Текст книги "Мифы и легенды народов мира. Том 9. Народы России"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Мифы. Легенды. Эпос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
Истории о Сардакбане. Предания, циклизутощиеся вокруг образа культурного героя Сардакбана, имеют живое хождение у алтайских тувинцев и до сих пор считаются рассказами о случившихся некогда подлинных событиях.
[Закрыть]
Сардакбан пришел с севера – говорят одни, он пришел с запада и ушел на восток через озеро Хар–ус–нуур – говорят другие.
Сардакбан сотворил мир. Он нес землю в подоле и разбрасывал ее – и так возник мир.
Реку Хомду и земли вокруг нее Сардакбан создал в приданое своей дочери.
* * *
Рассказывают, что это Сардакбан выбил на скалах изображения разных диких животных. В Цэнгэле есть различные места, где можно еще обнаружить такие изображения, например в долине Хомду, выше впадения Ак Хема – Белой реки. На этих наскальных рисунках представлены те звери, которые были в его время: волк, олень, каменный баран и архар.
* * *
Когда мать Сардакбана жила вблизи Хара Сут – Черной воды, в местности под названием Гурван Тохой – Три луки, она заболела. Отправился тогда Сардакбан к святым ключам в район истоков реки Хомду и отвел воду для своей матери туда, где она жила.
Так возникла река Хомду.
* * *
Эжен Хаан, правитель всей империи, повелел Сардакбану отвести Хомду в Пекин. Сардакбан взялся за это. И когда он отвел Хомду к Пекину настолько, что оставалось до него лишь полдня пути, он воскликнул:
Заставив тебя ржать, как кобылица с жеребенком,
Заставив тебя реветь, как верблюдица с верблюжонком,
Привел я, парень, тебя сюда.
Эти слова оскорбили поток Хомду, и он повернул и потек обратно. Тогда Сардакбан проклял его:
Вкривь потекшее
Озеро Булджунг —
Будь это теперь твоим именем!
* * *
Иногда насмешка Сардакбана звучит иначе:
Заставив тебя реветь, как верблюдица с верблюжонком,
Заставив тебя рыдать, как женщина с ребенком,
Привел я, парень, тебя сюда.
Говорят, что рядом с озером Хар–ус–нуур находится высохшее русло реки – это след повернувшего обратно потока Хомду. А в аймаке Ховд даже рассказывают, что во рву была найдена большая лопата.
* * *
Когда Сардакбан трудился над тем, чтобы вывести Хомду на равнину, однажды в полдень он решил отдохнуть. А чтобы река не утекла от него, он стал копать землю своей лопатой, набросал земли и перегородил ею путь реке. Так образовалась яма. Когда перед запрудой накопилось слишком много воды, он отчерпнул немного ладонями и вылил в эту яму. Так возникло Сарыг Хел – Желтое озеро. Он продолжал отдыхать, и поэтому накопилось столько воды, что она прорвала земляную перемычку и стала вытекать, извиваясь, – так возникло ущелье Теве Мойуну – Верблюжья Шея.
Иной раз рассказывают по–другому: Сарыг Хел возник на том месте, где была вынута лопатой земля. Из отброшенной лопатой земли выросла небольшая горка у берега озера – Сарыг Хелдюнг Межелиг – Холм у Желтого озера.
* * *
Когда Сардакбан менял русло Хомду, всюду – от Ак Хема и вверх до Цэнгэла – стояла вода; тогда прорвалась река, и возникло ущелье Теве Мойуну – Верблюжья Шея.
Но Сардакбан хотел, собственно говоря, вывести Хомду через Галджан Орук – Голую дорогу, на равнину.
* * *
Сардакбан отвел воду реки Хомду и сделал из нее озеро Булджунг. Рассказывают, что по ту сторону Ак Салаа – Белой балки – есть следы стремительного коня Сардакбана. Каждое копыто – размером с целый аил[115]115
Аил (тув. аал) – сезонное объединение (чаще всего по родственному признаку) нескольких юрт; составляло хозяйственное единство. Его величина, т. е. число объединившихся юрт, зависит от свойства окружающих аил пастбищ и от времени года.
[Закрыть].
* * *
Сардакбан выпустил воду из озера Хураан Хёла – Озера ягнят.
