Текст книги "Чужая игра для Сиротки (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцатая

Я ничего не чувствую.

Совсем ничего. Когда проходила через портал – было волнение и жжение, и покалывание. А сейчас это просто как будто я прошла через пустую арку, еще даже не установленную на место. Только когда хлопья тумана опадают с меня, я чувствую небольшое облегчение. Интуитивно провожу ладонью по волосам и понимаю, что вместо красивой высокой прически, над которой горничная герцогини колдовала несколько часов, мои волосы теперь просто струятся по плечам, как будто я только недавно их вымыла и просушила полотенцем.

Мастер Сайфер уже встречает меня, щелчком пальцев заставляя маленькое ручное зеркало в его свободной руке превратится в ростовое зеркало, в котором я отражаюсь вся целиком.

Моя одежда в порядке. Лишних конечностей точно не прибавилось.

Просто теперь я выгляжу не как красавицы герцогиня, с модной прической и красивым макияжем, а как послушница Плачущего, которой даже в зеркало приходилось смотреть украдкой.

Значит, вот в чем весь смысл?

Арка убирает все эти маленькие хитрости, чтобы все участницы предстали перед королем в своей природной красоте.

Как там сказал герцог? «Как перед богом».

– Я даже не сомневался, что так и будет, – говорит Сайфер, и мимолетно проводит когтем мизинца по моим волосам. – Прелестна, не правда ли, мой непримиримый друг?

В отражении я замечаю смотрящего мне в спину Нокса.

Он выглядит так, словно из арки вышла какая-то ужасная конструкция, а не живая женщина.

Скрещивает на груди руки и задумчиво облокачивается плечом о каменную колонну.

Мне кажется, все ждут, что злой куратор хоть что-то скажет, но он лишь обводит всех взглядом, выбирает малышку-худышку и командным голосом приказывает:

– Леди Пайк, ваша очередь.

Она упирается, словно ее ведут на плаху. Сайферу приходиться «пригласить» в помощь пару марионеток, которые быстро вталкивают ее в арку, хоть девушка кричит и проклинает всех на свете.

Я закрываю уши ладонями, чтобы Плачущий через меня не слышал все те гнусности, которые она посылает на наши головы.

На этот раз туман облепляет фигуру настолько плотно, что за ним практически не видны очертания малышки-худышки. Но когда он все-таки начинает отступать…

– Боги, какие… – Сайфер брезгливо морщит нос, – чудесные метаморфозы.

Вместо худышки перед нами стоит очень тучная девица.

Я бы даже очень усомнилась, девица ли это или переодетый в женское платье мужчина.

В ней килограмм двести – если не больше.

Украшения, как и одежда, разлезаются на лоскуты, и марионетки, по приказу мастера Соула, быстро накидывают на нее сразу несколько плотных плащей.

– Леди Пайк, полагаю, вы знаете, что случается с претендентками, которые используют Аспекты для трансфигурации? У вас есть соответствующая лицензия? Показания вашего семейного врача? – Герцог Нокс не выглядит рассерженным или недовольным. Скорее – уверенным, что именно так все и должно было случится. – Хоть что-нибудь, что может оправдать этот чудовищный обман Его Величества?

– Это сразу исключение, – слышу шепот Всезнайки. – Любые подобные вещи должны согласовываться с куратором.

– Ей очень повезет, если за такие выходки ее не отправят в темницу, – холодно и не скрываясь, говорит Фаворитка. – Кем надо было быть, чтобы думать, что все это не раскроется?

– Леди Мор, в таком случае – окажите честь… – Нокс взглядом указывает на арку.

А «худышку», перепуганную и молчаливую, просто уводят.

К концу этой процедуры – она завершатся минут через десять – количество претенденток сокращается ровно до двенадцати. Еще одна красотка внезапно превратилась в пожилую леди, которая призналась, что выдала себя за дочь, так как та имела неосторожность тайно обручиться со своим давним возлюбленным, а семья боялась отказом накликать на свои головы гнев короля.

Еще одна была, боги…

Я вспоминаю ее странно сросшиеся с черепом уши и вытянутый острый лоб.

У остальных девушек проявились прыщи, жидкие волосы, острые тонкие носы и прочие «тонкости внешности», как сказал мастер Соул.

И, когда все мы решили, что беда миновала, куратор снова напомнил о себе, покашливая в кулак.

– Теперь осталась последняя деталь.

– Ах да! – щурится Сайфер. – Милые безвкусные платьица. Рэйвен, роза сердца моего… Ты уверен, что эти бедняжки недостаточно сегодня страдали?

Роза сердца?

