Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Смерть Ахсара и Ахсартага

Вернулся Ахсар к своему шатру, открыл дверь и увидел Дзерассу.

«О бог богов! – сказал он сам себе. – Не отнимай у нас счастья нашего ни в пути, ни дома. Мог ли я думать, что Ахсартаг не только вернется живой, но и приведет в мой шатер свою невесту?»

Взглянула Дзерасса на Ахсара и приняла его за своего мужа. Белокурые, высокие, искроглазые и широкоплечие, братья были так похожи друг на друга, что только мать–земля да небожители могли различать их.

– Отчего ты так долго не возвращался? – спросила Дзерасса.

Ахсар ничего не ответил.

– Что с тобой? Или ты не узнаешь меня? Ведь целый год прожили мы вместе под водой, в стране Донбеттыра!

И убедился Ахсар, что перед ним жена его брата Ахсартага.

Долго ходил Ахсартаг, но ни Ахсара не нашел, ни зверя не встретил. А тем временем настала ночь, и он остался в лесу, так как не хотел возвращаться без добычи.

Дзерасса, принимая Ахсара за мужа, стала льнуть к нему, но видит, что тот отворачивается от нее.

Пришло время ложиться спать. Молча постелил Ахсар свою бурку, легли они на нее и накрылись буркой Ах–сартага. Но чтобы не было у него близости с женой брата, вытащил Ахсар свой меч и положил его между собой и Дзерассой. Это так рассердило Дзерассу, что, обиженная, она встала с постели и, грустная, села поодаль.

Дверь шатра открылась, вошел Ахсартаг. Он принес тушу убитого оленя и целое дерево с корнями и ветвями, чтобы разжечь костер.

Увидел он обиженную и печальную Дзерассу и спящего брата, и закралась ревность в его душу: что, если Ахсар совершил насилие над Дзерассой?

И когда Ахсар проснулся, Ахсартаг разговаривал с братом нехотя и сердито. Ахсар понял, в чем заподозрил его брат. Как ему было тут не обидеться?

Выхватил он стрелу, пустил ее вверх и взмолился:

– Боже, пусть стрела моя взовьется двумя и вернется одной и вонзится в то место, которым я коснулся невестки своей, и пусть я умру от этого!

Взвилась стрела, вернулась и попала в мизинец Ахсара. И он тут же умер. Тогда Дзерасса рассказала Ахсартагу все, как было. Отчаяние охватило Ахсартага: из–за него без вины погиб его брат! Выхватил он меч и, поставив его так, чтобы рукоятка упиралась в грудь Ахсара, а острие – в собственное сердце, всей тяжестью опустился на него. Меч вонзился в его сердце, и умер Ахсартаг.

Рвет на себе волосы Дзерасса, царапает свои щеки, бьет себя по голове и по коленям:

– О горе, что за черное горе постигло меня! Из–за меня погибли оба брата!

В голос плачет–рыдает Дзерасса, эхом разносятся по горам ее причитания, и даже звери лесные затихли в глубокой печали, слушая, как она рыдает.

Льет Дзерасса горючие слезы. Горе ее черной тучей низко нависло над телами братьев, подобно теплому дождю льются слезы Дзерассы на тела двух братьев. Села она между ними и до полуночи проплакала над телом Ахсара и от полуночи до утра – над телом Ахсартага.

– Что мне теперь делать с ними? Разве могу я оставить их тут, чтобы вороны выклевали их огненные очи, чтобы лисицы обглодали их стройные колена и румяные щеки? Похоронила бы я их, но как самой мне это сделать?

В это время Уастырджи – могучий дух на трехногом коне – с борзой собакой своей опустился с небес на землю. Услышал он голос Дзерассы, узнал из ее причитаний, что случилось. Предстал он пред Дзерассой и сказал ей:

– О солнце солнц, украшение вселенной, о мой светлый мир и краса земли! Давно хожу я по твоим следам и вот застаю тебя в горе. Скажи, о чем льешь ты слезы? Что случилось с тобой?

– Как же не горевать мне! – ответила Дзерасса. – Вот два брата, из–за меня они погибли, и я не знаю, как мне их похоронить.

