Текст книги "Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова)"
Автор книги: Астрид Линдгрен
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
КАРЛССОН – ЛУЧШИЙ В МИРЕ ИЗУЧАЛЬЩИК ХРАПОВ
Но вот наступил вечер. Карлссон долго не появлялся. Он хотел, чтобы Домокозлючка отдохнула хорошенько после «ретирования» оладьями.
Малыш побывал с дядей Юлиусом в Железнодорожном музее. Музей этот понравился и дяде Юлиусу, и Малышу. Потом они пришли домой и поужинали вместе с фрёкен Бокк. Все было спокойно, Карлссона и след простыл. Но когда Малыш после ужина вошел в свою комнату, он увидел Карлссона там.
По правде говоря, Малыш ему не обрадовался.
– Какой ты неосторожный, – сказал он. – Зачем ты пришел сегодня?
– Что за глупый вопрос, – ответил Карлссон. – Хочу переночевать у тебя, неужели не понимаешь?
Малыш вздохнул. Весь день он со страхом думал, как бы спасти Карлссона от Филле и Рулле. Что ему только не приходило в голову!
Он даже собирался звонить в полицию. Нет, тогда пришлось бы сказать, почему Филле и Рулле хотят украсть Карлссона, а это делать нельзя. Может, попросить дядю Юлиуса помочь? Нет, ведь тогда он немедленно позвонит в полицию, и все равно придется говорить, для чего Филле и Рулле нужен Карлссон, так что и это не выход.
А Карлссон ни о чем не печалился, не ломал голову и даже сейчас ни капельки не боялся. Он стоял себе спокойно, пытаясь подсчитать, насколько проросла персиковая косточка. Но Малыш был всерьез обеспокоен.
– Честно говоря, я не знаю, что нам делать, – признался он.
– Ты хочешь сказать – с Филле и Рулле? А я знаю. Я же говорил, есть три способа приручения: ретировать, фигурить и филюрить. И я пущу в ход все три.
Малыш считал, что четвертый способ был бы самый надежный для Карлссона – забраться под одеяло в своем собственном домике и притаиться как мышь. Но Карлссон ответил, что из всех дурацких способов этот самый дурацкий и он даже слушать о нем не желает.
Но Малыш все же не сдавался. Он получил от дяди Юлиуса мешочек конфет и решил подкупить Карлссона. Чтобы подразнить его хорошенько, он сказал, лукаво улыбаясь:
– Ты получишь весь мешочек, если полетишь домой и ляжешь спать!
Но Карлссон оттолкнул руку Малыша.
– Фу, какой ты противный, – сказал он. – Оставь себе свои дрянные конфеты! Мне они вовсе не нужны!
Он сердито выпятил нижнюю губу, забился в угол и сел на скамеечку.
– Раз ты такой противный, я не играю. Малыш страшно расстроился: хуже всего, если
Карлссон говорит «я не играю». Он быстро попросил прощения и постарался сделать все, чтобы Карлссон повеселел, но ничто не помогало. Карлссон продолжал дуться.
– Я просто не знаю, что делать, – сказал под конец Малыш.
– А я знаю, – ответил Карлссон. – Точно я не уверен, но, может быть, я и буду играть с тобой, если ты подаришь мне, ну хоть что-нибудь… Хм, ну, например, кулечек конфет.
Малыш отдал ему мешочек с конфетами, и Карлссон согласился с ним играть. Хоть всю ночь напролет.
– Ха-ха! – сказал он. – Ты просто не поверишь, какую штуку я придумал!
Раз уж Карлссон непременно решил ночевать здесь, Малышу оставалось лишь постелить себе опять на диванчике, и он хотел было этим заняться, но Карлссон сказал, что в постель не ляжет. В эту ночь им будет не до сна, найдутся другие дела!
– Я надеюсь, что Домокозлючка и Юлле-Сказколюб скоро дадут храпака, тогда-то мы и примемся за работу, – объяснил Карлссон.
Дядя Юлиус в самом деле улегся спать рано. Он сильно устал после кошмаров предыдущей ночи и дневных приключений. Фрёкен Бокк тоже нужно было поспать, отдохнуть от кошмарного «ретирования» булочками и оладьями. Она скрылась в своей комнате, то есть в комнате Беттан, мама отвела ей эту комнату на то время, что фрёкен Бокк должна была жить у них.
Дядя Юлиус и фрёкен Бокк вместе зашли сначала в комнату Малыша, пожелать ему спокойной ночи. Карлссон притаился в шкафу. Он сам решил, что так будет лучше.
