Текст книги "Красный туман (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

   "Кроме случая, когда тебя угораздило связаться с сестрой Бешеного пса Имаскара", – напомнил Дору сам себе.

   – У меня много всякого народу бывает и все что-то ищут.

   – Моя находка крупнее и ценнее брошки. Человек, который потерял это, скорее всего не частый гость в нижнем Нешере, и не частый гость у тебя. Может быть, он и у тебя впервые появился

   Вета снова макнула палец и, зажмурившись, поелозила им во рту.

   – Не было таких, – сказала железноносая хозяйка.

   – Ты уверена? – "Или тебя дурман так разобрал, что уже и не помнишь, когда подмывалась в последний раз?"

   Вета кивнула, откупорила бутыль, наполнила кружку и с противным звуком отхлебнула пойло. Дору, почуяв острый запах питья, мысленно прищелкнул языком: крепко же она сидит, раз запивает "шипы" кишкодером и продолжает соображать. Наверняка скоро окочурится.

   – Если мне не веришь – ступай поищи своего человека в другом месте. А я говорю, что в "Тихой лавке" таких не видала. Ты, я погляжу, работорговлей выпачкаться решил, – она вопросительно уставилась на собеседника.

   – А ты – "шипами", – вместо ответа бросил наемник.

   – Мы с ними старые друзья, – она ласково, не отрывая взгляд от Дору, погладила пальцем боковушку коробки с порошком, – если скажешь, что ты нашел, возможно, я помогу разыскать хозяина.

   "А заодно стребовать с него эрбов, которые могли бы лечь в мой карман".

   – Ну что ты, как можно мне молодостью трудить твои почтенные морщины. – Он открыто ерничал: в заведениях, подобных "Тихой лавке", заведено разговаривать через взаимные уколы, обижаются на которые только дураки. – Я думаю, он скоро сам объявится, – прибавил он чуть тише.

   – Я вижу тебя не в последний раз? – По голосу женины было не понять, расстроена она или обрадована.

   Дору, превозмогая гадливость, потянулся к сморщенной руке Веты, и смазано прикоснулся губами к сухой, как осенняя листва коже. Словно смерть поцеловал, подумал с отвращением, и поспешно отпустил старушечью ладонь.

   – Ты увидишь меня еще много раз, Вета, и я рассчитываю на более теплый прием в день, когда я появлюсь тут снова.

   Он покинул "Тихую лавку" без имени, которое планировал узнать, но с уверенностью, что узнает его в ближайшее время. Чутье в который раз не обмануло его: заказчик не спешит искать товар, хотя не может не знать его ценность. Значит, он надеется разыскать пропажу своими силами. Или ждет, когда нашедший явится к нему сам. Не может быть, чтобы он до сих пор не хватился пропажи, особенно – Дору до сих пор придерживался этого мнения – если он готовил засаду. Гадать Дору не любил, но у него было еще несколько дней, чтобы удостовериться в собственной правоте.

   Наемник улыбнулся своим мыслям – обстоятельства, хвала Создателям, складываются в его пользу. Нескольких дней хватит, чтобы закончить с делами более важными, чем поиски заказчика, и замести следы, если удача повернется к нему задницей. Дору надеялся на ее благосклонность.

   В хибару, где они остановились, наемник вернулся в компании сырого дождливого рассвета. Моросивший целую ночь дождь превратился в лютый ливень. Холодна осенняя непогода вымыла с улиц грязного квартала мусор, бродячих животных и попрошаек, но чище от этого не стало. Перед тем, как войти, наемник окинул взглядом заросли Проклятых слез, ухмыльнулся сообразительности старух и вошел, на ходу снимая капюшон. Не успел Дору оказаться по ту сторону двери, как под ним тот час оказалась приличная лужа дождевой воды.

   – За это ты заплатишь отдельно, – сказала старуха, словно паучиха выползая из закопченного угла.

   – За это? – переспросил с подозрением наемник.

   – В придачу к тому, что натворил твой дружок,– сказала она с видимым весельем. Только что была серой и серьезной, а теперь – улыбка во всю рожу.

