Текст книги "Долго и счастливо (ЛП)"

Автор книги: Айя Линг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– У тебя когда-нибудь бывает перерыв?

Она качает головой.

– Только когда мои родители или родители мужа посещают нас. У друга Джонатана есть ребенок, которого плохо кормила его нянечка, поэтому Джонатан решил, что не может оставить младенцев на попечении горничных. Либо он, либо я должны оставаться в доме все время. Но Джонатан был так занят в последнее время, его услуги в большом спросе, так как он защищал тебя в суде, поэтому чаще всего должна оставаться я.

– Может, я могла бы чаще встречаться с тобой, – говорю я. – Серьезно, мне нечего делать. Я могу помочь тебе заботиться о близнецах.

Поппи заметно сияет, но затем хмурится.

– Но поскольку ты сейчас во дворце, разве это не вопрос времени, прежде чем сможешь воссоединиться с Его Высочеством?

– Это не так просто, – я кратко рассказываю ей о трудностях развода, которые особенно тяжелы, поскольку больше не являюсь частью аристократии. – Даже не знаю, сможет ли он получить развод, – говорю я, стараясь не выглядеть депрессивной. Если только Катриона не совершит прелюбодеяние, что мало вероятно, будет невозможно мало оснований для развода. И что скажет общественность, когда узнают, что принц развелся с женой после года брака и женился на простолюдинке? У меня уже была справедливая доля неодобрения среди аристократов, когда я вышла замуж за Эдварда в качестве второй дочери графа Брэдшоу.

– О, дорогая, – Поппи сжимает мою руку. – Мне очень жаль это слышать. Но я верю в Его Высочество. Он снова найдет способ жениться на тебе. Он сможет.

Сжимаю ее пальцы, благодаря за поддержку. Уже чудо, что мне разрешили вернуться. Нам нужно еще одно чудо.

Глава 20

Эдвард

Не могу дождаться, когда закончу с завтраком. Сегодня у меня будет «свидание» (так Кэт называет романтические прогулки в ее мире) с Кэт, я послал ей сообщение через Амелию, что хотел взять ее в «Книжный червь». Нам нужно обещание Уэллсли о том, что он может поручиться за ее новую ателийскую идентичность, поскольку нелепо говорить общественности, что Кэт из другого мира и перенеслась в Ателию с помощью магии.

– Эдвард. Эдвард, – голос Катрионы возвращает меня в действительность. Я думаю о Кэт, у меня было совсем немного времени, когда мог держать ее в моих руках, слушать ее восхитительный голос и причудливые манеры. Так что едва замечаю попытку Катрионы привлечь мое внимание.

– Простите меня, – я заставляю себя вернуться к настоящему. Через стол отец посылает мне строгий, неодобрительный взгляд. Взгляд матери не такой укоряющий, но это предупреждающий взгляд, тем не менее. На мгновение смущен своим поведением, я не должен позволять Кэт ломать мою самодисциплину, по крайней мере, не в присутствии других.

Катриона Брэдшоу выглядит обиженной.

– Я просто спрашивала, не желаете ли вы посетить выставку садоводства на следующей неделе. Они прислали нам приглашение. Согласно традиции, мы должны разрезать ленточку и сказать пару приветственных слов.

– Боюсь, что я не могу пойти, – в начале я наслаждался цветочным шоу, которое на самом деле было моей идеей, но с тех пор, как стал совершеннолетним, мне оно стало меньше нравиться. Редко можно было прогуляться и полюбоваться видами редких цветов, и избежать интриг матерей, пытающихся познакомить меня со своим дочерьми. – Мне многое предстоит сделать.

– Эдвард, – отец сужает глаза. – В последнее время ты утопаешь в работе. Используй эту возможность, чтобы отдохнуть.

– Мои самые искренние извинения, но боюсь, что не могу подчиниться. Кроме того, вы хорошо знаете, что цветочное шоу обычно переполнено, это вряд ли будет расслабляющим местом для отдыха. Я бы предпочел прогуляться в саду.

В этот момент входит слуга и подает мне письмо от Генри. Вскрываю его, надеясь, что оно содержит хорошие новости. К сожалению, оно не содержит того, на что я надеялся.

– От кого это? – спрашивает отец.

– Генри, – я сскладываю письмо и засовываю его в карман.

– Разве ты не встретил его в Морине?

