Текст книги "Карлссон, который живет на крыше (Пер. Л. Брауде и Н. Белякова)"

Автор книги: Астрид Линдгрен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Долгое время в ванной стояла тишина, Фрёкен Бокк, верно, сидела там, мучительно обдумывая услышанную ужасную новость. Но в конце концов она слабым, жалким голосом умоляюще произнесла:

– Нет, не делай этого, а? Это… это мне не нравится!

– Раз так, давай выходи! – заявило привидение. – А не то мы прямиком помчимся на Фрейгатан. И тогда мы снова увидим Фриду в телевизионном ящике, это уж точно.

Слышно было, как фрёкен Бокк несколько раз вздохнула. А потом крикнула:

– Эй, Малыш, приложи ухо к замочной скважине, я шепну тебе несколько слов.

Малыш сделал то, что она просила. Он приложил ухо к замочной скважине, и фрёкен Бокк шепотом сказала ему:

– Понимаешь, я думала, что не боюсь привидений, а оказывается, боюсь. А ты – такой храбрый, ты не мог бы попросить это ужасное создание исчезнуть и прилететь в другой раз, когда я уже чуть-чуть привыкну к нему? Но только, пожалуйста, пусть обещает, что не будет, пока я привыкаю, летать к Фриде.

– Посмотрю, что можно сделать, – сказал Малыш.

Он повернулся, чтобы поговорить с привидением. Но никакого привидения там больше не было.

– Улетело! – закричал Малыш. – Наверно, привидение отправилось к себе домой! Давайте выходите!

Но фрёкен Бокк не осмелилась выйти из ванной, пока Малыш не обыскал всю квартиру и не убедился, что никакого привидения больше нет.

Затем фрёкен Бокк, дрожа всем телом, долго сидела в комнате Малыша. Но мало-помалу она ожила и приободрилась, причем приободрилась довольно основательно.

– Ой, это было просто ужасно! – сказала она. – Но подумай только, подумай, какая получится телевизионная программа! Фриде даже не снилось ничего мало-мальски похожего.

Сидя в комнате Малыша, она радовалась как ребенок. И только иногда, вспоминая, как за ней гналось привидение, снова начинала дрожать.

– Откровенно говоря, привидений и призраков с меня хватит, – сказала она. – Глаза бы мои не видели больше этого уродца!

Не успела она произнести эти слова, как из шкафа Малыша послышалось глухое мычание, и этого было достаточно, чтобы фрёкен Бокк снова начала кричать:

– Слыхал! Привидение, точно, сидит в шкафу… ой, сдается мне, я умираю!

Малышу стало ее жалко, но он не знал, чем бы ее утешить.

– Да нет! – сказал он наконец. – Наверно, никакое это не привидение… подумать только, а что, если это маленькая коровка… да, будем надеяться, что это – маленькая коровка.

Но тут из шкафа послышался голос:

– Маленькая коровка! Ха! Подумать только! И вовсе это не коровка!

Дверца шкафа отворилась, и оттуда выскочило Маленькое привидение из Васастана в своем белом одеянии, собственноручно сшитом Малышом. Глухо вздыхая, как вздыхают обычно привидения, оно взлетело ввысь и начало описывать небольшие круги вокруг люстры.

– Ой! Ой! Это – самое опасное на свете привидение, а вовсе не какая-нибудь там маленькая коровка! – вопило привидение.

Фрёкен Бокк закричала. Привидение же продолжало описывать все новые и новые круги, оно летело все быстрее и быстрее! Все пронзительнее и пронзительнее кричала фрёкен Бокк, все отчаяннее и отчаяннее становилось привидение.

Но тут вдруг что-то произошло. Привидение, увлекшись, сделало несколько не совсем удачных кругов, и неожиданно его одежды застряли на рожках люстры.

– Тр-р! – послышался треск старых ветхих простыней, которые свалились с привидения и остались висеть на люстре, а вокруг нее по-прежнему летал Карлссон в своем будничном синем комбинезончике, клетчатой рубашке и носках в красную полоску. Он был так безумно захвачен всем происходящим, что ничего не заметил. Он только летал и летал и, подобно привидению, вздыхал и стонал все страшнее и страшнее. Описывая четвертый круг, он внезапно заметил то, что висело на люстре, развеваясь от сквознячка.