Я прикрываю рот ладонью, но все равно слишком громко хихикаю.

Лишь через мгновение понимая, что все остальные наблюдают за мной с каменными бледными лицами.

– Кажется, это еще минус одна соперница, – пожимает плечами высокомерная фаворитка вероника Мор. С ее внешностью арка не сделала ровным счетом ничего.

Герцог Нокс подходит ко мне и становится так близко, что я могу рассмотреть крохотные буковки на пуговицах его кожаной куртки.

И рада бы отодвинуться, но ноги будто приросли к полу.

– Рад, что ваше настроение на высоте, леди Лу’На. И так же рад, что стал тому невольной причиной. А теперь сделайте милость – переоденьтесь.

Я чуть не вприпрыжку бегу за Сайфером, который приоткрывает передо мной занавеску входа в маленький будуар, где стоит еще одно зеркало, пара скамеек с мягкими подушками, и стойка, на которой висит простое белое платье без намека на изыски.

Я прячусь за ширму, и марионетка помогает мне переодеться.

Если честно, мне намного удобнее в этой простой вещице, чем в куче юбок, лент и прочих украшений, которые весят, кажется, целую тонну.

Сайфер оценивает мой вид, с сожалением морщит лоб и произносит:

– Laaf atag’re no…[2]2
  «Это совершенно безвкусно…»


[Закрыть]

Я верчусь перед зеркалом, пожимаю плечами и, не задумываюсь, отвечаю:

– Errat en’no araer’r ae dosh[3]3
  «Лучше, чем то, в чем невозможно дышать».


[Закрыть].

Мы оба замолкаем.

Смотрим друг на друга, не решаясь произнести закономерный вопрос.

– Прелестная Матильда… – Сайфер наклоняет голову и витиеватые жилки на его рогах начинают наполнятся искристым светом, – откуда вам так хорошо знаком язык Бездны, которым никто, кроме в ней рожденных или ею наполненных, знать не может?

– Я… Я… – Обхватываю плечи руками, вспоминая, что Бездна – это то, чем нас пугали настоятельницы.

Самое страшное место по ту сторону Жизни.

Рассадник скверны и разрушения.

Напиленный пороком, алчностью и злобой.

И существами, которые однажды чуть не поработили наш мир.

Слава богам, ныне накрепко запечатанное.

– Я бы сказал, ваше произношение безупречно, – продолжает мастер Соул. – А ведь я -химер, и во мне, пожалуй, более всего черной крови демонов, чем даже в нашем милом… гммм… герцоге.

Глава двадцать первая

Откуда я могу знать язык Бездны?!

Плачущий, помоги, откуда мне знать, как говорят порочные твари с обратной стороны мира, если их испорченные земли были запечатаны задолго до моего рождения?!

Если все книги о демонах, Бездне и крови Хаоса сожгли еще до того, как моя мать повстречала моего отца?!

Если… все, что я вообще об этом знаю – так это постоянные угрозы настоятельниц, что если мы не будем достаточно набожны и потерям чистоту душ, печати падут и вся эта скверна хлынет в мир людей, чтобы утолить свой вековой голод и жажду мести!

И кто такой химер, боги всевидящие?!

– Ты очень побледнела, моя крошка, – мастер Соул участливо треплет меня по голове и чуть не силой усаживает на скамейку. Что-то ищет в свободных складках своих странных штанов и достает маленький пузырек из перламутрового стекла. Капает пару капель на тонкий как паутинка платок и протягивает мне, показывая, что нужно прижать его к носу.

Я так и делаю и практически сразу в мои ноздри заходит сладковатый нежный аромат, от которого немного кружится голова.

Минуту – не больше.

А потом желание бежать с покаянием к первому же встречному инквизитору, улетучивается, как ни бывало.

– Лучше, правда? – подмигивает химер. – Мое маленькое изобретение. Жемчужина коллекции всего, что создано этими натруженными руками.

Вряд ли его руки можно назвать натруженными, но было бы странно, если бы у мастер а красоты и законодателя моды, были мозоли.

– Наверное, стоит очень дорого, – говорю со странной улыбкой.

Немного шумит в ушах.

Когда-то, когда я была еще маленькой, меня мучала страшная жажда после лихорадки, и я случайно выпила вместо отвара. Забытую на столике около кровати виноградную настойку, которую монахиня давала мне по глотку для облегчения боли и крепкого сна.

Сейчас я чувствую себя точно так же, как и после целой бутыли той настойки.

– О нет-нет-нет, – отмахивает Сайфер. – Это исключительно для личного использования, маленькая герцогиня. И еще потому, что имеет очень специфическое воздействие на… простых людей.

