Текст книги "Королева Лебедь. Литовские народные сказки"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Чечевица

Пошел на гумно придурковатый парень чечевицу в амбар перенести. Растянул мешок перед ворохом и говорит:

– Чечевица, чечевица, полезай в мешок!

Ни единое зернышко не шевельнулось и в мешок не полезло. Услышал парень, что в боковушке мыши шуршат, и говорит им:

– Мыши, мыши, бегите сюда чечевицу есть, – она ко мне в мешок не лезет.

А мыши шуршат в соломе и не идут чечевицу есть.

Пошел парень к коту и говорит:

– Кот-котище, поймай мышей, не хотят они чечевицу есть.

А кот, нажравшись сыра, лежал на теплой печке, не пошел он мышей ловить.

Парень отправился на речку к раките.

– Ракита, ракита, иди кота бить, он не хочет мышей ловить, мышь не хочет чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

А ракита шумит себе, с места не стронется.

Пошел парень к козе.

– Коза, коза, иди ракиту обдери, не хочет она кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

А коза бродит в ивняке, не хочет ракиту драть.

Пошел парень к волку.

– Волк, волк, иди козу прирежь, не хочет она ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Волк сытый был, не захотел козу резать.

Пошел парень к охотникам.

– Охотники, охотники, застрелите волка, не хочет он козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Охотники зайца травили, не захотели волка застрелить.

Пошел парень к огню.

– Огонь, огонек, сожги охотников, не хотят они волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

А огонь привольно трещал в дровах, не захотел охотников жечь.

Пошел парень к пруду.

– Пруд, пруд, иди огонь погаси, не хочет он охотников жечь, охотники не хотят волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Пруд разлился привольно и не захотел огонь гасить.

Пошел парень к бычку.

– Бычок, бычок, иди выпей пруд, не хочет он огонь гасить, огонь не хочет охотников жечь, охотники не хотят волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Бычок траву щипал и не захотел пруд выпить.

Пошел парень к палке.

– Палка, палка, иди бычка лупить, не хочет он пруд пить, пруд не хочет огонь гасить, огонь не хочет охотников жечь, охотники не хотят волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Палка стояла в уголке и не пошла бычка лупить.

Пошел парень к червяку, а тот гнилое дерево точил.

– Червяк, червяк, поди палку точить, не хочет она бычка лупить, бычок не хочет пруд пить, пруд не хочет огонь гасить, огонь не хочет охотников жечь, охотники не хотят волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Червяк ползал по дереву, не захотел палку точить.

Пошел парень к курице.

– Курочка, курочка, пойди к дереву червей клевать, не хотят они палку точить, палка не хочет бычка лупить, бычок не хочет пруд пить, пруд не хочет огонь гасить, огонь не хочет охотников жечь, охотники не хотят волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

Курица наклевалась ячменя, не захотела червей клевать.

Пошел парень к коршуну.

– Коршун, коршун, лети курицу трепать, не хочет она червей клевать, черви не хотят палку точить, палка не хочет бычка лупить, бычок не хочет пруд пить, пруд не хочет огонь гасить, огонь не хочет охотников жечь, охотники не хотят волка стрелять, волк не хочет козу резать, коза не хочет ракиту драть, ракита не хочет кота бить, кот не хочет мышей ловить, мыши не хотят чечевицу есть, чечевица не хочет ко мне в мешок лезть.

А коршун голоден был. Налетел он на курицу, курица – на червяка, червяк – на палку, палка – на бычка, бычок – на пруд, пруд – на огонь, огонь – на охотников, охотники – на волка, волк – на козу, коза – на ракиту, ракита – на кота, кот – на мышей, мыши – на чечевицу, чечевица – шмыг-шмыг прямо в мешок к парню.

Детская сказочка

Пошла одна старушка овец пасти. Повстречала дорогой камушек.

– Куда идешь? – спрашивает ее камушек.

– Овец пасти. – отвечает старушка.

– Пойдем вместе.

– Пойдем.

И отправились. Старушка – трюх-трюх, камень – стук-бряк, так и идут. Увидали искорку.

– Куда бредете? – спрашивает их искорка.

– Овец пасти. Идем с нами.

– Ладно, пойдем.

Старушка – трюх-трюх, камень – стук-бряк, искорка – сверк-фырк. Повстречали рака.

– Куда бредете? – спрашивает.

– Овец пасти. Идем вместе.

– Ладно, пойдем!

Взяли с собой и рака.

