Текст книги "Сердце Сумерек (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
Соавторы: Аврора Максимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Вот же елки зеленые, а она в самом деле настоящая красавица. Придраться не к чему. Похоже, это и есть его вторая жена – та, что окаменела.
– Эши – моя вторая жена. – Граз’зт встал рядом, прошелся пятерней по волосам. – Кто-то сделал это с ней. Здесь. У меня под носом. Одиннадцать лет прошло, а я до сих пор не знаю, кто и за что. Данаани обещала найти Сердце Зары – артефакт, который возвращает к жизни умерших. Это всего лишь легенда, но принцесса говорила, что точно знает, где искать. Не знаю, почему поверил ей.
– Наверное потому, что Эши очень тебе дорога. – Я закашлялась, чтобы скрыть дрожь в голосе.
Одно дело – поставить на место рыжую вертихвостку, и совсем другое – тягаться с каменной красавицей, которая настолько идеальна, что даже завидовать становиться как-то стыдно. И что самое важное, она торчит в голове Рогалика светлым безупречным образом.
– Она в самом деле мне дорога. Мы с детства были дружны, я видел, как погиб ее первый муж, видел, как она едва не умерла от горя. Потом, когда кто-то столкнул мою первую жену с башни, она была рядом. Хоть, говоря начистоту, я вряд ли был расстроен из-за смерти Рил’лит. В жизни не видел такой стервы.
– Первая жена – от бога, вторая – от людей, третья – от черта, – вспомнила я старую поговорку. И в ответ на вопросительный взгляд Граз’зта, пояснила: – Так говорят в моем мире.
– То есть я заслужил жену-стерву?
– Видимо, да.
Он с улыбкой покачал головой.
– Мы с Эшли договорились, что если за десять лет не найдем себе никого, кто бы был нам ближе, чем мы друг для друга – то поженимся. Вот так она стала моей женой.
– Ты был счастлив? – потихоньку спросила я. Примерно так же поженились родители одной моей знакомой, и ничего хорошего из этого брака не вышло.
– Да, вполне. Мы понимали друг друга с полу слова, любили одни и те же вещи, могли целый день провести в постели.
Мне аж зубы свело. «У нас потрясающий секс!» – именно это сказал мне Кирилов, когда я спросили, что со мной было не так, раз он завел шашни с Маринкой за моей спиной, пока я валялась на вытяжке.
– Зачем же женился опять? – Мой голос стал едким, злым.
– Потому что кто-то должен был это сделать ради наших народов. Тан’тун поддержал идею, но не настолько сильно, чтобы ради этого взять в жены Эраати. Мне было все равно, а, говоря по правде, даже удобно: дурой проще управлять. Я в любой момент нашел бы способ спровадить ее к папаше. Но в последний момент появилась Данаани и огорошила меня заявлением, что знает, где хранится Сердце Зары и если я скажу Светлому владыке, что передумал брать в жены старшую сестру – она разыщет его для меня. Я подумал, что если уж и брать в жену одну из селуне, то хоть ту, которая не будет лезть мне в штаны и может стать полезной. Поэтому мы заключили договор.
– Что-то не на церемонии было похоже, что ты собираешься его придерживаться, – недовольно буркнула я.
– Потому что ты, Маа’шалин, совсем не Данаани. Ты посмотрела мне в глаза – и там не было страха. Вот тогда-то я и заподозрил неладное.
Так вот значит, где я прокололась.
– Эши дорога мне, но это вряд ли любовь. Просто чтобы ты понимала. Я многим ей обязан. Я обещал, что буду заботиться о ней и раз уж нам вот так не повезло стать вдовцами, то сама судьба толкает нас к тому, чтобы быть вместе. И все было идеально до тех пор, пока я не уберег ее под крышей собственного дома.
Чувство вины – это все, труба, можно сворачивать удочки. В том смысле, что можно попытаться тягаться с идеальной красоткой, которая вся такая из себя хорошая, что чуть не светится, а вот чтобы нокаутировать чувство вины нужно особое мастерство и безразмерное желание.