Я киваю.

– Чувствую себя очень уставшей, -чтобы не сказать «пьяной».

Химер загадочно улыбается, усаживается, скрестив ноги, на пол прямо передо мной и складывает ладони «домиком». Изучает мое лицо, наклоняя голову то влево, то вправо. Улыбается еще шире и, наконец, говорит:

– Правда в том, маленькая герцогиня, что простые люди от этой настойки как правило… гммм… теряют себя.

– Что? – не очень понимаю этот намек.

– Одна юная невинная прелестница, например, провела со мной несколько страстных дней и ночей. Не выбираясь и не выпуская меня из постели. А была невинной. Один старый скупердяй подарил мне двести тысяч золотом. Просто так. Без процентов по займу. Ну и еще пара историй, о которых я умолчу, дабы не смущать эти прелестные ушки.

– Благодарю, – кое-как выдавливаю из себя.

Даже то, что я услышала, повергло в ужас.

То есть, если бы я была простым_человеком, то могла бы… делать разные… непотребные… вещи?! И, зная об этом, этот странный человек все равно позволил мне дышать его… особенной настойкой?!

– Понимаю, понимаю… – кивает рогатой головой Сайфер, как будто прочел мои мысли. – Но в данном случае, малышка Матильда, я полагаю, тебе лучше сосредоточиться на мысли о том, почему эта настойка на тебя не подействовала.

В самом деле – почему?

Наверное, если бы не «чудесная настойка», от моей перепуганной тряски подпрыгивала бы и эта уютная уборная, и весь салон целиком.

Я испуганно смотрю на мастера Сайфера и даже не знаю, что сказать, чтобы попросить его держатьв се эти откровения в секрете. По законам Артании все, что может быть подернуто скверной Хаоса, должно быть немедленно передано в руки инквизиции.

И я все-таки нервно комкаю платье на коленях, вспоминая тот единственный случай, когда мне довелось столкнуться с цепными псами порядка и веры.

Лучше бы не приходилось вовсе, чем теперь всю жизнь бояться лишний раз случайно помянуть черта. Даже если в сердцах. Даже если на ногу упала одна из тех неподъемных банок, в которые сестра Агнеса складывает камни «со знамением от Плачущего».

– Теперь вы… расскажете обо мне? – спрашиваю очень тихо, украдкой поглядывая за колыхнувшийся полог.

Там кто-то стоит и подслушивает? Или мне со страху показалось?

– Я? Рассказывать? О тебе, маленькая герцогиня? – Его красивые глаза наполняются смехом, и улыбка немного успокаивает. – Все эти… странности – что же в них ужасного? В этом пресном одноцветом мире так мало чего-то… спонтанного, что было бы кощунством собственными руками уничтожать то, что может наполнить его весьма интересными красками. Кроме того, – он поднимает палец, и переходит на тон заговорщика, – сделаю тебе подарок.

– Подарок?

– Дам совет. Тебе не следует бояться того, что где-то далеко. Будь внимательная и осторожна с тем, что совсем рядом.

– О да, – киваю, на миг забываясь, что я – герцогиня, – все эти милые леди явно не стоят в очереди чтобы полюбезничать с бедной сироткой.

Спохватываюсь.

Закрываю рот рукой.

И лишь потом вспоминаю, что герцогиня тоже сирота.

Единственное, что химер делает в ответ на мои слова – пожимает плечами. И во всем этом мне чудится намек на то, что я не совсем поняла – или, вернее, совсем не поняла – что он имел ввиду.

В любом случае, когда меня перестает трясти, он встает и галантно подает руку, одновременно настойчиво отнимая платок, который вместе с пузырьком тут же снова прячет куда-то в бездонные складки своих странных брюк.

– Милая герцогиня, поверьте, – говорит химер, – я последний человек, кто мог бы выдать вашу тайну – намеренно или случайно. Да и вообще – я не человек.

Мне становится немного спокойнее.

Ровно настолько, чтобы выйти из маленького будуара на своих ровных и не трясущихся ногах.

Глава двадцать вторая

– Надеюсь, мой любимый леденец, теперь ты доволен, – морщит нос Сайфер, когда девушки выстраиваются в ряд. – Теперь это что-то… абсолютно безобразное.

– Леденец? – приподнимаю бровь. – Сайфер, тебе не кажется, что иногда нужно… помалкивать?

