Текст книги "Красный туман (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

   "Эка у тебя рожа-то хороша, дружочек", – мысленно впрыснул в магистра яд.

   Канцлер небрежно скинул приготовленную кем-то подушку под зад и сел.

   – Благодарю, Адер, – не поворачивая головы, отметил заслугу добровольного помощника. Хотя на самом деле всем сердцем желал, чтобы от Адера и следа не осталось, и тем более – запаха. О, этот прокислый запах, как от старого козла – теперь он весь день будет его преследовать. – Рад видеть тебя в добром здравии. Тебе следует поближе познакомить с придворными лекарями своего кудесника-алхимика – ручаюсь, им будет чему у него поучиться.

   Грифид избегал на него смотреть. В минувшем году магистр решился провести один из своих опытов, о которых в народе не таясь слагали насмешливые вирши. По случаю демонстрации, Адер устроил пафосное пиршество, ради которого ссудил приличную сумму у не слишком чистого на руку банкира. Эксперимент провалился с треском: за минуту дом охватил пожар, магистр, пытаясь спасти странное приспособление, загорелся следом. Незадачливого любителя опытов едва спасли, но он за один вечер потерял дом, приспособление, которое так и не принесло ему баснословное богатство и честь.

   Над обгоревшим арканистом трудился целый выводок лекарей, но его кожа продолжала гнить. Грифид уже подыскивал своего человека на освободившееся место, когда между магистрами Конферата прошел слух об алхимике-чеззарийце, который буквально вытянул Адера с того света. Чеззариец в доме магистра, за глаза канцлера и без его величайшего дозволения – этого Грифд не мог стерпеть.

   – Я как раз размышлял над этим, – покорно ответил Адер.

   "лучше бы поразмышлял о том, что своим зловонием загонишь нас в землю".

   – Желаю говорить с ним сегодня, – продолжая говорить затылком, приказал канцлер. – Мне будет покойнее, если и моя лекарка обучится заморской премудрости.

   Грифид физически ощущал тяжесть магистрового взгляда.

   – Я жду ответа, милейший, – поторопил его с ответом.

   – Прикажу Сарсажу прийти к тебе с визитом, канцлер, – ответил горелый магистр.

   – Вот и славно, – канцлер расщедрился на тень улыбки. – А теперь, магистры, примемся за дело. Все вы хорошо помните, что грядет празднование Высокого солнца и нам следует подумать о подношении Создателям.

   Грифид щелкнул пальцами и его секретарь оживился. Он водрузил на стол коробку, извлек из нее несколько пергаментов и передал их магистрам.

   От выражений, что легли на лица большей части магистров, сделалось тошно. Грязная это работа – находить добровольцев из тех, кто добровольцем становится не собирался, но ее кому-то нужно делать. Мясничество чистой воды, однако, и оно слишком малая плата за привилегии сидеть в Конферате.

   Грифид подцепил взглядом красавицу Найте. Девушка, изломив бровь, изучала один из свитков. Канцлер готовился услышать едкое словечко, и оно не заставило долго себя ждать.

   – Тарин ат-Моадер? – Она улыбнулась, демонстрируя идеальной белизны губы меж идеальными алыми губами. – Этот пройдоха все-таки попался! О, Создатели, ваша справедливость припозднилась, но она стоила ожидания.

   – Этот тюфяк не мог обидеть тебя нарочно, да еще и настолько сильно, чтобы ты впрыснули столько яда в одно лишь имя, – поддернул красотку Лафред, пряча улыбку в аккуратных усах. Говорили, что он чернил их привезенными из-за моря красящими растворами, и приказал изобрести специальный гребешок для ежедневного расчесывания своей отвислой гордости.

   Найте ответила ему той же неискренней улыбкой.

   – У нас с ним старые счеты.

