Текст книги "Долго и счастливо (ЛП)"

Автор книги: Айя Линг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 31

Эдвард

Я закрываю дверь ванной и иду по мраморному коридору, мой шаг значительно легче. Не могу дождаться, когда доберусь до дома Генри к Кэт. Я послал ходатайство о разводе, как только обнаружил, что у Катрионы Брэдшоу был муж в Морине. Сегодня получил подтверждение формы обслуживания и уведомление о форме разбирательства, которую дал Катрионе Брэдшоу, чтобы заполнить. Я несу обе формы в большом конверте с коричневой бумагой, чтобы попросить Джорджа лично доставить формы в Верховный суд. Как только они одобрят, мне будет предоставлен указ, а через три месяца могу подать заявку на абсолютный указ. Вот когда я буду свободным человеком.

Три месяца, пока не смогу вернуть Кэт в качестве моей законной жены. Горячо молюсь о том, чтобы на нашем пути не было препятствий.

Катриона Брэдшоу казалась подавленной, когда подписывала формы и возвращала мне копии. Легкие приступы раскаяния у меня в сердце исчезают в одно мгновение, когда вспоминаю тот день, когда увидел Кэт на суде. Были случаи, когда видел ее хрупкую и уязвимую, особенно в течение дней, следующих за ее вторым отъездом из Ателии, но даже в этот период она могла найти оптимизм и утешить меня. На этот раз она была бледной, худенькой и заметно потрясенной, цепляясь за меня, как сломанная кукла, ее обычный огненный дух полностью угас. Если бы я не был законопослушным человеком, попытался бы заказать убийство сестер Брэдшоу, причинивших такую боль и страдание моей Кэт.

Жак, муж Катрионы Брэдшоу, был ключом к ее соглашению с моей просьбой о разводе. Не будь его, я все равно бы попытался выяснить законный и этичный способ избавиться от Катрионы Брэдшоу. Я бы не смог оправдать Кэт за ее «преступлении» в суде, если бы у меня не было отца, выдавшего королевское помилование, которое он вряд ли дал. Итак, когда Жак попросил сумму, чтобы решить проблему между ним и Катрионой, а также спонсировать его законное разрешение остаться и работать в Ателии, я не сомневался в его просьбе. Все, что может убрать Катриону Брэдшоу, стоит того.

Когда мои мысли обращаются ко двору, я не могу быть таким оптимистичным. Несмотря на подписи Катрионы в формах, окончательное решение будет за судьями. Причина развода, которую я дал как «безвозвратная ошибку», не является нормальной, и в самом деле ее даже не слышали. Однако если дело доходит до этого, нет другого выбора, кроме как выявить существование Жака. Я пообещал Катрионе, что не позволю публике узнать о ее тайне, если только это не станет последней каплей.

Нет, я действительно беспокоюсь о Кэт. Сегодня утром читал газеты. Была одна история о суде, и автор был жестоким, суровым и презрительным в своем описании Кэт. Как будто она была корыстной сиреной, которая заставила меня потерять голову. В последнюю части признаю правдивой, но, что касается того, что Кэт сирена, могу только смеяться. Люди никогда не понимают, что Кэт не собиралась ввязывать меня в брак. Если бы не моя настойчивость (дважды!), она бы никогда не вышла за меня замуж.

Почти не замечаю, что кто-то зовет меня, так как хочу покинуть дворец. И затем мой разум отмечает оратора, и я заставляю себя остановиться.

– Отец, – я сохраняю приятную улыбку на лице. – Добрый день.

Он хмурится.

– Куда ты идешь?

– В то же место, где был вчера.

Слуга спешит поспешно откланяться. Отец откашливается и сговорит, чтобы я следовал за ним. Когда мы оба в маленькой уединенной комнате, я жду, пока он не сядет на место, прежде чем сесть самому. Знаю, что он собирается сказать, и знаю, что мне это не понравится.

– Твоя мать сказала мне, почему ты ушел, – отец посылает мне неодобрительный взгляд. – Ты основал дом с Кэт в центре города.