Мы с этим рукотворным чудом сумасшедшего ученого, знакомы так давно, что наша первая встреча отложилась у меня в памяти еще примерно в тот промежуток времени, когда я был счастлив просыпаться по утрам и не хвататься за бритву. Сайфер был взрослым всегда, потому что его, как странный букет, собрали и сложили по кусочкам. И в итоге получилось вот это – сначала страшное и убогое, вечно дрожащее и с облезлым хвостом, а потом – откуда что берется? – настоящий бриллиант.

С весьма… гмм… сомнительными пристрастиями.

В чем я лично «имел честь» убедиться, когда мы с ним, пьяные в дым, проводили время в компании пяти… нет, семи красоток из веселого дома мадам Ли.

Даже сейчас я вспоминаю те времена с широкой улыбкой и приятной тяжестью внизу живота.

Но, собственно, это не дает Сайферу повод обращаться ко мне так, словно мы с ним поклялись на жертвеннике быть друг другу братом, другом и правой рукой. По крайней мере – не в присутствии чокнутых девиц с языками без костей.

– Ты не в духе? – интересуется химер, разглядывая меня так, словно я нанес ему невозможно глубокое оскорбление.

Просто, Хаос задери, не обращай на него внимания, Рэйвен.

И обрати внимание на то, как хорошо все сложилось еще даже до начала официального отбора. И того – минус три девицы. Точнее – две и сердобольная матрона. Надо бы не забыть обязательно передать почтенным семействам положенную за эти «заслуги» королевскую награду. И пусть только Эвин не скажет, что я исправно слежу за тем, чтобы казна регулярно пополнялась из «незапланированных источников».

Но ближе к телу.

То есть – к девушкам.

Стоят почти по выправке и, от греха подальше, смотрят в пол. Чтобы я не видел, как их злит необходимость появится перед его величеством не в образе роковых красоток, а вот так – почти монашками?

Гммм… Кстати, о монашках.

Я снова невольно задерживаюсь около герцогини, прах бы ее побрал.

И вдруг понимаю сразу несколько вещей.

Первая – ей единственной хватает смелости – и глупости – смотреть мне в глаза. Без раздражения, а скорее с опаской, но сути дела это не меняет.

Вторая – и чтобы понять ее наверняка, приходиться наклониться почти к самому лицу герцогини – от нее пахнет той самой дрянью, которую Сайфер любит подмешивать в питье девушкам, прежде чем с ними повеселиться.

Я зыркаю в его сторону и взглядом даю понять, что в курсе его выходки.

Пожимает плечами и демонстративно отворачивается.

Ну-ну. Хорошо, пару слов на прощанье я ему все же скажу.

И третья вещь. Самая дурацкая и непонятная. Самая неприятная и… волнующая.

Я, наконец, понял, что меня смутило в герцогине с перовой нашей вот этой встречи.

Ее лицо казалось мне знакомым. Не потому что она из злой девчонки, которую я почему-то не приказал насильно упечь в монастырь, превратилась в милую девушку, а потому, что я уже видел эти глаза и эти подрагивающие губы, но в совершенно другом оформлении.

У той мелкой стыдливой монашки, которой подарил очень нецеломудренную книгу.

И прямо сейчас, когда между мной и Матильдой расстояние – ровно на один вздох, я чувствую то же самое характерное волнение в крови.

Резкий и очень яркий приток мыслей, в которых сходят с ума все те демоны, которым пришлось сдохнуть, чтобы их кровь изменила меня почти до неузнаваемости.

Фантазий, в которых милая славная невинность…

– Что-то не так? – открывает рот герцогиня и я резко закладываю руки за спину, чтобы в сердцах ее не придушить.

Нет, Рэйвен, это не монашка.

Это дочь человека, которому ты с радостью и почти удовольствием оторвал руки, ноги и голову. И огорчался, что жирный боров слишком рано сдох.

Ну да могила ему гнилым болотом!

Не о том речь.

Я все-таки отхожу от девушек, делаю приглашающий жест в сторону двери и торжественно сообщаю, что самое время «пудрить носы» перед встречей с Его Величеством.

А когда все выходят, задерживаю шаг около Сайфера, вспомнив, что собирался высказать ему свое негодование.

– Ты дал ей эту свою «веселую дрянь? – спрашиваю уже без улыбки и намека на желание хором посмеяться над этой проделкой. – И? Что было?

Почему-то не хочу услышать, что она отплясывала перед ним голая. Или, что похуже.

– Маленькая герцогиня просто нуждалась в успокоении, Рэйвен. Не будь таким серьезным, это же… просто Лу’На. Ты ведь только рад будешь, если она себя опозорит и запрется в своих землях еще лет на десять.

Я прикрываю глаза, желая себе в подмогу все терпение мира.