   "Нежели почуяла запах денег?"

   Дору попытался прикинуть, что могло случить за время его отсутствия и понял, что у него слишком много вариантов один другого нелепее или смешнее. Поэтому он скинул с себя накидку, отряхнул дождь с волос и вопросительно уставился на старуху с трубкой, такой же сухой и старой, как и пленивший ее рот.

   – Я знала, что не будет ничего хорошего, если вас пущу, но девчонку стало жалко – архате, небось. Не так просто в наших краях пристанище найти, чтоб никто под юбку не залез.

   "Значит, ты не так слепа, как щуришься", – мысленно ответил наемник. Он не верил ей с самого начала, но все-таки не думал, что хозяйка конуры так запросто их раскусит. Еще один повод в пользу того, чтобы не торопиться в верхний город: тамошние грамотее куда прозорливее карги.

   – Что стряслось? – Дору пошел на примирительный тон, но собирался расстаться с ним, как только услышит желаемое.

   – Он взбесился, убил девчонку.

   Дору сглотнул кислый до оскомины ком. Убил девчонку? Дьяволова печенка – он отлучился на одну ночь, а тварь...

   – Между прочим, я купила ее за два эрба в прошлом году, и она не успела их отработать, – прибавила старуха к сказанному, – так что тебе придется заплатить и за ее кровь, и расщедриться на покупку новой рабыни.

   Дору мысленно оттаял. Потерять инвигу теперь, когда не сегодня-завтра объявится ее хозяин – этого не пережили бы и более смелые, чем он. Когда первый шок миновал, наемник перевел взгляд на старуху, точнее – на сизый дымок над ложем ее трубки. Дешевый табак, качества ниже низкого. О каких эрбах она толкует?

   – Ручаюсь, что ты знать не знаешь, как выглядят эти монеты, а если и знала – то забыла по старческому тугодумию. Так что прежде, чем еще раз назвать сумму, крепко подумай, стоит ли обманывать такого, как я.

   Дору надеялся на большее, но все старушечьи эмоции уместились в коротком вздохе и ленивом жевании кончика трубки.

   – Я знаю законы этого города, – как-то даже слишком спокойно ответила железноносая, – и я не слепая.

   – Я успел заметить,– встрял Дору, хотя только что пообещал себе оставаться безразличным к ее беззубым укусам.

   – Если ты не заплатишь мне за рабыню, я найду десяток желающих узнать, что за людей я приютила и есть ли в их карманах золото.

   "Не настолько ты глазаста, чтобы заметить мой кошелек", – не дал обмануть себя Дору, но на всякий случай сделал вид, что обеспокоен ее угрозами. Враг, который думает, что держит тебя за хвост – на половину проиграл.

   – Мне не нужны неприятности.

   Наемник намеренно придвинулся к ней. Всего несколько шагов, но этого хватило, чтобы скользким взглядом окинуть зал: двое сидят за столом, один тоще другого. Дору решил, что эти, случись заварушке, сбегут первыми. Еще один пристроился в углу – пожалуй, еще костлявее предыдущих, с жидкой бороденкой и дырявой хламидой на острых от худобы плечах. И его Дору не считал за соперника. Оставалась еще фигура непонятного пола и сложения, по виду больше напоминавшая одну из мусорных куч, которые заполонили Нижний Нешер. Дору, хоть заранее не видел себе достойных соперников, все равно предпочел не торопиться и внимательнее оценить всех свидетелей и обстановку. А заодно и придумать, стоит ли воспользоваться своим самым верным укротителем жадности – мечом.

   – Четыре эрба – и я забуду, как ты выглядишь.

   – И лица моих друзей? – Дору похвалил себя за убедительную заинтересованность.

   Железноносая снова оценила его взглядом, покачала головой и вместо ответа сказала:

   – Девчонку я могу купить за три, прибавь к ней эрб – и мы в расчете.

   Последние слова пришлись наемнику не по душе – уж слишком быстро старуха сменила жадность на "милость", согласившись купить то, что не продается. Дору еще раз окинул взглядом постояльцев – мог ли он кого-то недооценить, не заметить шпиона? А, возможно, неуловимый заказчик на инвигу выследил их первыми и успел наведаться в гости?