– На самом деле, это было в доме Генри, – я сохраняю свой тон непринужденным, как будто то, что я делаю – совершенно нормально, а не скандально.

– Я думал, что у тебя больше разума, – взгляд отца усиливается. – Даже если ты хочешь жениться на Кэт, ты должен следовать правильной процедуре. Ты не можешь просто уехать из дворца. Что подумают люди?

– На самом деле, я сожалею, что не ушел раньше. Вы знаете, что случилось с Кэт, когда я нашел ее два дня назад?

– Как понимаю, она пыталась выдать себя за принцессу, была обнаружена и судима в суде, – неодобрение в тоне отца не могло быть более очевидным. – Она не должна была этого делать. Даже если отчаянно хотела вернуться к тебе, ей следовало подождать.

Я вздыхаю.

– Это не имело никакого отношения ко мне. Если бы она хотела быть со мной, то сказала бы лишь слово, и я бы пошел к ней. Она не попыталась выдать себя за принцессу.

– Тогда почему она рискнула?

Я рассказываю ему, как Катриона купила «Принцесс-колледж» для леди Брэдшоу, и как Кэт, не в состоянии придумать какую-либо другую идею и беспокоясь о том, что время иссякало, попыталась переписать собственность Элли.

Выражение отца смягчается.

– Это было глупо, хотя и понятно. Тем не менее, это не оправдывает ваше поведение.

– Я не мог оставить ее одну. Она страдает, так как я заставил ее остаться в Ателии, – наклоняюсь вперед, скрестив руки на груди. – Не смотря на Ваше неодобрение – что сделано, то сделано. Катриона Брэдшоу согласилась на развод. Вскоре я смогу жениться на Кэт.

– Это может быть более проблематично, чем ты думаешь.

– Вы не дадите свое согласие?

– Нет. То есть, даже если я соглашусь, я не единственный, кого ты должен убедить.

Предчувствие сковывает мой разум.

– Я был бы признателен за подготовку.

– Ты слышал о «Законе о королевских браках»?

У меня смутное воспоминание о том, что я слышал это, когда был ребенком, но мне никогда не приходило в голову исследовать дальше. Не увлекался идеей жениться, пока не встретил Кэт.

– Это было создано из-за твоего дедушки.

Я смотрю. Не удивлен – мое строжайшее воспитание произошло потому, что мой отец боялся, что я могу вырасти, и вести себя как мой расточительный дедушка. Тем не менее, его роль в моих перспективах брака – это новинка.

– Твой дед в молодости влюбился в актрису сцены. Он хотел жениться на ней несмотря на то, что она была скандальным выбором. Даже публика не согласилась бы с будущей королевой, которая мало одета на сцене, и ходили слухи, что у нее был незаконнорожденный ребенок от мастера труппы. Чтобы не допустить, чтобы актриса попала в нашу семью, Тайный совет учредил закон таким образом: любой союз между простым и королевским будет признан недействительным и аннулированным.

Тайный совет. Куча прихвостней, которые могли бы иметь лучшее отношение к своему времени. Мое сердце опускается.

– А как насчет морганатического брака? – мой голос поднимается. – Кэт не заботится о моем титуле.

– Это бесполезно, хотя это было разрешено до принятия «Закона о королевских браках». Не все в стране знают о нем; это относится только к королевской семье, и, как правило, королю невозможно встретиться и влюбиться в простого человека. Проще говоря, тебе не разрешат жениться на Кэтрин Уилсон. Даже если ты отвезешь ее в Руби-Рэд.

Стискиваю зубы.

– Что я должен сделать, чтобы убедить Тайный совет?

– Оставь ее. Общественность считает, что она женщина-фанатик, которая соблазнила тебя и заставила бросить свою законную жену. Она ниже тебя.

– Правильно, – я контролирую желание взорваться на месте. – Я не помню ни одного случая, чтобы Вы высказали такое мнение, когда все думали, что она дочь эрла. Что, если в один прекрасный день она окажется давно потерянной дочерью Августина? Неужели она волшебным образом снова станет мне равной?

– Ты говоришь о невозможном.