– Сайфер, эта мелкая дрянь, формально, королевская невеста. И если ты, кудесник, тронул ее хоть пальцем, хоть дунул в ее сторону, видел ее голые колени или… – Смотрю на него в упор, прежде чем схватить за шиворот и подтянуть к себе одним рывком. – Поверь, свернуть тебе шею – не великая радость для меня. Но я сделаю это и не пролью ни слезы.

Химер недовольно фыркает, но всё-таки быстро открещивается от всех поползновений. Отпускаю его и отряхиваю руку. – Ты – бессердечный ублюдок, – обиженно бросает мне в спину. – Ну что ты, – салютую ему со спины, – я просто милая булочка с изюмом.

Глава двадцать третья

– Это просто возмутительно! – недовольно возмущается та красотка, чтобы раньше была с красивым ободком, а теперь, пока мы возвращаемся в замок, пытается как-то распушить жидкие волосы, которые, чтобы она ни делала, все равно выглядят печально. – Никто не предупреждал о таких проверках. Это вообще законно? Что дальше? Нам будут… под юбки заглядывать?!

Я, как обычно, сижу в стороне. То, что теперь мы вроде как все равны, ничего не изменило – меня по-прежнему предпочитают даже случайно не трогать

Но мне такое положение дел даже в радость.

Есть время подумать.

Обо всех тех вещах, которые случились буквально полчаса назад: мои странные и совершенно необъяснимые знания ужасного, противного богам языка, то, что на меня не подействовало зелье мастера Соула. Ожог, который оставила на ладони Орви и потом взрыв в подвале, только благодаря которому мы с настоящей герцогиней и смогли спастись.

И кошмары, которые преследуют меня сколько себя помню.

Может, я и родилась как-то не так и поэтому родители решили отказаться от меня, чтобы я, ненароком, не сожгла дом?

Но, самое главное: о чем или о ком говорил химер, когда предупреждал меня об опасности под самым носом?

Когда экипажи останавливаются, и гвардейцы проводят нас во внутренний двор замка, я то и дело ловлю на себе вопросительный взгляд Орви. И если раньше он видел лишь крайне похожу на меня девушку, но разодетую и надушенную, то теперь он видит меня: так же просто одетую, гладко причесанную и без намека на макияж.

Я стараюсь не поддаваться желанию подать ему хотя бы какой-то знак, потому что чувствую себя предательницей. Он ведь… столько делал для меня, он поклялся никогда и никому не выдать мою тайну. И он… единственный человек во всем этом ужасном месте, которому я могла бы доверить все тяготы души.

– Что-то не так, сержант? – слышу резкий голос куратора, потому что, когда нас снова выстраивают для смотра невест, Орви оказывается рядом и задерживается дольше положенного, теребя край платка на раненой ладони. – Вы с леди Лу’На…

– Нет, капитан! – тут же вытягивается по струнке Орви. – Просто… Она…

Я прикусываю нижнюю губу, когда мы снова смотрим друг на друга.

– Просто леди очень… красива, – краснея, говорит Орви.

– Какие милые сантименты, – иронично отмечает герцог.

Не знаю, откуда это чувство и какая его природа, но стоит ему оказаться поблизости, я чувствую себя словно сжигаемой изнутри. Как в те тяжелые дни, когда я страдала от тяжелой лихорадки и сестры уже молились, чтобы Плачущий принял меня с радостью. Тогда я металась в горячечном бреду и думала, что горю в Очищающем пламени за ту утащенную с кухни булочку.

Рядом с герцогом Ноксом я чувствую себя в десять раз хуже.

Как будто все мое тело сопротивляется необходимости находиться рядом с ним.

Предостерегает.

Я снова вспоминаю слова мастера Соула но успеваю на них сосредоточиться, потому что герцог не собирается отпускать бедного Орви просто так.

Обходит его, разглядывая с таким же любопытством, с каким я разглядывала каждую статую в замке герцогини.

– Ну и где она? – спрашивает Орви, лениво закладывая руки за спину.

– Кто, капитан? – глядя строго перед собой, по-военному отвечает Орви.

– Ваша вторая голова, сержант. Она ведь у вас точно есть, я не ошибаюсь? Иначе не понимаю, какого Хаоса вы так смело пялитесь на невесту Его Величества и позволяете себе отпускать комплименты ее внешности.

Орви немного бледнеет, и еще сильнее выпрямляется.

Я открываю рот, чтобы сказать бессердечному герцогу, что сама в состоянии кто и как может говорить мне комплименты, но в это время остальные девушки почти одновременно громко и трепетно выдыхают, и я понимаю, что самое время познакомиться с человеком, которого герцогиня намерена во что бы то ни стало окольцевать.