   – Зачем она тебе? Ничему не обучена, к тяжелой работе не привычна – какая же это рабыня? В убытке будешь.

   – Ты мои выгоды не считай, – отозвалась она, – лучше отдай с миром, что прошу – и разойдемся под улыбки Создателей.

   – Видишь ли, тот здоровяк с чего-то решил, что без его заступничества девчонка пропадет, так что опекает ее, как зеницу ока. Если узнает, что его канарейку в рабство решили продать – озвереет, мне головы не сносить, а тебе и подавно. – Дору развел руками, в последний раз пощупал взглядом "кучу хлама" и тоже списал ее со счетов.

   Прежде чем затевать резню, хорошо бы узнать, где архата и истукан, и чем они заняты, но время на поиски вышло.

   Дору сунул руку за пазуху, взглядом следя за глазами старухи. Чем дольше его рука шарила в поисках кошелька – в месте совершенно противоположном – тем сильнее расширялись старушечьи зрачки.

   – Скажи, что делать со здоровяком – и девчонка твоя, с эрбом в зубах.

   Дору выудил припасенный на всякие сподручные расходы квадратный эрб, повертел монету между пальцами, наслаждаясь алчностью, что зажглась, стоило драагаровому стеклу поймать свет лампы.

   – Она наверху, – сглотнула железноносая. Лишь старческая немощь сдерживала ее от попытки сцапать монету.

   – А он где? – Дору продолжал теребить монету.

   – С ней, – давясь слюной, охотно ответила старуха. – Твоя правда – стережет ее, что пес цепной; я уж ребят попросила его утихомирить, если с тобой уговора не получится.

   С этими словами она кивнула в зал.

   Дору стоило больших усилий подавить смех. Должно быть, весь ее ум ушел на то, чтобы придумать, как выпотрошить жадного наемника.

   "Ты хотела взять меня этими доходягами?!" – мысленно возмутился Дору. А потом вспомнил, что худощавость и раньше играла ему на руку, и решил не переубеждать ее в ошибке. Теперь, он знал точно, дела уладят пара метких ударов. На каждого по одному – в самый раз, чтобы не пачкать руки.

   – Ладно, твоя взяла – по рукам. – Наемник щелчком пальца отправил монету в воздух.

   Старуха, как и ожидалось, задрала голову и на миг потеряла к собеседнику интерес. Эрб – единственное, что ее волновало. Но жадность губила людей и за меньшее.

   На все про все понадобился промежуток между ударами сердца. Выхватить меч – и нанести точный удар в горло, ровно под кадык. Железноносая булькнула глоткой, ее желтые глаза уставились на Дору, руки потянулись к лезвию, но поникли на половине и веревками упали вдоль тела. Дору аккуратно, чтобы не испачкаться кровью, брезгливо выдернул меч и ногой толкнул табурет под старухой. Только поднявшийся грохот привлек внимание до сих пор безучастных посетителей. Дору подумал, что она и в этом блефовала – вряд ли хоть один из посетителей был в курсе ее планов. Двое, на которых Дору обратил внимание первыми – первыми же и сбежали, торопливо, переворачивая столы и стулья. Их пятки сверкали с живостью, которую тяжело было заподозрить в их сухих телах. Одиночка глядел на него перепуганным пьяными глазами и не знал, что делать. Наемник выдернул меч из горла старухи и та рухнула на пол. Звук бьющей из распоротой раны крови подстегнул посетителя быстрее определяться: он схватился с места и, прихрамывая, бочком попятился к двери. Дору провел его насмешливым взглядом

   Третий, которого Дору мысленно обозвал "мусорной кучей", просто исчез.

   "Ну надо же", – наемник мысленно присвистнул, отступая.

   Крови, по его мнению, вытекло раза в два больше, чем могло поместиться в старушечьем сухом теле. Лужа расползалась в стороны с такой быстротой, что грозила вскоре заполнить собою весь крохотный зал. Дору обошел старуху так, чтобы не испачкать подошвы, и пошарил у нее в карманах. В одном нашелся скорченный и ржавый ключ, который перекочевал к Дору в карман. Пришло время наведаться на второй этаж и узнать, что успел натворить клыкастый урод.

