Текст книги "Красный туман (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

   – Госпожа, госпожа...

   Дору мысленно обругал силача Ара. Пусть сделает так еще раз, и проснется даже в доску пьяный марашанец! Следом за возней увальня из кибитки Бачо выскользнула молодая гиштана и направилась к Дору. Марашанке хватило ума снять побрякушки и переодеться в походную одежу: штаны и куртку, которая едва сдерживала пышную грудь.

   Когда девушка подошла, Дору бесшумно поднялся на ноги.

   – Какой язвы он так шумит? – поинтересовался Дору. – Хочет отправиться к Скорбной?

   – Ар не слишком умен, но он единственный, кому архата поверит. Я сунула ему ключ и подослала к ней, чтобы освободил. Пришлось прикинуться светлой душой, чтобы убедить его.

   "Ртом ты его тоже ублажала?" – про себя хмыкнул Дору. Наверняка в арсенале красотки этот способ был самым действенным.

   – Где старуха? Она сделала, как уговаривались?

   Дору с неохотой понял, что его жизнь находится в руках старухи, которую он даже в лицо не видел, а сам он связался с девкой, имени которой не знал. Чтобы скоротать ожидание, наемник поинтересовался ее именем.

   – Бранша, – охотно назвалась она.

   Имя больше походило на отрыжку, но Дору предусмотрительно промолчал об этом. Если уж ввязался в бабские дрязги, то придется следить, чтобы ни старая, ни молодая гадины не ужалили в спину.

   Тем временем, возня возле клетки с архатой стихла. Наемник увидел, как девушка выскользнула в открытую дверь. Ее руки были свободны, но на ногах остались кандалы, которые бряцают от каждого шага. Она несколько раз останавливалась, обрывала и без того короткую рубашку, чтобы тряпками обмотать звенья. Напрасно, даже вязкая от дождя земля не скрадывала голос железа.

   Это послужило для Дору сигналом. Гиштаны сообразили, как украсть девчонку и отстрочить погоню, но не подумали о том, как вывести архату хотя бы за пределы лагеря. Пока силач таращился на ноги архаты, наемник успел подойти к ней достаточно близко. Девушка отшатнулась от него, хотела закричать... но передумала. Конечно, про себя отметил Дору, она же не крестьянка, чтобы верещать не думая. Она знает, что за крик заплатит исполосованной в кровь спиной. И это, возможно, не самое худшее.

   Наемник, однако, не стал проверять, так ли она умна. Архата покосилась на деревья, к несчастью для себя слишком многозначительно, чтобы он не угадал ее намерений. Прежде чем она сообразила, что лучше – громкий побег или добровольный переход в руки нового владельца – Дору сграбастал ее в охапку. Девушка все-таки вскрикнула.

   – Молчи лучше, если не хочешь вернуться в клетку поиметой всеми кобелями в округе, – прошипел Дору, и для верности смазал кулаком ей в челюсть.

   Девушка обмякла. Весила она всего ничего, наемник в два счета успел оказться с ношей около коней, посадить архату на одну из них. На всякий случай связал ее по рукам и ногам, и особенным крепким замысловатым узлом привязал к седлу. Со стороны могло показаться, что девчонка просто задремала верхом, прислонившись к шее коня.

   Гиштаны уже ждали: старая выглядела лет на сто старше, чем он думал. За каким лешим молодая связалась с ней?! Или среди цирковых не нашлось никого храбрее?

   – Пристегни ее, чтоб в дороге не ускользнула, – произнесла старуха. Для своих лет она довольно резво села на лошадь. – Обязательно было ей рожу портить? Кто ее купит с синяками?

   Тот, кому дела нет до ее лица, чуть было не ответил Дору. Но зачем им знать больше нужного?

   К удивлению Дору, их несуразный побег удался. Никто не гнался за ними, ночной лес, перемежеванный каменными глыбами, оставался тихим, сонным и безмятежным.

   – Надеюсь, недоумок не проболтается, – Дору первым нарушил тишину.

   – Я дала отравленного вина, – ответила старая гиштана.

   – Предусмотрительно.

