Текст книги "Ужасная сводная сестра (ЛП)"

Автор книги: Айя Линг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 27

Я бью мужчину зонтиком по голове, он стонет и разворачивается.

– Кто ты...

Я снова ударяю его. На этот раз Крю мне помогает – зонтик опускается на него с силой железной биты. Не то, чтобы мне известно, на что похож удар железной битой, но у меня такое чувство, что эффект такой же. Мужчина хватается за голову и оседает на землю. После третьего удара зонтиком он теряет сознание. Я тучу зонтиком в его грудь, чтобы убедиться, что тот, и правда, отключился. Он слегка дёргается, но не приходит в чувство.

– Хм... эй ты, – обращаюсь я к мальчику. – Как тебя зовут?

Он смотрит на меня как на пришельца. Мне приходится повторить свой вопрос.

– А... Ангус.

– Хорошо, Ангус, ты знаешь девочку по имени Молли? У неё супер короткие волосы и примерно такой рост.

Мальчик кивает.

– Ты можешь сходить за ней для меня? Я – Кэт... друг... другого друга, мистера Уэллсли. Она знает меня.

Ангус бросает ещё один взгляд на лежащего на земле без сознания мужчину, а потом ныряет внутрь. Если бы это был фильм, то я бы его связала и всунула ему в рот кляп, но у меня нет верёвки.

Появляется Молли с выражением любопытства на лице. Её глаза расширяются, когда она видит на земле мужчину.

– Мистер Толливер! Он мёртв?

– Надеюсь, что нет, – ответив, бросаю взгляд на Крю. Гоблин качает головой. – Я всего лишь вырубила его своим зонтиком.

– Вы атаковали его, леди? – Молли смотрит на мой большой чёрный зонтик, потом снова переводит взгляд на меня. Что-то вроде восхищения читается на её лице и в голосе.

– Из-за грязи он поскользнулся, так что это было легко, – говорю я, кивая на землю. – В любом случае, у нас не так много времени. Мне нужна твоя помощь.

– Моя? – Молли удивлённо на меня смотрит. – Такой леди как вы?

– Да. Вообще-то, это может быть полезно и для вас. Мне нужно взять у вас интервью, и я напишу статью и опубликую её в газете. Или в журнале. И там, и там, если получится.

На её лице потихоньку начинает проявляться понимание.

– Леди, вы хотите, чтобы я рассказала о том, как с нами обращаются, и потом об этом узнают все?

– Точно. Я надеюсь, что таким способом мы сможем привлечь внимание публики к детскому труду, чтобы принцу удалось принять закон в парламенте. В нем говорится, что ваш рабочий день не должен длиться больше восьми часов.

Молли и Ангус переглядываются.

– Восемь часов, леди? – в голосе Молли слышится недоверчивость. Ангус же просто смотрит на меня.

– Таков план. В идеале, мне бы хотелось, чтобы закон был изменён, и вам больше не пришлось работать, но для этого потребуются слишком большие изменения. Нам нужно начать с чего-нибудь поменьше, – сенсационные новости продаются. – Кроме Джимми, какие серьёзные травмы получали другие?

Молли делает глубокий вдох.

– У Уны оторвало три пальца. Уилл потерял ухо. Джейми попал в госпиталь из-за проблем с лёгкими – в прошлом году он умер.

– И Полли, – встревает Ангус.

– Чёрт, не могу поверить, что забыла о Полли. Ей пришлось хуже всего – её засосала машина, и половина костей были раздроблены или разбиты. Мы все думали, что она умрёт, но та выжила. Полли единственная из нас, кто может уходить на два часа раньше, но мы не против. Она умрёт, если будет работать столько же, сколько и мы.

У меня в желудке словно оседает камень. Я крепче сжимаю зонтик, но с другой стороны, мой мозг твердит мне, что если меня тошнит просто когда я слушаю об их травмах, то какой же эффект будет иметь рассказ, когда его будут читать в газете?

– Хорошо, Молли. Ангус. Давайте начнём.

– А как же мистер Толивер? – спрашивает Ангус. Он всё ещё выглядит испуганным, когда смотрит на мужчину, которого я вырубила. Нельзя, чтобы этот мужчина вмешался в интервью.

