Текст книги "Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова)"

Автор книги: Астрид Линдгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Они в шкафу, – сказала фрёкен Бокк, и по голосу ее слышно было, что она довольна, хотя и боится. Но дядя Юлиус показал на толстый куль на кровати Малыша и спросил:

– Может, нам сначала разбудить Малыша?

Потом он с удивлением поглядел на стоящего рядом Малыша.

– Хотя, я вижу, он уже проснулся. А кто же тогда лежит на кровати?

Фрёкен Бокк вздрогнула. Она знала, кто лежит на кровати. Тут было нечто пострашнее воров.

– Что-то отвратительное, – ответила она, – что-то просто отвратительное! Поди, из сказочного мира!

Тут глаза дяди Юлиуса засияли. Ему было не страшно, нет, он даже похлопал куль, накрытый одеялом.

– Что-то толстое и отвратительное из сказочного мира на этот раз, сначала я должен на это поглядеть, а потом уж займусь ворами!

Он рывком сдернул покрывало.

– Хи-хи! – сказал Карлссон с восторгом и сел в постели. – Подумать только, это вовсе не кто-то из сказочного мира, а всего лишь моя скромная персона. Вот это номер, не правда ли?

Фрёкен Бокк вперила в Карлссона злобный взгляд, а дядя Юлиус был сильно разочарован.

– Никак этот мальчишка у вас тут и по ночам обретается? – спросил он.

– Да, хотя я непременно сверну ему шею, – сказала фрёкен Бокк, – но только сейчас мне недосуг.

Она со страхом схватила дядю Юлиуса за руку.

– Милый господин Янссон, мы должны позвонить в полицию!

Но в этот момент случилось нечто неожиданное. В шкафу раздался грубый голос:

– Отворите, именем закона! Полиция!

Фрёкен Бокк и дядя Юлиус искренне удивились, но Карлссон рассердился:

– Полиция!.. Это вы вкручивайте кому-нибудь другому, жулики паршивые!

Тогда Филле крикнул из шкафа, что их строго накажут, раз они посмели запереть полицейских, которые пришли арестовать опасных шпионов.

«Хитро они придумали», – подумал Малыш.

– Так что извольте отворить! – крикнул Филле.

Дядя Юлиус послушно пошел и отворил шкаф. Оттуда вылезли Филле и Рулле, и вид у них был злой и строгий, прямо как у настоящих полицейских, а дядя Юлиус и фрёкен Бокк не на шутку испугались.

– Как же это вы полицейские, а не в форме? – с сомнением спросил дядя Юлиус.

– Так ведь мы из тайной полиции, полиции безопасности, – ответил Рулле.

– И пришли, чтобы схватить вот его, – и он указал на Карлссона. – Это опасный шпион!

Но тут фрёкен Бокк разразилась громогласным хохотом:

– Шпион? Это он-то? Да что вы! Это один из озорных соучеников Малыша!

Карлссон соскочил с кровати.

– И к тому же лучший ученик в классе, – поторопился добавить он, да, потому что умею шевелить ушами… ну и… и, понятно, умножать!

Но Филле этому не поверил. Он достал наручники и с грозным видом направился к Карлссону, но стоило ему подойти поближе, как Карлссон сильно пнул его по щиколотке. Филле длинно выругался и заплясал на одной ноге.

– Вот, теперь у тебя будет синяк, – весело сказал Карлссон.

А Малыш подумал, что ворам достается немало синяков. Ведь у Филле под глазом уже был здоровенный синяк и весь глаз заплыл. «Так ему и надо, – решил он, – раз он явился сюда, чтобы украсть Карлссона и продать его за десять тысяч крон. Паршивые воры, пусть хоть ходят в синяках!»

– Да они вовсе не полицейские, а воры, – воскликнул он, – я это точно знаю.

Дядя Юлиус озадаченно почесал затылок.

– Придется это выяснить, – заявил он.

Он предложил всем сесть в гостиной и обсудить, воры Филле и Рулле или нет.

Стало уже почти светло. В окне гостиной было видно, что звезды на небе поблекли, занимался новый день. Малышу хотелось поскорее лечь в постель, а не сидеть и слушать, как врут Филле и Рулле.

– Неужели вы не читали в газете, что над Васастаном летает шпион? – спросил Рулле и вытащил из кармана газетную вырезку.

Но дядя Юлиус посмотрел на него с презрением.

