Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)
Ханой Хинг. Записал И. Дахкильгов в 1965 г. на ингушском языке в сел. Ляжг ЧИАССР от С. Патиева. Ханой Хинг – предполагаемый первопредок ингушской фамилии Ханиевых. Его именем названо село в горной Ингушетии. Хинг – сын Хано.
В Ингушетии были известны целые роды, которые занимались кладкой жилых и боевых башен. В народе они назывались «то говзанчаш» – мастера по камню.
[Закрыть]
Ханой был искусным строителем боевых башен, Хинг перенял это искусство от своего отца.
Однажды при укладке башни Хинг сказал отцу:
– Этот камень следовало положить не так, а иначе. – И показал, как нужно положить.
– Ты начал и мне советовать? – сказал отец. – Неужели ты считаешь себя столь искусным?
И они поспорили.
– Хорошо, – сказал отец. – Жители аула Ляжг Хутиевы просят нас построить боевую башню. Они все приготовили и обещают уплатить за работу шестьдесят голов скота. Пойди возведи для них боевую башню, а я здесь, в Хани, возведу другую. После строительства этих башен узнаем, кто из нас искуснее.
Хинг отправился в Ляжг. Он решил возвести самую лучшую башню из всех виденных им. Он хорошо готовил известь. На краю речки была мельница, на которой дробили щебень и превращали его в песок. В раствор он иногда добавлял молоко, яйца, ослиный волос.
После приготовления раствора он брал его на лопату и, качая, переворачивал. Если раствор с лопаты не падал, он считал его готовым. Камни подносили одни люди, а укладывали другие.
С двойным потолочным сводом выстроил башню Хинг.
Когда Хинг положил на верх башни последний камень, отец пришел взглянуть на его работу. Посмотрел отец башню внутри и снаружи, поскреб раствор и крикнул сыну:
– Ты победил меня, нет мастера искуснее тебя!
От радости Хинг станцевал на острие камня, установленного на вершине башни.
Ханой Хинг и бог. Записал И. Дахкильгов в 1968 г. на ингушском языке в сел. Ляжг ЧИАССР от С. Патиева.
[Закрыть]
Богу нравился характер Ханой Хинга. Опустил бог золотую цепь и говорит:
– Взбирайся ко мне.
Поднялся Хинг и уселся на небесных сводах.
– Посмотри вокруг, – сказал бог. – Отсюда видно все, что происходит в мире.
Удивленно озирался Ханой Хинг по сторонам.
Посмотрел он в Ханн, хотел узнать, как поживает его семья, и видит, что жена его вместе с пастухом зашли в сарай.
– Дома может случиться плохое, отпусти меня, – стал просить бога Ханой Хинг.
– Иди, – сказал бог. – Как только опустишься на землю, ударом шашки отсеки для себя кусок золотой цепи от меня в подарок.
Опустился Ханой Хинг на землю и захотел отсечь от золотой цепи кусок побольше. Подпрыгнул Ханой Хинг и шашкой отсек большой кусок золотой цепи.
За жадность бог проклял его до седьмого колена:
– Пусть потомство твое будет малочисленным и пусть оно будет тщедушным!
Проклятие, говорят, сбылось. Каждое последующее поколение становится все хуже.
Абрек Сулумбек. Записала С. Гандалоева в 1977 г. на ингушском языке в сел. Сагопши ЧИАССР от А. – Х. Ахмурзиева.
[Закрыть]
Жил, говорят, храбрый абрек Сулумбек Горовожев[252]252
Сулумбек Горовожев – из села Яндырка, был сподвижником известного абрека Зелимхана из Харачоя, наводившего страх на царскую администрацию в Грозненском округе около десяти лет (1903–1913).
[Закрыть]. Рассказывают, что он был другом абрека Зелимхана из Харачоя.
Как–то брат Сулумбека решил украсть у бедного человека быков. Ночь была темная, но хозяин видел, что уводят быков, и выстрелил вслед похитителю. Пуля попала точно в цель, и брат Сулумбека был убит.