– Есть здесь какая-нибудь верёвка?

– Нужно засунуть его под работающую машину, – говорит Молли. – Он не посмеет сдвинуться даже на дюйм.

– Мы не можем так сделать! – вскрикивает Ангус. – Мистер МакВин убьёт нас.

В конце концов, мы берём ключи из кармана мистера Толивера и закрываем дверь изнутри. Я обмениваюсь предостерегающими взглядами с Крю, и одними губами велю ему следить за мистером Толивером.

В воздухе тепло и влажно, а из-за хлопка, летающего вокруг, хочется чихать и кашлять. Машины – огромные, ужасные, двигающиеся чудовища. И с ними работают дети от шести до шестнадцати лет, поднимая хлопок с пола, регулируя валы, бегая взад и вперёд. У всех них сгорбленные спины, землистого цвета кожа, кривые коленки и тела настолько худые, что их можно разбить, как кегли.

Некоторые смотрят на меня, когда я вхожу, но большинство слишком заняты, чтобы заметить. Нельзя интервьюировать их, пока они все заняты, звук машин просто оглушает.

Я хватаю Молли за руку.

– Мы можем выключить машины?

На миг она колеблется, затем пожимает плечами и показывает мне, как вытащить рычаг из ближайшей машины, с некоторым трепетом мне удаётся с ней справиться. Подбегает Ангус и говорит детям, работающим с машиной, отойти. Раздаётся ужасный скрипящий шум, колёса постепенно начинают замедляться, машина останавливается.

Выключив первую машину, справляться с остальными становится всё легче. Пока я работаю над оставшимися, Молли и Ангус объясняют другим детям причину моего визита. Закончив с последней машиной, вытираю пот со лба и опускаюсь на табуретку. Чувствую себя героиней экшена, которая только что остановила тикающую бомбу.

– Хм... – я неуклюже машу обеими руками. – Привет. Я знаю, что вам интересно, почему я здесь. У... хм... у меня был друг, который работал здесь.

– Она подруга Джимми, – говорит Молли.

Недоверие и непонимание появляется на детских лицах. Они не верят, что я, хорошо одетая леди, могу в принципе быть знакома с Джимми.

Тем не менее, решаю продолжать.

– Сестра Джимми была моей горничной. Когда он умер, я не смогла просто стоять и ничего не делать. Я просила парламент изменить закон, но они не преуспели в этом. Так что сейчас мне нужно, чтобы эта история стала известна публике. Если всю страну будет волновать то, как ужасны ваши условия работы, тогда в следующий раз нам повезёт больше.

Дети переглядываются. Один из старших ребят, лет четырнадцати или пятнадцати, начинает говорить.

– Почему вы это делаете? – спрашивает он с подозрительным блеском в глазах. – Какая вам от этого выгода?

– Никакой, кроме облегчения и возможности больше не видеть поломанные или мёртвые тела.

– Захлопни свой рот, Иан, – внезапно произносит Молли. – Леди, которая вырубила мистера Толивера – друг.

– Она ударила его зонтиком, – говорит Ангус.

Теперь дети смотрят на меня с внезапным уважением. Иан пихает рядом стоящего мальчика и говорит ему что-то, чего мне не слышно. Но остальные, кажется, меняют своё мнение обо мне.

– Мы, правда, сможем больше не работать, если вы напишите свою историю? – нетерпеливо спрашивает девочка. Её левая рука ампутирована; меня передергивает. Чёртовы машины.

– Мы начнём с уменьшения рабочих часов, – отвечаю я, вытаскивая блокнот и карандаш. – Ладно. Давайте начнём, пока не вернулся этот ужасный мистер Толивер.

Теперь, когда я всё объяснила, дети хотят говорить. По крайней мере, те, кто смог бодрствовать. Большинство из них просто повалились на пол и начали дремать. Среди них была крошечная девочка, лет четырех или пяти. Я беру её к себе на колени, чтобы она смогла свернуться клубочком на плотном бархате, как котёнок.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я у девочки, у которой нет руки. – Сколько тебе лет?

– Уна. Мне десять.

Того же возраста, что и Пейдж.