– Нечего верить чепухе, которую пишут в газетах, – сказал он. – Хотя, пожалуйста, я могу прочесть это еще раз. Погодите, я сейчас принесу свои очки!

Он исчез в спальне, но скоро вернулся, страшно сердитый.

– Хороши полицейские! – закричал он. – Вы стянули у меня бумажник и часы. А ну-ка, верните мне их, будьте любезны!

Но Филле и Рулле тоже ужасно рассердились. Рулле заявил, что обвинять полицейских в краже бумажника и часов опасно.

– Разве вы не знаете, что это оскорбление достоинства? – заявил Филле. – А за оскорбление достоинства полицейских можно угодить в тюрьму. Ясно вам?

Видно, Карлссон что-то вспомнил, потому что вдруг заторопился.

Как и дядя Юлиус, он бросился из комнаты и так же быстро вернулся, шипя от злости.

– А мой мешочек с конфетами! – завопил он. – Кто его взял?

Филле бросил на него грозный взгляд:

– Так ты и в этом нас обвиняешь?

– Вот еще! Спятил я, что ли? – ответил Карлссон. – Чтобы вы обвинили меня в ослаблении достоинства? Ну уж нетушки! Я хочу только сказать, что тот, кто взял мои конфеты и сейчас же не вернет мне их, получит фонарь под вторым глазом.

Малыш поспешил выудить из кармана мешочек.

– Вот он, – сказал он, отдавая Карлссону конфеты, – я их специально хранил для тебя.

Тут пришла очередь Филле презрительно ухмыляться:

– Вот-вот, сами видите! Сваливаете на нас все, это вам даром не пройдет!

Фрёкен Бокк до этого сидела молча, но тут не утерпела и решила помочь следствию:

– Уж я-то знаю, кто стащил часы и бумажник. Он только и знает, что красть все подряд: булочки, оладьи, все, что попадется под руку.

Она указала на Карлссона, а тот пришел в ярость:

– Да как ты смеешь! Это ослабление достоинства. Ты не знаешь, что это опасно, глупая ты женщина!

Но фрёкен Бокк было наплевать на Карлссона. Сейчас ей нужно было серьезно поговорить с дядей Юлиусом. Вполне возможно, что эти люди были из тайной полиции, ведь выглядели они вполне прилично, хорошо одеты и так далее. Фрёкен Бокк думала, что воры непременно должны быть оборванцами, в одежде с заплатками. Хотя она в жизни не видала ни одного взломщика.

Филле и Рулле были рады и счастливы. Филле сказал, что он с самого начала понял, какая она умная и во всех отношениях замечательная дама, что он счастлив познакомиться с ней. Он повернулся к дяде Юлиусу, чтобы получить подтверждение своим словам:

– Не правда ли, она довольно-таки мила, как вы считаете?

Похоже, дядя Юлиус раньше так не думал, но теперь ему ничего не оставалось, как согласиться. А фрёкен Бокк опустила глаза и сильно покраснела.

– Да, она мила, как гремучая змея, – пробормотал Карлссон.

Он сидел в углу рядом с Малышом и с хрустом грыз карамельки, когда же мешочек опустел, он подпрыгнул и начал скакать по комнате, словно играя. На самом же деле он, пританцовывая, приблизился вплотную к спинке стульев, на которых сидели Филле и Рулле.

– Такую милашку хотелось бы еще раз встретить, – сказал Филле, а фрёкен Бокк еще сильнее залилась краской и снова опустила глаза.

– Да, да, милашка, симпатяшка – это все, конечно, прекрасно, – нетерпеливо перебил его дядя Юлиус, – однако я хочу знать, куда подевались мои часы и бумажник!

Филле и Рулле, казалось, не расслышали, что он сказал. Между прочим, Филле был в таком восторге от фрёкен Бокк, что на все остальное ему было наплевать.

– И внешность у нее симпатичная, не правда ли, Рулле? – спросил он тихо, но так, чтобы фрёкен Бокк услыхала его слова. – Красивые глаза… и очаровательный симпатичный носик, на такую можно рассчитывать и в бурю, и в ненастье, не правда ли, Рулле?

Тут фрёкен Бокк подпрыгнула на стуле и страшно вытаращила глаза.

– Что, что? – закричала она. – Что вы сказали?

Филле даже растерялся.

– Да я, я сказал только… – Но фрёкен Бокк помешала ему договорить.

– Вот как, стало быть, вас зовут Филипп, – рявкнула она и улыбнулась зловеще, почти как Мамулька, по крайней мере так показалось Малышу.

