Текст книги "Сердце Сумерек (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

Соавторы: Аврора Максимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Потому что тебе возле нее не место, – озлобился Хадалис. – Это тело принцессы, и я буду защищать его до тех пор, пока Данаани не вернется.

– Я тебе не «тело», Хадалис. Я живой человек. Надеюсь, что где бы ни была твоя принцесса, ее тоже не считают просто «телом».

Я нарочно не стала говорить, что мне даже думать не хочется, что эта любительница тайн, загадок и неприятностей может сделать с моим телом. Буду думать, что раз Рогалик каким-то образом видел мое лицо, то, возможно, случилось соединение материй и я все еще я, но спрятанная в чужом теле. Как Дюймовочка.

– Я думаю, в дневниках принцессы должно что-то быть. Я прочла пока один и там… ничего интересного.

Возможно потом, когда мы останемся наедине, я расскажу Граз’зту, что значила для Данаани их встреча. Или, даже, отдам ее дневник. Кто-то скажет, что это глупость и нельзя вот так просто разбазаривать красивых мужчин, которые, к тому же, проявляют к твоей персоне интерес. Но я всегда играла честно и, не поверите, никогда не отбивала чужих мужчин. Возможно, этот дневник станет катализатором, и кое-что прояснит для самого Граз’зта, а, возможно, не изменит совсем ничего. Но по крайней мере это будет честно. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, Машка Семенова.

– Мрачная песня поклоняется Ид’тару, – сказал Хадалис. – И Данаани была у них в плену. Возможно, оттуда ее ночные кошмары.

– Эта тварь была такой же реальной, как и вы сейчас, – стояла на своем я. Пусть думают, что хотят, но я не отсыплюсь от своих слов. Я не Данаани и не собираюсь молчать о том, что может меня убить. – Понятия не имею, почему никто не видел и не слышал ее, но точно знаю, что не могла это придумать.

– Но ведь принцесса… – Хадалис осекся.

– Когда она вернется, вы обязательно поговорите на тему доверия и понимая, а пока что я хочу одного: избавиться от этой твари и больше никогда ее не видеть. Мне противно чувствовать себя, как выжитый лимон.

– Лимон? – хором просили оба.

Я застонала и упала на подушки. Как же с ними тяжело.

– Пару недель назад я сопровождал Данаани кое-куда, – вспомнил гард. – Тогда не придал этом значения, мы любили отлучаться из дома, чтобы…побыть наедине. Но сейчас мне кажется, что та поездка была не такой, как обычно.

Меня так и подмывало спросить: «А как было обычно?», но я промолчала. Их отношения меня не касаются. Если кому и стоит считать себя рогоносцем, то это Рогалику, а он даже бровью не повел.

– Я с радостью послушаю все подробности, но может быть вы сперва помоетесь? – Я сморщила нос. Запах от этой парочки стоял убийственный, даже не знаю, от чего у меня больше кружилась голова: от вони или от слабости.

Мои нерадивые мужчины не стали спорить и спокойно разошлись, предварительно договорившись встретиться всем троим в нижней библиотеке.

Пока Граз’зт плескался в купальне, ко мне пришла лекарка: сморщенная, как сухофрукт, тощая бабища, головы на две выше меня. Она явно была недовольна тем, что в такой ответственный для зачатия наследника период у меня «женская хворь». Пыталась даже расспросить что-то, но я отмалчивалась. Если ничего не говорить, то нет риска проболтаться.

Поняв, что с меня ей и двух слов не вытянуть, лекарка оставила мне какие-то настойки, коробочку, внутри которой лежали тонкие полоски ткани, и пузатую бутыль из которой приятно пахло травами. Ромашковый час что ли? Я отхлебнула – и чуть не скорчилась от того, каким мерзким это оказалось на вкус. К счастью, я только делаю вид, что больна, и пить эту гадость мне совсем не обязательно. Буду потихоньку выливать ее куда-нибудь.

Я поелозила языком во рту: липко, словно слизняка пожевала.

К тому времени, как в комнате появился мокрый, но чистый Граз’зт, служанка помогла мне одеться. Слабость понемногу отступила, и голова почти перестала кружиться. Хотя я все еще думала, что проваляться в постели – лучший способ провести этот день.