Сулумбек не раз устраивал засаду, чтобы отомстить за брата. Он потерял не одну ночь, чтобы расквитаться с кровником.
Однажды ночью Сулумбек поджидал его у моста близ села Сагопши. Среди ночи он услышал топот коня. Сулумбек приготовил оружие, вышел из–под моста и поехал вслед за кровником. Через некоторое время он окликнул его:
– Ты убил моего брата, я – Сулумбек Горовожев, приготовь свое оружие, я буду мстить за кровь брата.
Всадник продолжал путь, будто ничего не слышит. Сулумбек вновь прокричал то же самое. Молчание. И в третий раз крикнул ему Сулумбек. Тогда всадник спешился, бросил оземь оружие, пистолет, кинжал и сказал:
– Ты прав, Сулумбек, это я убил твоего брата. Но знай же, здесь нет никакой моей вины. Я не убил его подло, из корысти. Выслушай меня. – Кровник рассказал все, как было, и добавил: – Теперь же объявляю тебя безвинным за мою кровь, совершай свою месть. Надоело мне скрываться от тебя, постоянно устраиваешь ты мне засады!
Сулумбек понял, что кровник не виновен.
Будучи настоящим мужчиной, он сказал:
– Объявляю тебя безвинным в крови моего брата. С сегодняшнего дня живи спокойно и ничего не бойся. Никто не посмеет тебя в чем–либо упрекнуть, так как ты ни в чем не виноват.
На второй день во двор Сулумбека пригнали много скота и коней. Это был откуп за кровь. Сулумбек созвал родственников и, объявив, что простил кровь брата, добавил:
– Человеческую кровь не продают за деньги и скот. Я простил кровь не для того, чтобы получить плату. Гоните обратно скот и коней!
Так он простил безвинного человека, и люди были ему благодарны за это.
Но однажды на сельском сходе один человек укорил Сулумбека:
– Ты не мужчина! На тебе лежит позор! Почему ты не мстишь за кровь своего брата?
Сулумбек сказал:
– Знал я, что хоть один человек да обвинит меня в моем поступке. Однако не думай, что твои слова разозлят меня и я пойду убивать невинного человека. Мое слово нерушимо!
Люди на сходе прокляли этого человека, а Сулумбек и позднее не изменял своему слову. Так же поступали и его родственники.
ОСЕТИНСКИЙ ЭПОС[253]253
Осетины (самоназв. – ирон, дигорон) – народ, проживающий в России (402 тыс. ч., из них в Сев. Осетии 335 тыс. ч.) и Грузии (164 тыс. ч., в Южной Осетии 65 тыс. ч.). Общая численность по данным на 1998 г. составляет свыше 598 тыс. ч. Верующие в основном православные, есть мусульмане–сунниты. Осетинский язык относится к иранской группе индоевропейской семьи языков. Письменность на основе русского алфавита.
[Закрыть]
Уархаг и его сыновья. В 1946 г. впервые был опубликован сводный текст нартовских сказаний на осетинском языке (куда вошел и данный эпос). Этот текст был издан в прозе на русском языке в переводе Ю. Либединского в 1948 г. Государственным издательством СОАССР, а в 1949 г. – издательством «Советский писатель».
[Закрыть]
К старости родились у нарта Уархага два сына–близнеца. В час, когда поют первые петухи, родился первый сын, и в ту же ночь, когда утренняя звезда Бонварнон еще не взошла на небо, в час, кода поют вторые петухи, родился второй сын. Заглянули лучи утреннего солнца в сердца Уархага и жены его Сайнагон, и почувствовали родители, как дороги им дети, порожденные ими. Чтобы счастье принес новорожденным день их рождения, Уархаг устроил пир, и, как водилось у нартов, только дичиной, добытой на охоте, потчевали на этом пиру.
Позвал Уархаг на пир небесного кузнеца Курдалагона, повелителя бездны морской Донбеттыра и тестя своего Сайнаг–алдара. Много почтенных нартов, и во главе их Бора и Алыбег, приглашены были на этот богатый пир. Курдалагон полюбил сыновей Уархага и дал им имена. Старшего назвал он Ахсар, младшего – Ахсартаг.
