Текст книги "День совершенства"
Автор книги: Айра Левин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Дотронься, – сказала она.
Чип тронул браслетом панель телекомпа, и Мэри стала нажимать клавиши ввода.
– С твоего первого школьного дня тебе были предложены сотни тестов, – сказала она, – и результаты всех до единого были введены в Уни-Комп. – Ее пальцы пробежались по дюжине черных клавиш. – Ты сотни раз встречался с наставниками, и об этих встречах тоже известно Уни-Компу. Он знает, какие есть должности и кто их должен занять. Он знает все. Стало быть, кто же может лучше выбрать тебе профессию, ты или Уни-Комп?
– Уни-Комп, Мэри, – сказал Чип. – Я это знаю. Я же вовсе не хотел делать этого сам; я просто… просто подумал, а что, если?.. Вот и все.
Мэри перестала стучать по клавишам и нажала кнопку ответа. На дисплее появились зеленые символы. Мэри сказала:
– Ступай в процедурную на лечение.
Чип вскочил со стула.
– Благодарю вас, – сказал он.
– Благодари Уни, – ответила Мэри, выключая телекомп. Она закрыла крышку и щелкнула застежками.
Чипу хотелось спросить ее о чем-то, но он колебался.
– Со мной будет все в порядке? – наконец решился он.
– В полном, – сказала Мэри и ободряюще улыбнулась.
– Мне жаль, что заставил вас работать в воскресенье, – сказал Чип.
– Не огорчайся, – сказала Мэри. – Зато хоть раз в жизни я управилась с рождественскими украшениями до двадцать четвертого декабря.
Из помещения наставников Чип отправился в процедурную. Работал только один аппарат, но ожидающих было всего трое. Когда подошел его черед, он засунул в обрамленное резиной отверстие свою руку, насколько мог глубоко, и благодарно ощутил контакт со сканером и теплое прикосновение инфузионного диска. Ему хотелось долго-долго ощущать щекотно-жужжащее целительное жальце, которое сделает его навечно здоровым, но все произошло даже быстрее обычного, и он забеспокоился, не произошла ли авария в канале связи между аппаратом и Уни. А может быть, на него не хватило препарата? Или была допущена оплошность в обслуживании аппарата в это спокойное воскресное утро?
Тем не менее он перестал волноваться, и когда ехал вверх на эскалаторе, все казалось ему намного лучше – и он сам, и Уни, и Братство, и вся вселенная.
Первое, что он сделал, вернувшись домой, это позвонил Анне ВФ и поблагодарил ее.
В пятнадцать лет он был классифицирован как 663Д – генетик-таксономист четвертого класса – и был переведен в РУС41500, в Академию Генетических Наук. Он изучал элементарную генетику и технику лабораторных экспериментов, а также теорию модуляции и трансплантации. Он катался на коньках и гонял в футбол, посещал музей Пред-У и музей Достижений Братства; у него была подружка из Япы по имени Анна, потом еще одна из Авст, ее звали Пиис. В четверг 18 октября 151 года он и все остальные в Академии сидели до четырех часов утра, наблюдая запуск «Альтаира», потом спали и слонялись полдня без дела.
Однажды вечером неожиданно позвонили родители.
– У нас плохие вести, – сказала мать. – Сегодня утром скончался Папа Ян.
Печаль охватила Чипа и, должно быть, отразилась на его лице.
– Ему было шестьдесят два, Чип, – сказала мать. – Он прожил свою жизнь.
– Никто не живет вечно, – сказал отец.
– Да, – сказал Чип. – Я забыл, какой он был старый. А как вы? Пиис уже прошла классификацию?
Когда разговор окончился, он вышел прогуляться, несмотря на то что шел дождь. Было почти десять вечера. Он отправился в парк, хотя тот уже закрывался.
– Осталось шесть минут, – вежливо улыбнулся ему один номер.
Чип не обратил на это внимания. Ему хотелось ходить под дождем, промокнуть до нитки. Ему так хотелось, вопреки всякому здравому смыслу.
Чип сел на скамью. Парк был безлюден – все ушли. Он думал о Папе Яне, о его высказываниях, диаметрально противоположных его мыслям; вспоминал, как, завернувшись в синее одеяло, там, в подземелье Уни, дед говорил то, что на самом деле думал.
На спинке скамьи кто-то красным мелком коряво вывел «ВОЙНА УНИ!». Кто-то другой – может, тот же самый заболевший номер, устыдясь, – перечеркнул надпись белым. Дождь стал смывать надпись; белые и красные потоки мела смешивались в розовое и капали со спинки.