Дядя Юлиус зевнул:
– Я надеюсь, что Йон Блунд скоро явится и позволит нам всем заснуть под его красным зонтиком.
«Как бы не так», – подумал Малыш, но вслух сказал:
– Спокойной ночи, дядя Юлиус, спите крепко! Спокойной ночи, фрёкен Бокк.
– А ты немедленно ложишься спать, – велела фрёкен Бокк.
И они ушли.
Малыш разделся и надел пижаму. Так будет лучше, решил он. Вдруг фрёкен Бокк или дядя Юлиус поднимутся среди ночи и увидят его одетым.
Ожидая, когда дядя Юлиус и фрёкен Бокк уснут, Малыш с Карлссоном поиграли в игру «Умори лисицу». Но Карлссон сильно жилил и хотел только выигрывать, а иначе грозился, что играть не будет. Малыш все время позволял ему выигрывать, но когда в очередной раз Карлссону все-таки грозил проигрыш, тот быстренько сгреб карты в кучку и сказал:
– Некогда нам больше играть, пора приниматься за дело.
Тем временем и дядя Юлиус, и фрёкен Бокк уже уснули без помощи Иона Блунда и его зонтика. Карлссон же развлекался, бегая от двери одной спальни к другой и сравнивая храпы.
– Угадай, кто самый лучший в мире изучальщик храпов? – с восторгом спросил он и стал показывать Малышу, как храпит дядя Юлиус и как – фрёкен Бокк.
– Хр-р-р-р-пи-пи-пи, – так храпит Юлле-Сказколюб. А Домокозлючка вот так: Хр-р-р-р-аш! Хр-р-р-аш!
Но тут ему пришло в голову, что надо решить еще одну задачу. У него осталась еще целая куча конфет, хотя он дал одну конфетку Малышу, а сам съел десять. Он решил куда-нибудь спрятать мешочек, чтобы освободить руки и начать действовать. Но положить конфеты нужно было в абсолютно надежное место.
– Ведь сюда заявятся воры, – объяснил он. – У вас в доме нет ни одного сейфа?
Малыш сказал, что если бы у них был сейф, то в первую очередь он запер бы туда Карлссона. Но, к сожалению, сейфа у Свантессонов не было.
Карлссон подумал немного и решил:
– Положу-ка я мешочек в спальню Юлле-Сказколюба. Воры услышат «Хррр-пи-пи-пи» и, подумав, что там тигр, не посмеют войти.
Он осторожно открыл дверь в спальню. Послышалось еще более громкое «Хррр-пи-пи-пи». Карлссон с восторгом хихикнул и исчез вместе с мешочком. Малыш стоял у двери и ждал.
Чуть погодя Карлссон вернулся. Без мешочка, но с зажатыми в кулачке вставными зубами дяди Юлиуса.
– Ты что, Карлссон! Зачем ты их взял?
– Неужели ты думаешь, что я оставил бы свои конфеты тому, у кого есть зубы! – возмутился Карлссон. – Представь себе, что Юлле-Сказколюб проснется ночью и увидит мешочек! Он тут же схватит свои зубы, начнет грызть конфеты и слопает все до одной. А сейчас у него, к счастью, зубов при себе нет.
– Так дядя Юлиус никогда бы не сделал, – стал уверять его Малыш. – Он ни за что не взял бы ни одной чужой конфетки.
– Эх ты, дурашка, да он мог бы подумать, что это какая-нибудь фея из «сказочного мира» принесла ему конфеты.
– С какой стати он подумал бы это, если сам их купил, – возразил Малыш, но Карлссон и слушать его не хотел.
– Мне нужны эти зубы, вот и все, – заявил он.
Карлссон сказал также, что ему нужна крепкая бечевка. Малыш пошел в кухню и нашел в шкафу веревку для сушки белья.
– А на что тебе она? – спросил он Карлссона.
– Я сделаю западню для воров, страшную, смертельную западню!
И он показал, где ее сделает. В узеньком тамбуре, который переходил в большую прихожую, не отделенную от него дверью.
– Именно в этом месте, – объяснил Карлссон.
В прихожей, рядом с тамбуром, стояли у стен тяжелые стулья, и Карлссон соорудил простую, но хитрую западню для воров. Он натянул низко над полом веревку, привязав ее к толстым ножкам стульев. Каждый, кто входил бы из тамбура в прихожую, должен был непременно споткнуться о веревку.
