Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
О народе Лар–ях. Записано М. Шатиловым в 1926 г. в сел. Нагал–юх от Е. Прасина. Широко распространенный сюжет о разделении народа на две половины и уходе одной из них на новые территории приурочен к рассказу о происхождении Лар–ях и Ват–ях – социальных групп хантов на р. Вах.
[Закрыть]
По большим сорам, по высоким травам, у большой воды жили два богатыря. Они были братья. И весь народ Лар–ях с ними жил по большим сорам, у большой воды.
Пошли богатыри на охоту. Один пустит стрелу, орлиными перьями оперенную, летит стрела выше облака текучего. Другой пустит стрелу, орлиными перьями оперенную, летит стрела выше темных туч. Ходили, ходили, ходили… Убили болыпого–болыного орла. Много орлиных перьев досталось им на стрелы. Пришли богатыри в юрту ночью, было темно. Как вынули перья из оленьего мешка, в юрте стало светло как днем. Одно орлиное перо горит огнем ярче солнца, светлей луны. Перо это было золотое. Стали богатыри спорить, кому взять орлиное перо. Один возьмет золотое орлиное перо – другой спорит, другой возьмет золотое орлиное перо – этот спорит.
Долго ли спорили, дрались ли – никто не знает. Один богатырь остался на больших сорах, у большой воды, где у них был город Ват–пугол. У него и осталось золотое орлиное перо. А другой богатырь пошел на другую реку. С ним пошла и половина народа из города. Так и стали народ этот звать Ват–ях – народ из города.
Происхождение священных мысов. Записано В. Кулемзиным в 1973 г. в сел. Нов. Васюган на р. Васюган от П. Синарбина. Рассказ о возникновении локальных священных мест на небольшой речушке Тух–сиге перекликается со сведениями о святилищах в бассейне р. Нюрольки, куда впадает Тух–сига. Главным нюрольским духом в низовьях реки считался старик Элле–юнг (Большой дух); святилища двух его сыновей были выше по течению, ближе к впадению Тух–сиги. Согласно публикуемому тексту, святилища на Тух–сиге создавала старуха, «отделяя» или «закладывая» (т. е. принося в жертву) своего мужа и детей. На обеих речках существовали культовые места, где приносили в дар деревянные молоты–дубины, которыми, как считалось, духи забивают колья запоров, а также святилища лося, где устраивались лосиные праздники и приносились жертвы в честь этого животного. Большинство культовых мест расположены именно там, где они упоминаются в тексте, и до недавнего времени почитались местными хантами.
[Закрыть]
Давным–давно это было. Эта легенда длинная, ее от начала до конца никто рассказать не может.
Одна семья, во главе которой была старуха, решила спуститься по Оби вниз и попасть на Васюган. Говорят, Васюган они не нашли, а попали на Нюрольку и стали подниматься по реке Тух–сиге, которая впадает в Нюрольку, а вытекает из озера Тух–эмтор. Начался голод.
А тогда был обычай: если нечего убить, надо дать дар. На одном мысу на Тух–сиге старуха принесла в дар одного своего сына, убила и оставила на мысу под кедром, подарила его мысу. Потом охота пошла хорошо, они разжились, поехали дальше. У нее была большая семья, запас скоро кончился, опять начался голод.
Доехали до острова, на нем она принесла в жертву своего старика. Этот остров до сих пор называется Ики – старик. На том острове сейчас стоят елка и кедр, там тоже дар приносится до сих пор. Когда стали подплывать к озеру Тух–эмтор, от семьи отделились три дочери, старуха их отделила. Там тоже образовался священный мыс. Туда только женские вещи в дар приносили: гребни, косоплетки.
Остальные поплыли к Озерному, к людям. Там старуху не приняли, как чужую, и она решила спускаться назад по Тух–сиге. У нее осталось три сына. Она решила запрудить Тух–сигу и затопить Озерное. Чтобы вбить колья, нужны были молоты. Старуха запрудила речку, но речка прорвалась и пошла другой стороной. Она двух сыновей отправила туда, где старика заложила, а младшего взяла с собой. Она все хотела попасть водой на Васюган. На озере Вэс–эмтор заложила и младшего сына и по озеру вышла в большое озеро Тух–эмтор, поплыла по нему. В одном месте, где она была, образовался мыс Пяй–ими (Мыс–старуха), где тоже приносят дары. Сама она опять вошла в Тух–сигу. У нее был с собой ручной лосенок. Она принесла его в дар на Тух–сиге, а сама сделала из белого камня его изображение. Этот каменный лосенок на Тухсиге давно, ему каждый охотник и приезжий приносил дар. Его никто не видит, только остяки. Он из–под земли появляется и исчезает.