   На лицах присутствующих Грифид увидел и усмешки, и недоверие, и откровенное пренебрежение. Он не удивится, если сразу после празднества с легкой руки одного из магистров поползут о том, что Найтэ ат-Вальфор нарочно извела неугодного купца. Слухи, которых Грифид всегда старался избежать. Конферат – не средство, для сведения счетов, но чернь, не способная отделять наговор от истины, охотно поверит в произвол помазанных сановников. Тем более, что это самое помазанье происходило без участия простого люда. Канцлер придерживался мысли, что свобода мысли приносит лишь горести, междоусобицы и дурноблудие в головах черни. Дай голодным право выбора – и они перестанут возделывать поля, разрабатывать рудники и ткать, занимаясь погромами и сведением тех самых пресловутых личных счетов. Однако же, Грифид старался избегать подобных поводов. Лучше усмиренного крестьянина может быть только крестьянин в неведении.

   – Чихать я хотел на ваши счеты, – пока искра словесной баталии не превратилась в пожар, канцлер перетянул на себя внимание, – но положение щекотливое. – На самом деле он хотел сказать "дерьмово", но напомнил себе, что ему, выходцу из низов, лучше не давать повода для разговоров о своем происхождении.

   – Никому дела нет до наших свар, – прощебетала Найтэ, небрежно покручивая на пальце здоровенный рубин.

   "И не было бы, если б тебе хватило мозгов держать язык на привязи", – про себя огрызнулся канцлер, но все же смягчился, стоило взгляду прокрасться за ворот ее бархатного платья.

   – Еще как есть, – торжественно заговорил Лафред, – сама ведь понимаешь, что Конферату крайне любопытно, каким образом купец попал в список. Ни в коем случае не хочу сказать, что питаю недоверие к объективности многоуважаемого канцлера, но ведь даже ты не сможешь отрицать, что данное совпадение несколько... странно.

   – Сдается мне, ты все же сомневаешься, – спокойно отозвался Грифид. Лафред – тот еще гад, но гад хитрый и расчетливый, и крайне обиженный отсутствием лизоблюдства к своей персоне.

   Магистр продолжал улыбаться, собственно – улыбка не сходила с его лица с момента, как Грифид вошел в зал. Верный признак поганого замысла. Канцлер не дал себя испугать. Пока что все попытки усача выбить из-под главы Конферата стул оборачивались против самого же измыслителя. По мнению Грифида стул под самим Лафредом держался весьма неустойчиво, и если магистр не одумается – что ж, придется помочь ему упасть.

   – Список я составлял самолично, Лафред, – храня уверенное спокойствие, напомнил канцлер, – все в соответствии с нашими законами и Напутствиями Создателей. Если у тебя есть сомнения в моей честности – отчего бы не произнести их в полный голос, чтобы услышали все уши? Пока что все твои измышления больше походят на скулеж.

   Усачу словесная порка ох, как не понравилась: улыбка треснула, щеки поплыли куда-то вниз, а усы обвисли крысиными хвостами.

   Грифид наслаждался разгромной победой. Не будь он так болен – позабавятся бы со щенком еще. Канцлер же собирался закончить со списками добровольцев уже сегодня, и избавить себя от сомнительного удовольствия еще одного заседания Конферата.

   И все же, к великому сожалению, Тарина ат-Моадера придется отпустить. Лафреда можно заткнуть на заседании Конферата, но, едва он покинет Зал славы, примется втрое усерднее раздувать эту мышиную возню. Жаль, жаль. Из Тарина вышел бы отличный доброволец: взять с него нечего, среди его многочисленной родни нет ни единого хоть сколько-то полезного Грифиду чиновника. Этого чудом избежавшего ножа кроля придется заменить одним из тех, на кого канцлер уже имел виды.

   Проклятая баба, нет бы использовать свой складный рот для другого усердия!

   Словно угадав его мысли, красавица осчастливила Грифида ослепительной улыбкой. Улыбка и деньги – этого добра у Найтэ было хоть отбавляй, и она разбрасывалась всем этим по малейшему поводу.

   – Я думаю, – заговорил горелый Адер, и канцлера обдало волной зловония, – что дух Тарина слаб, и в последний момент он может сломаться.

   Дух слаб? Грифид мысленно воздел очи: ну да, трусливое укрывательство за словами. На самом деле сказанное следовало понимать как: купец не согласиться с участью и устроит такой визг, что весь честной люд сразу же смекнет что к чему.