– Позвольте мне напомнить, что слуга леди Брэдшоу оказалась дочерью графа.

– Эдвард, – он рычит в предупреждающем тоне, который я узнаю, отец использовал его на Кэт всякий раз, когда она дразнила меня. – Ты полагаешь, что Верховный суд предоставит тебе развод после того, как ты продемонстрировал свою неверность с девушкой без титула?

Сопротивляюсь хлопнуть кулаком по столу. Вместо этого заставляю себя успокоиться и глубоко вздохнуть.

– Спасибо за предупреждение. Однако, надеюсь, Вы понимаете, что я не перестану пытаться восстановить Кэт на ее законное место во дворце. После всех неприятностей, которые я пережил, чтобы убедить ее выйти за меня замуж, Вы искренне верите, что такие незначительные препятствия могут изменить мое решение?

Мой отец вздыхает. В его глазах есть усталость, которая напоминает мне, что он приближается к шестидесяти, и он не раз говорил, что хочет уйти на покой.

– Признаю, что не ждал, что ты согласишься на поражение. Я не беззаботный человек, Эдвард, и не отрицаю огромных различий в твоем поведении после того, как Катриона вошла во дворец. Тем не менее, считаю своим долгом предупредить тебя – если ты хочешь достичь своей цели, следовало бы вести себя более осторожно. Выйдя из дворца, покидая свою законную жену, выбрав другую женщину и теперь планируя развод… запомни мои слова, тебя ждет долгий и сложный путь.

Правда. Но когда вспоминаю лицо Кэт и истощенное состояние при дворе, я не жалею о том, что уезжаю из дворца.

– Я ценю Ваш совет, отец, – говорю я. Вероятно, мне следовало оставить это, но не мог не добавить. – Если у Вас все, я бы хотел вернуться домой.

Глава 32

Кэт

Чувствую, что что-то у Эдварда на уме. Когда Амелия сказала мне, что он вернулся, я спускаюсь по лестнице с широкой улыбкой на лице. Пыталась развлечь себя книгами из библиотеки Генри, но, честно говоря, он не приобрел ничего интересного с тех пор, как я просматривала ее в последний раз. Большинство книг сухие и скучные, как песок, забивающий мой мозг.

После того, как Эдвард отдает свое пальто Томасу, я набросавыюсь на него (на мужа, а не на дворецкого). Я сжимаю руки вокруг его шеи и целую жадно, мое желание растет с каждой секундой. Если бы мы были в моей спальне, а не в гостиной, я бы сорвала с него рубашку и затащила в постель.

– Кэт… – Эдвард прерывает поцелуй и нежно снимает мои руки. Он улыбается, удовольствие от нашей близости видно в свечении его глаз, а его уши покраснели. – Хотя я ценю твою буйную демонстрацию чувств, не искушай меня снова. Сомневаюсь, что смогу остановить себя от обладания тобой, если ты поцелуешь меня снова.

– Почему тебя должно беспокоить это? Мы муж и жена, почти. Кроме того, я так по тебе скучала. Я хочу тебя, Эдвард. Теперь, когда мы живем вместе, почему бы нам не вернуться к тому, что было раньше?

В его глазах появляются искры, когда заявляю, что хочу его, но он качает головой, его плечи опускаются.

– Как бы я ни хотел провести с тобой ночь, не могу рисковать. Если наш ребенок родится вне законного брака, он будет бастардом.

– Но даже если я забеременею завтра, это займет девять месяцев, пока ребенок не родится. Конечно, к тому времени мы поженимся.

Он смотрит в сторону.

– Я полагаю. Тем не менее, согласно надлежащей процедуре, мне потребуется около трех или четырех месяцев, пока смогу жениться на тебе. Если у тебя будет круглый живот, когда мы снова поженимся, люди могут подумать, что я женился на тебе только потому, что у тебя мой ребенок.

– Наш ребенок, – решительно говорю я. Когда другие люди говорили о наших будущих детях, они звучали так, будто я рожу ребенка только ради того, чтобы создать наследника, но, на мой взгляд, ребенок – это, прежде всего, продолжение Эдварда и меня. – Кого волнует, что думают другие? Если бы ты заботился об этом, ты бы женился на настоящей леди. Ты испытал достаточно насмешек и недоверия, когда выбрал меня на балу.