Чип поднял голову, и заливавший ему лицо дождь должен был вернуть чувство, как от хлынувших из глаз слез.
Глава 4
В начале своего третьего, последнего, года в Академии Чип принял участие в замысловатых переселениях и обменах спальными боксами, предпринятых ради приближения каждого к своей девушке или же, наоборот, девушки – к ее кавалеру. Его новое обиталище в общежитии располагалось через два бокса от Айин ДВ, а через коридор помещался ненормально низкорослый номер, Карл ВЛ, который частенько носил с собой альбом для рисования в зеленой обложке и который, хоть и был из тех, кто не лез за словом в карман, тем не менее редко начинал разговор первым.
У этого Карла ВЛ взгляд был всегда сосредоточен, как будто он уже нащупал путь к решению сложного вопроса. Однажды Чип заметил, как тот улизнул из холла после начала первого часа ТВ-сеанса и незаметно вернулся обратно перед самым концом второго, а однажды ночью в общежитии, после того как было выключено освещение, он видел тусклый свет, пробивавшийся сквозь одеяло на койке Карла.
Как-то раз, в ночь с субботы на воскресенье, точнее, уже под утро, когда Чип тихонько возвращался к себе от Айин ДВ, он застиг Карла сидящим на краешке кровати в пижаме и держащим раскрытый альбом перед стоявшим на углу стола фонариком. Рука его совершала быстрые мелкие движения. Линза фонаря была прикрыта, так что лишь узкий лучик вырывался наружу.
Чип подошел поближе и сказал:
– Эту неделю без девочки?
Карл вздрогнул и закрыл альбом. В руке у него был уголь для рисования.
– Извини, что напугал тебя, – сказал Чип.
– Ерунда, все в порядке, – сказал Карл. Лицо его было в тени и обозначалось лишь слабыми отсветами на подбородке и скулах. – Я рано освободился. Это была Пиис КГ. А ты не остался с Айин на всю ночь?
– Она храпит, – сказал Чип.
Карл воспроизвел рассмешивший обоих звук.
– Теперь я собираюсь спать, – сказал он.
– А что ты делал?
– Да так, кое-какие генные диаграммы, – ответил Карл.
Он раскрыл альбом и показал первый лист. Чип подошел ближе, наклонился и посмотрел на рисунки поперечных разрезов генов локации БЗ, старательно нарисованные пером и заштрихованные.
– Я пробовал порисовать углем, – пояснил Карл, – но не получается. – Он закрыл альбом, положил на стол уголь и выключил фонарь. – Спокойной ночи, – попрощался он.
– Спасибо, – сказал Чип. – И тебе спокойной ночи.
Он прошел в свой бокс, ощупью добрался до кровати, лег и стал думать, а действительно ли Карл рисовал гены? Для этой работы уголь не годился – тут и думать нечего. Надо бы переговорить с его наставником Ли ИБ по поводу скрытности Карла и его неестественного поведения. Потом, однако, Чип решил все-таки немного подождать, чтобы убедиться, что Карл действительно нуждается в лечении. Этим он сэкономит и время Ли ИБ, и Карла, и свое собственное. Не стоило поднимать тревогу раньше времени.
Спустя несколько недель наступил День Рождества Вэня, и после парада Чип с компанией других студентов поехал в Сады Развлечений. Они покатались на лодках, потом пошатались по зоопарку. Пока они собирались у фонтана, Чип увидел Карла ВЛ, сидевшего на ограде загона, где держали лошадей; на коленях у него лежал альбом – Карл рисовал. Чип извинился перед приятелями и подошел к Карлу.
Карл заметил приближавшегося Чипа и встретил его улыбкой, закрывая свой альбом.
– Верно, парад был колоссальный? – сказал он.
– Да, мероприятие было – высший класс! – сказал Чип. – Ты рисуешь лошадей?
– Пытаюсь.
– Можно взглянуть?
Карл посмотрел ему в глаза, подумал и сказал:
– Конечно, отчего же нет. – Он перевернул сразу несколько страниц и, не дав возможности Чипу увидеть, что там было, показал рисунок вздыбившегося жеребца, занимавшего весь лист и выполненного густыми и сильными мазками угля. Желваки мускулов напряглись под лоснящейся шкурой; глаз был дик и выпучен; задние ноги дрожали от натуги. Рисунок поразил Чипа – конь был как живой. Все ранее виденные Чипом рисунки были жалким подобием этого. Он подыскивал слова, но единственное, что смог вымолвить, было:
– Это – колоссально, Карл! Чудесно!