Малыш помнил, как Филле и Рулле влезли в прошлом году к ним в квартиру, надумав их обокрасть. Они проткнули стальную проволоку сквозь щель для писем и открыли замок. Наверное, на этот раз они тоже собираются проникнуть к ним в квартиру таким путем. Тогда так им и надо, пусть спотыкаются о веревку.
Малыш тихонечко захихикал. А после ему в голову пришла мысль, которая обрадовала еще больше.
– Зря я боялся, – сказал он. – Ведь Бимбо залает, разбудит весь дом, и тогда Рулле и Филле быстренько удерут.
Карлссон уставился на него с таким видом, будто не верил своим ушам.
– Стало быть, – строго заметил он, – я совершенно напрасно сделал эту западню? И ты думаешь, я на это соглашусь? Так вот, пса этого здесь не будет!
Малыш не на шутку рассердился.
– О чем ты говоришь? Что же, по-твоему, я должен сделать с собакой?
Тогда Карлссон объяснил, что Бимбо может спать эту ночь у него на крыше. Пусть себе лежит на кухонном диванчике и сопит сколько угодно, покуда хозяин филюрит. Но Малыш не соглашался. Он считал, что стыдно так поступать с Бимбо. К тому же спокойней, когда рядом собака. Придут Филле и Рулле, а она залает.
– Да, давай, испорти мне все! – с горечью сказал Карлссон. – Запрещай мне развлекаться, мешай мне все время, чтобы я не смог ни капельки ни ретировать, ни фигурить и ни филюрить, давай, давай! Главное, чтобы твоя псина лаяла и будила всех по ночам.
– Так пойми же… – начал Малыш, но Карлссон прервал его:
– Я больше не играю! Находи себе теперь другого фирюльщика, а я так больше не играю!
Когда Малыш вытащил Бимбо из корзинки, заснувший было пес недовольно заворчал. Карлссон взлетел в воздух, унося щенка, и последнее, что Малыш увидел, были большие удивленные собачьи глаза.
– Не бойся, Бимбо! – крикнул Малыш, пытаясь утешить песика. – Я скоро приду, за тобой.
Через несколько минут Карлссон вернулся, веселый и довольный.
– Привет от Бимбо, угадай, что он сказал! «Как хорошо здесь у тебя, Карлссон. Можно, я лучше буду твоей собакой?»
– Ха-ха! Не говорил он этого!
Малыш засмеялся, потому что знал, чей Бимбо, и Бимбо знал, чей он.
– Ну вот, теперь все в порядке, – сказал Карлссон. – Сам понимаешь, раз мы с тобой добрые друзья, то один должен нет-нет да и уступать другому.
– Но всегда получается, что уступать приходится мне, – хмыкнув, ответил Малыш.
Поведение Карлссона казалось ему странным. Неужели не ясно, что в эту ночь для него лучше всего было бы лежать у себя на кухонном диванчике, закрывшись с головой!
А Бимбо должен бы лежать здесь и лаять так, чтобы дом дрожал, и пугать Филле и Рулле! А Карлссон сделал все наоборот, и ему дочти удалось уверить Малыша, что так будет лучше. Между прочим, Малышу самому хотелось в это поверить, потому что в глубине души он любил приключения и его разбирало любопытство: какие проделки Карлссон задумал на этот раз?
Карлссон заторопился, ведь Филле и Рулле могут нагрянуть в любую секунду.
– Сейчас я отмочу такое, что сразу напугает их до смерти, – сообщил он. – Никакой глупой собачонки для этого не требуется, будь уверен.
Он побежал в кухню и стал рыться в шкафу. Малыш просил его не шуметь, чтобы не разбудить фрёкен Бокк, которая спала рядом в комнате Беттан. Об этом Карлссон не подумал.
– Стой на стреме у дверей! – скомандовал он. – Как перестанешь слышать «Хр-р-р-пи-пи-пи» и «Хр-р-р-аш», подавай сигнал «смываемся».
Он подумал немного и добавил:
– Знаешь какой сигнал? Начинай тогда сам храпеть изо всех сил. Вот так: «Хр-р-р-ааах, хррр-ааах!»
– А зачем?
– Затем, что если Юлле-Сказколюб проснется, то подумает, будто это храпит Домокозлючка, а если Домокозлючка – то решит, что храпит Юлле-Сказколюб. Но я, услышав «Хр-р-р-ааах!», пойму: это твой сигнал тревоги; кто-то проснулся. И тогда я спрячусь в шкафу. Хи-хи-хи! Кто лучший в мире шутильщик? Угадай!