– О женщина! – ответил Уастырджи. – Я, конечно, похоронил бы их, но ты должна стать моей женой.

И Дзерасса ответила ему:

– Почему бы мне не пойти за тебя замуж, после того как мы похороним мертвых?

Тогда Уастырджи слегка ударил по земле рукоятью плети своей, и тела обоих братьев опустились под землю. Высокое надгробье, из камней сложенное, известью скрепленное, поднялось над их могилой. Обняла тут Дзерасса последний раз их надгробье. И над ним поднялся красивый дворец. Потом подошел Уастырджи к Дзерассе:

– Ну, теперь поедем. Садись на коня позади седла.

И Дзерасса сказала тогда Уастырджи:

– Посиди–ка ты здесь, а я пойду умоюсь вон там, на берегу моря. А то как пойду я с тобой? Ведь кровь запеклась у меня на щеках.

Уастырджи поверил Дзерассе, и она, достигнув берега моря, кинулась в волны и ушла вниз, в отцовский край, в страну Донбеттыра.

Ждет Уастырджи, и какие только мечты и желания не бродят в его голове! Но где же та женщина? Нет красавицы Дзерассы! Обманула она Уастырджи, и он запомнил этот обман.

– Подожди же, беда твоему очагу! – сказал Уасгырджи. – В этом мире мне тебя не поймать, но куда ты денешься от меня в Стране мертвых?

Разозлился Уастырджи, вскочил на своего трехногого коня и с борзой собакой своей поскакал по берегу моря. Стал он охотиться и разогнал свою досаду.

Рождение Урызмага и Хамыца

Дзерасса жила под водой, в доме родителей своих Донбеттыров. Когда мать ее узнала, что Дзерасса ждет ребенка, сказала она Дзерассе:

– Иди, дочка, в Страну нартов. Кто не родится на их земле, того они своим никогда не признают.

И бедная женщина так поступила, как мать ей сказала. Поникнув головой, отправилась она в дальний путь. Тяжкие заботы одолевали ее.

«Если даже и дойду я до нартского селения, то кто приютит меня там?» – так думала она.

Вот и селение нартов. Идет Дзерасса по улице мимо нихаса – того места, где собираются почтенные нарты. Как положено невестке, проходит мимо стариков Дзерасса: низко опустив голову, не поворачиваясь спиной к старикам.

И удивились почтенные нарты:

«Кто она такая? Почтительна к нам, словно невестка наша. Но все невестки наши здесь, в селении. Нет ни одной, которая гостила бы у родителей или из–за обиды совсем ушла бы к ним».

И старшие нарты сказали младшим:

– Подойдите к женщинам нашим и скажите им, пусть узнают: кто она такая, эта гостья?

Пошли младшие нарты и сказали нартским женщинам:

– Слушайте, невестки наши, благонравные, молчащие при старших, расспросите эту женщину; оттого ли молчит она, что она – наша невестка? И вы, наши почтенные матери, если она такая же почтенная мать, как и вы, то узнайте и скажите нам: кто она?

Окружили молодые женщины Дзерассу и стали спрашивать:

– Скажи нам, кто ты такая?

Ничего не ответила им Дзерасса и подумала про себя: «Я сказала бы им, кто я такая, но тогда старшие не услышат моего ответа от меня самой».

И старшие женщины, видя, что она ничего не ответила младшим женщинам, подошли к ней, спросили:

– Скажи нам: кем ты доводишься нартам?

И ответила им Дзерасса:

– Не спрашивайте меня все сразу. Если хотите узнать, кто я такая, пусть спросит меня одна из вас, и я отвечу ей.

И тогда отвела ее в сторону одна из почтенных женщин и сказала ей:

– Солнце мое, скажи мне: кем ты доводишься нартам? Доверяют мне в нартском селении, и ты тоже можешь довериться мне.