– Хочу быть лучше осведомлен о его жизни там, – говорю я, надеясь, что отец не увидит в этом ничего подозрительного. – Мне жаль, что его письмо не является благоприятным. Из-за попытки императора сократить расходы, финансирование в его университете сократилось на пятьдесят процентов.

– Хм, – отец хмурится. – Безрассудно, я бы сказал. Медицинские исследования могут быть дорогостоящими, но многие жизни могут быть спасены всего одним нововведением.

Помню, как гордился Генри, когда один из его профессоров обнаружил лекарство от холеры.

– Августин потратил чрезвычайно большую сумму на свою свадьбу. Он построил новый дворец для своей жены в качестве свадебного подарка.

– Ах, – мать обращается к отцу с вопросительным взглядом. – Разве министр финансов Морин не отправил запрос на кредит некоторое время назад?

– Я хорошо помню это, – отец наполняет свою кружку кофе. – Это был трудный вопрос. Наши собственные бюджеты растянуты, особенно после того, как было принято больше актов, и я не верю, что император Морин в состоянии погасить кредит в ближайшее время. Сомневаюсь, что его новая жена способна на проницательное финансовое управление.

Мы обсуждаем финансовый кризис Морин некоторое время, пока не заканчиваю с последним круассаном на своей тарелке. Я жажду увидеть Кэт, поэтому кладу салфетку на стол и встаю.

– Катриона.

Ее глаза непроницаемые, она не проявляла ни малейшего интереса к нашему разговору о Морин. При моей второй попытке привлечь ее внимание, она моргает.

– О! Пожалуйста, прости меня… Я думала. О некоторых других вещах.

Смотрю на отца и поднимаю бровь. Я не единственный невнимательный за завтраком.

– Прошу передать мои глубочайшие извинения организатору цветочного шоу. Если он так хочет, и вы склонны согласиться, не стесняйтесь занять мое место в качестве ленточного резака.

Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

– Но я не могу пойти одна.

– Тогда предлагаю вам найти что-то другое, чтобы занять свое время. Простите, но я должен идти, – киваю отцу и матери и ухожу, стараясь скрыть свое нетерпение. Прошло несколько дней с тех пор, как я видел Кэт, и мне уже нужно ее присутствие, чтобы моя душа оттаяла.

Нахожу ее на оживленной остановке для карет, ее пышные волосы, скрытые под капюшоном. Со сверкающим на пальце кольцом никто не примет ее за одинокую женщину. Хорошо. В то время как Кэт относится недоверчиво, к таким мерам предосторожности с моей стороны, я знаю, что для простолюдина обстоятельства отличаются. Молодые аристократы имеют ранг и богатство, чтобы выбирать и выбирать, но большинство других мужчин не будут застрахованы от красивой, энергичной горничной, такой как Кэт.

Бертрам останавливает лошадей еще до того, как мне нужно предупредить его. Открываю дверь кареты и называю ее по имени. Под звук моего голоса она поворачивается и ее лицо светится. На самом деле, если кто считает ее простоватой, ему нужно проверить зрение.

– Входи.

Она колеблется.

– Но я не должна… – я выхожу, приподнимаю ее за подмышки и усаживаю в карету. Затем захлопываю дверь.

– Не беспокойся, – говорю я. – Мы едем в центр города. Ты будешь тратить больше времени на омнибус. И даже если тебя узнают, нет причин для беспокойства, тебя примут за принцессу.

Она посылает мне наполовину раздраженный взгляд.

– Ты варвар.

Это первый раз, когда кто-то назвал меня варваром. Кэт никогда не перестает развлекать меня. Кладу руки по обеим сторонам от ее головы, ловя ее в угол сиденья. Занавески полностью задвинуты, стены экипажа непроницаемы. Идеальная обстановка для того, что я имею в виду.

– Ты называешь меня варваром в карете? Это только верхушка айсберга.

Она поднимает бровь.

– Эдвард, ты не собираешься…

Я целую ее, прижимаясь к ней всем телом, пробегая руками по самым потаенным местам, заставляя ее задыхаться, и в ту же секунду поглощаю этот вздох губами. Она охотно отвечает, обхватывает меня руками и запускает пальцы в мои волосы, притягивая ближе. Как же хочется снять с нее все эти слои одежды, прошло несколько месяцев с тех пор, как мы разделяли постель, и моя тяга к ней обострилась.