   Еще поднимаясь по лестнице наемник решил, что убьет всякого, кто попадется на пути. Впрочем, по-хорошему, после всех следов, которые он оставил, вырезать следовало весь притон, даже кошек и собак. После безмолвного внутреннего диалога, Дору понял, что устраивать резню нет необходимости: вряд ли кто-то успел запомнить его в лицо. Но окончательное решение он оставил до разговора с сумасшедшими, которых – он знал, что еще не раз вспомнит себе эту промашку – он имел неосторожность оставить одних.

   У двери их комнаты Дору ждал сюрприз: высоченный мужик с одним глазом и странным механическим протезом вместо одной руки. Вид Дору заставил его рожу налиться багровой злостью. Наемник оценил его размер и неповоротливость, и оставил победу за собой. К чести здоровяка, он не испугался, когда Дору достал окровавленный меч.

   Когда противников разделяло несколько шагов, из-за двери за спиной здоровяка послышался настойчивый стук, и голос архаты впридачу:

   – Выпустите нас!

   "Нельзя же быть такой наивной, – про себя ответил девушке наемник, – и думать, что эта гора мяса без мозгов проникнется состраданием к кому-то, кроме собственного брюха".

   –Повтори это через минуту – возможно, он передумает, – сказал он вслух, нарочито громко, чтобы услышала Аккали.

   После такой угрозы, здоровяк перестал скалиться, начал разминать плечи и хрустеть кулаками, словно готовился к кулачному бою. Дору следил за каждым движением, искал выгоды, которые моно использовать против соперника. Что ж, культю ему приладили совсем недавно – если приглядеться, то можно различить характерные бурые следы от смазки в стом месте, где железо "врастает" в кожу. Он постарается беречь ее от ударов и, скорее всего, будет использовать только для отвода меча, а бить станет своей "живой" рукой. Не составит большого труда заставить противника пустить в ход культю, с которой он, ко всему прочему, не слишком успел освоиться. Оценив все тонкости будущего поединка, Дору решил, что убить его будет так же легко, как и старуху. А чтобы окончательно добить соперника, принял расслабленную позу, лениво оглаживая рукоять меча.

   Здоровяк тараном полетел него, сдабривая свой громкий бег рычанием. Дору увернулся от прямой атаки кулаком, вильнул вправо, стараясь не терять противника из виду. Тот не терял времени даром и нанес новый удар: кулак пронесся на расстоянии вздоха ото рта Дору и врезался в стену. От удара дрогнула вся хибара – на мгновение наемник поверил, что она рухнет, но стены выдержали. Наемник нырнул здоровяку под руку, крем глаза оценил вмятину на стене и полное отсутствие боли на лица противника.

   "Да ты крепко на чем-то сидишь, парень, – догадался Дору. – Твоя нова рука плохо приживается, ты испытываешь боль и нюхаешь какой-то из дрянных порошков, чтобы хотя бы изредка спать. Мозгов у тебя совсем мало, раз ты полез в драку с гнилой плотью".

   Вооружившись неожиданно вскрывшейся слабостью противника, Дору передумал действовать так, как планировал с самого начала. Нет нужды изматывать противника, водить его, как рыбак рыбку – достаточно просто разозлить его, заставить потерять бдительность и раскрыться всего для одного удара.