Филле удивился:

– А откуда вы это знаете? Вы что-нибудь слыхали про меня?

Фрёкен Бокк мрачно кивнула:

– Еще бы! Святой пророк Моисей, еще бы я не слыхала! А это тогда, верно, Рудольф? – спросила она, указывая на Рулле.

– Да, но как вы это узнали? Может, у нас есть общие знакомые? – спросил Филле удивленно и радостно, надеясь услышать приятный ответ.

Фрёкен Бокк снова кивнула с мрачным видом:

– Да, представьте себе! Фрёкен Фрида с Фрейгатан, я надеюсь, вы с ней знакомы? У нее симпатичный носик, и рассчитывать на нее можно в бурю и ненастье, точно так же, как на меня, не правда ли?

– Хотя твой носик – вовсе не симпатичная картофелина, а огурец с хрящом посередине, – вмешался Карлссон.

Очевидно, носики мало интересовали Филле, потому что его веселой улыбки как не бывало. Он понял, и Рулле тоже, что пора отсюда смываться. Но у них за спиной стоял Карлссон. И тут вдруг прогремел выстрел, отчего Филле и Рулле прямо-таки подскочили.

– Не стреляй! – завопил Филле.

Карлссон приставил к его спине палец, а Филле думал, что это револьвер.

– Выкладывай часы и бумажник! – крикнул в ответ Карлссон. – А не то выстрелю!

Филле и Рулле пошарили у себя по карманам, и часы вместе с бумажником вмиг полетели на колени к дяде Юлиусу.

– Подавись ими, толстяк! – крикнул Филле, и оба приятеля опрометью помчались к двери, где уже никто их больше не задерживал.

А фрёкен Бокк помчалась за ними. Она преследовала их в прихожей и в тамбуре, а когда они бежали вниз по лестнице, завопила им вслед:

– Теперь Фрида все узнает о вас! Святой пророк Моисей, вот она обрадуется!

Скакнув вниз на несколько ступенек, словно собираясь догонять их, она снова закричала:

– Только посмейте еще хоть раз сунуться на Фрейгатан, кровью умоетесь! Слышите, что я сказала… кро-о-овью!

КАРЛССОН ОТКРЫВАЕТ ДЯДЕ ЮЛИУСУ СКАЗОЧНЫЙ МИР

После ночных приключений с Филле и Рулле Карлссон разошелся вовсю.

– А вот и я, лучший в мире Карлссон! – с этим криком влетал он каждое утро к Малышу в комнату и будил его.

Каждое утро он начинал с того, что вытаскивал из горшка персиковую косточку, чтобы осмотреть, насколько она проросла. Затем принимался летать взад и вперед перед зеркалом, висевшим над письменным столиком Малыша. Зеркало было небольшое, и Карлссону приходилось мельтешить туда-сюда, чтобы хорошенько разглядеть себя. Весь он в зеркале не помещался.

Летая, он мурлыкал песенку о самом себе, которую сам придумал:

«Лучший в мире Карлссон… та-ра-ра-ра-та-ра-ра… стоит десять тысяч… всех воров пугает черным левольвером… зеркало дрянное… очень плохо видно… Карлссона-красавца, лучшего на свете… упитанного в меру… просто мирового…»

И Малыш был с ним согласен. Он считал, что Карлссон просто мировой. И, как ни странно, даже дядя Юлиус тоже был от него в большом восторге. Ведь это Карлссон спас его бумажник и часы. Об этом дядя Юлиус не забывал. А фрёкен Бокк по-прежнему вредничала, но Карлссону было на это наплевать, главное, что кормили его вовремя.

– Если не будете меня кормить, я с вами не играю, – строго сказал он.

Фрёкен Бокк меньше всего на свете хотела, чтобы Карлссон здесь обретался, но что она могла поделать, когда Малыш и дядя Юлиус были на его стороне. Каждый раз, когда Карлссон врывался в кухню и плюхался за стол вместе со всеми, фрёкен Бокк ворчала, но помешать этому не могла, и он продолжал сидеть где сидел.

Он начал так вести себя после ночной истории с Филле и Рулле. Решил, что такому герою, как он, даже самая злая Домокозлючка не смеет ни в чем отказать.

Видно, Карлссон немного устал от ночных приключений, ведь не так-то просто изучать храпы, прятаться, ползти крадучись, стрелять и так далее.