   – Амброзия придаст ему сил, – полным безразличия голосом, подсказал Разар.

   А это следовало понимать как: мы сделаем то же, что и всегда – опоим заклатую свинью дурманным зельем, и она не доставит хлопот.

   – Этот купечишко – мелкая сошка, – заревел Ивед. Он бы угрюм и до неприличия плечист, как для человека своей профессии. – За что его упекли в темницу, канцлер?

   – Торговля из-под полы и сокрытие налогов, – бросил кто-то из магистров, скорее всего, первее остальных успевший прочесть в пергаментах сопроводительные приписки.

   – У этого червя барышей – мыши наплакали. А все потому, что корабли его стоят в порту уже второй десяток дней из-за бюрократических проволочек. В трюмах уже добрая половина товаров сгнила или пришла в негодность. Откуда же ему стать честным человеком, если детей кормить нечем.

   Болван. Отчего Создатели даровали способность к аркане этой пустой башке? Неисповедимы пути их.

   – Стало быть, почтенный магистр, ты находишь возможным обворовывание государственной казны? – поинтересовался Грифид, окружив себя мнимым безразличием. Кому другому за такие без разбирательства голову сняли бы тот час, а этому твердолобому хоть бы хны. И знает ведь, потому и треплет без опаски. – Или Конферату следует как-то иначе понимать твои слова?

   – А мне дела нет, как ты, – Ивед обвел взглядом собравшихся, – вы их понимать будете. В Напутствиях сказано, что в день Высокого солнца следует возрадоваться, добровольно, со счастливою душой отправиться пировать с Создателями. Не по принуждению, не по велению чьего-то пальца или матни, не в дурманном бреду – а из собственного желания.

   Какой наивный. Грифиду сделалось скучно. Годы неумолимо берут свое: в былые времена словоблудие Иведа пробуждало в нем интерес, а теперь только усугубило головную боль.

   – Нашему другу Иведу следует чаще входить в народ, – хихикая, как молодуха, которую лапает пьяный солдат, отозвался Тарег.

   – Это еще зачем? – недоуменно уставился на весельчака магистр.

   – Чтобы иметь понятие о том, какова на самом деле народная любовь. Я давно потешаю Конферат своим присутствием, и могу засвидетельствовать – добровольцев с каждым годом все меньше.

   "Как будто кому-то нужны твои свидетельства".

   – По счастью, у Конферата целых тринадцать пар ушей и глаз, – напомнил Грифид, – чтобы видеть и слышать.

   – Какое полезное применение столь хрупким и никчемным отросткам человеческого тела, – продолжал ерничать Тарег.

   Канцлер снова подумал о безвозвратно ушедших временах. Вот уже и речи Тарега не раздражают, а вносят приятную потеху.

   – Что за бесполезное скоморошество, – совершенно бесцветно встряла магитресса Виала. – Если некому замолвить за ... – Она тщетно силилась вспомнить имя виновника спора, но сдалась, – ... купца слово, то его кандидатура меня устраивает. А что до смирения, – она надменно посмотрела на Иведа, – то мне дела нет до его духовных воззрений. Создатели примут слугу своего и пошлют нам пророчество.

   Ее поддержали Найтэ, Тарег и еще несколько магистров.

   – Напоминаю Конферату, что решение должно быть принято двумя третями голосов, а я вижу, – он пересчитал взглядом поднятые гусиные перья, – семерых. Неужели остальным нечего сказать?

   "Если мы каждую кандидатуру будем так тщательно выбирать, то заседание продлится как раз до дня Высокого солнца".

   Лок сидел с отрешенным видом, потирал рябую проплешину в жиденькой опушке волос и выглядел так, словно забрел на заседание совершенно случайно. Такие же мысли, должно быть, блуждают по лицу давшего обет целомудрия послушника, когда смешливые товарищи вталкивают его в бордель. Полное непонимание происходящего, хотя Локу как никому понятна суть происходящего. Ведь он – об этом старились не говорить – однажды сам был кандидатом из списка. Правда, случилось это в те времена, когда желающих отдать жизнь по добро воле находились сами и в количестве втрое большем от нужного числа. Прошение отвергли, но от Грифида не скрылась разительная перемена, что произошла с магистром с той поры.