   Наемник перестал пятиться, наоборот – всем видом и каждым движением давал понять, что готов нападать. Увалень кряхтел, пятился и нападал, но держался нарочито аккуратно. Его мозг был одурманен не так сильно, как думал Дору, но момент, когда увальню изменит его осторожность – лишь дело времени. Дору сделал финт, показывая, что собирается ударить в уязвимое место. Здоровяк тут же отпрянул, повернулся здоровым боком и направил в наемника кулак-таран. Дору ушел и и от этого удара, хотя, будь на вместо него кто-то менее обученный и ловкий, кулак бы размозжил ему голову. Для контратаки наемник выбрал скользкий удар снизу, словно оса намереваясь ужалить врага в бедро. Увалень хотел уйти от удара, но оступился и налетел спиной на стену, всего в шаге от запертой двери. Он попытался исправить положение: отшатнулся, но только еще сильнее запутался в ногах. Дору не собирался давать ему передышку: удары сыпались за ударами, здоровяк пыхтел, сопел, но был вынужден прикрываться железной культей, как щитом. Металл, встречаясь, высекал вспышки искр и лязг, от которого Дору заложило уши.

   "Еще немного", – мысленно подбадривал себя наемник.

   Он сбился со счету, на котором из ударов здоровяк охнул и, сползая по стене, словно громадная жирная улитка, ничком упал на пол. Дору не раздумывая ударил ногой в больной бок. Увалень завыл, сквозь его стиснутые зубы вспенилась желтая слюна. Наемник ударил снова: носок сапога врезался в водянистую плоть. Задней мыслью пришло понимание, что гнила у врага не только рука, но и вся левая сторона тела. Третьего удара его кожа не выдержала и лопнула, распространяя зеленю с кровью пополам жижу и зловоние, от которого защипало в глазах.

   – Я буду милосерднее и убью тебя быстрее гангрены, – сказал он в потное лицо лежащего на спине мужчины.

   Здоровяк так ослаб, что и не пытался поднять рук, чтобы защититься, когда Дору подставил меч к его груди. Лезвие медленно вползло в плоть между ребрами, оборвало жизнь и еще более медленно вышло обратно. Мужчина так и остался лежать с открытыми, полными удивления глазами. Наемник обыскал его, но не нашел ничего, кроме засаленного мешочка со щепоткой синего порошка внутри, от которого исходил едва слышный кислый запах. Дешевый дурман, известный среди бедноты как "соловей". Стоит дешево, убивает быстро, и лишь на короткое время помогает забыть о боли. Нужно быть круглым идиотом, чтобы принимать его после прикручивания железной конечности. Дору оглянулся на мертвеца, подумав, что смотрит на самого большого дурака в мире.

   Замок Дору открыл ключом из кармана старухи. В комнате стоял запах засохшей крови и пота. У дальней стены, навалившись на нее нее локтем, стоял Фантом. Кровь была везде: ее засохшие пятна остались на лице, одежде, руках и даже волосах. Он выглядел спокойным и уверенным, даже немного сонным. А, может, старуха наврала, когда сказала, что он убил рабыню? Дору не мог заставить себя поверить в это.

   – Ты убил охранника? – спросила Аккали, которая успела заглянуть Дору через плечо и увидеть тушу за дверью.

   Дору ответил ей приподнятой бровью, и девушка тут же закрыла открывшийся было рот.

   – Какого дьявола произошло? – Наемник вперил взгляд в Фантома, но урод сделал вид, что забыл, для чего ему рот. Дору перевел взгляд на архату и повторил вопрос: – Мне пришлось выпотрошить двеоих, чтобы вытащить вас из задницы – по-моему, я заслуживаю хотя бы узнать, что произошло.

   Последние слова наемник произнес с особенной злостью.

   – Старуха хотела забрать ее, – нехотя сказал Фантом.

   – Я не уверена, что это была ее идея, – тут же встряла девушка.

   Фантом скорчил рот в каком-то страшном подобие улыбки. Дору почувствовал легкий холодок, когда увидел его клыки: наемник не помнил наверняка, но мог поспорить, что с момента, как они отыскали урода в заброшенном храме, они стали крепче и длиннее. И острее. Да что, Создатели, твориться с тех пор, как он связался с этими двумя?

   – По порядку и быстрее – у нас мало времени, – сказал он, становясь у двери на случай, если кто-то попытается подслушать разговор.

   – Я услышал возню в комнате, – заговорил клыкастый, – вошел и увидел, что Аккали лежит на кровати, придавленная тушей здоровой, как телка, девки. Она пыталась чем-то напоить архату.