На следующий день он прилетел в комнату Малыша лишь к обеду и сразу стал принюхиваться, не потянет ли чем-нибудь вкусным из кухни.

Малыш тоже спал долго, несколько раз просыпался и снова засыпал, а Бимбо примостился рядом с ним в кровати. Да, не удивительно, что после ночных сражений с ворами захочешь выспаться, и он едва успел проснуться перед появлением Карлссона. Малыша разбудили какие-то странные кошмарные звуки, доносившиеся из кухни. Это пела во все горло фрёкен Бокк. Малыш слышал ее пение в первый раз и надеялся, что она скоро замолчит, потому что пела она ужасно. По непонятной причине настроение у нее в этот день было отличное. Утром она навестила Фриду на Фрейгатан. Возможно, именно это и придало ей бодрость духа, потому что голос ее гудел на весь дом.

– Ах, Фрида, – пела она, – так будет лучше для тебя…

Но что именно будет лучше для Фриды, никто так и не узнал, потому что в этот самый момент в кухню ворвался Карлссон и закричал:

– Хватит! Замолчи! Ты так вопишь, что люди подумают, будто я тебя луплю!

Фрёкен Бокк замолчала и с кислым видом поставила на стол гуляш. Пришел дядя Юлиус, все уселись за стол и принялись за еду, обсуждая заодно ночные приключения. Малышу показалось, что настроение у всех приподнятое. Карлссон был доволен едой и похвалил фрёкен Бокк, решив подбодрить ее:

– Иногда гуляш у тебя случайно получается.

Фрёкен Бокк ему не ответила. Она судорожно глотнула и поджала губы.

Шоколадный пудинг, который она подала на десерт, Карлссону тоже понравился. Не успел Малыш съесть и ложку, как тарелка Карлссона опустела.

– Ничего не скажешь, вкусный пудинг. Но бывает кое-что повкуснее! – сказал он.

– А что это такое? – спросил Малыш.

– Две порции пудинга, – ответил Карлссон и схватил еще одну порцию. И фрёкен Бокк осталась без пудинга, потому что она приготовила всего четыре порции. Карлссон увидел, что она недовольна, и предостерегающе поднял палец:

– Не забывай, что за этим столом сидят некоторые толстые личности, которым не мешает похудеть. Точнее, два человека, имен я называть не буду. Но это, конечно, не я и не этот маленький доходяга, – добавил он, показывая на Малыша.

Фрёкен Бокк еще сильнее поджала губы и снова промолчала. Малыш со страхом поглядел на дядю Юлиуса, но тот, ясное дело, ничего не слышал. Он вовсю ругал полицию, от которой в этом городе мало толку. Ведь он звонил им и сообщил о краже со взломом, но это было бесполезно. Они сказали, что им надо сначала разобраться с другими тремястами пятнадцатью кражами. И к тому же они пожелали знать, что было украдено в квартире Свантессонов.

– Но тут я им объяснил, – поведал дядя Юлиус, – что благодаря очень храброму и находчивому маленькому мальчику воры убрались ни с чем.

И он одобрительно посмотрел на Карлссона. Карлссон приосанился, глянул на всех гордо, как петух, и, торжествуя, подтолкнул фрёкен Бокк.

– Ну, что ты теперь скажешь? Лучший в мире Карлссон пугает воров левольвером! – воскликнул он.

Но дяде Юлиусу этот револьвер тоже внушал опасение. Разумеется, он был рад и благодарен за то, что ему вернули бумажник и часы. Но все же, по его мнению, маленьким мальчикам не следует играть с огнестрельным оружием. И когда Филле и Рулле опрометью бросились бежать вниз по лестнице, Малышу пришлось долго убеждать дядю Юлиуса, что Карлссон напугал воров игрушечным пистолетом.

После обеда дядя Юлиус пошел в гостиную выкурить сигару. Фрёкен Бокк принялась за мытье посуды. Видно, даже Карлссон не смог надолго испортить ей настроение, потому что она снова затянула свою песенку:

– Ах, Фрида, так будет лучше для тебя!

Но тут она обнаружила, что вытирать посуду было нечем, все полотенца исчезли. И она снова разозлилась.

– Кто может мне сказать, куда подевались все полотенца? – сказала она и обвела кухню грозным взглядом.

–  Кое-ктоможет сказать, а именно лучший в мире находильщик полотенец, – ответил Карлссон. – Тебе бы надо спрашивать у него про все, чего ты не знаешь, дурашка!