   "Почему бы тебе, лысый остолоп, не повторить прошение сейчас? – мысленно обратился к Локу канцлер. – Ручаюсь, я приму твое прошение. Отмою его слезами и выкажу искреннее сожаление о собственной никчемной жизни, в которой не довелось сотворить ничего путного, с чем было бы не стыдно податься на глаза Создателям".

   Справедливости ради, Лок был еще большей серостью. Может от стыда подохнуть хотел, а может, от чего-то другого. Грифиду до его резонов дела не было, тем более, что лысый магистр не проявлял рвения лечь под жертвенный нож.

   Немой вопрос канцлера переместился на женоподобного Банси. Тут все ясно. У дождевого червя хребет крепче, чем у этого тощего существа. Назвать Банси мужчиной язык не поворачивался: куда ни глянь – везде мягко и аккуратно, и сам магистр неизменно ладно причесан с использованием разных бабских ухищрений для завивки волос. Тьфу, смотреть тошно! Даже магистрская мантия сидит на нем претенциозно и вычурно. Чистоплюй и прихлебатель, чьих благодетелей канцлеру пока не удалось вычислить. Наверняка, какой-то толстосум, падкий на пригожих и трепетных юношей. Этот поднимет перо, как только наберется нужное количество, и не раньше. Он лучше выпьет содержимое своего ночного горшка, чем возьмет на себя хоть каплю ответственности. Правда, чего греха таить, в безвольности парнишки был несомненный плюс, точнее минус – ко всем голосованиям, которые канцлер пытался решить в свою пользу. Марионетками, неспособными на ответственность, легко манипулировать.

   "Нужно разузнать, кто стоит за его спиной", – положил не забыть Грифид, и перевел взгляд на Сенета. Этот как раз пожирал глазами красотку магитрессу. Ее степенно вздымающиеся округлости интересовали его куда больше обсуждаемой жизни. Или, вернее сказать, смерти. Тут все просто: Сенета известный в узких кругах садист и душегуб. Отвлекся на груди Найтэ, вот и забыл поднять перо. Канцлер собирался поправить эту ошибку.

   – Уважаемый Сенета, вы не желаете поднять свое перо? – Грифид не боялся говорить открыто. Все знают, что между "помиловать" и "казнить" канцлер Сенека выберет первое.

   Названный с сожалением оторвал взгляд от прелестницы и воздел перо, не удосужившись сопроводить его словами. Но они и верно ни к чему.

   Ивед недобро зыркнул на него, но Сенка снова устремился в глубины декольте молодой магитрессы.

   – Восемь, – громко возвестил Конферат канцлер. – Купец Тарин ат-Моадер признается достойным участи отправиться на пиршество Создателей, о чем будет извещен со всеми надлежащими почестями.

   Лафред разулыбался, предвкушая пригоршню сплетен, которые его шпионы уже завтра начнут сеять между людьми.

   Грифид высморкался, более не в силах сдерживать вновь хлынувший из ноздрей поток.

   – Я вижу среди кандидатов почтенного Кантро ат-Нара, – заговорил толстяк Бледри. – Что это ему в голову взбрело?

   – Подкуп, друг мой, подкуп, – сказал канцлер. В бумагах четко указаны провинности, и полнощекий плут, самый въедливый до букв, прочел их все. – Стыд и раскаяние велят ему поступить по чести. – "Которой у него отродясь не было".

   – Подкуп был так велик? – продолжал игру Бледри.

   – Значителен, – уклончиво сказал Грифид.

   – Не в ту мошну его клал, видать, – как дымоход, гудел Ивед, – иначе не сидел бы в темнице.

   "Ты блеешь, как овца, вопрошая милости волков для другой овцы".

   Тарег мгновенно вспетушился, одну руку приложил к уху, а палец другой прижал к губам, прося тишины.