Когда Сардакбан отвел из озера Хураан Хёл реку Хомду, он высыпал у Теве Мойуну полную лопату земли, но Хомду прорвал запруду и потек дальше. Это внизу, у зимней стоянки Аксак Шимита – Хромого Шимита. Тогда Сардакбан стал отводить Хомду все дальше и наконец сказал:
Река Булджунг,
Озеро Булджунг —
Раз ты потекла по неверному пути,
Стань озером Булджунг!
И стал он копать там землю. И провел палкой ровненькую черту, не так ли? Стало быть, там самой обыкновенной палкой Сардакбана проведена такая черта. Когда мы хотим вырыть канаву, даже маленькую, мы поступаем так же.
* * *
Было два бога, которые хотели вывести Хомду с гор, – Сардакбан и Мемли. Придя на равнину Цэнгэла, в местность, где сегодня находится озеро Сарыг Хёл, Мемли сказал, что здесь они и останутся. Сардакбан же хотел целиком отвести реку от гор и повести ее к Пекину, но не по тому пути, которым она течет сегодня. И сказал он тут обидные слова:
Заставив тебя ржать, как кобылица с жеребенком,
Заставив тебя реветь, как верблюдица с верблюжонком,
Привел я, парень, тебя сюда!
Тогда оскорбленный Хомду вырвался от него и ушел в горы. Так возникло ущелье Теве Мойуну – Верблюжья Шея. Сардакбан снова поймал Хомду и отвел его еще раз до озера Хар–ус–нуур.
Повернув, повернув, будь ты теперь Эх Аралом,
Возвратившись, возвратившись,
будь ты теперь Булджин Тохоем.
* * *
В сомоне[116]116
Сомон (Сумун) – небольшая административная единица (сегодня и территориальная).
[Закрыть] Саксай на одном из горных хребтов есть пять маленьких лощин. По легенде, Сардакбан ехал на коне вниз с гребня горы и хотел на скаку поднять что–то. От этого и остались следы его пяти пальцев.
* * *
Есть в степи место, где лежит большой белый обломок скалы – это когда–то Сардакбан бросил им в волка и убил его.
* * *
В разных местах – севернее горного хребта Хара Даг – Черных гор и в центре сомона Саксай – есть углубления в почве – отпечатки конского копыта величиной с хонаш[117]117
Хонаш – место, на котором расположена юрта и ее ближайшее окружение, – пространство, на котором хранится топливо и другие припасы и находится на привязи молодняк скота.
[Закрыть].
* * *
Сардакбан создал мир. Когда он захотел отвести с Церека реку Ак Суг – Белую воду, он поволок за собой свою мотыгу и так прорыл канаву.
Наверху, в Ак Салаа, Белой балке, и в Сарыг Догай, Желтой луке, – сохранились следы его коня. В Сарыг Догай этот след тянется на много километров вверх, до самых снежных вершин. Каждый отпечаток конского копыта – величиной с хонаш, с площадку, занимаемую одной юртой.
* * *
Наверно, тогда были все–таки и маленькие люди, так как существуют ведь большие и маленькие муравьи, а то откуда бы нам стали известны все эти истории!
Единственное черное дерево мира. Записано от Ш. Дагва 24 августа 1966 г. в Сарыгбулаке.
[Закрыть]
Когда я еще был молодым пареньком, лет четырнадцати–пятнадцати, звездочет Галджан видел привезенный из Гюмбю[119]119
Гюмбю – возможно, имеется в виду ламаистский монастырь Кумбум в Цинхае (КНР), где находится священное дерево.
[Закрыть] один лист «Единственного черного дерева мира», похожий на лист тополя. Под сенью этого дерева может укрыться сотня конников. Листья его – величиной с войлок, покрывающий крышу шестистенной юрты. Привез этот лист Джайсанг, который не был подданным ни одного бега[120]120
Бег – первоначально обозначение крута лиц из родни мужа, потом – главы родственной группы; позже – обобщенно в значении «высокий господин», «князь».
[Закрыть], и случилось это за сто двадцать лет до нынешней власти.
Легенда о Бурган Башкы и Очирваане. Записано от Дюгера в середине августа 1966 г. в Сыраалыге.