– Я уже говорила, что иногда ко мне приходят воспоминания принцессы. Она привезла с собой целую кучу книг и какие-то записи. Возможно, читая их, я смогу что-то понять. – Идея так себе, но ничего лучше я предложить не могла. – Обещания нужно сдерживать, и вот она, – я нехотя кивнула в сторону каменной красотки, – не виновата, что я так не вовремя оказалось в чужом теле. Люди должны быть вместе, если разлука делает их несчастными.
Что я несу? Правильные слова, если разобраться, но на самом деле мне хочется сказать что-то совсем другое. А что – и сама толком не понимаю. Я не романтик ни разу, я прагматик и реалист. Красивые парни не влюбляются в серых мышей со среднестатистической внешностью, отсутствием богатого папочки и собственного жилья в столице – вот такая моя правда. Принцы не влюбляются в пастушек, тем более такие, как этот. У него на лбу написано, что он имеет представление о том, как действует на женщин, и что может получить любую. Сказки со счастливым концом – наше все, но я никогда не позволю этой чепухе испортить мой жизненный план. Все, хватит с меня одного разбитого сердца, второй раз на те же грабли наступают только идиоты и те, кому одной шишки оказалось мало, чтобы сделать выводы.
Я найду этот треклятый артефакт, а заодно постараюсь откопать правду – каким образом меня сюда занесло.
– Прости, тебя ведь кто-то ждет, да? – Рогалик добродушно улыбнулся. – Я не хотел тебя пугать, просто… Ух… Не знаю, что на меня нашло. Смотрю на тебя – и вижу совершенно другого человека, не знаю, как это объяснить. Поэтому и веду себя, как сопливый мальчишка.
Боюсь, дорогой муженек, сопливые мальчишки ведут себя несколько иначе.
Я собиралась сказать, что у меня в общем-то никого нет, но передумала. Если эта недосказанность будет держать Рогалика на расстоянии – все будут в выигрыше. Он получит свою расколдованную Эши, Данаани вернется к Хадалису без вороха проблем, а я сохраню трезвую голову.
– Но спать на софе я больше не буду, – предупредил Рогалик. А потом, заложив руки за спину, подошел ко мне. – А теперь, пожалуйста, ответь на один очень важный вопрос. От него зависит мое душевное спокойствие, так что отнесись к ответу со всей серьезностью.
– Вот уж вряд ли. – Я уже с трудом сдерживала смех. Чую, будет какой-то подвох.
– Кто или что такое «рогалик» и за каким чертом ты меня так называешь?
глава 13
Следующие несколько дней мы с Рогаликом почти не разговаривали. Я, вживаясь в роль хозяйки, впервые в жизни наслаждалась тем, что не нужно вставать по будильнику. Во сколько бы ни началось мое утро, я всегда завтракала чем-то потрясающе вкусным, а потом была предоставлена сама себе.
Утром Граз’зта уже не было, а спать я ложилась до того, как он возвращался. Если бы не смятая постель и пахнущие цветами подушки (кажется, над моей выходкой потихоньку посмеивались все), я бы начала сомневаться, ночует ли он вообще в нашей комнате. Это было то, чего я хотела: покой, трезвая голова, сосредоточенность на поставленных целях. Но вечером, когда я забиралась в эту огромную кровать, мне было до противного тоскливо. А еще в голове то и дело мелькали образы этого раздетого соблазнителя. А гаденький голос не упускал случая поддернуть: «Поделом тебе, Машка-потеряшка».
Первую половину дня я проводила в бесконечных примерках. Да-да, ко мне, наконец, пожаловали модистки, портнихи и ювелиры. Тюков с тканями было столько, что у меня разбегались глаза: шелк, бархат, тонкая шерсть, мягкая замша, тончайшей выделки кожа. О том, что лежало в шкатулках с камнями, я даже не могу описать словами. Ювелир настоял на том, что мне нужны гребни для волос, колье, браслеты, серьги. Я лишь кивала и завидовала сама себе. Чего уж душой кривить, я наслаждалась жизнью, которой у меня никогда не было и не могло быть. Эта сказка, хоть и была моей лишь отчасти, проглатывала меня с головой.