Он помчался в комнату Малыша и принес такую груду полотенец, что его самого не было видно. Все полотенца были грязные, покрытые пылью, и фрёкен Бокк разозлилась еще сильнее.

– Это почему жеони так измазаны? – закричала она.

– Потому что их взяли напрокат в сказочный мир, – ответил Карлссон. – А там, знаешь ли, под кроватями никогда не пылесосят.

Дни бежали. Мама с папой прислали открытку. Путешествие у них было прекрасное, они надеялись, что Малыш тоже не скучает, что дядя Юлиус здоров и что ему приятно находиться в компании с Малышом и фрёкен Бокк.

Про Карлссона, который живет на крыше, в письме ничего не упоминалось, и это ужасно рассердило его.

– Будь у меня пять эре на марку, уж я сочинил бы им письмецо! – заявил он. – Я бы им написал: «Вот так справедливость! Вам нет дела до Карлссона, вы не интересуетесь, хорошо ли ему в компании Домокозлючки, хотя на нем лежит весь дом, он пугает воров левольвером, находит пропавшие полотенца, приглядывает за Домокозлючкой и все такое прочее».

Малыш радовался, что у Карлссона не было пяти эре, ему не хотелось, чтобы мама с папой получили такое письмо. Малыш опустошил свою свинку-копилку и отдал Карлссону все деньги, но Карлссон успел уже их истратить и сейчас ужасно злился.

– Ну разве это не безобразие! – возмущался он. – Я стою десять тысяч крон, а не имею даже пяти эре на марку. Как ты думаешь, дядя Юлиус не захочет купить мои большие пальцы на ногах?

Малыш ответил, что наверняка не захочет.

– Но ведь он от меня в восторге! – пытался напомнить Карлссон.

Но Малыш все-таки не одобрил эту затею, и рассерженный Карлссон улетел к себе на крышу и вернулся назад лишь когда Малыш просигналил ему, что пора ужинать.

Малыш, прочитав письмо мамы и папы, решил, что они беспокоятся, уживаются ли дядя Юлиус и фрёкен Бокк в одной квартире. Но беспокоиться им не стоило. Похоже было, что дяде Юлиусу вполне подходила компания фрёкен Бокк. Малыш замечал, что им все больше и больше нравилось беседовать друг с другом. Они часто сидели вдвоем в гостиной, и Малыш слышал, как дядя Юлиус рассказывал ей о сказочном мире, еще о многом другом, а фрёкен Бокк отвечала ему любезно и вежливо, что было на нее вовсе не похоже. Под конец Карлссон что-то заподозрил. Дело в том, что фрёкен Бокк стала запирать выдвижную дверь между гостиной и прихожей. Такая дверь имелась в квартире давно, но никто в семье Свантессонов ею не пользовался. Возможно, потому, что однажды, когда Малыш был еще совсем маленький, он запер эту дверь на задвижку и никак не мог выйти из гостиной. После этого мама решила, что вполне достаточно портьеры. Но вот однажды, когда фрёкен Бокк пила с дядей Юлиусом вечером кофе в гостиной, она вдруг вздумала запереть дверь. Дядя Юлиус это одобрил. И когда туда заявился Карлссон, дядя Юлиус сказал, что мальчикам нужно играть где-нибудь в другом месте и не мешать взрослым спокойно пить кофе.

– И я тоже хочу кофе, – с упреком ответил ему Карлссон. – А ну, несите сюда кофе и дайте мне сигару, нечего задаваться!

Но дядя Юлиус выставил его, а фрёкен Бокк весело засмеялась. Наконец-то она была отомщена.

– Этого я не стану терпеть, – заявил Карлссон. – Я им покажу!

На следующее утро, когда дядя Юлиус пошел к доктору, а фрёкен Бокк отправилась на рынок, что на площади Хёторьет, купить салаки, в комнату к Малышу влетел Карлссон, держа в руке дрель. Малыш видел ее на стене в домике Карлссона и удивился, не понимая, зачем она ему понадобилась. Но в этот момент хлопнула крышка почтового ящика, и Малыш побежал посмотреть почту. На коврике в тамбуре лежали две открытки: одна от Буссе и одна от Беттан. Малыш очень обрадовался и стал внимательно их читать. Когда он прочитал их, Карлссон тоже закончил свою работу. Он просверлил довольно большую дырку в выдвижной двери.

– Ты что, Карлссон? – испуганно спросил Малыш. – Дырки сверлить нельзя… Зачем ты это сделал?