А почему названы они были Ахсар и Ахсартаг?
Про отважного говорят – ахсар. Таким был первый брат. И так его назвали. Но еще отважнее был второй брат, и назвали его Ахсартаг, что значит «отважнейший».
И в честь наречения новорожденных подарил Курдалагон Уархагу чудесную свирель, которую сам сковал из небесной стали фатыг в небесной своей кузнице. На стол положили нарты эту чудесную свирель, и она звонко и весело запела:
Возьми чашу ронга!
Подыми чашу ронга!
И выпей ее
На здоровье!
Семь дней и семь ночей пировали гости Уархага, а когда кончился пир, вскочил Курдалагон на гребень огненной бури и, словно крылатый Пакундза, умчался в небеса. Перламутровой огненной рыбой обернулся Донбеттыр и скрылся в морской бездне. Ушел и Сайнаг–алдар в свою крепость. Нарты же, как подобает тем, кто проводит всю свою жизнь в походах, отправились в опасный путь.
Не по дням, а по часам росли Ахсар и Ахсартаг. За день вырастали они на вершок, а за ночь – на целую пядь. Озорными мальчишками были Ахсар и Ахсартаг. Сделали они себе луки и стрелы, и не стало птицы, которая могла бы пролететь над ними: тотчас подбивали они ее, и камнем падала она на землю. Весь мир скоро узнал, что у нарта Уархага подросли отважные сыновья–близнецы – Ахсар и Ахсартаг.
Выросли Ахсар и Ахсартаг, и настал день, когда решили они на один год отправиться в поход. Снарядились. Двинулись в путь. Дошли до места, где расходились три дороги, и условились так: «Пойдем по двум крайним дорогам, а средняя пусть будет местом нашей встречи. Пусть каждый из нас положит под этот придорожный камень стрелу, им самим выделанную. Кто первый вернется, пусть проверит, на месте ли стрела, положенная братом».
Разошлись Ахсар и Ахсартаг по разным дорогам. Прошел год, вернулся Ахсартаг в условленное место, поднял камень и увидел, что лежит там стрела Ахсара и что покрылась она темной плесенью. Испугался Ахсартаг за брата и пошел по его дороге. Долго он шел по лесам, полям и горам и к вечеру добрался до Черного ущелья. Там и заночевал и увидел во сне, что в плен попал брат его Ахсар.
Вскочил Ахсартаг и пошел дальше. Опять он шел целый день и к вечеру дошел до Белого ущелья. Опять отдохнул он в роще и только заснул, как увидел такой же беспокойный сон, как в первую ночь. И снова вскочил Ахсартаг и в тревоге пошел дальше. С утра до позднего вечера шел Ахсартаг, и вот перед ним Красное ущелье. Но как было ему не проголодаться в столь долгом пути?
Не мог он заснуть и обошел всю рощу, надеясь, что в этом ущелье ему попадется дичь. Вдруг увидел он озеро, а на берегу его шатер. В шатре время от времени то появляется, то снова исчезает какой–то непонятный свет.
«Неспроста поставлен этот шатер, – подумал Ахсартаг. – Может, я здесь узнаю о том, что случилось с братом?»
Подошел он поближе к шатру и стал его разглядывать. И вот видит Ахсартаг, что с одной стороны вделана в шатер железная дверь, сама собой то закрывается, то открывается, и каждый раз, когда она открывается, изнутри виден свет. Удивился Ахсартаг: что за чудо? И только дверь открылась, Ахсартаг пустил стрелу на свет. И тут же послышался пронзительный крик – такой, что деревья погнулись, забурлило озеро и волны хлынули на берег, а звери, заночевавшие в роще, испугались и, толкая друг друга, пустились бежать. Прошло некоторое время, и все стихло. Озеро снова вошло в свои берега, деревья выпрямились, и звери потихоньку вернулись в свои логовища.