   Фантом кивнул на те осколки, которые Дору заприметил минутой раньше. Наемник подошел ближе, остерегаясь прикасаться к осколкам. Грязный пол скрадывал цвет влажного пятна, но Дору все-таки уловил знакомый запах дикого меда и горячечного порошка. "Болтушка забытья"– так оно называлось, хотя среди простого народа это зелье знали и под десятком других "имен". Дору приподнялся, приложил палец к гуам, призывая архату молчать.

   – Что было дальше?

   – Рабыня напала на меня, и мне пришлось убить ее, – спокойно закончил Фантом.

   Его лицо по-прежнему оставалось безучастным и усталым, но сам он изменился. Одно то, как разошлись его плечи и выровнялась спина наталкивало на нехорошие мысли.

   – Сколько ее крови ты выпил? – Дору решил не ходить вокруг да около.

   – Много.

   – Много? – ответ наемника не устроил.

   – Достаточно, чтобы ее сердце остановилось, – уточнил Фантом.

   Наблюдавшая за их разговором Аккали отступила к двери, но Дору остановил ее и предложил рассказать свою версию произошедшего.

   – Было так, как он сказал, – подтвердила архата.

   – Как она попала в твою комнату и почему ты, – наемник ткнул пальцем в клыкастого, – не стерег ее у кровати, а за какими-то лешими яйцами поперся за дверь.

   – Ее кровь воняет, – после короткого колебания, ответил Фантом.

   – Ее ... что? – Дору не знал, смеяться ему или долбить лбом стену.

   – Вонь моей крови, – вместо клыкастого ответила девушка.

   – Дальше, – Дору предпочел проигнорировать то, чего не мог понять. Теперь, когда пятки начинало покалывать от предчувствия погони, не лучшее время для изучения природы странной твари.

   – Я вышел из комнаты, сел у двери и уснул. А проснулся, когда она, – Фантом кивнул на девушку, – закричала. Пришлось выбить дверь.

   – Я видел петли, – зачем-то сказал Дору.

   – Не появись он вовремя – она убила бы меня, – перебила Фантома Аккали. Слова явно дались ей с трудом. – У нее была веревка, она пыталась задушить меня.

   Дору прошел до окна, осмотрел его еще раз, потрогал наглухо вросшие в камень ржавые решетки. Старые, но прочные. Толстый слой ржавчины был лучшим свидетелем тому, что их не пытались распилить. Но даже если бы – сделать это бесшумно и быстро невозможно. Марашанец обошел комнату вдоль стен, прикасаясь к каждому камню, пока, наконец, не нашел то, что искал.

   – Тайный ход, – с этими словами он надавил кулаком на один из камней.

*** от 7 апреля ***

   Грохот, глухой скрип камня о камень – и в части стены вскоре образовался проход, в котором до сих пор пахло сгоревшим лампадным маслом. Аккали подошла ближе, заглянула внутрь.

   – Мне нужно было догадаться, что старуха сразу догадалась о тебе и нарочно подсунула комнату с потайным ходом. – Дору чувствовал злость, что не распознал обман сразу. Такие вещи он должен чувствовать задницей, с закрытыми глазами и заткнутым носом. К его счастью, никто из этой парочки не знает о его ремесле. – Вряд ли старуха желала тебе смерти, ты для нее куда ценнее живая. Голову не положу, но там, – он кивнул на проход в стене, – уже подготовлена удобная клетка.

   – Зачем сажать меня в клетку?

   – Чтобы устроить торги – зачем же еще? – Это казалось Дору очевидным. – Таскать тебя по городу в открытую, все равно, что ходить с открытой мошной в базарный день. Старуха рассчитывала прежде пустить слух, каким сокровищем завладела, найти тех, кто готов заплатить за тебя, а потом устроить торги. На ее месте я бы поступил так же.

   – Там может быть выход наружу? – Фантом стоял в проходе, вглядываясь в черноту.

   – Наружу, во двор, на пустырь в другой части Нешера. Этот город как муравейник – открывая какую-то дверь, нельзя быть уверенным, что в следующий раз за ней окажется та же улица. Но у нас нет выбора – придется пойти и самим увидеть, куда попадем.

