Текст книги "Греческая эпиграмма"

Автор книги: авторов Коллектив

3
АНТОЛОГИИ ГРЕЧЕСКИХ ЭПИГРАММ

Несколько тысяч дошедших до нас греческих эпиграмм сохранились главным образом благодаря древним их сборникам, или антологиям, первая из которых, как указано выше, была составлена поэтом Мелеагром, а вторая – Филиппом Фессалоникским. В VI в. н. э. Агафием Схоластиком был составлен третий сборник. Ни один из этих сборников до нас, однако, не дошел, а сохранилась только четвертая антология, составленная в X в. н. э. Константином Кефалою. Кефала соединил в своем сборнике материал из трех первых антологий, а также из других источников, ближе нам неизвестных. Всех книг в антологии Кефалы пятнадцать. Эта антология долгое время считалась утраченной, и только в 1606 г. французский филолог Клавдий Салмазий (Клод де Сомез) обнаружил ее в гейдельбергской «Палатинской библиотеке»; отсюда и пошло название этого сборника – «Палатинская антология». Гейдельбергский список этой антологии датируется XI в. До открытия Салмазия была известна лишь антология византийского филолога, монаха Максима Плануда (1260–1310 гг.). Этот сборник – сокращенное издание антологии Кефалы в семи книгах; однако в нем имеются некоторые эпиграммы, которых нет у Кефалы. Антология Плануда была впервые напечатана под редакцией ученого-византийца Иоанна Ласкариса в 1494 г. во Флоренции; в XVII в. она была переведена голландским ученым Гроцием на латинский язык.

Во время Тридцатилетней воины (в 1623 г.) антология Кефалы была отправлена в Рим; в 1797 г. французы увезли ее в Париж; после Парижского мира в 1815 г. двенадцать книг этой антологии были возвращены в Гейдельберг, а последние ее книги (XIII–XV) остались в Париже.

Всех эпиграмм в Палатинской антологии 3696, из которых 377 христианских (книги I и VIII). В печатных изданиях к Палатинской антологии добавляются еще 388 эпиграмм из антологии Плануда, которые составляют XVI книгу.

В издании Дюбнера и Куньи, вышедшем в Париже с латинским переводом эпиграмм, было добавлено из разных источников еще 2198 эпиграмм, составивших третий том этого прекрасного издания, законченного в 1890 г. Таким образом, в этом издании помещено 6282 эпиграммы. Следует отметить также пятитомное издание с английским переводом, вышедшее в 1916–1918 гг.; но эпиграмм, собранных в третьем томе парижского издания, в английском издании нет. В 1957–1958 гг. в Мюнхене вышло четырехтомное издание шестнадцати книг антологии с немецким стихотворным переводом. Другое немецкое издание антологии греческих эпиграмм, начатое Штадтмюллером, остается незаконченным.

Первыми переводами греческих эпиграмм в размерах подлинника мы обязаны Д. В. Дашкову, поместившему их в «Северных цветах» и в «Полярной звезде» в 1825 г. К тому же времени относятся и переводы Масальского («Весна» Мелеагра в «Полярной звезде» 1825 года) и переводы «Отрывков из Антологии», помещенные в «Благонамеренном» за 1825 г. (№ 37, 38) за подписью: «Н – Роз» и с датою: «Астрахань. 27 августа 1825». За этими переводами идут переводы, опубликованные в 30-х гг. прошлого столетия В. С. Печериным, которые, наряду с упомянутыми выше, и до настоящего времени могут считаться превосходными. Таким образом, традиция переводов греческих эпиграмм размерами подлинника продолжается у нас уже более ста лет.

В 1935 г. вышел сборник переводов греческих эпиграмм (и некоторых других стихотворений греческих поэтов) виднейшего русского ученого, профессора медицины Леонида Васильевича Блуменау (1862–1931 гг.).[4]4
  Греческие эпиграммы. Перевод, статья и примечания Л. В. Блуменау. Редакция и дополнения Ф. А. Петровского. Academia, Москва – Ленинград, 1935.


[Закрыть] Столь обширного и высокого по своему художественному уровню собрания переводов греческих эпиграмм на русский язык до выхода этой книги в России еще не было. Этот сборник с добавлением некоторых, прежде не печатавшихся, переводов Блуменау составляет основу настоящего издания. Кроме того, в книге представлены и другие переводчики, в том числе поэты первой половины XIX в. – уже упомянутые Дашков, Печерин и другие. Поэтому читателя не должна изумлять некоторая пестрота стиля переводов: иные из них своею архаичностью значительно отличаются от более новых. Около четырехсот эпиграмм в переводе Ю. Ф. Шульца публикуются впервые.