О происхождении фамилий. Записано Е. Титаренко в 1971 г. в сел. Летне–Киевском на р. Обь от В. Васькина. Предание о междоусобных стычках древних богатырей–предков объясняет происхождение названий местностей и хантыйских имен, которые позднее были положены в основу официальных фамилий.
[Закрыть]
Старики рассказывали, что раньше люди деревня на деревню войной ходили. Жили они в норах[37]37
Жили они в норах… – Имеются в виду подземные жилища.
[Закрыть], чтобы трудно их найти было. Недалеко от поселка Летне–Киевского есть место, которое называется Яль–велем–пяй[38]38
Яль–велем–пяй – букв. «На Войне Убитых мыс».
[Закрыть]. Это небольшой мысок, поросший молодым сосняком. Раньше этот мыс был больше, а на нем стояла большая деревня. Вот однажды на деревню напали враги. В деревне жил богатырь, сын которого был женат на очень красивой девушке. Из–за этой красавицы и произошла война. Когда враги напали (их было в три раза больше), богатырь сделал весло с глухариную шею, сын сделал весло с лебединую шею толщиной. Прыгнули они в обласки, хотели убежать от врагов. У богатыря весло было толстое, и он уплыл далеко, а у его сына весло было тонкое, с лебединую шейку, и, когда он начал сильно грести, весло сломалось. Враги догнали богатырского сына и убили. Сноха же богатыря спряталась в большом болоте между кочками. Она залезла в большую куженьку, и враги ее не нашли. В деревне всех людей перебили, остались в живых только богатырь и его сноха. Богатырь сошелся со своей снохой, стал с ней жить. Детей они стали называть Микумиными. Сноха–то спряталась между кочками, а кочка по–остяцки – мюх, мюх–пяй, отсюда и фамилия Микуминых. Эту сказку дед Семен Аптоусов рассказывал.
У богатыря была шапка железная и железная рубаха. Испугались враги богатыря, потому что увидели, как он шел по берегу и скручивал березки, как хотел. Враги испугались, назад вернулись. У богатыря и его снохи было три сына. От этих сыновей и пошли три остяцкие фамилии: Калины, Микумины, Васькины.
Почему у остяков нет своей грамоты. Записано П. Красновым в конце XIX или начале XX в. на р. Васюган.
[Закрыть]
Когда–то в старину один остяк стал приглашать в товарищи русского, чтобы идти вместе в лес на звериный промысел. Русский согласился идти вместе в лес. Пошли. В лесу, на промысле, остяк и русский, как верные товарищи, не оставляли друг друга и не расходились один от другого далеко, но всегда были вместе. Они промышляли в лесу несколько времени так, как и все обыкновенные промысловики, и ничего особенного за это время промысла с ними не случилось. Но вот однажды днем они шли по лесу на промысел, по обыкновению своему вместе, как вдруг оба увидели, что с неба перед ними падают две какие–то бумаги. Русский, когда перед ним упали две бумаги, сказал по этому случаю остяку:
– Бог спустил с неба потому две бумаги, что нас двое: одну – для меня, а другую – для тебя. Так выбирай же себе из двух бумаг, какую только желаешь, а я возьму себе ту, которая останется.
Затем каждый из них взял себе по бумаге. Русский, взявши свою бумагу, подержал ее несколько времени в руках, посмотрел, что в ней написано, и положил себе за пазуху. Остяк со своей бумагой поступил иначе: посмотрел, что в ней написано, и положил на пень, тут случившийся, сказав при этом русскому так:
– Я свою бумагу теперь не возьму с собой, а возьму после, когда пойдем обратно мимо этого места с дневного промысла к своему стану.
Остяк, оставивши свою бумагу на пне, отправился с русским дальше в лес для промысла. По окончании дневного промысла они возвращались обратно к своему стану тем же путем, каким шли вперед в лес, чтобы взять остяку бумагу, положенную им на пень. Но что же, к удивлению и несчастью остяка, случилось с его бумагой? Бумаги его на пне не оказалось. Бумагу эту съел лось, который проходил в отсутствие остяка и русского мимо этого самого места, что было видно по его следам.