– Точного сходства нет, – сказал Карл.
– Есть!
– Нет, нету, – сказал Карл. – Иначе я был бы в Академии Искусств.
Чип еще раз посмотрел на живых лошадей в загоне, потом – на рисунок; опять взглянул на лошадей и увидел, что ноги у них потолще, грудь не так широка.
– Ты прав, – сказал он, снова глядя на рисунок. – Он не точный. Но он… он лучше, чем точная копия.
– Спасибо, – сказал Карл. – Это как раз то, чего мне хотелось достичь. Я его еще не закончил.
Глядя на него, Чип сказал:
– А другие рисунки у тебя есть?
Карл открыл предыдущий лист и показал ему сидящего льва, гордого и настороженного. В правом нижнем углу листа стояла обведенная кружком буква «А».
– Изумительно! – сказал Чип.
Карл перевернул еще несколько страниц. Там были два оленя, обезьяна, парящий орел, две обнюхивающие друг друга собаки, крадущийся леопард.
Чип смеялся.
– У тебя тут целый зоопарк! – воскликнул он.
– Да нет, что ты, – сказал Карл.
На всех рисунках в углу стояла буква «А» в кружочке.
– А это зачем? – спросил Чип.
– У художников принято подписывать свои картины. Чтобы показать, чья это работа.
– Я знаю, – сказал Чип, – но почему именно.
– О, – произнес Карл и стал по одному переворачивать листы. – Это означает «Аши», – объяснил он. – Так меня зовет моя сестра. – Он дошел до рисунка лошади, провел углем по брюху, посмотрел на лошадей в загоне взглядом, выражавшим сосредоточенность и внимательность которого сейчас была объяснима.
– У меня тоже есть прозвище, – сказал Чип. – Чип. Мне его дал мой дед.
– Чип?
– Сокращенно, черепок от старого горшка. Имеется в виду, что я похож на деда моего дедушки. – Чип смотрел, как Карл углем четче обводит задние ноги жеребца, потом отодвинулся от него. – Я, пожалуй, лучше вернусь к своей группе, – сказал он. – Картинки – высший класс. Безобразие, что тебя не классифицировали художником.
Карл посмотрел на него.
– Да, я не профессиональный художник, – сказал он. – И я рисую по воскресеньям и в каникулы, если выдается свободная минута, Я слежу, чтобы рисование не мешало моей работе или еще чему-то, чем я должен заниматься.
– Правильно, – сказал Чип. – Увидимся и общежитии.
В тот вечер после ТВ Чип пришел в свой бокс и обнаружил на столе рисунок лошади. Карл из-за перегородки сказал:
– Ты рад?
– Да, – сказал Чип. – Спасибо. Это – колоссально!
Рисунок теперь стал еще более живым, чем раньше. В углу красовалась буква «А», обведенная кружком.
Чип прикрепил, рисунок к доске для расписаний над письменным столом, и только он закончил, вошла Айин ДВ, возвращая копию «Вселенной», которую одалживала у него.
– Откуда у тебя это? – спросила она.
– Это Карл подарил мне, – сказал Чип.
– Прекрасная картинка, Карл, – оценила Айин. – Ты хорошо рисуешь.
Карл, уже в пижаме, сказал:
– Спасибо. Я рад, что тебе понравилось.
Чипу Айин прошептала:
– Все пропорции не соответствуют. Ну ладно, пускай тут висит. Ты поступил вежливо по отношению к Карлу, что повесил ее тут.
Иногда в свободные часы Чип с Карлом наведывались в музей Пред-У. Карл рисовал эскизы мамонта и бизона, пещерных людей в звериных шкурах, солдат и матросов в форме. Чип бродил по залам, рассматривал древние автомобили, магнитофоны, телевизоры, сейфы и наручники. Он изучал макеты и рисунки старинных зданий: церквей со шпилями и контрфорсами, замков с боевыми башнями, больших и малых жилых домов, их окна и двери, оборудованные хитроумными замками. От окон, по его мнению, должна была быть польза. Наверное, было приятно взглянуть на мир из окна своей комнаты или из окна, рабочего кабинета; от этого человек сам себе мог показаться значительней. По ночам дома с рядами освещенных окон должны были выглядеть привлекательно, даже красиво.