Ф. ПЕТРОВСКИЙ

I
ПОЭТЫ, ВРЕМЯ ЖИЗНИ КОТОРЫХ ИЗВЕСТНО

ГОМЕР

[5]5
  Легендарный автор «Илиады» и «Одиссеи».
  Обе эпиграммы приписываются Гомеру в древнем «Жизнеописании Гомера». По легенде, вторая эпиграмма сочинена Гомером после получения им от сыновей фригийского царя Мидаса золотого кубка в награду за первую. Кубок этот Гомер принес в дар Аполлону.


[Закрыть]

НА ГРОБНИЦУ МИДАСА[6]6
  Эпиграмма «На гробницу Мидаса» написана в форме кикла (круга), так что ее можно читать и в обратном порядке стихов, начиная с последнего и кончая первым.
  Заголовки эпиграмм по большей части не принадлежат их авторам и введены в позднейшее время в зависимости от содержания эпиграмм.


[Закрыть]

 
Медная дева, я здесь возлежу, на гробнице Мидаса,
И до тех пор, пока воды текут и леса зеленеют,
На орошенном слезами кургане его пребывая,
Я возвещаю прохожим, что это Мидаса могила.
 

ДАР АПОЛЛОНУ

 
Феб-повелитель! Гомер за твои вдохновенья прекрасный
Дар тебе этот принес; ты же дай ему вечную славу.
 

АРХИЛОХ

[7]7
  Первое двустишие, может быть, не эпиграмма (его нет в Палатинской антологии), а отрывок элегического стихотворения.


[Закрыть]

 
Много ворон на утесе смоковница кормит плодами:
  Всех Пасифила гостей, добрая, рада принять.
 

ДАР НОВОБРАЧНОЙ

 
Снявши с кудрей покрывало заветное, в дар Алкибия
  Гере его принесла после вступления в брак.
 

ЭПИТАФИЯ

 
Наксоса два высочайших столпа – Аристофоонта
  И Мегатима собой ты покрываешь, земля.
 

САФО

[8]8
  Величайшая лирическая поэтесса древности.


[Закрыть]

НАДПИСИ

1

 
Дети! Вы спросите, кто я была. За безгласную имя
  Не устают возглашать эти у ног письмена.
Светлой деве Латоны[9]9
  Светлой деве Латоны… – богине Артемиде, дочери Латоны.


[Закрыть] меня посвятила Ариста,
  Дочь Гермоклида; мне был прадедом Саинеад.
Жрицей твоей, о владычица жен, величали Аристу;
  Ты же, о ней веселясь, род наш, богиня, прославь.
 

2

 
Тело Тимады – сей прах. До свадебных игр Персефона
  Свой распахнула пред ней сумрачный брачный чертог.
Сверстницы юные, кудри отсекши острым железом,
  Пышный рассыпали дар милой на девственный гроб.
 

3

 
Дар от Мениска, отца, на гроб рыбака Полагона:
  Верша с веслом. Помяни, странник, его нищету.
 

ЭЗОП

 
Жизнь! Как без смерти уйти от тебя? Ты приносишь повсюду
  Тысячи бед. Избежать трудно их, трудно нести.
Что по природе прекрасно, лишь то в тебе радует: солнце,
  Месяца круговорот, звезды, земля и моря.
Все остальное – страданье и страхи. И если случится
  Радость кому испытать, – следом Отмщенье идет.
 

ФЕОГНИД

[10]10
  Хотя стихотворения Феогнида не эпиграммы, а фрагменты дидактических элегий, но они по своему характеру очень близко подходят ко многим «увещательным» эпиграммам. Здесь помещены те отрывки, которые включил в свой сборник Л. Блуменау.


[Закрыть]

 
Дочери Зевса, Хариты и Музы! Пришедши когда-то
  К Кадму на свадебный пир, пели вы чудную песнь:
«Только прекрасное мило, а что не прекрасно, не мило».
  Вот какая неслась песнь из божественных уст.
 