– Вот поэтому–то, – заключают обыкновенно остяки свой рассказ, – у нас и нет своей остяцкой грамоты. Если бы остяк с бумагой поступил так, как русский человек, – взял бы ее с собой, тогда бы и у нас была своя грамота. Хотя мы знаем, что местами есть грамотные остяки, но они все–таки учились и учатся по русской грамоте, а не по остяцкой. Остяцкой грамоты нет, ее съел лось.
МАНСИЙСКИЕ СКАЗАНИЯ[40]40
Манси (самоназв. – маньси, моаньс, меньдьси; устар. назв. – вогулы; в летописях – вогуличи, гогуличи) – живут в основном на территории Ханты–Мансийского автономного округа (6,6 тыс. ч.). Всего на территории России численность народности по данным 1995 г. составляет 8,3 тыс. ч. Верующие – православные. Мансийский язык относится к обско–угорской ветви финско–угорской группы языков. Письменность – на основе русского алфавита.
[Закрыть]
Создание мира. Текст записан одним из лучших знатоков фольклора А. Каннисто в 1904 г. в сел. Нахрачи на р. Конда от Афанасия. Пер. с ненецкого Н. Лукиной.
[Закрыть]
Светлый муж–отец[42]42
Светлый муж–отец – эпитет верховного бога Нум–Торума.
[Закрыть] создал этот мир, эту Сибирь. Деревьев не было, сухой земли не было, везде была вода, везде был туман. Сын Светлого мужа–отца, обходя в тумане, в воде мир после раздела[43]43
…мир после раздела… — Очевидно, здесь имеет место намек на ссору между отцом и сыном, после которого сын был спущен на землю и совершает там свои культурные подвиги (в данном случае создает землю и человека).
[Закрыть], говорит:
– Не мог ли бы я создать тундровый холм такой величины, чтобы он смог меня выдержать?
Тогда выплюнул он свои сопли в саже из глубины глотки – возник тундровый холм. Теперь он проводит время на этом своем тундровом холме, пищу варя, ночи проводя. Пока он так жил, приходит кто–то, раскачивается стоя, погружается и всплывает. Когда подошел, то оказался несомый ветром черт. Подошел к нему, здесь рвет, там хватает. У него копье из твердого дерева, он толкает его отсюда, толкает его оттуда. Светлый мальчик потерял терпение, вынул из кармана двух гагар и говорит:
– Две мои дочери с игольчатыми клювами, – говорит он, – сделайте что–нибудь с ним!
Гагары начали раздирать черта, да и убили его. Светлый мальчик говорит про себя:
– Если бы мой отец не рассердился на меня, – говорит он, – я бы на свой страх и риск дал бы земле подняться, – говорит он.
Ему и страшно и не страшно.
– Две мои дочери с игольчатыми клювами, – говорит он, – нырните обе на спор, – говорит он, – кто из вас двоих вынесет живую землю, – говорит он, – кто из вас двоих вызовет живой мир, кто из вас двоих вызовет мертвый мир.
Тогда они нырнули. Они странствовали, странствовали, семь лет прошло. До семи лет не хватило семь месяцев, тут всплыла гагара и вскрикнула.
– Я проснулась в мертвом мире, – сказала она.
И вот по истечении семи лет поднялась на поверхность другая гагара, и там, где она отряхнула свои крылья, появилась куча земли, где она отряхнулась, тут возникла каменистая земля. Светлый мальчик пошел к своему отцу, спросил и сказал:
– Твоя птица вызвала мертвый мир.
Светлый отец сказал тогда:
– Мертвый мир я изначально предписал, – говорит он. – Если его не предписать, где тогда поместятся подрастающие девочки и подрастающие мальчики? – говорит он. – Между растущими деревьями им не хватит места, между выросшей травой им не хватит места, – говорит он. – Друг с другом, между собой они не найдут еды, не найдут питья, – говорит он. – Друг с другом, между собой они не найдут еды, они тут же начнут друг друга резать, начнут друг друга есть.
Светлый мальчик выплюнул сопли в саже из глубины своей глотки, начали они высыхать и затвердевать, из них появился волосатый червь, волосатая змея. Этот волосатый червь, эта волосатая змея раскачивается, если дует ветер с ночной стороны и попадает ветер на нее, раскачивается, если дует ветер с дневной стороны и попадает ветер на нее. Пока она так лежит, качаясь от ветра, на нее падают капли дождя, на нее падают капли воды. От дождевой воды, от талой воды растет она. Она выросла величиной с женщину, величиной с мужчину, стала человеком. Он начал жить, живет. Однажды, когда он бродил, охотясь, встретилась ему женщина Ерш.