Вторую часть дня я занималась обустройством дома. Никогда бы не подумала, что мне это так понравится! Представьте, что у вас нет необходимости в чем-то себя ограничивать, зато есть бесконечный полет фантазии и такое же количество комнат, залов, веранд, галерей, где вы можете дать этой самой фантазии волю. Представили? А теперь представьте, что вы учитесь на дизайнера и ваша самая заветная мечта – создавать интерьеры и не быть связанной по рукам и ногам желаниями заказчика и его финансовыми ограничениями.
В общем, я отрывалась. Настолько, что, признаюсь честно, даже позволила приятным хлопотам отвлечь меня от поисков артефакта и пути, которым я могла бы вернуться домой. Наверное, это и называется слабость, но отказать себе в удовольствии хоть немного насладиться ожившей мечтой я не могла. Да и не хотела. Тем более, что Граз’зт меня не торопил.
Сегодняшнее утро было очень холодным. Настолько, что не согревал даже жарко полыхающий камин. Модистка как раз делала примерочные стежки на платье, которое только вчера раскроила. Наверное, у Рогалика тут целый штат швей.
– Перчатки. – Модистка недовольно заворчала, когда я снова отказалась их снять. – Вышли из моды еще десять лет назад.
– Это необходимость, – ответила я.
Для всех мы с Рогаликом придумали легенду о том, что во время нападения я сильно оцарапала руки, и моя нежная кожа селуне пострадала так сильно, что внешний вид может распугать даже жестокосердных крэсов. Так себе вранье, конечно. Разговоры о том, что на мне порча уже вовсю расползались по замку, и я даже знаю с чьей легкой руки, но говорить об этом вслух смельчаков не нашлось. А значит, формально я была в безопасности.
Дверь в спальню отворилась и на пороге появилась – кто бы мог подумать? – Хи’ла собственной персоной. И снова без стука. Надо бы найти способ отучить эту вертихвостку расхаживать тут, как у себя дома. А заодно напомнить, что, хочет она того или нет, но хозяйка здесь я.
Модистка сделала паузу, чтобы поклониться, за что получила от меня недовольный взгляд. Да, меня злит, что своим появлением рыжая девчонка вносит разлад в мою размеренную жизнь.
– Синий тебе к лицу, – сказала Хи’ла, усаживаясь в кресло и закладывая ногу на ногу.
Сегодня она вырядилась в какое-то обтягивающее подобие нашего комбинезона, с кучей замков, крючков и шнурков. В целом – вызывающе, особенно центральный шов, но я не могла не признать, что выглядит она эффектно.
– Ты снова без стука, – напомнила я. Примерка платья перестала быть радостной, скорее – раздражительной. Вот бывают же люди: одним своим видом портят другим настроение на весь день. Мне таких и в реальности попадалось с лихвой. – Уходи.
– Я принесла хорошие новости, а ты хочешь повесить гонца? – Рыжая усмехнулась.
– Хочу избавить себя от необходимости терпеть неприятное общество. – Какие еще новости может принести эта вертихвостка? Тем более – приятные.
– Эраати приезжает сегодня вечером.
Что?!
Я с трудом проглотила вздох удивления и не очень цензурное слово. Что значит: «Эраати приезжает сегодня?» Кто ее вообще звал? И главное – зачем?
– Вижу, она забыла тебя предупредить, – не скрывая издевку, ухмыльнулась рыжая. – Через неделю праздник Трех лун, кто-то из твоей родни должен быть рядом, чтобы ты могла совершить ритуал и сделать подношение.
О чем она вообще говорит?
Я все-таки сохранила лицо, вежливо, но настойчиво спровадила модистку и ее помощниц, и с облегчением заметила вошедшего в комнату Хадалиса. Он прислонился к стене, скрестил руки на груди и наблюдал за нами с расслабленной небрежностью. Но то, что ему не нравится моя внезапная гостья, я ощущала почти физически. Очень надеюсь, что и она тоже.