– Хорошо, Уна, – я стараюсь копировать действия Блейка, когда он кого-нибудь интервьюировал. – Можешь сказать мне, как долго ты работаешь каждый день?

– С шести утра до восьми вечера. Когда торговля идёт бойко, они заставляют нас работать с пяти до девяти.

Я бормочу себе под нос ругательство.

– Включая выходные?

Она кивает.

– Как тебе удаётся не спать?

– Мистер Толивер порет нас, – когда я в шоке смотрю на неё, Ангус поясняет. – Он использует свой кожаный ремень, чтобы пороть нас.

– А вы не пытались сбежать?

Уна кивает.

– И меня потом за это сильно выпороли. Но лучше уж пусть меня побьют, чем наложат штраф. Иногда он так поступает, когда количества проданного хлопка недостаточно.

Задавая новые вопросы, я узнаю, что их могут штрафовать за разговоры, свист, недостаточную чистоту машин (за малейшую грязь на деталях), и что иногда мистер Толивер меняет время, и обвиняет их в опоздании, в результате чего их тоже штрафуют.

Я подавляю своё бессилие, пока всё записываю. Клянусь себе, что до того, как покину этот сказочный мир, опубликую то, что сегодня напишу. Даже если при этом мне придётся написать сотню копий и распространять их на людных площадях.

Вечером возвращаюсь домой мокрая и продрогшая. Снова начался дождь, когда я покидаю хлопковую фабрику, и мой мозг лихорадит после интервью. Забираясь в коляску, вижу, как Вен бросает на меня подозрительный взгляд, но ничего ему не объясняю. Мы с ним заключили сделку: если он не болтает о том, где я бываю, то я не рассказываю леди Бредшоу, что он хранит медальон с локоном волос Бьянки.

– Святые небеса, мисс, – говорит Марта, когда я снимаю свою накидку и шагаю на ковёр в прихожей, пытаясь стряхнуть столько грязи, сколько возможно. – От вас ужасно воняет, где вы были?

– Нигде, просто попала под дождь, – отвечаю я. – Ты можешь наполнить для меня ванну в моей комнате?

Марта пощелкивает языком.

– Я бы заставила вас тереть себя с головы до ног, даже если бы вы не просили об этом. Теперь мне придётся разлить немного бергамотового масла в прихожей, иначе мадам определённо унюхает этот запах, когда вернётся.

Ванна ещё один трудоёмкий процесс, во время которого Марта и ещё одна горничная носят оловянные вёдра с горячей водой вверх по лестнице. Я не принимаю ванны также часто, как в современном мире, но к счастью, погода достаточно холодная, и от меня не сильно воняет. Однако сегодня, мне крайне необходимо тщательно вымыться. Я погружаюсь в воду и издаю удовлетворительный вздох. Не думала, что так сильно привяжусь к этому миру, но это произошло.

Я провожу целый вечер, редактируя свои записи, складывая вместе предложения, фрагменты, проверяя ошибки и убирая лишние слова. Странно исписывать все страницы вручную, вместо того, чтобы печатать всё на компьютере, но я удовлетворена и горжусь результатом.

На следующий день, еду в «Книжный Червь», хотя говорю леди Бредшоу, что еду к Генри.

Магазин ОПЯТЬ закрыт. Интересно, какой гнусный заговор они готовят в подвале. Может быть, они планируют взорвать парламент, так как там сидят идиоты. Как бы то ни было, я подхожу и стучу в дверь.

Никто не отвечает.

Я сжимаю руку в кулак и замахиваюсь, как молотком.

– Леди! – голос мистера Уэллсли доносится из-за глазка. – Мы сейчас как раз посреди встречи...

– Тогда впустите меня.

Я драматично машу пачкой бумаг перед глазком. Как и любой нормальный человек, мистер Уэллсли не может противостоять любопытству. Раздаётся звук отодвигаемого засова, и дверь со скрипом открывается.

Глава 28

– Что это за бумаги? – мистер Уэллсли улыбается. – Поддельные документы короля? Или первые главы написанного тобой сенсационного романа?

– Бинго. Ваше второе предположение почти верное, – я кладу свой сверток на прилавок. – Я была на хлопковой фабрике Эндрю МакВина и опросила детей, которые там работают. Это – результат.