Взглянула Дзерасса на женщину и сказала:

– Неловко рассказывать мне, чья я и откуда. Стыдно мне нартской земли и перед вами стыдно, невестки нар–тов, – ведь старшими снохами приходитесь вы мне. Об одном прошу: отведите меня ко входу в родовую башню моего мужа[256]256
  Об одном прошу: отведите меня ко входу в родовую башню моего мужа. – В старину башня являлась необходимой принадлежностью состоятельной осетинской семьи. Строительство башен возникло еще с незапамятных времен и продолжалось до конца XVIII в. Сооружались жилые, боевые и сторожевые башни, имевшие обычно от трех до семи ярусов. Башни складывались из крупных необтесанных камней, скрепляемых известковым раствором. Первый этаж родовой башни служил помещением для скота и домашнего имущества, следующие ярусы использовались для жилья, а самый верхний – для наблюдения. Башни строились наиболее состоятельными горцами. В сказаниях они часто составляют собственность великанов и алдаров–скотоводов, иногда – знаменитых нартских красавиц.


[Закрыть].

– Но ведь ты видишь здесь множество башен. Кто же был тот, чье имя привело тебя сюда?

– Стыдно мне перед вами, – сказала Дзерасса. – Но нет у меня сейчас другого выхода, и приходится самой сказать о себе. Мужем моим был Ахсартаг, и прошу вас – только до нижнего яруса их башни, туда, где зимует скот, проводите меня.

И женщины передали почтенным нартам слова Дзерассы.

– Пришла эта женщина от тех наших родичей, возвращения которых мы ждем. Но с нею их нет.

Обрадовались почтенные нарты и сказали:

– Пусть так и будет. Если сами они не вернулись, то узнали мы об их участи. Не в старую башню Уархага и не только до нижнего яруса, а на самый верх башни Ахсартага, в почетные комнаты, проводите ее.

И тогда сказала Дзерасса:

– Не подобает мне сейчас быть там. Скоро придет время, когда я покажу вам нового отпрыска вашего рода. А пока мне спокойнее будет не на высокой башне, а в темном хлеву.

Отвели ее женщины в хлев, и там родила Дзерасса двух сыновей–близнецов.

Урызмаг и Хамыц – так назвали мальчиков.

Как Урызмаг и Хамыц нашли деда своего Уархага

За день на вершок, за ночь на целую пядь вырастали близнецы. А когда вышли они первый раз из родного дома на улицу и стали, играя, стрелять из луков, от свиста их стрел нарты попрятались кто куда.

В это время Кулбадаг–ус, вещая женщина, послала по воду свою единственную дочь. Как только завидел девочку Хамыц, пустил он стрелу. В мелкие черепки превратился кувшин девочки, и стрела продырявила ей платье.

Плача, вернулась она домой.

– Что случилось с тобой, чтобы матери твоей пережить тебя! Почему ты не принесла воды?

Ответила девочка матери:

– Это озорной Хамыц пустил стрелу, на мелкие черепки разбил мой кувшин и в тряпку превратил мое платье.

Дала женщина дочери другой кувшин и сказала ей:

– Иди снова и без воды не возвращайся. Да пойдет тебе впрок мое молоко и пусть передастся тебе хотя бы часть моего острословия! Но если ты не сумеешь достойно ответить ему – чтоб не видать тебе добра!

Только вышла девочка из дома, Хамыц снова пустил в нее стрелу.

– Легко тебе пробовать на мне свою силу! – крикнула ему девочка. – Любая пичужка лесная сильнее меня. А если уж ты такой силач, так пошел бы лучше проведать деда своего Уархага, который иссох, бродя за нартским скотом.

Услышав эти оскорбительные слова, мальчики в ярости изломали свои луки и стрелы. С шумом и грохотом, словно разбойники, ворвались они в свой дом и сказали матери:

– Мы идем на нихас нартов. Слышали мы, что жив один из наших дедов. Мы пойдем и отыщем его.

Пришли на нихас сыновья Ахсартага. Мужчины всех трех нартских родов сидели там в то время.

– Да будет счастье на вашем нихасе! – сказали юноши.

– Пребывайте и вы в полном счастье! – ответили юношам почтенные нарты.

– Узнали мы, что отец отца нашего, Уархаг, жив и пасет стада нартов. Просим вас, укажите, где он сейчас.

– Пусть проводит вас кто–нибудь из мальчиков, – ответили им нарты.