– Это ты, из чего–то возникший дорогой мальчик, дорогой муж? – говорит она. – Ты изготовил старую веревку?
Маленький человек спрашивает ее в ответ:
– Что за старая веревка? – говорит он.
– Я, – говорит она, – так называемая двузадая, ползущая вперед женщина, я здесь, – говорит она. – Из чего, – говорит она, – ты возник? – говорит она.
Маленький человек спрашивает в ответ:
– Из чего, – говорит он, – ты возникла? – говорит он.
– Я, – говорит она, – возникла после возникновения неба, после возникновения земли, ко времени возникновения черной земли, – говорит она. – Черная земля раскололась на две части, и поднявшаяся из трещины этой черной земли – это я, – говорит она. – Я возникла из черной земли, – говорит она, – ты возник, – говорит она, – из Светлого мужа–отца, – говорит она. – Ты – сопли Светлого мужа–отца, – говорит она.
Маленький человек задумался.
– О какой старой веревке, – говорит он, – ты ведешь речь? – говорит он.
Женщина Ерш говорит:
– О такой веревке, как эта, – говорит она и опрокидывается на спину.
Она рванула Маленького человека на себя и обняла его. Она тянет и тянет Маленького человека вниз.
– Старая веревка – это так, – говорит она.
Женщина Ерш трет Маленького человека о свой зад, у Маленького человека ничего не чешется. Мужской член и яички Маленького человека под мышкой. Она вырвала мужской член и яички Маленького человека из–под мышки, кинула их меж ног Маленького человека. Они поженились.
Когда они так живут, женщина Ерш имеет тонкую оболочку, а мужчина – кожаную оболочку, користую оболочку. Мужчина в этой своей оболочке не наклоняется. Женщина Ерш говорит:
– Мой сын княгини, – говорит она, – в этой своей оболочке ты не наклоняешься, – говорит она. – Что это за оболочка, – говорит она, – користая оболочка или берестяная оболочка? – говорит она. – Иди, – говорит она, – и где твои охотничьи угодья, твои лесные угодья, там есть трехлистное ягодное дерево величиной с пуговицу, на этом трехлистном ягодном дереве есть три ягоды.
Тогда пошел человек, пришел в лес.
– О каких трех ягодах ведет она речь? – говорит он. – Нужно их поискать.
Пока он бродит, охотясь, все высматривает. Смотрел, смотрел, нашел трехлистное ягодное дерево. И вот на этом трехлистном ягодном дереве нашел три ягоды. Две ягоды он съел, одну ягоду несет домой. Пришел домой, зовет свою жену.
– Моя дочь княгини, – говорит он, – ягоды, о которых ты говорила, здесь, – говорит он.
После того как он в лесу съел две ягоды, его твердая оболочка начала отделяться. Дома он съел свою последнюю ягоду, теперь твердая оболочка сошла, и осталась тонкая оболочка. Долго жили, коротко жили, затем произвели они целый род девочек и род мальчиков.
Как достали солнце и месяц, как на земле появились птицы и звери. Записано А. Баландиным в 1937 г. в сел. Вежакоры на р. Обь от И. Монина. Пер. А. Баландина. В этом мансийском тексте упоминаются духи хантов р. Казым. Это можно объяснить связями, в том числе брачными, хантов Казыма и манси Сев. Сосьвы.
[Закрыть]
На тундровом бугре живут старуха со стариком. Долго жили, коротко жили, однажды старуха вышла в сенцы. Вышла в сенцы, видит: там лежит только что родившийся ребенок. В люльке лежит, плачет.
– Старик, внесу–ка я ребенка в дом?
Старик выскочил из дома, они взяли ребенка, внесли в дом. Старуха стала его растить. Качая мальчика в люльке, песни ему поет. Однажды мальчик сказал:
– Мама, укажи мне место, где бы я мог бороться.
– Такого места нет, – отвечает отец.
– Мама, ты, наверное, знаешь, укажи мне.
– Есть такое место, – говорит мать. – Сказывают, живет дочь Нум–Торума[45]45
…живет дочь Нум–Торума. – Здесь имеется в виду Казым–ими, дух хантов р. Казым.
[Закрыть]. Если у тебя появилось такое сильное желание бороться, иди к ней. Место твоей борьбы там! Нум–Торум завет оставил: никому против нее не устоять; если кто–нибудь задумает ее ударить, в землю уйдет, семь морей, семь земель насквозь пройдет.
Мальчик собрался в путь. Мать дала ему обломок миски:
– Если твои руки, твои ноги попадут в беду, этот обломок миски разломи пополам.