Но риск слишком велик. Отрываясь с большой неохотой, помогаю ей сесть и извлекаю ее шарф, скрывая любые следы желания, которыми обозначил ее кожу. В ее глазах остается блеск, губы влажные и розовые, и на лице довольная улыбка, которая говорит мне, что она наслаждается нашей страстной встречей. Она выглядит такой очаровательной и соблазнительной, что я не могу не украсть еще один поцелуй, прежде чем заставить себя устроиться на своем месте. Благодарю звезды, что в этот раз у нее остались ее воспоминания.

Мы подходим к «Книжному Червю» рука об руку. Уэллсли готовит несколько книг перед магазином. Он смотрит вверх, удивленно читается в его глазах, но потом он улыбается.

– Прошло много времени с тех пор, как вы посещали меня.

Я делаю шаг вперед.

– Мы можем поговорить с вами наедине? У меня очень важный вопрос.

Уэллсли выглядит смущенным, но охотно соглашается. Он зовет долговязого молодого человека через улицу, чтобы оставить магазин, а затем ведет нас вниз, в подвал, где мы обсуждали Восьмичасовой акт.

Рука Кэт потеет, но я просто усиливаю свою хватку, давая ей понять, что она не одна.

Уэллсли закрывает дверь и запирает ее. Он подходит к нам и садится, пытливо глядя на нас.

Кладу локти на стол и наклоняюсь вперед.

– Я прошу прощения, что прерываю вашу работу, но есть важный вопрос, который я должен спросить у вас.

– Я не уверен, что могу сделать что-то, чего не можете вы, но ваше высочество может положиться на меня. Я постараюсь выполнить все, что вы попросите в меру моих возможностей.

Мы с Кэт смотрим друг на друга. Глубоко вдыхаю и начинаю говорить.

Вертикальные морщины на лбу Уэллсли становятся все глубже и глубже. К тому времени, как заканчиваю, морщины на его лбу становятся настолько выраженными, как будто вырезанными из дерева.

– Ты говоришь, что… девчонка оправилась от болезни? Тогда кто это во дворце?

– Самозванка, – говорю я, но Кэт меня прерывает.

– Женщина во дворце – настоящая дочь леди Брэдшоу. Когда мне пришлось уехать, полагая, что я никогда не смогу вернуться, король принял временную меру: привести Катриону Брэдшоу во дворец.

Уэллсли смотрит на Кэт, его выражение лица остается подозрительным.

– Я думал, что было что-то подозрительное, когда ты написала мне это письмо. Не понимал, почему ты решила уехать, когда в стране много прекрасных врачей, и принц сделал бы все, чтобы ты выжила.

– Причины сложны, – говорю я. – Чудо позволило Кэт жить. Она находится в совершенном здравии и намеревается остаться навсегда. Позвольте заверить вас, у вас не будет никаких последствий из-за вашего отношения к ней. Вы не будете укрывать преследуемого беглеца или разыскиваемого преступника.

– Мня это мало волнует, – Уэллсли смотрит на меня. – Я знаю, что у девчонки доброе сердце. Но ваш рассказ стал сюрпризом для меня. Все это время я верил, что она была непризнанной дочерью графа, и вот она, простолюдинка неизвестного происхождения. Это, я полагаю, объясняет, почему ее отношение и поведение были столь уникальны для молодых аристократических дам.

– Пожалуйста, – в моем голосе отчаянье, полагаю, что и на моем лице тоже. – Кэт должна иметь личность. Ту, которая является законной и приемлемой. Кэт часто посещала это место, прежде чем мы поженились, было бы понятно, что она связана с вами.

– Однако есть одна проблема, – его выражение лица остается серьезным. – Даже если я соглашусь, как могу объяснить другим, что моя внучка ранее была известна как падчерица Эрла Брэдшоу?

– Я работаю над этим, – говорю я. – У меня есть план. Если он сработает, вы согласитесь принять Кэт?

Мистер Уэллсли поправляет очки.

– Мне было бы приятно связать себя родством с такой хорошей девушкой, как она, – он улыбается Кэт, и я понимаю, что затаил дыхание. – Кэтрин… Уилсон, не так ли? Полагаю, нам лучше начать с изучения моей семейной истории.

Кэт делает шаг вперед и обнимает его. И это один из немногих случаев, когда я не возражаю, чтобы она обнимала другого человека.

– Это большая честь для меня, – говорит она, с улыбкой на лице. – Нет никого, кого бы я хотела иметь родственником в Ателии больше, чем вас.

Глава 21

Кэт

Я радуюсь, что наша встреча с мистером Уэлсли прошла хорошо. Если бы все остальное могло быть таким же успешным. До сих пор не знаю, как мы сможем убедить Катриону Брэдшоу согласиться на развод, не нарушая закон, а еще есть так много других проблем.