   – Я потеряла зубы и красоту, но не голову, – огрызнулась старуха. Истинную марашанку старость делала сварливой, как зимняя стужа.

   Она хотела сказать что-то ее, но Дору заткнул ее коротким:

   – Тише.

   Наемник отчетливо слышал шаги. Хотя и не шаги – звук скорее напоминал шлепки босых ног по влажной грязи. Он становился то частым, словно босой бежал, то умолкал до редких шагов, а потом исчез вовсе, хотя Дору был уверен, что шаги шли в их сторону. Неужели погоня? Но почему впереди? Не может быть, чтобы цирковые обошли их, а он не заметил.

   – Человек? – шепотом спросила молодая.

   Он не ответил, сосредоточился и повел коня на звук. Деревья в той стороне росли так плотно, что лошадям приходилось буквально протискиваться между ними. Но вскоре частокол стволов поредел, и Дору увидел наполовину разваленную черную башню. Наемник удивился и разозлился одновременно – как не заметил эдакую громадину? Даже рухнувшая, она уходила намного выше крон.

   Что ж, удобное место разбойничьего гнезда. Или для контрабандистов: достаточно далеко от города, чтобы не опасаться патрулей, и достаточно близко, чтобы перевозка товара не превратилась в хлопотное дело.

   Дору уже собрался отмахнуться от того, что принял за опасность, когда шаги повторились. Торопливая поступь, скорее всего – бег. Послышался хруст веток, рычание и громкий мужской крик. Бранша испугано посмотрела на него, а старуха начала причитать:

   – Все тут сдохнем, чую идут по наши души, – сухо перебирала она губами.

   Дору начинал жалеть, что не прирезал ее сразу.

   Крик оборвался, и лес снова уснул. Казалось даже, что ничто не нарушало его дремоту. Но Дору не поддался обманчивому спокойствию. Что делать теперь? Поворачивать или рискнуть пойти прежней дорогой? Наемник не любил показывать врагу спину, и, когда приходилось, всегда первым шел на врага. И сейчас собирался поступить так же, но непонятная тревога останавливала его. Может быть, их угораздило разбередить логово морлоков или, и того хуже, каготов? Нет, успокаивал себя Дору, последним тут взяться неоткуда. Но и морлоки не лучше – в логове может быть до пяти десятков взрослых особей, которые таким числом опасны даже для группы опытных воинов.

   Одно не вязалось с его догадками – человеческий крик. Дору не мог ошибиться, он слышал человека. И кричал он так, словно из него еще живого вытаскивали кишки. В духе гнилостных тварей – начинать жрать сразу, не дожидаясь, пока жертва окочурится.

   В довершение неразберихи, застонала, очнувшись, архата. Дору надеялся, что она запомнит предыдущей урок и будет вести себя смирно.

   – Где мы? – простонала она, даже не пытаясь освободиться от пут.

   – Молчи, – предложил Дору, и прибавил к словам злой взгляд, – иначе дальше поедешь в мешке с тряпкой во рту.

   Девчонка наверняка собиралась что-то ответить, но новый крик затнул ей рот лучше, чем недавнишний кулак Дору. На этот раз кричала женщина и совсем рядом. Дору увидел силуэты между деревьями, возню и несколько сгорбленных фигур. Последние двигались стремительно, их тени выглядели несуразно длинными и тонкими.

   – Помогите! – кричала женщина. Хотя не кричала – визжала, как подвешенная на убой свинья.

   Молодая гиштана стала громко молиться, старая – проклинать всех и вся, а Дору спрыгнул с лошади.

   "Морлоки... морлоки..." – мысленно чеканил он с каждым шагом.

   Дору видел их слишком часто, чтобы спутать. Его тело помнило каждый оставленный тварями шрам. У морлоков отменный нюх, они чувствуют человеческую кровь за сто шагов. Раз их не заинтересовали три – Дору оглянулся на архату – четыре мешка вполне годной крови, значит, ближе есть добыча повкуснее.

   – Будьте вы все прокляты, – шмякала беззубая гиштана, – пусть вас "серая жажда" задушит, ядовитых клещей вам в печенку и...