Стало светать. И только совсем рассвело, Ахсартаг увидел, что из шатра выходит старуха. Она была крива на один глаз, а в другом, зрячем, застряла стрела Ахсартага. Стонет старуха. Ахсартаг подошел ближе и вдруг увидел в руках у старухи полотенце своего брата. И сразу спросил ее Ахсартаг:
– Кто ты такая? И откуда у тебя полотенце брата моего Ахсара?
– Эх, юноша, я не знаю, кто ты, но если ты назвал себя братом Ахсара, то ты и мне брат: я из нартов. Когда недавно посетил это место твой брат, я узнала, что и он из нартского рода. Отправляясь к подводным жителям быценагам, он оставил мне свое полотенце и завещал: «Следи за ним, сестра моя. Если выступит кровь на полотенце, значит, пришлось мне тяжко, а если крови нет, за меня не опасайся». И вот вижу я: выступила кровь на полотенце, значит, тяжко приходится брату Ахсару, попал он в плен к быценагам. А теперь, когда я совсем ослепла, не знаю, что мне делать.
– А разве нет средства, чтобы ты прозрела хотя бы на один глаз? – спросил Ахсартаг.
– Если бы кто собрал капли утренней росы, смешал бы с оленьим молоком и капнул на мою рану, тогда бы я стала видеть опять.
Побежал Ахсартаг в лес, изловил олениху, подоил ее, смешал молоко с каплями утренней росы и, вытащив стрелу из глаза старухи, влил туда приготовленное лекарство. Тут же прозрела старуха и обрадовалась, что видит Ахсартага.
– Как же мой брат попал к быценагам? – спросил ее Ахсартаг.
– Расскажу тебе с самого начала. Быценаги охотились, а тут вдруг на небе раскрылись ворота, и упал оттуда обломок небесной руды прямо на голову старшего из быценагов и пробил ее насквозь. Быценаги унесли этот обломок небесной руды к себе под воду. Ахсар узнал об этом и задумал отобрать у них этот обломок. Но тут они его окружили, связали и увели к себе. Как раз сегодня я собиралась напасть на них, но по твоей вине не смогла это сделать.
– А кем ты приходишься нартам и почему называешь себя нашей девушкой? Кому из нартов приходишься ты сестрой? И потом объясни: когда ночью смотрел я на шатер, то я видел, что в нем то появляется, то снова исчезает какой–то непонятный свет.
– Прихожусь я сестрой Уархагу, но уже издавна проживаю здесь. Мой муж был сотрапезником Солнца, и оно ему подарило бусину из белого камня. Эту бусину я каждый раз надевала себе на шею, и она освещала мне дорогу. То, что ты видел, и был свет, излучаемый бусиной.
– А куда делся твой муж?
Старуха указала на дверь, вделанную в шатер, и сказала:
– Эта дверь ведет в подземную пещеру, и вечером, под субботу, она открывается. Быценаги выходят оттуда, чтобы похитить хотя бы одного живущего на поверхности земли человека. Если они этого не сделают, один из них умрет. Вот и похитили они моего мужа. Но что с ним случилось, я не знаю, так же как и о брате нашем Ахсаре.
Дождались Ахсартаг и старуха вечера под субботу. Когда дверь в подземелье раскрылась, подпер Ахсартаг дверь плечом, не давая ей закрыться, вырвал ее вместе с петлями и отшвырнул в сторону. После этого они со старухой из рода нартов вошли в пещеру и в ужасе видят: лежит там мужчина, руки и ноги его растянуты во все стороны и привязаны, из бороды и усов его сплетена волосяная лестница, и тянется она до поверхности земли.
– Видишь, это мой муж, хозяин моей головы! – воскликнула старуха.
Ахсартаг выхватил меч, обрезал веревки, которыми связан был мужчина, и быстро обрил ему голову и лицо. Мужчина встал, поблагодарил Ахсартага. Тут пошли они вместе в глубь подземелья и вдруг увидели распятого на стене пещеры Ахсара. Пускают в него стрелы быценаги, бьют его мечами. И, увидев это, Ахсартаг набросился на них, стал их истреблять, а сестра Уархага и ее муж догоняли убегавших и убивали их.