   – Вот... вот... Я слышу. Что же это? Сожаление? – Тарег, весь само соболезнование, покачал Иведу головой. – Почтенному магистру прискорбно, что тяжкая ноша эрбов миновала его кошель.

   – Да что ты мелешь?! – взвился тот. Не сиди они по разные стороны стола – быть комедианту избитым.

   – На заседания Конферата стали показывать петушиные бои? – учтиво поинтересовался молчавший все это время магистр Шеан.

   "А ведь он прав", – не мог не согласиться Грифид.

   – Я взываю к разуму почтенных магистров и прошу прекратить пускать ртом бесполезную требуху.

   Не очень приличествуя положению сидящих за столом магистров фраза, но она возымела действие. Часть успокоилась, Ивег махнул на комедианта рукой, а Тарег, поняв, что нет желающих поддаться на его мелкое царапанье, скис и с обиженной миной вжался в кресло.

   – Канцлер, – сквозь застой тишины, прорезался шепелявый голос Бредли, – я бы хотел похлопотать об участи Кантро ат-Нара. Если почтенные магистры разрешат мне сказать несколько слов...

   – Говори уже, ради Создателей, – перебил щекастого Грифид. Простуда неумолимо давала о себе знать. Одним Создателям известно, сколько еще он продержится.

   – Я давно знаю Кантро. Он выходец из добропорядочной и славной семьи, его родители, пусть Скорбная будет к ним милостива, с давних времен служили Риилморскому трону.

   – Которого уже нет, – напомнила Веара.

   Грифид мысленно воздел очи небесам. Толсятк что, решил уморить их длинным пересказом всех заслуг давно сдохнувших торгашей? О, Создатели, сегодня вы поистине в дурном расположении духа.

   – Конферат помнит все заслуги, когда-либо оказанные государству, – сказал он, хоть на самом деле имел смутное представление о чем вообще идет речь. – Надеюсь, почтенный Бледри, ты не собираешься тратить драгоценное время Конферата на обсуждение почестей, которые давно проели? И напомню тебе, что сын за отца не в ответе, равно как и заслуги предков – не щит, за которым можно укрыть злодейские профанации.

   Щекастый магистр сузил и без того крохотные, по-рыбьи выпученные глазки. Уж он точно помнит значение этих слов и если его мозг окончательно не сгинул в жиру, то помнит, чем именно обязан Грифиду лично.

   – Я лишь хотел сказать, что у Кантро ... мог погорячиться. Знаете ли, все мы бываем невоздержанным, поддаемся порывам, оглядываясь на которые нам хочется поскорее свести счеты с жизнью, чтобы сохранить добытое предками доброе имя. Думаю, Конферат поступит разумно, разрешив этому человеку обдумать свое решение. Я лично готов похлопотать о том, чтобы магистрам сторицей вернулась их благодетельность.

   Каждый сидящий в Зале славы услышал то, что следовало. Грифид всматривался в лица и слышал звон эрбов в головах. Да и сам задним умом подсчитывал, на сколько раскошелится купец. Кантро – не из бедных, на допросах верещал и обделывался от одного только вида пыточных щипцов. Из этого гуся можно вытрясти не одно золотое яйцо.

   – Что скажет Конферат? – для приличия вопросил канцлер.

   На этот раз магистры проявили единодушие, и имя торговца покинуло список.

   Далее следовало решить участь остальных. За хозяйку борделя похлопотал Шеан – все знали, что матрона Эва раз в месяц ходит к магистру на поклон и исправно платит умасливание: монетами и невызревшими девочками. Грифид поморщился, стараясь не думать о гадостных пристрастиях стареющего ловеласа.

   Так же освободили нерадивого офицера: тот, будучи в стельку пьяным, отвесил оплеуху старшему чину, за что был немедленно препровожден в темницу. Его расторопная женушка, поняв, что может лишиться всех привелегий и жалования мужниного чина, добилась встречи сперва с Разаром, а после и с Сенетой. Даже угрюмый Сенета на этот раз проявил небывалые чудеса разговорчивости. Канцлер подумал, что следует присмотреться к расторопной девице: из корыстных, беспринципных женщин получаются недурственные шпионы. В коне концов, она ведь как-то смогла пробить дорогу сразу к двум магистрам.