Как-то раз днем Карл зашел в бокс к Чипу и, сжав кулаки, встал подле письменного стола. Чип взглянул на него и подумал, уж не лихорадит ли Карла или что-нибудь еще хуже: лицо его пылало, глаза сузились в щелочки и странно блестели. Но нет, это просто от злости, такой злости, какой Чипу еще не доводилось видеть, злости, от которой у Карла буквально свело судорогой рот, и он не мог говорить. Чип взволнованно спросил:
– Что случилось?
– Ли, – сказал Карл. – Послушай. Ты можешь оказать мне услугу?
– О чем речь! Конечно!
Карл нагнулся к нему и зашептал:
– Попроси у Уни альбом, хорошо? Это для меня. Я только что сделал запрос, и мне Уни отказал. Лежало пять сотен, такая чертова куча, а мне пришлось вернуться и положить на место.
Чип уставился на него.
– Попроси одну штучку, а? – умолял Карл. – Ведь любой может заняться рисованием в свободное время, верно? Ну, пожалуйста.
С мукой в голосе Чип сказал:
– Карл.
Карл поглядел на него, его злость прошла, он выпрямился.
– Нет, – сказал он. – Нет, я… я просто потерял контроль над собой, вот и все Прости меня. Прости, брат. Забудь об этом. – Он хлопнул Чипа по плечу. – Я уже в полном порядке, – сказал он. – Через недельку повторю свой запрос. Все же я слишком много рисовал, я так думаю. Уни лучше знает, что мне нужно. – Он двинулся по коридору в сторону ванной.
Чип, весь дрожа, вернулся к письменному столу, сел и обхватил голову руками.
Это случилось во вторник. Еженедельная встреча Чипа с наставником должна была произойти на следующий день в 10.40 утра, и на этот раз он расскажет Ли ИБ о том, что Карл болен. Теперь он не боялся бить тревогу впустую; ждать столько времени было проявлением безответственности. Ему надо было доложить наставнику о первом же отчетливом признаке нездоровья, когда Карл удрал с ТВ-сеанса (разумеется, он отлучился, чтобы порисовать) или когда он заметил у Карла необычное выражение глаз. Зачем он, черт побери, выжидал? Ему уже слышалось, как Ли ИБ деликатно упрекает его: «Не очень-то по-братски ты поступил, Ли».
Ранним утром в Вуддень он все же решил сначала сходить за балахонами и за свежим номером «Генетика». Он спустился в центр материального снабжения и бродил по проходам между стеллажами. Взял «Генетика» и пачку балахонов, поболтался еще, пока не оказался в секции принадлежностей для рисования. Он увидел стопу альбомов для рисования в зеленых обложках; пятисот штук здесь не было, но семьдесят или восемьдесят лежало, и казалось, что никто не спешит их запрашивать.
Чип пошел к выходу, чувствуя себя в полной растерянности. Хотя, если бы Карл дал обещание не рисовать, раз ему не положено этим заниматься.
Он вернулся. «Любой может попробовать немножко порисовать в свое свободное время, верно?» – вспомнил он слова Карла и взял альбом и пачку углей. Потом направился к ближайшему контрольному посту; сердце замирало, руки дрожали. Он сделал глубокий вдох; потом еще и еще один.
Приложил к сканеру браслет, и контрольные полоски от пачки балахонов, номера газеты, альбома и пачки углей. На все компьютер ответил «Можно». Он поспешил уступить место следующему номеру.
Чип отправился наверх в общежитие. Бокс Карла был пуст, койка не застелена. Он прошел в свой бокс, положил балахоны на полку, а «Генетика» на письменный стол. На первом листе альбома он вывел дрожащей рукой:
«Только в свободное время. Дай мне слово».
После этого положил альбом и угли на кровать, сел к столу и раскрыл «Генетика».
Вернулся Карл, прошел к себе и стал убирать постель.
– Посмотри, это не твои вещи? – позвал Чип.
Карл взглянул на альбом и угли на Чиповой кровати. Чип сказал:
– Они не мои.
– О, спасибо, Чип, – сказал Карл, взяв принадлежности. – Я тебе так благодарен!
– Тебе следует поставить свой имяном на первой странице, – сказал Чип, – если ты собираешься и дальше разбрасывать всюду свои вещи.
Карл отправился в свой бокс, раскрыл альбом и посмотрел на первый лист. Потом, глянув на Чипа, кивнул ему, поднял правую руку и провозгласил:
– Любовь Братства!