   Наемник кинжалом остановил поток ее доброжелательств. Ткнул им в старушечью глотку, дождался, пока ее глаза остекленеют – и осторожно, чтобы не испачкаться кровью, выдернул назад. На мгновение или два лес замер в звенящей тишине.

   – Скажи слово поперек – и пойдешь за ней следом, – бросил Дору через плечо, надеясь, что каждая из девушек примет угрозу на свой счет.

   Для ровного счета всем бедам не хватает еще двух оголтелых баб.

   Наемник вытер кинжал о край юбки мертвой старухи и несколько раз ударил ее лошадь по крупу. Кобыла медленно поплелась вперед. Отлично, пока морлоки будут лакомиться "угощением", они смогут выиграть время и найти безопасный путь. Знать бы еще – где он? В незнакомом черном лесу Дору чувствовал себя выброшенным из норы кротом.

   Призыв о помощи повторился. Наверное, морлоки уже кусали беглянку за пятки, потому что завопила она даже громче, чем в прошлый раз. Дору оскалился: чем быстрее твари насытятся, тем скорее заползут обратно в логово. А там и рассвет.

   – Мы здесь! – раздался громки, невероятно чистый крик.

   Наемника обдало сперва жаром, потом – холодом. То, что инвига закричит казалось предсказуемым, как восход солнца, но он, наперекор осторожности, оставил ее рот открытым. Он смотрел на нее, словно видел впервые, и, сказать по правде, архата в самом деле переменилась. В золотых глазах бурлила такая ненависть, что наемнику захотелось выколоть их немедленно.

   – Тварь! – обезумев от страха, завопила Бранша. – Ты... Ты...

   За кустами уже мельтешили узкие тени, по лесу разносились тревожные крики разбуженных птиц, гиштана продолжала кричать, а архата – жечь взглядом. Дору подумал, что оказал старухе услугу, убив ее до того, как началась вакханалия.

   Требовалось действовать быстро. Наемник метнул взгляд на инвигу: она сидела в седле, скалилась улыбкой мертвеца и, кажется, ждала нападения морлоков. Поганая стерва, знает, что он не может умереть сейчас, не может умереть вообще, пока не вернет то, что отобрала такая же, как она. А сама, похоже, смерти не боится. Сраные аханты, чтоб их дьяволы побрали с их двумя душами!

   Дору метнулся к гиштане. Та предприняла неуклюжую попытку бегства, но лошадь, испуганная вонью приближающихся морлоков, топталась на месте и трясла головой. Гиштана выскользнула из седла, но неудачно приземлилась на ногу и упала на одно колено. В такой позе она и встретила Дору. Глядя на ее склоненную перед ним, Дору подумал, что у Создателей все-таки отменное чувство юмора. Он прочел "Нет, прошу" на ее губах, и подарил гиштане быструю смерть.

   Шипение морлоков становилось все громче, теперь даже Дору слышал вонь, предшествующую их появлению. Конь под инвигой заржал, испуганно взбрыкнул, но веревки спасли девушку от падения. Дору обшарил место взглядом: развалины, развалины, каменная насыпь, совершенно чужеродная этому лесу, деревья, кусты, снова деревья. Удирать от морлоков верхом уже поздно: в лесу твари двигаются куда быстрее лошадей. Да и куда бежать?

   Должно быть, ночные твари нашли лошадь с мертвой старухой, потому что из-за кустов раздалось рычание и возня, за которыми последовали звуки ломающихся костей. Все это время инвига сидела на лошади словно каменный идол: холодная, неподвижная и с ядовитой улыбкой на лице. Убить ее – значит признать, что поступил глупо с самого начала.

   Вынырнувшая из-за туч луна пролила на поляну серебряное молоко света. Наемнику хватило одного взгляда, чтобы увидеть между обломками стен что-то похожее на проход. Он подбежал ближе – проверить, верна ли догадка. В том месте, где одна стена обвалилась на другую, в само деле оказалась щель. Она была значительно ниже двери, но за ней виднелась ускользающая в темноту лестница вниз. Наемник вернулся к лошади, разрезал веревки, которыми привязал инвигу к седлу, переложил на плечо собственный вещевой мешок.