   Остальные откупились золотом.

   Когда список добровольцев был составлен, голос подал Разар.

   – Я слыхал, что в городе появилась архата, – сказал он запросто, будто речь шла о залетной птахе.

   Грифид промокнул глаза и нос платком, передал слуге ставший влажным лоскут, а взамен получил новый, в который тут же высморкался. Из носа беспощадно текло, глаза резал даже тусклый свет ламп. Скорее бы в свои покои да в постель и вливать в себя лечебное питье. А тут этот, чтоб его к демонам, с очередными байками.

   – Архаты в риилморской земле явление редкое, но не до такой степени, чтобы устраивать из-за этого возню, – чувствуя себя совершенно уставшим, отмахнулся от известия канцлер. – В Нешере тем паче достаточно богатых любителей экзотики, которым подавай не абы какую девку, а непременно серафимовой крови.

   – Так-то оно так, – не отступал магистр, – но речь идет не о безродной девке, а о наследнице Второго союза.

   Последними словами Разар окатил ледяной водой всех присутствующих. На какое-то время даже Грифид забыл о насморке и ноющих суставах.

   – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь, – канцлер говорил негромко, но в мертвецкой тишине был слышен каждый звук. – Наследница Второго союза в Нешере может стоить нам голов. Я надеюсь, тебе есть чем подтвердить слова, иначе Конферат примет твои слова за попытку посеять смуту.

   Угроза возымела действие. Веселость покинула лицо Разара, в глазах появилось осознание шаткости мостка, на который он только что добровольно ступил.

   – У меня есть свои источники информации, канцлер, – с половиной былой уверенности поведал магистр, – я склонен доверять им. Возьму смелось напомнить, что именно эти источники не единожды предупреждали Конферат о предстоящих бунтах, изменах и заговорах.

   Что правда то правда, ни к чему отрицать очевидное. Но одно дело заговоры и интриги, и другое – наследница Союза. Такое и в страшном сне не приснится.

   – И давно ты знаешь об этом? – вкрадчиво поинтересовался Грифид. – Выкладывай начистоту, магистр, пока Конферат в моем лице не потерял терпение.

   – Узнал лишь вчера, – торопливо ответил Разар.

   "Грязное вранье", – брезгливо подумал канцлер, но продолжал вопросительно смотреть на магистра, ожидая новых откровений.

   – Я мало что знаю, – продолжал пыхтеть не на шутку разволновавшийся магистр. – Конферату известно, что Второй союз был практически изничтожен. Разбойники, совершившие дерзкий налет взяли пленных. Мои источники сообщают, что среди них была высокородная архата. Скорее всего именно ради ее похищения и был спланирован погром.

   – Была? – вклинился с вопросом источающий зловоние Адер. Каждый раз когда он подавал голос, половина присутствующих морщила носы, а другая гадливо комкала губы.

   – Я не всесилен и мои люди тоже, – неуклюже и грубо извинился Разор. – В последний раз архату видели в Нижнем Нешере, но потом ее след был потерян. Я отдавал распоряжение взять ее живой, но она путешествовала в компании странных личностей и мои люди...

   – ... трусливо наложили в штаны, – новой вспышкой потехи взвился Тарег. Он улыбался так широко, что Грифид без труда видел его порядком подпорченные гнилые зубы.

   – Что значит "видели последний раз"? – рассвирепел канцлер. Он зачем-то попытался встать, но слабость подрезала ему ноги и опрокинула обратно в кресло.

   – Архата исчезла, канцлер, но мои люди ищут. Прочесывают каждый уголок, вынюхивают след. – Несмотря на щекотливость ситуации, Разор одолел страх и вернул себе прежнее высокомерие. – Конферат должен понимать, что дело щекотливое. Поспешить и совершить необдуманный поступок – значит, усугубить ситуацию.