Когда мы покидаем «Книжного червя» и направляемся к карете, Эдвард останавливается на секунду. Он подходит к молодой девушке с корзиной, висящей на ее руке. Я следую за ним и замираю в шоке.

– Молли?

Девушка смотрит на меня, и в ее глазах вспыхивает удивление, за которым последовала широкая улыбка.

– Принцесса! Не видела Вас какое-то время.

– Она была занята, – говорит Эдвард, роясь в кармане. – Букет фиалок для моей леди.

– Конечно, сэр. Она будет выглядеть очень мило с цветами, – Молли улыбается, несмотря на холод. Ее нос красный, и она горбится под накинутой потертой шалью. Боже, уже весна, но, тем не менее, она замерзает. Помню, что это время года должно быть теплым и мягким, парламент находится на ранней сессии, а дебютанты готовятся предстать перед светом.

– Нелли не здесь, с тобой? – спрашиваю я.

– Сегодня ей нужно оставаться с Вилки.

– Вилки?

– Ее ребенок. Мы назвали его в честь нашего умершего брата, – Молли протягивает мне фиалки. Они увядают и опускаются, но я держу их в руках. – Мы должны быть осторожны, ему легко простудиться в такую погоду.

– Кэт, – Эдвард касается моей руки. – Боюсь, нам нужно идти. Извините, но у меня встреча с министрами.

– Береги себя, – я целую Молли в лоб и пальцем стираю пятно грязи с ее щек. Однажды она уйдет с этих улиц.

Эдвард заводит меня в карету. Он знает, о чем я думаю, и говорит, прежде чем успеваю открывать рот.

– Я мало что могу сделать для ребенка ее сестры или отца, но попросил Уэллсли следить за ней.

Я кладу голову ему на плечо.

– Знаю, что ты делаешь все возможное, Эдвард. Это просто… Мне жаль, что не смогу что-то сделать вместо того, чтобы покупать цветы.

– Ты уже многое сделала. Помнишь предложение, которое ты когда-то готовила для обязательного образования? Я адаптировал его и написал статью, которая вызвала дискуссию среди многих интеллектуалов. Хотя это не так сенсационно, как твое интервью с заводскими детьми, уверен, что принудительное образование будет введено в действие в один прекрасный день.

– И это будет только первый шаг, – говорю я, вспоминая множество трудностей, которые испытывал «Принцесс-колледж». Видела здание в последний раз, когда отправилась в центр города. Я ненавидела закрытые передние ворота с большим замком на нем. Когда откроется школа снова? Когда увижу девушек, которые читают в классе или стекаются в коридорах вместо того, чтобы сидеть на заснеженных улицах?

Эдвард вытаскивает фиалку и прижимает цветок к моим волосам.

– Не унывай, любимая. Есть много другой усердной работы, чтобы достичь поставленных целей. И когда ты будешь принцессой, у тебя будет еще больше силы и влияния для хороших дел.

Но мы не знаем, как и когда я снова смогу стать принцессой. И затем вспоминаю, как наткнулась на Элли, и что она сформировала «Лигу детского образования. Если не могу понять, как бороться с Катрионой Брэдшоу, посмотрю, что могу сделать, чтобы получить обязательное образование для детей Ателии

«Голодный кабан» – это гостиница, расположенная в центре города. Взгляд на шумную толпу внутри говорит мне, что она обслуживает более низкий средний класс или же верхний нижний класс. На самом деле это место не так уж и отличается от пикантного ресторана, в который Эдвард водил меня на ужин. Боже, я скучаю по тем дням.

Бармен почти не обращает на меня внимания, когда она протискивается, балансируя подносом с пустыми кружками. Я должна подать голос, иначе она продолжит путь.

– Извините, но не могли бы Вы сказать мне, где проводится собрание по поводу обучения детей? Мне сказали, что сегодня они здесь по расписанию.

– Там, позади, – она ворчит, отвернув подбородок. В течение секунды желаю, чтобы Эдвард был здесь со мной. Я уверена, что барменша не была бы так безразлична.

Нахожу конференц-зал на заднем дворе, технически это не комната, но она отделена от основной площади. Вижу кластер таблиц на столе. Пробираюсь к пустому стулу, когда вижу Элли, которая раздает печатные листы.