– Что это за накидку повесили на люстру? – спросил он. – Это что – какая-нибудь мухоловка?

Малыш смог лишь пролепетать:

– Нет, Карлссон, это не мухоловка.

Тогда Карлссон взглянул на свое пухленькое тело и увидел, какая постигла его беда, увидел свой синий комбинезончик и понял, что он – больше не Маленькое привидение из Васастана, а всего-навсего – Карлссон.

Чуточку смущенно плюхнувшись, он приземлился возле Малыша и сказал:

– Ладно, беда может случиться даже с самым лучшим на свете… только что мы видели этому пример… ну да ладно, во всяком случае, это – дело житейское!

Бледная как смерть фрёкен Бокк сидела, не спуская глаз с Карлссона. Как выброшенная на берег рыба, она ловила ртом воздух. Но в конце концов ей удалось выдавить из себя несколько слов:

– Кто… кто… милостивый Боже… кто это такой?

И Малыш, глотая слезы, ответил:

– Это – Карлссон, который живет на крыше.

– А кто такой, – задыхаясь, спросила фрёкен Бокк, – кто такой – Карлссон, который живет на крыше?

Карлссон поклонился:

– Красивый, и весь такой умный, и в меру упитанный мужчина в цвете лет. Представь себе, что это я и есть!

КАРЛССОН – НЕ ПРИВИДЕНИЕ! ОН ВСЕГО-НАВСЕГО КАРЛССОН

Этот вечер Малышу никогда в жизни не забыть! Фрёкен Бокк, сидя на стуле, плакала, а Карлссон стоял чуть поодаль, и вид у него был почти что пристыженный. Никто не произносил слова, все было просто ужасно.

«От таких дел на лбу появляются морщины», – думал Малыш, потому что так иногда говорила мама. Это бывало, когда Буссе являлся домой с тремя плохими отметками сразу или же когда Беттан ныла и клянчила дубленку как раз в то время, когда папе надо было платить за телевизор. Или же когда Малыш, бросив камень на школьном дворе, разбивал стекло. Тогда мама, вздыхая, говорила: «От таких дел на лбу появляются морщины!»

Примерно то же самое чувствовал в эту минуту Малыш. Фу, как все это неприятно! Фрёкен Бокк плакала так, что слезы градом катились у нее по щекам. А почему? Только потому, что Карлссон оказался вовсе не привидением.

– Прощай моя телевизионная программа! – сказала она и злобно поглядела на Карлссона. – А ведь я уже сказала Фриде…

Закрыв лицо руками, она душераздирающе заплакала, и никто так и не смог расслышать, что она сказала Фриде…

– Но ведь я же красивый, и чертовски умный, и в меру упитанный мужчина в цвете лет, – пытался успокоить ее Карлссон. – И я, верно, тоже смог бы побывать в этом ящике… может, с какой-нибудь маленькой фифочкой или с кем-то еще в этом роде!

Отняв руки от лица, фрёкен Бокк посмотрела на Карлссона и фыркнула:

– Красивый, чертовски умный и в меру упитанный мужчина… Только такого там и не хватало! Только такого и надо притащить на телевидение! Да таких там и без того полным-полно!

Злобно и недоверчиво взглянула она на Карлссона… Этот маленький толстячок… наверно, он все-таки мальчишка, хотя с виду и похож на маленького дядьку?

И она спросила Малыша:

– А это что за личность, собственно говоря?

И Малыш честно и правдиво ответил:

– Это мой друг, мы вместе играем.

– Так я и думала, – съязвила фрёкен Бокк.

И снова заплакала. Малыш был страшно удивлен.