Но как бы я ни уговаривала, умоляла и делала все возможное, чтобы убедить его, что нам не необязательно быть в браке, он остается непреклонным. Это почти кажется смешным. В прошлом году, когда я вернулась в Ателию в своем собственном теле, Эдвард активно преследовал меня, он сдерживал свое желание, но оно было видно в его глазах. Однако на этот раз, когда я хочу переспать с ним, он обеспокоен моей репутацией.

Слегка вздохнув, складываю руки.

– Ты сказал, что это займет не менее трех месяцев, пока развод не будет завершен? Это из-за какого-то дурацкого правила, почему так долго?

Он объясняет процесс развода, в том числе постановление и суд должен решить, может ли принц развестись с женой. Боже.

– Что, если Верховный суд не согласится? – я говорю, вспоминая заголовки. – Общественность не знает правды. Они подумают, что ты бросаешь свою жену ради другой. Что будем делать, если судьи не позволят тебе развестись с Катрионой?

Эдвард потирает челюсть.

– Вот почему я сказал тебе, что мы не можем быть близки, потому что не могу быть уверен, сколько времени нам понадобится, чтобы быть вместе. Более того, Верховный суд – это не единственное место, о котором мы должны беспокоиться.

– Что-то еще?

Эдвард сообщает мне о Королевском Законе о браках, который запрещает королевскому отпрыску заключать брак с простолюдином.

– Это означает, что даже если я разведен, мой брак не будет признан. Ты не сможешь получить титул принцессы.

– Меня не волнует титул принцессы, – восклицаю я, глядя на него. – Быть с тобой достаточно.

Но как только слова покидают мой рот, понимаю, что я наивна. Не смогу остаться во дворце в качестве любовницы Эдварда.

Он с горечью улыбается и протягивает руку, проводя ладонью вдоль моего лица, и останавливаясь на подбородке.

– Возможно, это не имеет значения в вашем мире, но меня волнует, если ты не сможешь получить королевские привилегии от официального брака. Я хочу, чтобы ты держала голову высоко, – он давит на мой подбородок, заставляя меня поднять голову и смотреть на него. – Я хочу, чтобы ты шла рядом со мной, сопровождала меня на официальных мероприятиях, была широко уважаема и любима нашим народом. Кроме того, есть много вещей, которые ты сможешь сделать, будучи королевой. Подумай о «Принцесс-колледже», например. Или о Социальные актах, которые ты предпринимаешь. Их будет намного легче реализовать, когда ты обладаешь властью и имеешь влияние, как принцесса Ателии.

Открываю рот, но не могу найти слов, чтобы спорить с ним. Я была бы счастлива, если бы мы могли жить вместе, но этого недостаточно, как бы я ни пыталась убедить себя. Ателия не примет принца, живущего с женщиной вне официального брака. Наши дети будут страдать от своего неопределенного положения. И даже в нашем мире вопросы брачных прав также важны, ЛГБТ-группы в большинстве стран все еще борются за свои права.

Эдвард берет меня за руки. В его глазах печаль, хотя его хватка твердая.

– Больше всего на свете я хочу увидеть тебя в моей постели. Но последнее, чего хочу, чтобы ты страдала от общественного гнева. Когда мы поженимся, я хочу, чтобы ты была самой счастливой невестой в Ателии.

Он притягивает меня в объятия, положив подбородок мне на голову.

– Поверь мне, – шепчет он, его губы скользят по моим волосам. – Когда ты будешь официально моей, я буду держать тебя в постели каждую ночь. Ты будешь зевать каждое утро за завтраком, и мои родители поймут, что это потому, что я не давал тебе спать допоздна.