– Ты пришла! – удивленное наслаждение проносится по ее красивому лицу, как будто она не могла поверить, что я появляюсь. – Приятно видеть тебя, Кэт. Сядешь здесь со мной?

– Спасибо – я снимаю пальто, к счастью, здесь тепло. – Что на повестке дня?

– Мы пытаемся рассчитать, сколько петиций у нас было до сих пор, и что мы можем сделать, чтобы улучшить результат, – Элли вручает мне лист.

Здесь есть заголовок, лозунг и короткий абзац – узнаю несколько фраз из моего предложения. В нижней части листа есть место для подписи.

– Наша цель – накопить их более тысячи, после этого члены парламента признают, что это причина, по которой многие люди беспокоятся. Его Высочество был одним из первых, кто подписался, – улыбка расцветает на ее губах. – Генри также подписал петицию. Его Высочество был достаточно любезным и сам получил его подпись, поэтому мне не пришлось беспокоиться о том, что лист потерялся на почте.

– Это здорово, – я прошу у нее перо и подписываю «Кэтрин Уилсон» на листе. Также недвусмысленно информирую ее, что теперь у меня есть личность. Уэллсли удочерил внучку. – Теперь есть еще одна. Сколько нас на сегодняшний день?

Элли кусает губы.

– Немногим более трехсот, но сессия парламента только началась. У нас еще есть несколько месяцев, чтобы собрать достаточно подписей.

Таблицы постепенно заполняются другими членами «Детской образовательной лиги». Некоторые из них источают научный воздух, думаю, они из университета. Несколько хорошо одетых дам, которые кажутся высшим средним классом. Несколько мужчин в комбинезонах – узнаю дядю Уны, который также участвовал в кампании по детскому труду.

Элли стучит кулаком по столу, что меня удивляет. Она прошла долгий путь от застенчивой, мягкой девочки, которая никогда не осмеливалась противоречить своим работодателям.

– Могу ли я привлечь ваше внимание? – она ждет, пока все перестанут говорить и продолжает. – Спасибо, что пришли сегодня. Я ценю, что вы нашли время, и знаю, насколько вы заняты. Кстати, хотела бы представить своего друга, Кэтрин Уилсон. Она вдохновила меня на идею обязательного образования для детей. Пожалуйста, поприветствуйте ее.

Раздаются вежливые аплодисменты.

– Разве это не принцесса? – спрашивает одна из хорошо одетых дам.

– Нет, но они выглядят необычайно похоже, – говорит Элли, посылая мне обнадеживающий взгляд, который, кажется, говорит: «У меня все схвачено».

– Кэт – внучка владельца книжного магазина – возможно, вы знакомы с мистером Уэлсли, который работает в «Книжном черве»?

Раздается гул споров, но Элли переключает свое внимание, меняя тему. Она сразу переходит к тому, сколько подписей собралось, и что мы должны сделать, чтобы побудить больше людей поддержать наше дело.

– От меня здесь больше тридцати, – гордо говорит седовласая дама. – Они из нашего общества вязания. Мы также пообещали немного финансирования для листовок.

– Отличная работа, – улыбается Элли.

Могу ошибаться, но думаю, что госпожа Грей-Пауз – одна из тех людей, у которых есть много времени и, таким образом, она может способствовать хорошему продвижению дела.

– Я не понимаю смысла в этом всем, – рычит человек в комбинезоне. Его акцент очень похож на акцент отца Молли. – Конечно, я бы хотел отправить своих детей в школу, но в чем смысл, когда вы не можете их кормить?

– Когда я была слугой, мой брат умер, работая на фабрике, – тихо говорит Элли. – Знаю, что это тяжело, но я сделала бы все, чтобы сохранить его в живых. Принц Эдвард обещал нам финансирование, если Закон будет принят. Детям, которые не могут позволить себе круглосуточную еду, будет выделена еда в школе.

– Это правда, – говорю я, и все смотрят на меня. Ой, мне не следовало встревать. Я Кэтрин Уилсон, простолюдинка, и поэтому не должна быть знакома с планами принца.

Обсуждение продолжается в течение некоторого времени, пока высокий молодой человек не входит в нашу комнату. Каштановые волосы, глаза цвета зеленой листвы и угловатое лицо – почему он выглядит знакомым?

Это Лиам. Друг Эдварда в Энрилте. Он относился ко мне с цинизмом и враждебностью до судебного разбирательства, возбужденного Бьянкой. Чувствую беспокойство, но заставляю себя выглядеть спокойной. Он, безусловно, признает меня принцессой Катрионой.