– Мы с матерью подумали, что присутствие сестры будет очень кстати. Тебе же здесь одиноко.
– Я смотрю, вам очень нравится совать нос не в свои дела, особенно если они так или иначе касаются меня. Граз’зт уже в курсе, что его замок пополнится еще парочкой гостей?
– Только твоей сестрой, не преувеличивай.
– Эраати никогда не ездит без десятка подружек. – Я замерла, потому что вдруг отчетливо увидела эту картину: крылатую красотку в компании таких же безупречных селуне. Снова память Данаани оказалась кстати.
– Я думаю, брат будет не против, – продолжая посмеиваться над своей выходкой, отмахнулась Хи’ла. – Он, видишь ли, считает, что должен тебя опекать. Чувство вины и все такое…
«Так, Семенова, ты не поддашься на провокацию, не будешь спрашивать, что еще за чувство вины и вообще – пора гнать рыжую змею в шею».
– Он, знаешь ли, уже который день с девочками развлекается из «Шипов». Не похоже, чтобы ты так уж удовлетворяла его потребности.
Вообще, после словосочетания «развлекается с девочками» ей уже вообще ничего можно было не говорить – интонация все сказала без слов. Но зачем? Я же прекрасно знаю, что Граз’зт спит в нашей постели. Ну, по крайней мере, у меня нет оснований полагать обратное.
– Ты что-то путаешь. – Я подошла ближе, чтобы, в случае чего, успеть прижечь поганке тощую задницу. Надеюсь, на этот раз у меня получится, и здесь нет свидетелей, чтобы упрекнуть меня в использовании запрещенной арканы. – Точнее, ты нарочно мне врешь. Хочешь поссорить меня с мужем, потому что сама на него глаз положила?
Не знаю, какой реакции она ожидала, но мой ответ ее точно ввел в ступор.
– Брось, Данаани, все знают, что он с тобой не спит.
– Тебя бы порадовало, будь это на самом деле? – Нет же, мелкая дрянь, я из тебя правду обязательно вытрясу. – И не смущает, что Граз’зт твой брат?
А вот тут, я кажется, дала маху, потому что ее недоумение было неподдельно искренним.
– У нас общий отец, – пояснил голос мужа за моей спиной, – но разные матери.
Рыжая тут же вскочила и бросилась к нему навстречу, но как в прошлый раз уже не пыталась на него вешаться. Что ж, похоже, Граз’зт в самом деле никогда не бросает слов на ветер, и она боится оказаться на улице. Хотя видели бы вы ее взгляд: разве что не облизывается, как кошка на сливки.
– Они пригласили Эраати, – сказала я.
Взгляд рыжей как бы говорил: «Что, нажаловалась?» Да, нажаловалась, имею право. Я вообще стараюсь по возможности избегать недомолвок, потому что обычно секреты вылезают в самый неподходящий момент и через еще более неподходящее место. И принцесса – хороший тому пример.
– Для праздника Трех лун, – тут же встряла рыжая. – Кто-то должен быть с ней, чтобы разделить кровь. Чем плоха компания сестры? Или малышка Данаани так не уверена в себе?
– Она сказала, что ты ходишь к каким-то девочкам в «Шипы», – развила тему я. – Что я, видишь ли, недостаточно для тебя хороша. Полагаю, потому, что Хи’ла считает себя достойной заменой. Странно, что твоя сестра решила, будто я поверю в откровенную чушь. Она слабоумная?
Я, мягко шурша юбками, подошла к своему Рогалку, потерлась о него плечом, ликуя, когда он, в ответ, обнял меня за плечи, недвусмысленно погладил по бедру. Все же мы отличная команда – понимаем друг друга без слов.
Вот только радость моя была недолгой. Громкий хлопок двери разрушил момент триумфа: Хадалиса в комнате уже не было. Все-таки я перегнула палку. Но идти за ним сейчас – значит дать Хи’ле еще один повод для сплетен.
– Тебе лучше уйти, Хи’ла, – с многозначительной злой улыбкой предложил Граз’зт. – И впредь больше никогда не приходи в мою комнату. Это приказ, поняла?