Ведь мама с папой внушили себе, что стоит хоть кому-нибудь увидеть Карлссона, как в доме начнется сумасшедшая жизнь, со всех сторон набегут разные люди и Карлссона захотят показать по телевидению. А единственный человек, который в самом деле виделКарлссона, их экономка, сидит и плачет, считая, что Карлссон вовсе никому не интересен, раз он не призрак и не привидение. Ни малейшего впечатления не произвело на фрёкен Бокк даже то, что у него – пропеллер и что он, Карлссон, умеет летать. В этот миг Карлссон как раз взлетел в воздух, чтобы снять с люстры свое призрачное одеяние, но фрёкен Бокк все равно смотрела на него еще более злобно, чем раньше.

– Чего только нет у мальчишек в наше время! – сказала она. – Всякие там пропеллеры и другие штуки – все, что угодно! Скоро они даже на Луну полетят еще до того, как начнут ходить в школу!

Сидя на стуле, она злилась все больше и больше, потому что теперь наконец поняла, кто таскал у нее булочки, и мычал под окнами, и сочинял записки от имени привидения на кухонной стене. Подумать только, дарить детям разную технику, чтобы они могли летать и дурачить пожилых людей! А все эти проделки привидений, о которых она рассказала в письме на Шведское радио, – не что иное, как проказы мальчишки!.. Нет, она не в силах больше видеть этого маленького толстого негодяйчика!

– Сейчас же ступай домой, ну ты… как там тебя зовут!

– Карлссон! – сказал Карлссон.

– Знаю, – сердито ответила фрёкен Бокк, – но у тебя, верно, кроме фамилии есть еще и какое-нибудь имя?

– Имя мое – Карлссон, и фамилия – тоже Карлссон!

– Не дразни меня, а не то я разозлюсь. Да, впрочем, я уже разозлилась, – сказала фрёкен Бокк. – Имя – это слово, которым тебя называют, ты что, не знаешь? Как называет тебя твой папа, когда зовет тебя?

– Негодный мальчишка! – удовлетворенно ответил Карлссон.

Фрёкен Бокк согласно кивнула:

– Верно! Твой папа прав!

И Карлссон с нею согласился.

– Да, да, в детстве я был негодным мальчишкой! Хотя это было уже давным-давно, а теперь я – самый большой паинька на свете!

Но фрёкен Бокк не слушала. Она молча сидела в раздумье и явно уже начала успокаиваться.

– Ну ладно! – наконец сказала она. – Я знаю, по крайней мере, одного человека, которого все это страшно обрадует!

– Кого же? – спросил Малыш.

– Фриду! – с горечью сказала фрёкен Бокк.

Вздохнув, она исчезла на кухне, чтобы вытереть пол и поставить на место лоханку.

Карлссон и Малыш были счастливы, что наконец-то остались одни.

– И как это некоторые умеют скандалить по пустякам! – возмущался, пожимая плечами, Карлссон. – Я ведь ничего плохого ей не сделал.

– Не-а, – подтвердил Малыш, – может, только ретировал ее немножко. Зато теперь мы будем такими паиньками!

Карлссон думал точно так же.

– Конечно, мы будем паиньками! Я-то всегда был самый паиньковый на свете. Но я все равно хочу веселиться, а не то я не играю!

Малыш поразмышлял немного, пытаясь придумать что-нибудь веселое для Карлссона. Но это вовсе не требовалось, потому что Карлссон все придумал сам. Он кинулся в шкаф Малыша:

– Погоди-ка, когда я был привидением, я заметил тут одну забавную штуку.

И он вылез из шкафа, держа в руках маленькую крысоловку. Малыш раздобыл ее, когда жил у бабушки, а потом привез с собой в город.

– Потому что мне бы очень хотелось поймать крысу и приручить ее, пусть она станет моей домашней крыской, – объяснил Малыш маме.

Но мама сказала, что в городских квартирах крысы, слава Богу, не водятся. По крайней мере, у них! Малыш рассказал про это Карлссону, но тот с ним не согласился:

– Здесь может появиться маленькая крыса, которая подкрадется сюда, только чтобы обрадовать твою маму.

Он объяснил Малышу, как будет здорово, если они смогут поймать эту неожиданную крысу. Потому что тогда он, Карлссон, сможет взять ее в домик на крыше; а если у нее появятся крысята, то постепенно можно будет завести целую крысиную ферму.

– И тогда я дам объявление в газете, – сказал Карлссон: – «Если вам нужны крысы, немедленно звоните на крысиную ферму Карлссона!»