* * *

 
Город все тот же, что был, только люди-то в нем уж другие,
  Что ни законов, ни прав не уважали досель,
Но, обернув себе бедра потертою козьею шкурой,
  Точно олени, паслись за городскою стеной;
Стали теперь господами они, благородные ж нынче
  Сделались низкими, Кирн! Кто это может терпеть?
Все друг над другом смеются, обманом проводят друг друга,
  Мысли в душе не нося ни о добре, ни о зле.
 

* * *

 
Ищем породистых, Кирн, лошадей мы, ослов и баранов,
  И чистокровный приплод каждый желает иметь;
Но благородному мужу жену себе низкого рода
  Взять ни по чем, коль она много добра принесет.
Женщина также руки богача не отвергнет, хотя бы
  Низок он был: предпочтет роду богатство она.
Деньги в почете, и знатный берет себе в жены простую,
  Простолюдин – госпожу. Деньги – смеситель родов.
Не удивляйся ж тому, что тускнеет порода сограждан,
  Если мешается так доброе племя с дурным.
 

* * *

 
Бывшее злом у хороших, в добро превратилось у низких.
  Правят насильем они. Нет уже больше стыда.
Несправедливость и наглость теперь торжествуют над правом
  И далеко по земле власть простирают свою.
 

* * *

 
Зевс, удивляюсь тебе! Все твоей повинуются воле,
  Сам ты в почете у всех, силой великой богат,
Взором своим проникаешь ты в сердце и мысль человека,
  Нет никого, кто с тобой властью равнялся б, о царь!
Как же, Кронид, допускает твой ум, что судьбою дается
  Жребий один и дурным и справедливым мужам,
Тем, чьи стремленья скромны, и тому, кто, готовый к насилью,
  Помыслы в сердце таит о беззаконных делах.
 

* * *

 
Нет, не дало божество ничего непреложного людям,
  Даже пути для того, чтоб угодить божеству.
 

* * *

 
Было бы лучше всего тебе, смертный, совсем не родиться,
  Вовсе не видеть лучей ярко светящего дня;
Если ж родился – пройти поскорее ворота Аида
  И под землей глубоко в ней погребенным лежать.
 

* * *

 
Мнение – людям великое зло, драгоценен лишь опыт;
  Многие судят меж тем, мнения больше держась.
 

* * *

 
О, как блажен тот и счастлив, кто в темные недра Аида
  С миром идет на покой, не искушенный в борьбе,
Кто не дрожал пред врагом, из нужды не свершил преступленья
  И испытанью друзей в верности их не подверг.
Скоро за чашей вина забывается горькая бедность,
  И не тревожат меня злые наветы врагов;
Но я печалюсь душой, что юность меня покидает,
  Плачу о том, что ко мне тяжкая старость идет.
 

АНАКРЕОНТ

ДАРЫ ДИОНИСУ

 
С тирсом Геликониада, а следом за нею и Главка,
  Вместе с Ксантиппой, спеша к Вакхову хору примкнуть,
Сходят с пригорка. Венки из плюща и плоды винограда
  С тучным ягненком несут в дар Дионису они.
 

МОЛИТВА ГЕРМЕСУ

 
К Теллию милостив будь и ему, за его приношенье,
  Даруй приятную жизнь, Майи божественный сын.
Дай ему в деме прямых и правдивых душой Евонимов
  Век свой прожить,[11]11
  Дай ему в деме прямых и правдивых душой Евонимов // Век свой прожить… – Теллий, афинянин из дема (округа) Евонимов, посвящая Гермесу приношения, просит даровать ему долгую жизнь в своем деме.


[Закрыть] получив жребий благой от судьбы.
 

ЭПИТАФИИ ВОИНАМ

1

 
Мужествен был Тимокрит, схороненный под этой плитою.
  Видно, не храбрых Арей, а малодушных щадит.
 

2

 
О силаче Агафоне, погибшем в бою за Абдеру,
  Весь этот город, скорбя, громко рыдал у костра,
Ибо среди молодежи, сраженной кровавым Ареем
  В вихре жестокой борьбы, не было равных ему.
 

3

 
Больше всех бойцов скорблю я о тебе, Аристоклид,
  Молодым погиб, спасая край родной от рабства, ты.
 

НА БРОНЗОВУЮ ТЕЛКУ МИРОНА

 
Дальше паси свое стадо, пастух, – чтобы телку Мирона,
  Словно живую, тебе с прочим скотом не угнать.
 