– Хорошо выглядишь, – сказала Рогалик, оценивая одно из моих новых платьев из изумрудной, похожей на бархат ткани, с тугой шнуровкой и красивым квадратным воротом.

– Это тебе, – я протянула ему дневник Данаани. Возможно, разглашать чужие секреты и неправильно, но пока что я видела, что молчание не принесло принцессе ничего хорошего. – Почитаешь на досуге.

Он скользнул взглядом по страницам, удивленно поднял бровь.

– Тебе это будет очень полезно и познавательно. А теперь, может быть, расскажешь, где вы с Хадалисом шатались всю ночь. Или местные бордели похожи на свинарники?

– Мы просто… выяснили отношения, – нехотя ответил Рогалик.

– Подрались? – уточнила я.

– Ты правда хочешь об этом поговорить? – Рогалик потер переносицу, зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот ладонью. Судя по голодному взгляду в сторону постели, он думал примерно о том же, о чем и я. О сне, конечно же. – Иногда мужчина надо выпустить пар. А нам, говоря по правде, давно пора было это сделать.

– То есть теперь вы перестанете вести себя, как два петуха?

– Вот уж вряд ли, – проворчал он. – Скажем так: на какое-то время у нас притупилось желание оторвать друг другу голову. Но тебе в любом случае не стоит об этом волноваться, Маа’шалин. Я больше никогда не оставлю тебя одну. Мне в самом деле жаль, что ты осталась одна, когда больше всего нуждалась в помощи.

Ну и вот как на него злиться? Не сказать, что раскаяние. Я вообще не уверена, что этот рогатый великан знает о существовании таких эмоций, как раскаяние или стыд, или сожаление.

– Тан сказал, что ты бы никогда не пошел в «Шипы», – нехотя, сказала я. – Он тебя защищал, знаешь ли.

– ы никогда не можешь наверняка знать, что у Тана на уме, – не слишком-то обрадовался Граз’зт. – Мой тебе совет: не поддавайся его уловкам. Он умеет быть милым, когда это сулит выгоду. А на самом деле – та ее сволочь.

Ну да, а я и забыла, что они вроде как соперники за право сесть на трон Темнейшего.

– Маа’шалин, нам нужно кое о чем поговорить.

– Конечно, например, о том, кто оставил на моей спине такое уродство.

Он замотал головой.

– Я о предстоящем празднике Трех лун.

Ах да, ка я могла забыть. Тот, на который вот должна прибыть змееподобная сестричка Данаани. Еще одна охотница до белобрысых рогатых принцев.

– Ты должна знать, что это, чтобы не наделать глупостей.

– Твоя рыжая сестра говорила, что мне нужно будет разделить с ней кровь. Надеюсь, эта процедура образная и никто не будет вскрывать резать нам ладони или колоть пальцы.

– Да, конечно, – улыбнулся Граз’’зт.

Все же у него потрясающая улыбка, как ни крути. Мне вдруг захотелось пофантазировать, каким бы он был, стань человеком. Высоким и крепким, с этими его торчащими во все стороны волосами и колечком в губе, но без рогов и клыков. Картина в моем воображении называлась: «Держитесь, девки!»

– Для не крэсов это просто часть ритуала, не более. Мы же разделяем нашу кровь с теми, с кем готовы разделить часть своей жизни и силы. Обычно, это кто-то из родственников. Поэтому Хи’ла и пригласила Эраати.

У меня были свои соображения, зачем рыжая змея позвала сестричку Данаани, но я придержала эту шпильку. Хватит, я уже по горло сыта выходками этой девчонки и не собираюсь выплескивать свою злость на Рогалика. Будем считать, что наш с ним конфликт на почве недосказанности себя исчерпал.

– Вы с Эраати должны будете разделить одну чашу с подогретым ритуальным вином. Ничего сверх страшного в этом нет. Просто чтобы ты знала, что это никакая н кровь и не пугалась.

Я кивнула, мол, поняла. И снова поелозила языком во рту. Вот же дрянь: всего глоток сделала, а вкус остался крепкий. И горло сводит.