Из горла мистера Уэллсли вырывается странный звук.

– Ты что сделала?

В проходе появляется Эдвард. Генри, наверное, всё еще осаждают девушки, которых подбирает ему его мать. Бедный парень.

– Мы должны привлечь большее внимания публики, особенно тех, кто не боится нанести обиду владельцам фабрик, – отвечаю я, наслаждаясь видом полнейшего изумления на его лице. – Так как мне нельзя и дальше выливать вино на МакВина, то решила перейти к более изобретательным методам.

– Но, девочка, – фыркает мистер Уэллсли, – как ты смогла заставить детей говорить? Не говоря уже о наличии надзирателя, которого нанял МакВин, чтобы следить за рабочими.

– Так вот, как он называется – надзиратель? Я вырубила его, – машу своим зонтиком в комичной демонстрации.

Оба, мистер Уэллсли и Эдвард смотрят на меня так, словно я спятила, но не виню их. Может быть, в какой-то мере так и есть.

– Ты не могла вырубить мужчину зонтиком, – протестует мистер Уэллсли.

– Наверное, мне повезло, – самодовольно отвечаю я. – Спросите Ангуса с фабрики – он был там, когда я била Толивера по голове.

Эдвард просматривает мой отчёт; единственное вменяемое действие в данный момент. После того, как он пролистывает несколько страниц, его челюсть напрягается.

На лестнице раздаются тяжёлые шаги. Появляется Годфри; когда тот видит меня, его глаза сужаются.

– Сколько времени вам ещё нужно? – требовательно спрашивает он. – Мы ждём.

– Мои извинения за задержку, – отвечает Эдвард. – Но могу вас заверить, она вполне оправдана. Вот эта леди принесла нам интересные новости.

Годфри фыркает.

– Высочество, я не буду вас останавливать, если вы хотите уйти с леди. Определенно, её компания более предпочтительна.

– Меня зовут Катриона, – вмешиваюсь я, переводя взгляд с него на Эдварда. – А не "леди". И буду очень признательна, если вы не будете разговаривать так, словно я невидимка, – я распрямляю плечи и вздёргиваю подбородок, следуя недавнему примеру Эллы. Я покину этот мир, когда добьюсь счастливого завершения этой сказки, так что терять мне нечего.

Эдвард улыбается медленной понимающей улыбкой, от которой я нервничаю.

Мистер Уэллсли вытягивает обе руки вперёд, определённо не желая больше ругаться.

– Тогда почему бы нам всем не спуститься вниз и не обсудить, что мы можем сделать с бумагами девочки?

Годфри всё ещё выглядит недовольным, но затем разворачивается и резко уходит. Эдвард делает знак мистеру Уэллсли и мне, пропуская нас вперёд.

В подвале, вокруг стола собрались те же мужчины, которых я видела в прошлый раз. Неудивительно, что они выглядят смущёнными, когда я вплываю так, словно опоздала на их собрание.

Мистер Уэллсли прочищает горло.

– Джентльмены, это леди Катриона Бредшоу, вторая дочь последнего графа Бредшоу. Вы все, без сомнения, помните её, потому что она очень особенный мой покровитель. Сегодня, она принесла нам кое-что, что может помочь нашей кампании.

Он рассказывает о том, как мне удалось проникнуть на фабрику МакВина и провести интервью. Разумеется, все смотрят на меня, как на пришельца (в принципе это не так уж необоснованно), но вероятно, из уважения к мистеру Уэллсли и Эдварду, они ведут себя не так враждебно, как в прошлый раз. И все же, большинство смотрят на меня с недоверием, и по правде говоря, я их не виню. Даже если меня и радует мой поступок.

– Сплошные выдумки, – рычит мужчина с бородой.

Эдвард держит в руках мой отчет.

– Может быть, у вас сложится другое мнение, когда вы это прочитаете.

Мужчина недоверчиво читает вслух несколько строк. Когда он заканчивает интервью с Уной, один из мужчин произносит.

– Эта девочка – моя племянница, – тихо говорит он. – Я был в больнице, когда она лишилась пальцев. По этой причине я здесь.

Повисает тишина.

– Теперь, когда вы убедились, что я была там, – произношу я, – можем ли мы напечатать историю?