Так Ахсартаг освободил Ахсара.
– Вы с мужем возвращайтесь к себе домой, а мы с Ахсартагом тоже скоро придем к вам, – сказал Ахсар.
Жена с мужем ушли к себе домой, братья же Ахсар и Ахсартаг разыскали ту кладовую, где быценаги хранили свою руду. Нашли они обломок небесной руды, спрятанный быценагом, и отнесли небесному кузнецу Курдалагону. Из этого обломка сделал себе Ахсар обоюдоострый меч – такой, что от удара его любой камень, любой металл пополам распадались, а сам меч не тупился.
Когда Ахсар и Ахсартаг спустились на землю из кузницы Курдалагона, их поджидал предводитель быценагов Карамаг. Ахсар и Ахсартаг вступили тут в бой с Карамагом. Но Карамаг сумел так ловко ударить Ахсартага, что тот упал замертво, и меч выпал из его рук. Но тут вдруг неведомо откуда появился один из донбеттыров и шепнул Ахсару:
– Смажь лезвие своего меча авадз–мазью – и сразу осилишь врага.
Ахсар мгновенно смазал лезвие своего меча авадзмазью. И когда Карамаг занес над ним свой меч, Ахсар отбил удар, и меч Карамага разлетелся на мельчайшие, мельче гвоздика, осколки.
И тут Ахсар перебил всех быценагов. А тот из донбеттыров, который дал совет Ахсару, унес Ахсартага к мелочному озеру, искупал его в волнах, и Ахсартаг сразу ожил.
Молва о мече Ахсара разнеслась среди нартов. Все они собирались подивиться на этот грозный меч. И с тех пор, когда у нартов наступало тяжелое время, Ахсар со своим мечом шел впереди на врага. За непобедимую твердость меч Ахсара получил имя: его и по сей день называют ахсаргард, что значит «меч Ахсара».
После смерти Ахсара меч его унаследовал старший сын. С тех пор так и повелось у нартов: старший сын наследует меч, младший – коня.
Яблоня росла в саду нартов. Небесной лазурью сияли ее цветы, но за день только по одному яблоку созревало на ней. Золотое было то яблоко, и, подобно огню, сверкало оно. Живительной силой обладало яблоко, исцеляло людей от всяких болезней и залечивало любые раны. Только от смерти не спасало оно. Целый день зрело яблоко, сверкая на верхушке дерева, но ночью кто–то его похищал. Нарты по очереди стерегли свое яблоко, но никто из них ни разу не видел вора, а яблоко каждую ночь исчезало.
Пришел черед сторожить сад Уархагу. Призвал он своих сыновей Ахсара и Ахсартага и сказал им:
– Идите, солнышки мои, постерегите золотое яблоко. Вся надежда моя на вас. Если не устережете, то знайте – все три нартских рода соберутся сюда. По одному человеку от каждого дома пришлют они; одному из вас отрубят голову, другому отсекут руку и, на позор мне, наденут на колья голову одного и руку другого. Один останусь я на старости лет, без защитников и кормильцев.
– Не бойся, отец наш, уж мы–то устережем это яблоко, и вор не уйдет от нас, – ответили ему сыновья.
– Пойти вы пойдете. Знаю я, что вы ничего не страшитесь, но сам я страшусь за вас. Ведь если не устережете яблока, тогда не вернуться вам ко мне, – сказал отец.
Забором из оленьих рогов огорожен был сад нартов, и так высока была эта ограда, что даже птица не могла перелететь через нее. Сели братья под чудесной яблоней, поужинали, и младший, Ахсартаг, сказал старшему, Ахсару:
– Будем стеречь по очереди. Ты ложись сейчас и спи до полуночи. А с полуночи до утра будет твой черед.
Согласился Ахсар, лег и заснул. Проснулся он в полночь и говорит брату:
– Пусть бог простит мне, Ахсартаг. Я, кажется, проспал…
– Пока нет полуночи, поспи еще, – ответил ему Ахсартаг.