– Маа’шалин? – Во взгляде Рогалика появилась тревога. – Все в порядке?

– У меня… горло… – Язык занемел и мне пришлось поскрести воздух у горла, чтобы Рогалик понял причину.

В голове зашумело, кончика пальцев онемели – и руки в кулаки не сжать.

Господи, только не говорите, что меня еще и отравили?

глава 16

А вот это, между прочим, что-то новенькое.

Я думала, что когда тебя травят, то обязательно должны быть хрипы, закатанные глаза и все в таком духе. Ничего подобного или яд, которым меня отравили, был щадящим.

Кроме ужасной нечеловеческой жажды и болящего горла, как будто у меня очень запущенная ангина, никакого другого нестерпимого неудобства не было. Ну и еще слабость, но тут я грешила на то, что это скорее отголоски визита предыдущего гостя.

Граз’зт, обложив нашу комнату своими таранами, словно утку – яблоками, отсутствовал уже довольно давно, и я начинала волноваться, куда он мог запропаститься и каких дел успел натворить на горячую голову. Все же, пусть он и красавчик, а особым хладнокровием не отличается. Я бы не удивилась, если бы Рогалик уже устроил парочку публичных порок или, и того, хуже, казней.

– Почему ты сразу мне не сказала? – спросил Хадалис. Он так долго молчал, что я даже забыла о том, что гард наотрез отказался покидать комнату принцессы. И на этот раз Рогалик не особо ему возражал. – Я что, зверь какой-то, что мне нельзя было сказать правду?

– Я не собиралась признаваться вообще никому. Потому что была уверена – это временно. Надеялась, что вернусь домой, и никто ничего не заметит. И, знаешь, откуда мне было знать, что тут у вас за порядки? Вдруг вы таких, как я, сжигаете на кострах.

Он невесело улыбнулся.

– Логично, – сказал, после минутной паузы. – Просто. Как подумаю, что все это время я зря себя изводил, думая, что Данаани и этот… рогатый придурок наедине и Десятеро знают, чем занимаются – мне сразу хочется кого-то придушить.

После этого откровенного признания мое горло заболело сильнее. Самое обидное, что Хадалис со всех сторон прав. Если бы я сказала правду сразу, а не копалась в своих страхах, все могло бы разрешиться раньше.

– Какой она была? – спросила я.

– Принцесса? Лучшей девушкой из всех, что я знал. Умной, смелой, доброй, ответственной.

Не уверена насчет ответственности. По-моему, ответственность предполагает, честность перед собой и остальными. А в прошлом и настоящем Данаани было столько секретов, что я бы не удивилась, окажись она какой-нибудь Чудо-женщиной или аватаромБэтмена.

– Расскажи о ее путешествиях в… другие миры. – Почему мне так тяжело принять тот факт, что моя родна Земля, как оказалось, всего лишь один из миров, к тому же напиханный всякими оборотнями, вампирами, колдунами и тому подобными существами, которых в этом мире называют кхистанджутами. И слово же не могли придумать нормальное, вслух не выговорить. – Что ты обо всем этом знаешь?

А вот о деньгах я, пожалуй, лучше пока никому говорить не буду. Знаете, если Данаани сидит в плену, например, или, как и я, не может найти дорогу домой – это одно, и чем раньше мы ее спасем, тем лучше для нас обоих. Но если эта крылатая принцесска просто махнула на всех рукой и где-то прохлаждается, пока меня тут травят и мучают, то я ей тоже могу жизнь подпортить. Например, спрятав ее заначку так далеко, что ей жизни не хватит на поиски. Как говорится, хочешь сделать человеку пакость – накажи его рублем.

– Она просто умела это делать. Я не знаю как, никогда не видел, как ей это удается. Сначала просто замечал, что у нее появляются странные вещи, о которых она наотрез отказывалась говорить, а потом просто застукал ее в другой одежде. Кажется, она сказала, что это называется «джинсы» и «кроссовки».

– И ты даже не попытался разузнать, зачем она это делает?

– Я ей верил, а раз Данаани сказала, что так надо и всему свое время, значит, мое время узнать правду пока не пришло.