ПИРУЮЩИМ

 
Мил мне не тот, кто, пируя, за полною чашею, речи
  Только о тяжбах ведет да о прискорбной войне;
Мил мне, кто, Муз и Киприды благие дары сочетая,
  Правилом ставит себе быть веселее в пиру.
 

СИМОНИД КЕОССКИЙ

ЗЕВСУ – ОСВОБОДИТЕЛЮ[12]12
  Первые две эпиграммы – надписи в память победы над персами при Платеях в 479 г. до н. э.


[Закрыть]

 
Эллины, силою рук, и Арея, искусством, и смелым
  Общим порывом сердец персов изгнав из страны,
В дар от свободной Эллады Освободителю – Зевсу
  Некогда здесь возвели этот священный алтарь.
 

ДАР ПАВСАНИЯ АПОЛЛОНУ

 
Военачальник Эллады, Павсаний, могучему Фебу,
  Войско мидян поразив, памятник этот воздвиг.
 

ФЕРМОПИЛЬСКИЕ НАДПИСИ[13]13
  «Фермопильские надписи» написаны в честь погибших греков, которые под предводительством спартанского царя Леонида в 480 г. до н. э. защищали от персов Фермопилы – узкий проход из Фессалии в Локриду.


[Закрыть]

1

 
Некогда против трехсот мириад здесь сражалось четыре
  Тысячи ратных мужей Пелопоннесской земли.
 

2

 
Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
  Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли.
 

3

 
Памятник это Мегистия славного. Некогда персы,
  Реку Сперхей перейдя, жизни лишили его.
Вещий, он ясно предвидел богинь роковых приближенье.
  Но не хотел он в бою кинуть спартанских вождей.
 

4

 
Славных покрыла земля – тех, которые вместе с тобою
  Умерли здесь, Леонид, мощной Лаконики царь!
Множество стрел и коней быстроногих стремительный натиск
  В этом сраженье пришлось выдержать им от мидян.
 

ПАВШИМ АФИНЯНАМ

 
Радуйтесь лучшие дети афинян, цвет конницы нашей!
  Славу великую вы в этой стяжали войне.
Жизни цветущей лишились вы ради прекрасной отчизны,
  Против бесчисленных сил эллинов выйдя на бой.
 

АФИНЯНЕ, ПАВШИЕ ПРИ ПЛАТЕЕ

 
Если достойная смерть – наилучшая доля для храбрых,
  То наделила судьба этою долею нас,
Ибо, стремясь защитить от неволи родную Элладу,
  Пали мы, этим себе вечную славу стяжав.
 

АФИНЯНЕ, ПАВШИЕ НА ЕВБЕЕ[14]14
  Эпиграмма «Афиняне, павшие на Евбее» относится ко времени войны афинян с беотийцами и халкидянами в 506–505 гг. до н. э.


[Закрыть]

 
Пали в ущелье Дирфисской горы мы, и рядом с Еврипом
  Граждане нам возвели этот могильный курган.
Да и недаром! Ведь мы дорогую утратили юность,
  Храбро приняв на себя грозную тучу войны.
 

СПАРТАНЦАМ, ПАВШИМ ПРИ ПЛАТЕЕ

 
Неугасающей славой покрыв дорогую отчизну,
  Черным себя облекли облаком смерти они.
Но и умерши, они не умерли: воинов доблесть,
  К небу вспарив, унесла их из Аидовой тьмы.
 

ЗАЩИТНИКАМ ТЕГЕИ

 
Доблести этих мужей ты обязана только, Тегея,
  Тем, что от стен твоих дым не поднялся к небесам.
Детям оставить желая цветущий свободою город,
  Сами в передних рядах бились и пали они.
 

ЛЕВ НА МОГИЛЕ ЛЕОНИДА

 
Между животными я, а между людьми всех сильнее
  Тот, кого я теперь, лежа на камне, храню.
Если бы, Львом именуясь, он не был мне равен и духом,
  Я над могилой его лап не простер бы своих.
 

* * *

 
Врач, по прозванью Павсаний, Архита здесь сын почивает,
  В Геле родной погребен, доблестный асклепиад.
Многих людей, погибавших под бременем страшных болезней,
  К жизни вернул он, не дав им к Персефоне уйти.
 