Старушка – трюх-трюх, камень – стук-бряк, искорка – сверк-фырк, рак – шлеп-швырк. Подвернулся им подберезовик.

– Куда бредете? – спрашивает.

– Овец пасти.

– Возьмите меня с собой.

– Ладно, идем.

Так и идут. Старуха – трюх-трюх, камень – стук-бряк, искорка – сверк-фырк, рак – шлеп-швырк, подберезовик – хлоп-хляп.

Так и пришли все вместе к отаре на выгоне. Был там навес – овцам на ночь укрыться – да пастушья избенка. Старушка прилегла на кровать, камень вкатился на крышу, подберезовик растянулся на пороге, рак вскарабкался на лавку, а искорка вскочила к уголькам на загнетку.

А ночью подкрался вор – овец воровать. Сперва собрался он фонарь засветить и стал искорку раздувать. А та упала ему на руку и ожгла ее. Вор испугался, отскочил и сел на лавку. А там рак лежал и так-то больно вцепился в вора, что тот с перепугу бросился вон из избы, да на пороге поскользнулся на подберезовике и растянулся. А камень как покатился с крыши и пристукнул вора.

Так и не удалось вору украсть овец.

Домовой

В стародавние времена жил да был в одной деревне хозяин. Уговорил он домового зерно носить. Домовой согласился, только попросил зажарить ему яичницу. Хозяйка зажарила яичницу и отнесла домовому, а хозяин поставил в амбаре корыто под зерно. На другой день пошел в амбар, глядь, – корыто полным-полнехонько. С того дня домовой носил да носил зерно.

Нанял хозяин батрачку это зерно молоть. Девушка была пригожая, пришлась она по сердцу хозяйскому сыну. Как-то раз он и говорит отцу, что хочет женой обзавестись. А отец отвечает:

– Есть у тебя девушка на примете, то и бери. И нам лучше будет, нанимать не придется, денег даром не тратить.

– Только я хочу на Морте, на батрачке нашей, жениться, – объявил сын.

– Будто девок побогаче не нашлось, – рассерчал отец. – У этой и приданого нет, и батрачка она.

Но сын никого больше не хотел в жены, одну Морту. Отец и говорит ему:

– А ведь эта Морта последняя лентяйка! Ну ладно, вот перемелет она все зерно из корыта, тогда бери ее в жены.

Сын не утерпел, пошел помогать Морте. Вошел в амбар, видит – мелет она, вертит жернова, потом обливается, а зерно в корыте все не кончается. Принялись они вдвоем молоть. Мелют, мелют, никак не перемелют. Мололи так вечер, мололи другой – тот же толк. Пошла тогда Морта к одной старушке и говорит:

– Никак не перемелю зерно из корыта. Все полным-полно, хоть мы и вдвоем с хозяйским сыном мелем.

– Ладно, – сказала старушка. – Иди домой, возьми новый глиняный горшок, зажги свечу, поставь ее на жернов и накрой. Только наступит полночь, ты сними горшок, а как увидишь петуха – хватай его за голову, только не задуши.

Батрачка пришла домой и сделала все так, как велела старушка: засветила свечу, поставила под новый глиняный горшок, а сама начала молоть. Молола-молола, а корыто все полнехонько. Наступила полночь, подняла девушка горшок, видит – на краю корыта сидит петух, а из горла у него зерно сыплется. Хотела она задушить его, да вспомнила слова старушки и начала уговаривать:

– Зачем ты, петушок, зерно сыплешь? Никак я не смелю его. Не смелю, – хозяин не позволит своему сыну на мне жениться. А мне страх как хочется за него замуж.

Петух и говорит ей:

– Изжарь ты мне яишенку из десяти яиц, а как зажаришь, приходи в полночь молоть, и все будет по-твоему.

Морта изжарила яичницу и вечером понесла ее в амбар. Только принялась молоть, крутанула жернов, глядь, а в корыте ни зернышка. Хозяин и спрашивает:

– Морта, да ты никак все смолола?

– Смолола, – отвечает девушка.

Хозяин не поверил. Сам пошел в амбар, глядит – на самом деле корыто пустехонько. Он решил, что домовой рассердился, и сам запечалился. Потом подумал-подумал, да и говорит:

– Ну что ж, коли смолола, – можешь выходить замуж, только покажи свое приданое.

Морта пошла в клеть, открыла сундук с приданым и стала показывать, а у самой сердечко так и задрожало. Невелико было ее приданое, да и много ли накопишь, работая по людям. Начала она вынимать свои холсты, а им конца-краю не видать. И чем дальше вытаскивает, тем все красивее.