– Вера – это замечательно, но, знаешь, не ничего не мешало тебе хотя бы попытаться узнать, что делает твоя любимая женщина. Чтобы теперь не ломать голову, почему она не говорила всей правды и почему тебе, человеку, с которым связала свою жизнь вот этим, – я подняла руку со сверкающей меткой, – Данаани не смогла открыть свою жизнь.

Я видела, что мои слова глубоко ему неприятны, но будем считать это платой з «потаскуху». Вот теперь мы квиты. А еще я в самом деле считаю, что доверие – великая сила, которая держит отношения покрепче любви, но когда это доверие взаимно. Принцесса не доверяла своему гарду. И мне, хоть ты тресни, казалось, что это тоже неспроста.

Граз’зт вернулся в комнату злой и дальнейшие попытки выяснить еще что-нибудь из жизни принцессы, пришлось прекратить.

– Она клянется, что ничего не подливала в питье, – без вступления сказал он. Я так понимаю, что речь о той сухой тетке, которая принесла мне лекарство от женской хвори. – Я умею разговаривать людей, Маа’шалин, и кое-что смыслю во вранье и правде. Так вот, я могу хоть кожу с нее содрать, но у нее все равно не будет для меня другого ответа.

– Это было бы слишком просто, – согласилась я. – Никто бы не стал так открыто подставляться. Сам посуди: если ты хочешь кого-то отравить, то разве будешь лично нести яд? Скорее уж сделаешь так, чтобы подумали на того, что его принесет. Потому что тогда под рукой будет жертва и можно не морочить голову долгими поисками.

– Какая умная, – хмыкнул Рогалик.

– Просто читать люблю, – пожала плечами я.

– Я тоже склоняюсь к мысли, что Альгу просто подставили. И подставил тот, кто точно знал, что лекарство попадет прямиком к тебе. Кому еще ты сказала про женские дни?

Я откашлялась, чтобы скрыть смущение. Соврала ведь, а все равно чувство такое, вроде смотрю в чисто мужской компании футбол, который перерывают на рекламу «Тампакса».

– Никому. Я это выдумала на ходу, чтобы не говорить Тану правду.

– Значит, ты сказала только Тану? – Оранжевый взгляд Граз’зта недобро сверкнул. – И в комнате больше никого не было? Никто не мог вас подслушать? Только правду, Маа’шалин, потому что от этого зависит, буду ли я потом жалеть о том, что поспешил.

– если ты думаешь, что в нашей спальне на рассвете собирается мужской гарем, то спешу тебя расстроить – нет, здесь никого не было. Хотя, если честно, Тан оказался поблизости очень вовремя.

– При том, что его комната находится в другой части замка, и даже если бы ты голосила, как банши, то он все равно не мог бы этого услышать. – Рогалик скрестил руки на груди, окинул комнату взглядом. Нахмурился. – Тан пойдет на многое, чтобы мне насолить. Видишь ли, то, что мне хватило смелости взять в жены селуне, ради мира для наших народов, очень больно ударило по его самолюбию. Он был уверен, что мои попытки вернуть к жизни Эри помешают пойти на такой шаг.

– Тан не стал бы травить твою жену, – отмахнулась от этой мысли я. – Это тоже слишком очевидный отравитель, Граз’зт. Два человека, на которых подумают в первую очередь. Тем более, что сделав тебя вдовцом во второй раз, он, если я правильно понимаю, тоже в выигрыше: ты в опале, потому что не уберег дочку Светлого владыки, репутация окончательно испорчена статусом «синей бороды».

– Синей … бороды? – Рогалик озадачено потер подбородок.

– Потом расскажу, – отмахнулась я. – В любом случае, Тан не стал бы этого делать.

– Ищи, кому выгодно, – добавил Хадалис.

– Выгодно тому, кто знает, что Тану выгодно, – продолжала стоять на своем я. – Это же очевидно. Особенно, если этот человек каким-то образом знал, что тут была жаркая сцена и Граз’зт, на волне ревности, ухватится за этот повод, чтобы поквитаться с братом.

– Это очень хорошая мысль, если бы не одно «но»: ты сама сказала, что в комнате никого не было.