Идут они к своему деду, Урызмаг и Хамыц, земля дрожит под их ногами, камни осыпаются. Издали услышал Уархаг богатырские шаги Урызмага и Хамыца.

«Что за диво? – подумал Уархаг. – Нет в живых Ахсара и Ахсартага, а мне кажется, что я слышу их шаги».

И вот увидел он юношей.

– Эй, вы кто такие? – спросил он их.

И они ответили:

– Мы сыновья Ахсартага.

– Ближе, ближе подойдите ко мне. Только по тому, как сложены вы, кости ваши ощупав, могу я признать вас.

Подошли Урызмаг и Хамыц к Уархагу, обняли его, и стал Уархаг тихо, самыми кончиками пальцев ощупывать запястья их рук.

Слезами наполнились его глаза, и сказал он:

– Погибли сыновья мои Ахсар и Ахсартаг, но радуюсь я, что наш род не прервался.

И юноши со слов матери своей рассказали деду о гибели его сыновей и о судьбе жены Ахсартага Дзерассы.

Повел Уархаг мальчиков в свою старую башню. Впервые поднялись они наверх, в почетные комнаты башни, и видят: невозможно войти туда, так много там мусора.

Тогда взял один из братьев деревянную лопату. Другой взял метелку, и они вычистили и подмели хадзар – то священное место, где пылает очаг. Заблестел хадзар, и увидели все, что стал он в семь раз лучше прежнего.

Поддерживая старика под мышки, свели его Урызмаг и Хамыц во двор, побрили его лохматую голову, сбрили ему бороду, и глянуло на внуков молодое лицо. Удивились братья, посмотрели друг на друга и сказали:

– Да он еще совсем молодой, наш дед! Он может еще и нашу мать прокормить. – И, приведя деда обратно в хадзар, они сказали ему: – Мы твои сыновья и отныне будем жить с тобой.

Пока Урызмаг и Хамыц искали своего деда, Дзерасса жила в верхней части башни Ахсартага.

Отыскав деда, братья отправились за матерью. Они привели ее в старую башню деда своего Уархага, и старый Уархаг взял Дзерассу себе в жены[257]257
  …и старый Уархаг взял Дзерассу себе в жены. – Еще в XIX в. у осетин бытовал обычай, по которому жена умершего выходила замуж за неженатого члена семьи, чаще всего за брата мужа. Это было вызвано главным образом огромным выкупом за невесту, который существовал у осетин вплоть до Октябрьской революции. Оставляя у себя жену умершего, семья сохраняла работницу в доме и избавлялась от уплаты ирада (калыма) за невесту.


[Закрыть].

КАБАРДИНСКИЕ ЛЕГЕНДЫ[258]258
  Кабардинцы (самоназв. – адыгэ) – народ, проживающий в Кабардино–Балкарии (364 тыс. ч. по данным на 1992 г.). Живут также в Краснодарском и Ставропольском краях и Сев. Осетии. Общая численность по данным на 1995 г. составляет 386 тыс. ч. Верующие в основном мусульмане–сунниты, есть православные. Язык кабардино–черкесский, относится к кавказским (иберийско–кавказским) языкам (абхазско–адыгейская группа). Письменность на основе русского алфавита.
  Все произведения, представленные в данном разделе, публикуются по книге Е. Баранова «Кабардинские легенды» – Пятигорск: Издание К. Кибардина, 1911.


[Закрыть]АРАБИ–ХАН

Было очень давно.

Однажды к царю Грузии (имя его неизвестно) явился выходец из Аравии по имени Араби–Хан и попросил у него разрешения поселиться с двадцатью семействами своего народа в Грузии.

Царь не только изъявил на эту просьбу согласие, но и взял Араби–Хана и горсть его народа под свое покровительство.

Аравийские выходцы, отличаясь неустрашимостью, с ведома своего покровителя делали внезапные набеги на селения соседних народов; селения жгли, жителей грабили и убивали. В этих набегах стали принимать участие и грузины, и всегда домой возвращались с богатой добычей.

Особенно страдали от набегов ногайцы, жившие по среднему течению реки Баксана. Ногайцы не решались идти войной против Араби–Хана, так как знали, что за того заступится его покровитель – грузинский царь, имевший громадное, хорошо вооруженное и обученное войско, и обратились к своим дальним соседям – русским. Ногайские послы явились к семи русским богатырям, пользовавшимся среди своего народа большим почетом и уважением (имена их неизвестны), просили их оградить ногайский народ от набегов Араби–Хана.

Богатыри решили, что воевать русским с грузинами из–за ногайцев нет расчета, но, желая оказать помощь ногайцам, выбрали из своего народа 12 наиболее уважаемых человек и с богатыми подарками послали к грузинскому царю просить или истребить Араби–Хана вместе с его народом, или же изгнать его из пределов Грузии.

Приехали послы в Грузию. Царь, приняв от них подарки и выслушав их просьбу, приказал отвести им при своем дворце лучшее помещение, кормить, поить их, а относительно просьбы обещал подумать.

Шесть лет прожили послы при дворе царя, а ответа на свою просьбу все еще не получали. Затосковали они по своей родине и, не решаясь лично напомнить царю о его обещании, обратились с просьбой повлиять на него к его жене. Та пришла к царю и спросила, почему он в течение шести лет держит у себя послов и не дает ответа на их просьбу. Царь ответил, что просьба послов поставила его в очень затруднительное положение: с одной стороны, ему не хотелось бы огорчать отказом удовлетворить эту просьбу русских богатырей, а с другой – удовлетворить его он положительно не находит возможным, так как Араби–Хан – его гость, а последний уже в силу народного обычая – священная особа.

– Ты сама придумай ответ послам, а я не могу, – сказал царь жене.

Царица недолго думая отпустила послов домой, одарила их богатыми подарками, а семи богатырям послала семь роскошно вышитых ковров и сказала, что на просьбу ногайцев царь через четыре года сам им ответит.

Но не прошло и двух лет, как царь Грузии вместе с Араби–Ханом собрал огромное войско и вторгся во владения ногайцев.

Ногайцы приготовились к обороне. Битва произошла около реки Кишпека.

Ногайцы были разбиты и отодвинули свои владения ниже реки Кишпека. Царь Грузии поселил Араби–Хана и его народ в местности, ныне называемой Чижок–Кабак Оргун (урочище чегемского общества). Возвращаясь же обратно к себе в Грузию, он предупредил ногайцев, что если они вздумают обидеть когда–либо Араби–Хана, то будут иметь в нем непримиримого врага.

Прожив еще более двадцати лет, Араби–Хан умер, оставив после себя единственного наследника, сына Казн.

Казн был женат два раза; от первой жены еще в Грузии родился сын Бесленей.

Когда Казн женился во второй раз после первой жены, Бесленей, не желая сносить грубого обращения с ним мачехи, бежал на Кубань, где и остался на жительство.

От второй жены у Казн родились три сына – Хотах – шуко, Мисост, Жанбот и дочь Коншох.

Ногайцы в то время управлялись двумя своими князьями, родными братьями Бештерек и Эштерек, и сохраняли с Казн мирные отношения.

Когда Коншох подросла и из девочки стала девушкой замечательной красоты, ее случайно увидели приближенные ногайских князей и решили, что одному из них она могла быть самой подходящей женой. Расспросив подробно о красоте Коншох, князья решили, что Бештереку, как старшему, необходимо жениться на ней. Выбрали князья из своего народа почетных стариков и послали их к Казн сватать Коншох.

Приехали старики ко двору Казн, слезли с лошадей. Казн, увидев их, пошел навстречу им, но едва они проговорили ему обычное приветствие, как он засвистал и крикнул:

– Бештерек! Эштерек! М–ма! М–ма!

На его зов прибежали две собаки. Поглаживая их, Казн сказал старикам:

– Вот эту собаку зовут Бештерек, а эту – Эштерек.