– Ну, – говорит хозяин, – холстов-то у тебя хватает. А сейчас покажи, много ли у тебя денег?

Отомкнула Морта другой сундучок, глядь – а он полон золотых. Тут она и смекнула, что все это ей домовой принес.

Хозяин, как увидал, сколько добра у Морты, тут же сказал:

– Ну, вижу, подходишь ты в жены моему сыну. Услыхали это сын с Мортой, обрадовались и через два дня сыграли свадьбу.

А домовой и после свадьбы яичницу получал и добро им носил.

Как лаума бедняцкое дитя качала

Жила одна бедная женщина. Пошла она рожь жать и ребеночка с собой взяла: негде ей было его оставить, не на что няньку нанять. Принесла она его в поле, положила под кочку, ребеночек сладко уснул и замолчал. Под вечер мать побежала домой прибраться, да второпях и забыла, что ребеночек в поле остался.

Хлопочет она по дому, да и не хватилась ребеночка, только подумала, что его муж принесет. А муж думает, она сама захватила. Видит жена, что и муж не принес дитятко, – испугалась. Да одна идти в потемках побоялась, в такое время кругом лаумы бродили, всякие напасти на людей насылали. Упросила она соседей пойти с ней в поле. Еще издали услышали они баюканье:

 
Баю-баю, баю-баюшки.
Позабыла тебя матушка.
 

Это лаума баюкала ребеночка, на руках его укачивала. Как только подошли люди – она скрылась. Видят – ребеночек разряжен, всяким добром одарен. А издали голос лаумы послышался:

– От этого холста, что я оставила, режь и режь, сколько надо и себе, и домашним, только на конец не взглядывай.

Обрадовалась жена бедняка, взяла ребеночка со всем добром и домой понесла.

Узнала про это богатая соседка и подумала: «Уж коли такому оборвышу столько добра привалило, то я свое дитятко вымою, наряжу на славу, отнесу в поле – еще и побольше получу».

Вымыла его, нарядила, отнесла и под кочку положила.

Вернулась домой, окошко отворила и слушает, не баюкает ли лаума ее дитятко.

Раз прислушалась, другой, слышит только, что ребенок плачет. А потом услышала сердитый голос:

 
Баю-баю, баю-бай,
Деток в поле не таскай…
 

И все стихло.

Отправилась богачка с домашними и соседями за добром, и такие страсти увидела – не рассказать: ее ребеночек лежит в клочья разорван.

Уж и плакала богачка, и рыдала над ребеночком, сокрушалась, что от большого богатства еще большего захотела, да уж ничего не поделаешь.

А жена бедняка долго еще от того холста резала. Да однажды не утерпела – взглянула на конец, – тут холст и кончился.

Лаума-пряха

Жил-был один крестьянин, и был у него сын. Вырос сын и привел в дом жену.

Однажды он уехал куда-то, а сноха осталась дома. Дело было в субботний вечер. Когда стемнело, пришла к снохе какая-то женщина с прялкой и говорит:

– Не найдется ли работы?

Сноха подумала, что это бедная женщина. А это Лаума была. Принесла ей сноха связку льна, та вмиг спряла его и просит:

– Принеси еще.

Принесла сноха весь свой лен. Лаума тут же спряла его и опять просит:

– Задай еще работу.

Принесла сноха пеньку. И эту мигом перепряла.

Испугалась сноха и говорит:

– Матушка, довольно прясть, иди уж домой.

А Лаума в ответ:

– Не уйду, покуда все не перепряду.

Принесла сноха последнюю пеньку, а сама забежала к соседке, рассказала, какая у нее гостья. Соседка и говорит:

– Придешь домой, зажги надгробную свечу, подай какие-нибудь очески и скажи: «На восходе кто-то плачет так, что крутом все гудит».

Пришла сноха домой, подала Лауме очески, зажгла свечу. Лауме свет этот не по душе пришелся, вот она и молвит:

– Погаси свечу, нам и так светло.

Сноха ей в ответ:

– А я что-то слышу.

Лаума спрашивает:

– Что же ты слышишь?

Сноха и скажи:

– Слышу, как на восходе дети плачут.

Лаума выскочила во двор послушать, кто это плачет. А сноха и заперла дверь.

Кинулась Лаума обратно в избу – а дверь на запоре. Лаума и говорит:

– Ну, твое счастье, что такая догадливая, не то бы я и волосы твои перепряла.