Краснею, вспоминая неловкий разговор в тот день. Когда мы с Эдвардом вернулись из нашего медового месяца в Энрилте, он учил меня культуре Ателии всю ночь. В результате на следующее утро я была рассеянной и сонной, и королева поинтересовалась моим здоровьем. Я сказала, что Эдвард был причиной моей сонливости, и, естественно, все подумали, что у нас была дикая, страстная ночь, когда на самом деле он давал мне уроки принцессы, чтобы я могла обмануть других в своем состоянии потери памяти.

Слегка отступаю и озорно улыбаюсь. Меня легко смутить, но я не невинная дебютантка.

– Я поддержу тебя.

Позже той ночью я лежу в постели в одиночестве, и смотрю в сосновый потолок. Это все вина Эдварда. Редко сплю с тех пор, как покинула его, хотя, зная его привязанность ко мне, сомневаюсь, что у него будет спокойная ночь.

Три месяца. Три месяца или даже дольше, пока мы не поженимся снова. Но даже если мы женимся, не будет никаких благословений, кроме наших близких друзей. Люди все еще верят, что я ведьма.

Я поворачиваюсь на бок, складывая одеяла между ног. Не теряй веру, Кэт. Это не конец света. Каким-то образом я вспоминаю время, когда была в доме леди Брэдшоу, когда отчаянно пыталась понять, как завершить сказку и вернуться домой. Это еще одно препятствие на пути к успеху. Даже если я никогда не достигну своей цели стать Золушкой и получить принца.

Но что могу сделать? Я не хочу переезжать. Предпочла бы, чтобы вся общественность Ателии ненавидела меня, но не отворачивалась от Эдварда.

Решаю поговорить с мистером Уэллсли. Он мой приемный дедушка, мне следует проводить с ним больше времени. Статья, которая принижала меня, была опубликована сегодня в Ателии, а у мистера Уэллсли есть связи с журналом. Я должна что-то сделать.

Глава 33

Кэт

– Я бы предпочла это платье на сегодня, – указываю на голубое платье с белыми оборками вокруг воротника, но на юбке без ленты. Это самое простое платье, которое у меня есть. – Планирую взять омнибус в центре города.

Амелия делает паузу.

– Его высочество заботится о вашей безопасности.

– Вот почему вы с Бертрамом идете со мной. Рядом с «Книжным червем» много магазинов, – когда она выглядит не убежденной, я добавляю. – Амелия, я не разыскиваемый преступник. Я ухожу, потому что хочу поговорить с некоторыми людьми, которые могут помочь мне вернуться во дворец. Не потому, что мне нравится противоречить Его Высочеству.

– Этому лучше того стоить, – говорит она, но берет синее платье с вешалки. Когда держу основную часть моих волос, чтобы она могла завязать его на спине, она бормочет. – Я хочу, чтобы они покончили с этими глупыми правилами, и Вы скорее вернулись.

Бертрам ждет нас, когда мы с Амелия спускаемся по лестнице. Его улыбка освещает все его лицо, когда он смотрит на Амелию, которая снова распустила волосы, которые падают на ее талию, как шоколадный водопад. У меня возникает соблазн попросить ее прекратить носить волосы в жестком пучке, но, учитывая ее работу, ей легче убирать комнату и одеть меня без ее волос, как у Рапунцель.

– Его высочество сказал, что он попытается вернуться днем, поэтому нам лучше вернуться после обеда. Все в порядке, принцесса Кэт? – говорит Бертрам, хотя его взгляд приклеен к Амелии. Она краснеет и отводит взгляд.

– Абсолютно, – говорю я, стараясь не смеяться. А у Бертрама действительно все плохо.

Как только мы достигнем центра города, говорю Амелии и Бертраму подождать меня у знаменитой статуи короля Ульриха на лошади. Ульрих является одним из отцов-основателей Ателии, а его статуя установлена в середине большой рыночной площади. «Книжный червь» находится в узкой аллее возле площади.

Однако, когда выхожу из вагона и иду на площадь, понимаю, что мы не можем подождать у статуи. Перед лошадью Ульриха установлена поднятая платформа, а вокруг платформы – десятки – нет, сотни людей. Я должна выбрать другое место встречи.

И затем, неестественно громкий голос взрывается через толпу и суету людей, заполняющих площадь.