ЭПИТАФИИ УБИТОМУ[15]15
  «Эпитафии убитому» относятся к одному «чудесному» случаю в жизни Симонида, сообщаемому Цицероном, Либанием и др. На пути в Сицилию или в Южную Италию поэт, пристав к берегу, нашел там труп убитого, похоронил его и оставил на могиле первую из приводимых эпитафий. Ночью мертвый явился ему во сне и предостерег от дальнейшего плавания на том же судне, которое действительно погибло.


[Закрыть]

1

 
Смертью убивших меня накажи, о Зевс-страннолюбец!
  Тем же, кто предал земле, радости жизни продли.
 

2

 
В этой могиле лежит Симонида Кеосского спасший.
  Мертвый, живому добром он отплатил за добро.
 

АНАКРЕОНТУ

1

 
Гроздьев живительных мать, чародейка – лоза винограда!
  Ты, что даешь от себя отпрыски цепких ветвей!
Вейся по стеле высокой над Анакреонтом теосцем,
  Свежею зеленью крой низкую насыпь земли.
Пусть он, любивший вино и пиры и в чаду опьяненья
  Певший на лире всю ночь юношей, милых ему,
Видит, и лежа в земле, над своей головою висящий
  В гроздьях, на гибких ветвях спелый, прекрасный твой плод;
Пусть окропляются влагой росистой уста, из которых,
  Слаще, чем влага твоя, некогда песня лилась!
 

2

 
Милостью Муз песнопевца бессмертного, Анакреонта
  Теос родной у себя в недрах земли приютил.
В песнях своих, напоенных дыханьем Харит и эротов,
  Некогда славил певец юношей нежных любовь.
И в Ахеронте теперь он грустит не о том, что покинул
  Солнечный свет, к берегам Леты печальной пристав,
Но что пришлось разлучиться ему с Мегистеем, милейшим
  Из молодежи, любовь Смердия кинуть пришлось.
Сладостных песен своих не прервал он, однако, и мертвый, —
  Даже в Аиде не смолк звучный его барбитон.
 

ЭПИТАФИЯ ТИМОКРЕОНТУ

 
Много я пил, много ел, и на многих хулу возводил я;
  Нынче в земле я лежу, родянин Тимокреонт.
 

ЭПИТАФИЯ КУПЦУ КРИТЯНИНУ

 
Родом критянин, Бротах из Гортины, в земле здесь лежу я.
  Прибыл сюда не за тем, а по торговым делам.
 

ПОГИБШИМ В МОРЕ

 
Их, отвозивших однажды из Спарты дары свои Фебу,
  Море одно, ночь одна, лодка одна погребла.
 

ЭПИТАФИЯ НИКОДИКУ

 
Всякий грустит по своим покойникам, по Никодике ж
  Плачут не только друзья, но и весь город скорбит.
 

* * *

 
Памятник я Феогнида Синопского, Главком воздвигнут.
  Здесь он поставил меня, старую дружбу почтив.
 

* * *

 
Лишь погляжу на надгробье Мегакла, становится сразу,
  Каллия, жалко тебя: как ты терпела его?
 

КОРИНФЯНАМ, ПАВШИМ НА САЛАМИНЕ

 
Странник, мы жили когда-то в обильном водою Коринфе,
  Ныне же нас Саламин, остров Аянта, хранит;
Здесь победили мы персов, мидян и суда финикийцев
  И от неволи спасли земли Эллады святой.
 

НА СМЕРТЬ ГИППАРХА

 
День, в который Гиппарх убит был Аристогитоном
  И Гармодием, был светлым поистине днем.
 

ЭПИТАФИЯ КСАНТИППЕ[16]16
  «Эпитафия Ксантиппе» – написана сложным размером: нечетные стихи – «архилоховы» (дактили, переходящие в трохей), а четные – ямбические триметры.


[Закрыть]

 
Память почту ее: здесь безымянной лежать ей не пристойно,
  Скончавшейся супруге Архенавта,
Славной Ксантиппе, потомку того Периандра, что когда-то
  Царил в высокобашенном Коринфе.
 

ЭПИТАФИЯ АРХЕДИКЕ

 
В этой могиле лежит Архедика, дочь Гиппия – мужа,
  Превосходившего всех в Греции властью своей.
Муж и отец ее были тираны, и братья, и дети,
  Но никогда у нее не было спеси в душе.
 

ЭПИТАФИЯ БЕДНЯКУ

 
Эта могила, прохожий, не Креза, а бедного. Впрочем,
  Сколько она ни мала, будет с меня и ее.
 