– А что я буду делать, если явятся Филле и Рулле? – спросил испуганно Малыш, ведь оказаться в прихожей наедине с ворами в то время, как Карлссон будет сидеть в кухонном шкафу, ему не очень-то хотелось.
– Тогда ты опять будешь храпеть. Вот так: «Хр-р-р-хе-хе-хе! Хррр-хе-хе-хе!»
Малыш подумал, что запомнить все эти «Хр-р-р-пи-пи-пи», «хр-р-р-аш», «хр-р-р-ааах» и «хр-р-р-хе-хе-хе» так же трудно, как таблицу умножения, но обещал постараться.
Карлссон подошел к полке с полотенцами и сбросил все полотенца на пол.
– Этих полотенец не хватит, – сказал он, – но, наверное, в ванной найдется еще несколько.
– А что ты собираешься делать? – удивился Малыш.
– Мумию, – ответил Карлссон, – страшную, кошмарную, роковую мумию!
Малыш точно не знал, что такое мумия, но слышал, что это какие-то штуки, которые находили в могилах египетских фараонов. Да, это мертвые египетские короли и королевы, которые лежат как застывшие куклы и таращат глаза. Папа как-то раз про них рассказывал. Он сказал, что эти короли и королевы набальзамированы и могут сохраняться такими, какими были при жизни. Папа говорил, что они обмотаны льняными тряпками. Но ведь Карлссон-то никакой не бальзамировщик, подумал Малыш и с удивлением спросил его:
– А какты будешь делать мумию?
– Я обмотаю выбивалку для ковра. Ты обо мне не беспокойся. Иди и стой на карауле, займись своим делом, а остальное – моя забота.
И Малыш встал на караул. Он замер в коридоре, прислушиваясь к мирному храпу: «Хр-р-р-пи-пи-пи» и «хррр-аш». Но потом дядю Юлиуса начал мучить кошмар, и он вдруг как-то странно застонал: «Хррр-мммм, хррр-мммм» вместо спокойного «хр-р-р-пи-пи-пи». Малыш уже начал подумывать, не пойти ли ему на кухню за советом к лучшему в мире изучальщику храпов, как вдруг послышались быстрые шаги, потом в ловушке для воров послышался ужасный грохот и целый поток ругательств. Караул! Ясное дело, это явились Филле и Рулле! Вдобавок к ужасу Малыша «хррр-аш» все смолкло. Караул! Что ему было делать? В отчаянии он стал вспоминать указания Карлссона, потом жалобно заканючил: «Хррр-аах», а потом так же жалобно: «Хррр-хе-хе-хе», но эти звуки вовсе не походили на храп. Он попытался еще раз:
– Хррр…
– Заткнись! – прошипел кто-то со стороны западни для воров.
И, прищурясь в темноте, Малыш увидел, как что-то толстенькое барахтается между опрокинутыми стульями и никак не может подняться. Малыш подбежал и поставил стулья, чтобы Карлссон мог встать. Но Карлссон и не подумал сказать ему спасибо. Он был зол, как шершень.
– Это все ты виноват, – прошипел он. – Разве я не велел тебе принести из ванной полотенца?
Этого он, по правде, не говорил. Бедняга забыл, что пройти в ванную нужно было через западню для воров. Но тут Малыш уже не мог ничего поделать.
Впрочем, им уже некогда было ссориться и выяснять, кто виноват, потому что они услышали, как брякнула дверная ручка в комнате фрёкен Бокк. Нельзя было терять ни секунды.
– Беги! – шепнул Малыш.
Карлссон бросился в кухню, а Малыш помчался как сумасшедший в свою комнату и плюхнулся на постель.
Он еле-еле успел это сделать. Натянув одеяло до подбородка, он попытался издать нечто похожее на «хррр-ааах», но получалось у него неважно, он замолчал и услышал, как фрёкен Бокк вошла в комнату и приблизилась к его кровати. Он осторожно приоткрыл глаза сквозь ресницы и увидел, что она стояла в ночной сорочке, белевшей в сумерках, и испытующе смотрела на него. Он почувствовал, как у него вдруг все тело зачесалось.
– Не прикидывайся, будто ты спишь! – сказала фрёкен Бокк, но голос ее звучал не сердито. – Тебя что, тоже раскат грома разбудил? – спросила она, и Малыш промямлил:
– Да… наверное…
Фрёкен Бокк кивнула.
– Я весь день чувствовала, что будет гроза. Стояла такая духота, что мне было как-то не по себе. Но ты не бойся, – сказала она и потрепала Малыша по голове. – Гром только грохочет, а молния в городе никогда не ударит.