Сказала так Лаума и пропала в темноте.

Папоротниковый цвет

Однажды в полночь шел человек лесом. А было это под Иванов день, когда папоротник цветет. По пути набрел он на полянку, и в тот самый миг папоротник на ней зацвел. Человек ненароком сбил цвет этот, и упал он ему за оборы. Сразу же перед человеком все открылось. Увидел он, что делается на белом свете и что у него дома, увидел сквозь землю все зарытые сокровища и клады. Дорогой человек притомился и сел отдохнуть. Сел, переобуваться стал. Только разул ногу, к которой папоротниковый цвет пристал, только размотал портянку, как цвет и упал наземь, и опять перед человеком все закрылось.

Черти из Тамужине и Имбаре

Недалеко от местечка Салантай, на левом берегу Саланты, с незапамятных времен стоит курган Имбаре. За деревней Кулсодис начинается большой лес, по прозванию Тамужине, и в нем водились привидения. Люди рассказывают, что в Тамужинском лесу была когда-то столица чертей.

Сто, а то и больше лет назад жили два славных музыканта: Микнюс и Матуже.

Как-то в субботний вечер возвращались они с вечеринки и на опушке леса, где им надо было разойтись, остановились покурить. Матуже и говорит Микнюсу на прощание:

– Юозас, идем-ка лучше со мной, кажется мне, что вокруг нас кто-то бродит, может, это черт из Тамужине. Лесом тебе идти далеко, еще собьют тебя с пути.

– Э, что ты болтаешь, – засмеялся Микнюс и распростился с приятелем.

Но только прошел Микнюс с полверсты – и заблудился. Идет без тропы, без дороги и никак не поймет, где он. Будто чует, что какая-то сила его вперед несет. Вдруг у него перед глазами лес засверкал, и увидел он столько огней, что в глазах зарябило. Поглядел опять – видит большой дом. Остановился Микнюс и думает: где это он, в какой стране очутился? Думал-думал, да что тут надумаешь – заблудился, и все тут. Решил зайти в дом, дорогу спросить. Только подошел к воротам, постучался, как вышел красивый барин. Посмотрел барин на Микнюса и спрашивает:

– Чего тебе надо?

Испугался Микнюс, снял шапку и говорит:

– Прости, барин, заблудился я. Сделай милость, покажи мне дорогу, как в Медседжяй попасть.

Спрашивает барин:

– А где ты был?

Побоялся Микнюс знатного барина разгневать и говорит:

– Играл я на вечеринке и домой пошел, да вот заблудился.

– А нам сыграть можешь? – спрашивает барин.

И стал просить Микнюса зайти в дом, повеселить гостей из Тамужинского поместья и молодую из соседней деревни. Согласился Микнюс и пошел в дом. Как заиграл он на своей скрипке, барин сразу обрадовался, что такого хорошего музыканта залучил. Напоил он Микнюса сладким вином и дал целую горсть черных монет. Тут и гости приехали. Микнюс и их музыкой встретил. И они ему полную шапку таких же черных монет набросали.

Начался тут пир горой. Баре, барыни и барышни ели сахарные яства, пили вино, пиво, мед, потом плясали и песни пели – не поймешь, по-каковски. Чего там только не увидел Микнюс! Наконец привезли молодую. Один толстый барин велел Микнюсу сыграть польку, и все пошли танцевать. Потом тот же толстый барин надел молодой на шею веревку и толкнул ее в шкаф, а там огонь полыхал. Микнюсу все было в новинку, он только знай глядел, вытаращив глаза.

Заметил он еще, что обмакивает каждый гость руку в каменную чашу у порога и мажет себе глаза. И Микнюс незаметно обмакнул в нее руку и потер себе левый глаз. И что же он увидел! Все баре были не люди, а звери, с рогами и страшными хвостами, а красивые барышни вдруг обернулись свиньями и козами. На месте кушаний лежали кучи навоза и падали. Вино пили не из кубков, а из лошадиных копыт. От таких страстей у Микнюса волосы дыбом встали. Хотел он сбежать, да передумал: видит, черти его не трогают. Набрался смелости и говорит одному черту:

– Отчего вы все такие страшные?

От этих слов Микнюса черт подскочил на аршин, но тут же успокоился и спрашивает:

– Каким глазом видишь?

Микнюс в простоте сердечной и отвечает:

– Левым.

