разделить. Только полученный нами вирус может это сделать. Но затем исследования стали вестись в другом направлении.

Я буду краток, доктор Авардан, но думаю, вам всё будет понятно. Эксперименты могли проводиться на животных с других планет, но не на самих чужаках. Чужаков на земле слишком мало, чтобы исчезновение кого-нибудь из них осталось незамеченным. Итак, группа бактериологов была послана на Синапсайфер и вернулась с многократно улучшенной способностью к мышлению. Именно они создали новую математическую модель химии протеинов, которая позволила искусственно создать вирус, способный поражать только живущих на других планетах Галактики, – чужаков.

Авардан вдруг почувствовал страшную усталость. Он ощутил капли пота, выступившего на лице.

– Так вы хотите сказать, – с трудом выговорил он, – что Земля намеревается распространить этот вирус по Галактике и затеять гигантскую бактериологическую войну…

– В которой никто не сможет одержать победы. Как только начнётся эпидемия, миллионы будут умирать ежедневно, и ничто не сможет остановить этого. Грузовые корабли будут переносить инфекцию, и болезнь каждый раз будет вспыхивать в новом месте. И никто не сможет связать этого с Землей. Со временем станет сомнительно и наше выживание, поскольку опустошение зайдёт так далеко, чужаки будут в таком отчаянии, что перестанут считаться с чем-либо.

– И все умрут? – Авардан всё ещё не верил, не мог представить того, о чём говорил Шект.

– Возможно, что нет. Исследования производились в обоих направлениях. У нас есть и противоядие, которое можно будет использовать в случае немедленной капитуляции. Возможно, люди выживут в каких-нибудь отдаленных концах Галактики, не исключено существование у кого-нибудь врожденного иммунитета.

Авардан больше не мог сомневаться в правдивости услышанного. Голос Шекта звучал слабо и устало:

– В этом виновата не Земля. Кучка лидеров, отвечая на давление, отделившее их от остальной Галактики, с сумасшедшей силой ненавидя тех, кто это давление на них оказывает, желая любой ценой отомстить… И всё же я прежде всего – человек, а уж потом – землянин.

Должны ли триллионы умирать из-за миллионов? Должна ли цивилизация Галактики быть уничтоженной ради мести, пусть даже вполне оправданной, одной планеты? И станем ли мы лучше жить после этого? Могущество Галактики останется сосредоточенным на планетах, обладающих ресурсами, которых у нас нет. Поколение землян может править Трантором, но их потомки, став транторианами, в свою очередь, будут свысока смотреть на оставшихся на Земле. И кроме того, будет ли лучше от этого человечеству, если тиранию Галактики сменит тирания Земли? Нет… нет… должен существовать путь для всех людей, путь к свободе и справедливости.

Он закрыл лицо руками, медленно покачивая головой из стороны в сторону.

Слушавший в оцепенении Авардан пробормотал:

– В том, что вы сделали, нет предательства. Я немедленно направляюсь в Гималаи. Наместник мне поверит. Он должен поверить.

В это время раздались быстрые шаги, и в открывшейся двери показалось испуганное лицо Полы.

– Отец… Сюда идут какие-то люди.

Лицо Шекта потемнело.

– Быстро выходите через гараж, доктор. Возьмите Полу и не беспокойтесь обо мне. Я их задержу.

Однако у входа их уже поджидал человек в зеленой накидке. Чуть улыбаясь, он небрежно держал в руках нейроплеть. Было слышно, как забарабанили в дверь главного входа.

– Кто вы такой? – неуверенно спросил Авардан, обращаясь к человеку в зеленом. Он заслонил собой Полу.