Рыжая поджала губы – она определенно не хотела нарываться на его раздражение. Изобразив покорность, вышла, на прощанье послав Граз’зту воздушный поцелуй. Он его проигнорировал и, как только за сестрой закрылась дверь, прикрыл глаза, успокаиваясь.
– Ей бы ремня всыпать по самые не хочу, – проворчала я.
– Это какая-то извращенная пытка? – переспросил мой муженек.
– Для кого как, – отмахнулась я. Не хочу тратить время на пояснения.
– Мне передали, что ты хотела меня видеть?
Я кивнула, поняла, что начинаю краснеть. Он стоял так близко, а я до сих пор ощущала тепло его ладони на своем бедре. Мы не были наедине вот уже несколько дней, но сейчас мне казалось, что прошла целая вечность. Вечность, за которую этот рогатый паршивец успел стать еще красивее. Наверное, всему виной его внешний вид – наброшенная прямо на голое тело куртка и низко сидящие на бедрах штаны. Честно, с таким бы телом да в стриптиз-клубе, этот парень был бы миллионером.
– Что?
Граз’зт посмотрел на меня, потом на себя, а потом снова на меня. Ручаюсь, он точно знает, как на меня действует, иначе откуда эта широкая улыбка от уха до уха. И между прочим, клыки у него не такие уж страшные. Вот бы почувствовать, как этими клыками он…
– Я подумала, что пора тебе узнать, что такое «рогалик», – прочистив горло кашлем, сказала я. – Будешь помогать мне на кухне.
– На кухне? – Улыбку сменило недоумение. – Помогать?
– Да, с тестом и начинкой. – А как еще я покажу ему, что такое рогалик? – Ну, или что ты там еще умеешь делать.
– Я не умею делать еду, Маа’шалин.
Конечно ты не умеешь делать еду – ты же принц. Только когда это останавливало русскую девушку?
К предстоящему событию я приготовилась заранее. Совершила вылазку на кухню, чем взбудоражила местных обитателей. Часть из них смотрела на меня, как на проказу, часть с недоумением: жена принца пришла в обитель копоти и запахов мяса. Тем не менее, никто не рискнул мне перечить, когда я высказала желание «побаловать мужа собственной готовкой». К счастью, в этом мире была и мука, и масло, и мед, хотя на вкус он был не таким сладким, как наш, зато имел пряные ноты и наверняка хорошо бы подошел для мяса с травами. Но это лакомство я приготовлю как-нибудь в другой раз.
– Ты серьезно? – Граз’зт посмотрел на меня так, словно у меня вдруг рога выросли.
– Само собой. – Я не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться над его недоумением. – Рогалик, дорогой муженек, это совсем не то, что я могу описать словами. Увидишь один раз – и сам все поймешь.
Кажется, мои слова его еще больше озадачили. И хорошо, пусть поломает голову, не все же мне жить в неведении.
На кухне все было готово: ягоды в сиропе, орехи в миске, мука. Тесто я приготовила накануне и оставила его в местном аналоге холодильника – глубокой нише в подвале, где хранились молочные продукты и яйца. Демоны или нет, а едят они тоже самое, что и мы. Хотя из того, чем меня тут кормили, я не узнала ни одного похожего на наш рецепты. Знала только, что вот это мясо, это – бульон, а это – что-то из теста. Главное, что это было вкусно и мой живот не пытался вернуть съеденное обратно.
– Кухня – не место для жены принца, – сказала Рогалик, когда я потянулась за передником.
– Очень надеюсь, что ты и дальше будешь так думать, потому что, честно говоря, готовка – не то, чему я готова посвятить всю свою жизнь.
Я осеклась, и мы с Граз’зтом уставились друг на друга, как два вора, которые в темноте потянулись за одной брошью, а вместо нее нащупали руку конкурента.
– Я в общем, – поспешила исправить положение я, взглядом провожая стекающих по стенке к выходу слуг. Через минуту в кухне остались только мы вдвоем. – Не подумай ничего такого.