   – Почему ты не убил меня? – спросила инвига с полным безразличия лицом.

   – Ты слишком дорого стоишь, – бросил он хмуро. – Если не будешь идти сама – перебью ноги. Тому, кто заплатил за тебя, плевать, будешь ты ходячая или нет. Второе, пожалуй, даже лучше.

   Девушка ничего не ответила, и Дору рискнул освободить ее ноги. Остаток веревки петлей повязал ей на шею, убедившись, что петля зафиксирована достаточно крепко. Было бы обидно задушить девчонку теперь, после всех гребаных неприятностей.

   Дору первым шагнул на ступени. Под сапогами захрустел песок, каменная крошка и сухие листья. Факел бы не помешал, но факела не было. Спускаться наобум – затея паршивая, но одной больше, одной меньше – теперь не имеет значения. Наемник интуитивно продвигался вниз. Лошади и еще один труп задержат морлоков на какое-то время. Возможно, они даже насытятся, и не станут вынюхивать новую добычу. Проверять догадку Дору не хотел, но еще больше не хотел сорваться с лестницы и сдохнуть в сырой яме от голода.

   Вскоре ступени кончились. Для верности наемник пошарил вокруг себя ногой. Пол грязный, но под мусором чувствовалась гладкая поверхность, даже слегка теплая. Неужели из даргара? Дору мысленно отмахнулся от догадки: его добывали во времена древней арканы, в особенных шахтах, особенные рабы, счет которым шел на тысячи. Если это в самом деле даргар, то развалинам, в которые их с архатой занесла нелегкая, несколько тысяч лет. Минимум.

   Дору потянул за ошейник, поймал девчонку за руку.

   – Мы зашли в обитель древних, – стеклянным голосом сказала инвига, – им не понравится, что их потревожил такой, как ты.

   – Плевал я на древних, а ты закрой рот.

   Медленно, с вытянутой перед собой рукой, Дору двинулся в сторону. Мелкими шагами, осмотрительно, пробуя пол сапогом, как змея пробует языком воздух. Шаг, другой, третий. На двенадцатом ладонь наткнулась на стену. Камень такой же гладки, и такой же теплый. Сомнений не оставалось – даргар. Но обитель древних в каком-то Создателями забытом лесу? Да здесь одного даргара на добрую тысячу эрбов! Не может быть, чтобы эта золотая жила осталась незамеченной. Дору царапнули нехорошие предчувствия. Он хотел было оглянуться, но подумал, что не хочет натыкаться на торжествующий взгляд архаты. Да и куда возвращаться, в лапы морлокам?

   Так же медленно, наемник продолжил путь вдоль стены. Если придерживаться какого-то ее края, то всегда можно куда-то выйти. Вскоре пальцы наткнулись на держак с факелом. Дору мысленно поблагодарил Создателей, поджег факел выуженным из сумки кремнем и осмотрел комнату.

   Даргар был повсюду: на полу, на стенах, даже на потолке. Его темно-синяя гладкая поверхность маслянисто поблескивала серебряными искрами. Дору сглотнул. Предполагаемую сумму следовало многократно умножить. Комната, однако, была порядком захламлена тряпками, камнями утварью, несуразной этому месту. Словно в королевский дворец притащили глиняные кружки и деревянные вилки.

   На одной из стен, в нише, лежала груда костей, кажется, человеческих. Архата посмотрела на них с большим любопытством, чем Дору. Наемника насторожил ее пристальный взгляд и смазанный жест ладонью – как будто она собиралась прикоснуться к останкам, но передумала в последний момент.

   "Если она обращенная инвига, то наверняка пытается отыскать душу, – сообразил Дору и потянул девушку в сторону заваленного порченной мебелью прохода. – А если не обращена – все равно не может не знать, что мертвый давным-давно отошел к Скорбной".

   Тем не менее, что-то в поведении девчонки изменилось. Она двигалась осторожно, кажется, напрочь забыв о гордости и своем желании погубить и его, и себя заодно. Архата озиралась, бережно ступала по теплым плитам пола и вздрагивала на каждый шорох.

   – Здесь кто-то есть? – спросил наемник и остановился перед баррикадой. От того, что скажет архата, зависит, пойдут ли они дальше или останутся здесь.