Годфри и остальные переглядываются. Мистер Уэллсли откашливается.

– Ты именно это планировала, девочка?

– Боже, а это разве не очевидно? Разумеется, придётся сделать кучу печатных копий. Лучшее что мы можем сделать – это распространить историю среди как можно большего количества людей. Распространить как можно больше. Не могу представить кого-нибудь, кто после прочитанного не захочет нас поддержать.

– Я свяжусь с редактором «Ателия Сегодня» и посмотрю, сможем ли мы втиснуть это в следующий выпуск, – говорит мистер Уэллсли. – А также попробую связаться с несколькими журналами; у меня есть связи с руководителями.

– И памфлеты, – встреваю я, внезапно вдохновившись кампанией, которую мы придумали к выборам президента класса. – Можно поставить стеллаж в магазине, и передать копии в другие книжные магазины.

– Точно! – мужчина в твидовой шляпе хлопает по колену. – Мы можем распространять их как рекламные листки, наподобие того, как старик Меллори рекламирует своё виски!

– И не только в книжные, – добавляет мистер Уэллсли. – Может быть, в ресторанах и пабах тоже согласятся взять их?

– Пабы не будут полезными, – подаёт голос дядя Уны, – Большинство посетителей не смогут их прочитать.

– Заплатим кому-нибудь, кто умеет рисовать, – говорит мистер Твидовая Шляпа. – Наклеим рисунки на стену. Или будем раздавать их на углах с оживлённым движением.

Мы начинаем обсуждать, как ещё можно распространять написанную мной статью. Необходимо сделать её легкодоступной, везде, от газет и журналов, до памфлетов. Я предлагаю раздавать памфлеты в парке, где совершают утреннюю прогулку богачи и титулованные особы. Когда Годфри поднимает вопрос о цене, Эдвард скрещивает руки и говорит присылать все счета ему во дворец.

– На этом пока всё, – говорит мистер Уэллсли. – Есть ещё что-нибудь, что ты бы хотела сделать, девочка? В следующий раз ты наденешь бриджи и пойдёшь в армию.

Я усмехаюсь. О, вы ещё так много не знаете. Интересно, что бы он сказал, узнав, что я годами носила брюки и шорты.

Годфри смотрит на меня долгим, тяжёлым взглядом. Затем качает головой.

– Хорошая работа, леди.

– Спасибо.

– Смелый поступок, – я имею в виду, для леди.

Я изо всех сил стараюсь не закатывать глаза.

– Ну, нам теперь пора приступать к работе, – серьёзным голосом произносит мистер Уэллсли. – Девочка, тебе не пора домой? Эдвард, а ты, кажется, упоминал о торжественном ужине, на котором ты должен быть?

Эдвард не радуется при упоминании об ужине, но кивает.

– Я провожу Кэт на улицу, – сначала меня удивляет, почему он принимает как само собой разумеющееся то, что я должна уйти с ним, но не спорю, так как хочу поговорить с ним об Элле и, по правде говоря, я очень устала и с большим удовольствием оказалась бы сейчас в кровати.

Мистер Уэллсли поднимает палец вверх и подмигивает.

– Удачи.

Когда мы поднимаемся по лестнице, рука Эдварда оказывается рядом с моим локтем. Я спотыкаюсь о стопку книг в кожаном переплете и останавливаюсь, чтобы поднять несколько, которые лежат на полу.

– Кэт, – тихо произносит он. Что-то в его голосе побуждает меня поднять взгляд; его глаза сверкают. Ощущая лёгкую тревогу, пячусь назад, пока моя спина не оказывается прижатой к книжным полкам.

– Ты вообще когда-нибудь думаешь о своей безопасности? Это же надо, отправиться на хлопковую фабрику, чтобы самой опрашивать детей?

Мне хочется начать спорить, что я была не одна. Крю спас бы меня, если бы мне грозила опасность, но ничего из этого не могу ему сказать.

– Риск того стоил, – я смотрю на него, убеждая себя в том, принц он или нет, я не буду пятиться от него.

– Нет, это не так, – его тон строгий. – В этот раз тебе повезло, но я не позволю тебе рисковать собой снова. Это понятно?