– И что же я по-твоему, думаю?
Вместо ответа я вручила ему миску с орехами: местным аналогом лещины, но крупнее и с более тонкой кожей. На вкус они были слегка терпкими, и я надеялась, что в сочетании со сладостью ягод, начинка получится отменная.
– Все? – Граз’зт озадачено посмотрел на полную миску.
– Да, все. – Я не стала уточнять, что для готовки мне хватит и трети, а остальное я планирую съесть вечером, изучая записи пропавшей принцессы.
Мой рогатый муженек, вооружившись железными щипцами, заложил орех – и замер, подперев щеку кулаком. И что это опять за ухмылка?
– После того, как ты ответишь, что я думаю.
– Я же не умею читать мысли. И вообще – мы пришли готовить, а не устраивать сеанс телепатии.
– Еще одно непонятное слово из твоего мира, Маа’шалин? Что оно означает?
– Умение читать мысли других людей. Но в моем мире такое есть только в кино.
– Ошибаешься, вампиры умеют это делать, только, если память меня не подводит, они называют это Псионикой.
– Пока ты не начал – может, достанешь из подвала горшок с тестом?
Он кивнул, и я получила передышку. Да, Машка, идея провести сеанс совместной готовки была не такой уж и хорошей. Мало того, что сама языком болтаю, что не следует, так еще и этот змей искуситель самым бессовестным образом плавит все мои предохранители. А ведь я только-только привела голову в порядок.
Граз’зт вернулся с горшком, который торжественно водрузил на стол возле меня. Но при этом нарочно или случайно, притронулся ко мне плечом, взбудоражив в памяти воспоминания о его ладони у меня на бедре. Я дернулась, словно меня ошпарили, а этот змей с оранжевыми глазами только посмеялся. Вот теперь я точно знаю, что он делает это нарочно. Ну, ничего, муженек, мы же знаем, что в эти игры можно играть вместе. Вот только так ли они безопасны? И стоит ли вообще начинать?
– Расскажи мне о себе? – предложил Граз’зт, пока я раскатывала тесто тяжелой скалкой из какого-то белого с черными прожилками камня. Мраморная она что ли? – Сколько тебе лет?
– По сравнению с тобой, старичок, я невероятно юна и неопытна. – Я присыпала мукой один раскатанный лист и быстро разрезала его на треугольники.
– Просил же не называть меня так? – Граз’зт отыгрался на орехе: скорлупа лопнула, выпуская продолговатое желтое ядрышко. Рогалик тут же закинул его в рот, но, напоровшись на мой недовольный взгляд, миролюбиво поднял ладони вверх. – Больше не буду, ситти.
Ох, чую, что это никакое не ласковое словечко, и спрашивать даже не хочу, но любопытство все равно взяло свое.
– Ну и что это значит?
– Маленькая сопливая девчонка, – охотно пояснил он, и с трудом сдерживаемый смех зажег его взгляд.
– То есть ты меня малявкой сейчас назвал?
– Ну, если в твоем мире…
Он не договорил, потому что в этот момент я позволила немного вольности внутренним чертятам: выложила на тесто пару ягод и полила их медом, а потом подхватила сладкую, стекающую с ложки нитку пальцем и облизала. Да-да, это сто раз разыгранный в кино прием, но Рогалик-то об этом не знает? Хотя, в этих их «Шипах» наверняка и не такое вытворяют. Возможно, мои попытки разыграть соблазнительницу выглядят просто смешно?
Кадык моего рогатого мужа резко дернулся, он медленно отложил в сторону орехокол и наблюдал за тем, как я слизываю с губ остатки меда. Не похоже, что ему смешно. А мне тем более – снова сама себя загнала в ловушку.
– Орехи. – Я прокашлялась, чтобы хоть как-то напряженную тишину. – Не отвлекайся, дорогой муженек.
– То есть ты сейчас не нарочно меня дразнила? – Его голос стал соблазнительно мягким: хоть глаза закрывай и слушай. – Маа’шалин, не думаю, что мы так уж сильно отличаемся, чтобы я не распознал твои намерения.