В учебные аудитории они спустились вместе.
– Для чего ты испортил первую страницу? – спросил Карл.
Чип улыбнулся.
– Я не шучу, – сказал Карл. – Ты не слышал, что записки следует писать на клочке ненужной бумаги?
– Слава Христу, Марксу, Буду и Вэню, – ответил Чип.
В декабре того самого, 152 года пришла страшная весть о Серой Смерти, истребившей все марсианские колонии, кроме одной, и все произошло всего за девять коротких дней. В Академии Генетических Наук, как во всех остальных организациях Братства, воцарилась тишина бессилья, которую сменил траур, а вслед за ним массовая готовность оказать помощь Братству, пережившему страшное бедствие. Каждый трудился напряженно, как мог, не считаясь со временем. Свободное время было сокращено наполовину; занятия шли даже по воскресеньям и лишь полдня было отведено на празднование Рождества. Из всех наук лишь генетика была способна создать новые, полные сил, в грядущих битвах поколения; каждый торопился завершить свою учебу и отправиться к месту первого назначения. Со всех стен смотрели большие черно-белые плакаты: «ВОЗРОДИМ МАРС!»
Упоение ударным трудом длилось несколько месяцев. Полностью выходные дни были восстановлены только к Рождеству Марксову, но теперь никто толком не знал, на что употребить свободное время. Чип и Карл в такой выходной поплыли со своими девушками на лодке на один из островов на озере в Саду Развлечений позагорать на большой плоской скале. Карл рисовал портрет своей девушки. Насколько было Чипу известно, это был первый раз, когда Карл рисовал человеческое существо с натуры.
В июне Чип взял еще один альбом для Карла.
Занятия в Академии закончились на пять недель раньше срока, и они получили назначения: Чип – в научно-исследовательскую лабораторию генетики вирусов в США 90058; Карл – в Институт Энзимологии в ЯП 50319.
Вечером накануне отъезда из Академии они упаковывали свои рюкзаки. Карл вытащил альбомы в зеленых обложках, хранившиеся в ящиках его стола – дюжину из одного ящика, полдюжины из другого и еще из других ящиков; на койке их выросла уже целая гора.
– Тебе не уместить их все в рюкзак, – сказал Чип.
– Я и не собираюсь, – сказал Карл. – Это уже прошлое, они мне больше не нужны. – Он сидел на койке, перелистывая один из альбомов и вырывая некоторые рисунки.
– Можно мне взять несколько штук? – спросил Чип.
– Конечно, – сказал Карл и кинул ему альбом.
Большей частью это были наброски, сделанные в музее Пред-У. Чип взял один рисунок, на котором был изображен человек в кольчуге, держащий на плече арбалет, и еще один с чесавшейся человекообразной обезьяной.
Карл собрал в охапку почти все альбомы и пошел с ними по коридору к мусоропроводу. Чип положил свой альбом на койку и взял другой.
В нем были изображены обнаженные мужчина и женщина, стоявшие в парке на окраине большого безлико-бетонного города. Они были выше, чем предписывала норма, красивы, и невероятно благороден был их облик. Женщина сильно отличалась от мужчины не только по признакам пола – у нее были длинные волосы, высокая грудь, и вообще вся фигура была более мягко округлена. Это был потрясающий рисунок – что-то в нем волновало Чипа, но он не знал, что именно.
Он стал рассматривать другие листы с мужчинами и женщинами; чем дальше, тем больше уверенности чувствовалось в руке художника, силы в рисунке, его линии становились лаконичнее и четче. Это были лучшие рисунки из когда-либо сделанных Карлом, но в каждом что-то беспокоило Чипа, чего-то здесь не хватало, но Чип никак не мог уловить несоответствие.
И вдруг его осенило и ужаснуло – все они были без браслетов!
Чип еще раз внимательно рассмотрел, и у него заныло под ложечкой. Без браслетов! Ни на ком из них не было браслета. И это нельзя было даже оправдать тем, что рисунки не закончены – в углу каждого стоял знак «А» в кружочке.
Он положил альбом, пошел и сел к себе на кровать. Чип смотрел, как вернувшийся Карл собрал остальные альбомы и, улыбаясь, унес их.
В гостиной танцевали, но из-за событий на Марсе – уныло и мало. Позже Чип ушел со своей девушкой к ней в бокс.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего, – ответил Чип.
Карл также задал ему этот вопрос утром, когда они сворачивали свои одеяла.