– Смотреть, что они там делают, понятно!

– Фу, как тебе не стыдно! Мама говорит, что подглядывать в замочную скважину нельзя.

– Умная у тебя мама! – сказал Карлссон. – Она права, замочные скважины для замочных ключей, само название говорит об этом. А это совсем другое, дырка для подглядывания. Понятно, для чего такие дырки, ты ведь у нас толковый… да, да, – добавил он, не давая Малышу ответить.

Он вытащил изо рта жевательную резинку и заклеил дырку, чтобы ее не было видно.

– Ха-ха! – сказал он. – Давно не было у меня веселого вечера, но сегодня мы повеселимся.

И Карлссон улетел домой, прихватив свою дрель.

– У меня еще кое-какие дела, – объяснил он. – Но я вернусь, как только запахнет жареной салакой.

– А что за дела? – спросил Малыш.

– Да напишу открыточку по-быстрому, у меня, по крайней мере, будут деньги на марку, – сказал Карлссон и улетел.

Но он и вправду вернулся, как только запахло жареной салакой. И за обедом настроение у него было отличное. Он вынул из кармана пятиэровую монетку и сунул ее в руку фрёкен Бокк.

– Вот тебе небольшое поощрение, – сказал он, – купи себе какую-нибудь дребедень вроде бус или еще что-нибудь.

Фрёкен Бокк отшвырнула монетку.

– Я тебя сейчас так отдребеденю, – пригрозила она, но тут явился дядя Юлиус, а при нем она не захотела дребеденить Карлссона.

– Ха! При Юлле-Сказколюбе она сразу становится такой ласковой кисонькой, – сказал позднее Карлссон Малышу. – Я по своей доброте сделаю последнюю попытку, а после начну их ретировать безо всякой жалости.

Фрёкен Бокк и дядя Юлиус к этому времени уже уселись в гостиной, чтобы, по обыкновению, выпить по чашечке кофе наедине.

К удивлению Малыша, Карлссон вытащил из нагрудного кармана сигару, зажег ее и постучал в выдвижную дверь. Никто не ответил ему: «Войдите!» Но он вошел, пуская изо рта сигарный дым.

– Прошу прощения, я вижу, здесь у вас курилка, может, и мне позволите здесь покурить?

Тут дядя Юлиус по-настоящему рассвирепел. Он отнял у Карлссона сигару, сломал ее пополам и сказал, что если еще хоть раз увидит его с сигарой во рту, то задаст такую трепку, что тот запомнит на всю жизнь, и вообще запретит Карлссону играть с Малышом.

Нижняя губа Карлссона задрожала, глаза наполнились слезами, он ухитрился даже не сильно, но больно пнуть дядю Юлиуса ногой.

– А я-то столько дней по-доброму к тебе относился, эх ты, дурашка! – воскликнул Карлссон, глядя с презрением на дядю Юлиуса.

Но дядя Юлиус вытолкал его из гостиной и захлопнул дверь. Слышно было, как щелкнула задвижка.

– Видишь сам, – сказал Карлссон Малышу, – придется ретировать, ничего не поделаешь.

Потом он постучал кулаком в дверь и крикнул:

– А еще ты сломал мою дорогую сигару, дурашка!

Карлссон сунул руку в карман и чем-то звякнул. Похоже, что это бренчали монетки, целая куча пятиэровиков.

– Хорошо еще, что я богатый, – заявил он, и это встревожило Малыша.

– Откуда у тебя столько денег?

Карлссон подмигнул ему с таинственным видом:

– Узнаешь об этом завтра.

Малыш испугался еще сильнее. Подумать только, а вдруг он стянул где-нибудь эти деньги? Тогда он не лучше Филле и Рулле. Неужели он способен не только филюрить? Малыш призадумался. Но времени на размышления уже не оставалось, потому что Карлссон тихонько и осторожно отлепил жвачку от дверной дырочки.

– Порядок, – сказал он и заглянул в дырочку.

Но тут же попятился, словно увидел что-то ужасное.

– Ну и бессовестные же они! – воскликнул он.

– А что они делают? – с любопытством спросил Малыш.

– Я бы тоже хотел это знать, – ответил Карлссон. – Но они, паршивцы, взяли и пересели!

Дядя Юлиус и фрёкен Бокк сидели обычно на маленьком диванчике, а теперь пересели на другой диван, поближе к окну. И, по мнению Карлссона, это с их стороны было большое свинство. Будь у них хоть капля совести, они бы остались сидеть там, где их хорошо видно в дырочку, считал он.