– Ты же первый начал. – Попыталась защищаться я.
– Конечно, я начал. – Граз’зт и не думал отнекиваться. – Но я и не скрываю, что мне нравится тебя дразнить. Напомни, я уже говорил сегодня, что твой румянец меня невероятно заводит? Потому что если нет, то это непростительная оплошность с моей стороны.
Хорошо, что между нами тяжелая деревянная столешница на каменном остове, потому что создается хоть видимость преграды.
– Подай-ка мне миску с орехами, муженек, а то с тебя никакой помощи. – Никогда в жизни мне не было так тяжело взять себя в руки.
Он наклонился через стол, подвинул посудину с десятком ядрышек, но, когда я потянулась в ответ – поймал мое запястье. Его ладонь на моей руке обжигала.
«Это была очень плохая идея, Семенова, самая дурацкая из твоих идей. Вот увидел бы он тебя настоящую – перекрестился бы, наверное. Потому что если крылатая принцесса здесь замухрышка, то что тогда говорить обо мне?»
Мне вдруг стало тяжело дышать. На грудь словно камень положили: ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Маа’шалин. – Голос Граз’зта стал приглушенным, лицо стало расплываться. – У тебя зеленые глаза? Светлые волосы? И… такие рыжие точки на щеках?
Что? Рыжие точки?
– Веснушки. – Мне все-таки удалось сделать вдох. – Это называется веснушки.
Наши взгляды в унисон опустились вниз, на сцепленные руки: черные вензеля на моих запястьях стали темнее и, словно змеи, поползли вверх по коже.
– Я… становлюсь человеком? Это порча? – Я сглотнула, но горло словно зажали в тиски.
– Маа’шалин, дыши!
Он в один прыжок перемахнул через стол и поймал меня до того, как я упала.
– Дыши, просто дыши. – Граз’зт осторожно надавил мне на грудь, прижал к себе, убаюкивая, как ребенка. – Вдох-выдох, дыши.
– Ты видел? – Я попыталась улыбнуться. Ведь мечтала, чтобы он увидел меня настоящую, а теперь, когда порча начала отравлять мою жизнь, до чертиков страшно, что Рогалик больше никогда не посмотрит на меня, как раньше. Только с брезгливостью.
– Мне нравятся твои веснушки, Маа’шалин. – Он так смешно произнес это слово, что я даже наскребла силы на улыбку. – Не смей уходить, ситти, я твой муж и я запрещаю тебе, поняла?
Понемногу, но я пришла в себя. Правда, мы так и сидели с Рогаликом на полу: я у него в объятиях, стиснутая, словно самая большая драгоценность в мире, укрытая от всех невзгод. Правду говорят, что все познается в сравнении. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой защищенной. Как будто о сильные плечи моего мужа разобьется каждая, даже самая большая беда.
Охо-хо, называть его мужем становится непозволительно приятно.
– Кажется, уже все прошло, – сказала я, немного погодя, когда поняла, что еще немного – и просто провалюсь в сон.
Граз’зт взял мою руку, внимательно осмотрел: черные орнаменты вернулись на место, разве что теперь они стали чуть ярче.
– Не больно? – В оранжевых глазах Рогалика плескалось неподдельное беспокойство.
– Нет, почти нет.
На самом деле ощущения были тем еще «удовольствием». Кожа до сих пор горела так, словно по ней прошлись паяльником. Рисунка уже не было, но я физически ощущала каждую ветку шипастой лозы, которые еще минуту назад были на моей коже. Как будто они все еще были там, но теперь внутри меня.
– Врать ты, Маа’шалин, совершенно не умеешь, – мягко пожурил Граз’зт и прикоснулся губами к внутренней стороне моей ладони. Осторожно, как будто боялся, что и это невинное касание может причинить мне боль.
Он выглядел таким трогательным в этот момент: крепкий сильный мужчина, осторожный в своем желании не испортить этот странный момент близости. Я поддалась к нему, наплевала на голос разума, который как заведенный твердил, что я уже почти увязла в этом красавчике, притронулась подушечкой пальца к его длинным светлым ресницам. Мягкие.