[Закрыть]
Оба, и Бурган Башкы, и Очирваан, хотели, чтобы их считали властителями человечества. И решили они тогда, что властителем над людьми и миром будет тот, в чьей пиале расцветет цветок.
И вот они сидели оба с закрытыми глазами, держа в руках свои пиалы. Очирваан приоткрыл однажды глаза щелочкой и увидал, что в пиале Бурган Башкы распускается цветок лотоса. Он незаметно вынул его и опустил в свою пиалу. Тут Бурган Башкы открыл глаза и сказал:
– Ну хорошо, ты будешь в этом мире властителем! Но в твоем мире будут войны.
А вот если бы Бурган Башкы стал властителем мира, он бы, так как причина войн всегда волки и покражи, он бы повесил волкам на шею колокольчики, а на голову воров поместил бы огонь, чтобы каждый сразу же мог распознать их. И тогда в его правление мир и люди не знали бы войн.
О происхождении живых существ. Записано от пастуха кооператива Балдына 2 июля 1969 г. в Северном Оруктуге.
[Закрыть]
Разве не говорят, что Бурган Бодисады создал золотой мир? Он сказал:
– Пусть черноголовые черви станут такими же разными, как пять моих пальцев!
И действительно, существует такая пословица:
Не все люди одинаковы,
Не все лошади – иноходцы.
Откуда взялись рыбы. Данные записи те же, что и предыдущей легенды.
[Закрыть]
Что касается рыб, то Бурган Башкы сказал:
– Да станет это пищей детям моим! – Отрезал немного мякоти от своих мясистых ляжек и бросил в море.
О тувинском языке. Записано от Дж. Олджея 26 октября 1985 г. в Хох даваа (сомон Заамар, Центральный аймак).
[Закрыть]
Когда–то, давным–давно, не было живых существ. Скот и люди произошли от земной коры, из земли вышли они и выросли.
И тогда пришлось Хан Гэрди, Бургану Башкы и ежу посидеть вместе и подумать, какими же бьггь теперь людям.
Один спросил, мол, как же их теперь называть, другой сказал, что им нужно раздать названия. Одни хотят стать монголами, другие – халха[125]125
Хчлха – историческое название территории Северной Монголии (закрепилось как этноним за ее населением).
[Закрыть], а третьи – бурятами; и так они роздали названия всем народам демократических государств.
Ая–яй–яй, и тогда люди, которых нарекли тувинцами, захотели получить свой язык. А эти трое как раз раздавали языки. И после того как они целых три дня раздавали языки – о голубое небо! – тувинцы остались и вовсе без языка, у них просто не было языка, как у скота. «Что же теперь будет?» – подумал Бурган Башкы и забеспокоился. Позвал он к себе ежа, и еж явился к нему.
– Ты подготовил уже поверхность земли, и мы создали из этой земной коры всех живых существ и разные народы. А вот этот тувинский народ остался теперь без языка. Все языки уже розданы другим странам.
И продолжали Хан Гэрди и Бурган Башкы:
– Ну, решай, какой им нужно дать язык, наши знания уже исчерпались!
– Ты роздал все языки народам, теперь возьми ото всех этих языков понемногу для тувинцев. Тогда и у них будет свой язык, – ответил еж.
Да, и потому–то у нас, тувинцев, такой язык, в который каждый из многих народов вложил что–то свое: якуты, узбеки, сарты[126]126
Сарты – исконно оседлое население Средней Азии, вошедшее в состав узбеков.
[Закрыть], казахи, монголы, китайцы и русские. Из языков всех земных созданий что–то вошло в наш язык. Это удивительный язык. И все–таки тувинскому народу смогли таким образом хоть и с трудом, но дать свой язык. Потому–то в этой стране[127]127
…в этой стране… — Т. е. в Монголии.
[Закрыть] не умеют говорить на нашем языке.
Людоеды. Записано от П. Дживаа 11 августа 1966 г. в центре сомона Цэнгэл. Он же определил этот текст как легенду.
[Закрыть]
В давнее время среди тувинцев, кочевавших здесь, на Алтае, встречались и такие, что ели людей. Этих существ, поедавших людей, называли людоедами.
Некая женщина, которая жила одна, без соседей, растапливала в своей юрте снег, когда увидела в воде, налитой в котел, что два людоеда пробираются по скалам и точат свои ножи.
Когда людоеды пришли, чтобы убивать и поедать, – а у женщины был маленький ребенок – она сказала:
– Мой избалованный зад не ест непосоленного мяса. Подождите, я попрошу соли у соседей!
Удивились людоеды таким речам:
– Как это ее зад стал мясоедом! Давайте поглядим. – И они отпустили ее.
И теперь людоеды сидели и ждали. Никого! Еще ждали – и опять никого! Наконец они поняли, что выпустили эту женщину из своей пасти, и горько пожалели об этом.
* * *
Есть и другие рассказы о том, что когда–то ели человечье мясо: нет, мол, ничего вкуснее человечьей печени. Кто хоть раз попробовал ее, тот всегда будет есть людей. Один человек пришел однажды в гости в юрту своей дочери, которая стала людоедкой. Вечером он решил остаться ночевать. Но так как дочь любила отца, она не могла решиться убить его. Поэтому, когда она стала варить мясо, она намекнула ему:
Оно делает: хрой–хрой,
Кто ночевать останется – с того голова долой.
И выпроводила его.
* * *
А еще в другой раз один человек пришел в юрту людоеда и отведал человечьего мяса. Попробовав в первый раз печень человека, он уже не смог устоять против ее вкуса и подумал: «Пусть попробует немного и моя жена», – и спрятал для нее маленький кусочек печени под своей косой.
Он принес его домой и отдал ей поесть; она же встала ночью, когда он спал, убила своего мужа и съела его печень.
Так и получилось, что людоедство распространялось все больше.
Легенда о Йовгун Мергене. Записано от Джигджина 10 июля 1969 г. в Бююрээлиге.
[Закрыть]
В нашей стране жил известный своей доблестью и знаниями человек по имени Йовгун Мерген, человек, который, стреляя, ни разу не промахнулся.
Однажды над одной стороной китайского города Пекина не взошло солнце, и все время было темно. Пробовали и то и се – ничто не помогало. Тогда попросили прийти нашего Йовгун Мергена.
Пошел туда Йовгун Мерген и сказал:
– Так вот, если вас интересует, почему здесь темно, дело в том, что птица Хан Герди, живущая выше мира и ниже неба, распростерла одно свое крыло. Оно закрывает око солнца. Если я стрельну в птицу, которая вам мешает, я ее вам достану. Правда, одно будет плохо: погибнет ваш город!
Тут сказал Эжен Хаан:
– Если городу суждено погибнуть, пусть погибает! Лишь бы только снова взошло око солнца, а там все равно!
Взял Йовгун Мерген лук и стрелы, прицелился хорошенько и выстрелил.
И тут упало вниз одно крыло Хан Герди, и город был разрушен до основания.
Но око солнца снова взошло.
Возблагодарили китайцы этого человека за доставленную им радость и устроили в его честь большой пир. Но ему они дали на этом пиру яд, так как считали: «Это большой враг! Пока он жив, он никогда не даст нам снова возвыситься!»
Йовгун Мерген ушел, отправился на запад и умер в местности под названием Менгюн Дежю. Он превратился в черный камень и так там и остался.
Но хоть он и был уже мертв, китайцы по–прежнему боялись его. Каждый год они приходили туда и обильно поливали камень ядом. Так делали они много лет. И однажды камень исчез. От него не осталось ничего, кроме жирного следа, направленного на север.
С тех пор о Йовгун Мергене ничего не слыхать.
Джаагай Шапкан. Первая история записана от Джурая 12 июля 1969 г. в Оруктуге. Вторая – от С. Хуваака 19 июня 1982 г. в Остуге. Фигура Джаагай Шапкана связывается с введением «религии», т. е. ламаизма. Представления же о возможности реального явления снов время от времени встречаются в местных сказках. Например, сны могут принять облик человека, как в нашем конкретном случае: сон Гесера воплощается в личность Джаагай Шапкана.
[Закрыть]
Говорят: «Даже когда тело человека умирает, остается его имя». Это точно подходит к Джаагай Шапкану, храброму мужу тувинцев. Имя Джаагай, что значит «красивый», было прозвищем, так называли его все люди. Что же касается его внешности и его способностей, то это был человек столь прекрасный и превосходный, что среди всех земных созданий не было ему равного. В доказательство его небывалой красоты скажем, что, когда он из земли дербетов пришел в один монастырь в нашей местности, чтобы изучать священные письмена, ламы, увидав Джаагай Шапкана, бросили свои книги и долго сидели, ничего не делая, только глядели на него.
Однажды, когда воевали с казахами, Джаагай Шапкан не заметил, что множество казахов подстерегают его на пути, и пошел прямо на них. Казахи, восхищенные его красотой, не только не стреляли, но бросили свое оружие и пошли прямо ему навстречу с поднятыми руками в знак того, что они ему сдаются.
Джаагай Шапкан умер на тридцать седьмом году жизни.
«Умер Джаагай Шапкан!» – этот крик пронесся по озерам у истока реки Хомду и отозвался в горах на все стороны.
Не прошло и времени, нужного на то, чтобы выпить пиалу чаю, как собрался весь народ, узнав эту весть.
Как выяснилось позже, Джаагай Шапкан был сном великого Гесера[131]131
Гесер (или Гесер–богда) – герой эпоса, распространенного у народов Центральной Азии; во многих районах Гесер почитался как божество, на что указывает форма имени «Гесер–богда» (т. е. священный Гесер).
[Закрыть]. Тридцать семь лет продолжалась его жизнь в этом мире. Когда Гесер проснулся, Джаагай Шапкан исчез.
В другом предании рассказывается.
Однажды поскакал Джаагай Шапкан с пятьюдесятью всадниками к монастырю Далай Хаана[132]132
Далай Хаан – князь монгольского племени дёрбетов.
[Закрыть] дёрбетов за культовыми фигурами, но там согласились дать ему только двух лам. Однако, когда он – высокий, красивый и благородный – вступил в храм, пришлось прервать служение богам, так как все глядели только на Джаагай Шапкана. Когда настоятель спросил, что ему угодно, Джаагай Шапкан сказал, что хочет получить двух лам и две культовые фигуры. Тогда настоятель предоставил ему полный выбор. Джаагай Шапкан один раз прошел по храму, следуя движению солнца, и сразу сделал свой выбор. Тут поднялись горестные крики, так как он выбрал двух лучших лам и две самые ценные культовые фигуры.
* * *
Еще одно предание.
Всякий раз, когда люди приходили почтить красоту Джаагай Шапкана, они останавливались, забыв все на свете. Даже Далаи Хаан, пригласивший его к себе, чтобы полюбоваться на его красоту, так и застыл в смятении, сидя на своем месте, с бутылью в руках. Да и все люди, пришедшие к храму сотворить свои молитвы, совершенно позабыли о своем намерении.
* * *
После Джаагай Шапкана правил муж по имени Газак Даа. При нем утвердилась религия. Принес ее человек из страны Далай Хаана. Был это старик Дюп из рода хойтов, дёрбет, которого звали Деге Бакшы.
Хакасы (самоназв. – хакас, устар. назв. – абаканские или минусинские татары) – народ в Хакассии (62,9 тыс. ч.), всего в России 69 тыс. ч. (по данным на 1995 г.). Верующие – православные; сохраняются и традиционные верования. Хакасский язык относится к уйгурской группе тюркских языков. Письменность на основе русского алфавита.
[Закрыть]
Чинисчи–победитель. В поэтическом творчестве хакасского народа особенно распространены героические сказания об алыпах – отважных богатырях, защитниках простых людей. Эпос написан по мотивам таких народных былин. Образ Чинисчи – собирательный, он воплотил в себе лучшие черты сказочных богатырей. Литературная обработка И. Кычакова и А. Чмыхало. Впервые на русском языке вышел в Иркутском областном государственном издательстве в 1952 г.
[Закрыть]
…Зарождаться земля начинала тогда,
Медь начинала твердеть тогда,
Деревья корнями за землю брались,
Верхушки свои устремляя ввысь.
Но выше всех гор в этом месте был
Могучий красавец Ах–тасхыл[135]135
Тасхыл – гора.
[Закрыть].
От подножья тасхыла, покинув юг
Мчался на север быстрый Кимсуг[136]136
Кимсуг – хакасское название реки Енисей.
[Закрыть].
В те далекие времена у подножья Ах–тасхыла, на берегу Кимсуга жили три рыбака. Детей у них не было.
Однажды пошли они рыбачить. Закинули сети – ничего не поймали. Закинули второй раз – опять ничего нет. Третий раз закинули, потянули – тяжело.
«Ну, – думают, – есть рыба, да, видать, и не на одну уху».
Вытянули сети, а там – бочонок.
– Кому же из нас отдать бочонок? – рассуждают рыбаки.
Самый старший сказал:
– Отдайте мне. Если отдадите, больше ничего просить у вас не стану.
Товарищи его согласились. Принес старый рыбак бочонок домой, открыл и увидел: на дне бочонка мальчик лежит.
Удивился старик, но виду не подает.
«Как же, – думает, – зовут его? Чем же я его кормить буду?»
А мальчик не по дням, а по часам растет, ест все, что старик ему даст, песни и сказки запоминает. Вот только имени своего не знает.
Весть о мальчике, вышедшем из бочонка, облетела все ханство. Сам грозный хан Алыгбай приехал взглянуть на мальчика.
– Как зовут тебя? – спросил Алыгбай.
А мальчик молчит.
– Откуда ты взялся? – снова спрашивает хан. Мальчик снова молчит.
Тогда Алыгбай рассердился и сказал:
– Вышедший из бочонка, будешь ты отныне моим батраком с именем Чалджи.
Так получил мальчик имя Чалджи, что означает «батрак».
Мало ли, много ли утекло воды в Кимсуге, только стал Чалджи рослым, сильным пастухом.
Однажды, когда он гнал овец Алыгбая на водопой, у дороги встретились ему два человека. Один был худой и бледный, в рваном таре[137]137
Тар – мужская одежда.
[Закрыть], в дырявых маймаках[138]138
Маймаки – мягкая кожаная обувь.
[Закрыть]. Другой – толстый, одет в хорошую одежду и все время кричит.
– О чем вы спорите? – спросил Чалджи.
Толстый махнул рукой и, обливаясь потом, уселся на траву. А худой говорит:
– Я живу у реки, в улусе бая Казана. Поехал к баю Пиксену попросить в долг денег, да по дороге ночь застала. Решил я переночевать в степи, у березы.
– Э–э! – закричал толстый. – Это я решил ночевать у березы, у моей березы, а тебе уступил место.
– Ладно! Пусть так будет, – сказал бедняк и продолжал: – Проснулся я утром и вижу – у кобылицы моей стоит рыжий жеребенок.
– Мой жеребенок! – закричал толстый.
– Как же твой, когда кобылица моя, – отвечал бедняк. – Ну, я и сказал: хорошо, мол, что моя кобылица дала жеребенка. А он мне: «Нет, нет, это не твоя кобылица дала жеребенка, а моя береза».
– Вот, вот, моя береза! – закричал толстый. – Жеребенок мой.
– А куда вы теперь идете? – спросил Чалджи.
– Идем мы к грозному Алыгбаю, пусть он нас рассудит, – ответил толстый.
– Алыгбай за суд деньги берет. А у меня их нет, – проговорил бедняк. – Рассуди нас, Чалджи!
– Ну, что же, я вам помогу, – сказал Чалджи. – В этом году в морях и океанах я рожь посеял. Да что–то ничего не уродилось…
– Тьфу, дурак! – плюнул толстый. – Да разве в морях–океанах хлеб растет?
Чалджи отвечает:
– Тьфу, дурак! А разве береза может принести жеребенка?
– Правильно! – обрадовался бедняк. – Спасибо тебе, Чалджи. Умно ты нас рассудил. Жеребенок мой, – сказал он и поехал своей дорогой.
А толстый пожелтел, как полная луна, и завопил, брызгая слюною:
– Ах ты, безродный батрак! Думаешь, я тебя не знаю? Ты, вышедший из бочонка, смеешь судить меня, бая Мирочаха, первого гостя Алыгбая!
И он побежал жаловаться грозному хану. И в этот же день по приказу Алыгбая бросили Чалджи в темницу. Время тогда было такое, что людям, говорившим правду, разрешалось жить только за решеткой.
В то время как Чалджи сидел в темнице, из дворца Алыгбая исчезла золотая шкатулка с драгоценными камнями.
Однажды Чалджи услышал, как глашатаи объявляли народу волю хана:
– Тот, кто найдет шкатулку, получит награду.
Чалджи не знал, где шкатулка, да никогда в жизни ее и не видел. Он стоял, взявшись руками за решетку, и пел:
Вдруг узкая решетчатая дверь распахнулась, и к Чалджи вбежали два перепуганных ханских казначея.
– Что ты о нас поешь? – закричали они, перебивая друг друга. – Что ты на нас смерть накликаешь?
– На вас? – удивился Чалджи.
– Я – Харапас, – закричал один.
– Я – Чоон–кегис, – сказал второй.
Чалджи засмеялся и сказал:
– Я услышал про шкатулку и запел.
– Про шкатулку? – переспросили казначеи и попятились к двери. – Так ты знаешь про шкатулку?
– Я знаю ханских казначеев, – засмеялся опять Чалджи. – Тебя зовут Харапас, а тебя – Чоон–кегис.
Казначеи упали перед ним на колени.
– Будь милостив, добрый Чалджи. Не выдавай нас. Ты получишь каждый третий камень. Слышишь?
– Нет, не надо мне драгоценных камней, – отвечал Чалджи.
– Мы дадим тебе каждый второй камень. Ты будешь богат. Слышишь?
– Не хочу я богатства. Мне нужна свобода.
– Мы дадим тебе ее. Ай, добрый Чалджи, ты спасешь нас.
– Ладно, – сказал Чалджи. – Сегодня ночью вы откроете мне решетку, и я унесу с собой тайну о шкатулке.
Казначеи пошли к хану, но по дороге начали рассуждать так:
– Если мы освободим этого батрака, он все равно нас может выдать. Так не лучше ли его погубить? Тогда вместе с ним умрет тайна, а шкатулка будет наша.
И ночью, как ни ждал Чалджи, никто не открыл ему решетку.
А казначеи, придя к хану, сказали:
– Великий Алыгбай! Вышедший из бочонка, безродный Чалджи проклинает тебя. Мы сами слышали, как он поет о тебе злобные тахпахи[141]141
Тахпах – частушка.
[Закрыть]. Прикажи убить его.
Алыгбай велел привести Чалджи и спросил у него:
– Я посадил тебя в темницу, где даже самые сильные духом становятся немощными. А ты поешь тахпахи. Уж не думаешь ли ты словами разбить решетки?
– Да, Алыгбай, мои тахпахи делают чудеса, – отвечал Чалджи. – Хочешь, я спою тебе тахпах и, хотя в нем нет слова «шкатулка», но ты узнаешь о ней.
И он запел:
Где ты, где ты, Харапас —
Голова моя, падешь?
Где ты, где ты, Чоон–кегис —
Грудь алыпа, смерть найдешь?
Харапас и Чоон–кегис, полумертвые от страха, повалились к ногам Алыгбая, моля о пощаде. Хан, обрадованный тем, что похитители шкатулки найдены, пообещал Чалджи награду.
Долго думал Алыгбай, как ему поступить с Чалджи. Выдать награду – значит возвеличить ненавистного пастуха. Не дать награды – значит нарушить свое слово. И тогда хитрый Мирочах посоветовал Алыгбаю послать Чалджи к Хозяину Харатаг – Черной горы.
«Черная гора далеко. Много утечет воды, пока батрак, не имеющий коня, доберется до нее. А сила у Хозяина Черной горы такая, что он одним пальцем убьет пастуха» – так рассуждал Алыгбай, довольно потирая руки.
Потом он призвал Чалджи и сказал:
– Что может быть для бедного батрака дороже ханского доверия? Так вот, я решил. Получай в награду мое доверие. Иди к Хозяину Харатаг и возьми у него семь медвежьих шкур, которые он мне должен. Я тебе доверяю. Такова моя награда.
Чалджи вышел от хана, а Алыгбай и Мирочах громко смеялись вслед ему.
– Ничего! – прошептал Чалджи сквозь зубы. – Теперь я знаю цену ханской награды и заплачу за нее двойной ценой.