   – Тебе какая разница? – пожала плечами она. Безразлично, без агрессии, что выплескивалась из нее совсем недавно.

   – Не хочу умереть от укуса мыши, держа на поводке кота, – признался он. И чтобы раз и навсегда развеять сомнения, поинтересовался: – Ты прошла посвящение?

   Какое-то время она молчала: в тишине драгатового зала слышалось чавканье пирующих морлоков, их грызня за куски самого вкусного мяса и скулеж проигравших дележку. Дору не мог отделаться от мысли, что он крепко впервые в жизни просчитался. Не свяжись он с телегами деревенщины – ничего бы не случилось. Возможно, задержался бы в пути полдня, самое большее – день. А что делать теперь? Без лошадей, в окружении морлоков и с инвигой на руках, милостью Создателей, он попадет в Нешер в лучшем случае через неделю. Что за холера дернула навязаться марашанцу в охранники, а потом – связаться с тупой, как куриная задница, гиштаной? Ответа не было. Жадность? Дору незаметно скользнул ладонью по куртке, проверяя, на месте ли кошелек. Лежит, целехонек.

   Наемник мысленно выругался и сплюнул. Не обошлось без козней Беззубой карги.

   – Я – обращенная инвига, если ты это хотел услышать, марашанец, – наконец, ответила девчонка.

   – Давно догадалась о моем рождении? – хмыкнул он, радуясь, что его лицо спрятано в мельтешащих бликах факела, и девчонка вряд ли видит его злость на собственную неосторожность.

   – С тех пор, как подслушала твой разговор с тюремщиком, – не таясь, ответила она.

   – Ты полна сюрпризов, – кисло заметил он.

   – А ты – кусок человеческой плоти, отравленной крови и гнилых костей. И все это мертво давным-давно. Твое тело потеряло душу столько лет назад, что уже начало разлагаться. Ты не видишь этого, марашанец, но я – чувствую. Ты и был мертв, но вскорости твоя кровь засохнет, кожа покроется струпьями, а сам ты сдохнешь так же бесславно, как жил.

   Дору, бравады ради, одарил ее скомканной улыбкой.

   – Ничего этого не случится, если мы договоримся. Обе твои души в обмен на мою одну – не слишком большая цена, я думаю.

   Девушка посмотрела на него с таким отвращением, что марашанцу захотелось плюнуть ей в лицо. Пусть сперва скажет.

   – Я – обращенная инвига Второго союза и слов всего Деворкана не хватит, чтобы убедить меня помогать тебе.

   Внутри у наемника похолодело. Потом под кожей растекся расплавленный, липкий и вонючий страх.

   "Второй союз, – билась в голове ледяная паника, – Союз меча... Обращенная инвига Второго союза..."

   Сколько же ей лет? Дору посмотрел на девчонку так, словно впервые видел.

   – Ты – инвига Второго союза? – тупо повтори он.

   – А ты – глухой головорез, – ответила она зло. Словно вдруг поняла, что ошарашила его: стала надменной, колющейся отвращением золотой глыбой.

   В голове Дору метались воскрешенные в памяти образы. Союз может иметь лишь одну посвященную инвигу – такой порядок. И ею становится самая одаренная девушка, дочь главы Союза. Наследница. Дору предполагал, что она знатного происхождения, но – дьяволова печень! – как он мог не заметить, что она отличается от всех архат, которых ему довелось увидеть?!

   "А много ли ты их видел? – спросил наемник себя. Мысленно выплюнул злость и отчаяние, которые мешали дышать – не помогло. Каждый вздох царапал глотку, словно пыточное приспособление. Инвига Второго союза... Союза чистокровок, которые гордятся тем, что никакие тяготы не заставили их испортить свою кровь. Инвига, чтоб ей пусто было! Золотые волосы, золотые глаза, гонор, которым она, наверное, и в отхожее место ходит!"

   Вторая догадка воткнулась в голову раскаленным копьем. Дору резко рванул поводок, подтянул девчонку к себе и ухватил за подбородок. Ох уж этот отравленный ликованием взгляд! Убить бы ее прямо сейчас. А, может, это будет единственное правильное решение, которое он принимал за последние несколько дней?