– Сколько из вас пострадали от катастрофы с урожаем этой зимой?

Просматриваю темные сюртуки и коричневые платья из ситца, пока не приближаюсь к человеку, который говорит. Он стоит на поднятой платформе, и, что любопытно, может проецировать свой голос на толпу, хотя уверена, что в Ателии не существует громкоговорителей, не когда электричество не используется в повседневной жизни. Рядом с ним стоит огромная, странно выглядящая спиральная трубка, позже узнала, что это версия мегафона в Ателии.

Но теперь могу не беспокоиться о чудесах мегафона. Лиам, явно отличающийся от циничного, забавного парня, который раньше насмехался над моими усилиями по улучшению образования для девочек, говорит с сильной страстью. Его глаза блестят; он выглядит возмущенным, оскорбленным и готовым высказать протест. Учитывая то, о чем он говорит, я не удивлюсь, если он сплотит людей против господ.

– Согласно опросу в ваших руках, землевладение смешно распределяется в этой стране. Позвольте мне рассказать вам…

Лиам начинает аналогичную речь, которую я слышала в Союзе. Похоже, их встречи привлекали так много людей, что они больше не собираются у «Голодного кабана».

– Принцесса? – Амелияя касается моего рукава. – Вы хотите остаться здесь или пойти в книжный магазин?

Она не повышает голос, и, когда вокруг нас так шумно, невозможно, чтобы кто-нибудь слышал, как она называет меня принцессой. Но взгляд Лиама падает на нас в тот момент. Признание мелькает в его глазах – я уверена, он не только узнал меня, но и Бертрама с Амелией.

– Пойдем, – говорю я Амелии. Я приехала сюда, потому что хотела поговорить с мистером Уэллсли, и мне нужно быть дома, прежде чем Эдвард вернется. Зная о невротическом беспокойстве Эдварда о моем местонахождении, не хочу, чтобы он вернулся и не нашел меня.

На нашем пути к «Книжному червяку» мы проходим обувной магазин. Говорю Амелии и Бертраму, что мы встретимся в обувной мастерской, так как она находится всего в нескольких минутах ходьбы от «Книжного червя» и ухожу прежде, чем они начнинают протестовать. Хочется дать им некоторое время вместе.

Прежде чем добираюсь до книжного магазина, кто-то хватает меня за руку. Я кручусь, используя каратэ, чтобы отбиться, и другой человек хрюкает от боли.

– Я думал, что видел Вас в толпе, – говорит Лиам, потирая руку. – Поскольку это магазин вашего деда, думал, что вы можете приехать сюда, поэтому решил испытать свою удачу.

– Для меня большая честь, – говорю я, не сдерживая сарказм от моего тона. – Должно быть, было много людей, которые хотели задать последующие вопросы к той речи, которую вы говорили. Это заставляет задуматься.

– О, это, – он, кажется, гордится собой. – Мне потребовалось несколько месяцев для проведения опросов и найма помощников. Я тоже был поражен результатами.

Я кусаю губу. Люди были полностью взбешены его речью.

– Почему ты сделал ставку с лордом Харрингтоном в начале?

Некоторое время он молчит.

– Мы с Эдвардом выросли вместе в Энрилте. Мы были того же возраста. С тех пор, как я мог ходить и разговаривать, мои родители научили меня, что принц был особенным. Я всегда должен уступать его требованиям, никогда не должен оскорблять его, и как бы он ни относился ко мне как к другу, мы никогда не будем равны.

На его лице появляется кривая улыбка. Неудивительно, что он присоединился к Союзу. Когда впервые встретила его во время медового месяца, подумала, что он не искренен в его дружбе с Эдвардом. Да, если он был вынужден относится так к Эдварду с детства, это, должно быть, сделало его горьким и обиженным по отношению к сверстникам.

– Все девушки в деревне были увлечены принцем. В их глазах он был сродни божеству. У него было все – внешность, богатство, положение. Им было все равно, что к нему нелегко подойти или может не хватить обаяния. Если бы Эдвард не обладал этими внешними факторами, он вряд ли смог бы привлечь женщин только своим характером.