Поцеловала она его, и мальчик пошел. Мать с заплаканным лицом осталась дома.
Долго шел, коротко шел, и вот на своей дороге нашел семисуставный посох. Воткнул посох в дорогу, взял его и дальше идет. Однажды слышит сверху человеческий голос:
– Внучек!
– Что?
– Куда идешь?
– Землю посмотреть, силу свою попытать.
– Силы не пытай, я тебе работу дам.
– Какую работу?
– Птиц, зверей делать.
– Как я смогу делать зверей? Совсем темно, нет ни солнца, ни месяца. Где я возьму солнце и месяц?
– Они у Хуль–отыра.
– Э…
Мальчик сорвал три травинки, скрутил их и дунул. Из его рук выскочил когтистый зверек, запрыгал вокруг мальчика, запищал:
– Сын великой женщины, богатырский сын, что прикажешь делать?
– Копай землю на семь сажен вглубь.
Когтистый зверек начал рыть землю. Так роет, что комья земли, как вороны, взлетают кверху. Наконец прорыл ход в нижний мир. Мальчик глянул туда, видит: как светло! И солнце и месяц светят; видно, как люди ходят. Сквозь отверстие наверх стали подниматься комары. Один комар поет песенку:
Пян–панри–пани–пани!
В верхнем мире люди живут.
В верхний мир я лечу,
У земных людей буду пить кровь.
Комаров так много налетело, что вся земля ими наполнилась. Мальчик спустился в нижний мир, вошел в дом к Хуль–отыру.
– Ты зачем сюда пришел? – спрашивает Хуль–отыр.
– Хочу что–то спросить.
– Что же ты хочешь спросить?
– А зачем у тебя так много комаров? Вон сколько их на землю налетело, взгляни–ка.
Хуль–отыр стал глядеть, а в это время мальчик открыл свою табакерку, взял щепотку табаку и дунул в глаза Хуль–отыру. Оба глаза ему табаком запорошил, тот совсем смотреть не может.
Хуль–отыр и солнце и месяц держал у себя в доме. Мальчик потянулся, схватил месяц и солнце и бросился бежать из дома. Хуль–отыр за ним погнался. Мальчик обернулся гусем и полетел дальше. Хуль–отыр обернулся в железную чайку. Мальчик с криком летит к Нум–Торуму:
– Отец, отец, вот он меня догонит!
Нум–Торум выбежал из дома, кричит вниз:
– Месяц и солнце бросай вверх!
Мальчик бросил их, там они и повисли. Нум–Торум побежал навстречу, схватил свой блестящий меч. Хуль–отыр увидел меч, с плачем повернул назад. Говорит:
– Ты будешь жить в светлом место, а я в темноте остался! Души людей ко мне будут попадать и тоже в темноте жить будут.
– Ну, тогда я тебе полсолнца дам.
– Какой свет от половины солнца!
– А не хочешь, так и живи совсем без солнца.
Нум–Торум с сыном вернулся домой. Сели за стол. Попили, поели. Мальчик встал из–за стола, попрощался с отцом, обернулся гусем и полетел. Летел, летел, на землю спустился. На земле снова в человека преобразился и пошел. Долго шел, коротко шел, в одном месте поднял два камушка. Хорошенько потер их один о другой – появилась собака с пушистым хвостом, побежала вслед за мальчиком. По дороге он сорвал с березы три листочка, свернул их в трубочку, дунул – и появился маленький зверек, лесная мышь. Вместе идут дальше. Мальчик отломил от ели щепочку, обстругал ее наподобие зверька – прыгнул пушистый соболь, за ними пошел. Так, идя по дороге, делает все новых зверей. Куда клонится его голова, туда и идет. Куда мальчик пойдет, туда и звери бегут. Долго так брел, коротко так брел, смотрит вперед: на берегу моря виден огонь; искры от огня вверх подымаются. Туда и направился. Пришел. Смотрит: женщина лежит, спит. При дыхании у нее из ноздрей искры вылетают.
Он хотел женщину посохом ударить – в тот же миг она скрылась. Под землю провалилась, только голова мелькнула. Он разломил обломок миски, который дала ему мать, и у него появилась кольчуга. Надел кольчугу, кинулся за женщиной. Гонится. Долго гнался, коротко гнался, вперед смотрит: видно, женщина бежит вдали.
Когда мальчик стал ее догонять, она обернулась и остановилась. Добежал до нее, схватились бороться. Долго боролись, коротко боролись, наконец оба упали наземь. Женщина обессилела, и мальчик обессилел. Силы у них равные.