   –Даже если ты убьешь меня – это тебя не спасет, – произнесла архата, словно сумела прочесть мысли.

   – Имаскар – твой брат? – осторожно, словно прикасался языком к самому острому клинку, спросил Дору. Последнее слово раскочеряжилось в глотке и никак не желала выходить.

   – Брат, Второй наследник и тот, кому я обещана в жены, – сказала она шепотом, от которого Дору заложило уши.

   То ли веревка стала слишком скользкой, то ли страх увлажнил его ладони, но Дору едва держал поводок в руках.

   Наемник снова сглотнул.

   Имаскар, о смерти которого денно и нощно молится вся Риилмора. Тварь, прозванная "Риилморским потрошителем". Ее брат и жених. У этих сирафимовых выродков заведено женить братьев на сестрах, чтобы хранить чистую кровь. Многие давно не придерживаются этого правила, но только не поганый Второй союза. Вот откуда эти чистые золотые глаза, эти волосы.

   Дору потянулся за кинжалом. Собственные движения показались тягучими, клинок – неподъемно тяжелым. Шорох позади заставил суетливо дернуться, повернуться в горячке пожирающей паники. Наемник поймал себя на мысли, что ждет появления морлоков ... с радостью. Уж лучше морлоки, чем Риилморский потрошитель.

   – У него не настолько острый нюх, чтобы найти тебя так далеко от дома, – неуверенно произнес Дору. Убедить не вышло ни инвигу, ни себя.

   Ответ он прочитал в золотом взгляде. А, чтоб ее! Убить! Немедленно, пока еще не слишком поздно, пока этот безумный не пошел по ее следу.

   В происходящее верилось с трудом. Время, потраченное на то, чтобы поднять кинжал к горлу архаты, показалось бесконечным. Дору хватило этого мгновения, чтобы увидеть, в какую кучу дерьма он дал себя макнуть. Хотя нет, не дал – сам нырнул, да еще и ложку приготовил, чтобы нажраться под завязку.

   Если бы не договор с Конфератом магистров – Арна отхватила бы в той войне жирный кусок Риилморы. Некоторые скептики уверяли, что это послужило бы началом ее конца. Силами Второго союза Арна смогла зайти так далеко. Силами союза и его Второго наследника – Имаскара. Ту войну Дору увидел собственными глазами: безумие, агония огромного человеческого государства, неспособного сопротивляться маленькой, распухшей от мести Арне.

   Взгляд девчонки не изменило даже подставленное к горлу лезвие.

   "Это будет вторая убитая тобой инвига", – ковырнул внутренний голос.

   За убийство первой он заплатил самым ценным. Во второй раз терять уже нечего. Смелее, уговаривали испуганные мысли. Убив ее, ты сделаешь большую услугу всей Риилморе. Арна только и ждет возможности начать новую войну. Даже просто безродная украденная архата достаточный для этого повод, что уж говорить о наследнице Второго союза. За эту соломинку Риилморский потрошитель вцепится мертвой хваткой. Повезти ее в Нешер, значит, натравить на Риилмору всю мощь Арны. За шесть лет она успела скопить достаточно сил, чтобы еще раз настойчиво заявить о своих правах.

   На задворках отравленного страхом сознания, затрепыхалась потревоженная сумасшествием мысль.

   Дору слегка надавил на кинжал.

   – Ты не боишься смерти, – повтори он сказанное когда-то раньше. – Но даже ты не сможешь отрицать, что сами Создатели соединили нас.

   – Соединили? – переспросила она без особого интереса.

   – У меня нет никакого желания связываться с твоим безумным братом, – это была чистая правда. – Не я...

   Его перебил грохот, доносившийся из-за заваленного прохода. Несколько разрывающих тишину звуков: смесь металлического скрежета, рыка и треснувшего от боли человеческого крика. Дору мысленно выругался. Если морлоки где-то поблизости, то непременно услышали и скоро придут разведывать. Но кто, дьявол подери, так орет?! Неужели первая догадка верна и они сунулись в логово ночных охотников?