– Что случилось, Ли?
– Ничего.
– Грустно уезжать?
– Немного.
– Мне тоже. Дай-ка мне твои простыни, я пойду брошу их в мусоропровод.
– Какой у него имяном? – спросил Ли ИБ.
– Карл ВЛ 35С7497, – сказал Чип.
Ли ИБ тотчас записал.
– А что именно тебя беспокоит? – спросил наставник.
Чип обтер ладони о свои бедра.
– Он нарисовал несколько картинок с номеров, – сказал он.
– Ведущих себя агрессивно?
– Нет, нет, – сказал Чип. – Просто фигуры – стоящие или сидящие, в совокуплении или играющие с детьми.
– Ну и что здесь такого?
Чип глянул поверх письменного стола.
– Они были без браслетов, – сказал он.
Ли ИБ молчал. Чип смотрел на Ли, тот смотрел на Чипа. Чуть погодя Ли ИБ сказал:
– Несколько рисунков?
– Целый альбом.
– И на всех нет браслетов?
– Ни на одном.
Ли ИБ сделал глубокий вдох и затем выпустил воздух сквозь сжатые зубы серией коротких быстрых шипений. Он заглянул в блокнот.
– КВЛ 35С7497, – сказал он.
Чип согласно кивнул.
Он порвал рисунок лучника в кольчуге, который был агрессивен, разорвал и рисунок с обезьяной. Отнес клочки в мусоропровод.
Потом сложил свои пожитки в рюкзак – ножницы, и футляр с зубной щеткой, и рамку с фотографиями родителей и Папы Яна – и застегнул его.
Пришла девушка Карла с сумкой на плече.
– Где Карл? – спросила она.
– В медцентре.
– О, – произнесла она. – Передай ему, что я заходила попрощаться, хорошо?
– Конечно.
Они поцеловали друг друга в щеку.
– До свиданья, – сказала она.
– Всего тебе.
Она ушла по коридору. Мимо прошли еще несколько студентов, но уже и не студентов. Они улыбнулись Чипу и кивнули ему на прощанье.
Он оглядел опустевший бокс. К доске по-прежнему приколот рисунок лошади. Он подошел и стал смотреть на него – вот он, вставший на дыбы жеребец, такой живой и дикий. Почему Карлу было не ограничиться животными в зоопарке? Зачем он стал рисовать людей?
Чипа вдруг стало охватывать чувство, что он поступил неправильно – не надо было говорить Ли ИБ про рисунки Карла, хотя он, конечно, знал, что поступил правильно. Что было плохого в том, что он помог заболевшему брату? Неправильно было бы не сказать об этом, промолчать, как раньше, а Карл пусть продолжал бы рисовать номеров без браслетов и усугублять свое заболевание. В конце концов, он мог дойти до того, что стал бы рисовать номеров, действующих агрессивно. Дерущихся!
Конечно же, он поступил правильно.
Однако чувство своей неправоты оставалось и росло, превращаясь в чувство вины. Вопреки логике.
Почувствовав кого-то за спиной, Чип круто обернулся. Он подумал, что, может быть, это Карл пришел поблагодарить его. Но нет – просто кто-то, проходя, замедлил шаг у бокса.
Но это все равно рано или поздно произойдет: Карл после медцентра подойдет к Чипу и скажет: «Спасибо, Ли, за помощь. Я и в самом деле был болен, но теперь мне намного лучше», а он на это скажет ему: «Благодари не меня, брат, благодари Уни», на что Карл ответит: «Нет, нет»– и пожмет ему руку.
Вдруг Чипу захотелось оказаться где-нибудь не здесь, не слышать слов благодарности Карла за оказанную помощь. Он схватил свой рюкзак, опрометью выскочил в коридор, остановился в неуверенности, вбежал обратно в бокс. Снял с доски рисунок лошади, раскрыл рюкзак, вложил рисунок между страницами блокнота, закрыл рюкзак и пошел.
Он сбегал по идущему вниз эскалатору, извинялся, мешая другим номерам, опасаясь, как бы Карл его не нагнал; он бежал по всем эскалаторам до самого нижнего этажа, прямо на перрон станции монорельсовой дороги, откуда он долго ехал в аэропорт. Он стоял спокойно и не оглядывался.
Наконец он подошел к сканеру. Постоял лицом к нему и тронул панель браслетом. Замигало зеленое «Можно».
И он поспешно прошел через ворота.