– Да, и в городских квартирах тоже можно будет развести крыс, – мечтательно сказал Малыш.

Он показал Карлссону, как ставить крысоловку.

– Но туда, само собой, надо поместить ломтик сыра или шкурку от свиного сала, иначе никакая крыса просто не полезет.

Карлссон сунул руку в карман и вытащил маленькую шкурку от сала.

– Здорово, что я приберег ее от обеда, хотя сначала собирался бросить в мусоропровод.

Поместив корочку от сала в крысоловку, он поставил ее под кровать Малыша.

– Вот так! Пусть теперь крыса приходит, ей вздумается.

О фрёкен Бокк они почти и думать забыли. Но вдруг из кухни послышалось какое-то дребезжание.

– Похоже, она готовит еду, – сказал Карлссон. – Она грохочет сковородками.

И в самом деле, вскоре из кухни донесся слабый, но очень вкусный запах фрикаделек.

– Она подогревает фрикадельки, которые остались от обеда, – объяснил Малыш. – Ах, как я проголодался!

Карлссон ринулся к дверям.

– Бегом марш на кухню! – закричал он.

Малыш подумал, что Карлссон и в самом деле храбрый, если осмеливается идти туда, но и ему не хотелось отставать от него. Он робко последовал за Карлссоном. Карлссон был уже на кухне.

– Ну и ну! Сдается, мы поспели как раз к легкому ужину! Точно!

Фрёкен Бокк, стоя у плиты, переворачивала фрикадельки. Но, заметив Карлссона, поставила сковородку на плиту и пошла ему навстречу. Вид у нее был злобный и опасный.

– Сгинь! – закричала она. – Вон отсюда, вон!

Карлссон сердито выпятил нижнюю губу:

– Раз ты такая вредная, я больше не играю. Мне ведь тоже нужно съесть хоть несколько фрикаделек! Ты что, не понимаешь! Когда целый вечер летаешь, играя в привидение, до того хочется есть!

Одним прыжком очутившись у плиты, он схватил фрикадельку со сковороды. Но делать этого ему бы не следовало. Фрёкен Бокк, взвыв от возмущения, кинулась к нему. Схватив Карлссона за шиворот, она выкинула его за дверь кухни с черного хода.

– Сгинь! – закричала она. – Проваливай домой, и чтоб духу твоего здесь больше не было!

Малыша охватил дикий гнев и отчаяние… да как она смела так обойтись с его любимым Карлссоном!

– Фи, какая же вы злая, фрёкен Бокк! – сказал он со слезами в голосе. – Карлссон мой товарищ, мы с ним играем, и он, ясное дело, имеет правоздесь находиться…

Но больше он не успел произнести ни слова, потому что дверь кухни отворилась и туда шагнул Карлссон, тоже злой, как шершень.

Подбежав прямо к фрёкен Бокк, он топнул ногой:

– Так я не играю! – заорал он. – Выставить меня с черного хода, фу… я хочу, чтобы меня выставили за дверь с парадного, как всех приличных людей!

Фрёкен Бокк снова схватила Карлссона за шиворот.

– С большим удовольствием! – сказала она.

И несмотря на то, что Малыш бежал за ними, плакал и всячески протестовал, протащила Карлссона через всю квартиру и выбросила с парадного хода. Так, как ему того хотелось.

– Ну вот, – сказала она. – Теперь достаточно прилично для тебя?

– Да, теперь вполне прилично, – ответил Карлссон.

И тут фрёкен Бокк снова захлопнула за ним дверь, да так, что та чуть не треснула!

– Наконец-то, – сказала она, отправляясь обратно на кухню.

Малыш бежал за фрёкен Бокк, ругая ее:

– Фу, какая вы, фрёкен Бокк, злая и несправедливая! Карлссон, ясное дело, имеет право быть у нас на кухне!

А он и в самом деле был там! Когда фрёкен Бокк с Малышом пришли туда, Карлссон уже, тут как тут, стоя у плиты, ел фрикадельки.

– Ага, конечно, я хотел, чтобы меня выставили с парадного хода, – объяснил им Карлссон, – чтобы потом снова войти с черного и съесть несколько вкусных фрикаделек.

Тут фрёкен Бокк опять схватила его за шиворот и выкинула в третий раз за дверь кухни, теперь уже снова с черного хода.

– Ну и ну! Просто удивительно! – сказала она. – Ты хуже слепня, от которого не отвяжешься… Но если я запру двери, может, нам удастся в конце концов избавиться от тебя.

– Ну что ж, там посмотрим, – довольно мягко сказал Карлссон.

Дверь за ним захлопнулась, и фрёкен Бокк проверила, хорошенько ли она заперта.

– Фу, до чего же вы, фрёкен Бокк, злющая! – сказал Малыш.

Но она его не слышала. Она подошла прямо к плите, где на сковороде так аппетитно жарились фрикадельки.

– Может, наконец-то и самой удастся съесть фрикадельку после того, что довелось пережить сегодня вечером, – сказала она.

И тут из открытого окна послышался голос:

– Добрый вечер! Привет! Есть кто-нибудь дома? Осталось еще хоть несколько фрикаделек?

На подоконнике, весело ухмыляясь, сидел довольный Карлссон. Малыш расхохотался и спросил:

– Ты прилетел с балкончика, где выбивают ковры?

Карлссон кивнул:

– Ага! И вот я опять здесь, с вами. То-то вы, верно, рады!.. А особенно ты, что стоишь у плиты!

Фрёкен Бокк стояла, зажав в руке фрикадельку. Она только было собралась сунуть ее в рот, но, увидев Карлссона, застыла на месте и только смотрела на него во все глаза.

– Никогда в жизни не видел такой обжорливой девчонки, – сказал Карлссон и тут же спикировал прямо над головой фрёкен Бокк. Выхватив на лету фрикадельку, он немедленно проглотил ее и снова взмыл к потолку. Но тут фрёкен Бокк необычайно оживилась. Слегка вскрикнув, она схватила выбивалку для ковров и припустила вслед за Карлссоном.

– Ах ты, свинья этакая, я – не я, если не выгоню тебя отсюда!

Карлссон с торжествующим видом описывал круги вокруг люстры.

– Эй, эй, неужто мы снова подеремся! – вопил он. – Такой удачи, такого веселья у меня не было с самого детства, когда мой милый папочка гонял меня хлопушкой для мух вокруг озера Меларен. Эх, ну и повеселились же мы тогда!

Карлссон понесся в прихожую, и снова началась дикая охота по всей квартире. Впереди, посмеиваясь и крича от радости, летел Карлссон, за ним с выбивалкой в руках следовала фрёкен Бокк, потом бежал Малыш, а последним, бешено лая, мчался Бимбо.

– Ой, ой! – вопил Карлссон.

Фрёкен Бокк преследовала его буквально по пятам, но, как только она оказывалась слишком близко, Карлссон ускорял свой полет, тут же взмывая к самому потолку. И как фрёкен Бокк ни размахивала выбивалкой, самое большее, что ей удавалось, – это коснуться его подошв.

– Ай, ай, ай! Чур, не щекотать мне ноги, мне это не нравится, так я не играю!

Фрёкен Бокк задыхалась на бегу, и ее большие широкие ступни шлепали по паркету. Бедняжка, у нее так и не нашлось времени надеть чулки и туфли из-за всех этих привидений и дикой беготни, что выпали на ее долю в тот вечер. Она начала уставать, но сдаваться и не думала.

– Ну погоди! – кричала она, продолжая рваться за Карлссоном.

Время от времени она слегка подпрыгивала, чтобы добраться до него выбивалкой, но Карлссон только хохотал во все горло и улетал прочь.

Малыш тоже хохотал и никак не мог остановиться. Он хихикал так, что у него заболел живот, и когда Карлссон и фрёкен Бокк в третий раз с шумом промчались через его комнату, он бросился на кровать, чтобы немного передохнуть. Там он и лежал в совершенном изнеможении, и никак не мог удержаться от хихиканья, видя, как фрёкен Бокк гоняется за Карлссоном, пытаясь прижать его к стене.