Я уже собиралась погрызть ногти, чего за мной никогда не водилось, а потом догадка меня словно обухом по башке огрела. Куда и слабость делась! Я вскочила с кровати, метнулась Рогалику за спину, пошарила взглядом.

– Что ты делаешь, Маа’шалин?

– Ищу шпиона, – ответила я, встала на колени и даже заглянула под кровать. – Если твоя мачеха могла замаскировать его под статую в купальне, то, наверное, и всунуть в нашу спальню шпиона под видом бумажки, проще простого. Или нет?

Я, все еще стоя н коленях, опираясь рукой на кровать, вопросительно посмотрела на своего мужа.

– У тебя очень светлая голова, Маа’шалин, – восхищенно похвалил он. – Только мачеха еще вчера утром отбыла в столицу.

– Это уже следующий вопрос. Возможно, это и не она вовсе?

– Да кто угодно мог такое сделать, – заметил Хадалис. – И не забывайте, что эта мелкая тварь, если она действительно шпион, услышала достаточно, чтобы понять, что Данаани – вовсе не Данаани.

А слона, как говорится, мы упустили из виду.

– Кто еще из твоих родственничков держит в кармане таких паразитов? – Я все-таки встала с колен, но голова вдруг так резко закружилась, что, если бы не поддержка Хадалиса, я бы, наверное, позорно грохнулась.

– Мне кажется, Маа’шалин, – на манер Рогалика, назвал меня он, – тебе лучше вернуться в постель.

Я не возражала и позволила гарду взять меня на руки, усадить в постель и подложить под спину подушки. Все это время Граз’зт наблюдал за происходящим с лицом давно сидящего без работы мясника. Для полного образа ему не хватало разве что окровавленного фартука и огромного топора.

– Так у кого могут быть такие служки? – спросила я, удобно устроившись на своем королевском ложе. Признаться, мне нравится видеть, что ему не по душе прикосновения ко мне Хадалиса. Первый раз вижу в отношении себя что-то похожее на ревность. Ну или это просто моя отравленная какой-то дрянью фантазия чудит.

– Откуда мне знать? – Граз’зт, не сводя глаз с гарда, передернул плечами. – Эти приживали липнут ко всем, кто хорошо заплатит или приманит вкусным пряником. Но это точно не кто-то из слуг.

– Ну отлично, значит, круг подозреваемых сужается до… всей твоей семейки, – с нарочитой паузой, сказал Хадалис. – Почему я не удивлен?

– Если ты не перестанешь говорить хрень, то я забуду, что уже врезал тебе по роже накануне вечером и мы вроде как заключили перемирие.

– Я тебе тоже врезал, – напомнил Хадалис и как бы между прочим потер ладонью левый кулак. – Запомню, что слева удар ты ни черта держать не умеешь.

Мальчики – такие мальчики, даже когда взрослые мужики. Лишь бы подраться, лишь бы помериться всем известными органами. Но зато я знаю, что произошло. И это «заключили перемирие» очень обнадеживает. Надо бы престать валять дурака и не провоцировать их снова выяснять отношения. И, знаете, мне приятно, что два непримиримых союзника забыли свои обиды ради помощи мне. И принцессе.

– А почерк? – вспомнила я. – Ты же видел записку, Граз’зт, значит наверняка узнал почерк.

Он посмотрел на меня так, как будто я вдруг заговорила на старо арамейском.

– Маа’шалин, я, возможно, смог бы узнать плохо подделанную подпись, но почерк…

– Думаю, если эти твари умеют превращаться в огрызок бумаги, что и «стать» чьим-то почерком для них не проблема.

Я кивнула Хадалису, соглашаясь с его словами.

– Мачеха уехала еще вчера утром, – напомнил Граз’зт, – я думаю, что даже если записку подбросила она или это сделал кто-то по ее указке, то отравить питье было некому.

– Или у нее есть союзник. – Хоть убейте, а я не желаю сбрасывать эту заразу со счетов только потому, что ее не было в замке. Знаю я эти «не было»: в одну дверь с пафосом вышли, в другую потихоньку зашли. – Извини, Рогалик, но Хадалис прав: я думаю, тут не обошлось без вмешательства твоей семейки. Не знаю, чем им насолила, но, полагаю, тем же, ем и другие твои жены.