Я так не думаю, хочу сказать. Иногда Эдвард может быть неприятен, но Лиам не испытал того, что показал мне Эдвард. Хотя должна сказать, что Эдвард может быть отдален и холоден, когда захочет. Только среди самых близких он раскрывает свою заботливую, чувствительную, даже кокетливую сторону.

– Я всегда был лидером в своем классе, – говорит Лиам, сузив глаза. – Но знаю, что, как бы я ни учился, никогда не смогу достичь высокой жизни. Вы хорошо знаете, что «Принцесс-колледж» выбрал Генри вместо меня. То, как Ателия действует – предпочтение наследственным связям, а не фактическим заслугам, означает, что интеллектуалы, подобные мне, никогда не будут оценены по достоинству. Итак, когда Чарли Куинн начал распространять листовки о своей миссии, я был заинтригован. Обнаружил таких же людей, как я, тоже недовольных этой несправедливой, предвзятой системой, – его глаза теперь светятся. – Мы хотим изменить эту несправедливость, мисс Уилсон. Этот отчет о землевладении является лишь первым шагом. Мы не успокоимся, пока не будут отменены все звания пэров. Парламент – это всего лишь группа привилегированных членов, которые не интересуются народом, несмотря на их требования. Как они могут знать, чего мы хотим, когда они никогда не работали даже один день в своей жизни?

– Итак, вы говорите, что хотите отстаивать радикальные чувства в народе? – говорю я. Не то чтобы я поддерживаю эту наследственную культуру, конечно. Но то, как он делает, вызывает беспокойство. – Что ты планируешь делать?

Он дает мне еще одну его загадочную улыбку.

– Присоединяйтесь к нашему Союзу, мисс Уилсон. Мы могли бы использовать кого-то ценного, как вы.

– Потому что я ударила Фремонта? – слова вылетают изо рта, прежде чем я могу остановиться.

– Я никогда не забуду его окровавленый нос и взгляд на его лице, – он ухмыляется. – Ну, если вы когда-нибудь передумаете, дайте мне знать.

Он дает мне карточку. Она простая и белая, в отличие от причудливых ароматических карт, которые благородные дамы используют, когда они звонят друзьям и знакомым.

– Вы могли бы сделать гораздо больше, чем быть внучкой владельца книжного магазина.

– Кэт, я тебя ждал, – говорит мистер Уэллсли, выходя из магазина. – Пойдем, тебе понравится новая история…

С благодарностью я следую за своим «дедушкой» в «Книжный червь». Но пока не избавилась от Лиама, не могу полностью его избежать. Толпа на городской площади не похожа на то, что я видела раньше. Если он побудит людей к восстанию, как это случилось в Морине, будут большие неприятности.

Ночью я жду Эдварда. Уже почти полночь, когда он заходит, выглядя измученным, но, клянусь, он отступает на шаг, когда видит меня.

– Кэт, – говорит он, поднимая руку, как будто у меня инфекция. – Тебя не должно быть здесь.

Выглядит так, как если бы он был девой, которая должна защищать свою репутацию (как забавно), но я понимаю.

– Извини, но я должна поговорить с тобой. Скучаю по этим ночам, когда мы разговаривали вместе. Ненавижу спать одна.

Он смотрит на ковер.

– Я чувствую то же самое.

Сажусь на стул у окна.

– Сегодня на городской площади собралось огромное собрание. Лиам говорил с толпой.

Эдвард тоже садится, но он бережно относится к уважительному расстоянию между нами. Он почти чувствует, что мы вернулись к тому, когда он за мной ухаживал, хотя иронично, что тогда Эдвард не так заботился о моей репутации, как сейчас.

– О несоответствии землевладения? – Эдвард поглаживает свой лоб. – Мы с отцом тоже обсуждали этот вопрос в последнее время.

Показываю ему рукопись, которую взяла, пока Лиам говорил. В заголовке говорится: «Голодные работники объединяются: узнайте, как заставить ваш голос быть услышанным». Там же есть дата и время следующей встречи.

Эдвард читает содержимое накладной.