МОЛИТВА КОРИНФЯНОК АФРОДИТЕ

 
Женщины эти за греков и с ними сражавшихся рядом
  Граждан своих вознесли к светлой Киприде мольбы;
Слава богине за то, что она не хотела акрополь,
  Греков твердыню, отдать в руки мидийских стрелков.
 

ЭПИТАФИЯ СОБАКЕ

 
Думаю я, и по смерти своей, и в могиле, Ликада,
  Белые кости твои все еще зверя страшат.
Памятна доблесть твоя Пелиону высокому, Оссе
  И киферонским холмам, пастбищам тихих овец.
 

О СЕБЕ КАК УЧИТЕЛЕ ХОРА

 
Был Адимант у афинян архонтом, когда за победу
  Чудный треножник как приз Антиохида взяла.
Хор в пятьдесят человек, хорошо обученный искусству,
  Ей снарядил Аристид, сын Ксенофила, хорег;
Славу ж учителя хора стяжал себе сын Леопрепа, —
  Восемь десятков уже числивший лет Симонид.
 

МЕГАРСКАЯ НАДПИСЬ

 
Греции и мегарянам свободную жизнь увеличить
  Сердцем стремясь, мы в удел смерть получили – одни,
Пав под высокой скалою Евбеи, где храм Артемиды,
  Девы, носящей колчан, славный в народе, стоит,
Или у мыса Микалы; другие – вблизи Саламина,
  Где финикийских судов ими погублена мощь;
Те, наконец, на равнине Беотии – пешие, смело
  В битву вступили они с конною ратью врага…
Граждане наши за это на площади людной Нисеи
  Памятник нам возвели, честью великой почтив.
 

* * *

 
Помер я – рад Феодор; а сам помрет, так другие
  Будут рады тому. Все мы у смерти в долгу.
 

ПОБЕДИТЕЛЮ НА ОЛИМПИЙСКИХ ИГРАХ

 
Вот он, смотри, Фоогет, победитель в Олимпии, мальчик,
  Столь же прекрасный на вид, как и искусный в борьбе,
И на ристалищах ловко умеющий править конями.
  Славою он увенчал город почтенных отцов.
 

* * *

 
Филона сын Диофон победил всех на Истме и в Дельфах
  В беге, метанье копья, диска, в прыжках и борьбе.
 

* * *

 
Милона славного это прекрасная статуя; в Писе,
  Семь одержал он побед и поражений не знал.
 

ПАН МИЛЬТИАДА[17]17
  «Пан Мильтиада». Геродот рассказывает (VI, 105), что перед битвой греков с персами при Марафоне (490 г. до н. э.) гонец полководца Мильтиада встретил в Аркадии бога Пана, объявившего, что он хочет помочь афинянам. После победы афиняне, считая страх, обуявший персов, «паническим», посвятили Пану пещеру под афинским акрополем, где, вероятно, и была поставлена статуя бога, упоминаемая в эпиграмме.


[Закрыть]

 
Мне, козлоногому Пану, аркадцу, враждебному персам,
  Верному другу Афин, место здесь дал Мильтиад.
 

ОТРЫВОК ЭЛЕГИИ

 
Нет у людей ничего долговечного. Истину эту
  Выразил лучше всего славный хиосец,[18]18
  Славный хиосец – Гомер. Третий стих этого отрывка – цитата из «Илиады» (VI, 146).


[Закрыть] сказав:
«Так же, как листья деревьев, сменяются роды людские».
  Редко, однако же, кто, слушая эти слова,
Воспринимает их сердцем своим – потому что надежда
  В каждом живет, с юных лет укореняясь в груди.
Каждый, пока не увял еще цвет его юности милой,
  Много несбыточных дум носит в наивном уме;
Мысли о старости, смерти грозящей его не тревожат,
  Нет до болезней ему дела, пока он здоров.
Жалок тот неразумный, кто даже подумать не хочет,
  Что ненадолго даны смертному юность и жизнь!
Ты же, постигнувший это, ищи до самой кончины
  Благ, от которых душе было б отрадно твоей.
 

ЭПИХАРМ

 
Мертв я; мертвый – навоз, и земля состоит из навоза.
  Если ж земля – божество, сам я не мертвый, но бог.
 