Бедный Карлссон опустился на скамеечку в прихожей и печально уставился в одну точку. В первый раз он пал духом. Его хитроумная затея с дырочкой в двери провалилась. Какая досада!

– Пошли! – сказал он наконец. – Давай пороемся в твоем барахле. Может, найдем там какие-нибудь штучки-дрючки для ретирования.

Карлссон долго рылся в ящиках стола и в шкафу Малыша, но для ретирования ничего подходящего найти не мог. Вдруг он засвистел и вытащил откуда-то длинную стеклянную трубку, из которой Малыш обычно стрелял горошинами.

– Вот подходящая штучка, – весело сказал Карлссон, – теперь бы найти еще какую-нибудь дрючку!

И он нашел отличную – резиновую оболочку для воздушного шарика.

– Хейсан-хоппсан! – выпалил Карлссон; дрожащими от волнения пухленькими ручонками он нацепил шарик на стеклянную трубку, потом приставил трубку ко рту и надул шарик. Увидев безобразное лицо, нарисованное черной краской на желтом воздушном шарике, он в восторге захихикал. Чем дольше Карлссон надувал шар, тем огромнее становилось лицо.

– Наверно, это лицо человека, которое мы видим на луне, – предположил Малыш.

– Пусть будет что угодно, – ответил Карлссон. – Главное, что им можно ретировать.

Все получилось отлично. Просто отлично, хотя Малыш так смеялся, что чуть было не испортил все дело.

– Ха-ха! – сказал Карлссон и просунул осторожно в дырку стеклянную трубку с резиновой оболочкой. Потом он стал дуть изо всех сил, а Малыш стоял рядом и хихикал. Ах, как ему хотелось сидеть сейчас на диванчике рядом с фрёкен Бокк и дядей Юлиусом и вдруг увидеть, как лунный человек надувается и во всем своем величии предстает не на небе, где ему положено светить, а в полумраке комнаты. В это время года нет даже ночью полной темноты, но в сумерках гостиной эта заблудившаяся луна покажется страшной и жутко-волшебной.

– Я должен повыть, как привидение, – сказал Карлссон. – Подуй-ка пока в трубку, чтобы из луны не вышел воздух!

Малыш приставил трубку ко рту и стал послушно дуть, а Карлссон тем временем выл и стонал на все лады.

Ясно, теперь те двое в гостиной подпрыгнули от ужаса, увидев наконец лунного человека, потому что там вдруг послышался громкий крик, которого так нетерпеливо ждал Карлссон.

– Кричите, кричите, – обрадовался Карлссон, а потом шепнул: – Сейчас мы вовсю повеселимся!

Он выпустил воздух из шарика. Послышался тихий свист, и шарик превратился в дряблый резиновый мешочек, который Карлссон поспешно вытащил из дырки. Потом он так же быстро заклеил дырку новым куском жвачки и, семеня ножками, как ежик, юркнул под столик в прихожей, где они уже прятались раньше. Малыш бросился за Карлссоном и тоже залез под столик.

Спустя минуту они услышали, как щелкнула задвижка, дверь раздвинулась, и фрёкен Бокк высунула голову в переднюю.

– Конечно, это проделки детей! – сказала она.

Но стоявший за ней дядя Юлиус категорически не согласился.

– Сколько раз я должен повторять, что сказочный мир полон волшебных обитателей. Ведь только волшебные существа способны проникать сквозь запертые двери, неужели ты не можешь это понять?

Фрёкен Бокк тут же покорно согласилась с дядей Юлиусом, сказав, что она хорошенько подумала и поняла, что он прав. Но, видно, фрёкен Бокк не собиралась позволять никаким сказочным существам портить ей кофепитие с дядей Юлиусом. Ей тут же удалось уговорить его снова усесться на диванчик. А Карлссон и Малыш остались одни в прихожей и могли любоваться лишь запертой дверью.

– Да уж, можно было бы придумать что-нибудь повеселее, – сказал Малыш. И Карлссон с ним согласился.

В эту самую минуту зазвонил телефон. Малыш взял трубку. Какая-то тетенька попросила позвать к телефону фрёкен Бокк. Малыш понял, что звонит Фрида с Фрейгатан, и злорадно ухмыльнулся. Ведь теперь у него был повод беспокоить фрёкен Бокк. И хотя он был добрый мальчик, возможность позлить фрёкен Бокк его обрадовала.