– Ну разумеется, – фыркаю я. Его тон такой, словно он мой телохранитель. – И какой же гениальный план ты разработал, когда закон был отклонен? Что ты сделал, чтобы собрать больше подписей под петицией?

– Моим приоритетом является твоя безопасность.

– А моим – безопасность тех детей.

Мы устраиваем битву взглядов, пока он не вздыхает и не запускает руку в свои волосы.

– Обещай мне, Кэт. Если ты ещё когда-нибудь придумаешь такой же опасный план, как и этот, ты возьмёшь с собой Бертрама.

Но Бертрам его конюший; Я не могу... у меня нет прав приказывать ему. Однако, исходя из твёрдого, непоколебимого тона Эдварда, решаю не спорить с ним.

– Хорошо.

С явным облегчением он улыбается. Прежде чем я смогла спросить его об Элле, он подходит ко мне и опирается рукой о книжную полку позади меня, частично поймав меня в ловушку. В голове звучат сигналы тревоги, но ноги приклеиваются к тому месту, где я стою.

– Через месяц во дворце будет бал, – произносит он. – На следующей неделе мы начинаем рассылать приглашения.

Давно пора.

– Это... это замечательно, – отвечаю я, чувствуя, как на душе легчает. Хотя бы это идёт согласно плану.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть, на что похожи балы во дворце.

– Хорошо, – улыбается он. Одной из его улыбок, которая заставляет меня таять, как мороженое. – Ты окажешь мне честь быть на балу моей партнершей?

– Прошу прощения?

– Потанцуй со мной, Кэт. Я прошу тебя оставить для меня первый вальс, открывающий бал. И следующий танец тоже, если ты не против.

Адреналин проносится по всему моему телу. Этого не может быть! Принц приглашает меня на бал. Вместо меня должна быть Элла.

– Ты уверен, что хочешь так рисковать? – спрашиваю я. Может мне удастся отпугнуть его? – Я упала на задницу перед королевой. Есть большая вероятность того, что я снова споткнусь и потяну тебя за собой.

Уголки его губ поднимаются.

– Ничего не имею против. И, кроме того, я могу успеть тебя поймать.

– Я... – я сглатываю. В моей голове проносятся сотни причин, по которым мне следует отказать ему. Любая девушка здесь убьёт меня за это. Но не могу... не хочу этого делать. Мне не хочется его злить. А ещё я хочу танцевать с ним в сверкающем бальном зале, с хрустальными люстрами, разрисованными потолками и шёлковыми гобеленами.

– При одном условии, – наконец отвечаю я. – Оставь один танец и для Эллы.

– Эллы? – хмурится он.

– Да, моей бывшей служанке, о которой я просила, чтобы ты предложил ей работу. Как у неё дела, кстати?

– Я предложил ей работу в теплицах с Галеном. Кажется, она вполне довольна.

– Рада, что у неё всё налаживается, – отвечаю я. – Пообещай мне, что будешь чаще проверять её. Когда ты узнаешь Эллу ближе, ты поймёшь, что она очень милая девушка, и если она наденет красивое платье, все будут оборачиваться ей вслед.

Эдвард кивает, но выражение его лица остаётся беспечным. Лучше не переусердствовать с восхвалением, иначе у него возникнут подозрения.

– И, кроме того, мне известно, что она хотела бы пойти на бал, а я хочу, чтобы она хорошо провела время.

– Так и будет, если таково твое желание, – отвечает он.

Он согласился! Да!

– Спасибо тебе, – я улыбаюсь ему. Его глаза темнеют, в точности как в тот день на лестнице, в доме Генри. Медленно он наклоняет голову.

ТРЕВОГА!

– Господи, ты только посмотри на часы! – я вытаскиваю свои карманные часы и машу ими перед ним, как щитом. – Разве мистер Уэллсли не говорил, что ты должен быть на ужине? Не хочется, чтобы меня винили в твоём опоздании.

Я не осмеливаюсь смотреть на него или дождаться его ответа, и проскальзывая мимо него, несусь к двери, сердце бешено бьётся, а голова гудит. Мне нужно отказаться от приглашения на бал. Это же очевидно, что его влечение ко мне возрастает. Но как объяснить, почему мне нельзя его принимать?