   Дору нарочно медлил, предлагая клыкастому стать первопроходцем. Тот не возражал. Темнота проглотила его мгновенно, звуки шагов раз от раза становились все тише. Когда Дору начал думать, что Фантом передумал искать душу и сбежал, раздался его далекий голос.

   – Спускайтесь осторожно – ступни крутые. Я подстрахую внизу.

   Следующей пошла архата, Дору за ней. Он напоследок окинул комнату взглядом, почему-то надеясь найти какую-то добычу, но потом напомнил себе, в каком они месте и последовал за девушкой. Клыкастый не соврал – лестница извивалась, словно придавленная рогатиной змея. Несколько раз Аккали соскальзывала, но чудом ей удавалось устоять. В третий раз сноровка подвела ее и она упала. Послышался негромкий вздох и рык.

   – Надеюсь, она не свернула шею, – высказался Дору куда-то в темноту.

   – Цела, – отозвался Фантом. – Здесь есть лампа, попробую зажечь ее.

   Почувствовать под ногами землю оказалось на удивление приятно, хотя спуск не доставил Дору особых хлопот. В иные времена приходилось балансировать на веревке, натянутой между двумя домами на разных концах улицы – ни с чем не сравнимое "удовольствие", но его пришлось испытать, чтобы стать тем, кем он стал.

   Вскоре место осветилось тусклым светом лампы. К запаху сырости и грибов прибавился чадный смрад дешевого масла. Дору увидел, что не ошибся: основную часть небольшой обложенной камнем комнаты занимала клетка, на чьих прутьях болтались разного размера цепи, веревки и шипастые обручи. Последние скорее всего предназначались для усмирения строптивых пленников. Остальной скудный интерьер состоял из нескольких сундуков, стола и прорубленного в нише "морозника" – в нем как раз лежали какие-то продукты. Ими-то Дору и занялся в первую очередь.

   – Тебя не собирались держать впроголодь, – присвистнул он, развернув один из пергаментов. Солонина, пусть и с душком. Сброд Нижнего Нешера о таком угощении мог только мечтать. Некоторые рождались и умирали, так и не узнав ее вкуса. В другом свертке лежали несколько ржаных булок и угол сыра размером с ладонь. – По здешним меркам эти угощения прилично стоят, интересно, где старуха раздобыла деньги.

   – Может быть от того, кто заплатил ей за мое похищение? – предположила архата.

   Дору как раз подумал о том же. Догадка намотала его кишки до предела, заставила нутро сжаться в ком. Если в самом деле так, то они крепко влипли. До этого момента марашанец считал, что игра идет по его правилам, что он сам выберет время, место и человека, но все указывало на то, что человек нашелся сам. Правда, это всего-лишь ничем не подкрепленная догадка.

   Со словами "Не пропадать же добру", Дору сгреб продукты в сумку. Тем временем Фантом обошел комнату, высвечивая лампой каждый закуток.

   – Здесь коридор.

   Слова не стали для марашанца открытием – он заметил проход сразу, как зажглась лампа. Старая привычка – первым делом найти путь к отступлению. Добротные каменные стены коридора хранили следы древних: руны на камне, вырезанные так искусно, как не сделает ни один местный мастер, ровная кладка, да и сам камень – такого Дэворкане не найти днем с огнем. Что ж, старухе повезло отыскать одну из ниток подземной паутины. И вести она может куда угодно. Одно вселяло надежду – старуха наверняка ею активно пользовалась, значит, выход не слишком далеко и, скорее всего, безопасен и замаскирован.

   Коридор оказался почти ровным – всего два поворота, и еще одна змеистая лестница в конце пути. Фантом вскарабкался первым, толкнул крышку люка и скрылся в нем.

   – Здесь никого, – сказал он вскоре.

   Оказавшись по ту сторону люка, Дору подумал, что почти угадал с местом. Комната, на первый взгляд умело замаскированная под бедняцкую лачугу, сулили надежное убежище для тайного хода. Судя по звукам снаружи и характерному запаху, они недалеко от порта. Странно, что они так быстро прошли внушительное расстояние. Но новость марашанца порадовала.