– Вас к телефону, фрёкен Бокк! – крикнул он и громко постучал в дверь.

Но он напрасно старался.

– Скажи, что я занята! – ответила фрёкен Бокк.

Ни волшебные существа и никакие Фриды не могли оторвать ее от кофепития с дядей Юлиусом. Малыш подошел к телефону и передал Фриде ответ фрёкен Бокк. Но тут Фрида непременно пожелала узнать, чем это занята ее сестра, когда можно будет ей позвонить и так далее. Под конец Малыш сказал:

– Лучше всего спросите ее сами об этом завтра утром.

Он положил трубку и обнаружил, что Карлссон опять куда-то исчез. Малыш бросился на поиски и нашел его в кухне. Точнее, у раскрытого окна на подоконнике. Оседлав мамину любимую половую щетку, здесь собралась взлететь не то маленькая ведьма, не то колдунья. На голове у нее был платок, на плечах цветастый ведьмин балахон – старая бабушкина кофта, которую та, уезжая, забыла в кухонном шкафу.

– Что ты, Карлссон, – испугался Малыш, – ни к чему тебе летать, ведь дядя Юлиус увидит тебя.

– Это никакой не Карлссон, – ответил Карлссон загробным голосом. – Это скрагга, дикая и ужасная!

– Скрагга? – удивился Малыш. – А что это такое? Ведьма?

– Да, только еще пострашнее! Скрагги гораздо опаснее для людей. Стоит их раздразнить, как они тут же нападают!

– Но ведь… – начал было Малыш.

– Они опаснее всех в сказочном мире, – объяснил Карлссон. – Я знаю, у кого сейчас при виде скрагги волосы встанут дыбом!

И вот в синих волшебных сумерках июньского вечера к небу взмыла скрагга. Малыш стоял, не зная, что ему делать, но вскоре догадался и помчался в комнату Буссе. Оттуда он мог наблюдать за полетом скрагги не хуже, чем дядя Юлиус и фрёкен Бокк из гостиной.

В комнате было душно, Малыш распахнул окно, выглянул и увидел, что окно в гостиной тоже было открыто в июньскую ночь, в сказочный мир! А дядя Юлиус и фрёкен Бокк сидели, бедняги, не подозревая, что на свете есть скрагги!

Эта парочка сидела близко от Малыша, и он слышал, как они разговаривали, хотя, слов не разбирал. Жаль, что ему не видны были их лица!

Но скраггу он видел. Подумать только, ведь если бы он не знал, что это всего лишь Карлссон, то, верно, кровь застыла бы у него в жилах. Это уж точно. Ведь летающая скрагга по-настоящему могла испугать людей до смерти. «Тут и в самом деле можно поверить в сказочный мир», – подумал Малыш.

Скрагга пролетела несколько раз мимо окна гостиной и заглянула внутрь. То, что она там увидела, поразило и возмутило ее, потому что она укоризненно покачала головой. Малыша в соседнем окне она не заметила, и он не посмел окликнуть ее, но стал вовсю размахивать руками. Тогда скрагга его увидела. Она помахала ему в ответ, и ее черное лицо осветила широкая улыбка.

Малыш решил, что дядя Юлиус и фрёкен Бокк еще не заметили скраггу, потому что они продолжали мирно беседовать. Но вдруг тишину летнего вечера прорезал крик. Это кричала скрагга. Ой, как кричала она! Да, наверное, так и кричат скрагги, потому что Малыш в жизни такого крика не слышал, похоже было, что кричали действительно из сказочного мира.

Голоса в гостиной затихли, наступила тишина.

Но вот скрагга вихрем влетела в комнату, где ее ждал Малыш. Вмиг она сорвала платок и бабушкину кофту, вытерла испачканное сажей лицо занавеской Буссе, и вот вместо скрагги в комнате оказался Карлссон. Он быстренько запихал свой наряд и щетку под кровать Буссе.

– Знаешь что, – повернувшись к Малышу, – сказал Карлссон. – Надо, чтобы закон запретил старым людям так себя вести.

– Это почему? Что они делали? – спросил Малыш.

Карлссон сердито покачал головой:

– Он держал ее за руку! Сидел и держал ее за руку! Это ее-то, Домокозлючку! Что ты мне за это дашь?

Карлссон уставился на Малыша, словно ждал, что Малыш сейчас от удивления упадет в обморок. Но этого не случилось, и Карлссон прорычал: