Текст книги "В постели с бактериями. История, наука и секреты микроскопических существ, о которых не принято говорить"

Автор книги: Айна Парк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Я спросила у Дэниела, не хочет ли он обсудить другие способы защиты от ВИЧ – например, ежедневную доконтактную профилактику. Мой собеседник заинтересовался, но не был готов пробовать новое. Он взял буклеты и пообещал подумать. Прежде чем он ушел, я напомнила ему о необходимости воздерживаться от анального и орального секса в ближайшую неделю – нужно дождаться, когда пенициллин избавит его организм от сифилиса.

– Ну, мастурбировать-то можно? – с надеждой спросил он. Я улыбнулась: «Конечно. Хоть до потери сознания».

Дэниелу повезло: он прожил с сифилисом несколько месяцев, но никаких осложнений у него не развилось. Всего неделя лечения – и он снова здоров. К сожалению, так бывает не всегда. Если сифилисом заражается беременная женщина, нужно спешить и пролечить мать до того, как инфекция доберется до ребенка. Если это все-таки произойдет, в зависимости от сроков беременности речь может идти о жизни и смерти малыша.

Детки в беде

Региональный медицинский центр в городе Фресно, штат Калифорния. Новорожденная Элиана беззвучно спит в своей кювете, радом с ней во время утреннего обхода остановилась Кристиан Фолкенберри-Миранда (Christian Faulkenberry-Miranda). Элиана родилась почти месяц назад – по крайней мере, к такому выводу пришли Фолкенберри и другие педиатры. На самом деле никто не знал, на каком месяце беременности матери девочка появилась на свет, потому что на момент родов ее мать не могла вспомнить, когда именно она забеременела.

Мать Элианы жила на улице с восемнадцати лет, когда убежала от приемных родителей и пристрастилась к кристаллическому метамфетамину. В 20 лет она забеременела Элианой, но была уже так сильно зависима от наркотика, что за всю беременность ни разу к врачу не пришла. Первый раз доктор осмотрел ее, когда женщину на «скорой» привезли со схватками.

Не получив от матери девочки никакой достоверной информации, Фолкенберри и ее коллеги попытались самостоятельно определить внутриутробный возраст ребенка по шкале Балларда, который включает в себя оценку нервно-мышечного тонуса, состояния волос, кожи, суставов и другие физические характеристики. Элиана определенно была недоношенной – ручки и ножки как прутики, выпуклый живот, но Фолкенберри не могла определить, родилась ли девочка с недостатком веса или у нее просто нет жировых складок, что часто наблюдается и у доношенных малышей.

Сердечный ритм и кровяное давление у малышки были стабильными, так что Фолкенберри решила тщательно осмотреть ее тело. Врач заметила прозрачные выделения из носа девочки, но дышала та без усилий и шумов в легких не было. Пальцами Фолкенберри нажала девочке на животик – прощупывался край увеличенной печени, вот почему ее живот казался раздутым. На туловище, ладонях и ступнях была заметна синюшная сыпь, напоминавшая, по словам Фолкенберри, «мякоть черничного кекса – такую можно обнаружить при осмотре любого ребенка с инфекционной болезнью». Обычно такую синюшную сыпь вызывает краснуха, но причиной могут быть и другие инфекции, а также лейкемия и заболевания крови.

Для того чтобы поставить точный диагноз, Элиане нужно было сделать множество анализов, рентген, позволяющий выявить врожденные деформации, взять спинномозговую пункцию и дать антибиотики. Хотя пока состояние девочки не вызывало опасений, Фолкенберри решила перевести ее в отделение детской реанимации на случай, если Элиане станет хуже. За несколько часов до рождения малышки у ее матери взяли анализы на краснуху, сифилис, ВИЧ и гепатит В – обычно все эти анализы беременные сдают при первом посещении женской консультации. Экспресс-анализ на ВИЧ был готов меньше чем через час, и еще до рождения Элианы врачи знали, что вируса у матери нет. Но девочка родилась в пятницу, а значит, результатов остальных анализов врачам придется ждать до понедельника.

В понедельник утром Фолкенберри получила результаты и даже не удивилась тому, что анализ на сифилис у матери и ребенка оказался положительным. Акушеры тщательно осмотрели мать Элианы, но никаких признаков инфекции на теле не обнаружили; возможно, во время беременности она перенесла первичную и вторичную фазы сифилиса и сейчас инфекция стала латентной. Неизвестно, на каком сроке беременности сифилисом заразилась малышка, но теперь понятно, чем объяснялись симптомы, на которые обратила внимание педиатр. Выделения из носа Элианы – не просто слизь, она кишит бактериями Treponema palladium, а печень у нее увеличена потому, что в ответ на воспаление, вызванное инфекцией, она вынуждена вырабатывать больше кровяных клеток.

За выходные состояние девочки не ухудшилось, так что на четвертый день жизни ее перевели в детскую реанимацию и начали внутривенно вводить пенициллин – стандартное лечение при врожденном сифилисе. Элиана быстро пошла на поправку: на момент выписки синюшная сыпь начала бледнеть. Мать девочки согласилась пройти лечение от наркозависимости, органы опеки разрешили выписать малышку вместе с нею и передать на воспитание родственникам. Когда Фолкенберри осмотрела девочку через месяц, печень у нее была нормального размера, она набрала вес и уже не была худышкой. Со стороны и не скажешь, что девочка была чем-то больна.

Фолкенберри можно было назвать специалистом по таким случаям, как болезнь Элианы, но изначально она не планировала им становиться. Когда она решила стать педиатром, про врожденный сифилис она только читала в книгах, но никогда не видела этого состояния в реальности. В медицинский вуз она поступила в 2000 году, когда заболеваемость сифилисом в США достигла своего исторического минимума. За четыре года в вузе и три года в ординатуре по специальности «педиатрия» она не видела ни одного ребенка с врожденным сифилисом.

Впервые детей, заразившихся сифилисом внутриутробно, Фолкенберри увидела в 2010 году. С каждым годом таких малышей становилось все больше – примерно на один случай в месяц. К 2019 году случаи сифилиса у новорожденных регистрировались еженедельно. Если диагноз матери ставили рано, дети рождались здоровыми. Другие малыши – такие, как Элиана, – хорошо реагировали на лечение антибиотиками. Наконец, были мертворожденные или младенцы с деформациями.

Фолкенберри было больно наблюдать такую картину в родном городе. Она выросла во Фресно в 1980-х годах и видела, как город превратился в столицу Центральной долины, калифорнийского сельскохозяйственного флагмана²¹. Несмотря на доходы от этой деятельности, каждый четвертый из полумиллионного населения города жил в бедности. По данным статистического исследования 2017 года, средний месячный доход на семью из четырех человек во Фресно составлял меньше 49 000 долларов, тогда как в Сан-Франциско он достигал 96 000 долларов²².

Сочетание таких факторов, как бедность и негородской образ жизни, стало благодатной почвой для повсеместного употребления кристаллического метамфетамина. Лично столкнувшись с этой проблемой, режиссер Луи Теру снял документальный фильм, в котором назвал Фресно городом, подсевшим на кристаллический метамфетамин.

Возможно, повальное увлечение наркотиком в сочетании с обнищавшей системой общественного здравоохранения спровоцировал стремительный рост заболеваемости врожденным сифилисом. В 2011 году во Фресно зарегистрировали всего два случая врожденного сифилиса – столько же, сколько в других округах Центральной долины. К 2015 году таких случаев было уже 42 – больше, чем в любом другом округе Калифорнии, включая Лос-Анджелес, население которого в десять раз больше, чем Фресно.

Внутриутробное заражение плода можно предотвратить, если начать лечение матери не меньше чем за месяц до родов, но сделать это не так-то просто, так как во время эпидемии сифилиса во Фресно носителями инфекции становились такие женщины, как мать Элианы, – бездомные, психически больные, алко– и наркозависимые, отбывающие тюремное заключение. Рождение таких детей, как Элиана, было чрезвычайно сложно предотвратить: до родов ее мать не обращалась за медицинской или социальной помощью.

Кроме того, были женщины, у которых во время беременности брали анализ на сифилис, но которые не приходили за результатами и не получали лечение. Если сотрудникам диспансера не удавалось связаться с пациенткой, специалисты местного департамента здравоохранения должны были ее разыскать и направить на лечение, но заболеваемость сифилисом среди мужчин и женщин стремительно росла, и сотрудники просто не справлялись с увеличивающимися объемами поисков. Даже если личность зараженной женщины удавалось установить, иногда ее не успевали разыскать или пролечить до того момента, как инфекция передавалась ребенку.