Старики, почувствовав себя жестоко оскорбленными, сели на лошадей, поехали со двора. Приехали они домой, рассказали князьям и всему народу, как оскорбил их Казн. Народ был возмущен и требовал смерти Казн. Князья выбрали несколько отважных человек и послали убить Казн. Те выбрали время, когда сыновья Казн были в отсутствии из дома, сделали засаду. Утром рано Казн с кумганом в руке вышел из сакли на двор. Ногайцы кинулись к нему, отрубили ему голову, принесли ее своим князьям.

Стояла весна, у ногайцев в это время было в обычае играть в мяч, и князья заменили свой мяч головой Казн.

Приехали сыновья Казн домой, увидели обезглавленный труп отца, разузнали, кем и за что он убит. В первое время они хотели было собрать свои дружины, броситься на ногайцев, но потом поняли, что бороться с ними не под силу им. Тогда решили выкупить у ногайцев голову отца. Ногайские князья ответили, что только в обмен за Коншох они согласятся возвратить голову Казн.

Коншох, узнав об этом, воскликнула:

– Чтобы избавить голову отца от позора, я согласна быть не только женой Бештерека, но и его самой последней рабой!

Отдав Коншох в замужество за Бештерека и получив голову Казн, братья похоронили ее и поклялись отомстить ногайцам и терпеливо ждали подходящего для того случая. Этот случай представился только через семь лет.

В течение семи лет у ногайцев хлеб родился плохо, тогда как у Хотахшуко с братьями урожай был обильный. На седьмой год Бештерек однажды сказал Коншох:

– Что нам делать? Хлеба у нас очень мало, народ голодает, и скоро и нам самим нечего будет есть!

Коншох отвечала, что у ее братьев хлеба очень много, и если Бештерек отпустит ее к ним, то она сумеет добыть у них столько хлеба, что его будет достаточно для всего ногайского народа.

Бештерек согласился отпустить Коншох погостить к братьям и следом за ней послал много арб для доставки к нему хлеба. Братья обрадовались приезду сестры и немедля распорядились нагрузить арбы хлебом и отправить к ногайцам.

С Коншох же в качестве прислуги остались несколько ногайцев. В это время к братьям приехал гость с Кубани – владетельный князь по имени Тума–Туган. Однажды утром, выходя из кунацкой, он увидел Коншох и поразился ее красотой. Узнал от братьев, что их сестра жена Бештерека. Тума–Туган упрекнул их за то, что выдали свою сестру в замужество одному из убийц их отца. Когда же братья объяснили ему, как это произошло, он сказал, что если Коншох согласится быть его женой, то он сумеет отомстить ногайцам за смерть Казн. Братья спросили сестру. Та отвечала, что ради мщения за отца она на все согласна.

Тогда Тума–Туган предложил такой план мщения ногайцам: он поедет домой, а братья должны распространить в народе слух, что уезжают один в Грузию, другой в Чечню и третий на Кубань, сами же с отборными воинами должны спрятаться в лесу. Тума–Туган в это время явится с своим войском за Коншох и якобы насильно увезет ее к себе домой. Спустя два дня братья, якобы возвратившиеся из своих поездок, обнаружат кражу своей сестры, о чем сообщат ногайским князьям, и будут просить у них помощи отомстить Тума–Тугану.

План удалось выполнить удачно. Как только ногайцы, оставшиеся при Коншох, увидели, что ее похитил Тума–Туган, поскакали к своим князьям, сообщили о происшедшем. Хотахшуко с братьями, с своей стороны, послали к ногайцам просить о мщении Тума–Тугану.

Бештерек и Эштерек поспешно собрали огромное войско, двинулись в погоню за Тума–Туганом, предупредив Хотахшуко и его братьев, чтобы те с своими дружинами шли соединиться с ними. Посланный от Тума–Тугана предупредил Хотахшуко, чтобы он со своими дружинами шел позади ногайского войска, а в разгар битвы должен разом ударить на него, не давая никому пощады.

Битва ногайцев с войском Тума–Тугана произошла около реки Этоки. Ногайцы были разбиты, причем в битве погибли их князья. Затем войска Тума–Тугана и Хотахшуко с братьями явились в ногайские аулы, разграбили и сожгли их; жители, способные носить оружие, были истреблены; остальные забраны в плен и обращены в рабство. С этого времени у Хотахшуко с братьями впервые появились рабы.