Граз’зт распахнул глаза, чуть сильнее жаль пальцы на моей запястье.
– Ты не посредственность, Маа’шалин, – сказал он неожиданно тихо, как будто говорить громче ему было нестерпимо больно. – Ты просто маленькая лгунья.
– Предпочитаю называть это здоровым прагматизмом, – отозвалась я. Впервые в жизни мне не хочется выцарапать глаза за то, что меня обвиняют во вранье.
Рогалик покачал головой, оскалился в некоем подобие хищной улыбки.
– Дать бы тебе по заднице за этот твой «прагматизм», но, боюсь, с учетом тех восьми раз, что еще остались, я начну остерегаться даже собственной тени.
– Мне нравятся мужчины, которые не недооценивают врага, – подражая его оскалу, повторила я.
Получилось, наверное, смешно, потому что Граз’зт хоть и пытался сдержаться, но все равно расхохотался. А я охотно рассмеялась в ответ. Возможно, завтра со мной снова случится что-то такое; возможно, завтра я вернусь домой. Или почему завтра? Сегодня? Через минуту? Вот сейчас, если случайно закрою глаза…
Но ничего не произошло, и я с облечением выдохнула, потихоньку наблюдая за тем, как этот здоровенный рогатый демон смеется над моими несмешными шутками. И выглядит таким искренним, что сердце щемит.
– Маа’шалин?
Я с трудом оторвалась от разглядывания его лица, но взгляд тут же опустился на губы.
– Эти твои веснушки – они от чего бывают?
– От того, что солнце целует, – улыбнулась я. Полагаю, что сказочной версии будет достаточно. Не начинать же ему рассказывать о генетике, в которой я сама тот еще профан.
Бровь Граз’зта выгнулась, глаза снова сверкнули.
– Значит, солнцу можно тебя целовать, а собственному мужу – нет? Тебе не кажется, что здесь определенно есть что-то неправильное?
Я сглотнула. Веселье из меня мигом выветрилось. Вот умеет он: один такой взгляд, хрипотца в голосе – и все, я становлюсь мягче теста и глупее тыквы. И какая-то романтическая дурашливая фея во мне нажимает на рубильник, который отключает инстинкт самосохранения.
– Это просто красивые слова, – попыталась отшутится я.
– То есть ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – Он как бы невзначай притронулся губами к моему виску. – Совсем не хочешь попробовать и узнать, что будет? И это не твое сердце сейчас грохочет так, что вибрирует моя кровь?
Его губы спустились ниже, мягко прихватили кожу на подбородке, горячее дыхание почти опаляло.
Нужно остановиться. Прямо сейчас, пока у меня еще осталась капля здравого смысла. Пока еще есть куда отступать.
– Нет, – шепнула я. Халтура, сама же себе не верю.
Граз’зт хмыкнул в ответ. Хорошо, что сейчас я не вижу его лица, потому что просто не могу открыть глаза, как полная идиотка наслаждаюсь тем, что между мной и этими новыми ощущениями нет ни единой преграды.
– Лгунья. – Он улыбнулся куда-то мне в шею, прикусил кожу – и тут же впился в нее губами. Забросил мою руку себе на плечо. – Бессовестная лгунья, Маа’шалин.
Да, я лгунья. А еще трусиха. И дурочка. Потому что все это нужно немедленно прекратить, а я слишком вяло хватаю ускользающие аргументы.
– Может, ну их к бесам, эти твои «рогалики»?
Я только киваю, как китайский болванчик, потому что он уже обнял меня, одной рукой поймал сзади за шею, а второй сжал за ягодицу: совершенно бессовестно, жарко. Что мы делаем?
Краешком сознания я услышала какой-то шорох. И судя по внезапно напрягшемуся Граз’зту – он тоже услышал.
– Данаани. – Стоящий в дверях Хадалис растерянно перевел взгляд с меня на Рогалика. Сглотнул, нахмурился. – Это тоже такое притворство, да?