В марте 2016 года стало понятно, что скоро ситуация ухудшится и шансов на ее улучшение нет. Округ Фресно запросил помощь, она пришла с направленными департаментом здравоохранения штата инфекционистами и специалистами по терапевтической интервенции; содействие оказали и Центры по контролю и профилактике заболеваемости США. Оперативно внедрили новую систему работы – она позволила справиться с накопившимися нерасследованными случаями, однако причины эпидемии инфекции в округе никуда не делись. В 2017 году в округе Фресно зарегистрировали 60 случаев врожденного сифилиса, и хотя в 2018 году таких случаев стало меньше, предстоит проделать огромную работу²³.

Ситуация, аналогичная той, что сложилась во Фресно, наблюдалась и в других районах США, хоть и в меньших масштабах. По данным наблюдений Центров по контролю и профилактике заболеваемости США за 2018 год, было ясно, что рост числа случаев врожденного сифилиса превышает аналогичный показатель по другим ИППП. В октябре 2019 года Центры опубликовали неутешительные статистические выкладки: в предыдущем году на территории Соединенных Штатов родилось 1306 детей с врожденным сифилисом – рекордное число за 20 лет наблюдений. При этом случаев передачи ВИЧ от матери к ребенку, по данным Центров за тот же год, было всего 66.

«Для того чтобы защитить каждого ребенка, нам нужно сначала защитить каждую мать» – так в пресс-релизе обозначила цель работы своего подразделения Гейл Болан (Gail Bolan), глава департамента по профилактике ЗППП Центров по контролю и профилактике заболеваемости США. «Раннее выявление инфекции и неотложное ее лечение – шаги, имеющие судьбоносное значение, но огромное число женщин оказываются за бортом этой системы. Если мы хотим остановить новую волну врожденного сифилиса, систему придется менять».

Система действительно была небезупречна, но располагала эффективными инструментами: существовали анализы (пусть и несовершенные), а также лечение – недорогое и действенное. Женщин, входивших в группу риска или проживавших в неблагоприятных условиях, следовало проверять на сифилис несколько раз во время беременности, чтобы выявить инфекцию на самых ранних стадиях. Но одной только рекомендации чаще сдавать анализы недостаточно. Среди женщин с диагнозом «сифилис» выявляли все больше наркоманок – тех, кто сидел на метамфетамине, героине и других наркотиках, а установить местонахождение таких всегда трудно. По статистике Центров по контролю и профилактике заболеваемости США, в 2018 году в западных штатах треть женщин, которым поставили диагноз «первичный и вторичный сифилис», в течение предшествующего года употребляли метамфетамин.

В феврале 2019 года в своем письме специалистам, занятым в сфере профилактики ИППП, Болан обратила внимание на то, что пересечение эпидемий наркомании и половых инфекций требует координации ответных действий со стороны системы здравоохранения. Она подчеркнула, что департаментам, реализующим программы по профилактике ИППП, придется взаимодействовать с теми, что занимаются программами обмена игл и лечением наркозависимых. Единственный способ разрушить этот порочный круг – это комплексный подход, подразумевающий привлечение к решению проблемы различных служб, в зависимости от тех проблем, с которыми пациенты сталкиваются в своей непростой жизни.

Естественно, что согласованные действия в ответ на обе эпидемии потребуют увеличения финансирования тех департаментов системы здравоохранения, которые занимаются профилактикой ИППП и наркомании. В штате этих подразделений должно быть достаточно специалистов по терапевтической интервенции, которые будут искать беременных женщин, нуждающихся в обследовании и лечении, и доставлять их в лечебные учреждения. Несмотря ни на что, это единственный способ добиться результата. Невыносимо сознавать, что результат бездействия в данной ситуации – мертворожденные младенцы или инвалиды.

По крайней мере, в этой борьбе на нашей стороне свойственная малышам способность к быстрому выздоровлению. Пабло Санчез (Pablo Sanchez), один из самых известных в нашей стране экспертов по врожденному сифилису, считает, что теоретически таких детей можно полностью вылечить. «Если им сразу поставить диагноз и начать лечение, эти малыши поправляются». Несмотря на то что он выбрал для себя такую невеселую специализацию, у Санчеза наберется куча историй со счастливым концом.

Как-то я увидела фотографию одной его пациентки – она попала к нему, когда была больным младенцем; и вот она в подготовительном классе, в белом платьице и красных башмачках, в волосы вплетены струящиеся ленты, улыбка до ушей. Она полностью излечилась от врожденного сифилиса и превратилась в прекрасного здорового ребенка. Санчез поддерживал с нею связь на протяжении многих лет и следил за тем, как из девочки она превратилась в подростка. Когда он в последний раз разговаривал со своей пациенткой, она оканчивала колледж.

В начале его карьеры у Санчеза было девятнадцать пациентов – малышей, попавших в ту же ситуацию, что и эта девочка. По результатам спинномозговой пункции выяснилось, что у всех этих детей сифилисом поражена центральная нервная система. Санчез не поленился перепроверить диагноз инфицированием кроликов (помните наблюдение за тестикулами?). Сейчас, когда эти дети выросли, врач знает, что некоторые из них полностью здоровы, но ему хотелось бы иметь возможность отслеживать состояние всех этих пациентов и наблюдать, как развивается их нервная система. Остается только надеяться, что все они поправились, как эта девочка на фото.

Кристиан Фолкенберри-Миранда периодически осматривала Элиану на протяжении следующих четырех лет. Девочка была миниатюрная, но развивалась нормально. Мать Элианы уже много лет не принимала метамфетамин, но то влияние, которое наркотик оказал на ребенка в утробе, нивелировать было нельзя. В результате могло пострадать неврологическое развитие девочки. «У нее [Элианы] есть определенные проблемы с вниманием, но мало ли отчего. Сложно сказать, какие из них вызваны инфекцией, какие – генетикой, какие – наркотиками, а какие – средой, в которой девочка живет». Сегодня для малышей с сифилисом Фолкенберри делает все, что может. «Алгоритм лечения мне известен, следовать ему нетрудно, но каждый раз становится так грустно – ведь всего этого можно избежать».

Случай Элианы – лишь предвестник жуткого будущего детей, зараженных сифилисом, будущего, в котором эти невинные малыши страдают, несмотря на то что против этого заболевания существует эффективная терапия. Но и прошлое сифилиса печально – прошлое, в котором чернокожих на протяжении многих десятилетий не лечили от сифилиса антибиотиками, потому что правительство сраны реализовывало свой печально известный проект – исследование сифилиса в Таскиги.

Эксперимент, первоначально названный «Нелеченый сифилис у чернокожих мужчин», проводился Службой общественного здравоохранения США (USPHS), которую возглавлял главный санитарный врач Томас Парран. Его целью было описать все проявления нелеченого сифилиса у 399 чернокожих в округе Майкон, штат Алабама. Предполагалось, что исследование продлится шесть месяцев, однако оно проходило с 1932 по 1972 год, то есть на протяжении 40 лет после открытия пенициллина – действенного препарата против сифилиса²⁴.

В 1972 году Джин Хеллер (Jean Heller), журналист Associated Press, рассказала об ужасном эксперименте в Таскиги – ее статья «Жертвы американского исследования сифилиса не получали лечения на протяжении 40 лет» появилась на первой полосе The New York Times. Выяснилось, что у правительства руки по локоть в крови – 28 мужчин умерли от сифилиса, сотня – от связанных с ним осложнений, они заразили 40 женщин, с которыми состояли в браке, 19 детей появились на свет с врожденным сифилисом²⁵.

Статья Хеллер вызвала бурный общественный протест, что привело к масштабному пересмотру политики в отношении людей, участвующих в медицинских экспериментах; эти правила применяются по сей день. Репутация правительства оказалась серьезно запятнана. Спустя 20 лет главный санитарный врач США Джойселин Элдерс (Joycelyn Elders) в монографии «В поисках наследия исследования сифилиса Службы общественного здравоохранения США в Таскиги» отметила, что «в истории американской медицины или Службы общественного здравоохранения нет другого такого шрама или открытой раны»²⁶.

Для чернокожих пациентов эти реформы были как мертвому припарки – их вера в научные исследования была необратимо подорвана. По крайней мере, так полагали на протяжении многих десятилетий, пока один профессор стоматологии из Нью-Йорка не отправился на поиски правды, изменив устоявшееся мнение.

В поисках наследия Таскиги

Осенью 1993 года Ральф Кац (Ralph Katz) из Университета Нью-Йорка отправился в штат Вирджиния на конференцию под названием «Наследие Таскиги: причиняя вред во имя добра»; в поезде ему предстояло провести целые сутки. В то время Кац возглавлял Центр гигиены полости рта для представителей меньшинств и хотел набрать чернокожих пациентов для участия в исследовании. На предстоящей конференции он рассчитывал узнать, как организовать набор. Чтобы скоротать время, Кац решил прочитать «Дурную кровь» историка Джеймса Джоунса (James Jones) – выдающееся исследование эксперимента в Таскиги, которое он часто рекомендовал своим студентам.

На конференции Кац стал свидетелем того, как множество докладчиков с жаром убеждали собравшихся в тяжести последствий эксперимента в Таскиги, а именно в том, что в будущем привлечь представителей меньшинств к участию в любых медицинских исследованиях будет практически невозможно, ведь наследие эксперимента так ужасно. Спустя восемь часов обсуждения этой темы Кац сделал вывод о том, что «наследие эксперимента Службы общественного здравоохранения США в Таскиги скорее ощущалось, чем осознавалось: все понимали, что это правда, но никто не видел никаких количественных выкладок, на которых эти чувства были бы основаны».

Вернувшись в Нью-Йорк, Кац решил выяснить, помнят ли чернокожие, латиноамериканцы и белые эксперимент по изучению сифилиса в Таскиги и как сегодня это влияет на их готовность участвовать в медицинских экспериментах. Сначала Кац наладил контакт с социологами, историками и экспертами по этике, хорошо знакомыми с темой эксперимента в Таскиги. Кроме того, он связался с Рубеном Уорреном (Reuben Warren), чернокожим стоматологом, заместителем директора департамента по здоровью меньшинств в Центрах по контролю и профилактике заболеваемости США, и Джеймсом Фергюсоном (James Ferguson), одним из деканов Университета Таскиги.

В январе 1996 года возглавляемая Кацем группа ученых встретилась с приглашенными специалистами, для того чтобы обсудить содержание опросника, который Кац собирался предложить участникам исследования, оно теперь называлось «Проект “Наследие Таскиги”»²⁷. Отдельная группа ученых разрабатывала план, целью которого было принесение извинений правительством США чернокожим за эксперимент в Таскиги. Параллельно Кац начал рассылать заявки на получение финансовой поддержки за счет грантов. Иногда коллегам Каца поступали гневные звонки от тех, кто получил его предложения. Один звонивший спросил Рубена Уоррена: «Вы что, забыли, что Кац – белый?»

Кац все понимал. Зачем белому еврею заниматься изучением наследия Таскиги, символа расизма и унижения чернокожих белыми? Кац признал, что оставаться главой «Проекта “Наследие Таскиги”» ему, по его собственному утверждению, «неуместно». Его также волновало, что он может быть предвзятым и что ему может недоставать опыта для верной интерпретации полученных данных. Исходя из этого он нанял ведущих ученых, изучающих проблемы поведения, и призвал на помощь влиятельных общественных деятелей из числа чернокожих, коренных американцев, латиноамериканцев, объединив их в консультативный совет. Все они согласились помочь команде Каца истолковать полученные в ходе исследования данные, какими бы они ни были.

Кац продолжал свое исследование, когда главный санитарный врач США Дэвид Сэтчер (David Satcher) пригласил его принять участие в работе комиссии, созданной для составления текста президентских извинений. В мае 1997 года Кац стоял рядом с президентом Клинтоном, когда в Восточном зале Белого дома тот приносил извинения оставшимся в живых жертвам эксперимента в Таскиги:

Я обращаюсь к тем, кто выжил, к их женам и близким, детям и внукам и говорю то, о чем вы и так знаете: нет на земле силы, способной вернуть потерянные жизни, уменьшить перенесенную боль, вернуть годы, проведенные в муках и страдании. Того, что сделано, нельзя изменить. Но мы больше не можем молчать, мы не можем отворачиваться. Наконец мы можем посмотреть вам в глаза и от лица американского народа сказать, что правительство Соединенных Штатов действовало постыдно и я сожалею об этом… Мы должны помнить об этом, чтобы искупить эту вину и чтобы мы могли двигаться дальше²⁸.

К 1999 году у Каца было достаточно средств, чтобы начать исследование с помощью опросника «Проекта “Наследие Таскиги”» в городах Хартфорд, штат Коннектикут, Сан-Антонио, штат Техас, Бирмингеме и Таскиги, штат Алабама. Всего в исследовании приняли участие 1100 взрослых чернокожих, латиноамериканцев и белых; менее трети опрошенных, причем независимо от расы, выразили готовность участвовать в медицинских исследованиях. Чернокожие чаще белых выражали беспокойство по поводу участия в медицинских экспериментах, но они не отказались бы в них участвовать, если бы им предложили.

В 2003 году Кац провел еще один опрос; в нем приняли участие 1100 взрослых, в этот раз из Балтимора, Нью-Йорка, Сан-Хуана и Пуэрто-Рико. Участников спрашивали: «Читали ли вы или слышали ли когда-нибудь о случаях или событиях, связанных с медицинскими экспериментами или болезнями, повлиявшими на ваше доверие к исследованиям в области медицины?»

Выяснилось, что 98 % чернокожих и белых американцев, а также жителей Пуэрто-Рико не знают об исследовании сифилиса в Таскиги. Когда их спросили, знают ли они об эксперименте в Таскиги, около половины чернокожих, треть белых и четверть пуэрториканцев ответили, что слышали о нем, но мало кто (37 % чернокожих, 27 % белых и 9 % пуэрториканцев) мог сообщить какие-либо подробности. Когда опрашиваемые вспоминали что-либо конкретное, фактов оказывалось столько же, сколько мифов; так, многие полагали, что: 1) эксперимент проводился на солдатах и 2) правительство намеренно заражало людей сифилисом^{29, 30}.

Вопреки бытовавшему мнению о том, что представители меньшинств не готовы принимать участие в медицинских исследованиях из-за эксперимента в Таскиги, данные, собранные Кацем, свидетельствовали об обратном. Ученый сделал вывод о том, что «даже знакомство со всеми подробностями исследования сифилиса в Таскиги вряд ли окажет широкое влияние на готовность представителей меньшинств участвовать в биомедицинских экспериментах. Заявляя о том, что лидеры меньшинств “знают”, следует проявлять осторожность, равно как и говоря о том, что “хорошо известно” всем представителям этих сообществ».

Эксперимент в Таскиги, несомненно, остается мощной метафорой расизма и эксплуатации людей в научных целях, но, по мнению Каца, «чернокожим не нужно исследование сифилиса в Таскиги, чтобы с настороженностью относиться к любой работе, проводимой белыми (например, исследованиям) в нашей стране». И без эксперимента в Таскиги чернокожие четыреста лет страдали от унижения, травмировавшего многие поколения и приведшего к недоверию по отношению к белому истеблишменту: рабство, Джим Кроу, жестокость полиции, массовые тюремные заключения. Кац считает, что ученым не следует использовать очевидные последствия эксперимента в Таскиги как повод отказываться от привлечения представителей меньшинств к исследованиям. Ученым придется приложить больше усилий для того, чтобы завоевать доверие сообществ меньшинств, но привлекать их к исследованиям можно и нужно.

Хотя большинство не помнит о прошлом Таскиги, есть те, для кого воспоминания об эксперименте никогда не изгладятся. Последний выживший участник исследования скончался в январе 2004 года, а последняя вдова участника – в январе 2009 года. По данным Центров по контролю и профилактике заболеваемости США, двенадцать потомков тех, кто пострадал в ходе исследования сифилиса в Таскиги, сегодня получают медицинскую помощь за счет правительства страны – скромную компенсацию за грехи прошлого³¹. Университеты и исследовательские организации об этой истории тоже не забывают. После того, что случилось в Таскиги, появились институциональные наблюдательные советы, которые защищают права участников исследований и контролируют получение информированного согласия от каждого из них. Учитывая, как сегодня защищены участники медицинских экспериментов, вероятность повторения ошибок прошлого равна нулю.

К сожалению, эксперимент в Таскиги был не единственным исследованием ИППП, проводимым правительством США под контролем общественности в то время. В 1946 году на тысячу миль южнее, в Гватемале, Служба общественного здравоохранения США взялась за проведение целого ряда постыдных экспериментов. В этот раз мифы, связанные с исследованием в Таскиги, оказались правдой: правительство намеренно заражало ИППП солдат, заключенных, работниц секс-индустрии и психически больных. Эта поразительная история противоречащего принципам этики поведения до сих пор остается недосказанной.

Глава восьмая

Путь наименьшего сопротивления

Матросы, секс-вечеринки и гонорейные супербактерии

Невозможно по соображениям этики

В то время как Соединенные Штаты и их союзники отважно шли к победе во Второй мировой войне, наше правительство опасалось того, что у гитлеровской Германии и ее коалиции есть оружие, способное разрушить наши силы изнутри. И речь не о какой-то бомбе или снаряде – страх вызывала свирепая венерическая болезнь (ВБ), ставшая величайшей угрозой боеготовности наших вооруженных сил. Подготовленные правительством пропагандистские плакаты, призывавшие соблюдать меры профилактики и избегать услуг проституток, пестрели такими лозунгами: «Нам не справиться с гитлеровской коалицией, если у тебя будет ВБ», «Наше легкомыслие – их секретное оружие», «С триппером япошек не разбить»¹.

Естественно, опасения правительства не были безосновательными. В начале Второй мировой войны доктор Джозеф Эрл Мур (Joseph Earle Moore), председатель подкомиссии Национального исследовательского совета по ВБ, подсчитал, что 350 000 случаев гонореи среди военных будут стоить стране «7 000 000 человеко-дней в год», все равно что вывести из строя десять авианосцев. Солдаты с острой фазой гонореи страдали от болезненного мочеиспускания, выделений, у них распухали и болели тестикулы, и они не могли идти в бой. С подобными проблемами, вызванными венерическими болезнями, США уже сталкивались в ходе Первой мировой войны – тогда американская армия потеряла почти семь миллионов человеко-дней и вынуждена была демобилизовать больше 10 000 человек, заразившихся сифилисом и гонореей; больше жизней унесла только пандемия испанского гриппа 1918 года².

Для того чтобы предотвратить повальную заболеваемость ИППП во время Второй мировой войны, военным рекомендовали применять ту же посткоитальную профилактику, что и 30 лет назад: сначала помочиться, потом помыть пенис с мылом. Затем в уретру вводили мазь с протеинатом серебра, а снаружи пенис и лобковую зону смазывали средством, содержащим хлористую ртуть. Чтобы мазь из пениса не вытекала, его оборачивали вощеной бумагой, которая громко хрустела, так что сослуживцы точно знали, кому провели профилактику. Когда ночью в казармах солдаты ворочались во сне, хруст обернутой вокруг пенисов вощеной бумаги сливался в хор.

Поскольку такая профилактика была делом деликатным и хлопотным, военнослужащие прибегали к ней без удовольствия, и все же им приходилось пользоваться этим методом, так как он предотвращал гонорею. Правда, даже спустя три десятилетия использования этого метода военные врачи не были уверены в том, насколько такая профилактика гонореи эффективна. Было решено провести два новых эксперимента по профилактике гонореи и проверить два разных метода: 1) прием сульфамидных препаратов перорально до контакта в сравнении с 2) введением мазей в уретру после контакта.

В 1943 году Служба общественного здравоохранения США начала эти исследования по профилактике гонореи в федеральной тюрьме города Терре-Хот, штат Индиана, на заключенных-добровольцах. Через пять месяцев после начала эксперимента возглавлявший проект доктор Джон Махони (John Mahoney) выразил Национальному научно-исследовательскому совету США свое беспокойство по поводу исхода эксперимента. Ученые пытались инфицировать заключенных различными штаммами гонореи посредством нанесения материала в различных концентрациях на головки членов участников, но оказалось, что в ходе этого искусственного обсеменения заражения не происходит. К июню 1944 года Махони сообщил о прекращении эксперимента.

Поскольку ученым не удалось заразить гонореей заключенных в Терре-Хот, вопрос об эффективной профилактике инфекции для Национального научно-исследовательского совета США все еще был открытым. Оставалось только одно – обсеменение пениса выделениями, взятыми у больной гонореей женщины, или заражение гонореей с помощью естественного и, теоретически, самого эффективного метода – полового акта с инфицированным партнером. Секс – более надежный метод передачи гонореи, но как провести такой эксперимент?

Гватемальский научный сотрудник, врач Хуан Фьюнс (Juan Funes), приехавший в Научно-исследовательскую лабораторию венерических болезней при Службе общественного здравоохранения США, предложил Махони провести такой эксперимент на территории Гватемалы. В то время Фьюнс возглавлял Департамент по контролю над венерическим болезнями Гватемалы и полагал, что заключенные его страны могут стать участниками такого же эксперимента, как в Терре-Хот. В Гватемале можно будет пригласить зараженных гонореей работниц секс-индустрии в тюрьму, где они вступят в интимную связь с заключенными; в результате естественного заражения вероятность инфицирования участников эксперимента будет выше.