– Я не удивлен, что у него будет конфликт с аристократией, – тихо говорит он. – Лиам скрыл злобу в отношении пэра, так как он был молодым мальчиком. Он умный и трудолюбивый, не сомневаюсь, но никогда не мог стать членом парламента или сделать отличное имя для себя. К сожалению, в этой стране связи и богатство важнее, чем достоинство.

– Что мы можем с этим поделать? – говорю я. – Несправедливо относиться к людям по-разному и предоставлять льготное лечение тем, кто основан на рождении и связях. Если наследственная практика будет продолжаться, то будет все больше, и больше людей недовольны, и кто знает, к чему они могут прибегнуть.

Эдвард потирает лоб.

– Это часть причины, о которой я думал, что твое обязательное образование является впечатляющей идеей. Трудно обеспечить рабочих и служащих той же зарплатой, потому что они различаются по образованию, и поэтому у них разные навыки. Тем не менее, моя главная забота на данный момент заключается в том, как разрешить дефицит продовольствия.

На мой вопросительный взгляд он говорит:

– Кэт, разве ты не находишь зиму в этом году необычайно длинной и суровой?

Я сразу понимаю.

– Из-за суровой зимы нехватка урожая привела к голоду.

– Сообщается, что многие люди в стране переехали в столицу, надеясь на лучшую жизнь. Чем больше они блуждают и собираются, тем больше будет проблем. Мы должны импортировать больше зерна для голодающих людей.

– Верно.

– Однако есть проблема. С каждым годом наш финансовый бюджет становится все более жестким. Новая железная дорога стоила сотни тысяч фунтов, а вся система еще не закончена. Люди все еще не привыкли к этому, и уйдут годы, чтобы получить прибыль. Прохождение Закона об образовании означает выделение значительных средств на строительство школ, найм учителей и инспекторов, приобретение ресурсов. Если мы хотим покупать продукты, нам нужно прекратить строительство железной дороги или школы.

Вздрагиваю. Я не хочу, чтобы школы задерживались, но важно кормить людей. По какой-то причине речь Лиама появляется у меня в голове.

– Разве мы не можем поднять налоги для пэров? Ведь у них так много земли.

Эдвард замолк на мгновение.

– У аристократов нет налогов.

Я чуть не падаю с дивана.

– Аристократы не платят никаких налогов в этой стране? Когда у них так много земли?

– Это традиция, которая стояла с момента основания нашей страны. Когда мы пошли на войну с Морином, бесчисленные рыцари и оруженосцы пожертвовали своей жизнью, защищая наши земли. Из-за их вклада тогдашний король издал закон, согласно которому пэры не должны платить налоги, поскольку они уже заплатили своей кровью.

– Но это было сотни лет назад! Не было войны целую вечность, и поскольку Ателия является самой могущественной страной в этом мире, маловероятно, что нам понадобится их кровь, – я встаю с дивана. – Не понимаю, почему лордов нельзя облагать налогом. Они уже владеют девяносто пятью процентами этой страны. Давай использовать дополнительный доход, чтобы покупать больше еды для людей.

– Мы можем импортировать зерно из Морина. У них более умеренный климат, и Августину нужны деньги. Он создал новый дворец для своей жены в качестве свадебного подарка.

– Боже мой, – я хватаюсь за сердце. – Я вышла замуж не за того человека.

– Слишком поздно, – он притягивает меня за руку и глубоко целует, как бы клеймя меня, как свою. – Как насчет пятнадцати процентов дохода дворян?

– В моем мире богатые платят до сорока процентов своего дохода.

Он морщит лоб.

– Члены парламента вряд ли согласятся на такой большой процент. Помнишь, как мы прошли восьмичасовой акт? Если мы заставим депутатов платить тяжелые налоги, когда они привыкли хранить каждый пенни своего дохода, я могу гарантировать, что это породит единодушную оппозицию, даже если подумать о ситуации в нашей стране сейчас.

– Тогда ладно, – говорю я, вздохнув. Помедленнее, я напоминаю себе. Это другой мир.

Эдвард целует меня в лоб и мягко толкает к двери.