– Довольно, кончим бороться, – говорит женщина. – Ты меня убить не можешь, и я с тобой справиться не могу.
Отпустили друг друга, попрощались и разошлись в разные стороны. Мальчик идет дальше. Долго шел, коротко шел, добрался до отверстия, по которому под землю спускался. Наверх вылез, своим зверям говорит:
– Ты, собака, ищи, ищи человека. А ты, мышь, ступай, может, где найдешь кучу сухой травы. Там себе сделаешь гнездо. А ты в лес беги, – говорит он лисице. – Если мышь к твоему дому придет – убивай. Будешь ты убийцей мышей.
Звери разбежались, мальчик пошел дальше. Долго шел, коротко шел, однажды смотрит вперед: по всей земле огонь полыхает. Пришел туда: оказывается, не земля это – море огненное. Как через море перебраться? Положил поперек моря семисуставный посох, и он как раз через все море лег. Помахал слюной, и появился мост такой ширины, чтобы человеку пройти. Побежал через огненное море. Посох забрал и дальше шагает. Однажды слышит сверху голос отца:
– Не встречал ли где своих братьев?
– Нет, – говорит, – не встречал.
– Поднимайся сюда.
Мальчик попытался обернуться гусем, но не получается. Начал плакать. Отец говорит ему:
– Чего плачешь?
– Не могу принять своего облика.
Отец дунул на него сверху, и взвился вверх златошейный гусь. Мальчик в образе златошейного гуся полетел к своему отцу Нум–Торуму, влетел в окно, опустился на середину пола, и тут обернулся человеком.
Все сыновья Нум–Торума собрались. За стол сели, есть стали. Поели, попили, распрощались.
Мальчик полетел в свой край. И теперь там живет. Его имя – Маленький Богатырь Желтая Трясогузка. Богатырь, имеющий облик желтой трясогузки, – это он[46]46
Богатырь, имеющий облик желтой трясогузки, – это он. – Желтая трясогузка почиталась хантами р. Казым, ее изображение татуировали на плече. У манси она считалась предком жителей сел. Манья–пауль. Недалеко от него находилось святилище с амбарчиком, в котором хранились изображения Ворсик–ойки – «Трясогузки–богатыря» и его жены Ворсик–эквы (первое – деревянное антропоморфное, второе – в виде свертка со свинцовыми фигурками животных).
[Закрыть].
Как луна на землю приходила. Записано Н. Сайнаховой в 1983 г. в сел. Щекурья на р. Обь от М. Албиной. Пер. Н. Сайнаховой.
[Закрыть]
Давным–давно жила–была старая женщина. Занималась она домашним хозяйством, готовила пищу. Однажды вечером старая хозяйка затопила чувал и стала готовить ужин. Жила она с внуком и внучкой в деревянном доме. Ребятишки вышли ночью на улицу и стали смеяться над луной, стали рожицы корчить луне, показывать на нее пальцем. И луна тут очень рассердилась на ребятишек–проказников, стала спускаться на землю. Тут баловники со страху забежали домой.
Бабушка взглянула на них, вышла из дома. Посмотрела на небо и видит: на небе нет луны. Смотрит: почерневшая луна спускается на землю. Старая женщина зашла домой, вытряхнула из рукодельного мешка свое рукоделие, затолкала в него внучат, зашила мешок и запрятала его подальше. Затем старая хозяйка поставила на стол берестяную чашку с солью и хлеб. Недолго ждала она, и вот рассерженная, почерневшая луна подошла к двери ее дома. Луна с шумом и грохотом влезла в дверь и спросила старую женщину:
– Где теперь те ребятишки–баловники, что смеялись надо мной и строили мне рожицы?
Соль, услышав голос луны, сказала:
– Малые дети посмеялись над тобой, луна, а ты сразу и рассердилась, спустилась на землю. Меня вот человек в котел для пищи бросает, а я и не сержусь.
Затем заговорил хлеб на столе:
– Ты, сердитая луна, и так съела безвинных детей, теперь снова на землю спустилась. Человек меня на горячей воде замешивает, печет в горячей печке. Вытащив из печки, режет меня на кусочки, я и то не сержусь. А ты, луна, на детей рассердилась.
Тут луна с шумом и грохотом вышла из дома и поднялась на небо, на свое место. А старушка вышла на улицу, посмотрела вверх: луна снова светит в ночном небе. Зашла она в дом, распорола рукодельный мешок, выпустила своих внучат. Они и теперь живут.