   Следующее мгновение принесло Дору стремительное падение. Наемник и сам не понял, как очутился на земле. Даргат врезался в лицо, нос хрустнул, лоб протаранила косая вспышка боли. Тепло ископаемого минерала растеклось по лицу. Не успел Дору перевернуться – как в его только что сломанный нос врезалась босая пятка. Удар был не слишком точным, но достаточно крепким, чтобы на наемника напала свирепая мошкара боли. А где-то сзади, за злостью, ненавистью пополам, мельтешила мысль: какого дьявола, девчонка все это время шла босая и ни разу не пикнула, и не подала виду?! Да из чего она сделана?

   Стараться одновременно прийти в себя и не пропустить ни одного звука, оказалось не так уж легко. Странно, потому что ему приходилось терпеть боль намного сильнее теперешней, и тогда он чувствовал себя не так паршиво. Дору грешил на растерянность – не каждый день узнаешь, что стал добычей самого Риилморского потрошителя.

   Послышался треск, отзвуки которого долго дребезжали в воспаленном от боли мозгу. Когда Дору поднялся на колени и вернул себе зрение, он увидел, что арка свободна. Баррикада из мебели превратилась в щепки, часть которых валялась по всей комнате. Создавалось впечатление, что проход прочистили здоровенным тараном. Откуда у архаты такая силища? Наемник пошарил в поисках кинжала, но вместо него нашел обрывки веревки. Рука метнулась к ножнам – меч послушно лежал в них. Дору мысленно выдохнул – инвига освободила руки и могла убить его, пока он качался по полу, но не стала.

   Наемник поднялся и направился в освободившийся проход.

   "Надеюсь, не придется жалеть, что я не убил эту гадину".

   Аккали

   Она всегда чувствовала их приближение. Задолго до того, как прошла посвящение.

   Первым ступал крик, страха и агонии в котором было уже много больше, чем жизни. Аккали ничего не стоило сосредоточиться – она делал это множество раз. Марашанский ублюдок, скорее всего, сильно недооценил ее, иначе не стал бы вязать руки. Только дурак пытается заарканить ветер петлей.

   Переступить за грань в этом месте оказалось много проще, чем раньше. Даргатовая комната была словно нарочно для этого создана. Стоило закрыть глаза, пошарить в темноте и перешагнуть за грань. Окунуться в сухую темноту, чтобы выследить добычу. И вот она – сгусток чистого мерцания, тугой, теплый и еще испуганный. Душа, ищущая проводника.

   Аккали протянула руку, сжала пальцы его в ладони. Он растаял почти мгновенно, источился до тонких нитей, которые алчно присосались к ее коже.

   Все произошло как обычно: боль, короткая борьба и усмирение. Душа пыталась сопротивляться, но Аккали ничего не стоило подчинить ее. За считанные мгновения перед архатой пронеслась вся жизнь мертвеца. Он был воином и воином неплохим. Аккали видела его в синем с серебром плаще, стоящим посреди огромной мраморной площади. Он приносил присягу, но она не слушала. Не сейчас – времени слишком мало.

   Всю силу его рук, архата почувствовал, когда ударила марашанца. Кулак словно подменили – он врезался в лицо наемника и опрокинул его, словно колченогий стул. Аккали подняла отлетевший в сторону кинжал, потом снова "одарила" наемника ударом. Он качался по полу, стонал и пытался остановить кровь. Аккали бросилась к баррикаде. Хватит ли сил? Пленная душа колотилась в клетке ее тела, вырывалась и жалила.

   Сквозь пальцы просочился яркий свет. Аккали не могла управлять происходящим, лишь подчинялась не успевшим потеряться знаниям. В умершем чувствовалась сильная аркана – даже маленькая ее частичка заставляла Аккали полыхать. Воин и арканист? Архата отринула совершенно ненужную сейчас мысль.

   Аркана опалила вены, прожгла кожу и вырвалась яркой вспышкой. Ударом Аккали отбросило назад, но каким-то чудом она устояла на ногах. От горячей волны из глаз брызнули слезы, мелкие щепки занозами впились в лицо. Впервые за много дней архата чувствовала себя разбитой. Присесть бы, дать отдых уставшим ногам, перевести загнанный дух. Но где-то позади наемник уже наверняка поднимается на ноги, и это подстегивало торопиться.