   – Мы в портовом районе, – сказал он.

   – Любой бы догадался – такая вонь, – угрюмо произнес клыкастый.

   – Тебе следует радоваться больше, потому что, к твоему сведению, в портовый район не пускают таких, как мы.

   – Эту дрянь разрешено нюхать только высокородным задницам? – На этот раз Фантом сплюнул, хоть было видно, что его так и подводит выблевать. Интересно, чем? Кровью убитой девчонки?

   – Замолчи и дай ему сказать, – осадила клыкастого Аккали.

   Тт, что странная череда событий завела их в портовый район, в большей степени шло на руку Дору, чем остальным, но он постарался скрыть это.

   – В портовом районе обитают в основном моряки, капитаны, хозяева складов и те, кто работает в здешних гильдиях. Попасть сюда можно только по специальному пропуску, который выписывает городская канцелярия и этот пропуск стоит прилично денег. Для членов гильдий, само собой, условия немного отличаются, но в целом – я бы сказал, что если кто-то в самом деле заплатил старухе за тебя, то здесь он вряд ли будет нас искать.

   – Если только не пойдет тем же ходом, что и мы, – скептически вставил Фантом.

   – Вы оба были в той комнате – и ни один не заметил рычаг, – недвусмысленно намекнул марашанец.

   – И что нам делать дальше? Здесь нельзя оставаться – если есть люди, которые знают о подземелье, им не понравится, что их секрет раскрыт, – архата снова попала в тон мыслям наемника.

   – Мы найдем какую-нибудь лачугу и поселимся в ней, – ответил Дору.

   – Здесь много пустых лачуг? – через плечо бросил Фантом, занятый изучением шкафа, забитого каким-то хламом.

   – Не много, но одна вполне может освободиться.

   – То есть ты предлагаешь кому-то глотку перерезать? – архата выглядела на удивление спокойной. Оно и понятно – когда речь идет о собственной шкуре, чужая жизнь превращается в бревно посреди дороги.

   – Да, – не стал юлить марашанец, – это лучший выход. Нам в гостиницы путь заказан – твое лицо ни под каким платком не спрятать, теперь мы это знаем. Со своим жильем можно не бояться проснуться связанным и в клетке. И, – последние слова он произнес в спину клыкастому, хотя обращался как и раньше к архате, – когда ты начнешь свои ритуалы, можно не опасаться быть услышанными.

   Фантом обернулся, поелозил языком по кончикам клыков, отчего Дору снова стало не по себе. Они выросли, теперь это очевидно, стали крепче и острее. Марашанец представил, как эти "иглы" впивались в девушку, как вырывали из ее тела куски кожи и мяса, чтобы добраться до вен...

   – Я согласна, если нет другого выхода, – сказала свое решение архата.

   – Я тоже, – после короткой заминки, поддержал Фантом.

Имаскар

   Слишком медленно.

   Имаскар не мог сказать точно, когда у него зародилось чувство опасности. Так и раньше случалось – он просто знал, что все идет наперекосяк, даже когда ничто не предвещало беды. Просто чуял и все. Вот и сейчас – дорога вела их в сторону Первого дома, тихая и спокойная, как река в жаркий день. Знай только лошадь подгоняй. И все же между лопатками зудела тревога, липкая и ядовитая, как место, из которого они возвращались.

   Он ехал в первой паре всадников, приказав, чтобы хрониста поместили на лошадь к одному из следующих сзади. Мертвяк стоил слишком дорого, чтобы потерять его по неосторожности. Будь его воля – он бы вышвырнул уже начавшую вонять тушу в ближайшую трясину, но от сохранности гниющих кишок зависит жизнь воинов.

   Имаскар бросил взгляд на небо: мрачный саван над головами маленького отряда воинов Второго союза. Чтоб оно все провалилось во владение Скорбной! Связь давно источилась, можно не тешить себя иллюзиями. И что он скажет Данате? Что даст в придачу к мертвецу? Каким словом отгородит своих людей от ее гнева?