Ахсар со сна и не разобрал, сколько времени, лег и снова уснул.
Не спит Ахсартаг, сидит под яблоней, держит наготове лук и стрелу. И в час, когда ночь сменяется днем, словно птица какая–то прилетела в сад.
Осветилась внезапно яблоня, и увидел Ахсартаг голубку возле чудесного яблока. И только сорвала она яблоко, как пустил стрелу Ахсартаг, и половина крыла голубки упала на землю, сама она, обливаясь кровью, неровно и низко пролетела над землей, а яблоко упало на землю. Тогда Ахсартаг разбудил Ахсара.
– Видишь капли крови? – сказал он брату. – Это я на яблоне нашей подстрелил голубку. Она улетела, но вот половина ее крыла. Низко, над самой землей летела она, оставляя кровавый след. Я должен пойти по этому следу – или поймаю ее, или погибну. Иначе я не могу поступить.
Бережно завернул Ахсартаг в шелковый платок половину крыла голубки. Платок сунул за пояс, яблоко – за пазуху и, когда совсем рассвело, сказал Ахсару:
– Я ухожу искать эту погибельную птицу. Что ты мне скажешь?
– Я тоже пойду туда, куда ты, – ответил Ахсар.
Пошли братья по кровавому следу, привел он их к берегу моря.
– Он под воду ведет, – сказал Ахсар.
Ахсартаг сказал Ахсару:
– Я иду на дно морское. Жди меня здесь. Если волны вынесут на берег кровавую пену – значит, нет меня больше в живых, и ты возвращайся домой. Если вынесут волны на берег белую пену, то жди меня здесь ровно год.
– Хорошо, – ответил Ахсар и остался на берегу.
Запахнул тогда одежду Ахсартаг, туго подтянул ее, ступил на дно моря и скрылся под водой.
Стены дома – из перламутра, полы – из голубого хрусталя, и утренняя звезда светит с потолка.
Переступил Ахсартаг порог дома и увидел: сидят там семеро братьев и с ними две сестры, одна красивее другой.
Словно золото, переливаются волосы девушек.
– Добрый день! Да будет счастье в вашем доме! – сказал Ахсартаг.
– Пусть добро будет долей твоей, – ответили ему.
Встали тут семеро братьев и две сестры и усадили Ах–сартага. Трое, что постарше его, сели по одну сторону, четверо, что моложе его, сели по другую. Посмотрели они на Ахсартага и сказали:
– Подобного тебе гостя не было в нашем доме и никогда не будет. И надо бы нам радоваться твоему приходу и с честью встретить тебя, да не можем мы этого сделать, потому что в печали мы.
– Пусть бог избавит вас от печали! Что за печаль у вас?
И ответили ему братья:
– У нас три сестры, и повадилась одна из них, Дзерасса, на беду свою, в сад нартов. Там за день созревало на яблоне золотое яблоко. А ночью превращалась в голубку сестра наша Дзерасса и похищала его. Не раз говорили мы ей: «Отважны юноши нартов, даже птицы боятся пролетать над ними. Не летай за яблоками». Но она не послушала нас. И пусть мечами друг друга зарубят нарты Ахсар и Ахсартаг! Они в эту ночь охраняли яблоню и ранили нашу Дзерассу.
Только произнесли они имя сестры, как из соседней комнаты послышался стон.
– Кто это стонет? – спросил Ахсартаг.
– Наша Дзерасса, о которой мы рассказали тебе.
– Есть ли средство ее исцелить? – спросил Ахсартаг.
– Есть такое средство, – ответили братья. – Если приложить ее крылышко к прежнему месту и дать ей отведать чудесного яблока нартов, будет она спасена. Иначе она погибнет.
– Как наградите вы того, кто вылечит вашу сестру? – спросил Ахсартаг.
– Замуж за того, кто спасет ее, выдадим мы любимую сестру нашу Дзерассу. Самим богом суждена она только ему.