   Она скользнула в проход, не обращая внимания на щепки, впившиеся в босые ступни. Всему свое время: сейчас – бежать, потом – оплакивать участь своего Союза и жалеть себя.

   В коридоре стоял запах сырости, приправленный тленом, пылью и смертью. Аккали очень хорошо знала последний, потому что смогла различать его раньше, чем научилась говорить. Смерти было так много, что она проела путь в самое ее нутро. Архата остановилась лишь на миг, больше не в силах сдерживать строптивую душу. Сердце бешено заколотилось, когда сгусток пробил себе путь на волю. Освобожденная душа заструилась по рукам Аккали: капли чистого света стекали к ее ногам и медленно превращались в пепел.

   Нельзя стоять, приказала себе архата. Каждый шаг оставлял на полу светящийся след – если наемник достаточно расторопен, он уже идет по нему. Коридор тянулся прямо, ровный и гладкий. Напрасно Аккали искала в нем убежище. Она бежала вперед и вперед, чувствуя, как вместе с душой тает часть ее собственных сил. Что дальше? Архата смахнула слезы. Не раскисать, помнить, что она инвига Второго союза. Отец говорил, что слезы – самый несмываемый позор. "Дав волю слезам однажды, навсегда им покоришься".

   Неожиданно, проход расширился, а потом резко оборвался. Аккали не удержала равновесия и полете вниз. Имаскар учил падать, учил закрывать голову руками и поджимать колени. У нее была всего одна секунда, чтобы вспомнить ту науку. Пол ударился в бок, застонали ребра. Но она, по крайней мере, уберегла голову. Аккали застонала, облизнулась. Кровь? Архата пошарила вокруг себя: она лежала в чем-то вязком и липком. Аккали облизнула пальцы и тут же выплюнула. Так и есть – кровь. Молодая, старая, невинная и порочная. Словно где-то рядом работал усердный мясник. Архата поежилась, поднялась на слабые ноги. В груди разлилась боль. Аккали застонала, попыталась нащупать опору, но руке было не за что уцепиться. "Ползи, если не можешь идти, тащи себя, если не можешь даже ползти".

   Идти босиком по крови – занятие едва ли быстрое. Архате казалось, что она тратит целую вечность на шаг. Душа, освободившись, выпила ее почти досуха. Темнота обезоружила ее, обнажила слабость и развеяла решительность. Что делать? Куда идти дальше? Где-то позади шаркали ноги и слышалась ругань марашанца. Аккали всхлипнула. Создатели, помогите!

   И она услышала шепот. Вернее – тень шепота, словно говоривший скупился на каждый звук.

   – Помоги... – различила она.

   Говорящий на риилморский манер закряхтел. Аккали прислушалась, попыталась нащупать хоть какой-то ориентир.

   – Помоги... – раздалось совсем близко.

   Она пошла на звук и вскоре ступни наткнулись на мягкую преграду. Аккали присела, руками ощупала лежащего. Лицо в густой бороде, окровавленная рана вместо носа. Ниже – влажный от крови ворот, еще ниже – дыра в груди. Вывороченные ребра царапнули ладонь. С такими ранами удивительно, что он до сих пор жив. Его душа летала рядом, и лишь одна нить удерживала ее, да и та стремительно истощалась.

   – Я... не хочу умирать, – прохрипел человек с противным бульканьем. – Серафим... Серафим...

   Сквозь тьму она увидела его горящие белым глаза и отшатнулась.

   Этот блеск... Так сияют глаза отравленного древней кровью. Создатели, но откуда?!

   – Помоги мне, – продолжал молить человек.

   Он плакал – архата чувствовала соленый запах слез.

   – Он... убьет тебя, – шептал человек. Незнакомец задыхался и, будто чувствуя, что душа вот-вот покинет тело, старался втиснуть несказанные слова в те несколько вздохов, которые у него остались. – Скорее, скорее... Убей его, пока не поздно... Ты... Он... погубит всех... нас...