И она ушла. Малыш довольно долго лежал в постели, не смея пошевелиться. Но понемногу он поднялся и, стараясь не шуметь, прокрался в кухню. Его беспокоило, как там Карлссон.
Первое, что он увидел, была мумия. Пресвятой Иеремия, как говорит дядя Юлиус, он увидел мумию! Она сидела на столике для мытья посуды, а рядом гордый, как петух, стоял Карлссон. Он светил на нее карманным фонариком, который нашел в кухонном шкафу.
– Ну, разве она не красивая? – спросил он.
«Она? Стало быть, это мумия фараонши?» – подумал Малыш.
Это была довольно толстая фараонша, потому что Карлссон обмотал вокруг ковровой выбивалки все кухонные и банные полотенца, какие только нашел. «Головку» выбивалки он превратил в лицо, натянув на нее личное полотенце, а на полотенце нарисовал два здоровенных вытаращенных черных глаза. Зубы у мумии тоже были. Настоящие зубы. Они были втиснуты в полотенце между палочками тростника, а чтобы было надежнее, Карлссон прилепил их в уголках рта мумии полосками пластыря. Хотя это и была страшная, роковая мумия, Малыш хихикнул.
– А зачем у нее лицо залеплено пластырем? – спросил он.
– Так ведь она порезалась, бреясь, – ответил Карлссон и похлопал мумию по щеке. – О-хо-хо, она до того похожа на мою мамочку, что я думаю назвать ее Мамулька.
Он взял мумию на руки и понес в прихожую.
– Вот обрадуются Филле и Рулле, увидев Мамульку, – сказал он.
КАРЛССОН ФИЛЮРИТ В ТЕМНОТЕ
Сквозь щель почтового ящика просунулась длинная стальная проволока. Увидеть ее было нельзя, в тамбуре царила темнота, но слышались отвратительный скрежет и царапанье. Да, вот они явились, Филле и Рулле.
Малыш и Карлссон сидели, скорчившись, под круглым столиком в прихожей и ждали. Малыш даже чуть-чуть вздремнул, но, как только в почтовом ящике послышалось царапанье, он вздрогнул и проснулся. Ой, они все-таки заявились! Сон в одно мгновение слетел с Малыша, от страха у него поползли по спине мурашки, но рядом в темноте тихонько захихикал довольный Карлссон:
– Хи-хи! Ха-ха!
Подумать только, что можно так легко открыть замок с помощью всего лишь стальной проволоки! Вот осторожно отворили дверь, кто-то вошел, кто-то уже оказался в тамбуре. Малыш затаил дыхание, фу, как это было ужасно! Послышался шепот, кто-то шел, крадучись… И вдруг – грохот, да еще какой! И два сдавленных крика! Потом внезапно под столом зажегся карманный фонарь Карлссона и так же быстро погас. Но за этот короткий миг он успел осветить кошмарную роковую мумию, которая стояла, прислоненная к стене, оскалив в страшной улыбке зубы дяди Юлиуса. При этом в западне для воров раздались крики громче прежнего. Потом все смешалось. Малыш толком не мог ничего разобрать. Он слышал, как открылись двери, как мелкой рысью притрусили дядя Юлиус и фрёкен Бокк, как чьи-то ноги быстро затопали из тамбура на лестницу, как плюхнулась на пол Мамулька, которую Карлссон потянул к себе за поводок, прицепленный к ошейнику Бимбо, надетому на ее шею. Он слышал также, как фрёкен Бокк нажимала несколько раз на выключатели, пытаясь зажечь свет, который не зажигался, потому что Карлссон вывинтил в счетчике на кухне все пробки, заявив, что филюрить лучше всего в темноте. Фрёкен Бокк и дядя Юлиус стояли поэтому в темноте, не зная, что делать.
– Какая кошмарная гроза! – сказала фрёкен Бокк. – Ничего себе гремело, а? Неудивительно, что они выключили свет!
– Это в самом деле была гроза? – спросил дядя Юлиус. – А мне показалось, что-то совсем другое.
Но фрёкен Бокк утверждала, что это точно была гроза.
– А что же иначе? – удивилась она.
– Я думал, что какие-то сверхъестественные существа из сказочного мира назначили здесь свидание этой ночью.
По правде говоря, у него получилось: «ферхфефтефтенные фущестфа фказочного фира», потому что он сильно шепелявил. Ведь зубов-то он не нашел, Малыш понял это, но тут же об этом забыл. Не до того было, он думал только о Филле и Рулле. Куда они подевались? Убежали? Входная дверь в тамбуре не хлопала. Значит, они притаились где-нибудь в темноте? Может, спрятались за пальто, висевшими на вешалке? Ой, как страшно! Малыш придвинулся поближе к Карлссону.
– Только без паники! – прошептал Карлссон. – Они скоро здесь снова появятся.
– Да, эфто либо фто-либо другое, – сказал дядя Юлиус. – Уфнуть, фидно, фдефь у фаф не-фофможно.
Тут они разошлись по своим комнатам, и снова наступила тишина.
Карлссон и Малыш продолжали сидеть под столиком и ждать. Малышу казалось, что прошла целая вечность. Звуки «хрр-пи-пи-пи» и «хррр-аш» послышались снова, правда слабые, отдаленные, но это был верный знак того, что дядя Юлиус и фрёкен Бокк погрузились в сон.
И тогда-то Филле и Рулле снова вышли на цыпочках из темноты. Они шли очень осторожно, возле западни для воров они остановились и прислушались. В темноте слышно было их дыхание. Это было ужасно. Вот они зажгли карманные фонарики, ведь у них тоже были карманные фонарики, и свет их обшаривал прихожую. Малыш закрыл глаза, ему казалось, что так он будет в большей безопасности. К счастью, скатерть свисала со стола до самого пола, и все же как легко могли Филле и Рулле найти и его, и Карлссона, и Мамульку! Малыш зажмурился и затаил дыхание. Он слышал, как Филле и Рулле шептались где-то совсем рядом.
– А ты тоже видел привидение? – спросил Филле.
– Еще бы! – ответил Рулле. – Оно стояло вот здесь у стены, а теперь его нет.
– Да, это самая заколдованная квартира во всем Стокгольме, ведь это мы уже давно поняли, – заметил Филле.
– Фу, давай сматываться отсюда, – предложил Рулле.
Но Филле с ним не соглашался:
– Ни за что! За десять тысяч крон я согласен повстречать дюжину привидений, заруби это себе на носу!
Он тихонько поднял стулья в западне для воров и отставил их в сторону. Он не хотел, чтобы они лежали на дороге, когда ему придется быстренько удирать отсюда, и подивился, что за озорники-ребятишки в этой квартире, которые заставляют посетителей спотыкаться и падать.
– Надо же, я грохнулся мордой об пол, теперь у меня будет здоровенный фонарь под глазом, – сказал он.
Луч света плясал здесь и там, и каждый раз, когда он приближался к столику, Малыш закрывал глаза и съеживался. Он изо всех сил старался поджать ноги, они казались ему огромными, не помещались под столом, а стоит им высунуться чуть-чуть, как Филле и Рулле их увидят.
Но тут он понял, что Карлссон задумал новый номер с Мамулькой. Луч света скользнул дальше, под столом стало темно, и Карлссон вытолкнул Мамульку из-под столика и прислонил ее спиной к стенке. И когда луч света упал на нее, она стояла и скалила зубы в страшной улыбке. Послышались заглушённые крики и быстрый топот ног, бегущих в тамбур.
Тут-то Карлссон оживился.
– Пошли! – пропыхтел он на ухо Малышу и выполз из-под столика, волоча за собой Мамульку на ремешке.
Он прополз, словно ежик, по полу и исчез в комнате Малыша, который пополз вслед за ним.
– Какие темные люди, – возмутился Карлссон, закрывая дверь комнаты Малыша. – Не могут отличить мумию от привидения! Какая серость!
Он осторожно приоткрыл дверь и прислушался, вглядываясь в темную прихожую. Малыш тоже прислушался, надеясь услышать, как в тамбуре захлопнется дверь за Филле и Рулле, но дверь не хлопнула. Они оставались в квартире. Малыш слышал их тихие голоса.
– Десять тысяч крон, – сказал Филле, – не забывай это! Ты меня знаешь, я не позволю никаким привидениям меня запугать!
Наступило молчание. Карлссон напряженно прислушивался.
– Сейчас они у Юлле-Сказколюба, – сообщил он, – ха-ха, тогда мы успеем кое-что сообразить!
Он снял с Мамульки ремешок и заботливо уложил ее в кровать Малыша.
– Хейсан-хоппсан, Мамулька! Наконец-то ты сможешь поспать, – сказал он и хорошенько укрыл ее одеялом, как укрывают на ночь детей.
Потом он сделал знак Малышу:
– Погляди-ка, разве она не симпатяга? – спросил он и посветил на нее фонариком.
Малыш вздрогнул. Она лежала, тараща на потолок страшенные черные глаза, оскалив зубы в кошмарной улыбке. Да, эта Мамулька могла испугать кого угодно. Но Карлссон с довольным видом ласково похлопал ее и натянул одеяло с пододеяльником ей на голову. Потом он взял покрывало, которое фрёкен Бокк свернула и положила на стул, когда приходила сюда пожелать Малышу спокойной ночи, и заботливо постелил его на кровать. «Это чтобы Мамулька не замерзла», – подумал, хихикая, Малыш. Теперь видно было лишь то, что на кровати лежал кто-то кругленький и толстенький.
– Хейсан-хоппсан, Малыш! – воскликнул Карлссон. – Теперь и тебе пора соснуть.
– Ты что! – испугался Малыш. – Я ни за что не лягу рядом с Мамулькой, не могу же я спать на этой кровати, когда Мамулька…
– Да нет, под кроватью.
И он быстро, как ежик, залез под кровать.
– Сейчас ты услышишь настоящий шпионский храп, – заявил Карлссон.
– А что, шпионы храпят как-то особенно? – удивился Малыш.
– Да, они храпят так вероломно и опасно, что спятить можно. Вот так: Е-е-е-е-е-е-х!
Шпионский храп гудел то громче, то тише и переходил в ворчание.
Эти звуки в самом деле казались зловещими, наводящими ужас. Кроме того, храпел Карлссон довольно громко, и Малыш испуганно сказал:
– Тише! Ведь Филле и Рулле могут прийти сюда!
– Понятно, для того и нужен шпионский храп, – ответил Карлссон.
И в этот самый момент Малыш услыхал, как кто-то поворачивает дверную ручку. Потом приоткрылась маленькая щель, в комнату сначала проник луч света, а потом вошли на цыпочках Филле и Рулле.
Карлссон храпел грозно и коварно, а Малыш в отчаянии зажмурил глаза. Хотя делать это было и ни к чему. Его и так не было видно.
Покрывало свисало с кровати до самого пола и надежно прятало и его, и Карлссона от назойливого света фонарика и пронзительных глаз воров. Карлссон сумел и об этом позаботиться.
– Ее-е-е-е-е-х, – храпел Карлссон.
– Наконец-то мы нашли его, – тихонько сказал Филле. – Дети так не храпят, это точно. Погляди, что за толстый куль там лежит, это наверняка он и есть.
– Ее-е-е-е-е-х! – раздался злой храп. Карлссону не понравилось, что его обозвали толстым кулем, это было слышно по храпу.
– Ты приготовил наручники? – спросил Рулле. – Лучше надеть их на него, пока он не проснулся.
Покрывало зашуршало, и сразу же Филле и Рулле ахнули. Малыш понял, что они увидели на подушке оскал кошмарной роковой мумии.
Но на этот раз они не так сильно испугались, видно, уже привыкли к ней, и не вскрикнули, не побежали, а только ахнули.
– Фу ты! Да ведь это кукла… – сказал Филле, немного смутившись. – Надо же придумать такую, черт побери!
И он снова накрыл ее. Они поняли это, потому что покрывало снова опустилось.
– Но послушай-ка, – спросил Рулле, – объясни тогда мне, как эта кукла сюда попала? Она же только что была в прихожей, разве не так?
– Ты прав, – задумчиво ответил Филле. – И кто же тогда храпел?
Но этого он узнать не успел, потому что в прихожей послышались шаги. Малыш узнал тяжелую походку фрёкен Бокк и со страхом подумал, что сейчас разразится шум посильнее грома.
Но этого не случилось.
– Быстро в шкаф! – прошипел Филле. Малыш не успел и глазом моргнуть, как Филле и Рулле оказались в его шкафу.
Карлссон не растерялся. Быстро, как ежик, он просеменил к шкафу и запер дверцу. Потом так же быстро прополз назад под кровать. А секунду спустя в комнату явилась фрёкен Бокк, почти в образе Люсии: в белой сорочке и со свечой в руке [17]17
Согласно старинной традиции, в Швеции каждый год 13 декабря выбирают Люсию – самую красивую девушку страны.
[Закрыть].
Малыш понял, что она подошла к кровати, потому что большой палец ее ноги оказался рядом с ним. И в тот же миг услышал ее строгий голос где-то над своей головой:
– Это ты, Малыш, был только что в моей комнате и светил фонариком?
– Не, не я, – ответил машинально Малыш.
– А почему ты тогда не спишь? – подозрительно спросила она. Потом добавила: – Что это ты разговариваешь, укрывшись с головой, я не разберу, что ты говоришь!
Покрывало зашуршало, видимо, она сдернула его, как она думала, с головы Малыша. И тут же раздался дикий вой. Бедная фрёкен Бокк в отличие от Филле и Рулле еще не привыкла к кошмарным роковым мумиям, решил Малыш. Он понял, что пора выползать из-под кровати. Его все равно нашли бы, и к тому же нужно было обезвредить сидевших в шкафу Филле и Рулле. Их нужно было вытащить из шкафа, даже если для этого пришлось бы раскрыть все тайны на свете разом.
И Малыш вылез.
– Не бойтесь, – робко сказал он. – Мамулька вовсе не опасна, но… ой!.. У меня в шкафу прячутся два вора.
Фрёкен Бокк еще не опомнилась от встречи с Мамулькой. Она держалась рукой за сердце и тяжело дышала. Но, услыхав про воров в шкафу, все же разозлилась:
– Что еще за глупости ты болтаешь! Воры в шкафу, нечего пороть чушь!
Но на всякий случай она подошла к шкафу и крикнула:
– Есть тут кто-нибудь?
Ответа не последовало, и она разозлилась еще сильнее:
– Отвечайте! Есть тут кто-нибудь? Если вас там нет, так бы и говорили!
Но тут в шкафу послышался легкий шум, и она поняла, что Малыш говорит правду.
– Ах ты, храбрый мальчик! – воскликнула она. – Неужели это ты, такой маленький, запер в шкафу двух больших, сильных воров? Ах, какой же ты храбрый!
Теперь шум раздался под кроватью, и оттуда выполз Карлссон.
– А вот и нет, вовсе не он, – возмутился Карлссон. – Представь себе, это сделал я.
Он бросал злые взгляды то на фрёкен Бокк, то на Малыша.
– И учти, что я храбрый и вообще хороший, – добавил он. – И к тому же, весь такой умный, красивый и вовсе не толстый, ясно?
При виде Карлссона фрёкен Бокк пришла в ярость.
– Да ты… ты!.. – закричала она, но тут же поняла, что сейчас не время ругать Карлссона за оладьи, есть дела поважнее. Она резко повернулась к Малышу:
– Беги скорее, разбуди дядю Юлиуса, будем звонить в полицию… Ой, мне нужно надеть халат, – добавила она, бросив испуганный взгляд на свою ночную сорочку, и помчалась в свою комнату.
Малыш тоже помчался за ней, но сначала он вырвал у Мамульки зубы, понимая, что дяде Юлиусу они нужны больше.
В спальне вовсю раздавалось: «Хррр-пи-пи-пи». Дядя Юлиус спал сладким сном, как паинька-мальчик.
Начало понемногу светать. В предрассветных сумерках Малыш разглядел стакан с водой, стоявший, как обычно, на ночной тумбочке. Он опустил туда зубы дяди Юлиуса, раздался тихий всплеск. Рядом лежали очки дяди Юлиуса и мешочек с конфетами. Малыш сунул мешочек себе в карман, чтобы отдать его Карлссону. Ведь дядя Юлиус, проснувшись, удивился бы, откуда взялся этот мешочек, а это вовсе ни к чему.
Малышу пришло в голову, что обычно на этом столике лежало еще что-то. Да, конечно, часы дяди Юлиуса и бумажник. А сейчас их там не было. Но Малыша это не касалось. Его дело было разбудить дядю Юлиуса, и он это сделал.
Дядя Юлиус проснулся и резко вскочил с постели.
– Что еще штряшлось?
Он быстро выудил из стакана свои зубы, вставил их и сказал:
– По правде говоря, я решил поскорее уехать домой в Вестерйётланд, ведь здесь просто невозможно спать… А дома я буду спать минимум шестнадцать часов подряд, вот что я тебе скажу!
«Да уж, хорошо, что я принес ему зубы», – подумал Малыш и начал объяснять дяде Юлиусу, почему было необходимо его разбудить.
И дядя Юлиус быстро направился в комнату Малыша. Малыш побежал за ним, а фрёкен Бокк выбежала им навстречу из своей спальни, и все они вместе ворвались в комнату Малыша.
– О, милый господин Янссон, у нас воры, вы только подумайте! – заголосила фрёкен Бокк.
Первое, что заметил Малыш: Карлссона в комнате не было. Малыш решил, что он улетел к себе домой. Вот и хорошо! Вот здорово! Подумать только, Филле и Рулле не увидят его, и полицейские не увидят, просто даже не верится, что так здорово вышло!