И вот что сказал тогда Ахсартаг братьям:
– Я сын нарта Уархага. Ахсартаг мое имя. Крылышко ее у меня. Ранена она моей стрелой, я и вылечу ее. Приведите ее сюда.
Радостью осветились лица братьев, и ответили они Ахсартагу:
– Тяжело больна сестра наша Дзерасса, не сможет она выйти к тебе. Ты сам переступи порог ее комнаты.
И юноша переступил порог комнаты. Вот что увидел он.
Лежит в постели девушка, волнами падают на пол ее золотые волосы. Солнце смеется на ее лице, луны блестят на ее груди. Повернулась она к Ахсартагу, и от счастья не сдержал он улыбки. Выхватил он из–за пояса шелковый платок, развернул его и наложил на рану Дзерассы половину ее крыла. Дал ей яблоко, отведала его Дзерасса и стала в семь раз краше, чем была.
Обрадовались семеро братьев и сестры их и выдали Дзерассу за Ахсартага. От одного сегодня до другого сегодня, а всего одну неделю справляли свадьбу Ахсартага и дочери Донбеттыра. Подобно солнцу и луне, сияли на свадебном пиру Ахсартаг и Дзерасса.
Дни шли за днями, недели за неделями.
Ахсартаг и Дзерасса жили в подводной стране Донбетгыра. И вот наступил день, когда вспомнил нарт Ахсартаг о брате своем Ахсаре и загрустил. Сказал он Дзерассе:
– Нельзя мне больше жить здесь, должен я найти брата своего и вернуться домой[255]255
Нельзя мне больше жить здесь, должен я найти брата своего и вернуться домой. – По старинным осетинским обычаям муж после женитьбы должен был брать жену домой. Оставаться жить в доме жены считалось для мужчины большим позором. Такому мужчине давалась кличка «мидагмой» – домашний муж. К нему относились в обществе с презрением.
[Закрыть].
Услышав такие слова, обрадовалась Дзерасса:
– Если у тебя есть свой дом, то нам надо спешить туда. Не подобает мне дольше оставаться здесь.
Ребенка ждала тогда Дзерасса и хотела, чтобы родился он в доме мужа.
В заветный час выдернула Дзерасса из косы своей золотой волос, обвила им себя и Ахсартага, превратились они в рыб, сияющих перламутровой чешуей, и выплыли на поверхность моря.
* * *
В дремучем лесу, на берегу моря, построил себе Ахсар шатер из звериных шкур и ждал вестей о брате. Однажды увидел он: вынесли волны белую пену. Обрадовался Ахсар: «Живым и веселым возвращается брат мой! Пойду–ка я на охоту, может, что добуду к его возвращению».
И пошел Ахсар на охоту.
* * *
– Где же мои сыновья? Неужели я их никогда не увижу? – так говорил старый Уархаг, и горе сгибало его, и могучая сила его надломилась.
А нартские юноши радовались тому, что не возвращаются Ахсар и Ахсартаг, везде и во всем превосходившие их. Стали они издеваться над сединами Уархага и назло приставили его бессменно пасти скот. Сердился Уархаг. Не раз в отместку угонял он нартские стада и топил их в море или бросал с вершины крутой скалы. И не показывался Уархаг в селении нартов – все горевал по своим сыновьям.
* * *
Вышли со дна морского Ахсартаг и Дзерасса и увидели на берегу шатер из звериных шкур. Вошли туда. Ахсар на охоте, шатер пуст. Заглянула Дзерасса в шатер, и все в шатре осветилось сиянием, исходившим от ее лица. Таким прекрасным показался Дзерассе этот шатер, что она сказала Ахсартагу:
– Пока не посижу в этом шатре, не уйду отсюда.
– Хорошо, – ответил Ахсартаг, – ты посиди здесь, а я пойду поищу брата. А может, и поохочусь: мы, нарты, питаемся дичиной.
И пошел Ахсартаг искать брата.
А тем временем Ахсар возвращался уже к своему шатру.
Разминулись братья.