Услыхал это черт да как ткнет пальцем ему в левый глаз – и выколол. Тут задрожал весь дом, все огни пропали, а бедный Микнюс трет вышибленный глаз и от боли стонет. Видит он правым глазом, что сидит со своей скрипкой на кургане Имбаре. А за деревней Кулсодис, за которой Тамужинский лес начинается, слышен вой, рев, лязг. Это черти перед зарей в свое царство перебираются.

Утром вернулся Микнюс домой и узнал, что удавилась соседская хозяйка. А он у чертей видел, как ей веревку на шею накинули и в шкаф с огнем впихнули!

После этого случая черти еще много раз из Тамужинского леса на курган Имбаре слетались, и из-за них много народу в лесу плутало. Но теперь, когда через Тамужинский лес провели железную дорогу, там днем и ночью мчатся поезда. Чертям это, видать, не по вкусу, и они переселились еще куда-то, потому что больше никто их не видал и никто больше по ночам там не плутал. Только Микнюс так и остался кривым.

Отчего солнце светит днем, а луна ночью

Давным-давно, в незапамятные времена, когда еще на свете людей не было, жили только Солнце и Луна. Жили они, жили и так друг дружку полюбили, что поженились, а поженившись, вскоре и дочки дождались. Назвали они ее Землей.

Много-много лет Солнце с Луной жили распрекрасно. Но в один злосчастный день взяли да поссорились.

– Коли ты такой горячий, брошу я тебя, – сказала Луна Солнцу.

– А коли ты и дальше будешь такая ледышка, и я с тобой больше жить не стану, – ответило Солнце.

– Ладно, разделимся. Только дочка со мной останется, – объявила Луна.

– Нет, дочь я тебе не оставлю! Хочешь, чтобы она с тобой замерзла? – рассердилось Солнце.

Спорили, спорили Солнце с Луной, видят, что никак не столкуются, с кем останется дочка их Земля.

Позвали они бога грома и молнии – Перкунаса и попросили разрешить их спор.

А Перкунас выслушал Солнце с Луной и решил:

– Пусть будет так: Солнце нянчит свою дочь днем, а Луна – ночью.

Так они и до сих пор исполняют волю Перкунаса: с утра до вечера смотрит за своей дочкой Землею Солнышко, а с вечера до утра – Луна ее пестует. А когда Луне недосуг, тогда Земле светят ее сестры – звездочки.

Ясень-слепец

Зовут люди ясень слепцом, оттого что он позже всех деревьев распускается и раньше всех листву сбрасывает. По весне, когда все деревья уж листочки выбросили, он только спрашивает: «А что, пора почкам лопаться?» Деревья в насмешку отвечают: «Э, да еще рано, еще не время». Пройдет день-другой, он опять спрашивает. И деревья начинают посмеиваться над ним: «Ну и глупое же ты дерево, мы давным-давно листьями покрылись, а ты все никак не соберешься». Тогда только ясень с треском раскрывает почки. По осени то же самое, опять спрашивает ясень: «А не пора ли листья сбрасывать?» – «Да мы давно уж сбросили», – отвечают деревья, издеваясь над слепцом, хоть сами все в зелени. А ясень верит им и первым листья осыпает.

Птичий король

Однажды в давние времена сговорились птицы собраться на большом ровном лугу и выбрать короля. Были тут и орел, и аист, и дрозд, и трясогузка, и лебедь, и жаворонок, и воробей, и еще одна, самая маленькая птичка.

Каждая птица хотела стать королем, только не смела вылезти вперед. Долго они галдели, покуда аист, зная, что крылья у него сильные, надумал: кто выше всех поднимется, тому и быть птичьим королем. Все птицы с ним согласились.

Только аист щелкнул клювом, дал знак, и взмыли птицы тучей. Куропатка сразу шлепнулась наземь, курица тоже стала спускаться и чуть ногу не вывихнула. Другие птицы полетали, сколько было сил, да одна за другой скоро устали, начали спускаться.

Только аист с орлом залетели так высоко, что еле их видно было. Под конец и аист притомился. Орел остался один и заклекотал:

– Я король! Я король! Кто взлетит выше меня?

– Я! – пискнула у него под ухом птичка и поднялась выше орла. – Я король!

А это птица-крошка уселась орлу на спину и все ждала, когда он устанет. Попытался было орел птичку обогнать, да где там! Разве догнать усталому отдохнувшего.

Так птичка-крошка всех перехитрила и стала королем. Только стыдно ей стало своего обмана, и с той поры она по кустам прячется, а все птицы, как завидят ее, кричат: – Королек-крошка! Королек-крошка!