– Ой, ой! – вопил Карлссон.

– Получишь у меня за свои «Ой, ой!», – задыхаясь, пообещала фрёкен Бокк.

Она дико размахивала выбивалкой, и ей в самом деле удалось загнать Карлссона в угол рядом с кроватью Малыша.

– Ну наконец-то! – закричала фрёкен Бокк. – Теперь ты у меня в руках!

И тут же взвыла так, что совершенно оглушила Малыша. Он даже перестал хихикать.

«Ой, – подумал он, – теперь Карлссон попался!»

Но попался не Карлссон. Попалась фрёкен Бокк. Большой палец ее ноги угодил в крысоловку.

– О-о-о-х! О-о-о-ох! – застонала фрёкен Бокк.

Вытянув ногу, она, онемев от страха и удивления, уставилась на странный предмет, плотно висевший на большом пальце ее ноги.

– Ой, ой, ой! – завопил и Малыш. – Подождите, я сейчас помогу вам… о, простите, пожалуйста, это не нарочно!

– О-о-о-х! – взвыла фрёкен Бокк, когда Малыш помог ей высвободить палец из крысоловки и она наконец снова обрела дар речи. – Почему у тебя под кроватью крысоловка?

Малышу и вправду стало жаль фрёкен Бокк, и он, запинаясь, отчаянно произнес:

– Потому что… потому что… мы хотели поймать туда крысу и устроить сюрприз.

– Хотя и не такую здоровенную, – вмешался Карлссон, – а маленькую, хорошенькую, с длинным хвостиком.

Фрёкен Бокк взглянула на Карлссона и застонала:

– Ты… ты… а теперь убирайся отсюда раз и навсегда!

И она снова бросилась за ним с выбивалкой в руках.

– Ой, ой! – заорал Карлссон.

Он вылетел в прихожую, миг – и погоня уже неистово бушевала в гостиной; потом Карлссон и фрёкен Бокк выбежали оттуда и вбежали на кухню, а выскочив из кухни, помчались в спальню…

– Ой, ой! – орал Карлссон.

– Ты у меня получишь за свои «Ой-ой!» – задыхаясь, произнесла фрёкен Бокк и удивительно высоко подпрыгнула, чтобы хлопнуть Карлссона выбивалкой.

Но она совершенно позабыла о мебели, которой сама же забаррикадировала двери спальни. И когда фрёкен Бокк так высоко подпрыгнула, то перелетела головой вниз через маленькую книжную полку и с грохотом приземлилась на пол.

– Ой, теперь, верно, на крайнем севере Норланда снова будет землетрясение, – сказал Карлссон.

Однако испуганный Малыш поспешно подошел к фрёкен Бокк.

– Ой, что с вами, о бедненькая фрёкен Бокк? – спросил он.

– Будь добр, помоги мне добраться до кровати, – попросила его фрёкен Бокк.

И Малыш помог ей, по крайней мере попытался это сделать. Но фрёкен Бокк была такая крупная и тяжелая, а Малыш такой маленький! Он не смог ей помочь. И тут к ним подлетел Карлссон.

– Ладно, даже и не пытайся один, – сказал он Малышу. – Я ведь тоже хочу вместе с тобой таскать тяжести. Потому что это я – самый добрый на свете.

Они старались изо всех сил, Карлссон и Малыш, и им в конце концов удалось уложить фрёкен Бокк в кровать.

– Бедная фрёкен Бокк, – сказал Малыш. – Как вы себя чувствуете? Болит у вас где-нибудь?

Фрёкен Бокк некоторое время лежала молча, словно проверяя свои ощущения.

– У меня, верно, ни одного живого места не осталось, – наконец сказала она. – Но мне совершенно не больно… только когда я смеюсь!

И она начала так смеяться, что кровать заходила ходуном. Малыш испуганно посмотрел на нее. Что это с ней?

– Что ни говори, – сказала фрёкен Бокк, – а несколько таких вот головокружительных сальто, которые пришлось совершить нынче вечером, очень взбадривают. Боже милостивый!

Она энергично кивнула головой.