   – Магистр хочет сказать, что пока он прикидывал, как обернуть ситуацию в свою личную выгоду, архату увели у него из-под носа более расторопные умника, – лучезарно улыбнулась Найтэ. – Это как-то не по государственному.

   – Отчего бы тебе не заткнуться, безмозглая канарейка?! – огрызнулся Разор.

   Пришлось снова успокаивать Конферат, который, как подожженный улей, исторгал галдеж, шипение и выкрики.

   И отчего Создатели одаривают арканическим искусством искусством недостойных? Грифид с удовольствием бы заменил добрую половину магистров, но в последнее время все меньше достойных кандидатур. Арканистов все меньше, да и те крохи едва способны на мизерные фокусы. А в Конферате обязаны заседать лишь лучшие из лучших, самые умелые и самые умелые. Даже если проку от них меньше, чем от ночного горшка.

   – Почему ты сразу не поставил Конферат в известность? – спросил Разора.

   – Потому что архату везли силой, и до последнего момента не было ясно, везут ли ее в Нешер. Мне не с руки ввязываться в дела Союза и спасать их наследницу, если ее похищение оплатили не риилморские вельможи. Пусть бы и сдохла – Риилморе выгодно, если серафимовых выродков станет меньше.

   И тут нечего возразить.

   – Нижний Нешер, говоришь, – себе под нос пробормотал канцлер, – Нижний...

   Человек, готовый к такому риску – фигура значительная, богатая и влиятельная. Это без сомнений. Устроить переполох ради одной архаты – в этом Грифид сомневался. К тому же какой архаты! Наследница Союза меча, будь он трижды проклят и предан грязи! А как все славно начиналось: две десятины назад прилетела добрая весть – Второй союз разрушен, правитель и все его наследники убиты, большая часть воинов отправилась в грязь. Грифид ни на секунду не верил в россказни о разбойниках. Никакой разбойничьей шайке не одолеть Союз, тем более – Второй, чтоб ему пусто было. Но маскировка удалась на славу, а человек, чьими резонами сие осуществилось, заслуживал крепкого рукопожатия всей Риилморы. Ликование омрачало лишь одно – Имаскар, Риилморский потрошитель, уцелел, а с ним и горстка воинов. Но на руинах Союза, с выпотрошенным домом и потерей инвиги, даже он не сможет долго трепыхаться.

   И вот теперь этот пир духа омрачен дурным известием.

   – Арханта знатного рода, как ни крути, – степенно известила Веара, как будто открыла великую тайну, а не то, обо что магистры успели сломать языки, – если ее привезли в рабство, то как только Арна узнает об этом – Риилморе несдобровать.

   – Чушь не городи, милейшая, – осадил магитрессу Лок, известный любитель бросаться на каждую красную тряпку, – Риилморе давно пора перестать сидеть в норе и выжечь арнийскую скверну! – Он так разошелся, что обильно брызжел слюной.

   – Воевать нужно, когда зад прикрыт железным щитом, а не гороховым сморчком, – невозмутимо продекламировал Шеан. – Времена войн кончились, магистр, дипломатия оружие более острое, чем меч.

   – Много вы земель языками отвоевали, а? – наседал внезапно разгорячившийся Лок.

   – Мы не будем превращать заседание в урок истории, – Грифиду снова примерил роль клина, вколачиваясь между спорщиками. – Всем известно, что правительница Арны, Даната из Первого союза, не ищет войны и охотно садиться за стол переговоров. Большое счастье Риилморы в том, что впервые Арной правит существо умнее придорожного камня. Конферат отправил соболезнования в связи с варварским и жестоким погромом одного из величайших Союзов, но ввиду сложившихся обстоятельств... – Грифид пожевал губами. Заранее знал, что следующее его предложение не встретит всеобщей поддержки, но он на то и канцлер, чтобы в некоторых вопросах принимать решение единолично. – Мы отправим делегацию с дарами и уверениями в нашем искреннем желании мира. Думаю, самое время убедить Арну отказаться от притязаний на часть своей земли.