ЭСХИЛ

 
Черная здесь одолела воителей храбрых Судьбина:
  Пастбищ родимых оплот, в битве они полегли.
Осса могильной землею героев тела одевает;
  Мертвым достался навек славы бессмертной удел.
 

АВТОЭПИТАФИЯ

 
Евфорионова сына, Эсхила Афинского кости
  Кроет собою земля Гелы, богатой зерном;
Мужество помнят его Марафонская роща и племя
  Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.
 

ВАКХИЛИД

МОЛИТВА НИКЕ

 
К славному хору картеян, владычица Ника, Палланта
  Многоименная дочь, ласково взоры склоняй
И Вакхилиду кеосцу увенчивай чаще, богиня,
  На состязаниях Муз кудри победным венком.
 

* * *

 
В поле за стенами града святилище это Зефиру,
  Щедрому ветру, воздвиг муж благодарный Евдем,
Ибо Зефир по молитве его от праха колосьев
  Зерна отвеять помог легким дыханьем своим.
 

СОФОКЛ

 
Песнь Геродоту сложил Софокл, когда от рожденья
  Свыше пятидесяти пять он насчитывал лет.
 

* * *

 
Гелиос, о Еврипид, а не мальчик меня, распаляя,
  Так обнажил; а тебя, жен обольститель чужих,
Ветер студеный застиг. Тебе не пристало Эрота
  В краже одежды винить, сея в чужой борозде.
 

АЛКИВИАД

НА ЕВПОЛИДА

 
В воду меня погружай комедийной купели! Без шуток
  Будешь тонуть у меня в горькой пучине морской.
 

ЕВЕН ПАРОССКИЙ

 
Лучшая мера для Вакха – без лишку, ни много, ни мало;
  Иначе к буйству он нас или к унынью ведет.
Любит он с нимфами[19]19
  Вакх и нимфы – вино и вода.


[Закрыть] смесь, если три их и сам он четвертый;
  Больше всего и к любви он расположен тогда.
Если же крепок, он духом своим отвращает эротов
  И нагоняет на нас сходный со смертию сон.
 

* * *

 
Если и ненависть нам и любовь причиняют страданья,
  Лучше пусть буду страдать от уязвлений любви.
 

* * *

 
Смелость, с умом сочетаясь, бывает нам очень полезна;
  Но без ума только вред людям приносит она.
 

ХЕРИЛ

НА ГРОБ САРДАНАПАЛА

 
Зная, что смертным родился, старайся питать свою душу
Сладостной негой пиров, – после смерти ведь нет нам отрады.
В прах обратился и я, Ниневии великой властитель.
Только с собой и унес я, что выпил и съел и что взято
Мной от любви; вся же роскошь моя и богатства остались.
Мудрости это житейской мое поучение людям.
 

ЕВЕН АСКАЛОНСКИЙ

ТРОЯ

 
Путник, ты зришь Илион, гремевший некогда славой,
  Некогда гордый венцом башен высоких своих.
Ныне пожрал меня пепел времен; но в песнях Гомера
  Все я стою, защищен медным оплотом ворот.
Мне не страшны, для меня не губительны копья ахейцев:
  Я у всех Греции чад буду всегда на устах.
 

АНТИМАХ

НА СТАТУЮ ВООРУЖЕННОЙ КИПРИДЫ

 
Чуждая войнам, зачем ты взялась за Ареево дело?
  Кто, о Киприда, тебя в эти доспехи облек?
Сердцу милы твоему лишь эроты да радости ложа,
  Любишь кроталов ты треск, воспламеняющий страсть.
Копья кровавые брось, – ведь это оружье Афины, —
  И с Гименеем опять, богом кудрявым, дружи.
 

ПАРРАСИЙ

[20]20
  Эпиграммы Паррасия – надписи на его картинах.


[Закрыть]

 
Муж, ревнитель добра, Паррасий, эфесянин родом,
  Знающий толк в красоте, эту картину писал.
Также родитель его, Евенор, да будет помянут:
  Первый художник страны эллинов им порожден.
 

НА ИЗОБРАЖЕНИЕ ГЕРАКЛА В ЛИНДЕ

 
Здесь он таким предстоит, каким ночною порою
  Множество раз его видел Паррасий во сне.
 

* * *

 
Пусть не поверят, но все же скажу: пределы искусства,
  Явные оку людей, мною достигнуты здесь.
Создан моею рукой, порог неприступный воздвигся.
  Но ведь у смертных ничто не избегает хулы.