– Ну погоди, Фрида! Мы с ней занимаемся гимнастикой для домашних хозяек, и в следующий раз – ну погоди, Фрида! – она увидит, кто из нас умеет бегать!

– Ух! – вскричал Карлссон. – Не забудь взять с собой выбивалку для ковров, и ты сможешь погонять Фриду по всему гимнастическому залу и тоже хорошенько взбодрить ее.

Фрёкен Бокк вытаращила на него глаза:

– Молчи, когда говоришь со мной! Молчать! И пойди принеси мне несколько фрикаделек!

Малыш восхищенно засмеялся.

– Да, когда бегаешь, аппетит разыгрывается. А кто самый лучший на свете приносильщик фрикаделек? Отгадай! – сказал Карлссон.

Он уже шел на кухню.

Потом Карлссон, и Малыш, и фрёкен Бокк, сидя на краю кровати, плотно поужинали. Потому что Карлссон вернулся из кухни с подносом, заставленным разной снедью.

– Я увидел там яблочный пирог с ванильным соусом и прихватил их с собой тоже. И еще немного ветчины, и сыра, и колбасы с мелким жиром, и соленых огурцов и несколько сардинок, и немного печеночного паштета. Но куда же ты, в самом деле, запрятала торт со взбитыми сливками?

– Никакого торта со взбитыми сливками у нас нет, – сказала фрёкен Бокк.

Карлссон сердито вытянул нижнюю губу:

– По-твоему, можно досыта наесться несколькими фрикадельками, и яблочным пирогом с ванильным соусом, и ветчиной, и сыром, и колбасой с мелким жиром, и солеными огурцами и несколькими жалкими сардинками? Да?

Фрёкен Бокк пристально посмотрела ему в глаза.

– Нет, – веско произнесла она. – Но есть же еще печеночный паштет.

Малыш не мог даже вспомнить, ел ли он когда-нибудь в жизни такую вкуснятину. И им было так уютно вместе – ему, Карлссону и фрёкен Бокк, когда они сидели втроем и ели, и жевали вовсю. Но внезапно фрёкен Бокк воскликнула:

– Боже милостивый, ведь Малыша велено изолировать, а мы впустили сюда вот этого!

И она указала пальцем на Карлссона.

– Не-а! Мы его не впускали. Он сам явился, – сказал Малыш.

Но все-таки забеспокоился.

– Подумай только, Карлссон, а что, если ты заболеешь скарлатинной лихорадкой!

– Хм, хм, – пробормотал Карлссон, потому что рот его был набит яблочным пирогом, и потребовалось некоторое время, чтобы он смог вымолвить хоть словечко.

– Скарлатинной лихорадкой! Ха! К тому, кто однажды уже переболел самой лучшей в мире булочковой лихорадкой и не отправился на тот свет, никакая скарлатинная лихорадка уже не пристанет!

– Да, это вряд ли возможно! – со вздохом сказала фрёкен Бокк.

Карлссон набил рот последней оставшейся фрикаделькой, затем облизал пальцы и сказал:

– Конечно, кормят в этом доме немного скудновато, но вообще-то я здесь неплохо уживаюсь! Так что, может, меня тоже надо здесь изолировать, да-да, и меня тоже!

– Боже милостивый! – произнесла фрёкен Бокк.

Она уставилась на Карлссона и на поднос, который был уже совершенно пуст.

– Не очень-то много остается там, где побывал ты, – сказала она.

Карлссон поднялся с края кровати и похлопал себя по животу:

– Неправда! Когда я поем, я встаю из-за стола, а он остается на месте. Правда, это – единственное, что остается.

Затем он нажал на стартовую кнопку, моторчик зажужжал, а Карлссон тяжело полетел к открытому окну.

– Хейсан-хоппсан! – закричал он. – Теперь уж придется вам управляться некоторое время без меня, потому что я тороплюсь!

– Хейсан-хоппсан, Карлссон! – сказал Малыш. – Тебе в самом деле пора улетать?

– Как, неужели сейчас? – угрюмо спросила фрёкен Бокк.

– Да, я должен торопиться! – закричал Карлссон. – А не то я опоздаю к ужину! Хо-хо-хо!

И он исчез.