А вот тут его лицо переменилось. Кажется, до того, как я озвучила свои подозрения вслух, он не связывал события прошлого и попытку меня отравить. А теперь как будто прозрел.

– Маа’шалин… – Он присел на кровать и самым недвусмысленно заботливым и нежным образом заправил мне за ухо прядь волос. Есть что-то убийственно-трогательное в том, как большой и агрессивный мужчина пытается быть аккуратным с женщиной моего – ну, то есть принцессиного – сложения. – Ты просто гений.

Я хотела сказать что-то колюче в ответ, но передумала. Приятно, когда тебя хвалят, не хочу разрушать этот идеальный момент.

– Тогда семья не гостила у меня, поэтому я точно помню, кто из них был в обоих случаях. – Граз’зт нахмурился и выдохнул через ноздри. – Накануне падения Шалиты, он прибыл с письмом от отца, сказал, что там были важные вести, которые нельзя доверять даже лунным печатям. Хотя убей бог не помню, что же было в том письме, а раз так, то ничего важного. Я еще слишком молод, чтобы страдать потере воспоминаний.

Я все-таки не смогла сдержаться и одними губами прошептала: Старикашка!» В ответ на что Рогалик строго погрозил мне пальцем, но в его глазах светилось веселье. Которое тут же улетучилось, когда он продолжил.

– А когда Эри… окаменела, он уже неделю как надирался моим вином, переживал, что ему отказала какая-то з многочисленных девок, с каждой из которых у него все по-настоящему, серьезно и до конца дней.

– Кроме Тана никого не было? – Не верится мне что-то, что этот парень мог пойти на такое, даже с оглядкой на все доводы Рогалика в пользу своих подозрений.

– Накануне случая с Эри, приезжала Хи’ла, но она уехала утром предыдущего дня.

– Точно так же, как и твоя мачеха – вчера. Очень знакомый почерк. Кроме того, – я вскинула палец, – яд – оружие женщины.

Ну и иногда слабых мужчин, но эту часть я уточнять не стала. Тана я буду иметь в виду, но мне нужны более веские доказательства его вины, чем просто обида Граз’зта. Даже если я не знаю всей подоплеки их соперничества.

– Что там такое? – нарушил мои размышления Рогалик, и подался к двери.

Действительно, что там за возня?

Когда Гарз’зт вышел, Хадалис подался ко мне и шепнул:

– А еще Граз’зт. Это мог сделать он сам.

Что?! Граз’зт?

– Он же был вчера с тобой. – Не говоря уже о том, что как-то странно превращать одну жену в камень, а потом убивать ту, что пообещала вернуть ее к жизни. Хотя, конечно, обещала не я, а Данаани, но тело-то у нас одно на двоих.

– Думаю, Маа’шалин, у него есть преданные слуги и помощники. Хоть бы чокнутая сестра. Думаю, тебе не лишним будет знать, что у них была… интрижка перед тем, как Темнейший решил женить его на Эраати.

Я собиралась сказать, что разносить сплетни – не мужское дело, но … вот же, а ведь такое тоже могло быть. Только если я могу понять, для чего меня травит Хи’ла, то зачем они делают это вдвоем с Гра’зтом я, хоть убей, не вижу ни единого логического объяснения.

Но развить мысль мне помешало вторжение «любимой» сестры. Граз’зт гостеприимно распахнул дверь спальни и Эраати впорхнула внутрь.

«Ну и во что ты вырядилась, сестричка?» – скептически оценивая врез ее платья, подумала я, прежде чем Эраати утопила меня в объятиях и насквозь фальшивом сожалении о моем изможденно виде. За ее спиной Граз’зт поморщился и усилием воли оттянул селуне за локоть, чтобы я. Наконец, смогла выдохнуть.

– Я так рада, что мы будем вместе! – чуть ли ни рыдая от счастья, сказала промямлила она, при этом то и дело зыркая в сторону моего мужа. Вот же змея подколодная. Мало мне было рогатой. – Надеюсь, не придется делать ничего болезненного?

А жаль…