   – Дары?! – Теперь к воплям Лока присоединился Ивед. Поистине непробиваемый в своей тупости тандем. – Брать их за жабры, тварей поганых, и гнать в глухие леса, где им самое место. Хватит Риилморе кланяться. За нами правда!

   Ну да, за нами, про себя повторил Грифид. Можно сколько угодно верещать о правде и правах, но арнийская земля, отвоеванная некогда отцами-основателями Риилморы, арнийской от этого быть не перестанет.

   – Хвала Создателям, магистры, – канцлер отхлестал взглядом сперва одного, потом другого, – вы не уполномочены единолично решать за весь Конферат. На мой хребет положена обязанность беречь границы Риилморы нерушимыми, и я считаю мир с Арной – единственно верным тому решением. Надеюсь, другие магистры поддержат мое решение.

   Грифид не ошибся – оставшиеся десять поддержали. Еще бы, никому не хотелось попасть в историю зачинщиком новой войны. Роль куриного гузна, испражняющегося ничего не стоящими законами и указами, куда спокойнее и благороднее.

   Канцлер обреченно вздохнул. Знать бы, кто осмелился устроить погром Второго союза – глядишь, он и его методы пригодились бы Конферату.

   – Насчет архаты, – быстро, пока магистры не затеяли новый спор, заговорил Грифид. – Самым разумным будет подключить шпионов. – Он выразительно посмотрел на Тарега. Тот знал, что без него не обойдется, и снова зубоскалился.

   – Мои тени исполнительны, бесшумны и безлики, их не увидит зрячий и не услышит слепой, и они всецело во власти Конферата. – Издевка сквозила в каждом слове. Во власти-то может быть, но только сперва во власти самого Тарега.

   – Странно, что твои тени не узнали об архате, – заметил Адер и приложился к горлышку фляги, с которой после пожара почти не расставался.

   – Ты хочешь в чем-то упрекнуть меня, магистр? – не изменяя насмешке, поинтересовался Тарег. – Неужто в этот раз у тебя кишки хватит не юлить и сказать как есть?

   Адер как будто вскинулся, но быстро потух, как брошенный в костер соломенный сучек.

   – Прикажи своим шпионам искать архату, и докладывать мне лично, – приказал канцлер. Проклятая болячка брала свое – во лбу усердно грохотали невидимые молоты, затылок отдавал боль на каждый удар, а глаза стали влажными.

   Грифид жестом подозвал помощника, вцепился в предложенную трость и поднялся.

   Магистры учтиво – а кто и не слишком усердствуя – повставали. Канцлер бросил какие-то небрежные пожелания и со всей прытью, на которую были способны ноги, заковылял прочь из Зала славы.

   Архата, будь она неладна. Только архаты не хватает для полной ахинеи происходящего.

Имаскар

   На запад.

   Имаскар посмотрел в обозначенную Матерью сторону. Сырой день, такой же безликий, как и предыдущие.

   "А что ты ожидал увидеть? Перст Создателей, который укажет, где спрятан меч? Усыпанную стеклянной пылью дорожку, что приведет к тайнику?"

   Меч пепла. Легендарный клинок, сгинувший много лет назад. Мечом пепла владел наиславнейший предок Второго союза – Гарул. О его подвигах сложено множество песен, былин и легенд, а еще больше – небылиц и вранья. Гарул Пожиратель детей, Гарул Потрошитель вдов, Гарул Гнилое ухо... Всех бесславных прозвищ Имаскар не помнил. Но меч? Он видел его на гравюрах – единственном, что хоть как-то подтверждало существование легендарного оружия. Да и подтверждало ли?

   Имаскар отошел от наполовину заколоченного досками окна. Некогда наполненная старинными томами, пергаментами и свитками библиотека теперь напомнила неуклюже украшенный сарай. Часть безнадежно испорченных стеллажей разобрали на растопку. Имаскар как раз подхватил несколько из кучи в углу и сунул в камин. Часть бесценных книг разбойники сложили кечей в центре и подожгли, огонь лизал стены и потолок, оставив на всем, чего касался, уродливую черноту копоти.